Корнешов Лев. Проводы на тот свет

   - Он, Благасов, наследник?
   - Законный и единственный...
   Слова Ольги о том, что женщинам погибших владельцев "Харона" выплачиваются лишь проценты, подтверждались.
   - Ты хорошо вник в это дело? - спросил Алексей.
   - Уж куда лучше, - меланхолично ответил Никита. - Там и вникать, собственно, не во что: пришли, убили и ушли...
   - Давай посмотрим на ситуацию с неожиданной стороны... Если сейчас погибнет Благасов, кому достанутся "Харон" и его "окрестности"?
   Никита с любопытством посмотрел на Алексея.
   - Странный вопросик... Если у Благасова не составлено иное завещание, то вот она - наследница: его супруга, Виолетта Петровна. А девушки и жена Брагина будут по-прежнему получать маленькие проценты. Если им будут их платить. Впрочем... Нет...
   - Что?
   Никита убежденно сказал.
   - Жена Благасова не способна на такую сложную комбинацию. Я её, естественно, приглашал на допрос. И первое, что она сделала, это задрала симпатичные такие коленочки выше юбки... А уходя, десять раз повторила, что хотела бы, чтобы я прОдолжил её допрос в более приятной обстановке. Мол, она готова дать любые показания,.. И прочее, и прочее... Кажется, она помешана на сексе.
   Четверо парней за близким столиком уже веселились вовсю. Они шумно обменивались впечатлениями по поводу каждого, кто попадал в поле их зрения: "Во, видишь, какой голубь сидит - с платочком на шейке...", "А бляди здесь тощие, недокормленные"... Девочки, ожидающие клиентов, тихо, несуетливо перемещались за дальние столики. Хилые кинематографисты делали вид, что не слышат оскорбительных реплик.
   Карина принесла шашлыки, и Алексей спросил: "Кто такие?"
   - Не знаю. У нас они первый раз. Господи, надеялась хоть сегодняшний вечер обойдется без скандалов и битья посуды.
   Никита подождал, пока она ушла, и продолжил:
   - И рад бы тебе помочь информацией, но мы застряли на мертвой точке. Только прошу не цитировать меня, я признал этот факт не для печати, а для тебя лично. Советую покружить вокруг нового коммерческого кладбища, которое они хотели открыть. По нашим сведениям все документы уже подписаны - через два дня после отстрела, и на одного Благасова. Чтобы такое сделать, нужны большие деньги крупному, решающему чиновнику и ещё другим, более мелким. Мы это знаем, но доказать ничего не сможем.
   - Почему?
   - Внешне все законно. Взятка, как тебе известно, доказывается лишь тогда, когда есть желание одной стороны уличить другую. А здесь - из рук в руки по взаимному доброму согласию. И ещё под прикрытием бурного обсуждения в Гордуме, что городу нужно новое кладбище. И оно, действительно, требуется.
   - Типичный висяк, - констатировал уныло Алексей.
   - Он, родной, - согласился Никита.
   - Благасова прощупали?
   - Естественно. Вне подозрений. Работала эта тройка компаньонов слаженно, дружно, без раздоров и разборок.
   Алексей очень надеялся, что Никита даст хоть какую-то зацепку, но вот - ничего. Он с сожалением сказал:
   - Вот и попробуй напиши что-то интересное. Фактов - ноль, придется нажимать на эмоции - стрельба, кровь, почтенные господа, помогавшие безвременно усопшим пройти последний путь и сами ушедшие по нему не по своей воле...
   - Вы, журналисты, умеете вышибить слезу, - съязвил Никита, приканчивая шашлык.
   Алексей не стал разубеждать приятеля, что старается совсем не для любимого еженедельника "Преступление и наказание".
   Вдруг он воскликнул:
   - Вот уж сюрприз! Явление девы Ольги народу...
   У входа в зал стояла Ольга. Она была ослепительно хороша: в длинном вечернем платье с глубоким декольте, тщательно "оформленной" прической, с маленькой сумочкой в руке. Ольга обвела взглядом зал, увидела Алексея и направилась к их столику - свободно и несуетливо.
   - Знакомая? - догадливо спросил Никита.
   - Более чем,.. - не стал таиться Алексей.
   - Понятно.
   Из-за столика, где веселилась лихая братва, выскочил парень и схватил Ольгу за руку:
   - Ух, какая стервочка! - завопил он на весь ресторан. - Причаливай к нам, бля буду!
   - Вот и долгожданное битье посуды назрело, - пробормотал Никита, поднимаясь из-за столика.
   - Ты сиди, - сказал ему Алексей. - Девушка моя... Ты при должности, а я человек свободный.
   Испуганная Ольга упиралась: "Отпусти, скотина". Потом отвесила парню слабенькую пощечину.
   - Царапается, кошечка! - пришел в восторг парень. - Не вывернешься, блядюшечка!
   Алексей в три быстрых шага оказался возле распаленного пьяного парня и вырывающейся от него Ольги.
   - Отпусти её, - негромко сказал парню.
   - Гля-бля! - заржал парень. - Житуха надоела?
   Похоже без любимого и простым "народом" и интеллигентами словечка из него не выскакивало ни одной фразы.
   Алексей ткнул его двумя растопыренными пальцами левой руки в шею, а правой быстро откинул борт пиджака, открывая "макарку" в наплечной кобуре. Парень навзничь упал на пол и захрипел, задергался без воздуха. К ним, опрокидывая стулья, ломился ещё один из веселой компании.
   - Замочим всех! - предупредил негромко Алексей, бросив ладонь на рукоятку пистолета.
   Никита у своего столика развернулся к застывшим в изумлении остальным парням, тоже сунув руку за борт пиджака. Парни оказались у него под прицелом.
   - Замочим! - повторил Алексей. И негромко сказал Ольге:
   - Иди за наш столик, мы Тут побазарим по-свойски. Ольга без сил опустилась на стул. В общем, она держалась хорошо, но в глазах у неё плескался страх.
   - Живете без понятий? - грозно спросил Алексей того, что прибежал на помощь незадачливому ловеласу.
   - Извини, браток, ошибка вышла, - пробормотал пареНь, казавшийся у четверки старшим, в авторитете.
   - Я-то извиню, но честь моя - нет! - злобно прошипел Алексей, умело впадая в легкую истерику.
   - Давай разбежимся, - чуть ли не заискивающе предложил "старший".
   - Так не пойдет! - Алексей окончательно вошел в роль. - Полштуки баксов девочке на духи - за оскорбление.
   - Лады, братан, - ошеломленный парень под бдительным взглядом Алексея достал из кармана пятьсот баксов.
   - И без закидонов! - предупредил Алексей. - Вроде того, что будем ждать на выходе...
   - Не малолетки, - "старший", наконец, стал обретать достоинство. Признаем, тебя и твою "щелку" оскорбили - мы компенсировали. Все по понятиям...
   Алексею надо было доиграть до конца, он повернулся к Ольге и грозно спросил:
   - А ты чего пришвандерилась сюда?
   - Я... я, - забормотала Ольга.
   - То-то! Только раздор между мужиками вносишь...
   Ему было жаль испуганную девушку, у которой страх в глазах сменился слезами, но он помнил, что ещё надо убраться отсюда.
   Кореша поверженного братка подняли его с пола, усадили на стул, влили в него стопку водки, и тот стал оживать, замотал головой.
   Алексей вернулся за столик. Они с Никитой хмуро выпили, всячески демонстрируя негодование и неудовольствие. Притихший ресторан оживился, зашуршал на разные голоса - до пальбы не дошло, уже хорошо. Братки примолкли, налегли на выпивку и закуску, тихо обмениваясь неслышными Алексею фразами.
   Уходить сразу было нельзя, это не вписалось бы в образ созданного Алексеем крутого. Минут через пятнадцать сообразительная Карина без напоминания принесла кофе и счет.
   - Уходите через парадный подъезд Дома, - тихо сказала она Алексею. - Я предупредила, вам откроют и выпустят.
   Они рассчитались и ушли, не оглядываясь по сторонам: первым шел между столиками Никита, за ним Ольга, замыкал шествие Алексей. Он знал, что братки выскочат вслед за ними и замотаются, забегают у служебного входа в Союз кинематографистов, через который посетители проходили в ресторан.
   - Я на машине, - сказала Ольга. - Машину оставила на Брестской.
   Через минуту они уже выскочили на Тверскую. Ольга вела машину сосредоточенно, молча. На её личике было выписано искреннее раскаяние и все ещё не оставивший её страх.
   - Не мучься, - сказал Алексей. - Ты ни в чем ни виновата. Кто мог предположить, что те придурки настолько агрессивны?
   - Ты на меня так крикнул! - жалобно сказала Ольга. И передразнила Алексея: "Ты чего пришвандерилась сюда?" Словечко какое нашел для любимой женщины. - Милые бранятся,.. - проворчал Никита. - Алексей, ты нас даже не познакомил... - Пожалуйста... Никита Астрахан - мой верный и давний друг. Ольга Тихоновна...
   Алексей замялся, ему не хотелось называть её фамилию.
   - Любимая женщина журналиста Кострова, - воспользовалась паузой Ольга. Она произнесла это вызывающим тоном, искоса поглядывая на Алексея - как отнесется к её заявлению.
   - Оля-ля! - воскликнул Никита. - Малышка бросилась в атаку!
   Он критически осмотрел Ольгу:
   - Ничего не скажешь - хороша!
   - Спасибо! - вежливо поблагодарила Ольга. - Вас куда забросить?
   Никита назвал свой адрес.
   - А, может, заедем ко мне? - предложила Ольга.
   - Не могу, уже поздно, а я человек служивый, завтра с утра на работу.
   Алексей не вмешивался в разговор, предоставив возможность им самим договориться.
   Через несколько минут Ольга притормозила у одного из домов по Проспекту мира: "Приехали".
   Никита попрощался, не без иронии поблагодарил Алексея за приятный вечер. Договорились в ближайшие дни созвониться.
   Не спрашивая согласия Алексея, Ольга развернулась, по Проспекту мира выскочила на Садовое кольцо, дальше на Ленинградский проспект. Она вела свое вишневое элегантное "ауди" немножко небрежно, но уверенно.
   - И куда мы направляемся? - поинтересовался Алексей.
   - Ко мне домой, - спокойно сообщила Ольга. - А если быть точной - к нам домой. Ибо мой дом - это и твой дом...
   - Господи, маленькая! - воскликнул Алексей. - Какая же ты торопышка!
   - Так меня ещё никто не называл! - восхитилась Ольга. - Торопышка! Очень ласковое словечко!
   Алексей подумал, что эта маленькая бесхитростная женщина, искренняя и открытая, становится ему все ближе и ближе. Конечно, она не схожа с бывшей супружницей Татьяной, державшей его в шелковой узде. Но, может, это и хорошо.
   Дом, к которому они подъехали, был добротной "сталинской" постройки.
   - Папа не любил ничего новомодного, - объяснила Ольга, уловив одобрение, с которым Алексей посмотрел на массивное девятиэтажное здание. Она загнала свою машину на охраняемую стоянку и припарковала её возле солидного черного "мерса". Пожилой охранник в камуфляже бросил подозрительный взгляд на Алексея.
   - Это мой муж, Алексей Георгиевич, - объяснила ему Ольга. - Он вправе брать мои машины в любое время.
   Алексей не мог понять шутит ли она, или говорит всерьез, и решил пока промолчать.
   - Поздравляю, Ольга Тихоновна, - почтительно произнес охранник. - Я скажу об этом своим сменщикам - все будет в порядке.
   Алексей пожал мужику руку, тому явно польстило такое внимание. У него был "цепляющий взгляд" - смотрел, словно фотографировал. "Из сталинских орлов", - определил Костров. Сталинскими орлами в его среде называли ветеранов НКВД и КГБ. Они были в свое время безжалостными служаками, а с возрастом стали цепными псами новых хозяев жизни, охраняли их добро.
   Ольга порылась в сумочке и протянула охраннику сотенную купюру: "Выпейте, пожалуйста, за наше счастье". Она показала Алексею на черный "мерс": "Это папина машина, а теперь наша. Папа считал, что его профессия предполагает серьезную, солидную машину".
   Подъезд тоже охранялся - плечистый парень сидел за застекленной стенкой, из которой просматривался аккуратный вестибюль, украшенный цветами в деревянных кадках.
   Квартира Ольги была на шестом этаже. Девушка открыла замки и толкнула тяжелую стальную дверь.
   - Добро пожаловать! - торжественно пригласила она Алексея.
   Квартира, как говорится, впечатляла. Она была единственной на площадке: три комнаты, две спальни, две ванны, два санузла, кухня-столовая. Ольга водила Алексея по квартире, комментировала:
   - Это моя комната, это папина... Это общая гостиная... Это моя спальня... Это папина... Моя ванная... Папина...
   При каждом удобном случае она упоминала об отце, но теперь уже спокойнее, немного примирившись с утерей родного человека.
   - Не понимаю, - искренне сказал Алексей, - как должен чувствовать себя человек в таких хоромах.
   - А я что тебе говорила, когда примчалась к тебе спасаться от жуткого одиночества!
   Она лукаво подмигнула Алексею:
   - А вот там, в кладовке, приспособленной под гардеробную, живет старик Харон с веслом. Пойдем в гостиную, мой дорогой.
   Когда она показывала квартиру, Алексей обратил внимание на то, что в одной из комнат накрыт стол на двоих.
   - Я решила, что сегодня обязательно затащу тебя к себе. Бар вон там выбирай напитки. А я принесу закуски из холодильника, все уже приготовлено. Имей в виду, я люблю хозяйничать. Папа очень ценил это во мне...
   Она не стала переодеваться и села за стол в своем нарядном вечернем платье. Объяснила:
   - Ты первый раз в этой квартире... Я хочу, чтобы все было торжественно. Папа мечтал, что у меня будет любимый муж, а у него - хороший зять. Его нет с нами, но он, наверное, знает, что ты пришел в нашу квартиру.
   Она сказала это очень серьезно.
   - Ты веришь, что есть загробная жизнь? - спросил Алексей.
   - Я не верю, а точно знаю это. Умирая, близкие нам люди остаются с нами, они просто переходят в состояние вечного покоя, и мы их не видим.
   Судя по тону, Ольга была убеждена в том, что говорила. Алексей решил, что требуется перевести разговор на "земные" темы. Он поднял рюмку:
   - Выпьем, миленькая моя... Никите сказала, что ты моя любимая женщина, а охраннику, что я твой муж... Так кто все-таки я?
   - Ты - мой любимый муж, - сияя глазами, нежно улыбаясь, ответила Ольга. - Выпьем за нас!
   Она, не торопясь, глоточками, опустошила свою рюмку, поставила её на стол и задумчиво произнесла:
   - Как все странно в жизни... Счастье и горе часто идут рядом. Горе погиб мой папа. СчасТье - я встретила тебя, мой дорогой.
   - Оленька, ты маленькая влюбчивая девочка. Это пройдет и ты ещё встретишь своего единственного мужчину.
   - Отказываешься от меня, да? - удрученно спросила Ольга. Огорчение её было таким искренним, что Алексей торопливо стал её успокаивать:
   - Не выдумывай! Я просто боюсь, что юная вы, леди, постараетесь от меня избавиться, как только поймете, что вы меня придумали.
   - Если я тебя придумала... - пропела Ольга. Голос у неё был низкий, приятный.
   Алексей хотел налить в рюмки, но она остановила его.
   - Погоди, Алешенька. Это потом. А сейчас ты мне нужен трезвый.
   Она поднялась со стула, взяла его за руку.
   - Пойдем со мной. И не вздумай возражать.
   Ольга повела его в свою спальню, расстелила кровать, попросила:
   - Раздень меня и разденься сам. Застолье от нас не уйдет. Все потом... И не надо меня опрокидывать, я сама лягу с удовольствием и желанием. Гаси свет, мой любимый.
   В темноте она жарко прижалась к нему, зашептала:
   - Сделай, пожалуйста, мне ребеночка... Я очень хочу, чтобы ты это сделал! Потому ты и должен быть пока трезвым...
   - Оленька, ты сама не понимаешь...
   - Я хочу ребенка от любимого мужчины - что тут понимать! Здорового, красивого ребеночка хочу! Как ты! Потому и хочу, чтобы ты был трезвым!
   Она чуть отодвинулась от него, взволнованно залепетала:
   - Я очень рассудительная, да? Это, наверное, ужасно - рассудительность в постели... Ты не поверишь, но я даже к академику астрологии ходила на прием, и он рассчитал, что сегодня для меня самый удачный день для этого... Ну, сам понимаешь, для чего. Вот почему я и помчалась в ресторан искать тебя.
   Алексей задохнулся от нежности:
   - Бог мой, какая же ты странная, чудесная девочка!..
   - Твоя! - торжествующе откликнулась Ольга, перевернулась на спину и разбросала ноги. - Скорее, а то я сгорю от желания!
   Она страстно трудилась под ним, приближалась к нему и отдалялась, шептала охрипшим голоском:
   - Так... Так... Еще... Ну же, еще! Разорви меня на половинки! Ой, не могу... Могу! Ой, я уже на вершинах! Алешенька!..
   Алексей ринулся в неё безоглядно, растеряв здравый смысл, наконец, сообразив, как пошло рассуждать в такие минуты о том, о чем надо думать на холодную голову.
   Ольга смежила веки и вся напряглась в ожидании чуда, которое обязательно должно было случиться. Почувствовав, что любимый ею человек приближается к дальним сладостным горизонтам, где голубые туманы и мерцающие розовые сполохи, приподнялась ему навстречу и, застонав, потребовала:
   - Ну же... Ну!
   ...Они лежали молча, нежась под странными волнами, все ещё омывавшими их тела. Потом Ольга извлекла из-под подушки иконку Божией Матери, поцеловала её, стала шептать:
   - Спасибо, Святая Женщина! Ты услышала мою молитву, помогла мне! Я чувствую, что мой муж оплодотворил меня! Спасибо!
   - Олька, сумасшедшая! - воскликнул Алексей. - все смешалось в твоей красивой головке: астрология, Божья Матерь...
   - Звезды не обманывают, а Божия Матерь не оставит меня своими заботами, - чуть вздрагивая, освобождаясь от возбуждения, убежденно проговорила Ольга.
   Она благодарно поцеловала Алексея и легко поднялась с постели:
   - Пойдем за стол. Теперь я буду хулиганить и соблазнять тебя для наслаждения, а не продления рода человеческого для...
   Оказывается, она знала и такие шуточки.
   Странные новости господина Волчихина
   Игорь Владимирович Благасов разбирал в своем кабинете деловые документы, подписывал счета, когда к нему зашел Марат Васильевич Волчихин, начальник службы безопасности "Харона".
   - Есть странные новости, Игорь Владимирович.
   - Излагайте, - коротко приказал Благасов.
   - Первая. Ольга Ставрова, эта пичужка, проболталась Алевтине, что наняла бывшего "важняка" из прокуратуры, а ныне журналиста Кострова для расследования расстрела в "Вечности" её отца и Брагина.
   - Нам это нужно? - безразличным тоном поинтересовался Благасов.
   - Зачем? Костров - я навел справки у бывших коллег - цепкий и грамотный в сыске малый. Если за что-то ухватится - не станет скрывать, законтачит с теми следаками, которые официально, по долгу службы, занимаются этим делом. Пойдут допросы, расспросы - беспокойство...
   Волчихин чуть приметно усМехнулся.
   Благасов поднял трубку телефона, набрал номер:
   - Алевтина? Это я. Узнала? И я рад тебя слышать. Твои проценты мы уже перечислили... Учитывая расходы на похороны да всякие поминки, я немного добавил от себя так сказать, подарок по случаю траура... Не стоит, все нормально...
   Он недолго помолчал, выслушивая Алевтину, которая, очевидно, благодарила за деньги.
   - Аля, у меня Волчихин... Это правда, что он рассказывает про Ольгу, эту дурочку? Правда?
   Благасов ещё помолчал и потребовал:
   - Познакомься с этим Костровым и отговори его от занятий розыском. Ведь это допросы, расспросы, - процитировал он Волчихина. - Тебе хочется, чтобы имя твое и твоего отца трепали менты, пусть и бывшие? Мне - нет. Не знаешь, как к нему подобраться? Ну, допустим, познакомить вас и я могу... Он точно захочет меня повидать, я единственный уцелел... А уговаривать будешь сама... Что значит не послушается? А ты сделай так, чтобы ему не захотелось тебя огорчать. Как, как... Все тебе требуется разжевать.. Ну, ляг под него, дай ему - говорят мужик симпатичный, - он улыбнулся одними глазами Волчихину. - Нет, я ревновать не буду, когда для дела - мне не жаль...
   Волчихина развеселили указания шефа Алевтине и он понимающе улыбался. Шеф горазд был на выдумки: с покойниками почтительный, с живыми бесцеремонный.
   - Вторая новость? - спросил Благасов.
   - Этот Костров уже побывал в "Вечности" и устроил официантам и мэтру форменный допрос.
   - Вызнал что-нибудь стоящее?
   - Да нет, они и не видели ничего. Твердят, как заведенные: вошли двое в камуфляже и капюшонах, отстрелялись, быстро ушли. Его интересовало, оставили ли они после себя какие-нибудь следы. "Нет, - отвечают, - гильзы милиция собрала, посуду перебили". Официант припомнил, что один из них приблизился к столу, сделал два контрольных в Ставрова и Брагина и, наглец, взял со стола наполненную водкой рюмку, вылил в себя и поставил обратно.
   - Я из-под стола, где затаился, - припомнил Благасов, - видел ботинки на толстой подошве, но молчал, пошевелиться боялся. И кровь повсюду...
   - Пуля у вас вошла в мякоть, в таких случаях сгоряча боль не чувствуется, но кровищи натекает много, - со знанием дела прокомментировал Волчихин. - Наш самозванный сыщик потоптался недолго и убрался оттуда.
   - Какие ещё у тебя странные новости?
   - Мои люди доложили: Ольга Ставрова вместе с каким-то мужиком была на кладбище, как говорится, посетила усопшего родителя. Судя по всему, была с этим журналистом Костровым. За нею присматривают и докладывают, что она у него ночует.
   - Сучка! - со злостью произнес Благасов.
   - Да бросьте вы! - благодушным тоном сказал Волчихин. - Ольга при живом папаше ничего себе не позволяла, застоялась телочка. А он - парень временно холостой, разведенный, жена от него ноги сделала.
   - Точно?
   - Куда уж точнее. Близкий друг увел супругу у господина журналиста.
   - Так ему и надо! - злорадно сказал Благасов. - За что я тебя люблю, Марат Васильевич, так это за то, что ты не ждешь указаний, действуешь. Школу ты прошел исключительно интересную, товарищ полковник.
   - Да уж, не чета нынешним, - не без удовольствия изрек Волчихин. Название себе придумали: Фэ-Эс-Бэ... Одним словом: Фе!
   Это не понравилось Благасову, не любил, когда при нем упражнялись в остроумии в адрес властей, и он резко сказал:
   - Между прочим, вся ваша государственная безопасность дружно предала законного президента, которому присягала, клятву верности приносила. Забились в щели и выжидали. Клятвопреступники...
   - Зачем же так, Игорь Владимирович? - обиделся Волчихин. Хотя в душе он не мог не признать, что была в словах бесцеремонного Благасова доля истины. Он и сам, в то время полковник КГБ, сидел в кабинетике на Лубянке, выжидал.
   - Не будем о прошлом, погорячился я, - дал задний ход Благасов. Слишком многое было завязано на Марате Васильевиче Волчихине, чтобы раздражать его, конфликтовать. Марата Васильевича рекомендовал ему один из бывших высокопоставленных генералов КГБ, у которого тот бегал в подручных. Взял его и никогда не жалел об этом: полковник не за страх, а за совесть трудился на нового хозяина, тем более, что и вознаграждал тот, не скупясЬ. Волчихин ничуть не походил на кагэбешных полковников, какими их представляли обыватели. Был он на вид простоватым мужиком, в меру приветливым, улыбчивым, умело уклонялся от схожести с "железными чекистами". "Это все сказочки - про несгибаемых рыцарей партии и революции,_ - как-то разоткровенничался он после третьей рюмки. - Их придумали, чтобы народ пугать. У нас трудились вполне современные, интеллигенции люди. Правда, не очень умные". "Почему?" - полюбопытствовал Благасов. "Умные имеют склонность думать, - объяснил Волчихин. - А наша задача была - исполнять".
   Но не только за исполнительность ценил его Благасов. Волчихин, в отличие от бывших коллег, над которыми иронизировал, умел именно думать.
   Волчихин все-таки обиделся на Благасова за "клятвопреступников" и решил отплатить ему той же манетой. К собственному достоинству он относился с болезненной чувствительностью.
   - Игорь Владимирович, на Кострова могла бы повлиять Виолетта Петровна.
   - Каким образом? - удивился Благасов. - Они что, знакомы?
   - Помните день рождения Юрася, то есть Андрея Ивановича Юрьева года полтора назад? Вы тогда не откликнулись на его приглашение, куда-то уезжали. А Виолетта Петровна была, и говорят, блистала. Увезла Кострова на дачу.
   - Тебе это откуда известно?
   - Мужик с соседней дачи доложил, я ему плачу за информацию. Говорит, Костров уехал только утром...
   Благасов тяжело, не мигая смотрел на Волчихина, но тот без напряжения выдержал его взгляд: его начальники в родном Управлении КГБ и не так его рассматривали, если допускал оплошность.
   - То, что моя жена стерва, я и без тебя знаю, - Благасов сдержался и не позволил выплеснуться эмоциям. - Но зачем ты мне об этом напоминаешь, мой верный соратник?
   - Потому что очень вас уважаю и не хочу, чтобы вас обманывали, мягко, успокаивающе произнес Волчихин.
   - Ладно, с Виолеттой я разберусь. Все свои странные новости выложил, Марат Васильевич?
   - Есть ещё одна, на закуску. Братки обратились с предложением отрубить им на нашем кладбище полоску земли, примерно в полгектара. Обещают хорошие бабки. Естественно, налом и все сразу.
   - Господи, зачем им столько? Войну начинают? - удивился Благасов.
   - Да нет... Объясняют популярно, что побратались в жизни, хотят и после смерти не расставаться. И кроме всего, у каждого есть родители, родственники, жены, возлюбленные и так далее. Обещают, что возведут там фонтан, заставят озеленителей разбить цветники...
   - Как мы к этому отнесемся? - спросил Благасов.
   - Люди, хоть они и бандиты, проявляют нормальное желание и после смерти не расставаться, - Волчихин пожал плечами. Он понимал, что Благасов примет это предложение, которое сулило большие деньги без особого труда.
   Благасов по опыту знал, что у живых и мертвых есть нечто общее: все они стремятся быть вместе. Уже в давние времена устраивали семейные усыпальницы, уходя в иные миры, люди завещали похоронить их рядом с предками, родственниками. Что странного в том, что братки, с которыми Благасова и Волчихина связывали не братские, но деловые отношения, хотят покоиться в земле, рядом с приятными им людьми? Тем более, если платят за это? В одном был Благасов уверен: на этой части кладбища будет порядок.
   Условились, что выгодное предложение будет принято и в ближайшее время они продумают, как "взять" эти свалившиеся с неба большие деньги.
   В кабинет бесшумно проскользнула секретарша из приемной. Она сообщила: