Кондаурова Елена. Хранительница (Там, за синими морями…)

   — Иди туда — Таш показал Рил на статую в глубине храма — я сейчас, только куплю свечи.
   Рил медленно пошла, куда показали, часто останавливаясь по пути, чтобы рассмотреть фрески на стенах. Они очень отличались от тех, что она видела в храме у Матери. Здесь были битвы, битвы и еще раз битвы. Сама же статуя бога представляла собой мужчину средних лет в традиционной ольрийской одежде и с мечом, который он держал, устало опустив, так что острие касалось мраморного постамента.
   — Это он устал от войны. — Пояснил неслышно подошедший сзади Таш. — Он хоть и покровитель воинов, но его, как бога, огорчает, когда его дети начинают убивать друг друга. Хотя… именно он дарует светлое вдохновение боя.
   — А ты его хоть раз испытывал?
   — Светлое вдохновение? — Усмехнулся Таш. — Нет. Куда уж мне?! Я же изгой, мне бы только выжить. Подлое существо, одним словом.
   — Не говори ерунды! — Возмутилась Рил. — Подлые те, кто делают из оступившихся козлов отпущения! А это что?
   Рил сделала шаг вперед. Перед статуей бога стоял богато изукрашенный резьбой небольшой постамент, на котором тускло поблескивал в полумраке крупный, кроваво-красный кристалл.
   — Это… — Таш хотел рассказать ей, что это самый страшный кошмар нынешнего князя, да и вообще всех князей и королей, потому что этот булыжник показывал наличие в них крови первых властителей, тех самых, которые в начале времен получили право на власть из рук самих богов. Само собой, с тех пор драгоценная кровь сильно разбавилась кровью простолюдинов, и камень не всегда сиял так, как того хотелось бы претендентам на трон.
   Но необходимость в каких-либо объяснениях отпала, когда Рил, протянув руку, прикоснулась к камню.
   Это было похоже на вспышку молнии. Весь храм на секунду залило красноватым, ослепляющим после храмового сумрака, светом.
   Рил испуганно отдернула руку, и свет погас.
   — Таш, что…
   Она не договорила, потому что Таш с перекошенным, страшным лицом уже тащил ее к выходу. Она бежала за ним, временами спотыкаясь и путаясь в подоле длинного платья, но он не обращал на это внимания.
   Купленные им свечи остались валяться у подножия постамента.
   Они выскочили из храма, как ошпаренные, и понеслись по улицам, не сбавляя скорости. Их «сопровождающие», переглянувшись, рванули следом за ними.
   Наконец, задыхающаяся Рил не выдержала.
   — Таш, остановись, я больше не могу!
   Таш как будто очнулся, остановился, прижал ее к себе.
   — Рил, я не смогу тебя отдать! — С отчаянием простонал он. — Все, что угодно, но только не это!
   — Да что случилось, Таш? — Выкрикнула Рил. — Кому ты меня не отдашь? Что вообще происходит?
   Он отодвинул ее от себя и посмотрел ей в глаза. Нет смысла скрывать.
   — Рил, этот Свигров камень показывает наличие княжеской крови в том, кто к нему прикасается. — С усталой обреченностью сказал он.
   Она недоуменно пожала плечами.
   — Ну и что? Мне не надо было его трогать? Ты из-за этого расстроился?
   — Рил, у тебя самая чистая кровь из всех правителей на материке, о которых я слышал.
   — Какие глупости! — С облегчением засмеялась Рил. — Это ты потому так решил, что камень вспыхнул? Да он, наверное, каждые пять минут сверкает, чем ему еще там заниматься?
   — Я видел, как к нему прикасался наш нынешний князь. Он еле замерцал, а народ на площади чуть с ума не сошел от радости, что над ними будет настоящий князь, а не какой-нибудь безродный.
   Рил стало страшно от его серьезности.
   — Таш, ты думаешь, что я?… Нет, этого не может быть! Ну, может моя мама согрешила с каким-нибудь правителем, мало ли…
   Он покачал головой.
   — Кровь правителей передается только через законный брак с благословения богини, и никак иначе.
   Она с секунду непонимающе смотрела на него, потом с размаху ударила его кулаком в грудь. Потом еще и еще раз.
   — Не смей смотреть на меня так!! — Зло выкрикнула она, не заботясь о том, что на нее обращают внимание прохожие. — Я такая же изгойка, как и ты! Такая же проклятая всеми богами подлая тварь! Я хочу такой быть, потому что это мой выбор, я хочу быть с тобой, потому что это тоже мой выбор! И не смей смотреть на меня, как на княгиню, понял?!!
   Из глаз градом покатились истерические злые слезы. Таш крепко обнял ее, покрывая поцелуями заплаканное лицо. (И Свигр с ними, с прохожими!)
   За что мне все это? — Подумал он. — Я ведь так много грешил в своей жизни! Я убил столько народа, что гореть мне в аду на веки вечные, а вместо этого боги дарят мне любовь и посылают счастье. Вот только, как сберечь все это, не говорят.
   — Прости меня, Рил. — Прошептал он ей в ухо. — Прости, что испортил тебе жизнь… И прости, что все равно не могу от тебя отказаться, хоть и должен.
   — И не надо! — Сквозь слезы сказала она. — Ты не сделал ничего, с чем я не была бы согласна!

Глава 11

   Князь Богер, вернувшись с утренней прогулки, заперся у себя в покоях. Он никого не хотел видеть, и слуги проходили мимо его дверей на цыпочках, осторожно, словно опасаясь разбудить спящего. Хотя, разумеется, молодой князь не спал.
   Полностью одетый, в сапогах, он неподвижно лежал на широченной княжеской кровати, покрытой алым шелковым покрывалом.
   Перед глазами у него, как живое, стояло удивленное лицо юной рабыни.
   Это было похоже на наваждение. Он закрывал и открывал глаза, но на нежное, чуть тронутое загаром, светлое лицо с зелеными глазами это не производило никакого впечатления. Он все равно видел его, и это причиняло ему почти физическую боль.
   Конечно, эта боль не сравниться с той, что ему довелось пережить, когда он увидел, что на тонкой талии его любви, перетянутой затейливым пояском, по-хозяйски лежала лапа этого нелюдя. Тогда ему хотелось убить и его, и ее, а потом умереть самому, но сейчас хотелось только тихо выть от тоски, от несбывшихся надежд и от невыносимого, никогда не заканчивающегося одиночества.
   Он думал, что знает, что такое боль до тех пор, пока к нему не пришли с докладом следившие за его любовью вандейцы и не рассказали о том, что произошло в храме.
   Вот тут ему стало по-настоящему плохо.
   С каменным лицом выслушав доклад, он еле дождался, когда они уберутся из его комнат, потому что продолжать сдерживаться дальше было выше его сил. Они ушли, и он заметался по комнате, как дикий зверь, запертый в слишком тесную для него клетку. Боль занавесила глаза черным туманом. Почти ослепший, он наткнулся на тяжелое дубовое кресло, вмиг разъярившись, схватил неподъемный и неуклюжий предмет и со всего размаха швырнул его в стену. Кресло рассыпалось на куски, но легче не стало. Еле сдерживаясь, чтобы не закричать, князь начал колотить кулаками резные стенные панели, сбивая в кровь пальцы. Как ни странно, это помогло. Боль отрезвила его, и он немного пришел в себя. Вызвав звонком слугу, уже смог сдержаться и приказал почти спокойно:
   — Виторна ко мне. Немедленно!! И Будиана тоже.
   Не прошло и нескольких минут, как явились оба. Будиан, не тратя слов на вопросы, сразу занялся его руками, а Виторн, самый преданный пес и доверенное лицо князя, вытянулся в струну, ожидая приказаний.
   — Навести Зойта и Багина! — Бросил ему Богер. — Скажи, что я желаю сегодня же пообщаться с Баданом, иначе… Ступай!
   Тот развернулся и исчез за дверью.
   — Мне кажется, что для вас, ваше высочество, было бы разумным принять что-нибудь успокаивающее. — Заметил Будиан, заканчивая перевязку. — По крайней мере, как ваш врач, я вам настоятельно это рекомендую.
   — Ты думаешь, жрец, что от всего на свете есть лекарства? — Со злой иронией усмехнулся князь.
   — Мой опыт позволяет мне думать таким образом.
   — Значит, у тебя найдется лекарство от глупости?
   — Лекарством от этого недуга обычно является добрый совет.
   — Следование чужим советам есть первый признак идиотизма, Будиан! — Вдруг выйдя из себя, резко ответил Богер. — Если бы я побольше слушал самого себя, а не всяких там… то давно бы уже решил все свои проблемы! А сейчас будь прокляты все эти советы и советчики, вместе взятые, так же, как и мое Свигрово терпение!!
   Вернувшись в поместье, Таш отправил Рил переодеваться (храм храмом, а тренировку никто не отменял!), а сам заглянул к Самконгу. Тот, обложившись со всех сторон футлярами, как раз разглядывал Ташевы приобретения.
   — Друг мой! — Сказал глава Олгенского ночного братства вместо приветствия. — Неужели у тебя, после стольких лет темноты и невежества, наконец-то появился вкус к драгоценностям? Неужели общение с прекрасным, то есть с Рил, повлияло на тебя столь благотворным образом? Хотя, ты в курсе, сколько денег выкинул сегодня на свою прелестницу? Она, конечно, того стоит, но…
   — Она не прелестница. — Хмуро оборвал его Таш. Только шуток ему сейчас не хватало. — Она… в общем, мы сегодня с ней вляпались по самые…
   — Рассказывай! — Велел вмиг посерьезневший Самконг.
   Таш рассказал. Повисло долгое молчание.
   — Уезжать вам надо отсюда, Таш. И поскорее. Для него жена с такой кровью — это подарок небес, он не даст вам спокойной жизни.
   — Сам знаю. — Буркнул Таш. — Вот как только эту суку рыжую выведу на чистую воду, так сразу и отчалим.
   — Ты уверен, что это он?
   — Почти. Но, если мы уедем, он затаится, и кто знает, чего еще от него ждать?
   — Может, плюнешь? Опасно это. Мы с ним без тебя разберемся.
   — А его прихвостни? Тебе нужны лишние проблемы? Надо решить это раз и навсегда, чтоб никто не сомневался, кто у нас тут правильный изгой, а кто шакал паршивый, как выражается моя Рил.
   — Шакал? Какой шакал? Впрочем, неважно. Ты что-то придумал. — Это был не вопрос, а утверждение.
   — Да.
   На следующий день Таш сделал Рил неожиданный подарок. В середине дня, с самую жару, когда все его ученики прекращали тренировку на пару часов, и, ожидая, пока духота не спадет, разбредались по поместью в поисках прохлады, он пригласил ее на загородную прогулку.
   — Собирайся, маленькая! — Улыбаясь, сказал он ей. — Мы поедем на озеро!
   Рил взвизгнула от радости и повисла у него на шее, нимало не смущаясь присутствием большого количества заинтересованных зрителей. Потом быстро собрала свою «амуницию» в виде легкого меча, метательных ножей, подаренного арбалета и еще пары мелочей (со всем этим арсеналом Таш запретил расставаться, чтобы выработалась привычка), и побежала в дом переодеваться.
   Таш еще полгода назад купил себе нового коня, а старый, с трудом вылеченный от хромоты Дымок достался Рил. Резвости и норова в нем было мало, а ума и терпения много, за что Рил была ему очень благодарна. Наездница из нее была никакая. Пока, во всяком случае, потому что раз уж за ее образование взялся Таш, то при его-то упорстве, вполне возможно, что она со временем сможет принять участие в скачках года на княжеский приз. Пока же до этого было о-о-очень далеко, и все, на что она была способна, это медленно трусить за Ташем по тропинке, вьющейся между деревьями.
   Озеро было недалеко от поместья, всего в нескольких минутах езды, но, поскольку располагалось посреди леса, то рядом с ним возникало ощущение абсолютно дикого, нетронутого места, и с трудом верилось, что всего в паре километров отсюда раскинулся большой столичный город. Хотя, тут нечему было удивляться. Поскольку земля эта принадлежала Самконгу, сюда редко наведывался кто-нибудь из местных. Разве что, если заблудится.
   Оно было почти круглым, глубоким и чистым, с трех сторон окруженным осколками огромных глыб светлого песчаника, неизвестно откуда взявшихся посреди леса. Красиво это было невероятно. Рил как увидела все это, так и замерла, не сходя с неподвижно стоящего Дымка. Таш усмехнулся про себя, подошел и снял ее с лошади.
   — Ты купаться будешь, или так и простоишь с открытым ртом?
   Рил только молча улыбнулась и пошла к озеру. Опять ненадолго застыла, глядя на воду, и начала раздеваться. Сначала сняла «амуницию», а потом… все остальное. И ослепительно прекрасная в своей наготе вошла в воду. Таш даже слегка опешил. Ему нравилось, что, после того, как они… ну, в общем, стали жить вместе, Рил стыдилась кого угодно, кроме него. Даже Пиле и служанкам очень редко позволяла прикасаться к себе или видеть свою наготу. Что же касается Таша, то при нем она совершенно свободно расхаживала, так сказать, в натуральном виде, чувствуя себя при этом совершенно естественно. Нельзя сказать, чтобы он был против этого, но Свигр побери, сейчас это было совсем не вовремя! Его парни себе все глаза сломают, да еще и забудут зачем они здесь находятся! Таш выругался про себя и коротко свистнул, надеясь, что парни поймут его приказ правильно. Потом сбросил «сбрую», стянул рубашку и пошел в воду. Не хватало еще, чтобы она утонула с непривычки.
   Беспокоился он, впрочем, совершенно напрасно, потому что Рил плавала, как рыба, красиво взмахивая руками. Сам Таш плавал по-другому, может, и не так красиво, но уж в любом случае, быстрее. Поэтому догнал ее в два счета и строгим голосом велел возвращаться на берег. Она отказалась наотрез, со смехом обдала его тучей брызг и ушла на глубину. Он выругался, хотя ему больше хотелось рассмеяться, и нырнул следом за своей подружкой, в которой так некстати пробудился русалочий инстинкт.
   Поймал он ее не сразу. В воде она чувствовала себя, как дома, и несколько раз выскальзывала у него из рук в последний момент. Наконец он все-таки схватил ее и потащил на берег. Она туда совсем не хотела, брыкалась, вырывалась и требовала вернуть ее в родную стихию. Таш только усмехался, представляя себе, какую картину представляет сейчас для его учеников висящая у него на плече Рил.
   Впрочем, как только он поставил ее на землю, из кустов раздался короткий тихий звук, похожий на крик озерной птицы. Ну, значит, не все на них пялились, и это не может не радовать. Таш бросил Рил ее одежду и сумку с оружием.
   — Одевайся и прячься за камнями, сюда идут!
   Очень далекая от того, чтобы проявлять неповиновение, Рил моментально натянула на себя рубашку и штаны, схватила «амуницию» и исчезла среди камней.
   Таш неторопливо надел рубаху и нацепил поверх нее «сбрую» с мечами.
   На поляне сразу со всех сторон появились люди. Наемники, — с полвзгляда оценил Таш, — но не местные. И не изгои.
   К нему медленно направились двое. Для переговоров. Раз уж сразу не напали, значит, будут разговаривать.
   — День добрый! — Начал разговор один из них. (Степняк-полукровка — решил про себя Таш. Чистокровные поменьше ростом будут, уж он на них в свое время насмотрелся по самое не хочу.) — Ты не дергайся, приятель, у нас там арбалетчики в кустах сидят, и страсть не любят, когда кто дергается.
   Надо думать, что не любят. Впрочем, Таш сильно сомневался, что хотя бы один из этих арбалетчиков был еще жив. Его парни тоже страсть, как не любят живых арбалетчиков.
   Он уже открыл рот для ответного приветствия, как вдруг инстинкт заставил его дернуться в сторону. Голова второго переговорщика как-то странно откинулась, и он начал медленно оседать на землю. Из его глазницы металлическим четырехгранным торцом торчал арбалетный болт.
   — Эй, вы, уроды! — Раздался уверенный, жесткий, слегка насмешливый голос Рил. (И откуда что взялось?) — У него тоже есть свои арбалетчики в кустах! Так что, если кто дернется — порешу!
   Таш выругался сквозь зубы. Только этого не хватало!
   — Слушай, ты, заткни свою ненормальную! — Изо всех сил пытаясь сохранить лицо, прошипел желтолицый.
   Ташу неожиданно стало смешно. Уж он-то не понаслышке знал, каково это — чувствовать себя на мушке.
   — Сам заткни! — Весело огрызнулся он. — Когда она в таком настроении, я к ней и подходить боюсь! Зверь, не баба!
   — А за зверя ты у меня дома получишь! — Тоном сварливой жены отозвалась Рил.
   — Вот видишь! — Слегка развел руками Таш. — Вы пришли и ушли, а мне с ней еще жить! Так что, придется так разговаривать.
   — Ну, ладно. — Неожиданно легко согласился полукровка. — Бабы — это такая зараза, как прилипнет, век не отвяжешься! Ты от своей, случаем, отвязаться не желаешь?
   Таш выразительно повел плечами.
   — Сейчас? Когда она держит меня на прицеле? Не-е, я еще жить хочу!
   — Ну, как знаешь. А то у нас покупатель на нее есть.
   — И кто же этот самоубийца?
   — За него не волнуйся! — Хмыкнул желтолицый. — У него на то, чтобы ее приструнить, силенок хватит! Да и зачем она тебе, такая-то? Найдешь себе получше!
   — Нет, — покачал головой Таш, — мне эта нравится. — Он чуть обернулся в сторону камней. — Эй, Рил, слышишь? Не уходи к чужому дяде, он злой, а я хороший!
   — Кончай придуриваться, клейменый! — Разозлился переговорщик. — С тобой, как с человеком разговаривают! Мы не хотим лишней крови, на белом свете жить всем хочется!
   — А мне по… ваша лишняя кровь! — Зевнул Таш. — Прольется, и… с ней! А вот сколько из меня моя баба моейкрови выпьет, если я ее сейчас вам сдать попытаюсь… Кстати, а откуда вы узнали, где мы отдыхаем? Неужели следили?
   — Ты думаешь, что ты тут у нас самый крутой? — Злобно прошипел полукровка, выведенный из себя Ташевым легкомыслием. — Думаешь, тебе сейчас на помощь твои дружки прискачут? Хрен тебе! Они-то тебя и сдали! И тебя, и бабу твою!
   Все, шутки кончились. Таш сделал шаг вперед.
   — Кто? Как выглядит? Имя?
   — Я тебе имя, ты мне бабу!
   Таш скользнул вперед и вбок, заходя ценному свидетелю за спину, дабы аккуратно вырубить, но тут мимо него черной молнией просвистел дротик и замер в щеке у полукровки. Тот сразу отключился и рухнул на землю.
   Хорошая вещь — яд рогатой жабы! — Подумал Таш, вытаскивая мечи. А еще он подумал, что не знает, что ему теперь делать со своей подругой: похвалить за хорошую работу или отругать за самодеятельность.
   Не оборачиваясь, свистнул, давая сигнал ребятам. Коротко щелкнули арбалеты, кое-кто из нападавших упал, остальные заматерились и ринулись к Ташу, как к родной маме. Зря это они, ласки от него не дождешься. Из-за деревьев беспощадными хищниками выскочили его парни, разгоряченные предвкушением схватки. Таш решил, что не будет им мешать. Пусть поработают, а ему надо найти вандейцев. В том, что они здесь, он не сомневался. Хотя бы пара уж точно должна быть, ведь знали, на кого идут.
   — Таш!! — Испуганный крик и последующий взвизг.
   Мгновенно похолодев от ужаса, Таш парой прыжков преодолел расстояние до камней и серой тенью скользнул мимо огромных желтоватых глыб.
   Как выяснилось в следующее мгновение, мог бы и не торопиться, всю работу уже сделали без него.
   Рил сидела и совершенно стеклянными, круглыми от ужаса глазами смотрела на троих высоких мужчин в черной одежде с разрисованными черным лицами, лежащих перед ней. Один из них был мертв, метательный нож торчал у него из горла. Двое других всего лишь парализованы все тем же ядом ее лучшей подружки — рогатой жабы.
   — Рил, дай арбалет! — Сказал Таш.
   Она вздрогнула, отрываясь от жуткого зрелища, и протянула ему разряженный арбалет.
   — Болты есть?
   Она потянулась за сумкой и достала несколько штук.
   — Отравленные? — Спросил Таш, заряжая арбалет.
   Она покачала головой.
   — Я не брала с собой отравленные.
   — Отвернись.
   Она послушно отвернулась и закрыла лицо ладонями.
   Одному из парализованных Таш, не мудрствуя лукаво, свернул шею, дабы не шокировать Рил зрелищем перерезанного горла, а второму всадил в ногу болт, чтобы оставался на месте до тех пор, пока с ним не пожелают пообщаться. А с болтом в коленке даже вандеец далеко не убежит. Выглянул из-за камней, посмотреть, как дела у ребят. Дела шли, но надо помочь. Наклонился к Рил.
   — Ты как?
   — Нормально. — Не поднимая глаз и стиснув зубы.
   — Потерпи еще немного. Пошли отсюда, он скоро очнется.
   Взял ее за руку, отвел подальше от вандейца, поближе к полю боя. Усадил за камень.
   — Сиди здесь. — По крайней мере, так он будет ее видеть.
   Окинул взглядом поляну, выделил слабые места и побежал помогать.
   Нет, он был несправедлив к своим. Справились бы и без него, но были бы потери. Один из его учеников, Дема, был ранен, а Фрая прижали так, что он бы не выбрался. Так что, слава богам, все обошлось, хотя, надо думать, боги тут вовсе и не при чем.
   С помощью Таша быстро добили оставшихся, правда, двое сбежали, но за ними отправили погоню. Переговорщика и вандейца связали и без особых нежностей погрузили на лошадей. В поместье были хорошие специалисты по допросам, вот они пусть и занимаются. Как ни горело Ташу узнать, что скажут пленные, от самодеятельности он предпочел воздержаться. Не хватало еще товар попортить, его еще на суд «семьи» представлять. Да и потом, есть дела поважнее.
   Отдав распоряжения, Таш с минуту понаблюдал за тем, как Тепек и Корень выворачивают карманы убитых, Зям перевязывает бледного до синевы Дему, а Фрай матерится, уводя по тропинке лошадей с пленными, и пошел к Рил. Без него обойдутся. А не обойдутся, значит, огребут.
   Рил сидела за камнем, сжавшись в комочек и обняв руками колени. Таш мягко опустился рядом, притянул к себе, сжал в успокаивающих объятиях. Она подняла голову, и на Таша глянули страшные в своей неподвижности глаза.
   — Таш, я их всех убила.
   Таш, который в этот момент не испытывал ничего, кроме гордости за свою девочку, тем не менее ответил:
   — Не болтай ерунды. Ты их просто ранила. Я их убил.
   Она с безумной надеждой уставилась на него.
   — И того, которого я… ножом?
   — Угу.
   Неожиданно Рил тихо засмеялась. Из-за того, что он так охотно взял на себя ее вину, у нее немного отлегло от сердца, и вернулась способность соображать.
   — И того, которого я из арбалета?
   — Ага. — Снова согласился он. — У меня как раз в кармане болт завалялся, дай думаю, воткну кому-нибудь в глаз!
   Она улыбнулась, но улыбка получилась кривоватой и грустной.
   — Нет уж, не приписывай себе чужие подвиги! Моя вина — это моя вина, ты тут не при чем. Кровь их на мне.
   — Какая к Свигру вина? — Разозлившись, Таш крепко встряхнул ее за плечи. — За каким хреном они вообще сюда пришли? Их что, звали сюда? Или тебе хочется, чтобы тебя в очередной раз продали, как скотину? Они пришли сюда, чтобы забрать тебя, Рил! Ты все сделала правильно, да ты и сама это понимаешь, так что нечего мне тут изображать муки совести!
   Рил, у которой от его очередного эмоционального встряхивания громко клацнули зубы, словно очнулась и довольно злобно глянула на него.
   — Прекрати меня трясти!!
   Таш, который, собственно, этого и добивался, насмешливо усмехнулся.
   — Вот как! Значит, меня, за то, что я тебя всего лишь пару раз встряхнул, ты уже готова прибить без зазрения совести! А тех, которые тебя не только встряхивать собирались, ты тут сидишь и оплакиваешь! Ну, и где логика, Рил?
   — Да пошла она в ж… твоя логика! — Выругалась Рил. — Логика, мать ее! Где ты, кстати, таких слов нахватался, изгой ты мой необразованный? — Таш слегка опешил от такого напора, и Рил, вывернувшись из его рук, резко встала. — И вообще, я умыться хочу!
   — Ну, так пошли!
   На берегу Рил решительно сбросила с себя всю одежду и, не обращая никакого внимания на суетящихся на поляне парней, пошла в воду. Таш постоял на берегу пару минут, пока она не уплыла подальше, и вернулся к тому месту, где остались лежать убитые вандейцы. Надо было забрать вещи Рил, а показывать ей все это лишний раз… не есть полезно ни для нервов, ни для совести. Оставлять ее одну, даже голую и даже среди своих парней, он уже не боялся. Если уж она завалила троих вандейцев, то, значит, способна размазать по стенке кого угодно, буде кто решится протянуть к ней свои поганые ручонки. Таш улыбался про себя всю дорогу. Пусть все боги осудят его, но он испытывал такую гордость за свою Рил, какой ему никогда в жизни испытывать не доводилось. Так что теперь, господа изгои, вам придется отнестись к ней серьезно, а не просто, как к красивой бабе, с которой можно не церемониться. Придется церемониться, и считаться тоже придется, даже если он сам отдаст концы в очередной заварушке, и некому будет стоять у нее за спиной!
   Когда он вернулся к озеру, она еще плавала. Он помахал ей, чтобы вылезала, пора было ехать, и на этот раз она не стала возражать.
   Дома Таш отправил Рил переодеваться, потому что все тренировки на сегодня, разумеется, отменились, а сам заглянул к Самконгу.
   Тот уже довольно потирал руки, потому что за те полчаса, что Таш потратил на приведение в порядок расстроенных нервов Рил, с желтолицым полукровкой успели побеседовать, и он начал петь, как соловей. Вандеец пока помалкивал, но от него никто и не ожидал, что он сломается так быстро. Терпение, и еще раз терпение, товарищи изгои!
   — Ну, так что, собираем совет? — Спросил Таш у своего друга, зная, впрочем, ответ.
   — Я уже послал за остальными, — растягивая губы в улыбке довольной акулы, ответил Самконг. — А правда, что это твоя красавица завалила вандейца, которого ты прислал?
   — И не только его.
   Брови Самконга поползли вверх.
   — Ты все-таки плохо на нее влияешь.
   Обосновать свою точку зрения Самконгу не дал слуга, который сообщил, что в гостиной их ожидают Крок и Валдей. Однако, какая оперативность! Таш глянул на Самконга.
   — Ну, да, да, это я велел бросить все и явиться немедленно, так что не дергайся, никто ничего не успел пронюхать!
   Таш кивнул и вышел. Надо было переодеться и посмотреть, как там Рил. Самконгу осталось только пожать плечами и смириться. Таш вообще не отличался многословностью, а когда волновался, из него вообще ничего нельзя было вытянуть. Разве что клещами, да и то…