Страница:
"Семья" действительно собралась быстро, только Лайра, как обычно, немного опоздала, но к этой ее манере все давно привыкли и не обращали внимания. Бадан тоже явился, хотя Таш не был уверен, что тот не исчезнет в последний момент. Однако наглость и уверенность рыжего в том, что он опять сумеет обвести кого угодно вокруг пальца, были поистине безграничны. Он смотрел на всех, и на Таша в том числе, такими честными глазами, что так и хотелось поверить в его невинность. К сожалению, эта самая невинность была с почестями похоронена еще в те далекие времена, когда Бадан был очаровательным рыженьким младенцем.
— Друзья мои! — Высокопарно, как и подобало случаю, открыл собрание Самконг. — В нашей семье произошло немыслимое: один брат обвиняет другого в предательстве. — Собрание возмущенно зашумело, и Самконг продолжил: — На нашего друга Таша и его подругу Рил сегодня, не далее, как пару часов назад было совершено нападение. Благодаря его предусмотрительности, посмевшие напасть на них недоумки радуют сейчас своими подлыми душами Свигра в аду, но все могло кончится и не столь удачно. К счастью, предусмотрительность нашего друга и на этот раз не дала промаха, и в наших руках оказались два «языка». К работе с ними тут же приступил Лешец, и один из них сразу начал рассказывать очень интересные вещи. Кому интересно, может нанести Лешецу визит и попросить нашего соловья исполнить арию на бис, но, с вашего позволения, сюда мы его приглашать не будем. Достаточно того, что я ее повторю.
Оказывается, — тут Самконг обвел «семью» многозначительным взглядом, — что нашего друга Таша самым подлым образом заказали! И заказал никто иной, как наш любимый и единственный законный правитель Ольрии князь Богер. Но откуда, скажите мне, уважаемые изгои, мог пронюхать какой-то там задрипанный князь, где именно будет отдыхать со своей подругой наш старый и предусмотрительный друг Таш?
Вот мы и подошли к самому главному! Оказалось, что птичка, которая поет сейчас в подвале у Лешеца, видела своими глазами, как некий рыжий изгой общался с князем и двумя его прихвостнями прямо перед тем, как тот отдал приказ о нападении. Но это еще не все. Этот рыжий доброжелатель счел нужным лично предупредить наемников о том, насколько опасен наш Таш, и так их напугал, что они решили сначала попробовать с ним договориться, а потом уже применять силу. И, собственно, это и спасло Таша и его людей от возможных потерь. Я повторяю, все могло обернуться намного хуже. Итак, теперь вам известно столько же, сколько и мне. Господин Бадан! — Такое обращение среди своих было хуже всякого оскорбления. — Вы не хотите ничего нам объяснить?
— Да, друг мой Самконг! — Не обращая внимания на грубость, чрезвычайно учтиво ответил Бадан. — Ты совершенно прав, настало время пролить свет на мотивы некоторых моих поступков. И скажу сразу: ни о каком предательстве с моей стороны не может быть и речи. Ну, разве что о небольшом вразумлении неразумных.
Итак, вчера на меня вышли люди князя и сказали, что наш юный правитель желает меня видеть. Я подумал: а почему бы и нет? Согласитесь, из первых рук узнать причины всех наших неприятностей за последние полгода — это стоит того, чтобы слегка поумерить свою гордость.
— Ну, и как поумерил? — С непонятным выражением спросил Самконг.
— Поумерил, друг мой, поумерил! Чего не сделаешь ради «семьи»! Так вот, оказывается, наш дорогой князь собрался, наконец, жениться. Радостная весть, не правда ли, друзья мои? Признаться, я, как и все остальные подданные, даже не смел надеяться, что такое важное для страны событие произойдет раньше, чем лет эдак через двадцать, потому что, как вы понимаете, кровь у нашего князька слабовата, и жена ему нужна из хорошей семьи. А то детки получатся без права наследования, а это скандал и хана всей нашей Ольрии. Когда князь заговорил со мной о женитьбе, я, признаться, слегка удивился. При чем здесь мы? Оказывается, очень даже при чем. Дело в том, что подружка нашего Таша — чистейших царских кровей девочка! Императрица, мать ее так! Ну, судя по тому, как лихо родственнички сбагрили ее в рабство, вступить в права наследования ей не светит, но кровь, дорогие мои братья-изгои! Кровь со счетов не сбросишь! И за эту кровь князь готов простить ей все, и даже то, что наш друг Таш уже успел ее… выучить кое-чему. Мальчишка оказался не из брезгливых. Плебейская кровь! — Презрительно сощурился Бадан. Взгляд Таша, брошенный на него после этих слов, он предпочел не заметить. — Так вот. Его высочество изволит свататься к нам. Мы отдаем девчонку ему в жены, а он отдает приказ своим жрецам, они сводят нам клейма и проводят обряд. Оп-ля, и мы больше не изгои!
— Брешешь! — Выразил общее мнение Крок. — В жизни такого не было, чтобы таких, как мы, принимали обратно!
— А теперь будет! — Уверенно заявил Бадан. — Кроме того, нам всем, я имею в виду «семью», жалуют дворянство и серебряные рудники на севере Ольрии.
— Что-то больно много. — Подозрительно заметил Валдей.
— А чего вы хотели? — Хмыкнул Бадан. — Девочка из хорошей "семьи"!
— Так, ну с этим все ясно. — Подвел итог Самконг. — Но в таком случае, за каким лешим ты сегодня навел на Таша княжеских наемников? Хотел всю награду себе заныкать? А мы тут вроде как и не при делах?
— Ну, зачем сразу такие подозрения, друг мой Самконг? Мы же не первый год знакомы! "Все, что принадлежит мне — принадлежит "семье"!" — Я помню наш девиз, и для меня это не пустые слова! И единственное, чего я опасался, так это того, что наш друг Таш их забудет. Он же у нас мужик упертый, сказал, не дам, значит, не дам, и точка! А дело серьезное, такое, где надо головой думать, а не…! Да и не стал бы его никто убивать, сами же говорили, что с ним хотели по-хорошему договориться! Подумаешь, повязали бы, да морду набили! Зато прынцесса была бы уже у князя, а мы все дружно целовали руку священника после обряда.
Таш не считал нужным наблюдать за тем, как отреагировала «семья» на рассказ Бадана. Все его внимание было сосредоточено на самом Бадане, которому, по совести говоря, было бы уютнее под взглядом черной ольрийской гадюки, чем под этим спокойным взглядом зеленовато-карих глаз своего старого друга.
— Ну, что ж! — Взял инициативу в свои руки Самконг. — По правилам, нам следует выслушать мнение каждого члена «семьи» по этому поводу. Таш, твоя девочка, ты и начинай!
— Я ее не отдам. — От звуков спокойного голоса ощутимо потянуло ледяным сквозняком, который прогнал толпы мурашек по спинам всех присутствующих. Таш был хорошим другом. Очень хорошим. Верным, надежным и преданным, как собака. Но вот враги его обычно долго не задерживались на белом свете.
— Вот видите, я же говорил! — Повисшую тишину разорвал ядовитый смех Бадана. — И что с ним прикажете делать? Как пацан, честное слово! Мало у него баб за всю жизнь было? Одной больше, одной меньше, какая разница? Но нет! Мы на старости лет влюбились! Мы желаем молоденькую девчонку царских кровей трахать, а на друзей нам наср…ть и размазать!
— Бадан, мы тебя поняли! — Спокойно глядя на него, сказал Самконг. — Крок, теперь ты. Что ты об этом думаешь?
Крок скорчил страшную рожу, долженствующую по его мнению означать ухмылку, и рыкнул резко и четко:
— Раз Таш желает трахать Рил, то пусть трахает, если на него блажь такая накатила! Честно говоря, я бы и сам не отказался, — он глянул на Таша, — без обид, Таш! — Тот, криво усмехнувшись, кивнул. — А что до княжьих предложений, то на кой Свигр мне все это дерьмо? Новую рожу он мне все равно не прилепит, так что народ от меня как шарахался, так и будет шарахаться. Нет, я уж лучше как-нибудь по старинке, тут меня, по крайней мере, уважают. А рудники эти… Да он что, нас нищими считает? Просто смешно…
— Твой ответ понятен. — Кивнул Самконг и перевел взгляд на Лайру. — Лайра?
Она изящно пожала плечиками.
— А мне князь ничего не пообещал. Дворянство он мне, как женщине, не пожалует, разве что выдаст замуж за дворянина. А зачем мне муж, сами подумайте? И не сказать, что мне так уж мешает клеймо. — Она приподняла рукав и полюбовалась на свое клеймо проститутки. — Скорее, будет мешать его отсутствие! — Хмыкнула она, под понимающие смешки окружающих. — Нет уж, лучше я буду заниматься любимым делом, чем неизвестно чем неизвестно с кем!
— Логично. — Резюмировал Самконг. Все понимали, что Лайре вписаться в нормальную жизнь будет практически невозможно. — Франя?
Эмоциональный монолог Франи, целиком состоящий из разноязычных идиоматических выражений, в целом сводился к следующему: да пошло оно в ж… и на… это дворянство, вместе с князем и прочими благородными!
Его выслушали внимательно и не перебивая, после чего Самконг обратился к последнему члену "семьи".
— Валдей?
— Я бы предпочел оставить в стороне эмоции, — со своей обычной обстоятельностью начал тот, — и обратить внимание на факты. Во-первых, нам предлагают избавиться от клейма. Не секрет, что это мечта любого изгоя, и моя в том числе. Но есть одно «но». И даже не одно, а несколько. Я, конечно, рад услышать, что ты, Бадан, так близко сошелся с князем, что доверяешь ему свою жизнь и наши тоже, хотя мы и не давали тебе такого разрешения, но я, в отличие от тебя, не доверяю вообще никому, и меньше всего тем, у кого в руках власть. И я не верю, что он пойдет на то, чтобы вернуть нас в лоно храма, как бы ты ни старался меня в этом убедить!
— Он поклялся! — Возразил Бадан. — И дал мне бумагу, подтверждающую его клятву!
— Значит, дело еще хуже, чем я предполагал. Он хочет не просто надуть нас, а избавиться при первом удобном случае.
— Да зачем ему это надо?
Валдей только покачал головой.
— Бадан, друг мой, ты проявляешь поистине детскую наивность! Странно слышать все это от того, кто за двадцать лет активной деятельности обманул Свигрову тучу народа. Да после того, как князь получит свою жену, мы ему будем нужны, как кость в заднице! Он еще до свадьбы предпочтет забыть о том, каким способом она ему досталась! И потом, публично избавить нас от клейм означает создать нежелательный прецедент. После этого придется избавлять кого-то еще, а потом еще. Епархия за это нашего верховного жреца по головке не погладит.
— Да, риск есть. — Нехотя согласился Бадан. — Но такая овчинка стоит выделки, разве не так?
— Возможно. — Не стал спорить Валдей. — Теперь второе. Серебряные рудники. Там ведь, если я не ошибаюсь, всем заправляют Сизый и Борг? Франя, — Валдей повернулся к мрачно слушающему его карманнику, — тебе довелось иметь с ними дела, что ты о них скажешь?
— Довелось! — Поморщившись, словно он съел что-то кислое, кивнул Франя. — И скажу, что не хочу больше никогда иметь с ними ничего общего. Борг еще ладно, с ним кое-как можно договориться, но Сизый — это же полный псих! Он жрет глат чуть ли не мешками, весь посинел уже, оттого и кличка Сизый, и черепицу у него с крыши ветер сносит все больше и больше. А, судя по последним слухам, он совсем спятил. Там на рудниках такое творится… В общем, я бы туда не сунулся, даже если бы меня с головы до ног этим самым серебром осыпали. Гиблое место, крысиная нора. Еще хуже, чем болота.
— У тебя есть основания не доверять Фране, Бадан? — Мягко поинтересовался Валдей.
Тот отрицательно покачал головой и нехотя признал:
— Нет. Но я не верю, что с этим нельзя разобраться.
— Ты будешь разбираться? Я своих людей на такое дело не дам.
Бадан пожал плечами.
— Могу и я.
— Вот и хорошо. А то, как рассуждать, это мы все горазды. Теперь третье. Таш ведь представил нам свою подружку по всем правилам. А значит, она почти член «семьи», и по закону мы не имеем права решать ее судьбу, не спросив ее мнения, не так ли? Возможно, что она и не будет возражать против замужества, и тогда мы все тут просто зря сотрясаем воздух.
— И ты хочешь сказать, что Таш будет слушать свою подстилку? — Недоверчиво хмыкнул Бадан.
Валдей повернулся к Ташу.
— Таш?
— Я не стану ей мешать, какое бы решение она не приняла. — Таш встал из-за стола, чтобы сходить за Рил.
— Ага, а по дороге он вставит ей ума! — Заметил Бадан.
Таш, терпение которого и так было на пределе, сделал движение по направлению к нему.
— Постой! — Вмешался Самконг. — Не горячись, Таш, сядь, прошу тебя! Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что ты ведешь себя нечестно по отношению к «семье». К тому же, если я не ошибаюсь, Рил ведь ничего не знает, верно? Иначе она не проливала бы столько слез на плече у Пилы из-за убитых вандейцев.
Таш нехотя сел.
— Про князя я ей ничего не говорил. А про кровь знает.
— Вот и отлично. Франя, сходишь за ней? Я надеюсь, Франю никто не заподозрит в том, что он выступает на чьей-либо стороне?
Таких не нашлось, даже Бадану было нечего возразить. Для профессионального вора Франи слово честь не было пустым звуком при всей его нелюбви к благородным.
Рил действительно оплакивала убитых ею людей с того момента, когда вернулась домой, и никак не могла остановиться. Там, в горячке боя, она не думала ни о чем, кроме того, что эти люди пришли, чтобы убить Таша. За него она готова была порвать их голыми руками на мелкие тряпочки, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Но стоило ей вернуться домой, в привычную обстановку вместе с живым и невредимым Ташем, и весь ужас того, что она сотворила, предстал перед ней во всей красе. Перед глазами стояли лица убитых, а Таша, который выбрал как раз этот момент, чтобы куда-то уйти, не было рядом, чтобы как следует отругать за глупость и отогнать от нее этот кошмар. Рядом была только бормочущая бессмысленные слова утешения беременная Пила, совершенно растерявшаяся от рассказа Рил. Впрочем, к счастью, глупая истерика подруги ей вскоре надоела.
Она оторвала ее от себя и слегка встряхнула за плечи.
— Все, немедленно прекрати этот потоп, Рил!
— Пила, ты не понимаешь! — Жалобно простонала Рил. — Я своими руками убила пять человек!
— Почему пять, ты же раньше говорила, что их было двое!?
— Ну, двоих я сразу убила, а троих парализовала. Из них одного Таш потом добил, а оставшихся сейчас пытают, так что они тоже умрут! Из-за меня! — Из глаз Рил опять полились слезы.
— Слушай, а чего ты вообще в драку полезла, раз нервная такая? Учиться несколько месяцев шеи сворачивать не слабо было, а разок применить свои умения — слабо? Спряталась бы и сидела себе, как мышка, пускай мужики сами со всем разбираются, у них работа такая.
— Я и спряталась сначала! А потом смотрю, они Таша окружили. У меня в голове как будто что-то перемкнуло. Я знала только, что не дам его убить!
— Нашла кого защищать! — Хмыкнула Пила. — Твой Таш большой мальчик, сам бы справился. Тем более, как ты говоришь, там еще его ребята были.
— Были, но я-то этого не знала! Он мне не сказал! После извинялся, говорил, что пугать не хотел. Но я бы все равно убила тех, кто к нему лез!
— А вандейцев у тебя как получилось уложить? Самконг этому так удивился, я его никогда таким не видела!
— Да это я с перепугу! — Отмахнулась Рил. — Они так неожиданно полезли! Там эти на Таша набросились, а они тут отвлекают! Я разозлилась и…
— А тебя, оказывается, опасно злить, Рил! — Неожиданно раздавшийся за спиной голос Франи заставил подруг подпрыгнуть. Он вошел настолько тихо, что любой кот умер бы от зависти.
— Франя, совсем сдурел, так пугать! — Возмутилась Пила, непроизвольным жестом хватаясь за живот.
— Прости, Пила, солнышко! — Улыбнулся он, целуя ей руку. — Профессиональная привычка, ничего не поделаешь. Рил, пойдем со мной, там тебя ждут.
— А где Таш?
— Таш тоже там. — В голосе Франи Рил почудился холодок, да и внимательный взгляд, которым он окинул ее, тоже показался странным.
Рил слегка поежилась, но пошла следом за ним.
— А вот и наша прынцесса! — Протянул Бадан, когда она появилась в дверях комнаты.
Рил слегка передернуло, но она ничего не ответила, только высокомерно вскинула подбородок. Значит, все уже в курсе. Она сделала шаг по направлению к Ташу, но Самконг остановил ее.
— Рил, солнышко, садись-ка сюда! — Он показал ей на одинокий стул, стоящий посреди комнаты.
Стиснув зубы, Рил молча опустилась на стул. Происходящее нравилось ей все меньше и меньше. Она посмотрела на Таша, на мгновение растворилась в его глазах, в его любви и нежности, выдохнула… и успокоилась. Обвела взглядом всех присутствующих и спросила холодно и с достоинством.
— У вас возникли ко мне какие-то вопросы, уважаемые?
Со всех сторон раздался смех. Даже Таш не сдержал улыбки.
— Да, благородство не пропьешь! — Глубокомысленно изрек Франя.
— Ну что, у кого-то еще остались сомнения? — Насмешливо прищурившись, поинтересовался Самконг. — Рил, детка, у нас тут произошло одно событие… В общем, ты же знаешь, какая у тебя кровь?
— Да, Таш говорил, но для меня это не имеет никакого значения.
— Зато для других имеет. Наш князь узнал об этом и теперь просит у нас твоей руки.
— Что? — Рил чуть не подавилась истерическим смешком. — У вас? Он что, ненормальный? Что за бред? Какой руки?
— Твоей. — Спокойно пояснил Самконг. — И это не бред. Все серьезно. Я сейчас объясню…
Рил с недоумением посмотрела на Таша, пропуская мимо ушей что-то объясняющий голос Самконга.
Таш опустил глаза и отвернулся.
Вот так.
— Об этом не может быть и речи! — Невежливо прервав объяснения Самконга, громко и четко выговаривая каждое слово произнесла Рил. — Я никогда и ни за кого не выйду замуж. Тем более за князя. Это мой ответ, если вы меня, конечно, об этом спрашивали. Он понятен, или мне повторить его еще раз?
— Понятен, Рил, понятен. Даже более, чем. — Самконг не счел нужным обидеться на проявленное неуважение. — Но… ты хорошо подумала?
— Ты сомневаешься, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти? — Подозрительно спокойно поинтересовалась Рил.
— Конечно, нет, прелесть моя! — Вкрадчиво вступил в разговор Бадан. — Но ты понимаешь, от чего отказываешься? Власть, положение, богатство… всеобщее поклонение… и молодой и красивый муж, кроме всего прочего. Наш Таш, конечно, тоже ничего, но ты вообще в курсе, сколько ему лет?
Рил опять посмотрела на Таша. Он по-прежнему не поднимал глаз.
Она разозлилась.
— Что я должна сделать, чтобы доказать твердость моего решения? — Ее ледяной тон мог заморозить океан. — Пойти на площадь и потребовать, чтобы мне поставили клеймо? Может тогда мне, наконец, позволят жить так, как я этого хочу?!
Бадан открыл рот, чтобы возразить, но Самконг поднял руку, останавливая его.
— Достаточно, Бадан, она все сказала. У кого-нибудь есть еще какие-либо соображения?
— Уезжать вам надо, Таш! — Сказал Крок, не сводя с Рил одобрительного взгляда. — Раз уж так повезло…
— Завтра. — Коротко согласился Таш.
— Да вы что, с ума все посходили? — Вдруг взорвался спокойный до этого Бадан. От резкого движения его рыжие патлы растрепались, и он стал похож на лису, которую обложили со всех сторон собаки. — Что за балаган вы здесь устроили? Вы что, не понимаете, что от таких предложений не отказываются? Что они вообще бывают раз в жизни? Ну, с этим придурком все ясно, он сейчас вообще ни о чем, кроме койки не думает, но вы?!! Как вы можете сидеть и пускать слюни на эту княжескую шлюху, на эту маленькую высокородную дрянь, которая могла бы стать нашим пропуском в нормальную жизнь? Вам что, еще не понятно, что нам не будет теперь спокойной жизни в этой стране?
— Заткни фонтан, Бадан! — Поморщился Самконг, поднимаясь со стула. — Правом, данном мне «семьей», я ставлю на голосование вопрос об исключении из наших рядов Бадана за предательство одного из братьев и проявленное неуважение ко всем остальным. Кто «за» прошу поднять руки!
Руки подняли все, кроме Бадана и Рил.
— Кто-нибудь хочет сказать слово в его защиту?
— Я полагаю, вина его ясна и доказана. Может, обойдемся без пыток? Все-таки, бывший брат… — Решил проявить мягкость Валдей. Они с Баданом всегда были особенно близки и часто работали вместе.
— Вы что, с ума сошли? — Упавшим голосом спросил Бадан. — Мы же столько лет вместе! Я же и для вас старался, а вы… Променяли меня на какую-то бл…ь?!!! Ну, вы еще пожалеете об этом!!
Он резко вскинул руку, и в сторону Рил полетел черный дротик.
Дальнейшие события моментально скрутились небольшим смерчем.
Таш сорвался с места по направлению к Рил и уже во время полета через стол понял, что не успевает. Время для него ощутимо замедлилось, и он отчетливо увидел медленно приближающийся к Рил дротик с черным оперением. Он слишком хорошо знал, что это такое, об этом оружии Бадана ходили легенды, и отчаяние холодной волной прошло по его сердцу.
Вдруг Рил ахнула и быстрым плавным движением ушла из-под удара. Дротик резко ускорился и воткнулся в дубовую дверь за ее спиной. Таш невольно сморгнул, не понимая, что с ним происходит, и в следующую секунду сбил Рил на пол вместе со стулом. Они отлетели к стене, и Таш, накрывая собой Рил, всей спиной ждал легкого укола от следующего дротика Бадана, молясь всем богам только о том, чтобы этот укол не достался ей.
Но никакого укола не последовало. Вместо этого раздался неприятный, режущий слух и душу хруст ломаемых костей. Таш обернулся. Крок, с перекошенной физиономией, которую язык не поворачивался назвать лицом, ломал в своих лапах шею Бадана. Все остальные стояли рядом, кто с ножом, кто с арбалетом, кто с голыми руками. Видно не один Крок бросился на восстановление справедливости. Он просто успел раньше других.
— Прошу прощения, — пророкотал он, брезгливо отшвыривая от себя то, что раньше было лучшим мошенником побережья, — не удержался. Каюсь. — Раскаяния, впрочем, в его голосе не было ни на грош. — Заплачу, сколько скажете. Таш, это был твой враг…
Таш отмахнулся, вставая.
— Собаке — собачья смерть. Сдох, и хрен с ним.
Рил поднялась вслед за ним и, обойдя по широкой дуге тело Бадана, подошла к Кроку.
— Спасибо тебе. — Немного смущаясь сказала она. — Я бы не вынесла, если бы мне сегодня пришлось еще кого-нибудь убить.
Раздались смешки, Франя, по обыкновению, что-то съязвил, но Рил не обратила на него внимания. Неожиданно даже для самой себя она обняла Крока, нежно погладила тонкими пальчиками его отвратительное лицо и поцеловала исполосованную неровно сросшимися рубцами щеку.
Крок весь побагровел от смущения, коего никто не ожидал от старого разбойника, и, бросая виноватые взгляды на Таша, пробормотал:
— Да ладно, чего там, мы ж завсегда…
На хохот, грянувший после этой фразы, сбежались слуги, и Таш под шумок увел свою подружку к себе. Надо было начинать готовиться к отъезду.
Глава 12
— Друзья мои! — Высокопарно, как и подобало случаю, открыл собрание Самконг. — В нашей семье произошло немыслимое: один брат обвиняет другого в предательстве. — Собрание возмущенно зашумело, и Самконг продолжил: — На нашего друга Таша и его подругу Рил сегодня, не далее, как пару часов назад было совершено нападение. Благодаря его предусмотрительности, посмевшие напасть на них недоумки радуют сейчас своими подлыми душами Свигра в аду, но все могло кончится и не столь удачно. К счастью, предусмотрительность нашего друга и на этот раз не дала промаха, и в наших руках оказались два «языка». К работе с ними тут же приступил Лешец, и один из них сразу начал рассказывать очень интересные вещи. Кому интересно, может нанести Лешецу визит и попросить нашего соловья исполнить арию на бис, но, с вашего позволения, сюда мы его приглашать не будем. Достаточно того, что я ее повторю.
Оказывается, — тут Самконг обвел «семью» многозначительным взглядом, — что нашего друга Таша самым подлым образом заказали! И заказал никто иной, как наш любимый и единственный законный правитель Ольрии князь Богер. Но откуда, скажите мне, уважаемые изгои, мог пронюхать какой-то там задрипанный князь, где именно будет отдыхать со своей подругой наш старый и предусмотрительный друг Таш?
Вот мы и подошли к самому главному! Оказалось, что птичка, которая поет сейчас в подвале у Лешеца, видела своими глазами, как некий рыжий изгой общался с князем и двумя его прихвостнями прямо перед тем, как тот отдал приказ о нападении. Но это еще не все. Этот рыжий доброжелатель счел нужным лично предупредить наемников о том, насколько опасен наш Таш, и так их напугал, что они решили сначала попробовать с ним договориться, а потом уже применять силу. И, собственно, это и спасло Таша и его людей от возможных потерь. Я повторяю, все могло обернуться намного хуже. Итак, теперь вам известно столько же, сколько и мне. Господин Бадан! — Такое обращение среди своих было хуже всякого оскорбления. — Вы не хотите ничего нам объяснить?
— Да, друг мой Самконг! — Не обращая внимания на грубость, чрезвычайно учтиво ответил Бадан. — Ты совершенно прав, настало время пролить свет на мотивы некоторых моих поступков. И скажу сразу: ни о каком предательстве с моей стороны не может быть и речи. Ну, разве что о небольшом вразумлении неразумных.
Итак, вчера на меня вышли люди князя и сказали, что наш юный правитель желает меня видеть. Я подумал: а почему бы и нет? Согласитесь, из первых рук узнать причины всех наших неприятностей за последние полгода — это стоит того, чтобы слегка поумерить свою гордость.
— Ну, и как поумерил? — С непонятным выражением спросил Самконг.
— Поумерил, друг мой, поумерил! Чего не сделаешь ради «семьи»! Так вот, оказывается, наш дорогой князь собрался, наконец, жениться. Радостная весть, не правда ли, друзья мои? Признаться, я, как и все остальные подданные, даже не смел надеяться, что такое важное для страны событие произойдет раньше, чем лет эдак через двадцать, потому что, как вы понимаете, кровь у нашего князька слабовата, и жена ему нужна из хорошей семьи. А то детки получатся без права наследования, а это скандал и хана всей нашей Ольрии. Когда князь заговорил со мной о женитьбе, я, признаться, слегка удивился. При чем здесь мы? Оказывается, очень даже при чем. Дело в том, что подружка нашего Таша — чистейших царских кровей девочка! Императрица, мать ее так! Ну, судя по тому, как лихо родственнички сбагрили ее в рабство, вступить в права наследования ей не светит, но кровь, дорогие мои братья-изгои! Кровь со счетов не сбросишь! И за эту кровь князь готов простить ей все, и даже то, что наш друг Таш уже успел ее… выучить кое-чему. Мальчишка оказался не из брезгливых. Плебейская кровь! — Презрительно сощурился Бадан. Взгляд Таша, брошенный на него после этих слов, он предпочел не заметить. — Так вот. Его высочество изволит свататься к нам. Мы отдаем девчонку ему в жены, а он отдает приказ своим жрецам, они сводят нам клейма и проводят обряд. Оп-ля, и мы больше не изгои!
— Брешешь! — Выразил общее мнение Крок. — В жизни такого не было, чтобы таких, как мы, принимали обратно!
— А теперь будет! — Уверенно заявил Бадан. — Кроме того, нам всем, я имею в виду «семью», жалуют дворянство и серебряные рудники на севере Ольрии.
— Что-то больно много. — Подозрительно заметил Валдей.
— А чего вы хотели? — Хмыкнул Бадан. — Девочка из хорошей "семьи"!
— Так, ну с этим все ясно. — Подвел итог Самконг. — Но в таком случае, за каким лешим ты сегодня навел на Таша княжеских наемников? Хотел всю награду себе заныкать? А мы тут вроде как и не при делах?
— Ну, зачем сразу такие подозрения, друг мой Самконг? Мы же не первый год знакомы! "Все, что принадлежит мне — принадлежит "семье"!" — Я помню наш девиз, и для меня это не пустые слова! И единственное, чего я опасался, так это того, что наш друг Таш их забудет. Он же у нас мужик упертый, сказал, не дам, значит, не дам, и точка! А дело серьезное, такое, где надо головой думать, а не…! Да и не стал бы его никто убивать, сами же говорили, что с ним хотели по-хорошему договориться! Подумаешь, повязали бы, да морду набили! Зато прынцесса была бы уже у князя, а мы все дружно целовали руку священника после обряда.
Таш не считал нужным наблюдать за тем, как отреагировала «семья» на рассказ Бадана. Все его внимание было сосредоточено на самом Бадане, которому, по совести говоря, было бы уютнее под взглядом черной ольрийской гадюки, чем под этим спокойным взглядом зеленовато-карих глаз своего старого друга.
— Ну, что ж! — Взял инициативу в свои руки Самконг. — По правилам, нам следует выслушать мнение каждого члена «семьи» по этому поводу. Таш, твоя девочка, ты и начинай!
— Я ее не отдам. — От звуков спокойного голоса ощутимо потянуло ледяным сквозняком, который прогнал толпы мурашек по спинам всех присутствующих. Таш был хорошим другом. Очень хорошим. Верным, надежным и преданным, как собака. Но вот враги его обычно долго не задерживались на белом свете.
— Вот видите, я же говорил! — Повисшую тишину разорвал ядовитый смех Бадана. — И что с ним прикажете делать? Как пацан, честное слово! Мало у него баб за всю жизнь было? Одной больше, одной меньше, какая разница? Но нет! Мы на старости лет влюбились! Мы желаем молоденькую девчонку царских кровей трахать, а на друзей нам наср…ть и размазать!
— Бадан, мы тебя поняли! — Спокойно глядя на него, сказал Самконг. — Крок, теперь ты. Что ты об этом думаешь?
Крок скорчил страшную рожу, долженствующую по его мнению означать ухмылку, и рыкнул резко и четко:
— Раз Таш желает трахать Рил, то пусть трахает, если на него блажь такая накатила! Честно говоря, я бы и сам не отказался, — он глянул на Таша, — без обид, Таш! — Тот, криво усмехнувшись, кивнул. — А что до княжьих предложений, то на кой Свигр мне все это дерьмо? Новую рожу он мне все равно не прилепит, так что народ от меня как шарахался, так и будет шарахаться. Нет, я уж лучше как-нибудь по старинке, тут меня, по крайней мере, уважают. А рудники эти… Да он что, нас нищими считает? Просто смешно…
— Твой ответ понятен. — Кивнул Самконг и перевел взгляд на Лайру. — Лайра?
Она изящно пожала плечиками.
— А мне князь ничего не пообещал. Дворянство он мне, как женщине, не пожалует, разве что выдаст замуж за дворянина. А зачем мне муж, сами подумайте? И не сказать, что мне так уж мешает клеймо. — Она приподняла рукав и полюбовалась на свое клеймо проститутки. — Скорее, будет мешать его отсутствие! — Хмыкнула она, под понимающие смешки окружающих. — Нет уж, лучше я буду заниматься любимым делом, чем неизвестно чем неизвестно с кем!
— Логично. — Резюмировал Самконг. Все понимали, что Лайре вписаться в нормальную жизнь будет практически невозможно. — Франя?
Эмоциональный монолог Франи, целиком состоящий из разноязычных идиоматических выражений, в целом сводился к следующему: да пошло оно в ж… и на… это дворянство, вместе с князем и прочими благородными!
Его выслушали внимательно и не перебивая, после чего Самконг обратился к последнему члену "семьи".
— Валдей?
— Я бы предпочел оставить в стороне эмоции, — со своей обычной обстоятельностью начал тот, — и обратить внимание на факты. Во-первых, нам предлагают избавиться от клейма. Не секрет, что это мечта любого изгоя, и моя в том числе. Но есть одно «но». И даже не одно, а несколько. Я, конечно, рад услышать, что ты, Бадан, так близко сошелся с князем, что доверяешь ему свою жизнь и наши тоже, хотя мы и не давали тебе такого разрешения, но я, в отличие от тебя, не доверяю вообще никому, и меньше всего тем, у кого в руках власть. И я не верю, что он пойдет на то, чтобы вернуть нас в лоно храма, как бы ты ни старался меня в этом убедить!
— Он поклялся! — Возразил Бадан. — И дал мне бумагу, подтверждающую его клятву!
— Значит, дело еще хуже, чем я предполагал. Он хочет не просто надуть нас, а избавиться при первом удобном случае.
— Да зачем ему это надо?
Валдей только покачал головой.
— Бадан, друг мой, ты проявляешь поистине детскую наивность! Странно слышать все это от того, кто за двадцать лет активной деятельности обманул Свигрову тучу народа. Да после того, как князь получит свою жену, мы ему будем нужны, как кость в заднице! Он еще до свадьбы предпочтет забыть о том, каким способом она ему досталась! И потом, публично избавить нас от клейм означает создать нежелательный прецедент. После этого придется избавлять кого-то еще, а потом еще. Епархия за это нашего верховного жреца по головке не погладит.
— Да, риск есть. — Нехотя согласился Бадан. — Но такая овчинка стоит выделки, разве не так?
— Возможно. — Не стал спорить Валдей. — Теперь второе. Серебряные рудники. Там ведь, если я не ошибаюсь, всем заправляют Сизый и Борг? Франя, — Валдей повернулся к мрачно слушающему его карманнику, — тебе довелось иметь с ними дела, что ты о них скажешь?
— Довелось! — Поморщившись, словно он съел что-то кислое, кивнул Франя. — И скажу, что не хочу больше никогда иметь с ними ничего общего. Борг еще ладно, с ним кое-как можно договориться, но Сизый — это же полный псих! Он жрет глат чуть ли не мешками, весь посинел уже, оттого и кличка Сизый, и черепицу у него с крыши ветер сносит все больше и больше. А, судя по последним слухам, он совсем спятил. Там на рудниках такое творится… В общем, я бы туда не сунулся, даже если бы меня с головы до ног этим самым серебром осыпали. Гиблое место, крысиная нора. Еще хуже, чем болота.
— У тебя есть основания не доверять Фране, Бадан? — Мягко поинтересовался Валдей.
Тот отрицательно покачал головой и нехотя признал:
— Нет. Но я не верю, что с этим нельзя разобраться.
— Ты будешь разбираться? Я своих людей на такое дело не дам.
Бадан пожал плечами.
— Могу и я.
— Вот и хорошо. А то, как рассуждать, это мы все горазды. Теперь третье. Таш ведь представил нам свою подружку по всем правилам. А значит, она почти член «семьи», и по закону мы не имеем права решать ее судьбу, не спросив ее мнения, не так ли? Возможно, что она и не будет возражать против замужества, и тогда мы все тут просто зря сотрясаем воздух.
— И ты хочешь сказать, что Таш будет слушать свою подстилку? — Недоверчиво хмыкнул Бадан.
Валдей повернулся к Ташу.
— Таш?
— Я не стану ей мешать, какое бы решение она не приняла. — Таш встал из-за стола, чтобы сходить за Рил.
— Ага, а по дороге он вставит ей ума! — Заметил Бадан.
Таш, терпение которого и так было на пределе, сделал движение по направлению к нему.
— Постой! — Вмешался Самконг. — Не горячись, Таш, сядь, прошу тебя! Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что ты ведешь себя нечестно по отношению к «семье». К тому же, если я не ошибаюсь, Рил ведь ничего не знает, верно? Иначе она не проливала бы столько слез на плече у Пилы из-за убитых вандейцев.
Таш нехотя сел.
— Про князя я ей ничего не говорил. А про кровь знает.
— Вот и отлично. Франя, сходишь за ней? Я надеюсь, Франю никто не заподозрит в том, что он выступает на чьей-либо стороне?
Таких не нашлось, даже Бадану было нечего возразить. Для профессионального вора Франи слово честь не было пустым звуком при всей его нелюбви к благородным.
Рил действительно оплакивала убитых ею людей с того момента, когда вернулась домой, и никак не могла остановиться. Там, в горячке боя, она не думала ни о чем, кроме того, что эти люди пришли, чтобы убить Таша. За него она готова была порвать их голыми руками на мелкие тряпочки, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Но стоило ей вернуться домой, в привычную обстановку вместе с живым и невредимым Ташем, и весь ужас того, что она сотворила, предстал перед ней во всей красе. Перед глазами стояли лица убитых, а Таша, который выбрал как раз этот момент, чтобы куда-то уйти, не было рядом, чтобы как следует отругать за глупость и отогнать от нее этот кошмар. Рядом была только бормочущая бессмысленные слова утешения беременная Пила, совершенно растерявшаяся от рассказа Рил. Впрочем, к счастью, глупая истерика подруги ей вскоре надоела.
Она оторвала ее от себя и слегка встряхнула за плечи.
— Все, немедленно прекрати этот потоп, Рил!
— Пила, ты не понимаешь! — Жалобно простонала Рил. — Я своими руками убила пять человек!
— Почему пять, ты же раньше говорила, что их было двое!?
— Ну, двоих я сразу убила, а троих парализовала. Из них одного Таш потом добил, а оставшихся сейчас пытают, так что они тоже умрут! Из-за меня! — Из глаз Рил опять полились слезы.
— Слушай, а чего ты вообще в драку полезла, раз нервная такая? Учиться несколько месяцев шеи сворачивать не слабо было, а разок применить свои умения — слабо? Спряталась бы и сидела себе, как мышка, пускай мужики сами со всем разбираются, у них работа такая.
— Я и спряталась сначала! А потом смотрю, они Таша окружили. У меня в голове как будто что-то перемкнуло. Я знала только, что не дам его убить!
— Нашла кого защищать! — Хмыкнула Пила. — Твой Таш большой мальчик, сам бы справился. Тем более, как ты говоришь, там еще его ребята были.
— Были, но я-то этого не знала! Он мне не сказал! После извинялся, говорил, что пугать не хотел. Но я бы все равно убила тех, кто к нему лез!
— А вандейцев у тебя как получилось уложить? Самконг этому так удивился, я его никогда таким не видела!
— Да это я с перепугу! — Отмахнулась Рил. — Они так неожиданно полезли! Там эти на Таша набросились, а они тут отвлекают! Я разозлилась и…
— А тебя, оказывается, опасно злить, Рил! — Неожиданно раздавшийся за спиной голос Франи заставил подруг подпрыгнуть. Он вошел настолько тихо, что любой кот умер бы от зависти.
— Франя, совсем сдурел, так пугать! — Возмутилась Пила, непроизвольным жестом хватаясь за живот.
— Прости, Пила, солнышко! — Улыбнулся он, целуя ей руку. — Профессиональная привычка, ничего не поделаешь. Рил, пойдем со мной, там тебя ждут.
— А где Таш?
— Таш тоже там. — В голосе Франи Рил почудился холодок, да и внимательный взгляд, которым он окинул ее, тоже показался странным.
Рил слегка поежилась, но пошла следом за ним.
— А вот и наша прынцесса! — Протянул Бадан, когда она появилась в дверях комнаты.
Рил слегка передернуло, но она ничего не ответила, только высокомерно вскинула подбородок. Значит, все уже в курсе. Она сделала шаг по направлению к Ташу, но Самконг остановил ее.
— Рил, солнышко, садись-ка сюда! — Он показал ей на одинокий стул, стоящий посреди комнаты.
Стиснув зубы, Рил молча опустилась на стул. Происходящее нравилось ей все меньше и меньше. Она посмотрела на Таша, на мгновение растворилась в его глазах, в его любви и нежности, выдохнула… и успокоилась. Обвела взглядом всех присутствующих и спросила холодно и с достоинством.
— У вас возникли ко мне какие-то вопросы, уважаемые?
Со всех сторон раздался смех. Даже Таш не сдержал улыбки.
— Да, благородство не пропьешь! — Глубокомысленно изрек Франя.
— Ну что, у кого-то еще остались сомнения? — Насмешливо прищурившись, поинтересовался Самконг. — Рил, детка, у нас тут произошло одно событие… В общем, ты же знаешь, какая у тебя кровь?
— Да, Таш говорил, но для меня это не имеет никакого значения.
— Зато для других имеет. Наш князь узнал об этом и теперь просит у нас твоей руки.
— Что? — Рил чуть не подавилась истерическим смешком. — У вас? Он что, ненормальный? Что за бред? Какой руки?
— Твоей. — Спокойно пояснил Самконг. — И это не бред. Все серьезно. Я сейчас объясню…
Рил с недоумением посмотрела на Таша, пропуская мимо ушей что-то объясняющий голос Самконга.
Таш опустил глаза и отвернулся.
Вот так.
— Об этом не может быть и речи! — Невежливо прервав объяснения Самконга, громко и четко выговаривая каждое слово произнесла Рил. — Я никогда и ни за кого не выйду замуж. Тем более за князя. Это мой ответ, если вы меня, конечно, об этом спрашивали. Он понятен, или мне повторить его еще раз?
— Понятен, Рил, понятен. Даже более, чем. — Самконг не счел нужным обидеться на проявленное неуважение. — Но… ты хорошо подумала?
— Ты сомневаешься, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти? — Подозрительно спокойно поинтересовалась Рил.
— Конечно, нет, прелесть моя! — Вкрадчиво вступил в разговор Бадан. — Но ты понимаешь, от чего отказываешься? Власть, положение, богатство… всеобщее поклонение… и молодой и красивый муж, кроме всего прочего. Наш Таш, конечно, тоже ничего, но ты вообще в курсе, сколько ему лет?
Рил опять посмотрела на Таша. Он по-прежнему не поднимал глаз.
Она разозлилась.
— Что я должна сделать, чтобы доказать твердость моего решения? — Ее ледяной тон мог заморозить океан. — Пойти на площадь и потребовать, чтобы мне поставили клеймо? Может тогда мне, наконец, позволят жить так, как я этого хочу?!
Бадан открыл рот, чтобы возразить, но Самконг поднял руку, останавливая его.
— Достаточно, Бадан, она все сказала. У кого-нибудь есть еще какие-либо соображения?
— Уезжать вам надо, Таш! — Сказал Крок, не сводя с Рил одобрительного взгляда. — Раз уж так повезло…
— Завтра. — Коротко согласился Таш.
— Да вы что, с ума все посходили? — Вдруг взорвался спокойный до этого Бадан. От резкого движения его рыжие патлы растрепались, и он стал похож на лису, которую обложили со всех сторон собаки. — Что за балаган вы здесь устроили? Вы что, не понимаете, что от таких предложений не отказываются? Что они вообще бывают раз в жизни? Ну, с этим придурком все ясно, он сейчас вообще ни о чем, кроме койки не думает, но вы?!! Как вы можете сидеть и пускать слюни на эту княжескую шлюху, на эту маленькую высокородную дрянь, которая могла бы стать нашим пропуском в нормальную жизнь? Вам что, еще не понятно, что нам не будет теперь спокойной жизни в этой стране?
— Заткни фонтан, Бадан! — Поморщился Самконг, поднимаясь со стула. — Правом, данном мне «семьей», я ставлю на голосование вопрос об исключении из наших рядов Бадана за предательство одного из братьев и проявленное неуважение ко всем остальным. Кто «за» прошу поднять руки!
Руки подняли все, кроме Бадана и Рил.
— Кто-нибудь хочет сказать слово в его защиту?
— Я полагаю, вина его ясна и доказана. Может, обойдемся без пыток? Все-таки, бывший брат… — Решил проявить мягкость Валдей. Они с Баданом всегда были особенно близки и часто работали вместе.
— Вы что, с ума сошли? — Упавшим голосом спросил Бадан. — Мы же столько лет вместе! Я же и для вас старался, а вы… Променяли меня на какую-то бл…ь?!!! Ну, вы еще пожалеете об этом!!
Он резко вскинул руку, и в сторону Рил полетел черный дротик.
Дальнейшие события моментально скрутились небольшим смерчем.
Таш сорвался с места по направлению к Рил и уже во время полета через стол понял, что не успевает. Время для него ощутимо замедлилось, и он отчетливо увидел медленно приближающийся к Рил дротик с черным оперением. Он слишком хорошо знал, что это такое, об этом оружии Бадана ходили легенды, и отчаяние холодной волной прошло по его сердцу.
Вдруг Рил ахнула и быстрым плавным движением ушла из-под удара. Дротик резко ускорился и воткнулся в дубовую дверь за ее спиной. Таш невольно сморгнул, не понимая, что с ним происходит, и в следующую секунду сбил Рил на пол вместе со стулом. Они отлетели к стене, и Таш, накрывая собой Рил, всей спиной ждал легкого укола от следующего дротика Бадана, молясь всем богам только о том, чтобы этот укол не достался ей.
Но никакого укола не последовало. Вместо этого раздался неприятный, режущий слух и душу хруст ломаемых костей. Таш обернулся. Крок, с перекошенной физиономией, которую язык не поворачивался назвать лицом, ломал в своих лапах шею Бадана. Все остальные стояли рядом, кто с ножом, кто с арбалетом, кто с голыми руками. Видно не один Крок бросился на восстановление справедливости. Он просто успел раньше других.
— Прошу прощения, — пророкотал он, брезгливо отшвыривая от себя то, что раньше было лучшим мошенником побережья, — не удержался. Каюсь. — Раскаяния, впрочем, в его голосе не было ни на грош. — Заплачу, сколько скажете. Таш, это был твой враг…
Таш отмахнулся, вставая.
— Собаке — собачья смерть. Сдох, и хрен с ним.
Рил поднялась вслед за ним и, обойдя по широкой дуге тело Бадана, подошла к Кроку.
— Спасибо тебе. — Немного смущаясь сказала она. — Я бы не вынесла, если бы мне сегодня пришлось еще кого-нибудь убить.
Раздались смешки, Франя, по обыкновению, что-то съязвил, но Рил не обратила на него внимания. Неожиданно даже для самой себя она обняла Крока, нежно погладила тонкими пальчиками его отвратительное лицо и поцеловала исполосованную неровно сросшимися рубцами щеку.
Крок весь побагровел от смущения, коего никто не ожидал от старого разбойника, и, бросая виноватые взгляды на Таша, пробормотал:
— Да ладно, чего там, мы ж завсегда…
На хохот, грянувший после этой фразы, сбежались слуги, и Таш под шумок увел свою подружку к себе. Надо было начинать готовиться к отъезду.
Глава 12
Этой ночью Таш, дважды едва не потерявший накануне свое сокровище, долго не мог оторваться от Рил. Близость смерти, не своей — ее, заставило слишком живо ощутить хрупкость дарованного ему счастья. Он сходил с ума, не мог надышаться ее запахом и насытиться ее вкусом. Неудивительно, что заснули они поздно.
Но где-то перед самым рассветом Рил проснулась от не слишком-то ласковых тычков своего домового, которому она, как и обещала, каждый вечер приносила миску с молочной кашей. Никто из прислуги не понимал, зачем она это делает, и потому предположения строились самые разные. Начиная с того, что она безумно любит есть на ночь молочную кашу, и заканчивая тем, что она заставляет ее есть своего любовника, и без этого не пускает его к себе в постель, хотя желающих расспросить об этом самого любовника как-то не находилось.
— Хозяйка! Вставай, хозяйка! — Голосок Шуршевеля уже дрожал от отчаяния.
— Шуршенька, ты же обещал не будить! — Тихо простонала Рил, натягивая на себя одеяло.
— Все плохо, хозяйка! Просыпайся, а то не успеешь! Там какие-то люди ходят!
Рил выглянула из-под одеяла.
— Какие люди?
— Не знаю! Чужие!
— А охрана?
— Не знаю, спят все!
— Что?!! — Это было просто невозможно. — Таш!! — Рил тряхнула любимого за плечо.
Таш, всегда спавший чутко, не отреагировал. Рил испугалась.
— Таш!!!
Никакого результата. Она изо всех сил толкнула его, он мягко перекатился на спину, но остался лежать неподвижно.
— Та-а-аш!!!! — Уже не заботясь о том, что ее могут услышать спящие домочадцы, завопила Рил.
Реакции — ноль. Рил со всей силы ударила его по лицу, потом еще и еще раз. Ничего. Она стиснула зубы. Ах, вот вы как!
Рил резко выпрямилась и подняла руки.
— Верр твай тьямоку гварр!!!
Тяжелые слова чужой речи резанули слух. Шуршевель жалобно пискнул и спрятался под кровать.
Рил быстрым, отточенным движением развела руки в стороны, и на Таша посыпался сноп голубоватых искр. Где-то на грани слуха возник неприятный звук, словно лопнула гитарная струна, и Рил без сил упала на кровать.
Через несколько секунд Таш зашевелился, приходя в себя.
— Рил? Что случилось?
— Там… нападение… — Только и смогла выдавить она.
Обычный мужчина на месте Таша прежде чем поверить словам подруги и начать действовать непременно сначала устроил бы допрос: что за нападение, откуда она о нем узнала, что делает охрана и т. д. И это еще в лучшем случае. В худшем наорал и лег досыпать. К счастью, Таша к обычным мужчинам отнести было сложно. Он мгновенно скатился с кровати, за две секунды натянул на себя штаны и перевязь с мечами и исчез за дверью. Совершенно обессиленная Рил осталась лежать, приходя в себя.
Но где-то перед самым рассветом Рил проснулась от не слишком-то ласковых тычков своего домового, которому она, как и обещала, каждый вечер приносила миску с молочной кашей. Никто из прислуги не понимал, зачем она это делает, и потому предположения строились самые разные. Начиная с того, что она безумно любит есть на ночь молочную кашу, и заканчивая тем, что она заставляет ее есть своего любовника, и без этого не пускает его к себе в постель, хотя желающих расспросить об этом самого любовника как-то не находилось.
— Хозяйка! Вставай, хозяйка! — Голосок Шуршевеля уже дрожал от отчаяния.
— Шуршенька, ты же обещал не будить! — Тихо простонала Рил, натягивая на себя одеяло.
— Все плохо, хозяйка! Просыпайся, а то не успеешь! Там какие-то люди ходят!
Рил выглянула из-под одеяла.
— Какие люди?
— Не знаю! Чужие!
— А охрана?
— Не знаю, спят все!
— Что?!! — Это было просто невозможно. — Таш!! — Рил тряхнула любимого за плечо.
Таш, всегда спавший чутко, не отреагировал. Рил испугалась.
— Таш!!!
Никакого результата. Она изо всех сил толкнула его, он мягко перекатился на спину, но остался лежать неподвижно.
— Та-а-аш!!!! — Уже не заботясь о том, что ее могут услышать спящие домочадцы, завопила Рил.
Реакции — ноль. Рил со всей силы ударила его по лицу, потом еще и еще раз. Ничего. Она стиснула зубы. Ах, вот вы как!
Рил резко выпрямилась и подняла руки.
— Верр твай тьямоку гварр!!!
Тяжелые слова чужой речи резанули слух. Шуршевель жалобно пискнул и спрятался под кровать.
Рил быстрым, отточенным движением развела руки в стороны, и на Таша посыпался сноп голубоватых искр. Где-то на грани слуха возник неприятный звук, словно лопнула гитарная струна, и Рил без сил упала на кровать.
Через несколько секунд Таш зашевелился, приходя в себя.
— Рил? Что случилось?
— Там… нападение… — Только и смогла выдавить она.
Обычный мужчина на месте Таша прежде чем поверить словам подруги и начать действовать непременно сначала устроил бы допрос: что за нападение, откуда она о нем узнала, что делает охрана и т. д. И это еще в лучшем случае. В худшем наорал и лег досыпать. К счастью, Таша к обычным мужчинам отнести было сложно. Он мгновенно скатился с кровати, за две секунды натянул на себя штаны и перевязь с мечами и исчез за дверью. Совершенно обессиленная Рил осталась лежать, приходя в себя.