Кортес Родриго. Пациентка

   Бергман молчал.
   — Я тебя спрашиваю, капитан! — повысил голос вице-мэр. — Ты все понял?!
   И тогда мэр не выдержал.
   — Не надо, Теодор, не ерепенься. Тебе здесь никто зла не желает. А мистер Маньяни действительно желает лишь одного — порядка. Уж кому, как не тебе это знать.
   Бергман действительно знал, что теперь, когда все почти разделено, а колумбийцы загнаны в глубокое подполье, семейство Маньяни нуждается лишь в одном — в поддержании существующего порядка вещей.
   — Ну? — напомнил о себе мэр. — Ты понял?
   — Да, я понял, господа, — криво усмехнулся Бергман. — Как тут не понять?

***

   Только этим вечером начальник охраны Висенте Маньяни — Модесто Маньяни свел все концы воедино, и цепочка «сорванные переговоры в оружейном магазине — заложница Нэнси Дженкинс — нападение на Роуз Лестер — убийство Марвина Гесселя — и снова Нэнси Дженкинс» окончательно выстроилась в одно целое.
   Он подключил всех, кого сумел, и достаточно быстро выяснил, что в тот, последний день его жизни тележурналиста девятого телеканала видели выходящим из дома Нэнси. И вот тогда сомнения отпали.
   Однако Модесто был осторожен. Он понимал, что ту же цепочку наверняка выстроил и начальник местной полиции капитан Теодор Бергман. И тем не менее, Бергман почему-то Нэнси Дженкинс не трогал.
   «Что это? — думал Модесто. — Покрывает своих?» Так могло быть — все-таки Нэнси была женой копа, но, зная Бергмана уже восьмой год, Модесто понимал, что из простой симпатии Тедди никого покрывать не станет. Разве что за этим стоит нечто большее, например, умысел.
   «Тедди пошел ва-банк?»
   Нелюбовь Теодора Бергмана к главе итальянского клана Висенте была общеизвестна. Кроме того, Модесто чувствовал, что Бергман может и рискнуть — то есть плюнуть на близящуюся пенсию и отчудить что-нибудь совсем из ряда вон выходящее. Стукануть в ФБР, к примеру, или стравить кланы.
   «Нет! — оборвал он себя. — Тедди убивать не станет!»
   Модесто знал, как непросто человеку, выросшему на принципах служения обществу и закону, — а Тедди был именно таков, — переступить через свои принципы. Модесто и сам, когда убил первого, три дня ходил сам не свой… даже плакал. Да и все его осведомители из полиции твердили, как заведенные, что Бергман действительно расстроен этими убийствами.
   «Но почему же он тогда не арестовал эту Нэнси? Что это вообще за баба такая?»
   — Сильвио! — крикнул Модесто, и в дверях появился невысокий смуглый паренек.
   — Да, босс!
   — Назначь Джимми Дженкинсу встречу. Там же, где обычно.
   — Понял, босс!

***

   Джимми Дженкинс получил вызов от Модесто рано утром, сразу, как только выехал на дежурство.
   — Встреча на том же месте, в два, — деловито известил его вечный посыльный Сильвио,— и смотри, не опоздай.
   Джимми облился потом.
   — Ты все понял? — мерзко ухмыльнулся мальчишка.
   — Да понял я, понял, — отмахнулся Джимми, спасая остатки самолюбия, — иди…
   Сильвио еще более мерзко ухмыльнулся и отошел.
   «Черт! Хорошо еще, что Роуз в больнице…» — вытер лоб Джимми.
   Он попался на крючок давно, лет семь назад, а началось это с до обидного банального случая — Джимми отмазал одноклассника. Парня задержали в наркопритоне, и Джимми, еще не зная, чем это обернется, внял слезным мольбам и попросил ребят не фиксировать задержание в протоколе. А спустя пару недель бывший однокашник снова попался, но теперь он уже не просил его отмазать — он требовал.
   — Мне терять нечего, Джимми, — зловеще улыбался он. — Так что выбирай сам. А не отмажешь, я тебя на первом же допросе сдам.
   И Джимми отмазал — один раз, второй, третий, пятый… И лишь спустя год, когда бывшего дружка повязали в Аризоне, он вздохнул с облегчением — даже туповатый бывший дружок понимал, что в соседнем штате Джимми никто.
   Тогда к нему и подошел Модесто Маньяни.
   — Здорово, Дженкинс.
   — Привет, — хмуро, сверху вниз, посмотрел на ближайшего помощника Висенте Маньяни Джимми.
   — Помощь нужна… — улыбнулся Модесто.
   — А с каких это пор полиция бандитам помогает? — хохотнул Джимми.
   Модесто достал из кармана блокнот.
   — Если не ошибаюсь, начиная со второго февраля 1961 года. Ты кое-кому тогда хоро-ошую услугу оказал…
   Внутри у Джимми все оборвалось. Его передали из рук в руки, словно ворованный кошелек.
   — Так что ты не ерепенься, Дженкинс, а слушай, что сделать надо.
   С этого дня вся жизнь Джимми Дженкинса превратилась в кромешный ад. Каждый божий день, с самого утра, едва проснувшись, в ванной, за завтраком, на разводе, он принимался ждать очередного поручения от семейства Маньяни, проклиная тот день, когда решил работать в полиции. Вот и теперь…
   Джимми глянул на часы: 09.25. До назначенной встречи четыре с половиной часа.
   — Господи! Когда же все это закончится?!

***

   Модесто был доволен. Дженкинс раскололся мгновенно и рассказал о своей жене практически все.
   — А откуда ты знаешь, что они с этим журналюгой в спальне сидели? — продолжал сверять показания начальник охраны клана Маньяни.
   — Сын рассказал.
   — И камеру ты видел?
   — Видел, — печально кивнул Дженкинс. — Она ее сначала под кровать сунула, а потом в гараж перетащила.
   — Ладно, иди покури, — отправил Дженкинса прочь Модесто. — Сейчас решим, как с твоей благоверной поступить.
   Он тут же набрал номер нового рабочего кабинета Висенте и, поражаясь переменам и покачивая головой, дождался, когда шеф возьмет трубку.
   — Маньяни, — отозвался новый вице-мэр.
   — Мистер Маньяни, — строго выдерживая административный этикет, произнес Модесто, — ваше задание выполнено. Камера, считай, у нас.
   В трубке шумно вздохнули.
   — Что значит, считай? Где она?!
   — У Нэнси Дженкинс в доме. Забрать?
   — Ты что, чокнулся?! — взорвался вице-мэр. — Ты мне эти бандитские штучки брось! Как ты потом докажешь, что именно у нее камеру взял?
   — А кому нужно доказать? — оторопел начальник охраны.
   Висенте поперхнулся и на секунду умолк.
   — Ну-у… неважно, кому! Но мне теперь главное, чтобы все по закону. В доме камера, говоришь?
   — Да, мистер Маньяни, в гараже.
   — Все. Жди.

***

   Бергман явился на вызов вице-мэра быстро. Он чувствовал, что прямо сейчас решается очень и очень многое.
   — Камера нашлась, — не теряя времени, известил его Маньяни.
   «Еще бы она не нашлась… — подумал Бергман. — Сам же, небось, и положил ее туда, где она „нашлась“…»
   — И где?
   — В доме Нэнси Дженкинс, — изучающе заглянул Бергману в глаза Висенте.
   Бергман обомлел. Он и сам время от времени подумывал о Нэнси — эта женщина постоянно умудрялась вляпываться во всякие неприятности, но как на нее вышел Висенте, начальник полиции не представлял.
   «Господи! Это же Джимми!» — пробило Бергмана острое понимание, кто мог сдать Нэнси.
   — Я надеюсь, ты все по закону сделаешь? — усмехнулся Висенте. — Обыск… ордер… арест…
   — Не торопитесь, мистер Маньяни, — сказал Бергман.
   — Почему? — удивился вице-мэр.
   — Именно потому, — мстительно улыбнулся Бергман, — что все надо делать по закону.

***

 
   Нэнси промучалась всю ночь и еще полдня, а к половине третьего, встретив и накормив пришедших из школы детей, решила, что больше прятаться не будет. Вытащила и сунула в багажник увесистый чемоданчик с камерой Марвина Гесселя, завела машину и, разминувшись с лично выехавшим к ней с ордером на обыск Бергманом на каких-то пять-семь минут, отправилась в Хьюстон.

***

   Салли увидел заветный «Форд» издалека.
   — Хозяин! — возбужденно сверкая глазами, подбежал он к владельцу автозаправки. — Отпусти меня на пару часов!
   Итальянец помрачнел и покачал головой.
   — Я тебя уже отпускал в прошлый раз, а что вышло? Ты ведь на два дня исчез!
   — Хозяин, отпусти… — заканючил Салли, представляя, как однажды разделает этого глупого макаронника. — Я отработаю!
   — Вот прямо сейчас и работай, — обрезал итальянец, и Салли проводил прогудевший мимо «Форд» тоскливым взглядом.
   Он знал, что эта шлюха еще вернется, но — бог мой! — как же тяжело давалось ему ожидание! Салли вздохнул и вернулся к старому «Шевроле» — протирать стекла.

***

   Бергман осмотрел гараж, затем в сопровождении услужливо забегающего вперед Джимми Дженкинса прошел в супружескую спальню, затем тщательно обыскал подвал, но все — без толку. Ни камеры, ни кассеты в доме не было, как не было и самой Нэнси.
   — Куда мать поехала?! — набросился на детей Джимми.
   — Она не сказала, — пожал плечами старший — Рональд. — Просто уехала, и все.
   Джимми начал наливаться кровью, и Бергман тронул его за рукав.
   — Не спеши. Я думаю, когда Нэнси вернется, она сама тебе все расскажет…
   Дженкинс картинно, напоказ вздохнул.
   — Она расскажет! Как же! Она со мной уже с месяц не разговаривает!
   «С месяц… — отметил Бергман. — Как раз месяц назад вся эта мясорубка и началась…»
   — А почему не разговаривает? — заинтересовался он. — Ты сам-то с ней пытался поговорить? Чего она от жизни хочет?
   Джимми вспомнил этот их с Нэнси никчемный разговор и густо покраснел.
   — Да ничего она не хочет, сэр! — зло бросил он. — Дурь бабья в ней бродит — больше ничего!
   Бергман неопределенно, наискосок, мотнул головой и вдруг вспомнил разговор с Маньяни и повернулся к замершему рядом Шеридану.
   — Ладно. Вот что, лейтенант, розыск по штату мы объявлять не станем — рано. А вот патрульных надо предупредить. Так что, как только миссис Дженкинс в городе появится, сразу же ее ко мне.

***

   Когда редактор девятого телеканала узнал от этой женщины с огромной сумкой в руках, что Марвин Гессель убит, он просто не поверил и подумал, что она наверняка одна из этих… недолечившихся пациенток местной психиатрической клиники.
   — Не говорите чепухи, миссис Дженкинс, я бы узнал об этом первым.
   Нэнси покачала головой, не без труда вытащила из сумки увесистый чемоданчик Марвина и поставила его на стол.
   — Там есть кассета. Посмотрите ее, и вам все станет понятно.
   Она развернулась и пошла прочь, а редактор уставился на столь хорошо знакомый ему футляр.
   «Где она это взяла? Украла?.. А если и впрямь?»
   От этой мысли по его телу пробежала нервная дрожь. Судя по звонку, Марвин и впрямь обнаружил в этом богом забытом городишке нечто экстраординарное… недаром же он упоминал имена Висенте Маньяни и Карлоса.
   Редактор открыл футляр, подрагивающими руками вытащил из специального парного отделения обе кассеты и положил их на стол. Взял одну наугад, вставил в видеомагнитофон и почти сразу же увидел на экране свою нежданную гостью.
   — Я Нэнси Дженкинс, — произнесла она. — И я намерена сделать признание.
   Редактор сосредоточился и расположился в кресле поудобнее.
   — До того как я стала заложницей Карлоса Эгуэрро, я совершила в кабинете управляющего оружейным магазином хищение и взяла там вот это…
   Женщина провела рукой, и в поле зрения камеры появилась высокая стопка купюр.
   — Черт! — аж привстал редактор.
   — И вот это… — женщина взяла со стола мятый листок бумаги и продемонстрировала его будущим зрителям. — Это подробный план передела сфер влияния в нашем городе, написанный рукой Висенте Маньяни.
   Редактор подался вперед и увидел на вплотную поднесенном к камере листке столь хорошо узнаваемый размашистый почерк одного из крупнейших бизнесменов во всей округе.
   — Черт! Не может быть!
   И тут же понял, что эта миссис… как ее… Дженкинс, скорее всего, в чем-то права и с Марвином что-то стряслось. Отдать такой материал в чужие руки? Нет, Марвин Гессель на такое бы не пошел никогда!
   Он подбежал к телефону и, не отводя глаз от экрана, быстро набрал номер Хьюго Тревиса. Но мэра в кабинете не оказалось.
   — А вы позвоните вице-мэру, — посоветовала секретарша. — Он как раз у себя.
   Редактор набрал номер кабинета вечно валяющегося по больницам вице-мэра и обомлел: в трубке рокотал столь знакомый голос Висенте Маньяни.
   — Да. Я слушаю. Говорите.
   — Мистер Маньяни?! — выдохнул редактор.
   — Ну? Говорите! — начал сердиться новоиспеченный вице-мэр.
   Редактор аккуратно положил трубку на рычаги и схватился за голову. Получалось так, что все, что он слышит из уст этой странной женщины прямо сейчас, — чистая правда!
   «Господи боже!»
   Только теперь он до конца оценил, какой роскошный материал удалось отыскать Марвину Гесселю, — где бы он сейчас ни находился.

***

   О том, что девятый канал взял у Нэнси Дженкинс и даже начал транслировать в эфир какое-то совершенно жуткое интервью, Висенте Маньяни узнал от мэра спустя четверть часа.
   — И что там? — мгновенно собрался он.
   — Я до конца не посмотрел, — покачал головой Тревис. — Сразу губернатору позвонил, чтобы из эфира убрали.
   — И?!
   — Убрали, — кивнул Тревис. — Уж не знаю, что они там решили, но до конца запись не дошла. Хотя… бумажечку твою показали.
   — Какую бумажечку?
   — А ту, на которой ты себе приговор подписал… — судорожно глотнул мэр. — Ну, и мне… наверное.
   Висенте растерянно моргнул.
   — Я должен посмотреть, что там она наговорила.
   — Посмотришь, — процедил сквозь стиснутые зубы мэр. — Прокурор штата позаботится, я думаю.

***

   Когда знакомый «Форд» вернулся из Хьюстона и остановился заправиться, Салли был готов ко всему. Отворачивая лицо в сторону, он быстренько, кое-как протер лобовое стекло и глянул на часы: 17.48.
   «До концы смены двенадцать минут!»
   — Хозяин… — вразвалочку подбежал он к итальянцу и смиренно потупил взор. — Уже почти смена… разреши, я поеду…
   Итальянец сокрушенно покачал головой.
   — Ладно, поезжай.
   Салли обрадованно подпрыгнул и помчался к своей машине. Запрыгнул в раскаленный салон и, выжимая из своей старушки все, что можно, пустился вслед за отъехавшим «Фордом».
   На скорости в сорок миль в час он довольно быстро сократил дистанцию до трех десятков футов, развернулся на кольце, а едва въехал вслед за шлюхой в город, как один из дорожных полицейских поднял жезл.
   Салли мгновенно взмок и резко ударил по тормозам.
   — Ты поезжай! — ткнул в его сторону жезлом полицейский. — Давай-давай! Не задерживайся!
   Салли осторожно тронулся с места, объехал вставший у поста «Форд» и впился глазами в зеркало заднего вида. Машину этой даже не превысившей скорости шлюхи уже окружили четверо полицейских, а затем ее вывели и потащили… — именно так: потащили! — в патрульную машину.
   Салли застонал. Добыча снова ускользала из его рук.

***

   Нэнси сразу догадалась, в чем дело. Как ни крути, а именно она была одной из последних, видевших Марвина Гесселя живым, и ее показания, наверное, были нужны следствию, хотя вряд ли они пролили бы на все это дело хоть какой-то свет.
   Она безропотно пересела в патрульную машину, с удовлетворением отметила, что ее везут к полицейскому управлению, затем в сопровождении ребят из дорожной полиции прошла на второй этаж и, нимало не смущаясь, вошла в кабинет Бергмана.
   — Здравствуйте, Теодор.
   Бергман привстал из-за стола и молча указал ей на стул рядом с собой. Нэнси прошла и присела.
   — К сожалению, все поворачивается не слишком хорошо для вас, Нэнси, — устало произнес Бергман. — Так что я вам советую нанять адвоката.
   В груди у Нэнси стукнуло.
   — Это из-за Марвина?
   — Это из-за нового вице-мэра, — со значением посмотрел ей в глаза Бергман.
   — Нового вице-мэра? — не поняла Нэнси. — Какого? Что значит нового? А как же Ханнаган?
   — Что, Тедди, взял наконец эту суку?! — громыхнуло от двери.
   Нэнси обомлела и медленно развернулась. Прямо на нее шел Висенте Маньяни.
   — Поаккуратнее с терминами, мистер Маньяни, — решительно поправил его Бергман.
   — Ты, Тедди, не ерепенься, — усмехнулся Висенте. — А эта тварь мне теперь за все ответит: и за интервью, и за поклеп…
   Внутри у Нэнси полыхнуло.
   — Какой поклеп вы имеете в виду, мистер Маньяни? — мгновенно севшим от напряжения голосом поинтересовалась она. — О чем это вы?
   — Да обо всем, что ты обо мне этим журналюгам наговорила, дорогая ты моя миссис Дженкинс! Хорошо еще, что губернатор в положение вошел — снял с эфира… А то ославила бы на весь штат!
   Нэнси недоумевающе развернулась к Бергману.
   — Так вы из-за этого меня сюда привезли? — брезгливо поинтересовалась она. — Из-за семейства Маньяни?
   Бергман потупился.
   — Не только, — не поднимая головы, буркнул он. — Я же говорю вам: нанимайте адвоката… и вообще, миссис Дженкинс… — он поднял глаза, на секунду, не больше, и тихо, но вполне внятно произнес: — Не верьте каждому, кто вас окружает.

***

   Привезенную под усиленной охраной из Хьюстона видеокассету мэр, вице-мэр и Бергман смотрели втроем. Дважды, по молчаливому согласию, прогнали интервью с Нэнси Дженкинс от начала до конца, и только тогда Висенте Маньяни решил, что сказать.
   — Значит, так, господа. Все вы не хуже меня понимаете, что все это полный бред. Ни этого мифического плана я не расписывал, ни таких денег в сейфе оружейного магазина не держал.
   — Я правильно понимаю, что обвинения в хищении восьмидесяти тысяч долларов вы предъявлять миссис Дженкинс не намерены? — заинтересовался Бергман.
   — Вы правильно понимаете, — улыбнулся ему Висенте — явно через силу.
   — Тогда я выпускаю ее под подписку о невыезде, — встал из-за стола Бергман.
   — Э-э, нет! — спохватился вице-мэр. — А этот пасквиль, якобы написанный мной, — где он?! Ты мне сначала бумажечку найди, а потом уже отпускай!
   — Так был план или не было? — мстительно поинтересовался Бергман и не выдержал — кинул косой взгляд в сторону мэра. Тот делал вид, что рассматривает что-то за окном. Молчал пока и Висенте.
   — Ну? — напомнил о себе Бергман.
   — Тебе же сказали, Тедди, не было ничего! — раздраженно подал голос мэр города, и в кабинете снова воцарилась гнетущая тишина.
   Они просто смотрели друг на друга и молчали. Все трое понимали, что никакой юридической силы черновик с планами передела сфер влияния в городе не имеет — это не преступление. И все трое понимали важнейшую политическую роль этой паршивой бумажки.
   — Не было никакого плана, — наконец-то выдохнул вице-мэр. — Успокойтесь…
   — Что ж, на этом и закончим, — энергично кивнул Бергман. — Если у вас все, господа, я пошел отпускать Нэнси Дженкинс.
   Господа мэр и вице-мэр переглянулись и синхронно пожали плечами. Похоже, у них было все. И лишь когда Бергман отправился к выходу, вице-мэр спохватился:
   — Ты только проследи, чтобы она не сбежала никуда!
   Бергман вздохнул и неопределенно качнул головой.

***

   Весь смысл сказанного ей вполголоса предупреждения о том, что не следует верить каждому, кто ее окружает, Нэнси поняла, когда вернулась домой. Что Рональд, что Джимми дружно не смотрели ей в глаза — так, словно она была смертельно больной. И только ни в чем не повинная Энни мгновенно подбежала к матери и обняла ее за шею — изо всех сил.
   — Я тебя ждала-ждала, а тебя все нет и нет! Где ты пропадала?! И чего это у нас дядя Теодор с полицейскими был? Весь дом перевернули!
   Нэнси устало рассмеялась.
   — Нехорошо так говорить, Энни. Дядя Теодор и полицейские просто делали свою работу. Так же, как твой папа. Разве это плохо?
   — Не знаю, — вздохнула Энни. — Только мне не нравится, как они себя здесь вели, — словно мы черные или какие-то «латинос»!
   Нэнси недовольно крякнула и легонько шлепнула Энни по губам.
   — Веди себя прилично, Энни. Ты ведь будущая дама…

***

   Салли был вне себя. Весь город только и говорил что об этой шлюхе и какой-то видеозаписи, оборванной на полуслове, а о нем, о его борьбе все как забыли! Словно и не было изрезанного на кусочки и распятого на крыше собственного автомобиля тележурналиста! Словно и не было примерно наказанных итальянских и колумбийских шлюх! Словно Салли не было вообще!
   И только одно было хорошо: теперь он знал, где эта тварь отсиживается! Сразу после того, как вся эта история попала в газеты, Салли вырвал кусок с ее именем и, тщательно сравнивая буквы, отыскал заветную фамилию в телефонном справочнике. Позвонил, переговорил с каким-то мальцом, представившись ему электриком, и вскоре уже подъехал к тому самому дому, из которого не так давно выходила чудом выжившая полицейская.
   — Господи! — понял он. — Так эта шлюха живет здесь!
   Салли скрипнул зубами и отогнал автофургон в тенек. Вышел, чтобы осмотреть подходы к дому, и тут же догадался, что он здесь не один, — из кустов выглядывала крыша полицейской машины.
   Он ругнулся и уехал, чтобы вернуться попозже, но когда бы он ни появлялся, полицейские так и стояли в укромном месте и явно чего-то ждали. А эта тварь на улицу выходить и не думала!
   Салли даже решил, что следует попытаться самому проникнуть в дом, и хотя было страшновато, на третий день начал обходить огороженный невысокой оградой участок по соседской земле… и тут же нарвался на копов.
   — Эй, парень! — окликнули его из кустов. — А ну-ка, иди отсюда! Чего ты здесь потерял?!
   Салли пробормотал какие-то извинения и задом-задом двинулся прочь. О том, чтобы взять эту тварь в своем доме врасплох, пока не могло быть и речи. Он ничего не понимал! Если она преступница, то почему сидит дома, а не в тюрьме? А если она формально не виновата ни в чем, то что здесь делают копы?! Ответа не было.
   Он принялся думать, и у него даже что-то получалось, но затем в глазах начинали плавать разноцветные круги, и на четвертый день он признал, что пора вытаскивать из тайника пятьдесят баксов и отправляться к Левадовски. Мудрый док так и оставался единственным, кто хотя бы пытался ему помочь разобраться в хитросплетениях этого на сквозь порочного мира. Пусть и за деньги.

***

   Когда пропавший практически на целый месяц Салли снова пришел получить квалифицированную терапевтическую помощь, Скотт Левадовски был почти счастлив.
   — Ну… что у нас новенького? — потирая ладони, заходил он вокруг кушетки.
   — Я вот чего не понимаю, док, — тихо произнес пациент, — откуда все-таки вырастает грех?
   — Грех?
   — Ага… ну, что газеты всякой гадостью битком набиты, это понятно…
   — Так-так, — явно соглашаясь, закивал Левадовски, — продолжайте.
   — Но ведь они только рас-про-стра-няют грех… — почти по слогам произнес Салли, — а вот кто его плодит?
   Скотт Левадовски застыл в немом изумлении и восторге. Еще вчера довольно простоватый парень после его сеансов стал задумываться над такими вопросами, на которые и ответ-то не сразу найдешь!
   — Помните, как я вас учил, Салли? — счастливо улыбнулся он. — Смотрите в корень! А главное, идите по цепочке, и однажды вы отыщете ответ на каждый свой вопрос! Вот взять хотя бы меня…
   Салли лежал на кушетке с закрытыми глазами, жадно ловил вспыхивающие перед ним цветные подвижные картинки и понимал, что только что получил от своего дока, может быть, самый важный совет в жизни! Нет, о том, чтобы смотреть в корень, мистер Левадовски говорил ему и ранее, но вот чтобы идти по цепочке, шаг за шагом… такого Салли не знал. А ведь это и есть самое главное!
   Он хотел всего и сразу от своей первой и получил два десятка ударов горлышком от пивной бутылки. Его это ничему не научило, и уже вторая девка заехала ему ногтем в глаз… И лишь потом… Салли счастливо разулыбался: как только он перестал торопиться и начал двигаться строго по цепочке, даже не понимая всей важности этого принципа, шлюхи сами начинали делать шаг за шагом и однажды подходили к тому порогу, за которым уже не могли изменить ничего!
   «Так я поступлю и с ней! — понял он. — Только так: шаг за шагом и строго по цепочке!»

***

   В понедельник утром в битком набитом конференц-зале городской школы новоиспеченный вице-мэр города выступил со своим первым политическим заявлением.
   — Горожане… земляки… друзья! Многие, наверное, задаются вопросом, а что этот Висенте Маньяни — полное воплощение делового успеха — забыл в мэрии.
   Зал напряженно замер.
   — И я отвечу: я пришел навести порядок!
   Замерший было зал непонимающе загудел.
   — Разве правильно то, что всякий сброд, еще даже не понявший, что американская мечта — это не только его личные права, но и обязанности перед обществом, торгует наркотиками на улицах?! Кто-то громко закашлялся. Здесь не было никого, кто бы не знал, что семейство Маньяни начинало именно с торговли наркотиками.
   — Разве это хорошо, когда на каждом перекрестке стоит по колумбийской девке и наши с вами дети рискуют подцепить от нее черт знает что?!
   Люди начали переглядываться. Ненависть Висенте Маньяни к колумбийцам тоже была общеизвестна, хотя в данном конкретном случае большинство женщин было на его стороне.
   — Разве это правильно, — возвысил голос до отчетливых патетических нот Висенте, — что наши дети забыли, что такое порядок и послушание старшим? Что они, подражая ложным героям, огрызаются на родителей? Что они плохо учатся и бесцельно шляются по улицам?
   Зал замер. Здесь все знали Висенте Маньяни, но таким его видели впервые.
   — Людей убивают прямо на улицах, и полиция бессильна! — продолжал клеймить неведомых врагов общества направо и налево Висенте. — Причем в самой полиции процветают взятки! В суде правит бал коррупция! А в мэрии… да-да, именно так — в мэрии царит равнодушие к самым насущным нуждам горожан!