Корнешов Лев. Проводы на тот свет

   Никита Астрахан увел его от могилы, посадил в свою машину.
   - Мы поедем на поминки, - заявил он. - Выдержи это, Алеха, иначе тебя не поймут...
   Алексей недолго посидел с Никитой в "Вечности", там всем распоряжался Благасов: произносил траурные тосты, предоставлял слово "почетным" участникам. Виолетта Петровна в элегантном траурном платье взяла Алексея в тесную опеку.
   Без видимых последствий для себя Алексей выпил несколько рюмок водки, он словно отделился от присутствующих незримой стеной. Ему было не очень понятно, как в такие минуты можно вести порожние разговоры, с аппетитом закусывать.
   - Вы осуждаете нас за этот дикий обычай поминать покойных за обильным столом, - уловил его настроение Благасов. - Но это очень древний обычай: наши давние предки устраивали тризны и на них пенились медом и брагой круговые ковши.
   - Я никого и ни за что не осуждаю, - равнодушно ответил ему Алексей.
   - Тогда хотя бы поднимите рюмку за нашу безвременно ушедшую из жизни Оленьку. Я знал её совсем маленькой девчоночкой и, поверьте, для меня это тяжелая утрата...
   Никита сидел рядом с Алексеем и бдительно следил, чтобы тот не сотворил какую-нибудь глупость. К нему пристроилась Марина из приемной Благасова и грустно поигрывала глазками, чуть раздвинув коленки. Алексей сказал Никите:
   - Поехали. Здесь обойдутся и без меня.
   Никита хотел остаться у него ночевать, но Алексей запротестовал:
   - Надо привыкнуть снова к одиночеству. Когда ушла от меня Татьяна, я знал, что делать. А сейчас...
   Он махнул безнадежно рукой.
   Дома Алексей налил себе фужер водки, выпил, посидел, не закусывая. И снова выпил.
   Зазвонил телефон, Алексей снял трубку, это была Татьяна. Она сказала приличествующие траурному поводу слова и предложила:
   - Хочешь, я к тебе приеду? Мы ведь не чужие...
   - Не надо, - вяло ответил Алексей и подумал: тоже мне, родственница объявилась...
   Он снова выпил водки, пошатываясь, добрался до тахты, снял пиджак и опустил его на пол, лег, прикрыв глаза. Он лежал в тишине недолго, мелькнула мысль, что надо бы выключить свет. Но комната медленно утонула в темноте, свет померк сам по себе и из глубины квартиры вышел старик Харон с веслом. Он ничего не говорил, лишь укоризненно смотрел на Алексея запавшими глазами из-под кустистых седых бровей.
   Сновидения Ольги перешли к нему, Алексею.
   - Чего не позовешь меня с собой? - спросил Харона Алексей. - Я готов.
   - Пока ещё рано, - ответил старик с веслом. - Не торопись. Твоей супруге я разрешил на минуту явиться к тебе. А уже потом перевезу через священную реку Стикс.
   Алексей увидел, что его Ольга сидит в своем любимом кресле у маленького круглого столика в углу комнаты. На столике стояла ваза с дивными, невиданными цветами: на сочных стеблях поникли пышные бесцветные головки. Ольга казалась тенью, она была в том же платье, в котором лежала в гробу, но оно почему-то стало белоснежным.
   - Алеша, ты похоронил меня по-христиански. И я тебе благодарна...
   - Оленька, родная, о чем ты? Ты ведь живая, сидишь предо мной!
   - Нет, Алешенька. Это старик Харон, которого я не обижала, когда он являлся ко мне, разрешил навестить тебя. Потом он перевезет меня через реку Стикс в подземное царство Аида. И это будет навсегда.
   - Оленька, твое место не там, Бог заберет тебя в рай. Ты безгрешна...
   - Я надеюсь... Я тебя очень прошу, Алешенька, ты не убивайся по мне, тебе надо жить... Выдержи все, Алешенька, тебе нужны силы и мудрость...
   - Постараюсь, Оленька.
   - Они и тебя будут пытаться погубить...
   - Кто "они"?
   - Я не видела того, кто меня убивал. И ничего не слышала... Просто меня что-то толкнуло и я упала... Он убил не только меня, но и нашего сына. Как это страшно: человечек ещё не родился, а его уже убили...
   Алексей хотел подойти к Ольге, обнять её, поцеловать. Но не мог приблизиться - Ольга отдалялась от него, словно её уносило легким дуновением ветерка в серые туманы.
   - Я очень люблю тебя, Алеша. Живи...
   ...Ночь Алексей провел в полубреду, проваливался в бездонные пропасти, невидимые силы поднимали его в темный Космос. Он оказался в мире, в котором не было ни земли, ни неба, только бесконечная, неосязаемая темно-серая мгла...
   Вырвал его из забытья телефонный звонок. В комнате было светло, звонил главный редактор "Преступления и наказания". Он произносил слова сочувствия, и Алексей бормотал в трубку что-то нечленораздельное разбитый, изломанный.
   - Старик, выходи на работу, работа она, знаешь, лучшее лекарство, завершил разговор редактор, и Алексей облегченно вздохнул.
   Позвонила Виолетта Петровна, заботливо осведомилась о его самочувствии. "Господи, этой-то что надо?" - тоскливо подумал Алексей.
   - Ты как? - спросила Виолетта Петровна.
   - Я в норме, насколько это возможно, - ответил ей Алексей. - Ночью приходила ко мне Оля и просила держать себя в руках, быть сильным и мудрым.
   Виолетта Петровна озадаченно молчала, наконец, проговорила:
   - Когда я тебе понадоблюсь, позвони, брошу все и примчусь. Имей в виду, я твой друг и не хочу тебе зла...
   Она на что-то намекала, но Алексею сейчас было не до тонкостей и не до светских бесед. Он знал только одно: надо собраться с силами и жить дальше.
   Алексей прошел в спальню Ольги и остановился перед иконкой Божией Матери "Скоропослушница", которую очень любила Ольга и поставила на тумбочку у кровати. "Я тоже скоропослушница, - смеялась она. - Шаталась по жизни без веры, а потом скоро, быстро уверовала"...
   - Божия Матерь, - обратился к иконе Алексей. - Дай мне силы. Я знаю. что Оленьку погубили помимо Твоей воли... И не со злыми словами я обращаюсь к тебе, Святая Женщина, но со смиренной просьбой о справедливости...
   Он решил, что ничего пока в спаленке Ольги трогать не будет, пусть все останется, как при ней. Алексей был уверен, что знает, почему убили Ольгу. Но не представлял, кто мог это сделать. Не очень верилось, что на такое способен Благасов, сдвинувшийся на покойниках, похоронах, кладбищах. Алексей вспомнил выражение лица Благасова на похоронах Ольги: на нем читалось сладострастие, удовлетворение от того, что красивая девушка становилась "подданной" в его царстве мертвых. "Впрочем, этот придурок на все способен", - пришел к выводу Алексей. Но у него было ощущение, что он что-то важное не видит, не заметил. Чтобы расстрелять Брагина и Ставрова в "Рассвете", добраться до Ольги в Анталии, требовались не только большие деньги, необходима была эффективная криминальная структура. Весь опыт работы "важняком" говорил Алексею об этом.
   Снова раздался телефонный звонок, это был юрист покойных Ставрова и Брагина и, соответственно, Ольги Генрих Иосифович Шварцман. Он тоже выражал соболезнования и просил Алексея сегодня же заехать к нему в офис.
   - Ольга Тихоновна очень серьезно относилась к жизненно важным для неё проблемам. Этому научилась у своего отца, у которого фактически была помощницей. Она перед вылетом в Анталию была у меня, оставила ряд документов и устные распоряжения. У вас в ящике письменного стола лежит запечатанный серый пакет. Посмотрите... Есть? Возьмите его с собой, когда будете ехать ко мне...
   Шварцман помолчал и добавил извиняющимся тоном:
   - Я мог бы навестить вас, но хочу, чтобы все было официально.
   Алексей приехал к Шварцману в офис после полудня, когда ему удалось привести себя в относительный порядок.
   Шварцман оказался серьезным мужиком старше среднего возраста, в строгом костюме, которые носят на Западе клерки и чиновники банков и крупных контор - темный цвет, светлая сорочка. Белая сорочка со скромным галстуком подчеркивали, что он стремится к тому, чтобы выглядеть респектабельно.
   - Я много лет помогал покойному Тихону Никандровичу в его непростых делах, - проникновенно сказал Генрих Иосифович. - На моих глазах и при моем участии он приумножал свое состояние, но и я не оставался в накладе. Я намерен был стать надежной опорой Ольге Тихоновне, но случилось это страшное несчастье... Извините, что я попросил вас навестить меня сегодня, сразу после похорон, но мы, юристы, хорошо знаем, как недопустимы в серьезных делах проволочки и промедления.
   - Я понимаю.
   - Скажите, - прямо спросил господин Шварцман, - намерены ли вы и впредь пользоваться моими услугами, или найдете себе другого юриста?
   - Зачем мне юрист? - удивился Алексей.
   - Э, не скажите. Поговорка о том, что от тюрьмы да от сумы не следует зарекаться, была верна при коммунистах, но не потеряла актуальности и сегодня.
   - Вы нотариус? - поинтересовался Алексей. Абстрактные размышления господина Шварцмана не очень его интересовали.
   - У меня частная юридическая фирма, - с достоинством проинформировал Генрих Иосифович. - Ее помог мне открыть Тихон Никандрович, за что я ему бесконечно благодарен. И возможности у нас очень широкие. Проще говоря, если я что-то не могу или не имею права сделать сам, я знаю, кто это может сделать... Чай? Кофе?
   - "Боржоми", пожалуйста.
   Шварцман понятливо кивнул, попросил секретаршу принести себе чай, Алексею "Боржоми".
   - Итак?.. Впрочем, вы можете подумать и потом сообщить свое решение.
   - А что думать? Вам доверяли господа Ставров и Брагин, и Ольга Тихоновна, о вас очень хорошо говорила Алевтина Артемьевна, какие основания есть у меня отказываться от ваших услуг? Я только не понимаю...
   - Сейчас вам все станет ясно.
   Господин Шварцман вскрыл пакет, который оставила для Алексея Ольга, бегло просмотрел документы, достал точно такой же пакет из своего сейфа и тоже вскрыл его.
   - В одном пакете - важные для вас документы, в другом, том, что был у меня - их копии. Ознакомьтесь...
   Он протянул документы Алексею.
   Своим завещанием Ольга оставляла своему супругу Алексею Георгиевичу Кострову всю собственность, принадлежавшую ей: квартиру, дачу, две машины, свои драгоценности, картины и предметы антиквариата и третью часть всего, что принадлежит ей в фирме "Харон".
   - Завещание законно оформлено и зарегистрировано, и никто не может оспорить его.
   - Кроме третьей части фирмы "Харон"...
   - Об этом мы поговорим чуть позже. А сейчас обратите внимание на банковские документы. Перед отъездом Оленька открыла на ваше имя счет в банке и перевела на него все свои деньги, оставив на своем счете всего один доллар. Все документы в абсолютном порядке.
   - Значит, она чувствовала, предвидела,.. - с горечью проговорил Алексей.
   - Честно скажу, - грустно признался господин Шварцман. - Я отговаривал Ольгу Тихоновну от этого шага, но она настояла. Очевидно, смерть уже опалила её своим ледяным дыханием, - витиеватой фразой он признал, что Ольга почувствовала близкую гибель... - Посмотрите на сумму... Ввести вас в наследство при такой сумме было бы ой как непросто. Банк требовал бы все новые и новые документы, подтверждающие ваши права, начал бы копаться в скоропалительной регистрации вашего брака - видите, я и об этом знаю. А так - вы совершенно законный владелец счета и всей суммы, которая на нем находится. Нет, я вас прошу, посмотрите на эту сумму! - господин Шварцман не мог скрыть волнение.
   - Один миллион пятьсот сорок пять тысяч американских долларов, прочитал Алексей и вопросительно посмотрел на Генриха Иосифовича.
   Юрист объяснил:
   - После гибели господина Ставрова я помог Ольге Тихоновне очень быстро преодолеть все формальности с его завещанием и она перевела деньги с его счета на свой. А вы говорите, зачем нужны юристы!
   Алексей так не говорил, но не стал спорить с Генрихом Иосифовичем.
   - Ольга Тихоновна намерена была опротестовать в суде толкование завещания своего отца господином Благасовым. Ее не устраивали неопределенные проценты с прибыли, которую подсчитывает сам Благасов... Теперь я вам, наследнику Ольги Тихоновны, открою секрет... Дело в том, что я занимался завещанием Тихона Никандровича. Не знаю, по каким причинам, но он должен был подписать то, что желал Игорь Владимирович. Кстати, как и Артемий Николаевич Брагин. Но по просьбе Тихона НикандровиЧа в текст внесены такие оговорки, которые позволяют в судебном Порядке отдать все, что принадлежало покойному Ставрову, его прямой и единственной наследнице дочери... Вам понятно?
   - Не очень, - честно признался Алексей. - Но если вы это утверждаете...
   - Есть какая-то тайна во всем этом. Ее, я уверен, знала Ольга Тихоновна. И унесла с собой в могилу...
   Алексею было не по себе. Огромное наследство, роковые тайны... От всего этого могла закружиться голова.
   - Генрих Иосифович! - взмолился он. - У вас есть что-нибудь более крепкое, нежели минералка? Надо бы мозги прочистить...
   - Конечно, - с готовностью откликнулся господин Шварцман. - Я давно жду, когда вы это предложите. Тем более, что поднять рюмки есть за что: за упокой души светлой памяти Ольги Тихоновны, прежде всего. И за наше знакомство и сотрудничество тоже следует выпить...
   Юрист внушал Алексею доверие, он не набивался в клиенты, скрупулезно выполнял волю покойной и вроде бы хотел, чтобы справедливость восторжествовала.
   Они выпили, и Генрих Иосифович задумчиво сказал:
   - Я много думал над загадкой завещания, но разумных объяснений ей не нашел. Возможно, когда-нибудь вам удастся её отгадать. Но вот факт: Ольга Тихоновна, которая, не боюсь это сказать, с трепетом относилась ко всему, что связано с памятью о покойном своем батюшке, решилась на пересмотр его последней воли. Что её толкнуло на это? Не знаю...
   Юрист пытливо всматривался в Алексея, словно надеялся, что тот поможет ему найти ключ к тайне.
   - А вы? Вы сделаете то, что намеревалась осуществить Ольга Тихоновна?
   - Храбрая девочка, - тихо сказал Алексей. Он вспомнил Ольгу такой, какой её видел в последний раз - живой. Она уже прошла в Шереметьево таможенный контроль, освободилась от чемодана, который на подвижной ленте уехал в утробу аэропорта, и стояла по ту сторону барьера в легкой светлой курточке, сияя улыбкой - её ждали солнце, море и беззаботные дни. Она махала рукой Алексею и никак не хотела идти к очередному контролю паспортному, откуда уже не смогла бы махать ему рукой.
   - Иди, Оленька, а то опоздаешь, - крикнул ей Алексей. - Я буду тебя встречать!
   Если бы знать, что ждет, он бы вернул её из-за всех "контролей", прижал бы к себе и никуда, никуда не отпустил.
   - Мы с вами сделаем все так, как хотела Ольга, - решительно сказал Алексей.
   Генрих Иосифович снова сложил все документы в пакеты, один протянул Алексею.
   - Оригиналы у вас, а заверенные копии пусть хранятся у меня. В ближайшие дни я оформлю надлежащим образом на вас квартиру, дачу и автомашины. Не вижу для этого никаких трудностей. А вы? Чем намерены заниматься вы?
   - Искать убийц Ставрова, Брагина и Ольги.
   - Оля говорила, что в прошлом вы были следователем?
   - Да.
   - Что же, вам и флаг в руки. Но поберегитесь...
   - Не понял.
   - Не прикидывайтесь, вам все ясно. Старики - Ставров и Брагин, погибли потому, что кто-то пожелал прибрать все их огромное, многомиллионное дело фирму "Харон", вспомогательные фирмы, кладбища - к рукам. Я, юрист, видел, как и по меньшему поводу - из-за убогой дачки, маленькой квартирки разгораются нешуточные страсти. А здесь... миллионы! И Ольгу убили, так как она могла помешать. Может, даже проговорилась кому-то о своих намерениях обратиться в суд, отвоевать свое законное наследство.
   - Я тоже об этом думал, - сказал Алексей. - И признаюсь, постоянно вертится мысль о Благасове. Мы, следователи, прежде всего выясняем, кому выгодно преступление.
   Генрих Иосифович вскочил с кресла, померил шажками кабинет: туда-сюда. Он остановился против Алексея и спросил, лукаво прищурившись:
   - Скажите, кого вы видите перед собой?
   - Опытного юриста и, как мне кажется, хорошего человека, - с недоумением ответил Алексей.
   - Нет, вы таки видите перед собой не очень молодого еврея, которому с генами перешел опыт выживания. И он хочет дать вам несколько советов.
   - Буду только благодарен.
   - Никому не говорите о своих деньгах. Квартиру, дачу, машины не скроешь, да и вполне естественно, что они переходят к вам, ведь вы - муж покойной... Выждите какое-то время. Не предпринимайте никаких шагов, дайте мне возможность оформить наследство и после этого подготОвить все документы для суда. Пусть это для наших недругов станет неожиданностью. Никому и ни при каких обстоятельствах не говорите, что намерены найти, покарать, отомстить. Надо это сделать, согласен полностью, но не болтать об этом заранее. Мы, юристы, хорошо знаем: кто предупрежден - тот вооружен.
   - Согласен с вами.
   - Еще раз повторю: ждите. Пусть они сделают новый шаг. А вы... ведите тот образ жизни, который вели всегда. Вернитесь в свой еженедельник, этот, как его, "Преступление без наказания", - Генрих Иосифович иронически хмыкнул, - пишите, печатайтесь, общайтесь с приятелями. За вами смотрят и пусть думают, что вы довольны наследством и вообще - жизнью.
   Генрих Иосифович с явным сочувствием произнес:
   - Если они почувствуют, что вы для них опасны, им убить вас ничего не стоит. Впрочем, как и каждого из нас...
   Алексей сказал:
   - Последую вашим советам, Генрих Иосифович. Они разумны. - Он протянул Шварцману листик бумаги:
   - Это доверенность Алевтины Артемьевны Брагиной на мое имя представлять её интересы.
   - Я знаю о ней, сам оформлял её по поручению Алевтины Артемьевны. Копия у меня. Если вы её мне показываете, значит вы согласны?
   - Я не такой опытный юрист, как вы, Генрих Иосифович, но все-таки юрист по образованию. Интересы Ольги, а теперь мои и Алевтины, тесно связаны и полезно их не разделять...
   Коварное полнолуние
   Игорь Владимирович Благасов ощущал все нарастающее беспокойство. Так было всегда перед полнолунием. Он считал полную луну злодейкой, которая пьет его энергию и своим круглым безжизненным ликом повергает в соблазны. И ревностно относился к тому, закрыто ли далекое серебряное блюдо в полнолуние тучами или небосвод чист, и луна показывает себя всему, пока живому, в полной красе.
   Благасов не считал луну своей покровительницей, она была с его точки зрения жестокой правительницей, властвовавшей несколько часов в сутки, когда уходило солнце.
   В дни полнолуния - Благасов это давно заметил - ему удавались многие дела, хотя после того, как луна шла на убыль, он чувствовал себя опустошенным, вялым и очень усталым.
   Он с утра решил поехать на Старую площадь, посетить кабинеты некоторых высокопоставленных чиновников Московского областного правительства. Приближалось важное событие - выборы губернатора области. Крупные банки решительно поддерживали старого губернатора, проверенного во многих политических и экономических боях, выходца из недр партийного аппарата. Но неожиданно возникла кандидатура популярного в народе генерала и его тоже поддержали самые разные силы, объединившиеся на платформе приверженности стабильности и порядка.
   Старый губернатор делал смелые заявления, но они были суетливыми и неубедительными. По статусу губернатор был и председателем правительства области, то есть с его уходом менялось правительство. Раньше, при старом режиме, чиновники назывались заведующими отделами или начальниками управлений облисполкома. Сейчас же именовались министрами, что необычайно тешило их самолюбие. И было очевидно, что большинство министров "областного значения" новый губернатор, если он придет к власти, уберет, потому что по некоторым из них давно тосковали дальняя дорога и казенные дома.
   Перспектива смены чиновников повергала Благасова в дрожь. Он кое-кого из влиятельных людей хорошо прикормил. А теперь предстояло искать тропки к новым, рисковать, ибо неизвестно было, на кого нарвешься. Надо было успеть завершить все дела по созданию коммерческого кладбища в недальнем Подмосковье с помощью старых "друзей". В принципе заинтересованные лица уже дали согласие на его открытие, но Благасов все никак не мог получить на руки необходимые документы. Благасов понимал, в чем дело. Крупные чиновники чувствовали конец своего царствования и хотели под занавес урвать как можно больше.
   Игорь Владимирович приехал к заместителю председателя правительства, с которым договорился о приеме. Это был старый знакомый, который ещё в бытность главой одного из подмосковных городков не раз шел Благасову навстречу, то есть их отношения были проверены временем. В приемной зампреда, обычно наполненной посетителями-соискателями милостивых решений, было пустынно. У чиновников всех мастей особый нюх на близкие перемены и проверенная жизнью тактика - не высовываться в непогоду.
   Зампред знал, зачем к нему прибыл Благасов. В принципе все уже было сделано, даже документы выправлены: если раньше учредителями московской фирмы ритуальных обрядов и захоронений "Смиренный погост", которой выделялось шесть гектаров земли под коммерческое кладбище, числилось три человека - Благасов И.В., Ставров Т.Н. и Брагин А.Н., то сейчас остался один Благасов Игорь Владимирович. О выделении-продаже земли под кладбище просили московские городские власти, ходатайствовала Московская патриархия. Кстати, только церковнослужители без мзды подписали И.В.Благасову письмо-ходатайство, они действительно считали эту проблему очень важной. К крематориям у церкви отношение было по-прежнему сложное, двоякое. Она когда-то, скрепя сердце, согласилась на них, на сжигание покойников, то есть на действо, пришедшее чуть ли не с языческих времен. Но это было вынужденное согласие, так как земли, пригодной под захоронения, оставалось все меньше и меньше. Московская патриархия приветствовала открытие новых погостов и была благодарна властям за внимание к покойным и их близким.
   Для создания нового кладбища все уже было сделано, за все уплачено, но зампред хотел под конец сидения на хлебном месте урвать ещё кое-что дополнительно. Он угостил Благасова рюмкой коньяка, сам выпил с удовольствием, доверительно сообщив:
   - Вчера крепко отметили день рождения одного нашего министра. Это у нас традиция: коллективно праздновать дни рождения уважаемых людей. Знаете, способствует...
   Чему "способствует" зампред не позаботился сформулировать, так как, наливая по второй, старался не пролить коньяк.
   - Может быть проедем на место будущего погоста? - предложил Благасов.
   - Идея! Свежий ветерок, он тоже способствует...
   Все, что по мнению зампреда "способствовало", он считал полезным. Запред хотел положить недопитую бутылку коньяка в кейс, но Игорь Владимирович заверил, что у него в машине есть все необходимое.
   Земля, которую облюбовал Благасов, лежала километрах в двадцати за окружной дорогой и в десяти минутах ходьбы от электрички. Это было очень удобно, так как Игорь Михайлович давно убедился, что родственники покойных норовят пристроить их где-нибудь поблизости, чтобы не затруднять себя длинными поездками.
   Совсем рядом виднелись деревенька и дачный поселок. Зампред сообщил, что оттуда пришли десятки писем с протестами "общественности" против устройства здесь кладбища. Проблема заключалась в том, что соседство с кладбищем автоматически снижало стоимость домов и дач и отшибало у горожан желание снять их в аренду на летний сезон. Пришлось пообещать сельчанам и дачному кооперативу в порядке компенсации благоустроенную дорогу. Дорога была и так нужна - кто повезет покойников по рытвинам и ухабам? Но сельчане до этого не додумались, восприняли обещание построить дорогу, как свою серьезную победу, и пошли на уступки.
   Поле было засеяно кормовыми травами - его несколько лет арендовало какое-то маломощное товарищество по откорму бычков, срок аренды закончился и его не продлили.
   - Повозились с ними, с этими млекопитающими, - сказал зампред, имея в виду то ли бычков, то ли арендаторов. - Никак не желали понимать, что сейчас рынок: кто больше даст, тот и возьмет.
   Благасов "дал" ему хорошо, а теперь вот вывез на природу, чтобы ещё добавить.
   Уже прошло время первого укоса, поле пахло разнотравьем, взлетали жаворонки и, мелко, часто перебирая крылышками, застывали в воздухе над землей. Они шли по полевой тропинке. "Хорошо, - пробормотал зампред. Благасов достал конверт, сунул ему в боковой карман пиджака.
   - Это за труды, - сказал он. - Знаю, сколько пришлось согласовывать и с комитетом по землепользованию, и с управлением по здравоохранению и со многими другими...
   - Не так уж и много, - благодушно сказал зампред. - Ваш Волчихин оказался действительно разворотливым малым, шел впереди меня... Да и вы хорошо развернулись: запросы депутатов Думе, причем, самых горластых и беспокойных. Представляю, во что это обошлось.
   - Да уж не дешево, - мрачновато откликнулся Благасов.
   - Подтолкнули и эти статьи в прессе - что сейчас горожане вывозят своих покойников в деревни, из которых приперлись когда-то в Москву столицу. В городе их хоронить негде и не по карману: дешевле в родную деревеньку транспортировать. И за все - плати... Вы, простите, баксами, я услугами...
   Благасов со злорадством пожелал, чтобы прошел в губернаторы генерал-десантник и двинул на сплоченное чиновничество свои "голубые береты". В самом деле, почему он должен платить им дань? Ведь хорошее, полезное дело хочет сделать, облегчить живым жизнь. Да и покойникам не все равно, где лежать, он был в этом уверен. Но ничего этого не сказал, наоборот, вплел в голос нотки искренней благодарности:
   - В пакетике десять тысяч зеленых. Но я бы хотел получить все документы на кладбище завтра.