Корнилова Наталья Геннадьевна. Пантера - ярость и страсть

   ...Вертолет на полном ходу, рассекая ночное небо, уносился прочь от злосчастного тополя, а босс, перекрикивая шум двигателей, рассказывал мне, всхлипывающей на груди Валентины, подробности происшедшего. Я узнала, что Захар купил здесь дом и они собирались там встретиться с друзьями, чтобы кое-что обговорить. Тетка Авдотья, та самая толстуха, была его дальней родственницей и во всем им помогала. Босс, когда заметил слежку, сбежал через ее двор к Захару, где уже ждали остальные, и послал его прихватить шпика, чтобы узнать, что тому известно. Захар, естественно, понятия не имевший о моем существовании, увидев меня, подумал, что я просто местная шлюшка, решившая подзаработать на приезжем, воспользовался ситуацией и выкрал "любовника", который потом наотрез отказался что-либо говорить. Затем по сотовому телефону, специально подаренному ей на всякий случай, позвонила тетка Авдотья и пересказала им мои слова. Услышав мое имя, босс сразу заподозрил неладное, а потом, когда спросил у Захара, как выглядела та самая подзаборная шлюшка, все понял и попросил его отыскать меня. Тот уже собрался идти на поиски, но тут я сама постучала в калитку. Боссу вообще порядком досталось в этот день, особенно когда он вдобавок ко всему увидел в деревне еще и Валентину, которая чуть не довела до инфаркта майора. Оказывается, Валентина, сидя на кухне, прекрасно слышала весь наш с ним разговор в кабинете, хотя мы разговаривали вполголоса, и, когда я убежала, тут же закрыла офис, поймала такси и поехала за мной, преследуя ту же цель, что и я, - уберечь Родиона от верной погибели. Проявив чудеса конспирации, она проследила меня до дома тетки Агафьи. Они с ней быстро нашли общий язык, и та ей все рассказала. И тут я начала тарабанить в ворота, это нас привезли за документами. После того как я умчалась прочь, увидев "дачника", они огородами побежали к трактору, возле которого уже стоял еще не отошедший от испуга майор. Валентина еще раз обматерила его, отчего тот совсем потерял голову, они сели в трактор и на всех парах рванули "в поле наверстывать упущенное рабочее время". В лесу бросили трактор и разъехались, поймав на трассе попутки, в разные стороны. Родион, Захар и Валентина, наотрез отказавшаяся возвращаться в Москву без меня или хотя бы моего трупа, отправились в райцентр в десяти километрах от городка и остановились у знакомых. Тетка Агафья выполняла роль наблюдателя. Она видела все, что происходило, и докладывала боссу по сотовому. Когда меня обнаружили на дереве и поднялся крик, она прискакала туда, подслушала, как майор вызывает пожарных, и тут же известила обо всем Родиона. Дальше все было лишь делом техники. Их хороший знакомый из райцентра (босс так и не сказал, кем он там работает) организовал пожарный вертолет и спецодежду. И еще босс пообещал задать нам с Валентиной потом такую трепку, что мы будем кусать локти, рвать на себе волосы и биться головами о стену в раскаянии, раз мы ослушались и каким-то невероятным образом выследили его. И не будет нам прощения...
   Когда он умолк, я счастливо улыбнулась:
   - Слава Богу, все уже позади.
   Захар, вернувшийся в это время из кабины пилотов, переглянулся с Родионом и сказал:
   - Боюсь, что еще ничего и не начиналось. Мы хотели вас высадить где-нибудь поближе к трассе, чтобы вы уехали домой на попутке. Но теперь кое-что изменилось. Наш пилот услышал по рации, что майор вызвал для перехвата военные вертолеты. Кроме нас, здесь сидят еще и настоящие пожарники, - он подмигнул молчавшим сзади молодым ребятам, - поэтому мы не можем рисковать. Сядем где придется и будем ориентироваться по ситуации. Им уже известно наше местонахождение. Отлетели мы недалеко, поэтому скоро подъедут и солдаты на машинах.
   - А как же они? - Я посмотрела на пожарных. - Как всегда, - улыбнулся босс, - скажут, что мы их заставили взлететь под дулом пистолета и лиц они не запомнили. Не волнуйся за них, они прекрасно знают, что делать. Мы, кстати, уже снижаемся, давайте вернем униформу.
   Они трое начали быстро скидывать спецодежду, а я тоскливо посмотрела в иллюминатор. Покрытая мраком, безлюдная земля стремительно приближалась, и где-то там, в этой пугающей глубине, нас ожидали смертельно опасные проблемы...
   Босс не считал нужным посвящать меня с Валентиной в истинные причины всей этой заварушки, а мы не спрашивали, потому что доверяли ему и знали, что он не способен на подлость. Нам было понятно только то, что Родион попал в беду, чисто по-бабьи не могли допустить, чтобы мужчина, благодаря которому мы как-то устроились в этой жизни и к которому обе испытывали определенную симпатию, вдруг взял да и пропал. Наверное, так пеклись бы волчицы о своем единственном в стае волке, оберегая его. Нам было совершенно наплевать на трудности и опасности, переживаемые в данный момент, ибо опасность опять остаться на бобах и щелкать зубами от безработицы и безденежья была гораздо страшнее. Хотя, конечно, на первом месте для нас была чисто человеческая близость с боссом, которого я, не кривя душой, могла назвать своим другом, а это дорогого стоило.
   С другой стороны, я начала понимать, что работа в агентстве была для Родиона лишь прикрытием его основной деятельности, той самой, таинственной и загадочной, в которую он нас не допускал, боясь, видимо, что мы проболтаемся, а может, и за наши жизни, что было бы, естественно, гораздо приятнее. Я вела бухгалтерию и знала, что из Фонда безработных детективов России уходили время от времени немалые суммы. Босс лишь давал мне реквизиты и просил оформить платежное поручение, не объясняя, куда и зачем уплывают такие бешеные деньги. И мне не оставалось ничего другого, как думать, что под "крышей" фонда работает какая-то организация, скрытые механизмы которой постоянно находятся в действии. Но меня это абсолютно, не интересовало. Я всегда считала, что наше агентство самое лучшее в России, что мы выполняем очень важную и нужную работу по очищению земли русской от всякого рода непотребной швали, гордо именующей себя мафией. Эти негодяи успокаивают себя мыслью, что, совершая преступление, они только одерживают верх над абстрактными ментами и законом, забывая при этом, что страдают от их преступлений прежде всего конкретные простые люди и что им-то и бывает больно и обидно.
   ...Вертолет еще даже не коснулся колесами земли, а мы уже попрыгали в траву и со всех ног бросились к ближайшему лесу. Бежали прямо по полю-, спотыкаясь и увязая по щиколотки в рыхлой земле, но, слава Богу, до леса было недалеко. Наш вертолет уже улетел, когда мы скрылись за деревьями, а над поляной зависли два других вертолета, военных. Осветив все вокруг мощными прожекторами, они начали кружить, увеличивая радиус поиска, пока лучи не запрыгали по верхушкам деревьев над нашими головами. Лес, на нашу беду, оказался редким. Мы прижались к стволам, боясь пошевелиться, и ждали, пока они улетят. Но они почему-то никуда не спешили. Один вертолет остался висеть, а другой полетел на другую сторону леса, видимо, собрался проверить, не сбежали ли мы из него. Наверное, лес был очень маленьким, потому что вертолет быстро вернулся и они вновь стали шарить по нему прожекторами, подолгу зависая над каждым деревом. Тут, заглушая рев пропеллеров, где-то вдалеке послышался вой автомобильных сирен. Он быстро приближался, казалось, со всех сторон. Я поняла, что нас окружают, и беспомощно посмотрела на босса, стоявшего ближе всех ко мне. Он был все с той же дурацкой бородкой и без очков. На плече висела спортивная сумка. Прожектора метались метрах в двадцати от нас, и света от них было достаточно. Заметив мой взгляд, босс ободряюще улыбнулся и тихонько свистнул Захару - они вместе с Валентиной обнимали с двух сторон одно толстенное дерево в трех шагах от нас. Захар понимающе кивнул и, одним прыжком одолев разделяющее нас пространство, прилепился к моему дереву. Наши руки соприкоснулись, и от этого мне почему-то сразу стало спокойнее.
   - Надо разделяться, - негромко проговорил босс.
   - Я уже понял, - быстро сказал Захар. - Ты должен уйти от них в любом случае. Пожарные им скажут, что нас было только двое: я и она, - он кивнул на меня. - Так что мы с ней сейчас побежим, а ты с Валентиной оставайся, дождетесь, пока мы их уведем, и сматывайтесь по-тихому. Вас не будут искать. И не спорь. - Он поднял руку, думая, что Родион сейчас начнет героически возражать, но тот и не собирался этого делать, а только согласно кивнул, что-то обдумывая. Захар договорил:
   - Не будем терять времени. Мария, ты еще не устала сегодня бегать?
   - А кому это интересно? - вздохнула я и посмотрела на Родиона. - Босс, берегите Валентину и не говорите ей ничего, а то она, чего доброго, опять за мной увяжется. Наврите ей что-нибудь, женщины это любят.
   - Попробую. Все, отправляйтесь, а то они и нас заметят.
   Лучи света уже блуждали над соседними деревьями, вой сирен раздавался где-то совсем рядом, у опушки. Больше медлить было нельзя. Взявшись за руки, мы с Захаром переглянулись, подмигнули друг другу и побежали прямо под лучи. Вот они уже ослепили нас, мы невольно остановились, беспомощно закрывшись руками, а потом помчались дальше, углубляясь в лес. С вертолетов нас заметили и последовали за нами. Когда-то я видела, как ночью загоняют машинами зайцев, держа их в свете фар. Но только теперь поняла, что испытывают при этом несчастные животные.
   Нам нужно было убежать как можно дальше и как можно дольше не попадаться в руки преследователей. И то и другое было очень проблематично. С вертолетов, по всей видимости, уже сообщили, что нас обнаружили, и теперь в той стороне, куда мы бежали, послышались выстрелы и крик в мегафон:
   - Вы окружены! Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Стреляем на поражение! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!
   Я сразу узнала голос плешивого полковника.
   Наверное, майор тоже где-то здесь. Видимо, старые знакомые решили во что бы то ни стало познакомиться со мной поближе. Захар потянул меня в сторону от опушки, где сквозь редкие деревья уже просматривался блеск автомобильных фар, и мы направились, подгоняемые лучами и ревом вертолетов, к полю, откуда прибежали. Мой собрат по несчастью бежал широко и быстро, я с трудом поспевала за ним, хотя он тащил меня, как трактор, крепко сжимая за запястье. Мы выскочили на опушку и оказались в прямом свете вертолетных прожекторов, которые не отставали ни на шаг. Вся остальная орава на машинах не могла сюда проехать из-за отсутствия дороги, поэтому остановилась у края леса, метрах в четырехстах от нас, и было видно, как солдаты, рассыпавшись длинной цепью, спотыкаясь, бегут в нашу сторону. Как оперативно все-таки действует наша доблестная армия!
   - Надеюсь, с вертолетов они стрелять не будут! - весело крикнул Захар, отпуская мою руку. - Видишь лес на той стороне поля? Надо до него добежать и желательно живыми. Не думай ни о чем, кроме этого. Вперед!
   И мы рванули. Я уже не думала ни о зайцах, ни о боссе с Валентиной, ни о том, что меня могут убить; все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не потерять свои драгоценные туфли - я не догадалась снять их сразу, а теперь уже было не до этого. Ревущие геликоптеры понеслись за нами, почти касаясь колесами наших голов, из открытых дверей что-то кричали автоматчики, размахивая оружием и крутя пальцами у висков, сзади вдогонку неслись мегафонное матюканье и проклятия полковника, но мы не обращали на весь этот бедлам внимания и через пару минут, показавшихся мне адовой вечностью, достигли опушки соседнего леса. Тот оказался намного гуще предыдущего, и в нем вполне можно было укрыться от вертолетов. Захар нырнул под спасительную завесу деревьев первым и остановился, поджидая меня. Я видела, как горят его глаза в темноте между листьями, видела протянутую ко мне руку и уже хотела схватиться за нее, как сквозь рев взмывшего над лесом вверх вертолета услышала хлопки выстрелов. Что-то больно ударило меня сзади, большое и горячее, даже показалось, будто в меня вонзилась оторвавшаяся лопасть. Но потом поняла, что это нечто совсем другое. Виновато посмотрев на Захара, глаза которого в ужасе широко раскрылись, я против воли споткнулась и полетела в холодную, непроглядную бездну...
   ...Акира рассказывал, что, когда на Земле создали огнестрельное оружие, японцы, положившие много тысяч лет на совершенствование естественных видов борьбы, немного растерялись. И неудивительно, ведь одной пулей можно легко уложить человека, всю жизнь занимавшегося изучением боевых искусств и достигшего в этом немалых успехов. Когда-то такие люди были практически неуязвимыми и могли спокойно прожить отмеренную им жизнь. Но хитрые китайцы, испокон века уступавшие японцам, своим давним противникам в боевом мастерстве, пошли по другому пути: они изобрели порох и одним махом перечеркнули значимость личных способностей человека. И действительно, как ты там ни маши руками, ногами или мечом, но пуля-дура прилетит и без всяких ритуалов и положенного соответствующему сану уважения убьет и фамилии не спросит. Впрочем, растерянность длилась недолго. Запершись в монастырях, трудолюбивые, усидчивые японцы начали искать противоядие, то бишь "противопулие". От этого зависела их жизнь и, собственно, все их существование как нации. Они стали исходить из того, что пуля ничем не отличается, кроме скорости, от любого другого холодного оружия, и решили бороться с ней теми же способами. Усовершенствовав технику, они научились в буквальном смысле ловить пули руками, так же как ловили мечи и стрелы. Огромной концентрацией внутренней энергии они как бы замедляли бег времени; это позволяло видеть пулю в полете и зажимать ее между ладонями или просто отбивать в сторону (Акира, например, мог поймать пулю зубами). Японцы знали, что тело находится в полной зависимости от души, поэтому его возможности безграничны. Одним усилием воли они превращали свои тела в камни, которые не поддавались практически никакому физическому воздействию. Хождение по раскаленным углям - лишь малая толика из всего того, что должен уметь человек. Но для этого нужен соответствующий настрой, а в экстремальной ситуации на это просто не остается времени. Тогда они зашли с другой стороны и разработали технику убегания от пули - зачем ее ловить, если можно уклониться. При этом учитывается и направление ветра, и положение солнца, которое должно светить в глаза противнику, и его психическое состояние, и, конечно же, собственные обманные движения, когда у стреляющего создается иллюзия, что он целится в человека, а на самом деле того там уже нет. Но и на этом японцы не успокоились, понимая, что всегда найдутся желающие всадить пулю в спину да еще и из-за угла. Если пуля не задела жизненно важные органы воина - а их в человеке не так уж и много, - то он просто обязан сразу же встать и продолжить борьбу за независимость Японии. Простреленное легкое, живот или такая мелочь, как шея, вообще не считаются ранениями. Вот если пуля попадет в сердце или в мозг тогда так и быть, умирай. Но не раньше...
   ...Я еще не пришла в сознание, а моя бессмертная, к счастью, душа уже начала во мне кропотливую работу по восстановлению жизнедеятельности раненого тела. Она прекрасно знала, что делать - многолетний, доведенный до автоматизма психотренинг не прошел даром. Очнувшись, я не стала открывать глаза и прислушалась к тому, что происходило вокруг, пытаясь понять, схватили нас или нет. Но, кроме дыхания Захара и отда-'' ленных голосов, ничего не было слышно. Может, солдаты еще не успели до нас добежать? Приоткрыв веки, я увидела темноту и тихо спросила:
   - Где мы?
   - Господи, ты жива! - Чиркнула зажигалка, и надо мной появилось изумленное лицо Захара. Он смотрел на меня и, казалось, не верил своим глазам. - Я думал, тебе крышка. Как ты?
   - Где мы? - повторила я вопрос, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить усыпленную боль.
   - Черт его знает. Я куда-то провалился, когда тащил тебя по лесу. Так ты правда жива или у меня галлюцинации? Даже если ты не умерла от пули, то после падения уж точно должна была загнуться. Я ведь на тебя свалился, а тут высота метров пять.
   - А где плешивый?
   -Кто?! .
   - Ну, солдаты...
   - Там, наверху где-то бегают, нас ищут. Слушай, может, тебе разговаривать нельзя? Я тут тебя перевязал как мог, пришлось подол твоего платья укоротить. Но так даже лучше, наверное.
   - Почему наверное?
   - Так ни черта же не видно! - Он тихо засмеялся.
   - А где пуля?
   - По-моему, внутри осталась. Тебя в плечо ранили. Отверстие только со спины.
   - А ты откуда знаешь? Ты что, меня спереди ощупывал? - Я шутливо нахмурилась.
   - Пришлось. - Он не понял шутки и слегка смутился. - Ты уж извини...
   - Ладно уж. Сними с меня повязку.
   - Ты спятила?! Кровью изойдешь! Лежи спокойно и не дергайся. Скоро они устанут искать, и тогда, если, конечно, сможем выбраться из этой ямы, потащу тебя в больницу. Я и так тебя уже похоронил, считай, сидел тут и размышлял, как перед Родионом стану отчитываться.
   - Сними, говорю, повязку, нужно пулю вытащить, она мешает.
   - Чему мешает?
   - Вылечиться мешает, долго объяснять. Давай, действуй, пока заражение не началось.
   - Ты уверена?
   Он вздохнул, помог мне приподняться и начал осторожно разматывать повязку. Я на некоторое время забыла о смущении. Боли я не чувствовала, отрешившись от всего, но знала, что сейчас придется все же немного потерпеть. Любое инородное тело в организме мешает его заживлению, поэтому пулю нужно вытащить, иначе я не смогу чувствовать себя полноценной пантерой, да и вообще могу не выкарабкаться. А мясо заживает быстро. Освободив плечо, он чиркнул зажигалкой и быстро прошептал, рассматривая спину:
   - Ого, кровь совсем остановилась. Слушай, Мария, я не врач и понятия не имею, как эту чертову пулю вытащить. Да и нечем. Ее даже не видно, видать, глубоко сидит...
   - Только не задавай вопросов, Захар. Сейчас я постараюсь ее вытолкнуть, а ты ухватишь ногтями. Сможешь?
   - Как это вытолкнуть, чем? - опешил он.
   - Неважно, приготовься.
   Он смолк и тяжело засопел, а я сконцентрировалась и начала резкими потоками крови выгонять пулю наружу. Хорошо, что она не засела в кости, а то пришлось бы мне резать своими когтями по живому и выковыривать, что со спины не совсем удобно, да и Захар вряд ли выдержал бы такое зрелище.
   - Кровь побежала, - дрожащим голосом прошептал он.
   - Не волнуйся...
   Прошло еще некоторое время, наконец он воскликнул:
   - Черт возьми, вылезает!!!
   - Так тащи ее! - простонала я из последних сил.
   - Б-боюсь...
   - Ну же, слюнтяй! - попыталась я разозлить его, и он разозлился.
   Зарывшись в мою зияющую рану своими здоровенными пальцами, он ухватил кончик пули и выдернул ее наружу. Я сразу почувствовала облегчение и расслабилась. Сейчас мне нельзя было нервничать.
   - Готово, - сипло проговорил Захар. - Никогда еще такого не видел. Давай перевяжу теперь, а то из тебя льет, как из ведра.
   - Не нужно, на воздухе быстрее заживет. Скажешь, когда кровь остановится.
   - Что, сама?!
   - Сама...
   - Господи, точно останавливается... Ну, Мария, на тебе как на кошке. Ты, случаем, не инопланетянка? Я где-то в кино такое видел.
   - Перестала течь?
   - Почти.
   - Теперь дай мне пару минут, и будем выбираться отсюда.
   Я натянула на плечи платье, легла, закрыла глаза и отключилась...
   На этот раз я очнулась, чувствуя себя гораздо лучше. Силы вернулись, и только рана на спине слегка ныла. Я пошевелилась и начала подниматься, ничего не видя вокруг.
   - Господи, спаси и помилуй, - услышала я взволнованный голос Захара. Ты что, опять ожила?
   - Да я и не умирала, с чего ты взял?
   - Как же, не умирала! У тебя пульса не было совсем. Я уж во второй раз тебя схоронил. - Голос его был какой-то потерянный и тоскливый. - Ты как?
   - Вроде ничего, жить можно. Голосов наверху уже не было слышно. Я тихонько встала и ощупала темноту руками.
   - Ты уже понял, где мы находимся?
   - Не совсем. Берлога какая-то. Сама смотри. Он включил зажигалку, я увидела его испачканное лицо и неровные стены ямы, из которых торчали мелкие травянистые корни. В диаметре она была метра три и почти ровной округлостью уходила далеко вверх, где совсем ничего не было видно - не хватало огонька зажигалки.
   - Ну, что это, по-твоему? - спросил он, обводя зажигалкой вокруг.
   - Ни на что не похоже. А как ты провалился?
   - Обыкновенно. Когда ты упала, я тебя взял на руки и в лес рванул. Там трава по горло, кусты - хрен пролезешь. Ты уж извини, но я тобой ветки раздвигал. Наверное, исцарапал всю. Метров сто пробежал, и вдруг земля под ногами провалилась, и я вместе с ней рухнул. Темно ведь, ничего не видно. Помню только, дерево какое-то огромное передо мной было.
   - Как думаешь, солдаты еще там?
   - Наверняка. А может, и нет. - Он погасил зажигалку и уселся на землю. - Надо выбраться отсюда и посмотреть, но как это сделать - не представляю. В таком лесу да еще ночью трудно кого-то найти, но ведь они видели, что ты ранена и я тебя потащил, значит, поняли, что далеко я не мог уйти. Наверняка лес окружили, прочесали, а теперь ждут утра, чтобы при свете еще раз пройтись. До рассвета не больше часа осталось. Если когда и сможем выбраться из кольца, то только сейчас, когда они не ждут.
   - А если они решили, что ты все-таки убежал? Вдруг этот лес на много километров тянется?
   - Тогда бы они не крутились здесь над нами целый час, а сразу дальше побежали. Ты сядь, не напрягайся, тебе сейчас вообще нельзя шевелиться.
   - Успею еще насидеться, если поймают. Давай так, я сейчас влезу наверх и посмотрю там все...
   - Забудь об этом! - твердо отрезал он. - Я многое могу понять и могу не задавать лишних вопросов, но это уже слишком даже для меня. Я в тупике и ничего не понимаю, а на вопросы ты не отвечаешь. Поверь, я многое видел в своей жизни, но таких, как ты, встречаю впервые. Таких вообще не бывает. Так что сядь и не дергайся, милая. Я за тебя перед Родионом отвечаю. А о том, чтобы ты, раненная, лезла без лестницы по отвесной стене, не может быть и речи. Я бы и сам уже давно слазил, если бы это было в человеческих силах. Я уже пробовал, пролез метра два и свалился. Тут даже уцепиться не за что. Нам лучше отсидеться здесь... Эй, ты меня слушаешь, Мария? Ты где?
   - Здесь я, успокойся, - ответила я сверху, уже хватаясь за толстый корень на краю ямы. - Помолчи пока...
   - Проклятие! - Он в ярости заскрипел внизу зубами, грохнул кулачищем по земляной стене, и та слегка осыпалась.
   Выбравшись наверх, я осмотрелась. Кругом росли кустарники и высокая, густая трава, покрытая утренней росой. Корень, за который я уцепилась, отходил от огромного разлапистого дерева, выросшего явно еще при динозаврах, такое оно было древнее. Сама яма находилась прямо под деревом, и корни, уходя вертикально в землю, создавали своеобразный свод, в котором и образовалась пустота. Захар провалился между двумя корнями. Воздух уже начинал сереть, проснулись первые птицы, и их сонные голоса звучали несколько хрипло в спокойном предутреннем сумраке. Замаскировав отверстие ямы ветками и травой, я полезла на дерево-великан. Добралась до верхушки, которая была намного выше всех остальных, оглядела пространство кругом и увидела поле, где мы высадились с вертолета, лес вдалеке, где мы оставили босса с Валентиной, и собственно лес, почти в середине которого я находилась. Такой же маленький, как и предыдущий. Все выглядело мирно и спокойно, если не считать того, что на поле стояли, свесив усталые пропеллеры, два военных вертолета, а лес со всех сторон был оцеплен тяжелыми грузовиками, между которыми стояли, сидели и лежали вповалку солдаты. Это не прибавило мне настроения. Проклиная настырность плешивого, я слезла с дерева. Захар прав: они ждут рассвета. Я направилась в ту сторону, где заметила белый микроавтобус полковника. Подобравшись поближе к опушке, где переговаривались стоящие в карауле сонные солдаты я опустилась в траву и поползла к микроавтобусу, находившемуся в стороне от грузовиков. Рядом с ним никого не было видно, дверца салона была открыта, и изнутри доносился мощный храп с присвистом. Заглянув внутрь, я увидела лежащего на разложенных сиденьях плешивого полковника в гражданском. Бедный, он совсем замотался со мной вчера и теперь набирался сил, чтобы продолжить охоту. Лучшего момента, чтобы сбежать, придумать было трудно. Но мне требовалась веревка, чтобы вытащить из ямы неуклюжего Захара. Осмотрев салон и не найдя ничего подходящего, я решила сползать к ближайшему грузовику в надежде, что там обязательно что-то отыщу. Мое сильно укороченное Захаром платье намокло от росы, мне было холодно, ныло еще не совсем зажившее плечо. Хорошо, что я оставила сумочку в яме и она теперь не мешала передвигаться. Молоденькие солдатики, которым, видно, до чертиков надоела вся эта бесполезная беготня по лесам и весям нашей необъятной родины, понуро клевали носами или вообще спали в обнимку с автоматами в высокой траве. Российская Армия была начеку. Некоторые, правда, пытались прогнать сон разговорами, но глаза их все равно были закрыты, так что мне почти ничего не угрожало. Подобравшись к здоровенному "Уралу" со стороны поля, откуда меня никто бы не увидел, я прыгнула на колесо и заглянула в кузов. На полу там валялся брезент и всякая ерунда. На брезенте спали солдаты. Веревки нигде не было. Решив поискать в кабине, я спрыгнула с колеса, повернулась, и глаза мои уперлись в несколько автоматных стволов и дуло майорского пистолета. Приехали...