Коллинз Джеки. Мир полон разведенных женщин

   – Я не понимаю, – начал было Дэниэль.
   – Мне казалось, что хотя бы ты по крайней мере другой… но вы все одинаковы, вся ваша чертова свора.
   – Клео. Что я такого сделал? – Дэниэль стоял смущенный с видом непонятого человека.
   – Ты знаешь, что. Эта… эта… особа. Ты трахнул ее, не так ли? В этот самый полдень, как раз в этой комнате.
   Дэниэль начал смеяться.
   – Конечно, нет. Как ты только могла это подумать? Со злостью Клео смотрела на него.
   – Шестым чувством. Я же не идиотка. Ты это прекрасно знаешь.
   – Детка, детка, детка. Он обвил ее рукой.
   – И вправду шестым чувством. Какого же ты мнения обо мне? Ты и в самом деле полагаешь, что я выкину с тобой такое?
   Он все еще смеялся и целовал ее и пытался нацелить ее руку на свой член.
   – На вот, пощупай. Это – твое – все твое. Если он еще куда-нибудь направится, ты первой об этом будешь знать!
   – О Дэниэль! – она чувствовала, как злость уходит из нее. Она мягко прикоснулась к его лицу. Это была вздорная мысль.
   Его руки уже забирались к ней в платье, и через мгновение она забыла все об Ингмар и о том, что собиралась уйти.
   Она завелась на сексе. Но то было и нечто большее. Она любила Дэниэля. Депрессия, вздорное настроение, ревность, и все такое. Она и в самом деле его любила.
   – Это просто взрывчатка! – орал Рассел в телефонную трубку. – Твой материал о Буче и Винни – шедевр. В следующем номере мы пускаем его забойным материалом, с фото на обложке. Где ты была? Я уже несколько недель пытаюсь с тобой связаться.
   – На Багамах. Дэниэль хотел отдохнуть.
   – Ты могла бы предупреждать меня, когда куда-нибудь смываешься. В редакции все в таком восторге от двух твоих материалов, что каждый в этом чертовом офисе идет ко мне теперь с предложениями о том, что еще должна ты написать. Мы хотели бы, чтобы ты писала нам теперь регулярно – ты понимаешь, что я имею в виду, две-три страницы основательных интервью. Я думаю…
   – Подожди, Расс, мне не хотелось бы делать это каждую неделю.
   – Захочется, если я скажу тебе, какой мы будем платить гонорар. Ладно, ты можешь прилететь сюда, чтобы мы все обсудили?
   Это было заманчиво.
   – Когда?
   – Как можно скорее.
   – Я перезвоню тебе завтра.
   – Не исчезай.
   – И не подумаю.
   В задумчивости она повесила трубку. В еще большей задумчивости она ощупала свое тело. Груди набухли. Хорошо это или плохо? Она ухмыльнулась самой себе. Надо будет узнать. Быть беременной – для нее нечто совершенно новое.
   Дэниэль лежал у теннисного корта и читал сценарии. Теперь ей есть, что сказать ему. Но чтобы сказать ему о ребенке, нужно подобрать особый момент. Пока же она попридержит эту новость.
   – Знаешь что? – сказала она, присев на корточки рядом с ним.
   – Что? – промычал Дэниэль, погруженный в сценарий.
   – «Имиджу» понравилось то, что я написала, – они предлагают мне любые деньги, чтобы каждую неделю я им давала по интервью.
   – Это чудесно.
   – Больше, чем чудесно. Они хотят, чтобы я приехала в Нью-Йорк и обсудила с ними, как и что делать дальше.
   Дэниэль аккуратно положил сценарий на траву.
   – Они – это кто? Этот твой сутенерский редактор или кто он там?
   – Рассел там распоряжается…
   – Почему ты не скажешь мне правду о Расселе? Я же знаю, что ты спала с ним.
   – Нет. Я говорю тебе в какой уже раз, – вздохнула она. – И в любом случае, даже если бы я и спала, какая от этого разница?
   Дэниэль поднялся.
   – Значит, спала?
   – Нет.
   – Отправляйся в Нью-Йорк, – отрезал Дэниэль, – если это именно то, что тебе нужно.
   – Мне бы хотелось…
   – Ну и езжай. Я тебя не задерживаю.
   – Но мне не хотелось, чтобы ты был против. Почему бы тебе не поехать со мной?
   – Ненавижу Нью-Йорк. Ты надолго уедешь?
   – На пару дней.
   Дэниэль собрал кипу сценариев и пошел в дом. Клео последовала за ним.
   – Ты же понимаешь, правда ведь? Я должна работать, это так важно для меня. Дэниэль, если тебе важно, чтобы мы поженились… я думала… Почему бы нам не пожениться?
   – А как насчет твоих заявлений, что женитьбой мы все испортим?
   – Я передумала. Я люблю тебя. У меня есть свои причины, о которых ты узнаешь первым.
   – Скажи мне.
   – Скажу, когда вернусь.
   – Ты когда уезжаешь?
   – Думаю, чем раньше, тем лучше. Завтра утром, и быстро вернусь.
   – Клео приезжает, – сказал Рассел.
   Майк был занят мячом. Они играли партию в скуош – они каждую неделю это проделывали.
   – А что с тем престарелым актером? – спросил он безразличным голосом.
   – Не знаю. Может, они еще вместе. Но Клео явно настроена на работу.
   – На тебя?
   – На журнал. Ты разве не читал ее статью о Кауфманах?
   – Нет, – соврал Майк. Он прочитал каждое слово. Она хорошо пишет. Лучше бы не писала так хорошо. Ему хотелось, чтобы она канула в забвение. Он не хотел никаких напоминаний о красивой умной женщине, которая когда-то была его женой.
   – Отличная статья, – сказал Рассел, вколачивая мяч в стену. – Она обрела ту остроту, которой у нее никогда не было.
   – У нее всегда была острота, – с сожалением сказал Майк, – только она хорошо ее прятала.
   – Не хнычь, – пожурил его Рассел, – пора бы вам двоим стать друзьями.
   – Ладно, кончаем играть, – Майк отшвырнул ракетку в сторону, – мне надо выпить.
   – У нас же корт зарезервирован еще на пятнадцать минут, – запротестовал Рассел.
   – Ну, и играй сам с собой, с меня хватит.
   Майк оставил Рассела в спорт-клубе и отправился в бар, где обычно битком бывает набито манекенщиц и фотографов. Но он пришел слишком рано, там было почти что совсем пусто.
   А ему нужна была компашка. Ему надо было немножко потрахаться.
   Он перебрался в другой бар, куда обычно приходят деятели их шоу-бизнеса. И на кого же он там наткнулся, как не на Джинни Сэндлер, в девчачьих завитушках и пухленькую.
   – Майк! – завопила она, словно в Лондоне ничего и не произошло. – Я и дня еще не успела пробыть в этом городе и наталкиваюсь на тебя!
   Джинни перебралась в Лос-Анджелес и стала чрезвычайно влиятельным и важным посредником. Майк читал об ее успехах в журналах по киноиндустрии.
   – Ты выглядишь замечательно, Джинни, – сказал он, рассматривая ее пышные груди, которые просто вываливались из шелковой рубашки, едва застегнутой.
   Она представила его тем, с кем была, и заказала ему выпивку.
   – Майки, – шепнула она, и рука ее потянулась к его бедру, – ты выглядишь очень вкусненько.
   Она захихикала.
   – Но ты всегда ведь таким выглядишь.
   Вот Джинни он мог бы привести к себе домой. О том, чтобы поселиться у него, Джинни думала бы не больше, чем о том, чтобы заняться вязанием. К траханью она относилась как мужик – прямолинейно.
   – Мы пойдем… – начал было он.
   – Конечно! – хихикнула Джинни, – как всегда! Клео скучала по Нью-Йорку. Она поняла это, когда ехала в такси из аэропорта Кеннеди. Вот тогда-то она и поняла, как скучно ей было без вечной возни и кутерьмы этого города.
   Она вспомнила, что даже и не подумала заказать себе номер в гостинице, но решила, что «Имидж» это сам сделает, и на этот раз она уж проследит, чтобы не было никаких накладок, в результате которых она оказалась бы в квартире Рассела в пент-хаузе.
   Такси как раз проезжало мимо здания Хэмптон-рекорде, и она на несколько мгновений вспомнила о Майке. Она больше не держала на него обиды. Она вообще ничего не испытывала к нему.
   Рассел с нетерпением ждал ее. На нем был новый итальянский костюм и рубашка в розовую полоску.
   – Добро пожаловать на родину! – воскликнул он. – Вот, смотри, тебе нравится? – Он протянул ей новый номер «Имиджа». Фотография Буча и Винни украшала обложку, и на видном месте шла надпись: «Клео Джеймс – эксклюзивная статья о Буче Кауфмане и его сестре».
   – Ну как? – спросил Рассел.
   – Мне нравится, – улыбнулась Клео. Ее имя на обложке – такой чести она прежде не удостаивалась.
   – И это только начало, – счастливо сказал Рассел. – Помнишь тот материал, который в прошлом году ты делала о сенаторе Эштоне? Ты, наверное, знаешь, что он будет добиваться поста президента на следующих выборах – и как ты думаешь, кто будет делать с ним эксклюзивное интервью? Все уже обговорено.
   – Но до этого еще так далеко…
   – Ну и что? Теперь, когда ты снова занялась работой, ты же н собираешься исчезать?
   Клео медленно покачала головой. Дэниэлю просто придется примириться с тем, что он женится на работающей девушке.
   Так много случилось в короткое время, что Клео оглянуться не успела, а неделя прошла. Рассел хотел, чтобы она немедленно сделала интервью со свергнутым королем какой-то иностранной державы, и она не могла отказаться от такого предложения. Потом книгоиздатель запросил о встрече с ней и предложил внушительный аванс за книгу интервью с известными людьми. От этого предложения она не могла отказаться. А потом «Уимен Узар Дейли» захотела сделать статью о ней самой.
   Всем понравился ее материал о Буче и Винни, посредники звонили в «Имидж» и говорили, что такая-то и такая-то знаменитость хотели бы быть проинтервьюированными Клео Джеймс.
   Все как-то сразу пришло вместе.
   – Мой репортер по знаменитостям, – улыбался Рассел. Кто-то из нас должен будет тебя саму проинтервьюировать.
   Она звонила Дэниэлю, чтобы объяснить, что происходит. С каждым ее звонком его голос становился холоднее и холоднее. После трех дней звонков она почувствовала немножко глупым всякий раз говорить ему, что она завтра вернется. Потому она решила, что пусть будет так, как будет, а уж дома она все объяснит Дэниэлю. В конце концов, когда он услышит о ребенке… она знала, что он будет так же счастлив, как и она сама. Меж тем, в Нью-Йорке было так здорово. Ходить по ресторанам, где она любила прежде бывать, по новым шоу, танцевать напропалую в Студии-54 с пареньком-редактором, гомиком, из редакции «Имиджа».
   Рассел вез ее в аэропорт. Контракт на книгу был у нее в кармане, и шестимесячный контракт с «Имиджем». Она была в прекрасном настроении. Но она скучала без Дэни-эля, и ей нетерпелось удивить его хорошей новостью.
   В аэропорту Рассел предложил ей журналы и леденцы, и это было все, что он ей предложил за всю поездку в Нью-Йорк. Это хорошо. Наконец-то, она могла чувствовать себя с ним спокойно. Заголовок в газете привлек ее внимание. Привлек потому, что рядом была фотография Дэниэля. Он не один был на фотографии. Он был со шведкой Ингмар с Багамских островов.
   Сохраняя хладнокровие, Клео купила газету – по заголовку можно было все понять.
   АНГЛИЙСКИЙ АКТЕР ДЭНИЭЛЬ ОНЕЛ
   ЖЕНИТСЯ НА ШВЕДСКОЙ НАСЛЕДНИЦЕ
   НА ТАЙНОЙ ЦЕРЕМОНИИ
   Молча Рассел взял ее за руку. – Ну что, забудем о самолете? Она тупо кивнула.
   Чертов Дэниэль. Неужто он почувствовал себя настолько неуютно, что еще несколько дней не мог подождать?

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

   Кармен была в большем восторге от «Девушки с золотым влагалищем», чем от какой-либо другой многомиллионной картины, в которой она снималась. Фильм этот был ее детищем и она заботливо пеклась о нем.
   То, что получилось, было как раз тем, на что она надеялась. Там были элементы комедии, был юмор, интересный сюжет и самая красивая в Голливуде манда. Маффин была просто сенсацией. Когда она раздвигала ноги и шел крупный план, все мужики в Америке должны были в нее влюбляться.
   Кармен была в восторге, и сожалела только о том, что не могла поставить в титрах своего имени. Быть режиссером порнофильма значило бы для Кармен Раш полную катастрофу, с точки зрения ее имиджа. Конечно, секретом не было, чей это фильм, люди в кинобизнесе знали, что Наташа Маунт – такое имя значилось в титрах, – это Кармен Раш. Факт этот был хорошо известен. Только никто не мог этого доказать.
   Как-то вечером Дайана и Джон оказались на вечеринке у какого-то продюсера. Всего было человек двенадцать, и ужин получился удачным. Ради разнообразия они не поссорились, отправляясь в гости, но Джон понимал, что время его почти-что истекло. Он уже провел пару дней, фотографируя Эприл Крауфорд, и считал, что если ситуация станет отчаянной, постель он будет искать там, – больше даже, чем постель. Но не впервые приходилось ему ублажать дам старшей возрастной категории. Дайана обращалась с ним словно с лакеем, только денег не платила, и он вовсе не собирается торчать там и ждать, пока его выкинут. Если ничего другого не подвернется… Эприл была звездой… когда-то… а если он возьмется направлять ее…
   – Пора и фильм посмотреть, ребята, – хозяйка приема в возбуждении хлопала в ладоши. – У нас сегодня – предварительный просмотр.
   Все они пошли в кинозал.
   Дайана слишком много внимания уделяла стареющему сценаристу. У Джона было дурное предчувствие, что мужик этот станет его наследником.
   Хозяин дома обносил всех бренди и смеялся:
   – Вы просто не поверите, что сейчас увидите, – объявил он, – вы просто не поверите!
   Выключили свет, и на экране возник золотой закат. Очень красивый.
   Джон пытался подсмотреть, нет ли у Дайаны физического контакта с тем престарелым сценаристом, что сидел справа от нее.
   Раздался взрыв хохота, и Джон стал снова смотреть на экран. Гремела музыка, типа той, что бывает в фильмах о Джеймсе Бонде, и пошли титры, выписанные обнаженными женскими телами, которые покрыты были золотой краской, – «Девушка с золотым влагалищем».
   Девушки изменили позы, и слова «Маффин в главной роли» появились на экране.
   – О Боже! – расхохоталась Дайана. – Неужто женушка твоя стала кинозвездой!
   На фоне титров шла Маффин, голая и тоже в золоте. Она легла на песок, раздвинула ноги и камера сделала наплыв крупным планом.
   – Боже! – с неким почтением заметила Дайана, – Что заставило тебя развестись с ЭТИМ!
   – Это опять он, – сказал Кили.
   Маффин ухмыльнулась. В четвертый раз Джон пытается повстречаться с ней.
   – Мне кажется, уже пора устроить ему взбучку по-черному. Я знаю пару парней, которые за деньги такое устраивают. Что ты скажешь?
   – Я скажу, что сегодня я с ним увижусь, – прыжком Маффин встала и изучала себя в зеркале.
   – Проводи его ко мне, Кили.
   Она немножко взбила волосы, облизала губы. Она только что кончила съемки для журнала «Мачо». Она знала, что выглядит обворожительно.
   Маффин нравилась обретенная ею слава. Кармен была права: фильм пошел в прокат по всей стране, и повалила известность.
   Кармен, которая была где-то на съемках, звонила ей ежедневно. У них были замечательные отношения, теплые и заботливые и очень, очень сексуальные.
   Маффин усмехнулась своим мыслям. Единственная плохая новость – это то, что ей придется теперь съехать из особняка Раш. Было бы неправильно ей здесь оставаться. Теперь, когда она – известность (ну, почти), надо бы жить отдельно.
   Вошел Кили, за ним – озабоченный Джон.
   – Мне остаться? – спросил Кили.
   – Все в порядке, ответила Маффин. – Он долго не пробудет.
   Она разглядывала Джона.
   Джон пропустил мимо ушей ее вопрос.
   – Моя крошка Мафф, – воскликнул он в восхищении. – Как ты сама-то?
   – А что я?
   – Я видел фильм.
   – Я тоже подумала, что ты видел.
   – Выходит, все наши планы оправдались.
   – Какие планы?
   – Уроки пения, танцев, актерского мастерства, которые я заставил тебя брать.
   Маффин кивнула.
   – ТЫ меня заставил их брать. Я за них платила.
   – Это были наши деньги.
   – В чем дело, Джон? Что тебе нужно? Он подошел поближе.
   – Чтоб ты меня хорошо встретила.
   – Почти так же хорошо, как твое последнее «прощай» Помнишь? Оставил меня одну в доме – со всеми неоплаченными счетами и без машины.
   – Ты не умеешь водить.
   – Теперь умею. Я умею многое, что раньше никогда не делала.
   Она подошла к бару и открыла банку «Севен-ап» Джон последовал за ней.
   – Мне можно выпить?
   – Угощайся.
   – Ты очень холодна.
   – Я могу быть такой, какой хочу. Мы разведены, или ты забыл?
   – Сколько они заплатили тебе за этот фильм?
   – Не твое дело. Он вздохнул.
   – Ты никогда ничего не понимала в деньгах. Тебя наверняка надувают.
   – О нет, меня уже однажды надули. Он обвил ее рукой за талию.
   – Надо, чтобы за тобой присматривали. Я безумно скучал без тебя. Было жуткой глупостью, что я ушел, у меня просто была эта дурацкая мысль, что без меня ты лучше справишься. И ты справилась.
   – И я все еще могу справляться.
   Она отошла от него, отхлебывая из банки.
   – Послушай, Мафф. Я знаю, ты злишься на меня, и я тебя не виню. Я сделал ошибку – такую же, как и та, что ты сделала с Малышом Марти Пэрлом.
   Он умолк, пошел за ней через комнату, обнял ее.
   – Ты и я должны быть вместе.
   Он почувствовал ее изумительные груди и понял, что скучал без них. Ни у кого нет таких сисек, как у Маффин.
   – Мы ведь одна команда. Я могу присматривать за тобой так, как никто другой, – во всех смыслах.
   Она молчала, позволяя ему ласкать ее, и чувствовала, как набухали ее соски.
   – Собирайся, – прошептал Джон, а рука его тем временем вползла к ней в шорты. – Я задумал для тебя массу восхитительных вещей.
   Она ничего не ответила. Она ждала, когда ее тело почувствует тот удивительный разряд возбуждения, который пронизывал ее всякий раз, когда к ней прикасалась Кармен. Но этого не было. Его руки были у нее между ног, а возбуждения не было. Его пальцы занялись исследованием поглубже, а возбуждения не было.
   Она посмотрела на выпуклость у него под джинсами. И что?
   Она грубо отбросила его руку и отступила чуть назад, с брезгливостью смотря на него.
   – Пошел в жопу, Джон. Я не та глупая стрекоза, на которой ты был женат. Меня ты больше не проведешь. Пошел в жопу, и больше сюда не приходи.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

   Узнав из газет о женитьбе Дэниэля, Клео поначалу чувствовала себя раздавленной, в шоке.
   Рассел был очень добр. Он настоял на том, чтобы она пожила у него – без всяких условий – и на этот раз условий и вправду никаких не было, за что она была ему очень признательна. Каким-то образом он устроил так, чтобы ее вещи были пересланы из Калифорнии – как он это сделал, она не спрашивала, – она даже имени Дэниэля слышать не хотела.
   А через неделю она с головой ушла в работу, никому не говоря о том, что беременна. Она нашла себе небольшую уютную квартирку, иногда ходила на свидания и впервые в своей жизни поняла, что вполне может прожить одна. Ей не нужен был постоянный мужик. Она прекрасно обойдется без него. Было чувство какого-то странного волнения, что ей приходилось быть одной. Чувство, ее удовлетворявшее.
   Рассел оказывал ей всяческую поддержку. Она всегда могла обратиться к нему за помощью, и когда выяснилось, что предполагаемая ее беременность была тревогой ложной, она плакала ЕМУ в жилетку.
   – Но ведь ты должна быть довольна этим, – заметил он, когда она ему все рассказала.
   Она грустно покачала головой.
   – Я хотела ребенка от Дэниэля. Как бы между прочим, Рассел сказал:
   – Если ты хочешь ребенка, я женюсь на тебе. Клео не могла удержаться от смеха.
   – Почему все помешаны на женитьбе? Вовсе нет нужды выходить замуж, чтобы иметь ребенка.
   – Я и так вполне буду рад тебя выручить, – нервничая, предположил Рассел.
   – О Расс, ты такая прелесть. Я так ценю твою доброту, но найди-ка ты лучше себе крупную высокую манекенщицу. Мы никогда не будем с тобой больше, чем друзьями.
   – Почему? – он был обижен.
   – Это вопрос наших флюидов. А флюиды наши предполагают платоническую дружбу. Мы уже говорили об этом сотни раз и согласились друг с другом.
   – Я никогда не соглашался.
   – Нет, соглашался.
   В работе было для нее спасение. Все шло очень хорошо, и вдруг совершенно неожиданно ее пригласили на телевидение на пробы. Вести пятнадцатиминутные интервью лицом к лицу.
   Она знала, что по меньшей мере еще восемь человек были кандидатами на эту работу, и сделав пробы, она о них забыла, занялась другими делами.
   И было большой неожиданностью, когда ведущей отобрали именно ее.
   – Я просто поверить в это не могу! – сказала она Рас-су, и тут же согласилась вести шоу.
   Они пошли праздновать это событие.
   – Мне кажется, что я на пороге новой жизни, – восторгалась Клео, – телевидение – это такая проверка моих возможностей.
   Шоу сразу же стало популярным, благодаря Клео. Она была очень телегенична и мгновенно обрела известность.
   Но вот то, что теперь ей некуда было деться от людских глаз, было минусом. Ее узнавали в супермаркетах, к ней подходили совершенно незнакомые люди, которые полагали, будто имеют все права заговаривать с ней.
   И были вновь объявившиеся друзья. Люди, которых она мельком когда-то встречала, – с Бучем, или Майком, или когда она работала на «Имидж». Внезапно все они заговорили о том, что она их лучший друг.
   Все это пугало. Но Клео пережила это, смирилась с этим, и в конце концов стала даже получать о этого удовольствие.
   Через месяц после того, как шоу вышло в эфир, Дэни-эль развелся.
   Каждому репортеру, который только хотел ее слушать, Ингмар заявляла, что Дэниэль – невозможный и трудный человек. А потом она потребовала миллион долларов отступных.
   Клео представила себе Дэниэля, вышагивающим по дому в своих теннисках и с крашеными волосами и вопящим о том, насколько все это несправедливо.
   Часто она о нем не думала. Иногда он являлся ей во сне, и они были вместе и такими счастливыми. Может, не такая уж это нереальная мечта, что когда-нибудь они вновь будут вместе. Такое было у нее чувство.
   Он был словно магнит. Конечно, с ним было трудно. Но она бы справилась, если бы хотела сосредоточить на этом все свои силы. Она понимала его. Она любила его не из-за того, кем он был, а потому, каким он был. Его мрачные настроения, депрессия, мелкая ревность – все это было частью его личности. Время для их романа было выбрано неудачное. Из постели Буча она перепрыгнула в постель Дэниэля, не выждав паузы. Ей хотелось своей собственной свободы, а Дэниэль этого не понимал.
   Может, сейчас все может быть по-другому. Может…
   Майк следил за каждым шагом Клео. Он смотрел ее по телевизору, читал о ней в журналах и иногда заговаривал о ней с Расселом. С невероятной силой его бесило то, что дорогой его друг так много времени проводит с его бывшей женой. Интересно, они трахаются? Этот вопрос просто доставал Майка. Ему казалось, что он не перенесет, если они и вправду трахаются.
   Рассел, конечно же, никаких секретов не выдавал. Он был молчалив и загадочен.
   В конце концов Майк понял, что ему надо будет увидеть Клео, и он разработал, как ему показалось, дьявольски хитрый план. Рассел упомянул как-то, что Клео предстоит записывать в Лос-Анджелесе пару своих шоу, он даже сказал, когда она туда летит.
   Майку и самому надо было по делам в Лос-Анджелес, но он раньше все откладывал поездку. Не потребовалось большой детективной работы, чтобы узнать, каким рейсом летит Клео. Тот же рейс забронировал себе и Майк.
   Прекрасно. Случайная встреча. Все получится естественно и хорошо.
   Он даже не сказал Расселу, что уезжает, – иначе все станет ясно.
   Клео решила, что позвонит Дэниэлю, когда прилетит в Лос-Анджелес. Почему бы и нет? Правда, почему бы и да? Твердого решения она пока не принимала. Но она должна понять, что по-настоящему она чувствует в отношении него. Она не могла и дальше пребывать в подвешенном состоянии, не зная, чего она хочет. Она все еще любит его? Или нет? Как ОН чувствует в отношении НЕЕ?
   Нет смысла притворяться, она должна это все знать.
   Вообще-то она не страдала без него – были и другие мужчины. Но только с одним из них она переспала. С режиссером ее шоу, который слегка напоминал Дэниэля. Ужасно. Она должна разобраться в своих чувствах, дабы заняться, наконец, своей жизнью. Именно так.
   В самолете к ней относились как к знаменитости, и ей это доставляло удовольствие. Летела она одна, съемочная группа была уже в Лос-Анджелесе.
   У ее шоу был превосходный рейтинг, и Клео признавала, что с каждой новой передачей ей нравится это делать все больше и больше.
   Волнение от каждой встречи с новым человеком, гостем шоу. Исследовательская работа – за нее это, правда, делали другие, – но все равно она обязательно прочитывала книгу того писателя, которого приглашала на шоу, смотрела фильм актера, изучала материалы и политиках.
   Она встречалась со многими новыми и интересными людьми. Работ эта никогда не была ей скучна.
   Она открыла свой саквояж фирмы Вьюттон. Там была книга по искусству, которую надо было прочесть, касается новой сенсационной рок-певички, папка с материалами о фильме «Жеребец сэрфа» и еще одна – о фильме «Девушка с золотым влагалищем». Она летела в Лос-Анджелес, чтобы записать два специальных шоу. Одно – о Маффин, нынешней суперзвезде порно, второе – о Буче и Винни. «Жеребец сэрфа» стал культовым фильмом, а Винни – подростком-звездой. Странно, как появляются в ее жизни и исчезают Кауфманы.
   Интересно, как Винни справляется с обретенной ею славой. Наверное, наслаждается каждой ее минутой и ведет себя еще более ужасно, если, конечно, такое возможно. Пока Кауфманам удавалось сохранить свой имидж отношений брата и сестры. Интересно, долго ли они так продержатся, – но она, конечно, их не выдаст.
   Она открыла папку с материалами о «Девушке с золотым влагалищем», просмотрела серию снимков из картины. Хм… Обнаженность уже больше не отталкивает. Но скучна чудовищно. Груды задниц и сисек, и куча стоящих членов.