Кортес Родриго. Пациентка

   «Что это?»
   А сирены тем временем завывали все тревожнее и тревожнее. Позади нее раздались такие же встревоженные голоса, и Нэнси, панически оглянувшись, поняла, что еще секунда, и из-за угла кто-то выйдет! Рванулась к ближайшей двери, захлопнула ее за собой, придавила спиной и почувствовала, что натянутый на голову чулок уже весь мокрый от пота.
   По коридору протопали торопливые тяжелые шаги. Дверную ручку дернули вниз, и Нэнси изо всех сил прижалась к двери, не позволяя ее открыть, и рывком содрала чулок с головы. Сердце бешено колотилось.
   «Ну, вот и все? — подумала она. — Неужели и впрямь это — конец?»
   Она судорожно огляделась и поняла, что находится в кабинете управляющего: солидный тяжелый стол красного дерева, роскошная экспозиция старинного оружия на стене, приоткрытый сейф…
   Сирены там, на улице, внезапно стихли. Они прекратили свое протяжное волчье завывание так, словно их выключили, — столь неожиданно, что Нэнси даже подумала, что у нее что-то со слухом, и тряхнула головой. Нет, со слухом все было в порядке.
   И тогда она услышала выстрел. Один. Явно — предупреждающий, в воздух.
   — Меня кто-то опередил, — вслух произнесла Нэнси первое, что пришло в голову. — Наверное, Клэр.
   Из рассказов Джимми она знала, что никаких таких правил чести в уголовном мире на самом деле нет, да и быть не может, а преступники кидают друг друга не реже, чем обывателей, — был бы куш.
   «Может, Клэр задумала меня опередить? — сосредоточенно прикусила Нэнси губу. — Но почему-то попалась?»
   — Но я-то здесь ни при чем? — осенило ее. — Я-то кассу не брала.
   Нэнси вдруг охватили сложные чувства. С одной стороны, в этом было какое-то утешение — в тюрьму идти не хотелось. Но с другой… ей было горько. Так, словно у нее отняли ее законную собственность.
   Она еще раз окинула кабинет взглядом и остановилась на приоткрытом сейфе. Он был совсем рядом — рукой подать, и пока они все занимаются налетчиками… Нэнси представила себе, как город сразу вслед за известием о поимке грабителей узнает о том, что одновременно с операцией по поимке, в окружении стаи патрульных машин, магазин грабили с другой стороны… и засмеялась. Рванулась вперед, распахнула сейф и обмерла: деньги были здесь — и много.

***

   Когда прибыл сам начальник полиции, Салли с горечью признал, что на сегодня все кончено, — попадать в число свидетелей и давать показания в участке и торчать на суде он не желал категорически.
   Он еще видел, как Теодор Бергман достает из машины большой серебристый рупор, как прикладывает его ко рту, как, проверяя звук, протяжно кашляет, но это была уже не его история. А потому Салли просто тихонечко сдал назад и, стараясь не привлекать ничьего внимания, тихо отъехал в сторону. Он был в ярости.

***

   Все купюры были крупные — одни сотни, и Нэнси торопливо свалила их все — пачку за пачкой — в свою сумку и кинулась к двери. И опомнилась. Ведь в таком виде выбираться отсюда было опасно.
   Нэнси бросила сумку, торопливо выправила юбку из трико, кое-как закатала штанины выше колена и стремительно стянула кофту. Сунула ее и шапочку в сумку, приложила ухо к двери и, не расслышав ровным счетом ничего, выскочила в коридор. Огляделась по сторонам и с независимым видом, словно только что вышла из туалетной комнаты, где только тем и занималась, что пудрила свой хорошенький носик, двинулась к выходу. Перед самым торговым залом на секунду замерла, набрала в грудь воздуха и отважно шагнула вперед. Но — господи! — как же ее качало!

***

   К счастью, вырваться из захваченного грабителями магазина удалось многим. Услышав завывание полицейских сирен, около полутора десятков мужчин своими телами протаранили двери и, сбивая один другого с ног, падая на ступеньках, с распахнутыми от ужаса глазами промчались в сторону полицейских.
   И тогда Бергман стремительно распорядился локализовать чудом спасшихся мужчин вне сектора возможной стрельбы и, преодолевая дрожь в коленях, с мегафоном наперевес подошел к магазину и встал напротив крыльца.
   — Вы окружены! — как можно весомее прорычал он. — Сопротивление бесполезно! Всем выходить по одному, с поднятыми вверх руками!
   Ответом была тишина.
   — Я повторяю! — с еще большим напором продолжил он. — Сопротивление бессмысленно! Если вы разумные люди, сдавайтесь!
   Ни-че-го.
   Бергман подождал еще две или три минуты, громко и внятно повторил ультиматум, но когда и на этот раз никто изнутри магазина не отозвался, всерьез насторожился. Полное молчание в первые мгновения было ожидаемым, но теперь, когда всем и так стало ясно, что магазин окружен, молчание могло означать лишь одно: там, внутри, готовятся к обороне.
   Он тихо, стараясь не делать резких движений, пятясь, отошел к ближайшей машине и присел.
   — Ну что?.. — поинтересовался сидящий с пистолетом в руке Шеридан. — Будем брать?
   — Нет, лейтенант, — покачал головой Бергман. — По-моему, все не так просто.

***

   Когда на прямых, негнущихся ногах Нэнси вышла в зал, она обнаружила его почти пустым. Лишь в углу, с заложенными за головы руками, прямо на бетонном полу сидело около десятка покупателей, а возле них стоял чернявый смуглый человек с виденным ранее только в кино автоматом Калашникова в руках. Нэнси обмерла. Она знала, что в их городе русскими автоматами не торгуют.
   — Вот кого надо взять! — подали голос позади, и она резко обернулась.
   Прямо к ней шел высокий, смуглый, горбоносый и кучерявый, как баран, человек лет сорока. Железной хваткой, до боли, он ухватил ее за локоть и на удивление легко, так, словно она даже не сопротивлялась, потащил ее вперед.
   — Правильно, Карлос! — поддержал мужчину тот, что стоял с автоматом.
   — Тебе это даром не пройдет! — угрожающе прорычал один из сидящих на полу заложников. — Думай, что делаешь, Карлос!
   — Я-то думаю, Висенте, — с усмешкой парировал Карлос, продолжая тащить Нэнси к выходу. — И тебе советую думать, прежде чем копов на меня натравливать.
   Нэнси только шипела от боли да отчаянно вертела головой, пытаясь понять, что, собственно, здесь происходит. И — ничегошеньки не понимала.
   Ее подтащили к самым дверям и выставили напоказ полицейским.
   — У нас тут не только Висенте, Тедди, — громко, так, чтобы все его хорошенько расслышали, известил Карлос. — У нас есть и еще одна гостья. И она не итальянка.
   В мегафон судорожно закашлялись.
   — Если ты мне докажешь, что нас не подставили, чтобы всех здесь перебить, все будет нормально, и я ее отпущу, — закончил Карлос. — Ты все понял, Тедди?
   Воцарилось гнетущее молчание, а потом мегафон скорбно произнес:
   — Да, Карлос, я все понял. Главное, ты теперь не слишком уж торопись… с выводами.

***

   То, что в руки Карлоса попала жена Джимми Дженкинса, копы увидели сразу, и это поменяло все. Даже только что рвавшийся на штурм Шеридан опустил пистолет и посмотрел на своего шефа глазами больной собаки.
   — Что же делать, сэр? Мы же не можем…
   — Да, не можем! — оборвал его Бергман. — Вот только соплей мне здесь не надо! Ты все понял?!
   Шеридан обиженно шмыгнул носом.
   — Это я понял… Я только не понял, что вы делать собираетесь… Хорошо еще, что Джимми в городе нет.
   — А где он? — отчаянно пытаясь сообразить, что теперь делать, спросил Бергман.
   — Он же в отгуле, — шмыгнув носом, напомнил Шеридан. — К теще за детьми уехал.
   Бергман болезненно крякнул и снова поднял мегафон.
   — Карлос! Это — недоразумение! Отпусти женщину, и давай поговорим, как мужчина с мужчиной!
   Ответом была тишина.
   — Черт! — сквозь стиснутые зубы процедил начальник полиции, но тут же взял себя в руки. — Шеридан!
   — Да, сэр!
   — Принимай командование на себя. Действуй по обстановке.
   — А вы? — растерянно захлопал глазами лейтенант.
   — А я пошел звонить. А то здесь явно какая-то накладка вышла…

***

   Мэр орал на Бергмана так, что казалось, еще немного, и трубка расколется.
   — Какого черта?! — почти верещал он. — Какого черта тебя туда понесло, дурень?!
   — У меня были оперативные данные… — попытался отбиться Бергман.
   — Какие данные?! И почему именно сегодня?! Почему именно сейчас?! Почему именно туда?! То-олько я договорился о переговорах между Карлосом и Висенте, и — на тебе, сюрприз! — Бергман тут как тут! Немедленно снять оцепление! Ты меня понял?! Сейчас же!
   — Я не могу, — сказал Бергман.
   — Что-о?! Ты с кем разговариваешь, болван?! Ты с мэром разговариваешь! Немедленно снять!
   — Нет, Хью, — упрямо покачал головой Бергман. — И речи быть не может.
   — Как это? — отказался верить своим ушам Тревис. — Что значит речи быть не может? У тебя там что — золотовалютный резерв?
   Бергман стиснул зубы.
   — Они взяли в заложники жену полицейского, — процедил он. — Теперь это дело принципа, а понадобится, я их там всех до единого положу, ты понял меня, Хью?!
   Трубка ошарашенно молчала.

***

   Бергман вернулся на площадку перед магазином, обреченно махнул рукой протянувшему ему мегафон Шеридану и встал напротив крыльца.
   — Карлос! — крикнул он. — Выходи! Разговор есть!
   Внутри послышался звук ожесточенного спора. Осажденные явно не могли договориться, как им теперь действовать.
   — Давай, Карлос, не тяни! — крикнул Бергман. — Время — деньги; вон, солнце уже садится, а я еще не ужинал!
   Он намеренно опускал важность конфликта до простого бытового уровня, но в том, что этот номер пройдет, уверен вовсе не был.
   Внутри что-то громыхнуло, и на крыльце появился колумбиец.
   Это уже не был Карлос, но вот женщина прямо перед ним определенно была все та же Нэнси Дженкинс.
   — Здорово, Рикки, — насмешливо поприветствовал крутого мачо начальник полиции. — Вот смотрю я на тебя и никак в толк не возьму, с каких это пор ты женщинами стал прикрываться!
   — Не смешно, — скривился Рикардо. — Лучше по делу говори, Теодор.
   — А у нас с тобой теперь дел быть не может, — покачал головой Бергман. — Только ультиматум.
   — Что-о? — не понял Рикки. — Какой такой ультиматум? Я ни о чем таком не слышал!
   — А ультиматум у меня простой: ты отпускаешь эту женщину — прямо сейчас, и мы начинаем переговоры.
   — Ты что-то не то несешь, Теодор, — печально покачал головой Рикардо. — Там, в зале, на полу Висенте Маньяни с расквашенной рожей сидит, и ты скажешь, что мы разойдемся полюбовно?
   Бергман вздохнул. То, что внутри находится еще и Висенте, сразу же сделало ясным то, что мэр сказал о переговорах, и начальник полиции вдруг с необыкновенной ясностью увидел, как же чисто его подставили — ни спрыгнуть, ни в сторону отойти.

***

   Нэнси стояла на крыльце, прикрывая своим телом ухватившего ее за талию колумбийца, и судорожно глотала раскаленный воздух пересохшим ртом.
   — Ну что, начальник, договоримся? — орал из-за ее спины колумбиец. — Ты же не станешь рисковать женщиной?
   — Отпусти ее, Рикардо! — парировал Бергман. — И мы договоримся! Зачем тебе лишние проблемы?
   — Брось, Тедди! Я же не мальчишка! И Карлос не мальчишка! А вот ты рискуешь здорово! — он ткнул Нэнси в бок стволом. — Скажи им, как тебя зовут!
   — Нэнси… — выдавила она.
   — Громче!
   — Нэнси Дженкинс, — чуть громче произнесла Нэнси.
   — И дети у тебя есть? — дыша чесноком, наклонился к самому ее уху колумбиец.
   — Двое…
   — И жить хочется?
   — Да… — еле слышно выдохнула Нэнси, изо всех сил прижимая сумочку к животу — так, словно была обнаженной и пыталась прикрыться.
   Возле машин поднялась какая-то суета.
   — Держитесь, мэм! — прерывающимся тоненьким голосом крикнул кто-то. — Мы вас не бросим!
   Она отыскала крикнувшего плывущим взглядом и благодарно улыбнулась. Это был Санни — совсем еще молоденький полицейский, даже еще не женатый.
   На Санни шикнули, и на площадке перед магазином снова воцарилась тишина, и в этот момент сзади — Нэнси ощутила это всем своим телом — появился еще кто-то.
   — Тедди!
   — Да, Карлос… — отозвался Бергман.
   — Мы уходим, Тедди. И только попытайся нас остановить! Или я ее… — Нэнси сунули в висок теплый, остро пахнущий смазкой ствол, — точно грохну.
   По телу Нэнси — сверху вниз — промчался и застрял где-то меж бедер горячий пустынный шквал, почти такой же, как раньше… когда у них с Джимми все было в порядке.
   Ее перехватили за талию еще жестче и поволокли вниз по ступенькам. Перед ее глазами яростно полыхнуло и проплыло куда-то наискосок белое раскаленное солнце, хлопнула дверца машины, и ее вбросили внутрь — на остро пахнущие новенькой кожей сиденья машины.
   — Лежать, тварь! Дернешься, пристрелю!
   Нэнси прикусила губу и осторожно ощупала выпирающую сквозь кожу сумочки «беретту», но машина сразу же тронулась, и ее вдавило в сиденье.
   — Интересно, какая сука нас сдала?! — напряженно произнесли рядом.
   — Висенте… — отозвались откуда-то спереди. — Это точно его работа!
   Нэнси попыталась приподнять голову, и ее тут же прижали к сиденью.
   — Лежать!
   — Не думаю, что это Висенте, — вздохнул кто-то над ее головой. — Я вообще ни черта не понимаю! Мне Тревис лично гарантировал, что никаких фокусов не будет!
   Машина резко вывернула, и Нэнси прижало головой к дверце автомобиля.
   — Здесь тормозни.
   Нэнси бросило вперед. И тут же кто-то прижался к ней большим, горячим, остро пахнущим потом и яростью телом, что-то щелкнуло, и в лицо ей пахнуло запахом гудрона, а в глаза ударил свет.
   — Пошла вон!
   Ее взяли за шиворот и вышвырнули наружу. Дверца хлопнула, и Нэнси поняла, что стоит на раскаленном полотне дороги на четвереньках.
   «И это все?»
   Она с трудом поднялась. Шоссе было совершенно пусто.

***

   Бергман увидел ее первым. Нэнси Дженкинс стояла посреди пустого раскаленного шоссе и растерянно озиралась по сторонам.
   — Вот она! — вне себя от счастья заорал он. — Давай, Шеридан, жми!
   Машина прыгнула вперед, а спустя несколько бесконечно долгих секунд резко затормозила. Бергман ударился лбом в панель, распахнул дверцу, вывалился и побежал вперед. Ноги едва держали.
   — Господи! Нэнси! Солнышко! С тобой все в порядке?!
   Он схватил ее за плечи, обнял, крепко-крепко прижал к себе, но потом отодвинул и заглянул ей в глаза. Они были наполнены слезами, но Бергман видел — это слезы счастья.

***

   Тележурналист девятого кабельного канала Марвин Гессель был счастлив. Приехать из Хьюстона, чтобы отснять простенький материал о необычном оружейном ажиотаже местных жителей, и нарваться на вооруженный грабеж и захват заложников — это была невероятная удача!
   Он зафиксировал все: панику, первый этап переговоров, неожиданное исчезновение начальника местной полиции, но главное — он заснял глаза этой заложницы! Бог мой! Это невозможно представить, но Марвин готов был поклясться, что она была в восторге.
   И когда все закончилось, Марвин медленно, осторожно вытащил из новенькой безумно дорогой видеокамеры кассету, бережно уложил ее в футляр, сел за руль и, тщательно соблюдая правила дорожного движения, помчался назад. Выбрался за город и вне себя от счастья вдавил педаль газа до упора. Такого на их канале еще не снимал никто!
   Сзади протяжно просигналили, и Марвин принял вправо, пропуская нежданного лихача вперед, но лишь когда машина поравнялась с ним, насторожился — это были полицейские.
   Сидящая за рулем женщина снова нажала на клаксон и решительным жестом приказала остановиться. Марвин выругался и подчинился.
   — Сержант муниципальной полиции Роуз Лестер. Ваши права.
   Марвин, продолжая удерживать ногу на педали сцепления, вытащил и протянул ей документы.
   — Все понятно, — кивнула женщина. — Выйдите из машины.
   — Но… я же ничего не нарушил!
   — Выйти из машины! — рявкнула Роуз.
   — Черт! — выругался Марвин и заглушил машину. — Я — собственный корреспондент девятого канала. Вот мое служебное удостоверение…
   — Где камера?
   — Что-о?
   — Камеру сюда давай, сказала! — рыкнула сержант. — Быстро!
   Марвин скрипнул зубами и, открыв заднюю дверцу машины, вытащил аккуратно уложенную в обитый бархатом ящик видеокамеру.
   — Только осторожнее, пожалуйста; она как две ваших машины стоит!
   Сержант зыркнула в него недобрым взглядом служебно-сторожевой собаки и открыла ящик. Осторожно вытянула камеру наружу и недоумевающе замерла.
   — Как это открывается?
   Марвин побледнел.
   — Вы не имеете права!
   Женщина буквально на глазах побагровела.
   — Вытаскивай свою пленку, кретин! — заорала она и потянулась к дубинке.
   — Вы за это ответите!
   — Давай-давай, а то я тебе покажу, кто и за что ответит…
   Марвин стиснул зубы и полез в бардачок — за кассетой. Ему хотелось плакать.

***

   То, что за всем этим может стоять Нэнси Дженкинс, Бергман понял, едва заглянул в ее наполненные слезами глаза. Именно Нэнси была единственной, точно установленной женщиной на месте стрельбы в психа-эксгибициониста Тальбота. Именно Нэнси была последней, видевшей страшно убитую итальянскую официантку. И именно Нэнси была одной из немногих женщин, посетивших оружейный магазин в тот самый, указанный агентом Мак-Артура час.
   Бергман был вне себя. Вешать все это безумие на эту милую женщину, да еще жену когда-то неплохого полицейского не хотелось, а другого выхода он не видел. В любом случае в этом следовало разбираться до конца, и настроение у него было — не приведи господь!
   Поэтому, отвезя Нэнси домой, он и созвонился с Мак-Артуром и сразу же начал разговор на повышенных тонах.
   — Слушай меня, придурок! — рявкнул он в трубку, едва Джона пригласили. — Откуда к тебе поступила эта информация?
   — Об ограблении? — мгновенно насторожился почуявший неладное Мак-Артур.
   — Нет! О моей бабушке! — прорычал Бергман.
   — Нормальная агентура…
   — Кто?! — уже сатанея, проревел Бергман. — Кто тебе это слил?! Имя!
   — Ты же знаешь, Теодор… я не могу…
   — Слушай меня, ублюдок! — почти вне себя прошипел Бергман. — Если ты еще не понял, в какую историю меня втравил…
   — Все-все, Тедди! — заторопился Мак-Артур. — Я все понял. Но ты же понимаешь, что если я пропущу ее по своим каналам…
   — Агент — женщина? — обомлел Бергман, тут же осознав, что, может быть, поторопился с выводами и вовсе не Нэнси виновна во всем этом ужасе…
   — Да — выдохнул Мак-Артур. — Мне ее допросить поподробнее?
   Бергман мгновенно собрался в комок и словно протрезвел.
   — Ни в коем случае. Пришли ее прямо ко мне.
   — В управление? — обомлел Мак-Артур.
   — Нет. В казино у дороги по пути к нам. Знаешь, там есть мотель? Вот туда и пришлешь. Номер люкс. Он там один.

***

   Салли был вне себя. Едва полиция уехала, он, бормоча проклятия под нос, уже в сумерках, трижды объехал оружейный магазин и, само собой, этой шлюхи здесь уже не было и в помине.
   — Тварь! Блудница вавилонская! Ну, ты мне еще попадешься! — скрипел он зубами, представляя, что сделает с ней, когда однажды все-таки поймает.
   Но от ругательств не легчало. Душа просила возмездия. И тогда он выехал на трассу и, дребезжа старым покореженным металлом, помчался вперед. На скорости в семьдесят миль в час миновал свою автозаправку и, рассекая горячий воздух, двинулся в сторону Сан-Антонио.
   — Ну, я тебя когда-нибудь поймаю!

***

   Когда Клэр осознала, чего от нее хочет Мак-Артур, она обомлела.
   — Слушай, Джонни, мы с тобой так не договаривались… — замотала она головой. — Я вообще не понимаю, зачем это. Ты же сам сказал, что ограбление не состоялось!
   — Мало ли что я сказал! — раздраженно отозвался Мак-Артур. — Теперь обстоятельства изменились. В общем, так, поедешь в казино у дороги… помнишь? Там есть мотель… номер люкс. В нем встретишься с тамошним начальником полиции и все ему доложишь: что за женщина, где познакомились, какие у нее планы… короче, все, что знаешь.
   — Да я и не знаю ее почти, — растерянно пожала плечами профессиональная воровка с многолетним стажем тайной работы на полицию. — Так, обычная домохозяйка со сдвинутой крышей…
   — Вот сама ему все и расскажешь, — упреждающе выставил вперед ладонь Мак-Артур. — И давай, не мешкай. Он будет ждать.

***

   Салли увидел эту шлюху, когда проезжал мимо казино. Стройная, чернявая женщина лет тридцати выходила из машины, так соблазнительно покачивая бедрами, что у него внутри все зашлось от вожделения.
   Он припарковал машину неподалеку, быстро прошел вслед за ней, отметил взглядом номер ячейки, из которой она взяла ключ, и, обманывая портье, прошел в игорный зал. Некоторое время с фальшивым интересом наблюдал за игрой, а затем скользнул в служебный коридор и окольными путями, по служебной лестнице поднялся на второй этаж. Отыскал нужный номер и нетерпеливо постучал.
   — Кто там? — раздалось из-за двери.
   — Свои, — изнемогая от нетерпения, произнес он. — Открывай скорее…

***

   Едва Бергман увидел, что дверь в номер люкс приоткрыта, как все понял. Осторожно, носовым платочком, дабы не уничтожить ни единой улики, толкнул дверь и остолбенел: кровью было залито все — диван, оба мягких кресла, журнальный столик, опрокинутая на пол псевдокитайская ваза, дверь в спальню и ванную — все!
   Отмечая каждую деталь, он медленно обошел комнату и заглянул в спальню. Голая, как в день рождения, женщина лежала на огромной, когда-то белой, а теперь багровой от крови кровати головой к нему и лицом вниз. Она была изрезана так жутко, что Бергман мгновенно вспомнил и колумбийскую проститутку, и итальянскую официантку — почерк один в один. С двумя небольшими отличиями — изо рта жертвы торчал кляп из куска простыни, а небрежно брошенная на окровавленную спину Библия была иного формата — явно из тех, что обычно принадлежат мотелю.
   «Черт! А ведь это кто-то по-крупному работает», — подумал Бергман и тихо вышел из номера.
   Он был в совершенной прострации. Какая бы группировка за этим ни стояла, но замысел преступников был весьма прозрачен, а приведение его в исполнение отличалось невероятной последовательностью и жестокостью.
   Бергман снова принялся перебирать события последних двух недель: перестрелка в карьере, сразу же последовавшее за этим покушение на Тальбота, затем шел разгромленный итальянский офис и убитый мальчишка, затем поджог школьной канцелярии с данными по потенциальным сообщникам наркоторговцев, затем зверски убитая колумбийская проститутка, затем официантка из пиццерии, несколько колумбийских сутенеров и, наконец, псевдоограбление магазина Кларенса Бойла и уничтожение единственной свидетельницы.
   «А между тем война так и не состоялась…» — осознал Бергман.
   Его определенно подставляли — грамотно, умело и настойчиво. Но кто? Колумбийцы? Итальянцы? Или, может быть, мэр? Но зачем? Ответа не было.
   Бергман вытер носовым платком взмокший лоб и спустился по лестнице на первый этаж. Сам не свой прошел к администратору и, не обращая внимания на разборки охраны с очередным пойманным за руку шулером, набрал номер дежурного по управлению.
   — Вышлите следственную группу в мотель, — тихо, но внятно произнес он.
   Шулер мгновенно перестал вопить, а охранники насторожились и даже перестали его мутузить.
   — Продолжайте, — махнул им рукой Бергман. — Это не по вашу душу.

***

   Когда Нэнси привезли домой, она первым делом плюхнулась в ванную. Шипя от боли, отмыла содранные об асфальт коленки, рассмотрела огромные синяки, рассыпанные по всему телу, хорошенько откисла в теплой, насыщенной ароматическими добавками воде, а едва собралась вылезать, как в комнатах послышалась беготня.
   «Джимми с детьми приехал, — сообразила она. — Черт! Как не вовремя!»
   — Ма! Это мы приехали! — задорно крикнула откуда-то из холла Энни. — Где ты, ма?!
   — В ванной, Энни! — отозвалась Нэнси. — Подожди, я сейчас выйду…
   — А что у нас поесть? — тут же вторил сестренке Рональд и, было слышно, хлопнул холодильником.
   — Я приготовлю! — через дверь пообещала Нэнси.
   — Тебе мать варенья передала, — подключился к детям Джимми. — Куда поставить?
   — Где-нибудь на кухне! — уже зверея, отозвалась она и, поскуливая от внезапно проснувшейся боли во всем теле, выбралась из ванной. Обернула голову полотенцем, накинула длинный, скрывающий побитые коленки махровый халат и, стараясь не хромать, вышла в холл.
   Все трое дружно сидели на диване перед новым телевизором.
   — Могла бы и заранее приготовить чего, — явно осмелев после такого подвига, как самостоятельная поездка к теще за детьми, проворчал Джимми, — знала же, что мы приедем…
   — Знала, — кивнула Нэнси. — Просто мне немного не до того было. Уж извини…

***

   Весть о происшествии в оружейном магазине разнеслась по городу как верховой пожар — стремительно и неотвратимо. Говорили разное, однако все сходились в одном: там, за стеклянными витринами магазина, произошел непоправимый конфликт между главами двух сильнейших кланов города. По крайней мере, то, что у Висенте была сильно разбита рожа, знали практически все. Это по итальянским родовым законам означало одно — беспощадную вендетту.
   А вот участие полиции в этом конфликте трактовалось по-разному. Одни считали, что Бергман пытался не допустить кровопролития; другие думали, что все дело в некоей женщине, которую Карлос взял в заложницы. Причем обыватели сходились в своей оценке роли неведомой женщины, считая ее — не больше, не меньше, как любовницей Висенте Маньяни. Хотя что могла делать любовница на разборках лидеров?