Корнуэлл Патриция. Все, что останется

   - Интересно, такой некоммуникабельный человек открывает дело, требующее поддержания контактов с клиентами, даже если эти контакты весьма ограниченные, - сказала я.
   - В действительности это очень удобно, - сказал Уэсли. - Книжный магазин служит отличным прикрытием для наблюдателя, который заинтересован в изучении людей, не вступая с ними в непосредственное общение. Замечено, что студенты часто посещают его магазин. Потому что у Спурриера есть книги, отличающиеся от традиционного набора, ограниченного популярной фантастикой и нефантастикой. У него богатый выбор шпионских романов и военных журналов, что привлекает к нему покупателей из близлежащей военной базы. Если он убийца, то вид молодых, привлекательных пар и военных, посещающих его магазин, способен пробудить в нем страсть к наблюдению и в то же время чувство неадекватности, разочарования, ярости. Не исключено, он ненавидит то, чему завидует, и завидует тому, что ненавидит.
   - Интересно, испытывал ли он ощущение неудобства во время службы во флоте? - поинтересовалась я.
   - Исходя из того, что мне известно, - да. По крайней мере, в некоторой степени. Сослуживцы считали Спурриера бесполезным человеком, неудачником. Начальники находили его невежественным, отлынивающим от работы, хотя претензий по дисциплине не было. Спурриер не пользовался успехом у женщин, был замкнут. Другие не считали его особенно привлекательным типом.
   - Может быть, во флоте он приблизился к своей мечте - стать настоящим мужчиной, - сказал Марино, - являясь тем, кем хотел быть. Его отец умирает, и Спурриер должен принять заботы о больной матери. Он считает, что всю жизнь на него оказывали давление.
   - Вполне возможно, - согласился Уэсли. - В любом случае убийца, с которым мы имеем дело, полагает, что в его несчастьях повинны другие. Он не несет никакой ответственности. Ему кажется, что им, его жизнью управляют другие, и именно поэтому желание руководить людьми превращается для него в навязчивую идею.
   - Складывается впечатление, что он мстит миру, - сказал Марино.
   - Убийца стремится показать, что у него есть сила, - сказал Уэсли. Если военные аспекты присутствуют в его фантазиях, а я полагаю, что так и есть, то он считает себя непревзойденным солдатом. Он убивает и избегает поимки. Он обманывает врага, играет с ним и одерживает победу. Не исключено, что он намеренно действует так, чтобы следователи подумали, будто имеют дело с профессиональным солдатом, с кем-нибудь из Кэмп Пири.
   - Это его своего рода собственная дезинформационная кампания, заметила я.
   - Он не может повредить армии, - добавил Уэсли, - но он может омрачить ее образ, подорвать и развенчать его.
   - Да, и все это время он посмеивается в рукав, - сказал Марино.
   - Думаю, суть в том, что деятельность убийцы является продуктом его неистовых сексуализированных фантазий, существовавших ранее в контексте его социальной изоляции. Он верит, что живет в несправедливом мире, и фантазии предоставляют ему важный выход. В фантазиях он может реализовать свои чувства и контролировать действия других человеческих существ, он может быть тем, кем пожелает, и может получить все, что угодно. Он наделяет себя правом решать вопросы жизни и смерти, наслаждается властью и возможностью наносить раны или убивать.
   - К сожалению, Спурриер не ограничивался только фантазиями относительно нападения на пары, - сказал Марино. - Тогда нам не пришлось бы сидеть здесь втроем и вести эту беседу.
   - Боюсь, механизм его действий несколько иной, - сказал Уэсли. - Если неистовое, агрессивное поведение доминирует в мышлении, то индивид начинает действовать так, чтобы максимально приблизиться к действительному выражению этих эмоций. Насилие генерирует еще более насильственные мысли, а подобные мысли толкают к большему насилию. Спустя некоторое время насилие и убийство становятся естественной частью повседневной жизни, словно иначе и быть не может. Я беседовал с некоторыми людьми, на совести которых смерти нескольких людей. Все они проникновенно заявляли, что, убивая, они наяву вершили то, что почти каждый человек совершал в мыслях.
   - Горе тому, кто замышляет недоброе, - сказала я. И в этот момент я выложила им свою версию относительно сумочки Деборы.
   - Я думаю, убийца знал, кем была Дебора, - сказала я. - Вероятно, не с первого момента похищения пары. Скорее всего, он узнал, когда убивал их.
   - Пожалуйста, объясни, - : попросил Уэсли, глядя на меня с интересом.
   - Вы, разумеется, знакомы с результатами дактилоскопической экспертизы?
   - Да, знаком, - ответил Марино.
   - Вам известно, что Вандер, исследуя сумочку Деборы, обнаружил элементы отпечатков пальцев и пятна грязи на кредитной карточке, но не нашел абсолютно ничего на ее водительском удостоверении.
   - И?.. - Марино выглядел озадаченным.
   - Содержимое сумочки хорошо - сохранилось, поскольку она изготовлена из водонепроницаемого материала. А кредитная карточка и водительское удостоверение находились внутри полиэтиленового кармашка, застегнутого на "молнию", таким образом они были защищены от элементов разложения тела. То, что Вандер не нашел вообще никаких отпечатков и следов грязи, заинтересовало меня. Он обнаружил следы на кредитной карточке, но не обнаружил на водительском удостоверении, тогда как мы доподлинно знаем, что Дебора вынимала свое водительское удостоверение в баре "Семь-одиннадцать", когда пыталась купить пиво. Более того, она вручила свое водительское удостоверение Элен Джордан, служащей бара, которая держала его в руках. Вот я и подумала: не держал ли убийца в своих руках удостоверение Деборы, а затем тщательно стер все следы?
   - Зачем ему это надо? - спросил Марино.
   - Не исключено, что, когда он находился внутри машины и угрожал им оружием, Дебора назвала себя, - ответила я.
   - Интересно, - сказал Уэсли.
   - Дебора могла быть скромной молодой девушкой, но она отлично знала, какое солидное положение в обществе занимает ее семья, и о влиянии матери, - продолжала я. - Она, скорее всего, сказала об этом убийце, надеясь, что тот передумает и решит, что причинять им вред слишком опасно. Вероятно, ее заявление поразило убийцу, и он мог потребовать доказательств. В этот момент он мог взять сумочку и посмотреть ее имя на водительском удостоверении.
   - Тогда почему сумочка очутилась в лесу и почему он оставил в ней червонного валета? - спросил Марино.
   - Может быть, чтобы выиграть немного времени, - сказала я. - Он не сомневался, что джип скоро обнаружат, и, зная, кем была Дебора, мог предположить, что половина сил, обеспечивающих порядок и законность, будет брошена на его поиски. Решил поиграть, будучи уверенным, что червонный валет не смогут сразу обнаружить. Положив карту в сумочку Деборы, он знал, что карту неминуемо обнаружат, но не сразу, а через некоторое время. Периодически он меняет правила игры, но все равно пока выигрывает.
   - Неплохо. Что скажешь? - Марино посмотрел на Уэсли.
   - Думаю, мы вряд ли узнаем, как обстояли дела на самом деле, - ответил тот. - Но меня не удивит, если Дебора поступила именно так, как предположила Кей. Одно определенно точно - неважно, что бы ни сказала Дебора, как бы она ни угрожала, убийца слишком многим рисковал, оставляя в живых ее и Фреда. Они могли наверняка идентифицировать его. Для собственной безопасности он предпочел их убить, но непредвиденное развитие событий вышибло его из обычной колеи, - сказал он, глядя на меня. - Вероятно, поэтому он изменил ритуал. Также может оказаться, что, положив в сумочку Деборы червонного валета, он таким способом выразил свое презрение к ней самой и тому клану, который она олицетворяла.
   - Это твой вариант, - сказал Марино.
   - Возможно, - ответил Уэсли.
   * * *
   Стивен Спурриер был арестован в следующую пятницу. Два агента_ ФБР и местный детектив, ведшие наблюдение целый день, проследовали за ним в аэропорт Ньюпорт-Ньюс.
   Когда незадолго до наступления рассвета мне позвонил Марино, первой моей мыслью было: еще одна пара пропала. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, о чем он говорил по телефону.
   - Они застукали его, когда он отвинчивал номера с машины, - продолжал он. - Ему предъявлено обвинение в мелком воровстве. Это самое большее, что удалось сделать. Во всяком случае, у нас есть шанс вывернуть его наизнанку.
   - Опять "линкольн"? - спросила я.
   - Да. На этот раз 1991 года выпуска, серебристо-серый. Сейчас Спурриер в камере, ожидает встречи с судьей, но его долго там не продержат. Может быть, удастся затянуть разбирательство. Затем его выпустят.
   - Как насчет ордера на обыск?
   - Его логово кишит полицейскими даже сейчас, в момент разговора. Они просматривают все: от журналов "Солдат удачи" до проспектов "Игрушки Тинкера".
   - Полагаю, ты уже выезжаешь оттуда, - спросила я.
   - Да. Скоро дам о себе знать.
   Разумеется, больше я уже не могла уснуть. Набросив на плечи халат, спустилась вниз и включила лампу в комнате Эбби.
   - Это Кей, - проговорила я, когда Эбби села в кровати, что-то бурча спросонок и закрывая глаза ладонью.
   Я рассказала о происшедшем. Потом мы пошли на кухню выпить кофе.
   - Дорого бы я дала, чтобы находиться сейчас там. Эбби была настолько взвинчена, что, казалось, готова сорвать дверь с петель.
   Однако, к моему удивлению, весь день она провела дома, развив бурную деятельность. Навела порядок в своей комнате, помогла мне на кухне, даже подмела двор. Ей хотелось узнать, что же обнаружила полиция в доме Спурриера. Эбби отлично понимала, что поездка в Вильямсбург ей ничего не даст, ее попросту не пустят ни в квартиру Спурриера, ни в его книжный магазин.
   В этот вечер Марино заехал к нам относительно рано, когда Эбби и я заправляли посуду в моечную машину. По выражению его лица я сразу же поняла, что дела обстоят не лучшим образом.
   - Сначала я скажу вам, чего мы не нашли, - начал он, - мы не нашли ничего, что могло бы убедить суд в причастности Спурриера к убийству. Ни одного ножа, за исключением разве того, что был на кухне. Ни патронов. Никаких сувениров, например, обуви, украшений, прядей волос, ничего, что могло бы принадлежать жертвам.
   - Его магазин также обыскали? - спросила я.
   - Да, конечно.
   - И, конечно же, его машину.
   - Разумеется. И ничего!
   - Тогда скажи, что же удалось найти, - подавленным голосом спросила я.
   - Достаточно косвенных материалов, чтобы я пришел к выводу, что это он, док, - сказал Марино. - Этот трутень далеко не бойскаут. Он помешан на порнографических журналах, на садистской порнографии. Плюс к этому у него много книг об армии, особенно о ЦРУ, целые папки заполнены вырезками газетных статей о ЦРУ. Все статьи разнесены по тематике, помечены ярлычками. Я вам скажу, этот парень аккуратнее старой библиотекарши.
   - Вы нашли газетные вырезки об этих убийствах? - спросила Эбби.
   - Да, в том числе старые статьи о Джилл Харрингтон и Элизабет Мотт. Мы также нашли каталоги нескольких магазинов, торгующих, я бы сказал, товарами, обеспечивающими безопасность и выживание. В каждом проспекте полно рекламы: от пуленепробиваемых автомобилей до различных детекторов, бомб и приборов ночного видения. ФБР займется проверкой, попробует выяснить, что он заказывал в последние годы. Одежда Спурриера тоже довольно интересна. У него в спальне висит около полудюжины нейлоновых спортивных костюмов, все они темные или темно-синие, абсолютно новые, со споротыми ярлыками, словно предполагалось надевать их поверх одежды, а затем, после завершения операции, выбрасывать.
   - Нейлон почти не оставляет следов, - сказала я. - В отличие от других видов тканей ветровки из нейлона не оставляют ворсинок.
   - Правильно. Дай вспомнить. Что же еще? Марино задумался, потягивая виски.
   - Ах, да. Две упаковки хирургических перчаток и куча одноразовых калош.
   - Калош?
   - Да. Таких, какие вы носите в морге, чтобы не испачкать кровью свою обувь. Догадываешься, что еще?
   Обнаружили карты, четыре колоды, не открытые, запечатанные в целлофан.
   - Не обнаружили ли вы открытую колоду с отсутствующим червонным валетом? - спросила я с надеждой.
   - Нет. Но меня это отнюдь не удивляет. Вероятно, он вынимает червонного валета и выбрасывает оставшуюся часть колоды.
   - Все четыре колоды с такими же рубашками?
   - Нет. Пара колод с другими.
   Эбби молча сидела на стуле, впившись пальцами в колени.
   - Нет логики в том, что вы не нашли никакого оружия, - сказала я.
   - Этот парень очень осторожный, док. Очень внимательный.
   - Не слишком уж он осторожный: хранит вырезки об убийствах, спортивные костюмы, перчатки; его взяли с поличным, когда он снимал номерные знаки. Это заставляет меня задать вопрос: не готовился ли он нанести новый удар?
   - Украденные номерные знаки были на его машине и тогда, когда он встретился вам, - отметил Марино. - Но мы не слышали, чтобы тогда пропала хоть одна пара.
   - Верно, - тихо проговорила я. - Но тогда на нем не было и ветровки.
   - Вероятно, он надевает ее в последнюю очередь. А может быть, держит ее в спортивной сумке. Я думаю, что у него должна быть сумка.
   - Вы не нашли у него спортивной сумки? - задумчиво спросила Эбби.
   - Нет, - сказал Марино. - Никакого комплекта убийцы.
   - Если вам удастся найти спортивную сумку, - добавила Эбби, - тогда, скорее всего, вы обнаружите там его нож, пистолет, очки для ночного видения и все остальное.
   - Будем искать, как говорится, пока коровы не вернутся домой.
   - Где он сейчас? - спросила я.
   - Когда я уходил, сидел у себя на кухне и пил кофе, - ответил Марине. - Поразительно невозмутим. Мы перевернули его дом вверх дном, а он и ухом не повел. Когда ему задали вопрос относительно спортивных костюмов, перчаток, игральных карт и так далее, он заявил, что не будет отвечать на наши вопросы без своего адвоката. Затем отхлебнул кофе и закурил сигарету, словно нас там и не было. Ах, да, упустил - этот тип курит.
   - Что за сигареты? - спросила я.
   - "Данхил". Скорее всего, покупает их в том табачном киоске, что рядом с его книжным магазином. У него также шикарная зажигалка. Довольно дорогая.
   - Возможно, этим объясняется его привычка обрывать бумагу с окурков, прежде чем оставить их на месте преступления, если, конечно, это он, сказала я. - "Данхил" приметные сигареты.
   - Знаю, - сказал Марино. - На них есть золотистый ободок вокруг фильтра.
   - Считаешь, что у вас есть комплект улик?
   - Да. - Он улыбнулся. - Это наш маленький козырь, который побьет его червонного валета. Если мы не сможем доказать его причастность к другим убийствам, так хотя бы повесим на него убийства Джилл Харрингтон и Элизабет Мотт. Анализ на DNA должен пригвоздить эту задницу. Хотелось бы, чтобы этот чертов тест не тянулся столько времени.
   После ухода Марино Эбби холодно посмотрела на меня.
   - Что скажешь? - спросила я.
   - Все это как-то неубедительно.
   - Пока что да.
   - У Спурриера есть деньги, - сказала я. - Он наймет лучшего судебного защитника, которого можно найти за деньги. Могу тебе сказать точно, как все будет. Адвокат заявит, что полиция и ФБР, стараясь поскорее замять дела об убийствах, стремятся взвалить вину на его клиента. Выяснится, что множество лиц заинтересовано найти козла отпущения, особенно в свете обвинений, выдвинутых Пэт Харви на пресс-конференции. Эбби...
   - Может быть, убийца - кто-нибудь из Кэмп Пири?
   - Честно говоря, я в это не верю, - сказала я.
   Она посмотрела на часы.
   - Может быть, фэбээровцы уже знают, кто это, и обо всем позаботились, как говорится, в узком кругу, тогда становится объяснимым, почему не было других исчезновений после Фреда и Деборы. А теперь кто-то должен расплачиваться, чтобы отвести от них тень подозрений и дать им возможность завершить дело к удовлетворению публики...
   * * *
   Откинувшись на спинку стула, я подняла голову и закрыла глаза, а Эбби тем временем продолжала излагать свою версию:
   - Нет никакого сомнения, что Спурриер в чем-то замешан, иначе зачем ему красть номерные знаки? С тем же успехом он мог бы торговать наркотиками, отлавливать кошек или просто блаженствовать, разъезжая по городу с ворованными номерами. Его поведение, мягко говоря, странно и не укладывается в обычную модель, но, согласись, в мире полно чудаков, которые также могут соответствовать модели убийцы, но которые никогда никого не убивали. Кто может поручиться, что все это барахло, обнаруженное в его доме, не было подброшено?
   - Пожалуйста, прекрати, - тихо попросила я. Но она не останавливалась:
   - Все чертовски складно. Спортивные костюмы, перчатки, игральные карты, порнография и газетные вырезки. Но оружие и патроны не обнаружены. Спурриера взяли неожиданно, он понятия не имел, что находился под наблюдением. В действительности это не столько лишено смысла, сколько удобно. Единственное, что фэбээровцы не смогли подбросить, - это пистолет, из которого была убита Дебора Харви.
   - Ты права, они не могли подбросить пистолет.
   Я поднялась и начала вытирать со стола - не могла сидеть без дела.
   Интересно, главная улика, которую ФБР не смогло подбросить, не обнаружена.
   И прежде всплывали истории, когда полиция и ФБР подбрасывали доказательства, чтобы арестовать неугодное лицо. В прокуратуре, возможно, имеется целая библиотека томов с подобными обвинениями.
   - Ты меня не слушаешь, - сказала Эбби.
   - Я собираюсь принять ванну, - устало ответила я. Она подошла к раковине, где я отжимала тряпку.
   - Кей?
   На минуту я остановилась и посмотрела на нее.
   - Ты тоже хочешь, чтобы не было шума, - проговорила она убежденно.
   - Я всегда предпочитаю ясность. Но дела, как правило, обстоят иначе.
   - Ты хочешь, чтобы не было шума, - повторила она. - Ты не хочешь думать, что люди, которым ты доверяешь, могут послать на электрический стул невиновного человека, чтобы только прикрыть свои задницы.
   - Вопрос так не стоит. Я не хочу думать об этом. Я отказываюсь об этом думать, пока не будет доказательств. А Марино был в доме Спурриера. Он никогда не пойдет на фальсификацию.
   - Он был там. Она отошла от меня.
   - Но он не был там первым. Приехав, он. увидел то, что они хотели, чтобы он увидел.
   Глава 17
   Первым, кого я увидела, придя на работу в понедельник, был Филдинг.
   Я прошла по фойе, где он уже стоял, облаченный в халат, и дожидался лифта. Заметив на нем светло-синие калоши из непромокающей бумаги, я вспомнила, что точно такие же полиция обнаружила в доме Стивена Спурриера. Мы обеспечивались медицинской спецодеждой через государственные поставки. Однако множество магазинов в любом населенном пункте торговало такими же предметами. Совершенно не нужно быть медиком, чтобы купить эти принадлежности, так же как не было необходимости быть полицейским, чтобы купить форму, знак и оружие.
   - Надеюсь, ты хорошо отдохнула этой ночью, - проговорил Филдинг, когда двери лифта раскрылись.
   - Давай выкладывай неприятные новости, что у нас на сегодняшнее утро? - спросила я.
   - Шесть постановлений. Каждое связано с убийством.
   - Великолепно, - с раздражением ответила я.
   - Да, в клубе "Ножа и пистолета" в эти выходные шло веселье. Четверо застрелены, двое заколоты. Весна наступила.
   Мы поднялись на второй этаж, я сняла жакет и на ходу начала закатывать рукава. На стуле в моем кабинете сидел Марино. Его кейс лежал на коленях, во рту - зажженная сигарета. Я сначала подумала, что один из утренних случаев был его, но, не говоря ни слова, он вручил мне два лабораторных отчета.
   - Подумал, тебе самой захочется взглянуть на них, - сказал он.
   В верхней части одного из отчетов стояло имя Стивена Спурриера. Серологическая лаборатория завершила обработку образцов его крови. Другой отчет восьмилетней давности содержал результаты анализа крови, обнаруженной в машине Элизабет Мотт.
   - Придется еще немного подождать, когда будут готовы результаты анализа, - начал объяснять Марино, - но пока все обстоит нормально.
   Сев за свой стол, я внимательно изучала отчеты. Кровь, обнаруженная в "фольксвагене", имела тип ОРМ типа 1, ЕАР типа В, АА типа 1 и Е типа 1. Комбинация подобного рода встречается примерно у восьми процентов населения страны. Результаты совпадали с результатами проб крови, взятых у Спурриера. Его кровь также относилась к типу О, совпали и другие фракции крови. Поскольку в последнем анализе изучалось больше параметров, то число обладателей крови подобного типа сокращалось примерно до одного процента.
   - Этих данных недостаточно для предъявления обвинения в убийстве, сказала я Марино. - Необходима нечто большее, чем констатация факта, что по составу крови он попадает в группу людей, насчитывающую несколько тысяч человек.
   - Жалко, что первый анализ недостаточно полный.
   - В то время не исследовали такого количества параметров, как теперь, - ответила я.
   - Может быть, это можно сделать сегодня? - предположил он. - Если мы сможем ограничить круг лиц, то это здорово поможет в расследовании. Это проклятое исследование продлится еще недели.
   - Они не смогут провести его, - сказала я Марино. - Кровь, взятая из машины Элизабет, слишком старая. За прошедшие годы часть ферментов разрушилась, поэтому сегодняшние результаты будут еще менее точными, чем результаты восьмилетней давности. Самое лучшее, что у нас есть, - это различие по АВО, причем следует иметь в виду, что почти половина населения страны имеет кровь группы О. У нас нет другого выхода, как ждать результатов анализа. Кроме того, - добавила я, - даже если сейчас ты сможешь засадить Спурриера, его наверняка выпустят под залог. Надеюсь, он все еще под наблюдением?
   - За ним неотступно следят, но, можно спорить, он об этом догадывается. Положительный момент заключается в том, что он не попытается ни на кого напасть. Негативный - у него есть время уничтожить любые улики, которые мы не смогли обнаружить. Например, орудия преступления...
   - Предполагаемая потеря спортивной сумки.
   - Не говоря о том, что мы не смогли найти ее. Мы перерыли все в его шкафах.
   - Может быть, следует простучать стенки самих шкафов?
   - Да, возможно.
   Я попыталась представить, где еще Спурриер мог спрятать спортивную сумку, и вдруг меня осенило. Не знаю, почему не подумала об этом раньше.
   - А как сложен Спурриер? - спросила я.
   - Он не слишком крупный, но выглядит довольно крепким. Ни одной унции лишнего жира.
   - Наверное, он занимается спортом.
   - Возможно, а что?
   - Если он где-то тренируется, например, в клубе атлетизма, то у него должен быть свой шкафчик. Когда я училась в Вествуде, у меня такой шкафчик был. Если бы я захотела что-либо спрятать, то надежнее места не найти. Никто ничего не заподозрит, если он выйдет из спортзала со спортивной сумкой или оставит ее в шкафчике.
   - Интересная мысль, - задумчиво проговорил Марино. - Я поспрашиваю, посмотрим, что мы найдем.
   Он закурил еще одну сигарету и открыл свой кейс.
   - Тут у меня фотографии его квартиры, если тебе интересно.
   Я посмотрела на часы.
   - У меня полно дел внизу. Давай, но только быстро. Марино передал мне толстый конверт. Фотографии были разложены по порядку, и их просмотр был равносилен взгляду на квартиру Спурриера глазами Марино, начиная с колониального кирпичного фасада дома, перед которым были насажены деревья и к черной парадной двери которого вела дорожка из кирпича. Позади дома виднелась выложенная плитами дорожка, ведущая к гаражу.
   Разложив еще несколько фотографий, я оказалась посреди гостиной. На чистом деревянном полу около кофейного столика стояла кожаная кушетка. Строго посередине стола высилось неровное растение, выполненное из бронзы, как бы выраставшее из сердцевины коралла. Недавний номер журнала "Смитсониан" был идеально выровнен с краями стола. Посередине журнала лежал блок телевизионного дистанционного управления. Им, как я догадалась, управлялся телепроектор, который, подобно космическому кораблю, свисал с белоснежного потолка. Восьмидесятидюймовый экран был встроен в безукоризненно вертикальный бар, возвышавшийся над полкой с видеокассетами, аккуратно расставленными и надписанными, и множеством книг, названия которых я не могла разобрать. Сбоку от книжного шкафа стояло какое-то сложное электронное оборудование.
   - У этого типа тут собственный кинотеатр, - сказал Марино. - Круговой звук, динамики в каждой комнате. Вся система стоит, наверное, дороже твоего "мерседеса", и должен тебе сказать, что по ночам он смотрел отнюдь не "Звуки музыки". Те пленки, что стоят в шкафу, - Марино протянул руку через стол и показал мне соответствующую фотографию, - все они дерьмового типа, как "Смертельное оружие", про Вьетнам, засады, преследования. На полке справа - отличные пленки. Выглядят, как популярные фильмы, но вставь их в плеер - и сразу же удивишься. Кассету, помеченную как "На золотом пруду", следовало бы назвать "В выгребной яме". Самая откровенная и разнузданная порнография. Мы с Бентоном весь вчерашний день смотрели эту муру. Невероятно. Буквально каждую минуту мне хотелось смыть с себя грязь.
   - Вы нашли какие-нибудь самодельные фильмы?
   - Нет. И никакого фотооборудования также.
   Я взглянула на другие фотографии. В столовой стоял еще один стеклянный стол, он был окружен прозрачными стульями с сиденьями из акрила. Я обратила внимание, что пол ни в одной из комнат не был покрыт паласом или ковром.
   Кухня выглядела стерильно чистой и современной. На окнах установлены серые жалюзи. Ни в одной из комнат не было ни штор, ни занавесок, ни ковров; их не было даже в спальне, где этот тип проводил ночь. Бронзовая кровать была поистине королевских размеров, тонкой работы, застелена белыми простынями, но никакого покрывала. Распахнутые одежные шкафы являли на мое обозрение спортивные костюмы, о которых мне рассказывал Марино, в коробках на полу лежали пакеты хирургических перчаток и калош.