Корнешов Лев. Проводы на тот свет

   - Конечно, отказался платить. Но стал готовить завещание, приводить в порядок семейные архивы. Он человек старой закалки и столько раз видел смерть, что не боялся её.
   - ЗнаЧит, вымогательство?
   - Увы, банальная для нашего разбойного времени история, - с грустью сказал Благасов. - Мне тоже звонили эти бандиты. Марина подтвердит...
   Марина покивала своей красивой головкой:
   - Я даже спросила, кто говорит, и мне грубо ответили: "не твое дело, сучка". - Она уже выпила и последнее слово произнесла не то, чтобы с удовольствием, а с придыханием, бросила на Алексея обещающий взгляд и одернула юбочку, чтобы он увидел, какие у неё красивые, округлые коленки.
   - А вот старику Ставрову никто не звонил, - уточнила Алевтина. - Ольга об этом сказала бы.
   - Выпьем за то, что мы пока живые, - с непонятным Алексею подтекстом предложил Благасов. Он прочно вошел в роль тамады и произносил тост за тостом. Марина следила, чтобы рюмка Алексея не пустовала, Алевтина наблюдала за всеми отрешенным взглядом.
   Алексей знал, что он может выпить много, для него пять-шесть рюмок были лишь приближением к "норме". А сейчас почувствовал, что голова тяжелеет, все поплыло перед глазами, темень вокруг ротонды становилась непроницаемой. Он поднялся, пошатнувшись, и у него хватило сил сказать:
   - Я, кажется, теряю равновесие... Очень устал... Игорь Михайлович... Спасибо... за... странный... вечер.
   Алевтина поспешно поднялась, взяла Алексея под руку:
   - Я подвезу Алексея Георгиевича.
   - Вези, вези... - пробормотал Благасов, думая, что Алексей его не слышит.
   Алевтина повела Алексея к выходу. На полпути они встретили Волчихина, и тот подхватил Алексея с другой стороны.
   - А где Игорь Владимирович?
   - Допивает с Мариной. Дальнейшая его программа вам известна - сегодня полнолуние.
   - Свихнувшийся придурок, - пробормотал Волчихин.
   - А я что говорю? - Никакого почтения к Благасову в голосе Алевтины не слышалось.
   Волчихин затолкал Алексея на заднее сиденье "Авеллы-Дельты".
   - К себе повезешь?
   - А куда же еще?
   - Давай, мужик статный, видный. А твоя мать-старушка?
   - На даче. Она туда вообще перебралась после смерти отца.
   По пути Алексей дремал, ему было хорошо, в забытьи виделись кресты и памятники, люди-тени и серая круглая луна, плывущая меж редких тучек в безбрежных просторах неба.
   - Просыпайтесь, приехали, - сказала одна из "теней" голосом Алевтины.
   Она помогла дойти ему до лифта, привезла на свой этаж, позвенела ключами, открывая квартиру.
   Уже в просторном холле Алевтина сказала:
   - Снимите пиджак и марш в туалет...
   - Что? - сонно переспросил Алексей.
   - В туалет, сказала! Два пальца в рот и выворачивайте себя наизнанку. Пьяненький мужичок мне ни к чему.
   Алексей, хватаясь за стену, обрушив какую-то тумбочку с вазочкой, добрался до туалета...
   Когда он вышел, умывшись и вытерев лицо полотенцем, уже способный воспринимать окружающий мир, Алевтина протянула стакан с мутноватой пузырящейся жидкостью.
   - Пейте.
   И заметив, что Алексей колеблется, успокоила:
   - Не отравлю, не опасайтесь. Я не отравительница, по другой части. Это сода.
   Алексей с отвращением выпил и тут же побежал в туалет, все, что он сегодня ел, рвалось наружу.
   Когда он снова вышел в комнату, Алевтина ставила на стол коньяк, воду, ломтики лимона, конфеты.
   - Ну как? - участливо спросила.
   - Садистка.
   Алевтина рассмеялась, объявила:
   - Утопающих рекомендуется тащить за волосы. Садись за стол, поздний гость. И выпей - требуется продезинфицировать твои внутренности. Выпей, тебе станет легче. Кстати, перейдем на "ты"...
   Она налила коньяк в фужеры.
   - Я весь вечер воздерживалась, а сейчас буду догонять... некоторых.
   От коньяка Алексей чуть опьянел по новой, но ему и правда стало легче, тяжесть в голове, сонливость и вялость ушли.
   - Что это было? - спросил Алексей. Не мог же так опьянеть от нескольких рюмок он, закаленный в застольных битвах журналюга.
   - Скажу позже, - пообещала Алевтина. - Когда оба приведем себя... в хорошее состояние.
   Они снова выпили, и Алевтина задумчиво изрекла, уже чуть растягивая слова:
   - Мой дорогой, можно откровенно?
   - Буду признателен.
   - Прошу тебя исходить из того, что я тоже заинтересована в том, чтобы ты нашел убийц отца и его друга Ставрова...
   - А ты откуда об этом знаешь?
   - Олька проболталась, что тебя наняла. Так вот, я, конечно, стерва, но не до такой степени... ХоЧешь, я тоже буду платить тебе за розыск столько же, сколько и Ольга?
   - Перестань, - попросил Алексей.
   - А что? Я так же богата, как и она, и у меня есть причины быть злой и мстительной.
   - Какие?
   - Позже скажу... О, мой дорогой! Ты, кажется, снова воспринимаешь мир в веселом цвете?..
   Алексей улыбнулся, он действительно только что подумал: Алевтина красивая и сексуальная барышнЯ.
   - Тебе любопытно, что произошло? Да ничего особенного - просто Марина кинула в твою водку снотворное.
   - Но зачем? - изумился Алексей.
   - Чтобы ты вырубился. Не помнил потом, что говорил и делал. Болтал о том, что тебе удалось выяснить в своих поисках. И на следующее утро пытался вспомнить, что говорил и делал, тебе было бы муторно, и ты перестал возникать со своим розыском перед Благасовым, господин бывший "важняк", а ныне журналист.
   - Ты... знаешь "вехи" моей биографии?
   - И Благасов с Волчихиным тоже знают. И им в любом случае не нужно, чтобы ты рылся в делах "Харона", не говоря уж об убийстве.
   - А какая у тебя роль в этом спектакле?
   Почему-то Алексею не хотелось, чтобы Алевтина играла в нем злодейку.
   - Я должна была, по замыслу Благасова, лечь под тебя, приручить, уговорить...
   - Ты так спокойно об этом говоришь? - удивился Алексей.
   - А почему бы и нет? Благасов правильно рассчитал. У меня вполне приличные внешние данные, я особа общительная, знаю, когда и как соблазнительно выпятить грудь, попку, слегка раздвинуть коленки...
   - Ты действительно стервочка, - вздохнул Алексей.
   - Ты ошибаешься. Я не стерва - просто свободная женщина в стране свободы от всего и всеобщего блядства...
   - Ого!
   - ...А ты - очень приличный мужик, выглядишь так, словно пришел в жизнь из какого-нибудь дамского любовного романа. Выпьем, мой дорогой... Я надеюсь, ты не будешь рваться к себе домой - скоро рассвет и ты... не совсем трезвый.
   - Но почему Благасов имеет право тебе приказывать такие вещи?
   Алевтина уже хмелела, в глазах у неё заплясали лихие искорки.
   - Я не могу с тобой откровенничать, таким... всего лишь не совсем трезвым. Мое условие: выпьем сразу по фужеру и я тебе все скажу.
   Алексей понимал, что этот фужер коньяка будет лишним, но все-таки выпил его. Где-то шевельнулась мысль об Ольге, но тут же исчезла, он пока не дозрел до того, чтобы хранить ей верность. Однажды, после близости, разнеженная Ольга спросила елейным голоском, сколько у него было женщин. Почему-то это всегда "их" интересует.
   - Не знаю, не считал, - прикрыл ей рот ладонью Алексей.
   ...Алевтина убедилась, что он осушил фужер до дна и стала рассказывать:
   - Есть две причины... Первая... Помнишь, могильную надгробную плиту, возле которой я задержалась? Благасов изнасиловал меня на ней... Было полнолуние, он напоил меня в своей любимой ротонде и распял на этой плите, словно в грязи вывалял. В общем, это случилось, и Благасов потом долго мне объяснял насчет своего первого юношеского опыта, который требует повторения...
   Алевтина задумчиво, маленькими глоточками, выпила коньяку.
   - Это было отвратительно. Я ведь, как и многие юные девы из семей, которые называют хорошими, мечтала о большой, светлой любви. И утешала себя тем, что он необычный человек, не такой, как все, у него, и он в этом глубоко убежден, у него редкая способность общаться с потусторонним миром. Но чем больше я его узнавала, тем подлее в моих глазах он выглядел.
   - Сочувствую. - Алексей не знал, как ему реагировать на неожиданную исповедь Алевтины. Да она и не ждала от него каких-то особых слов, просто рассказывала о себе.
   - Я подозреваю, что у него с супругой Виолеттой нелады. И о причинах догадываюсь: Игорю Михайловичу нужны... экстремальные ситуации, чтобы... возбудиться. Я его давно знаю: был нормальным мужиком, потом начал саморазрушаться. Знаешь, почему я так думаю? Он затаскивал меня несколько раз в постель, всю мусолил, но у него ничего не получалось... в нормальных условиях. А на кладбище, среди покойников он - титан, гигант. Кстати, Виолетта влепила ему пощечину, когда он в самом начале их супружеской жизни пытался уложить её на плиту. Уважаю её за это, я не решилась.
   - Может, не будем об этом? - смущенно предложил Алексей. Ему было очень неловко слушать откровения Алевтины.
   - Я все это уже пережила, переболела... И все решения приняла. Я тебе помогла сегодня, поможешь и ты мне, хорошо?
   - Если смогу. Ты назвала первую причину, по которой плохо относишься к Благасову. А вторая какая?
   - Тоже имеется. Дело в том, что он так истолковал завещания Ставрова и моего отца, что мы с Ольгой ни на что не имеем права. Я сама слыШала, как отец уговаривал Ставрова переделать их, а то, мол, наши дочери пойдут по миру с протянутыми ручками.
   - Имеются в виду проценты вам от прибыли?
   - Да. Но как в каждой такой фирме прибыль, показываемая для налоговой инспекции, очень невысока. Главные доходы составляет нал, из рук в руки... Слава Богу, мой и Ольгин отец оказались не очень глупыми и заблаговременно открыли счета своим дочерям. Так что я могу послать Благасова подальше. Однако зачем позволять себя грабить?
   - Вы своими глазами видели, читали завещание отца?
   - Да и у меня есть заверенная нотариусом копия.
   Алевтина открыла ящик письменного стола, извлекла кожаную папку.
   - Смотри, вот любопытное примечание: "Если с моей волей будут согласны моя дочь, Алевтина Артемьевна Брагина, и Ольга Тихоновна Ставрова - дочь Тихона Никандровича". И в завещании Ставрова мы тоже названы рядышком: я и Ольга, в таком же контексте.
   - А если вы не согласны? - спросил Алексей.
   - Решение будет приниматься в суде...
   После паузы Алексей, с удивлением слушавший Алевтину, спросил:
   - Ты понимаешь, что это значит для вас с Ольгой?
   - Конечно. И Оля и я пришли к выводу, что стоит нам возникнуть, выразить несогласие, как мы в лучшем случае будем объявлены сексуальными маньячками, наркоманками, психически неполноценными, а в худшем - нас просто убьют. Скорее всего, так и будет. Тошно от всего этого...
   - Что ты думаешь делать?
   - О, у меня четкий план! Сегодня... впрочем, что произойдет сегодня и тебе ясно. Завтра я буду отсыпаться и собираться. Послезавтра улечу на Багамы - Благасов одобрил мое желание отдохнуть, билет у меня уже в кармане. Он, знаток мертвых, плохо знает живых. Ему кажется - с глаз долой и проблемы больше нет. Но я... предлагаю тебе союз, Алексей Георгиевич.
   Она замолчала, ожидая ответ Алексея.
   - Допустим,.. - осторожно сказал он. - В чем же этот союз будет заключаться?
   - Мне очень хочется отомстить Благасову - за его надругательство надо мной, за хитрованство по отношению к моему отцу и Ставрову, которым всем обязан. Но я слабая женщина и мало что могу...
   - Алевтина, если честно, я пока мало продвинулся в своем розыске, Алексей решил быть откровенным.
   - Я надеюсь, что тебе повезет. Так вот, я улетаю... У меня нет никакого желания попасть в автокатастрофу или нарваться на пулю, я не хочу стать подданной благасовского царства мертвых...
   Алексей уже слышал эти слова - о царстве мертвых - от Ольги.
   - Мой дорогой... - Алевтина смотрела на Алексея завлекающе и немножко беспомощно - слабая женщина, которой требуется помощь сильного мужчины... Мой дорогой, я должна для храбрости выпить.
   Алексей уже совершенно пришел в себя и решил, что рюмка коньяка ему тоже не помешает.
   - Не возражаю, моя дорогая, - со смешком ответил он.
   - Не иронизируй, Алексей. - Алевтина изящно выпила коньяк. - Я сейчас тебе изложу свои просьбы, а ты ответишь: "да" или "нет". Итак, самая простая, чисто женская. Ты доставишь меня на моей машине в аэропорт. Ни Благасов, ни Волчихин не знают и не должны знать, каким рейсом и когда я улетаю. Да?
   - Да.
   - Я тебе оставлю мою изящную "Авеллу-Дельту", её документы и дарственную на твое имя. Передашь все Генриху Иосифовичу Шварцману, он все быстренько оформит. Тачка новенькая, стоит не меньше двух десятков штук баксов. Это мой задаток тебе за будущие труды.
   - Не придумывай, Алевтина, - запротестовал Алексей. - Меня вполне устраивает моя "шестерка".
   - Алешенька, мне приятно сделать тебе подарок.
   - Алька, остановись.
   - Мне это нравится: "Алька"... А если серьезно - я с тобой расплачиваюсь тем, что все равно потеряю. Пока я буду отсутствовать, тачку или уволокут, или она придет в негодность. Машины - они как женщины: и тех и других надо использовать, чтобы они не пришли в негодность...
   У Альбины был острый язычок и сейчас она изображала расчетливую, немного циничную, решительную даму из своих любовных романов.
   - Молчишь, значит согласен, - после паузы пришла она к выводу.
   Алевтина извлекла из своей кожаной папки ещё один документ.
   - Это официальная, заверенная в юридической фирме у Шварцмана доверенность_на твое имя, в которой я поручаю тебе представлять мои интересы. Твои паспортные данные мне продиктовала Ольга, не удивляйся.
   - Она-то откуда знает? - удивился Алексей, хотя, конечно же, ответ на его вопрос напрашивался сам собой: паспорт всегда лежал в кармане пиджака, а пиджак он вешал на спинку стула.
   - Правильно думаешь, - насмешливо сказала Алевтина. - Конечно, Олька не удержалась от желания посмотреть, есть ли в паспорте штампик о разводе.
   - Где я должен представлять твои интересы?
   - А везде, где потребуется. В частности, в суде. Ведь Олька наверняка будет подавать иск в суд, оспаривать толкование Благасовым завещания. Вот и присоедините к нему иск от моего имени. Двое против одного - это кое-что. У Ставрова и моего отца адвокатом был Генрих Иосифович Шварцман, я только что упомянула его, очень толковый юрист и честный человек. Советую, работай в паре с ним...
   Алексей колебался. Ему не хотелось взваливать на себя новые заботы.
   - Не думай, что все это бесплатно, - уловила его колебания Алевтина, "Авелла-Дельта" твоя, а когда я вернусь, я возмещу все расходы и вознагражу за труды. Если я вернусь... А нет... Найду форму, как это сделать. Я тебе доверяю, Алексей, о тебе много рассказывала мне Ольга и она тебя полюбила. А дурочки, прости меня, редко ошибаются в оценках людей. Проверено историей...
   - Ты шутишь или всерьез? - уточнил Алексей.
   - Всерьез, не сомневайся. Я Ольку люблю, и то, что хочу затащить тебя в свою постельку, не меняет моего к ней теплого отношения.
   - Ты умная и циничная женщина, Алевтина.
   - А какой же мне быть? - удивилась Алевтина. - Я ведь достойная дочь своего отца, крупного и осторожного бизнесмена. Многому у него научилась. Но, кажется, мы достигли договоренности по всем пунктам? Все! - Она явно была довольна и вновь потянулась к рюмке. Но вдруг сама себя остановила:
   - Нет, ещё не все! Запомни - Мамай... Это кличка или фамилия, не знаю. Я случайно услышала разговор Благасова с Волчихиным. Даже они говорили о Мамае со страхом. Почему - выясни. Я потом спросила Виолетту, кто такой Мамай. Она только улыбнулась - так, знаешь, тонко, намекающе улыбнулась.
   Весь этот трудный, сумбурный разговор Алевтина держалась хорошо, хоть и не очень трезво, и говорила вполне логично. А сейчас - расплакалась.
   - Ненавижу! - бормотала она. - Ненавижу Благасова!
   Алевтина спохватилась, что слезы размывают макияж, пошатываясь подошла к зеркалу: "Боже, какое страшилище!". Она выключила верхний свет, оставила лишь бра:
   - Посумерничаем, как говорил мой отец. Тем более, что беседовали мы сегодня все больше о горьком, печальном. Но теперь все наши разговоры позади... Выпей со мной, мой дорогой, не отказывай слабой женщине. Хочешь, я позову тебя с собою на Багамы?
   - Нет, не хочу. Мне и в России если не хорошо, то интересно.
   - Тогда я позову тебя ближе - в постель. И не опасайся, я не собираюсь отнимать тебя у Ольги, не соперница я ей.
   Заметив, что Алексей колеблется, Алевтина хмельно осерчала:
   - Я его от Благасова спасла, я его на себе в свою квартиру приволокла, я ему себя, красивую, нежную женщину предлагаю, а он ещё губы дует? Другой бы светился от счастья!
   И в самом деле, подумал Алексей, что это со мной?..
   ...Когда утром он приехал на такси к себе домой, увидел, что на диване, свернувшись калачиком, спит Ольга - маленькая, озябшая, несчастная.
   "Какая же я скотина!" - вполне искренне подумал о себе Алексей. Он укрыл Ольгу пледом и сел в кресло дожидаться, когда она проснется...
   Часть II. А НА КЛАДБИЩАХ НЕСПОКОЙНЕНЬКО
   Свадебный подарок в триста грамм
   Алевтина улетела на Багамы. Ольга рвалась её провожать, но Алевтина воспротивилась, с раздражением сказала, что она уже взрослая и дорогу на солнечные тропические острова сама отыщет. Алексей, доставивший её в аэропорт, загнал "Авеллу-Дельту" на стоянку, вздохнул с облегчением. Он опасался, что Алевтина проговорится Ольге о той странной ночи, когда он был с нею. Подлец и остолоп, честил он себя, перепутал времена, вернулся в тот их отрезок, когда после отбытия Татьяны к новому мужу, ему было все равно, с какой барышней из редакции спать, лишь бы не выть в пустой квартиРе от тоски и одиночества. Редакционные девушки пребывали в постоянном поиске: приходили-уходили и почти каждая то ли с долей цинизма, то ли умело демонстрируемой раскованности начинала любовные игры словами: "И никаких обязательств!"
   Ольга была иной. Ее любовь светла, преданность ему, Алексею, беззаветна. И вот получалось, что он её обманул. Ольга посматривала на Алексея с непонятным ему сочувствием. Они жили то у него, то у нее, Алексей пытался найти какие-то концы расстрела похоронщиков в "Вечности", побывал в нескольких фирмах ритуальных обрядов, в мерии и префектурах. Чиновники встречали его любезно, удостоверение спецкора "Преступления и наказания" открывало ему дорогу. Но сведения, которые ему удалось собрать, были скудными, они никак не выводили его на след. Друг его дорогой Никита Астрахан из прокуратуры тоже ничем обрадовать его не мог - расследование зависло на мертвой точке.
   Они ужинали дома, когда Ольга отложила вилку и нож, пробормотала:
   - Нет, я все-таки ему скажу...
   - "Ему" - это мне? - осведомился Алексей.
   С застенчивой, робкой улыбкой Ольга сообщила, что беременна, она сомневалась, но вчера была в женской консультации, там провели тесты, сделали анализы и подтвердили её догадки. Ольга выжидающе, смущенно поглядывала на Алексея, и он понимал, что должен сказать и сделать что-нибудь необычное, может быть, романтичное, однако ничего не мог придумать: мысли путались, а слова напрашивались заурядные.
   Алексей запрокинул голову Ольги, всмотрелся ей в глаза. Она не отвела взгляд, хотя и казалась немножко растерянной.
   - Я тебя люблю, моя хорошая девочка.
   - Твоя женщина, - поправила Ольга. Она вдруг засмеялась.
   - Ты чего?
   - Вот рожу тебе мальчишку и тут же заставлю сделать мне второго. Папа хотел много внуков, а теперь так хочу и я. Ты меня и вправду любишь?
   - Очень-очень-очень. Когда скажешь, пойдем в ЗАГС и в церковь венчаться. Хотя, - Алексей заулыбался, - ты и не уважаешь штампы в паспорте.
   - Надо, - сказала Ольга. - Браки заключаются на небесах, но регистрируются на земле...
   Она тесно прижалась к нему и лукаво зашептала:
   - Не теряй времени, Алешенька, пока ещё можно...
   Его заполонила волна нежности к девушке Оле, однажды поздним вечером "приехавшей" в его жизнь.
   Ольга проявила неожиданную разворотливость и с помощью дорогих подарков обошла испытательный срок, который установлен в ЗАГСах для желающих зарегистрировать брак. Она пробилась к заведующей, у которой прошлая жизнь обогатила морщинками некогда красивое лицо, поставила ей на стол две бумажки по сто баксов, французские духи и застенчиво, залившись румянцем, изящно ткнула пальчиком себе в животик.
   - Сколько? - понятливо поинтересовалась дама.
   Она имела в виду сроки беременности.
   Ольга опустила глазки.
   - Понятно. Будущий папаша признает?
   Ольга совсем потупилась, мол, кто их знает, этих мужчин.
   - Ладно... В субботу вези его сюда, на иных марш Мендельсона, кольца и все прочее производят облагораживающее влияние.
   Ольга захотела не афишировать их вступление в законный брак. Свидетелями стали другая пара, которая ждала очереди за ними. Они скромно посидели в ресторане Дома журналистов, пригласив лишь Никиту Астрахана.
   Когда собрались домой, Никита сказал Алексею:
   - У меня ощущение, что нас пасут.
   - Ты только сейчас заметил, великий сыщик? - ухмыльнулся Алексей. - Я их засек ещё у ЗАГСа.
   - Кто?
   - Не знаю. Кому-то нечаянно перебежал дорожку.
   Настроение у Алексея было ровное, спокойное, без праздничных всплесков, но и без уныния. Немного странно было снова чувствовать себя женатым человеком, ибо не так уж и давно, каких-нибудь два года назад, когда уходила Татьяна, он клялся, что никогда, ну никогда больше не женится, ибо даже лучшие из "них" - стервы. И ничего не стоит даже лучшим из них сунуть ножичек в спину нормальному мужику._Слова Татьяны о том, что её "настигла" настоящая любовь, он не воспринимал всерьез. Просто у следователя по особо важным делам прокуратуры Алексея Кострова зарплата была малюсенькая, квартирка маленькая, а рабочий день ненормированный, то есть в редкие вечера он бывал дома. Обычная история: неразрешимые без хирургического вмешательстВа противоречия между женской красотой и материальными возможностями мужчины.
   По пути к дому Никиты Алексей сказал ему:
   - Никита, пожалуйста, выясни, в каком состоянии находится решение по коммерческому кладбищу. И кто должен поставить последнюю подпись, если оно ещё не принято...
   - Сделаю в качестве свадебного подарка тебе и милой Оленьке, - пошутил Никита. - Зачем тебе это?
   - Я предполагаю. что решение уже принято. Даже примерно знаю механизм принятия такой прибыльной "бумаги". И думаю, что она выписана на фамилию одного Благасова.
   - Понятно-о, - протянул Никита Астрахан. Он, опытный человек, сразу сообразил, почему мысли Кострова работают в этом направлении...
   Никита вышел из машины у своего дома, пожелав в одну ночь не израсходовать все силенки.
   Дома у Ольги Алексея ждал накрытый на двоих стол при свечах. Возбужденная Ольга носилась вприпрыжку по квартире. Она исчезла в спальне и вскоре объявилась снова в сногсшибательном французском белье, создающем воздушные иллюзии, что якобы что-то оно прикрывает.
   - Не будем изображать. что очень волнуемся, - лукаво сказала Ольга. Брачная ночь у нас уже была. И очень даже памятная... Но я постараюсь быть нежной, чтобы ты запомнил, когда я тебя окольцевала.
   Она заулыбалась, вспомнив что-то приятное:
   - Вчера в подъезде уборщица, она милая женщина, увидела меня и сообщает:
   - Твой уже пошел домой... Мой! - Ольга вся светилась от счастья. Наливай шампанское, мой муж!
   Она стала строить планы на будущее:
   - Вот ту комнату, - она указала пальчиком какую, - мы приспособим под детскую. Я, конечно, мамочка очень неопытная, но мы пригласим знающую няню.
   - Мамочка! - ласково сказал Алексей. - До этого ещё надо дожить. А пока я официально заявляю, что очень тебя люблю и одобряю твое горячее желание быть нежной.
   Он поднял Ольгу на руки с явным намерением унести в спальню.
   - Погоди! - Оля обхватила его за шею руками. - Не торопись, мы ведь теперь вместе, у нас море времени. Я должна сказать тебе очень важные вещи.
   Ольга согнала с лица улыбку, освободилась от объятий Алексея, снова заняла свое место за столом:
   - Не думай, мой любимый, что я схожу с ума. Но вчера я составила и официально заверила у нотариуса завещание...
   - Не рановато ли? - попытался пошутить Алексей.
   - Отец учил меня к некоторым вещам относиться очень серьезно. "Все мы смертны", - говорил он. Я завещаю тебе все свое движимое и недвижимое имущество, свои деньги в банке и свою долю в "Хароне".
   - Оленька! - взмолился Алексей. - Может быть, не стоит об этом в такой особый для нас вечер?
   - Это важно, Алеша. Речь идет об очень больших суммах. Я уж не говорю про то, что моя недвижимость кое-что стоит: эта квартира, дача в Успенском... К тому же, мы с адвокатом, услугами которого пользовался отец, составили исковое заявление в суд: я опротестовываю одностороннее толкование завещаний отца и Артемия Николаевича Брагина и считаю, что треть стоимости "Харона" принадлежит мне, вторая - Алевтине и лишь третья Благасову.
   - Ольга! - воскликнул Алексей. - Зачем тебе это? Ты и так богата, чуть больше, чуть меньше - это для тебя, извини, для нас, не имеет особого значения.
   - Дело не в деньгах, Алеша. Я смотрю на это совершенно иначе. Мой отец всю свою жизнь занимался тем, от чего обычные люди стремятся держаться в стороне, на расстоянии. Он говорил, что служит не мертвым, но, заботясь о них, живым. Уверена, что в душе он всегда гордился тем, что и с живыми, и с мертвыми ведет все дела честно, по совести... И вдруг все, чего он достиг, прикарманивается сумасшедшим Благасовым, которого под конец жизни иначе, чем проходимцем, он и не называл.
   - Для этого были основания?
   - Проходимец - это для моего отца было самое резкое слово. Просто до него доходили неясные слухи, что Благасов обирает покойников - то есть их живых Родственников.
   Алексей попытался остановить Ольгу:
   - Не будем сегодня об этом, любимая.