Корнилова Наталья Геннадьевна. Пантера - ярость и страсть

   - Да, парень, не повезло тебе, - Виктор вздохнул и погладил гладкие стволы ружья. - Но хорошо то, что хорошо кончается, - задумчиво проговорил он. - Сейчас я вас обоих двумя выстрелами-то укокошу, а сам уеду. И ни одна собака не догадается, что я здесь был. Как вы вдвоем исчезли из телецентра, так вас двоих здесь и найдут. А что уж там между вами произошло, кто кого убил - это пусть менты гадают. Да, все правильно, - он довольно ухмыльнулся, - именно так все и будет.
   Он встал, поднял ружье и направил на меня.
   -Нет, неправильно, - дрожащим голосом проговорил Евгений. - Выстрелы за пять, километров услышат и прибегут.
   Тот посмотрел на него и кивнул:
   - Верно говоришь, услышат. Поэтому нужно музычку включить. Аппаратик, смотрю, у тебя мощный, хоть из пушки стреляй. - Он посмотрел на стоявший на камине музыкальный центр с лазерным проигрывателем и громадными колонками по бокам. - Между прочим, я от этого грохота и очнулся. - Он перевел взгляд на меня. - Кстати, я так и не понял, зачем ты на меня напала? Почувствовала, что ли, что и тебя убью?
   Я обреченно кивнула.
   - Бедная моя девочка, - он страдальчески сморщился, - как тебе не повезло. Но таких, как ты, много, а я один, поэтому не обессудь.
   - Послушай, Виктор, - взмолился побелевший от страха Евгений, - может, не нужно, а? Давай договоримся как-нибудь. Я же не дурак, никому не скажу ничего.
   - Допустим, ты не скажешь, - согласился он и посмотрел на меня. - А она?
   - Так вот и я про то же! - оживился гример. - Давай, если хочешь, я ее сам прикончу, тогда мы с тобой вроде как повязаны будем. Вместе мы знаешь сколько наворотить сможем! Я гримером к тебе пойду или менеджером, у меня хватка есть, ты не думай. Да Господи, о чем говорить - спать с тобой буду, если захочешь! Мы с тобой такую жизнь начнем - закачаешься, а? - Он преданно смотрел блестящими от слез глазами на своего мучителя, а тот что-то обдумывал. Похоже, Виктора это предложение заинтересовало.
   Мне же, после того что я тут услышала, самой хотелось застрелиться. Мир сверкающих эстрадных звезд померк в моих глазах, и я поклялась отныне сразу выключать телевизор или радио, если услышу голос Семы или фамилию продюсера Голубева. А газеты так просто буду рвать в мелкие клочки и топтать ногами.
   - Ну что ж, - заговорил наконец Виктор, - в твоих словах есть доля смысла. Люба говорила, что у тебя там как у Петра Первого, это правда? - Он похотливо посмотрел Евгению между ног.
   - Да что там Петр Первый! - чуть не зарыдал от счастья тот, заерзав на диване. - Гораздо больше, клянусь! Двадцать восемь сантиметров, самый большой в Москве, наверное! Люба сама говорила, что таких никогда не видела еще! Да ты возьми и сам посмотри, Витечка. - Он с угодливым видом приподнял бедра. - Жаль, что не могу ширинку расстегнуть, падла! Тебе понравится, зуб даю...
   - Ладно, ладно, - Виктор скромно отвел глаза, - верю, дурашка. Бог с тобой, живи. Только... - он посмотрел на меня, - я ее сам убью, а ты мне бумагу напишешь с признанием, будто ты это сделал. Пусть будет на всякий случай.
   - Согласен, - не моргнув глазом, пролаял Евгений. - Только руки развяжи.
   Виктор развязал ему руки, тот сходил наверх, принес лист бумаги с ручкой и стал быстро писать, боязливо поглядывая на ружье. Я сидела и думала, что было бы, знай он, что оно не заряжено...
   - А мы на эту девчонку, - разглядывая меня, словно я уже была трупом, продолжил немного погодя, засовывая бумагу в карман, Виктор, - все убийства свалим. А что, все сходится. Скажем, что злобная фанатка убила сестру Ольгину из ревности по ошибке, чтобы ее место занять. Потом Любу задушила зачем-то. А саму Ольгу Сема прикончил, ему уже дело шьют. Когда меня следователь допрашивал, я сказал, что видел только, как из гримерной вот эта крошка выбегала. Про тебя ничего ему не сказал, как чувствовал прямо. Так что мы с тобой перед законом чисты, мой сладкий. А вахтершу какие-то бандиты убили. Молись, девочка...
   Он навел на меня ружье и опять взвел курки.
   - Постойте, - улыбнулась я, - можно один вопрос перед смертью?
   - Ладно, спрашивай.
   - Как вам удалось выпутаться из моих трусиков?
   Виктор сразу преобразился.
   - Если бы ты знала, сколько таких вещиц я порвал зубами на их хозяйках, то не спрашивала бы. Тем более что твои были далеко не самого лучшего качества.
   - Как?! - опешила я. - Вроде в фирменном магазине покупала, в Чехии!
   - Вот сволочи, - сокрушился Евгений, - и там халтура! Кстати, тебе не кажется, дорогой, что она слишком спокойно себя ведет?
   - Это потому, - хихикнул тот, - что она думает, будто ружье не заряжено. Наивное дитя! Смотри. - Он переломил ружье, и я увидела в стволах две латунные гильзы с капсюлями. - Из коробки в карман вывалились.
   Теперь мне стало не до шуток, я начала лихорадочно искать выход. Оба стояли за столиком напротив меня, сидящей на диване, взведенное ружье смотрело прямо мне в живот. Деваться было некуда, оставалось только, рискуя оставить российский суд без подсудимых, убить обоих мерзавцев или ненароком получить заряд дроби в живот. Ни того, ни другого мне не хотелось. И тут случилось невероятное.
   - Бросьте ружье, гражданин Голубев! - раздался строгий голос босса от двери на веранду. - Или я прострелю вам руку.
   Мерзавцы синхронно вздрогнули и повернули головы. Я тоже. Босс стоял, прислонившись к косяку, и целился из пистолета в Виктора. За спиной Родиона виднелись широкоплечие громилы в камуфляжной форме. Они целились из автоматов, мрачно глядя на преступников.
   - Я никого не убивал, - пролепетал Евгений, поднимая руки. - Я даже пистолет выбросил по дороге сюда. Это все он, подлец. Я его знать не знаю...
   - Ничего, в камере познакомитесь, - проворчал босс и поинтересовался: Ну так что, будем бросать или мне стрелять?
   - Это была самооборона, - хрипло выдал продюсер и осторожно положил ружье на столик. - Они меня убить хотели.
   - Да, да, я в курсе, - усмехнулся Родион, входя в комнату. - Мы весь ваш милый разговор на пленку записали.
   Виктор стал серым, как тюремная стена, схватился за сердце и свалился на пол...
   Продюсер умер по дороге в больницу - сердце не выдержало. Евгению предъявили обвинение в преступном сговоре с целью убийства девушки, то бишь меня. Жаль только, что признания, которые он накропал для Виктора, не удалось приобщить к делу. Босс рассказал мне, каким образом он нашел истинных преступников, и, как всегда, это было просто и гениально. Во-первых, он узнал от Семы, что тот мельком видел в баре Любу. Потом, узнав от Виктора, что я сбежала, понял, что я, как всегда, понеслась за убийцей. На проходной он выяснил все подробности, извинился за меня перед милиционером, которому я что-то повредила между ног, затем прибежал взмыленный водитель белого "Мерседеса" и стал жаловаться на красивых сотрудниц телецентра, которые средь бела дня самым наглым образом похищают у порядочных людей нажитые честным трудом шестисотые "Мерседесы". Позже выяснилось, что эту машину милиционеры отогнали от театра на штрафную стоянку. В театре нашли убитую вахтершу и открытую настежь гримерную Климова. Дальше все было легко и просто. Босс выяснил про дачу и явился туда с командой в тот самый момент, когда разговор у камина только начинался. Присутствие продюсера с ружьем несколько удивило его поначалу, но потом, когда тот разоткровенничался, все встало на свои места.
   А Сему отпустили на свободу в тот же день. Он перевел на наш счет необходимую для строительства седьмого этажа сумму, пообещал бросить искусство и заняться бизнесом. Так же неожиданно, как и появился, он исчез со звездного небосклона. И никто этого не заметил.
   Глава третья
   КАК СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ
   Мы решили пока не начинать строительство седьмого этажа, а подождать с этим до поздней осени, когда, по расчетам босса, клиентов станет меньше. Тем более что в последнее время клиенты словно с ума посходили со своими проблемами, и не успевали мы содрать деньги с одного, как тут же появлялся другой, желающий поделиться с нами своими сбережениями. Мы не возражали.
   В дверь позвонили рано утром, не успела я как следует устроиться в своем кресле. Я включила Монитор и увидела весьма респектабельную особу с волевым лицом. Она требовательно смотрела прямо на меня, то есть в глазок видеофона.
   - Слушаю вас, - проворковала я.
   - Добрый день. Мне срочно нужна помощь, - решительно заявила она. - И я не намерена торчать здесь на виду у всех до вечера.
   - Пожалуйста, проходите. - Открыв электрическую задвижку на двери, я тут же соединилась с боссом по селектору и обрадовала: - Пришел клиент, босс. Впускать?
   - Немедленно, - проворчал тот.
   Женщине было не меньше пятидесяти, но она из последних сил цеплялась за тридцатник, что было так же нелепо, как и вызывающе короткая юбка на ее увядающих бедрах, легкомысленно расстегнутая на груди прозрачная блузка и густой макияж на обрамленном короткой стрижкой в стиле последних парижских веяний лице. В ушах и на пальцах сверкали довольно крупные бриллианты. Говорила она так, словно наслаждалась своей правильно поставленной речью.
   - Мне нужен детектив, - не допускающим возражений тоном произнесла она, оказавшись передо мной. - Срочно.
   - Проходите, вас уже ждут, - вежливо улыбнулась я, показав на двери кабинета.
   Она ринулась туда, громко стуча высокими каблуками и высоко подняв голову. Через полминуты послышался голос Родиона:
   - Мария, зайди с блокнотом.
   Если он меня вызывает с блокнотом, значит, уже решил, что дело стоящее, за него можно браться и немного подзаработать. Обычно он определяет это по внешнему виду клиента. На этот раз, судя по всему, его сразили бриллианты.
   Женщина сидела в кресле очень прямо, закинув ногу на ногу, и, не отрываясь, смотрела в очки Родиона, который спокойно посасывал трубку и изредка бросал на нее внимательные взгляды, очевидно, прикидывая приблизительную сумму, которую можно будет выкачать из этой особы. Судя по виду, он был доволен. Усевшись в своем кресле, я положила блокнот на колени и приготовилась стенографировать, не забыв включить диктофон, спрятанный в висящей на спинке кресла сумочке.
   - Итак, я вас слушаю, - пропыхтел Родион.
   - Моя фамилия вам не понадобится, а зовут меня Виктория Романовна, важно заговорила она. - Видите ли, я очень люблю своего сына, которого зовут Валерик. Ему всего двадцать пять лет, он редкий красавец, блестящий спортсмен у него второй разряд по шахматам, - он очень талантлив, умен и, если бы не проклятая перестройка, уже наверняка был бы профессором. Но под давлением нынешних прискорбных обстоятельств он был вынужден забросить науку и заняться бизнесом. Мне это очень не нравится, но ничего не поделаешь - время нынче такое, сами понимаете...
   - Короче, - мудро изрек босс.
   Женщина удивленно взглянула на него, словно впервые видела человека, которому не нравилось звучание ее голоса, пожала плечами и продолжила:
   - В общем, я всегда была против его бизнеса, чтоб вы знали. Теперь к делу. Как я уже сказала, я его очень люблю и стараюсь по мере сил оберегать его от всяческих неприятностей. Так я поступаю с тех пор, как впервые увидела его в роддоме. Я уже тогда хотела перегрызть горло медсестре, которая недостаточно бережно несла на руках мою крошку. Меня, к сожалению, удержали... - В глазах ее блеснуло негодование, и она умолкла, погрузившись в воспоминания. Я порадовалась в душе, что не была той медсестрой, которой эта разъяренная мамаша наверняка до сих пор является в страшных снах и перегрызает горло. Она вновь заговорила:
   - Так вот, если бы не мои постоянные бдительность и опека, моего Валерочки уже давно бы не было в живых. Он постоянно попадает в пиковые ситуации по вине неблагодарных людей, не способных по достоинству оценить его таланты и выдающиеся качества. Они все время строят ему козни, подставляют, предают, пытаются унизить моего бедного мальчика, и, если бы не я, он уже давно лежал бы в могиле. Но слава Богу, этого не случилось и, надеюсь, никогда не случится, пока я жива...
   - Может, лучше напишете мемуары дома и принесете их мне - я с удовольствием почитаю на досуге, - предложил босс, поморщившись, как от зубной боли.
   - Да как вы смеете?! - вскричала возмущенная мамаша. - Со мной еще никто так не разговаривал!
   - Не сомневаюсь. Извините. Продолжайте, ради Бога.
   - То-то же! И не смейте меня перебивать, - успокаиваясь, прошипела она. - Если хотите получить заказ на работу, то лучше помолчите. Так вот, уважаемый Родион Потапович, моему Валерочке грозит серьезная опасность. Его хотят убить. Причем очень скоро. Сегодня. Но... он об этом еще не знает.
   - А вы, значит, знаете?
   - Естественно.
   Босс удивленно воззрился на нее:
   - Откуда, если не секрет? Уж не хотите ли вы сами его...
   Открыв сумочку, она вытащила перетянутую синей атласной ленточкой пачку писем и торжествующе потрясла ею в воздухе.
   - Вот откуда!
   - Что это?
   - Не подгоняйте меня! Я сама все объясню.
   Как вы уже слышали, я стараюсь оберегать сына от неприятностей, чтобы он лишний раз не волновался и не расстраивался. Поэтому я... э-э-э, как бы вам это лучше сказать...
   - Читаете его почту, - мягко подсказал босс.
   - А как вы догадались? Впрочем, неважно. Десять дней назад я, будем откровенны, как обычно, просматривала его письма перед тем, как они попадут к нему. Знаете, у него даже нет ключа от почтового ящика - у нас так принято в доме. Почту приносят, когда он на работе, и у меня достаточно времени, чтобы как следует со всем ознакомиться и сделать необходимые вырезки и поправки, чтобы он, не дай Бог, не расстроился, читая свою корреспонденцию. Будьте уверены, я не считаю это сколько-нибудь предосудительным в наше тревожное время. Даже наоборот - мне памятник нужно поставить при жизни. Если бы вы знали, от скольких бед я его избавила таким образом! Но мое воспитание и врожденная скромность не позволяют хвастаться этим перед сыном, хотя, наверное, когда буду лежать на смертном одре, я все же не удержусь и все расскажу, чтобы он мог оценить подвиг любящей его матери... - Она прижала к глазам батистовый платочек и всхлипнула.
   - Мария, принеси воды, - сочувственно вздохнул босс, и я поднялась.
   - Нет!!! Только не воды! - вскричала та в ужасе, словно ее собирались угостить раствором цианистого калия. - Со мной уже все в порядке, спасибо.
   Я села на место.
   - На чем я остановилась? - требовательно спросила она у босса.
   - На том, что вашего сына завтра прикончат.
   - Не шутите так, - слабо простонала она. - Вы - кощунственная личность! Если бы не обстоятельства, я бы сейчас... - Она скрипнула зубами, но не бросилась на Родиона, и у меня отлегло от сердца. - В общем, десять дней назад я получила письмо. Вернее, письмо, конечно, предназначалось Валерику, но даже под страхом смерти я не отдала бы его ему - это сразило бы его наповал. Вы даже не представляете, что там было написано! Я не буду сейчас вам читать, потому что вы и сами сможете это потом сделать, а расскажу вкратце. Это были самые настоящие угрозы, составленные вырезанными из газет буквами. У меня чуть не остановилось сердце, когда до меня дошел смысл этого кошмарного послания. - Она схватилась за сердце. - Эти мерзавцы обещали оторвать моему сыну его чудесную голову, если он не подпишет какие-то там бумаги во время какой-то там встречи. Естественно, я не стала ему этого показывать, чтобы не травмировать его и без того слишком ранимую психику. Вы меня понимаете?
   - С трудом, - буркнул босс. - Продолжайте.
   - Через два дня пришло еще одно письмо. На этот раз негодяи грозились оторвать не только голову, но и все конечности Валерочки, если он ко всему тому не изменит еще и условия контракта в пользу известной ему фирмы. Как я поняла, встреча должна была состояться очень скоро. Мой сын все время ходил такой радостный, возбужденный, все твердил о том, что скоро станет весьма состоятельным бизнесменом. Я бы считала себя преступницей, если бы омрачила его радужное настроение, показав эти ужасные письма. Мне казалось, что все это лишь' пустые угрозы, дешевый блеф, и потом, мне было так приятно видеть его счастливым и довольным... - Она печально вздохнула. - А еще через три дня опять пришло письмо. В нем говорилось, что коль мой сын молчит и ничего не предпринимает, то они воспринимают это как согласие с их требованиями, а значит, ему будет нетрудно подменить в контракте реквизиты и поставить другие, чтобы деньги за поставки шли на их счет, как я поняла. Бандиты предупреждали, что в случае отказа ему отрежут... - тут она опять всхлипнула, - отрежут его маленькую пипочку, его хорошенькую писюлечку и заставят... съесть... - Она застонала. - Изверги, недоноски, сволочи! - полилось из нее вместе со слезами. - Как они смеют только предполагать такое! Он же тогда не сможет жениться и иметь детей!!! - Она застыла с открытым ртом, потом вдруг сразу успокоилась и решительным тоном произнесла: - Таким людям не место в нашем обществе! Я требую, чтобы вы разыскали их и поставили на место - в тюрьму!
   - А почему не обратились в милицию?
   - Я смотрю телевизор и читаю газеты, чтобы доверить этим равнодушным и продажным органам свое единственное сокровище. И потом... они наверняка начнут следствие, и выплывет то, что я скрывала от сыночка эти письма. Не знаю, как он к этому отнесется, но мне кажется, что на памятник тогда я вряд ли смогу рассчитывать, - сокрушенно проговорила она. - Помогите мне, умоляю...
   - А с чего вы решили, что его убьют именно сегодня?
   - Вчера пришло еще одно письмо. В нем говорится, что если он все не сделает, то в этот же день они выполнят все свои угрозы.
   - Значит, контракт подписывают сегодня? - догадался босс.
   - Да. - Она уронила голову, и плечи ее дрогнули. - Я еще вчера хотела показать ему письма, но не решилась. Он купил мне цветы, дорогой коньяк, и мы так мило посидели за ужином... У меня просто не повернулся язык. Он ведь у меня такой впечатлительный, что обязательно натворил бы какую-нибудь глупость. А сегодня утром (я, между прочим, половину ночи не спала) он попросил пожелать ему удачи. Естественно, я не смогла сунуть в его счастливое, полное надежд и ожиданий лицо эти грязные бумажки. Я сказала ему "ни пуха ни пера", поцеловала в щечку, и он уехал на свое совещание. А я помчалась к вам...
   Я невольно присвистнула, и в кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим сопением босса, уставившегося на несчастную Викторию Романовну с нескрываемым ужасом. Наконец, очухавшись, он выдавил:
   - Вы - фантастическая мамаша. Но пусть это останется на вашей совести. Когда он уехал?
   - Чуть больше часа назад.
   - Значит, время еще есть, - облегченно выдохнул он. - Сколько вы готовы выложить за то, чтобы ваш Валерочка смог в будущем иметь детей?
   Подняв голову, она тихо произнесла:
   - Деньги значения не имеют. У меня есть... э-э-э, кое-какие накопления. Не очень много, но все же.
   - Тогда в случае благоприятного исхода вы заплатите нам... тысячу долларов. Согласны?
   Она полезла в сумочку, вытащила еще один конверт и вместе с остальными положила на стол.
   - Ради сына мне ничего не жалко. Здесь пятьсот. Если спасете, получите еще столько же. А если нет - вернете.
   Почесав лоб, босс кивнул и спросил:
   - Где он работает?
   - Понятия не имею, - заявила эта несносная кочерга, и мы с боссом опять застыли. Она же, как ни в чем не бывало, продолжала: - Он никогда не говорил, а я никогда не интересовалась. Знаете ли, я демонстративно, из принципа не проявляла никакого интереса к его делам, чтобы он знал, как я к ним отношусь. Он не настаивал.
   - Но может, вы хоть что-то слышали? Имена, разговоры по телефону, род занятий фирмы, название, приблизительное местонахождение и так далее.
   - По-моему, его фирма торгует сигаретами.
   - С чего вы взяли?
   - Видите ли, он у меня не курит и никогда не курил - я не разрешала. Валера всегда был очень послушным мальчиком...
   - Почему был?
   - Простите, - спохватилась она, смутившись, - просто у меня плохие предчувствия в последнее время. Так вот, когда он начал работать год назад, у него в комнате появились нераспечатанные пачки сигарет и все разные.
   - Может, он их просто коллекционирует?
   - Что вы! Мой сын никогда бы не стал собирать такую гадость! - Она брезгливо поморщилась. - Ему с самого детства нравились марки и фантики. Потом, это не какие-нибудь редкие сигареты, а самые обыкновенные, какие во всех ларьках продают, - я проверяла. Мне кажется, это просто образцы продукции.
   - Хорошо, допустим, - нахмурился босс. - Ну а название фирмы краем уха не слышали?
   - Нет. Ему почти не звонили домой - я запретила. А со мной о делах он тем более не разговаривал. Бумаг у него тоже никаких нет - я проверяла.
   - Какой фирмы сигареты, помните?
   - Конечно. "Мальборо", "Кэмел", "ЛМ" и прочее. Все с акцизными марками, как положено.
   - А на работу он на метро ездил?
   - Разумеется! У него нет таких денег, чтобы разъезжать на такси, - он у меня порядочный человек.
   - А до какой ветке он ездит?
   - Послушайте, зачем вам нужна вся эта ерунда? - раздраженно спросила она. - Вы лучше езжайте спасать моего мальчика, а не сидите здесь, изучая его биографию!
   - Мы тронемся в путь в ту же секунду, как узнаем, куда, собственно, ехать, - усилием воли сдерживая себя, вежливо проговорил босс, поправляя раскалившиеся очки.
   - Так вы бы сразу и спросили об этом, - удивленно заявила она. - Я бы и сказала.
   Если бы босс мог себе позволить, он бы непременно запустил в нее огромной бронзовой пепельницей, заслужив мои аплодисменты. Но он лишь с тоской посмотрел на тяжелый предмет и произнес:
   - Вам цены нет, мамаша. Говорите.
   - Перед отъездом он сказал, что едет в ДК "Горбунова" и пробудет там почти весь день.
   - Надеюсь, вы принесли его фотографию?
   - А как же. - Она порылась в сумочке и вытащила пачку снимков. - Альбом я решила не брать, но здесь есть и из роддома, из детсада, из школы и совсем недавние. - Она протянула все Родиону. - А здесь, на бумажке, я записала все детали: наш домашний адрес, телефон и так далее. Это пригодится?
   - Посмотрим.
   - Тогда напишите мне расписку, что взяли деньги, и я пойду, засуетилась мамаша.
   - Не беспокойтесь, у нас есть уже готовые формы договора с клиентами. Вы получите второй экземпляр у секретарши. - Он кивнул на меня. - Если что-нибудь еще произойдет - сразу звоните мне.
   Минут через десять, внимательно прочитав каждую букву договора, она степенно удалилась, потребовав напоследок ничего не говорить сыну о ее приходе и письмах.
   Вызвав меня в кабинет, босс спросил, разглядывая письма:
   - Ну, что ты думаешь?
   - Думаю, придется вернуть деньги, потому что ее Валерочку уже наверняка пришили, - уверенно ответила я.
   - Судя по всему, это будет самым счастливым днем в его жизни, - мрачно пошутил босс, швыряя письма в ящик стола. - Сделаем так. Ты поезжай к ней домой, попроси разрешения осмотреть его комнату, пошарь там, может, на что и наткнешься, помимо сигарет. Попробуй что-нибудь узнать о его личной жизни: записки от женщин, презервативы или еще что-нибудь. Если я не ошибаюсь, то он должен вести двойную жизнь: одну для мамы, а другую для себя. Откопай мне ее. И сразу же возвращайся обратно, никуда не лезь, ни во что не вмешивайся, что бы ни происходило. - Он строго посмотрел на меня, и я скромно кивнула:
   - Как скажете, босс. Мне уже ехать?
   - Да, времени у нас нет. А я отправлюсь в самое пекло - в "Горбушку". Попробую его перехватить, если еще не поздно.
   2
   ...Позвонив в обитую дерматином дверь сороковой квартиры, я заставила себя улыбнуться, что стоило мне больших трудов. Почти сразу послышались шаги, щелкнул замок, и дверь открылась.
   - Здрассьте, - растерянно брякнула я, увидев перед собой худощавого молодого человека с большими голубыми глазами и полными губами на бледном лице.
   - Простите, - пробормотал он испуганно, - я думал, это мама. Что вам угодно?
   - Только не говорите мне, что вы - Валерий, - еще не веря в такую удачу, пробормотала я.
   - Да, а вы кто? - подозрительно спросил он.
   - Я? Э-э-э, я подруга вашей мамы, Виктории Романовны. Меня Мария зовут. Можно войти?
   Мне хотелось поосновательнее удостовериться, что клиент жив-здоров, ни от кого спасать его не нужно и задание можно считать выполненным. Осмотрев меня с ног до головы, он посторонился; я вошла в просторную прихожую. Он показал на маленькую кушетку около телефонной тумбочки.
   - Присядьте пока. Мама скоро придет.
   - А вы давно дома? - невинно спросила я, разглядывая огромную китайскую вазу в углу, из которой торчал целый сноп пшеничных колосьев.
   - Да я, собственно, только на секунду забежал, - нервно проговорил он, повернувшись ко мне спиной и что-то укладывая в кейс. - Нужно было взять кое-что. А мама мне про вас ничего не рассказывала. Вы давно ее знаете?
   - Не очень. А вы куда собираетесь, если не секрет?
   Удивленно обернувшись, он похлопал своими девичьими ресницами.
   - А вам какое дело?
   - Да так, просто интересуюсь. - Я потрогала руками колоски. - Сами собирали?
   - Извините, но я спешу, - ледяным тоном произнес он, подходя к двери. Вам придется подождать маму на площадке. Прошу, - и распахнул передо мной дверь.
   - Может, отложите свои дела, посидим, поболтаем? - без всякой надежды спросила я.
   - У меня очень важные дела.
   - Ну, как хотите.
   Пропустив меня, он вышел сам, держа в одной руке кейс, запер дверь на два оборота и направился к лифту. Я за ним.