Корнилова Наталья Геннадьевна. Пантера - ярость и страсть

   Родион, как обычно, проводил в офисе дни и ночи в буквальном смысле, потому что жил здесь же, на третьем этаже, а мы делали все, чтобы он не чувствовал себя забытым и одиноким. Валентина старательно ухаживала за ним, готовила и убирала, не высказывая вслух своей затаенной симпатии к нему, а я, как мне казалось, выполняла за него всю работу по детективному агентству: вела несложную бухгалтерию, принимала клиентов и, собственно, раскрывала дела, рискуя здоровьем и жизнью. Босс же только ставил свою вычурную подпись на контрактах и тратил заработанные моими потом и кровью деньги. И еще он иногда ненадолго отлучался по своим тайным делам, но всегда сообщал нам, когда вернется, и приезжал в точно указанное время. Мы с подругой привыкли, что босс постоянно сидит в своей будке, когда мы приходим утром на работу, и, когда его там вдруг как-то не оказалось, мир перевернулся для нас вверх ногами.
   Валентина, как всегда, ушла на работу раньше меня. Когда я явилась в офис, то застала ее сидящей на диване в приемной с совершенно растерянным лицом. Я сразу почувствовала недоброе.
   - Что случилось? - спросила я осторожно, опустившись рядом с ней.
   - Еще не знаю. Но чует мое сердце, что...
   - Да объясни ты толком! Плюшки подгорели, что ли?
   - Хуже. Родиона нигде нет.
   - Как это нет? Может, он еще спит?
   - Если бы. Я всю башню перерыла, все этажи обыскала, но ни его, ни записки какой-нибудь не нашла. Похоже, он даже не ночевал - постель нетронута.
   - Ты вчера после меня ушла, он ничего не говорил?
   - В том-то и дело, что нет. Все, как обычно. Боюсь я что-то, Машуля, не к добру это...
   - Не накаркай! Может, он наконец женщину себе нашел. И остался у нее. Сейчас явится, довольный и счастливый, весь в засосах...
   - Типун тебе на язык. - Она печально вздохнула и покраснела. - Родиоша не такой.
   - Откуда нам знать, какой он? - не сдавалась я, понимая, что и впрямь произошло нечто из ряда вон. - Он же о себе ничего не рассказывает. И потом, он не обязан перед нами отчитываться, он - начальник, и ему все можно.
   - Не обязан, однако раньше всегда отчитывался, - упрямо сжав губы, твердила свое подруга. - Он у нас хороший. Я думаю, что его убили...
   - Дура! - вскричала я. - Кому нужно его убивать?!
   - Ты не знаешь, а я все слышу с кухни, когда он по телефону разговаривает. Иногда просто страшные вещи говорит.
   - Например?
   - Извини, но я не имею права рассказывать о том, что слышу, - Родиоша запретил. Иначе, сказал, с работы выгонит.
   - Даже мне?!
   - Тебе в первую очередь, - просто ответила она.
   - И давно это у нас такие порядки?
   - Еще после того раза, как я тебе про велотрек выболтала, помнишь? Я тогда ему покаялась, а он почему-то взбеленился, даже чуть голос не повысил, и взял с меня подписку о неразглашении служебной информации кому бы то ни было.
   - Подожди, так он что же, все это время знал, что я тогда была на велотреке?! - поражение воскликнула я. - Господи, грехи наши тяжкие...
   - А что тут такого? - удивилась она. - Это ведь не ты там всех изувечила, сама ж говорила.
   - Да, говорила, - пробормотала я. - И что, он на самом деле взял с тебя расписку? Настоящую? Он же ненавидит всякие расписки.
   - Вот и я тоже удивилась. Но не это суть.
   Думаю, пора уже морги обзванивать.
   - Да подожди ты с моргами! Может, он просто заболел, ночью прихватило, и его увезли на "скорой". Сейчас небось лежит в реанимации в коме, потому и позвонить не может, а мы тут зря переживаем.
   - Какая ты бессердечная все-таки, - вздохнула она. - Дошутишься когда-нибудь. А может, давай я своей знакомой позвоню, колдунье? Она по фотографии или по любой вещи человека точно скажет, жив он или нет. Помнишь, я тебе рассказывала о ней?
   Она я впрямь все уши прожужжала мне о своей давней знакомой ведьме по имени Меланья. Собственно, звали ее Ольга, но, когда она начала зарабатывать на своих подозрительных талантах деньги, то взяла себя псевдоним Меланья, что вроде бы означает "черная". На самом деле она была белая, то бишь светловолосая, но для пущего соответствия псевдониму перекрасилась в жгучую брюнетку. С самого детства бабуля Ольги, будучи сама знахаркой, заставляла ее изучать всяческие колдовские премудрости, чтобы этот редкий семейный дар, идущий по женской линии на протяжении нескольких веков, не пропал, а имел продолжение в лице единственной строптивой и ленивой внученьки, которую больше интересовали куклы и бантики, а позже соседские мальчишки, чем скучная магическая наука. К тому же время тогда еще было такое, что ведьмы и колдуньи совсем не котировались в обществе. Упрямая бабка тем не менее вдолбила в ее пустую красивую головку кое-какие заклинания, научила премудростям заговоров, любовных приворотов и прочим тонкостям своего ремесла. С тем и померла, взяв с внучки ничего не значащий для той обет использовать свой дар на благо людям и передать его дальше. Еще она объяснила ей, что дар - это не просто абстрактное понятие, а вполне конкретный энергетический субъект из потустороннего мира, который, по неизвестным ей причинам, когда-то очень давно прилепился к их роду и всегда помогал им по жизни, спасая от болезней и предупреждая о грядущих опасностях. Это был своеобразный семейный Бог. Его необходимо холить и лелеять, он ни в коем случае не должен бездействовать, иначе захиреет, как неухоженный конь в стойле. Но внучке все эти мудреные наказы были до фени. Похоронив бабку, она тут же забыла обо всем. Так бы и погибла навсегда колдовская династия, если бы не перестройка, а с ней и возможность заработать на волне повышенного интереса измученных диким российским рынком людей ко всему мистическому и иррациональному. Закончив индустриальный институт и поняв, что, работая по специальности, она до скончания века будет только мечтать о красивой жизни, да так ее и не увидит, Ольга вспомнила о бабкиных заветах и помчалась в магазин за краской для волос. Надо сказать, что до этого колдовской дар, видя, что хозяйка им совершенно не интересуется, не зачах в меланхолии, а стал развиваться сам по себе, решив, видимо, выжить во что бы ни стало. Время от времени он нет-нет да выкидывал с ней какие-нибудь фокусы, типа неконтролируемых пророческих видений или бессознательных выплесков гипнотической энергии, когда собеседник вдруг, без всяких усилий с ее стороны, начинал полностью подчиняться ее воле. Особенно часто это происходило во время экзаменов. Преподаватели с умилением выслушивали любой ее бред, как правило, совсем не относящийся к вопросу в билете, горячо хвалили и ставили пятерки. А потом никак не могли понять, как эта студентка, что весь год училась на тройки, на экзаменах вдруг получает у них отличные отметки. Но вспомнить, о чем же так блестяще рассказывала им странная ученица на экзаменах, они уже не могли - дар хорошо знал свое дело, надежно оберегая свое подопечное чадо от жизненных неприятностей. Поэтому и в школе, и в институте" она училась на одни пятерки, хотя, по ее собственному убеждению, никогда не знала предмет больше чем на тройку с минусом. Короче, несчастный Божий дар старался, как мог, в надежде на то, что хозяйка все же заметит его и уделит ему должное внимание. И она наконец соблаговолила - стала колдуньей, совершенно не понимая при этом, как и почему она делает то, что делает. Но ее клиенты никогда не жаловались, даже наоборот, были благодарны ей за помощь, и в материальном плане она жила припеваючи. Ее-то и имела в виду Валентина, которая училась с ней в одном классе и которой Меланья рассказывала все про свою бабку.
   - Помнить-то помню, но ведь к ней ехать нужно, - сказала я, решив, что ничего лучшего в данной ситуации, чем призвать на помощь сверхъестественные силы, все равно придумать нельзя.
   - Ну и что? - обрадовалась Валентина. - На нашем джипе мы в момент обернемся. Она в Беляеве живет. Звонить не буду, а то специально сбежит - с меня ведь денег не возьмешь. Но она обычно допоздна спит, так что как раз дома и застанем. Поехали.
   - Ну да, а если Родион в это время вернется?
   Увидит, что нас нет, и подумает, что мы прогуливаем.
   - Так это ж хорошо, если вернется! Дай-то
   Бог, как говорится. Мы ему записку оставим. Ну, поругает немножко, подумаешь... Главное, чтобы жив был и здоров. Давай, пиши записку, а я пойду что-нибудь из его вещей посмотрю, а то ведь фотокарточки нет.
   Взяв лист бумаги, я написала:
   "Уважаемый Родион Потапович! Если вы еще живы и все-таки вернулись, то не беспокойтесь о нас. Мы срочно отъехали по своим женским делам и скоро будем. Завтрак в холодильнике, разогрейте в микроволнушке. До встречи. Валентина".
   Валентина уже вернулась с третьего этажа с курительной трубкой босса в руках. Прочитав послание, проворчала:
   - Вечно за чужими спинами прячешься, хитрюга. Но ничего, сойдет. Я вот какую-то трубку у него в тумбочке нашла. Все, поехали, а то почувствует, что я еду, и сбежит куда-нибудь. Она ведь и мысли на расстоянии читать может.
   Оставив записку на столе в приемной, мы закрыли офис, сели в машину и поехали к ведьме Меланье. Минут через сорок мы уже стояли у двери ее квартиры на девятом этаже обшарпанного панельного дома и звонили в дверь. Звонили уже минуты три, но никто не выходил.
   - Вот зараза! - проворчала Валентина. - Все-таки почувствовала, видать, и смоталась. Страсть как не любит бесплатно напрягаться. А я, дура, ей еще контрольные списывать давала в школе. И денег, заметь, не просила. Подруга, называется.
   - Может, она спит и звонка не слышит? - без всякой надежды предположила я.
   - Как же, жди! Она небось уже на другом конце города...
   Тут за дверью послышались шаги, недовольное бормотание, глазок на мгновение потемнел, затем звякнул замок, и перед нами предстала Меланья.
   Честно говоря, я немного волновалась перед встречей с ней. Меня почему-то всегда манило все таинственное и непонятное. Ведьмы, маги, колдуны и магистры всяческих оккультных наук всегда казались мне существами высшего порядка, которым доступны вселенские тайны и которые держат в своих руках невидимые нити всего сущего, управляя таким образом миром.
   И вот теперь одно из этих существ высшего порядка стояло передо мной. Судя по запаху, оно явно приняло вчера на грудь добрую дозу горячительных напитков, а судя по виду, потом всю ночь прокувыркалось в постели с существом противоположного пола и только что из этой постели выползло. Воспаленные глаза сверкали блудливыми огоньками, на помятом и опухшем, но все равно симпатичном лице играла блаженная улыбка, длинные черные волосы, уже начавшие светлеть у корней, свисали нечесаными лохматыми прядями на ярко-красный махровый халат, который колдунья даже не удосужилась запахнуть и под которым было только то, чем щедро наделил ее, без сомнения, в минуту вдохновения Господь Бог. К тому же она была босая.
   - Привет, Валюха, - просто сказала она, улыбаясь. - Ты чего? - и бросила на меня быстрый настороженный взгляд. Затем снова улыбнулась Валентине.
   - Помощь нужна. Срочно, - мрачно ответила та. - Вопрос жизни и смерти.
   - Это одно и то же, чтобы ты знала. Проходите в комнату, я сейчас оденусь.
   Мы прошли в просторную гостиную, в которой, кроме стенки, были еще диван, два кресла и журнальный столик, заваленный дорогими журналами мод. Меланья скрылась в другой комнате, и оттуда послышался шепот. Мы сели на диван и стали изучать журналы. Через пару минут из комнаты вышел одетый в джинсы и майку молоденький белокурый мальчик лет восемнадцати и под два метра ростом. Вид у него был совершенно изможденный, словно он всю ночь только и делал, что разгружал в будуаре Меланьи вагоны с цементом. Бросив на нас затравленный взгляд, он спешно прополз в прихожую; тотчас хлопнула входная дверь. Я мысленно поблагодарила себя за невольное спасение невинного младенца от неминуемой смерти на ложе ненасытной ведьмы. Вскоре появилась и она сама. Волосы ее уже были причесаны и собраны на голове в большую шишку. Халат перевязан поясом, а ноги обуты в домашние шлепанцы. Лицо ее каким-то непостижимым образом посвежело, порозовело, припухлость спала; огромные голубые глаза, так не вяжущиеся с черным ведьминским обликом, смотрели чисто и ясно. Любая женщина, увидев столь стремительное преображение, сошла бы с ума от зависти и наверняка решила бы, что без вмешательства нечистой силы тут не обошлось. Впрочем, это было недалеко от истины.
   - Ну, что у вас стряслось? - весело спросила она, усевшись напротив нас в кресло.
   - А это что, любовник твой был? - с укоризной посмотрела на нее Валентина.
   - А что, завидуешь? - Меланья рассмеялась звонким смехом, от которого у меня по спине побежали мурашки.
   - Не слишком ли молод? - буркнула моя подруга.
   - Самое оно, Валюша, - успокаиваясь, про говорила Меланья-Ольга. Здоров, как бык.
   - Что-то по нему не видно было.
   - Ну, подустал малость, - она лукаво усмехнулась, - с кем не бывает.
   - Ну и змея же ты, Ольга. Тебе что, нормальных мужиков не хватает, раз малолеток .губишь? Я тебе еще в седьмом классе говорила, что это тебя до добра не доведет. Замуж тебе нужно.
   - Не могу, - серьезно ответила та. - Права такого не имею. Я ведь из мужиков не столько физическую силу, сколько энергию пью, подзаряжаюсь, так сказать. И им приятно, и мне хорошо. Мне без этого никак нельзя - работать не смогу. Так, с каждого возьму понемногу, они и не чувствуют ничего. Потом быстро восстанавливаются. А представь, был бы у меня муж и я бы из него одного энергию качала? Да он бы через неделю загнулся. Ты этого Лешу видела, который только что вышел. Вчера с ним познакомилась. Пришел приворот любовный делать, хотел, чтобы в него одноклассница втрескалась. - Она хихикнула. - Ну, я ему и сделала. Теперь ему никакая одноклассница на фиг не нужна, ха-ха! - Она даже раскраснелась от смеха, но потом вдруг посерьезнела. - Да нет, шучу, конечно. Еще пару-тройку раз ко мне придет, а потом приворожу и одноклассницу - пусть живут долго и счастливо.
   - Ну да, приворожишь, - горько усмехнулась Валентина. - Бедняжка к нему липнуть начнет, а у парня уже и не встанет.
   - Не волнуйся за него, дело молодое. Это мужчины после меня по месяцу восстанавливаются, а юнцам хоть бы хны, только подавай! - Она опять рассмеялась.
   - Ладно, хватит об этом, - сердито прервала ее Валентина. - Давай о нашем...
   - Нет, ты подожди. - Ведьма вдруг набычилась и пронзительно уставилась ей в глаза. - Сначала скажи, зачем соперницу сюда притащила?
   Та опешила.
   - Какую соперницу? У тебя на этой почве уже крыша поехала?
   Я почувствовала себя не в своей тарелке и невольно заерзала.
   - А такую! - прошипела колдунья и ткнула в мою сторону наманикюренным пальцем, хотя смотрела по-прежнему на подругу. - Вот ее зачем привела?
   Валентина растерянно уставилась на меня и пробормотала:
   - Это ж Мария, соседка по квартире. Помнишь, я тебе говорила про нее?
   - Ведьма она, а не соседка! - конкретно заявила Меланья и зыркнула на меня глазищами.
   Я отшатнулась и сразу почувствовала какое-то жжение в области затылка, словно кто-то шурудил там раскаленной кочергой. Колдунья неотрывно смотрела на меня, будто пытаясь расплавить взглядом, и от такой ее наглости я разозлилась.
   - Идем отсюда, Валя! - Я решительно поднялась. - Пока я не выбросила эту гадюку в окошко! Еще обзывается...
   Меланья изумленно раскрыла глаза, а потом вдруг оглушительно расхохоталась. Мы с Валентиной уже не знали, что и думать.
   - Ой, не могу! - заливалась та. - Извини, извини, подружка, я не хотела тебя обидеть! Ха-ха! Ну и дела, я такого еще не видела...
   Наконец она утихомирилась, вытерла слезы и проговорила:
   - Сядь, не дергайся, я сейчас все объясню.
   Пожав плечами, я опустилась на диван.
   - Ты, вижу, сама не знаешь, что в тебе, как и во мне, колдовской дар сидит. Это бывает. Не обижайся на меня. Я уж было подумала, что ты на разборки заявилась. Начала тебя проверять. Но у тебя энергия сильнее моей. Ты хоть немного понимаешь в этом?
   - Ни черта, - все еще сердясь, бросила я.
   - И слава Богу, лучше не лезь - потом не отвяжешься от них.
   - От кого?
   - Неважно. Есть вещи, о которых лучше бы не знать. Скажу только, что за твоей спиной постоянно чей-то очень мощный дух парит. Он и сейчас здесь. Это дар. А может, что-то другое. Он и на оберег, и на проклятие работает. Ты и черная, и белая ведьма сразу. А я только черная. Хочу предупредить: ты или помочь, или проклятие можешь наложить по незнанию. Так что будь со словами поосторожнее. В словах вся наша сила, а сила эта великая, без балды. Впрочем, если захочешь, приходи, научу кой-чему, будешь общаться со своим духом, профессиональной колдуньей станешь.
   - Спасибо, обойдусь как-нибудь.
   - И правильно.
   Валентина смотрела на меня во все глаза, словно впервые увидела, и в них светилась черная зависть.
   - Вот это да! - прошептала она. - Мне бы так. Я бы ни за что не отказалась.
   - Потому у тебя и нет такой силы, - усмехнулась Меланья. - Ладно, ко мне скоро клиенты придут, давайте выкладывайте, что у вас за беда.
   - У нас не беда, - вздохнула моя подруга. - У нас катастрофа. Родион пропал.
   - Тот самый? - удивилась ведьма. Видимо, Валентина уже тысячу раз рассказывала ей о боссе. - И давно пропал?
   - Не знаем. Пришли утром на работу, а его нет. И записки нет никакой. Мне кажется, что его уже убили. - Голос Вали дрогнул.
   - Да ладно тебе. Может, он у бабы какой...
   - Вот и я то же говорю, - вставила я.
   - Хотя, если он такой, как ты рассказывала, то, наверное, и впрямь что-то случилось, - задумчиво проговорила Меланья. - Принесла что-нибудь?
   - Ага. - Валентина залезла в сумочку и извлекла завернутую в целлофановый пакет трубку. - Фотографии его у нас нет, поэтому вот трубка.
   Положив трубку перед собой на столик, прямо на журналы, колдунья закрыла глаза и начала водить над ней руками, вздрагивая время от времени всем телом. Так продолжалось минут пять. Мы завороженно наблюдали за этим, боясь шелохнуться, и со страхом ждали результатов сеанса ясновидения. Наконец, с шумом выдохнув из себя воздух, словно ей только что пришлось лезть в квартиру по водосточной трубе, Меланья открыла глаза и проговорила:
   - Плохо дело, девчонки.
   Мы застыли. Она встала и заходила по гостиной.
   - Человек, которому принадлежит эта трубка, уже мертв.
   Холодные, липкие муравьи поползли от этих слов по моей спине. Комок подступил к горлу, и только тихий всхлип вырвался наружу:
   - Не может быть...
   - Может. Но если он еще жив, то ему светят большие неприятности. Очень большие. Я поняла это по тому, что у него очень холодная аура. Такая бывает обычно у мертвых или у тех, кто вот-вот отойдет в мир иной. Он не умрет своей смертью, а погибнет в самое ближайшее время от рук своих врагов. То, чем он в данное время занимается, загонит его в могилу. Жизни в нем осталось на день, от силы два - не больше. Его карма не обрывается, но на ней стоит жирный крест. Значит, он мог бы жить, если бы не делал того, что делает. Ему нужно срочно бросать свою работу. Срочно - значит прямо в это мгновение, потому что в следующее в него уже может влететь пуля или воткнуться нож.
   - Так он еще жив или нет? - дрожащим голосом спросила Валентина.
   - Не знаю. Не уверена. Может быть. Но вряд ли. Впрочем, это ничего не меняет. Как я уже сказала, его полностью затянуло это дело, и ему уже не выбраться живым - так я вижу, а вижу я то, что мне показывают духи, которые все знают наперед. Если даже он и жив, то это ненадолго, поверьте.
   Меня прошиб ледяной пот. У Валентины на лбу выступила испарина. Нам обоим стало очень плохо. Сознание отказывалось верить колдунье, а та, как из рога изобилия, неумолимо и беспощадно бросала и бросала в нас слова:
   - Я только несколько раз в жизни видела такую явственную ауру смерти, как у вашего Родиона. Он обречен, это ясно как день. Спасти его уже невозможно. Единственное, что можно сделать, это похоронить по-христиански, чтобы неудовлетворенный дух его не метался по земле, а с миром улетел на небеса.
   - Неужели это нельзя предотвратить? - севшим голосом спросила я.
   - Как же ты предотвратишь то, что начертано судьбой, глупая? Дела Господа нам неподвластны.
   - А я ведь чувствовала, чувствовала, - всхлипнула Валентина, поражение глядя в одну точку, - что с ним что-то случилось. Господи, я не переживу этого...
   - А если он еще жив и мы его увидим, то что нам делать? - спросила я, из последних сил сохраняя присутствие духа.
   - Что делать? - Меланья остановилась напротив нас. - Попрощайтесь. Только так, чтобы он не заметил. Зачем омрачать человеку последние мгновения жизни. Пусть отойдет в неведении. Он ведь так или иначе погибнет, а вы, чего доброго, ляпнете что-нибудь - беде не поможете и человеку настроение испортите. Я ведь вести о смерти вообще не имею права вслух произносить. Это я только для Валентины, по старой дружбе делаю. К тому же не самому обреченному говорю, а опосредованно. Так что не подведите меня, не проболтайтесь, а то еще хуже сделаете. Поняли?
   Мы тупо кивнули. Она снова заходила по комнате.
   - Запомните: нет такой силы, которая способна снять кармический крест. Если он появился у человека, то исчезнет уже только вместе с ним самим, то есть когда сбудется предначертание и этого человека не станет. Мне больно об этом говорить вам, но вы сами пришли, а моя душа открыта для друзей. Я могла бы вам наврать с три короба, но Родиона это все равно бы не спасло: чему быть, того не миновать. А так хоть попрощаетесь с еще живым - такая возможность не у всех бывает. Не расстраивайтесь сильно, все там будем. - Она вздохнула, подошла к секретеру в стенке, открыла его, достала бутылку коньяка, три рюмки и поставила все это на столик.
   - Ну, давайте тяпнем за упокой, что ли? Мы, уже не соображая, что делаем, молча тяпнули по рюмке, не чокаясь, помянув светлую душу обреченного раба Божьего Родиона, и не успели поставить рюмки на место, как в дверь громко позвонили.
   - Ой, клиенты пришли! - возвестила Меланья, засуетившись и убирая бутылку. - Все, подружки, пока. Потом расскажете, как все случилось. Не знаю, смогу ли на похороны прийти, но цветы пришлю обязательно...
   Она выпроводила нас в прихожую, открыла дверь и только что не выпихнула на площадку, где уже стоял улыбающийся клиент - цветущий рослый красавец лет двадцати. Бедняга еще не знал, что его ждет...
   2
   В полном молчании мы доехали до офиса, вышли из машины и, боясь взглянуть друг другу в глаза, вошли в башню, открыв ее своим ключом. Дверь кабинета была распахнута настежь. Родион сидел за своим столом и хмуро рассматривал нашу записку. Увидев его непривычно бледное лицо, я сразу поняла, что предсказание Меланьи - чистая правда. То, что он был еще жив, являлось, очевидно, простой случайностью. Смерть должна была настичь его с минуты на минуту. Услышав шум, он поднял глаза, криво усмехнулся и уже почти безжизненным, как мне показалось, голосом проговорил:
   - Мария, зайди ко мне... Пожалуйста. Мы с Валентиной переглянулись, у нее в глазах мелькнули слезы, а я пошла к боссу в кабинет, чувствуя слабость в ногах и комок в горле.
   У двери я остановилась, не зная, что говорить и как себя вести. Меня так и подмывало ляпнуть ему что-нибудь вроде: "Пусть земля будет вам пухом, Родион Потапович", но я, помня запрет колдуньи, мужественно держалась. Лишь начала украдкой разглядывать его, стараясь до мелочей запомнить каждую черточку его лица, чтобы оно надолго закрепилось в моей памяти такое вот, еще живое, но уже обреченное. Босс тоже разглядывал меня, словно раздумывая, можно ли со мной вообще разговаривать, и наконец очень тихо, видимо, чтобы не услышала затаившаяся на кухне Валентина, сказал:
   - Мне нужно ненадолго исчезнуть. Возможно, на неделю. Но я не хочу, чтобы агентство прекращало работу. У нас много текущих дел, надо заниматься школой детективов, завтра срок выплаты денег пенсионерам и так далее, не говоря о том, что могут прийти клиенты. Поэтому я решил оставить все на тебя. Ты уже многое знаешь, опыт набрала, так что, думаю, справишься. Если что, Валентина поможет. Есть вопросы?
   Были ли у меня вопросы! Да целое море вопросов готово было сорваться с моего языка! Но вместо этого я почему-то смущенно попросила:
   - А можно мне с вами, босс? Он слегка опешил.
   - О чем это ты?
   - Я имею в виду вот что: я исчезну вместе с вами, - тихо пояснила я. Вдруг с вами что-то случится, тогда я вернусь и сообщу Валентине. Если она это переживет, то мы вместе с ней вас и похороним. А то вы исчезнете без следа, а мы тут будем с ума сходить.
   - За заботу спасибо, конечно, - буркнул босс. - А все остальное полная чушь. Я непременно вернусь. - И, помолчав, добавил: - Скорее всего... Только не спрашивай ни о чем. Вам ничего не нужно знать - так безопаснее для вас. Если будут спрашивать обо мне, кто бы ни был, отвечайте, что пропал и даже записки не оставил. А еще лучше говорите, что где-то в очередном загуле...
   - Вы - в загуле?! - ужаснулась я.
   - Так надо, Мария, - мягко проговорил он. - Надо, чтобы все выглядело естественно. Даже Валентине ничего не говори. В общем, думаю, ты все поняла. Мне пора идти. Никаких звонков и телеграмм от меня не будет. Если кто-то появится и скажет, что от меня - гоните прочь пинками. Не скучайте.