Коултер Кэтрин. Герцог

   Это можно было списать на то, что по приезде он радостно объявил, что теперь является настоящим Робертсоном. Суд в Эдинбурге под давлением Макферсона узаконил права Перси.
   Ян увидел, как побледнел Бертран, услышав такие новости, а Клод недовольно фыркнул и уничтожающе посмотрел на леди Аделлу. Та, напротив, обрадовалась и поощрительно хлопнула внука по спине, прежде чем обратиться к Клоду.
   — Придет и твоя очередь, не обижайся. Где-нибудь через неделю или через месяц, какая разница. Старый Макферсон не может быть сразу в двух местах одновременно.
   Но больше всего Яна удивило то, как леди Фелисити отнеслась к Перси. Герцог ожидал, что она фыркнет, задерет носик и скажет, что не желает находиться с ним в одном помещении, но он сильно ошибся.
   Перси аккуратно взял ручку Фелисити и нежно поцеловал, а будущая герцогиня зарделась, как маков цвет, и прерывисто задышала. Ян просто не поверил своим глазам. Ведь всегда был так нежен со своей невестой, внимателен к ней, стараясь ничем не обидеть невинную девушку, но Перси… Казалось, поцелуй он ее в губы, она бы не отказалась.
   Джилз, как всегда, принял Перси по старой городской привычке и сказал Яну, что молодой прохвост редко попадает под влияние женщины.
   «За исключением одной леди», — подумал Ян и посмотрел на Брэнди.
   За ужином Перси рассказывал о том, как разговаривал с отцом Джоанны, Конаном Макдональдом, после того как стал Робертсоном.
   — Вы бы видели лицо этого старого козла, когда я сказал ему, что не вернусь до тех пор, пока окончательно не буду утвержден в своих правах. Он знал, что не сможет отвадить меня от его толстушки дочери. Теперь я Робертсон и могу вернуться.
   — Но почему, сэр, — спросила Фелисити, — позвольте узнать, почему вы желаете жениться на женщине, которую не любите?
   — Я попробую угадать, — вмешался Джилз, — ваша Джоанна является единственной наследницей своего отца.
   — Разумеется, — рассмеялся Перси, — кроме того, она думает, что я — центр вселенной и без ума от меня. Конечно же, помня о ее состоянии, я не забыл и о том, что Конан до сих пор еще попахивает магазином. Но, надеюсь, скоро мне удастся смириться с этим запахом.
   — А как же?.. — спросил Джилз.
   — Разумеется, поначалу придется смотреть ему в рот, — заявил Перси.
   «Забавно, что Фелисити великолепно понимает, в какую игру он играет, — думал Ян. — Господи, как же я был слеп».
   В гневе герцог подцепил вилкой увесистый кусок хаггиса, к которому его желудок наконец-то привык.
   — Итак, ты теперь будешь под пятой у Макдональда? — спросила леди Аделла.
   — Не сомневайтесь, леди. В этом отношении меня хорошо воспитал старый Ангус, черт бы его побрал. Вы можете догадаться, что я не собираюсь соперничать с герцогом из-за Пендерлига, но думаю, у старика глаза вылезут на лоб, когда он узнает, кто теперь владеет нашим фамильным замком.
   Леди Аделла ткнула в него сухим пальцем.
   — Ты ведь не сказал еще Макдональду, что являешься наследником герцога?
   «Так вот оно что», — думал Ян, чуть не раздавив свой стакан.
   — Наследник герцога еще не родился, — прогремел Ян. — Он родится в следующем году, максимум — через год.
   Джилз наклонился к уху Фелисити и пробормотал:
   — Так, теперь все, моя милая, вы прочно засели. Хозяин начал действовать, и вам придется поработать кобылой-производительницей.
   Брэнди расслышала его слова, и ей захотелось завыть от боли.
   — Придержи свой язык, Джилз, — холодно и гневно сказал Ян.
   Но тот лишь глупо улыбнулся и поднял бокал.
   — Я предлагаю тост, Ян. Чтоб тебе повезло в этот раз.
   Брэнди подняла голову, Ян побледнел как полотно. Что значит «в этот раз»?
   Констанция, которая до сих пор сидела тихо, неожиданно вскочила, подхватила юбки и выбежала из комнаты.
   — Что за черт, — выругалась леди Аделла, — никогда не поймешь этих девчонок. Они то смеются, то плачут, это действует на нервы. Я не вела себя так в ее возрасте.
   — Никто не знает об этом, — закашлял Клод, — слишком много лет прошло.
   — Я позабочусь о ней, — сказал Бертран и вышел следом.
   Он услышал, что из маленькой комнаты недалеко от гостиной раздаются всхлипы. Дверь была приоткрыта. Констанция лежала лицом вниз на софе и плакала. Черные волосы волнами рассыпались по открытым плечам. Бертрану захотелось обнять ее, поцеловать и чтобы она ответила ему поцелуем, вся в слезах, прекрасная. Но он не сделал этого, а сел и сказал спокойно:
   — Не надо плакать. Совершенно нет причины.
   — Это ты, Бертран?
   — Да, это всего лишь я, — ответил Бертран, желая только одного — чтобы она посмотрела на него так, как он смотрит на нее.
   — Тебя послали бабушка и дядя Клод? — Констанция всхлипнула, и Бертран улыбнулся.
   — Нет, я пришел, потому что волнуюсь за тебя. Он вытащил платок из кармана и протянул ей.
   — Вот, Конни, вытри слезы и расскажи мне, что тебя тревожит.
   Она вытерла глазки и щечки и начала крутить платок между пальцами.
   — Расскажи мне все, Конни. Я ведь всегда был тебе другом.
   «Да, черт побери, всегда был только другом». Констанция посмотрела на него и, увидев доброе лицо, снова всхлипнула.
   — Перси женится на этой толстой Джоанне, а ведь он не любит ее, просто у нее деньги. Это отвратительно, я так любила его, желала его.
   Бертран тихо благословил Перси.
   — Но ты должна понять Перси. Ему нравится жить в свое удовольствие в Эдинбурге, а на это нужны деньги. Перси сам сделал выбор, и если для этого ему придется жениться на женщине, которую он не любит, мне просто жаль его.
   — Но я думала, он благородный, — воскликнула Конни и всхлипнула снова. — Ты, Бертран, защищаешь его, а раньше никогда этого не делал. Всегда говорил, что он плохой человек и не стоит даже думать о нем.
   Она говорила правду. Но сейчас нужно быть справедливым к Перси, проявить хоть какое-нибудь великодушие.
   — Нет, малышка, конечно, я никогда не одобрял его действий и не одобряю их и сейчас, просто понимаю причины его поведения. Забудь о нем, Конни, он не стоит твоих слез.
   Девушка замолчала. Думала она о Перси или нет, трудно сказать.
   — Все равно это несправедливо.
   — Жизнь не всегда дает нам то, чего мы ожидаем. Это прописная истина. Ты прожила здесь шестнадцать лет и большую часть из них провела под одной крышей со старым Ангусом. Поэтому умеешь сносить обиды.
   — Но почему Брэнди поедет в Лондон, а я за свою жизнь ни разу не была даже в Эдинбурге?
   Он не винил ее за это совершенно справедливое требование.
   — Брэнди старше тебя, Конни. Не думаю, что она хочет поехать в Лондон. Скорее, этого хочет герцог. Мне кажется, леди Фелисити не захочет видеть там вас обеих, после того как выйдет замуж за Яна.
   — Да, она сущая ведьма, Бертран. Бедняга Ян, зачем он женится на ней? Ведь ему не нужны деньги.
   — Не знаю. Может быть, в Лондоне все леди такие и она — лучшая. Я вижу, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, когда говоришь с ней. Но в Эдибурге все по-другому. Это красивый город. Я надеюсь, ты сможешь побыть там вволю. Ян говорил, что в нашей столице магазины не хуже, чем в Лондоне, а пыли и грязи значительно меньше.
   Конни не совсем верила в это. Она поднялась с софы и одернула платье.
   — Ты такой добрый, Берти, никому не скажешь, что я плакала?
   Она подняла на него блестящие глаза. Он взял платок из ее рук и вытер слезы с нежных девичьих щечек.
   — Я никому не скажу. Пусть все подумают, что у тебя просто разболелась голова.
   — Спасибо, Берти.
   Когда они вернулись в столовую, никто не осмелился комментировать поступок Констанции. Только Ян, несмотря на то, что леди Аделла глядела на него в упор, подмигнул Клоду.
   Брэнди посмотрела на сестру, зная, что причина переживаний — Перси. И все равно надеялась, что когда-нибудь Констанция увидит настоящее лицо этого подлеца. Она выглядела очень мило и была спокойна. Что Бертран сказал ей?
   После обеда Брэнди хотела поговорить с Джилзом. Возможность представилась, когда Фелисити, очарованная Перси, села за фортепьяно и довольно неплохо сыграла сонату Моцарта. Джилз покачал головой и сказал:
   — Моя бедная Брэнди, ты же ничего не знала о Марианне?
   — Нет.
   — Тогда я желаю нашему герцогу удачи. Первая его жена умерла на гильотине. Он не смог спасти ее.
   — Марианна была француженкой по фамилии де Во?
   — У вас отличная память, моя дорогая. Его первая жена — хрупкое, нежное создание, которой поклонялись все ее родственники и наш драгоценный герцог в их числе. — Ясно.
   Джилз слегка улыбнулся, увидев грусть в ее глазах. Черт, похоже, в этой девочке Ян пробудил настоящую страсть. Он философски пожал плечами.
   «В конце концов, молодые сердца не разбиваются, а лишь становятся тверже».
   Джилз вспомнил время, когда сам впервые испытал это. Господи, он не помнил даже ее имени.

Глава 23

   Утро герцог провел в делах, путешествуя с Бертраном по поместью и пересчитывая овец. Ян почувствовал все прелести своего настоящего положения и понял, что с него хватит. Он не мог позволить себе срывать злость на ком-то из домашних, а тем более на Фелисити или Джилзе, и поэтому решил удалиться к морю, чтобы соленой водой смыть все горести.
   Герцог посмотрел, не лепит ли Фиона где-нибудь поблизости свои замки, но не увидел ничего, кроме деревьев и огромных валунов. Сняв одежду, он положил ее на теплый сухой камень и вошел в воду.
   Ян покрылся мурашками от прикосновения холодной морской воды к ногам, но, преодолев дрожь, вошел глубоко и быстро поплыл прочь от берега.
   Рядом плыл дельфин. «Должно быть, дельфин Фионы», — подумал герцог. Но, несмотря на холод, Яну не хотелось вылезать. Он перевернулся на спину и стал смотреть в безоблачное синее небо.
   «Что за чудное место, — думал его светлость. — А что, если совсем не возвращаться в Лондон?»
   Да, он немного бы потерял, если б не вернулся туда, ко всем этим приемам, светским сплетникам, к Фелисити, которая не любила его, а желала лишь овладеть титулом и деньгами и не хотела от него детей. Черт побери, он сделал ошибку, за которую теперь придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. И как можно было так торопиться?
   Ян вздохнул и закрыл глаза от яркого солнечного света, желая забыть все и не думать вообще.
   По берегу шагала Брэнди, не замечая, что платье под ее любимой накидкой прилипло к спине от жары. Девушка думала о маленькой Фионе, которая теперь обязана была проводить еженедельно три часа с леди Аделлой — учиться правилам хорошего тона. Брэнди казалось, что традиции не изменились нисколько за последние пятьдесят лет. Теперь маленькая девочка должна будет сидеть на подушечке в ногах у старухи и слушать ее наставления.
   Она осторожно спустилась на пляж и сначала не заметила ворох мужской одежды на камнях. Прикрыв глаза рукой, посмотрела вдаль.
   Брэнди узнала Яна прежде, чем он увидел ее. Она глядела на него во все глаза, и ничто не могло заставить ее отвести взгляд. Его волосы намокли, и он стал похож на мальчика. Девушка смотрела на черные вьющиеся волосы на груди, широкий подтянутый живот, середину которого прорезала линия черных волос, тянущаяся ниже, к лобку. Она разглядывала его, как тогда вечером, в спальне. О, как он был красив. Сильные ноги, ступней еще не видно, но Брэнди была готова поклясться своей накидкой, что и они были красивее всего на земле. Наконец-то герцог вышел из воды и остановился, приглаживая волосы на голове.
   Она думала, что прокусит себе язык. С Брэнди творилось что-то невообразимое. Господи, неужели все это будет принадлежать другой женщине? Девушка понимала, что скоро прекрасное видение растает, исчезнет самый прекрасный сон из всех, что ей приходилось видеть.
   Безусловно, если она поедет в Лондон, то поссорится с Фелисити. И теперь девушка понимала, что Эдинбург не может идти ни в какое сравнение со столицей Англии. Какая разница? Брэнди уже представляла себе, как посмотрит многозначительно на герцогиню Портмэйн, повернется на каблуках и оставит соперницу посреди пустой гостиной.
   Брэнди все еще не могла отвести взгляд от герцога и, хотя понимала, что нельзя пялиться на голого мужчину, все равно была не в силах заставить себя повернуться и уйти.
   «Нет, — твердо решила она, — я останусь здесь и буду смотреть».
   Брэнди словно опьянела от увиденного. И это тепло внизу живота, такое волнующее, такое странное… Она вспомнила, как герцог поцеловал ее в заброшенной хижине и прижал к себе. Ей захотелось оказаться перед ним обнаженной, чтобы плотью почувствовать эти черные вьющиеся волосы, чтобы его большие сильные руки скользили по ее спине и ниже, ниже… Господи, к чему все это.
   После того, как увидела Яна обнаженным, ей захотелось узнать о том, как люди занимаются любовью. Она готова была застрелить Перси, если бы он попытался протянуть к ней свои грязные руки, но Ян — совершенно другое дело. Брэнди поняла, что позволила бы ему и больше.
   Ян уже застегивал рубашку, отмывшись наконец от запаха овечьей шерсти. Он повесил галстук на руку и собрался уходить, когда заметил в камнях знакомую накидку.
   — Брэнди!
   Господи, неужели снова. Он заорал:
   — Маленькая ведьма, ну-ка выходи. Выходи, выходи. Только не рассказывай мне, что лишь сейчас меня обнаружила, и не убеждай, что солнце било тебе в глаза и ты ничего не видела.
   Брэнди не сдвинулась ни на дюйм. Она отклонилась назад, надеясь, что таким образом сможет скрыться от его глаз. Не хотела смутить его, но снова это сделала. Ян вздохнул.
   — Ладно, признавайся, давно здесь стоишь?
   — По правде говоря, давно. Помните, вы плыли на спине, а впереди вас — дельфин. А затем выходили из воды. Так долго…
   Он почувствовал стыд и закричал:
   — Черт побери, Брэнди, неужели ты не понимаешь, что нельзя молодой девушке пялиться на голого мужчину? Неужели не ясно, что тебе следовало повернуться и уйти? Ты второй раз ставишь меня в неудобное положение.
   Конечно, он прав. Брэнди облизнула нижнюю губу и прикусила ее слегка. Ей так хотелось поцеловать его. Он сердился, но она ничего не могла с собой поделать. Был только один способ избавиться от этого. Она повернулась и побежала по берегу.
   — Подождите, черт бы вас побрал, — закричал Ян и побежал следом.
   Ему захотелось обнять девушку, и он, догнав Брэнди, положил ладони на ее плечи.
   Внезапно Ян услышал хлопок, а затем почувствовал боль, словно бы кто-то ткнул его ножом в бок. Герцог упал лицом в песок, попытался подняться, но забился в судорогах, и темнота сомкнулась перед его взором.
   Брэнди замерла от ужаса. Звук выстрела парализовал ее. Она посмотрела на Яна, который лежал недвижим, а кровь окрасила его белую как снег рубашку. Нет, не может быть. Кто-то застрелил его. Господи, только бы он не умер. Брэнди стала звать его по имени и упала на колени, пытаясь понять, куда попали.
   Раздался еще один выстрел и пуля просвистела рядом с головой девушки. Она упала на Яна, прикрывая его своим телом. Господи, кто-то пытался убить его. Третья пуля впилась в песок всего лишь в футе от Брэнди.
   И тут она закричала. Закричала так, как не кричала ни разу в жизни. Больше ничего не оставалось делать. Конечно же, ее услышат в Пендерлиге. А тот таинственный враг уже, наверное, шел медленно к ним, перезаряжая ружье.
   Время словно бы остановилось, и минуты казались Брэнди веками до тех пор, пока не подбежали Бертран и Фрейзер. Слезы брызнули из глаз девушки.
   — Берти! Слава Богу, ты здесь, пожалуйста, скорее. Кто-то пытался застрелить его.
   Затем, будто бы очнувшись, она вскочила на ноги и принялась разрывать на герцоге рубашку, чтобы перевязать его. Сорвав с себя накидку, скатала ее и приложила к кровоточащей ране Яна.
   — Господи, Брэнди. Это ты кричала? Что случилось?
   Бертран схватил ее за плечо и потянул назад, чтобы посмотреть, что с Яном:
   — Эй, Фрейзер, приведи остальных. Пошли кого-нибудь за коротышкой Робертом. Быстрее! Господи, его ранило в спину.
   Он прижал пальцами рану, чтобы остановить кровотечение.
   — Мы услышали выстрелы и крики и сразу же прибежали. Ты видела, кто стрелял?
   — Ничего я не видела. О Боже, Бертран, что с ним?
   — Не знаю, Брэнди. Рана глубокая, и непонятно, затронула ли пуля жизненно важные органы. Коротышка Роберт скажет что-нибудь поконкретнее. Теперь помоги мне, малышка.
   По берегу бежали Перси и Джилз. Последний не сказал ни слова, лишь осмотрел тело.
   — Ты наверняка видела, кто стрелял, Брэнди, — закричал он ей в лицо.
   Она покачала головой в растерянности.
   — Ладно, черт с ним. Берти, Перси, надо отнести герцога в замок.
   Трое мужчин аккуратно подняли тело.
   — Проклятье, он белее полотна. Какая сволочь сделала это?
   — Это, должно быть, несчастный случай, — оживился Перси, — конечно, несчастный случай, иначе и быть не может.
   — Он без сознания, — констатировал Джилз и приподнял герцога повыше.
   — Черт, тяжелый.
   В конце концов, они добрались до замка. Брэнди спустила всех собак на ошеломленную Мораг и ахающую Констанцию и старалась держаться к герцогу настолько близко, насколько ей позволяли мужчины.
   Бертран вежливо попросил:
   — Иди, милая, ты хорошо поработала. Теперь мы разденем его и положим в постель. Когда прибудет коротышка Роберт, приведи его, пожалуйста.
   Брэнди, бледная и потрясенная, взглянула на кузена и пожала плечами. Бертран продолжал:
   — Слушай, он будет жить, я обещаю тебе. Ты больше ничем ему не поможешь. Иди, поговори с остальными.
   Брэнди не хотелось бросать Яна, но надо выполнять. Да, она пойдет вниз и расскажет всем о случившемся, а потом дождется коротышку Роберта и приведет его в спальню герцога.
   Девушка посмотрела на Перси, помогавшего укладывать герцога в постель. Он сжал зубы и смотрел на Брэнди немного мягче, чем обычно. Рядом копошился Бертран.
   — Обещай, что не оставишь его, Берти. Это не несчастный случай. Кто-то пытался убить герцога. Было три выстрела. Обещай, что не отойдешь от него.
   — Обещаю, милая. Теперь уходи.
   Брэнди, даже не сменив одежду, запачканную кровью, спустилась в гостиную.
   — Возьми-ка, дитя мое, — приказала леди Аделла и протянула ей стакан с бренди.
   Девушка не глядя, отхлебнула и закашлялась. Ей показалось, что язык и глотку обожгло огнем, но тепло в животе, появившееся через некоторое время, успокаивало и было приятным.
   — Что ты сделала с герцогом? — закричала Фелисити, вбегая в гостиную. — Господи, на тебе кровь, его кровь! Что ты сделала с ним, грязная шлюха?
   — Кто-то пытался убить его в бухте. Три выстрела. Одна из пуль поразила его в спину.
   Фелисити посмотрела на окровавленное платье Брэнди и с криком грохнулась замертво, подняв облачко пыли с ковра.
   — Дура, — фыркнула леди Аделла.
   Брэнди и Констанция подхватили Фелисити под руки и положили на софу.
   — У тебя все платье в крови, Брэнди, — пролепетала Констанция испуганно.
   — Заткнись, Конни. Она не нуждается в твоих замечаниях, — сказала леди Аделла и повернулась к старшей внучке.
   — Держись, девочка. Фрейзер уже пошел за следователем Тревором. Скажи мне, ты видела кого-нибудь?
   — Нет, бабушка, я все вокруг осмотрела, но никого не видела. Наверное, тот человек прятался в камнях.
   Леди Аделла отвела взгляд от ее лица и посмотрела на беспокойные руки девушки.
   — Может быть, это браконьер? — предположила Конни.
   — Здесь уже давно никто не охотится, — возразила леди Аделла, — зверья не осталось. Нет, совершенно очевидно, кто-то пытался убить герцога.
   Однако Констанция повторила свое предположение приехавшему следователю.
   — Здесь нет браконьеров в радиусе пятидесяти миль, — холодно и жестко сказала Брэнди. — Бабушка совершенно права, зверья не осталось.
   — Однако, — начал мистер Тревор, но тут Брэнди услышала голос коротышки Роберта и побежала к нему.
   Он позволил ей все рассказать, понимая состояние девушки. И разрешил поторчать возле дверей спальни герцога, чтобы первой узнать новости. Перед тем как исчезнуть внутри, он похлопал ее по руке.
   Брэнди показалось, что время остановилось. Она вернулась в гостиную, где мистер Тревор опрашивал леди Аделлу.
   Когда Брэнди вошла, он поднял на нее глаза.
   — Если руководствоваться тем, что я слышал, Брэнди, — вздохнул Тревор, — кажется, ты спасла жизнь герцогу.
   Он повернулся к леди Аделле.
   — Я так понимаю, что теперь мистер Персиваль Робертсон не находится, мягко говоря, в неудобном положении?
   — Да, это правда, — протянула она, глядя на него, как лисица на фазана. А затем добавила повелительным тоном:
   — Не вздумай свалить вину на кого-нибудь из Робертсонов. Я знаю, никто из членов моей семьи не замешан в этом. Ты, должно быть, хочешь меня спросить, не избавился ли неожиданно Клод Робертсон от своей подагры и не он ли убил герцога? Так вот, не вздумай. Ищи убийцу и перестань обвинять всех подряд. Я помню тебя с пеленок и знала еще твою истеричку мать.
   Черты лица мистера Тревора стали более жесткими, но следователь сохранял спокойствие. Затем он объяснил:
   — Вы же понимаете, леди Аделла, дело нешуточное, я просто исполняю свои обязанности. Прошу вас, на время забудьте, что существует какой-то злоумышленник, это мне, простите, еще предстоит выяснить, и скажите, кто, по-вашему, мог желать смерти герцога. Только сразу предупреждаю, опустите заранее речь о честности и благородстве Робертсонов. Сейчас под угрозой жизнь вашего родственника.
   Имя «Перси» сразу же пришло в голову Брэнди, но она не осмелилась произнести его вслух. Он так быстро прибежал на берег, будто бы только и ждал, что его позовут. Но она все-таки решила хранить молчание. Каждый из Робертсонов мог быть причастным к смерти герцога.
   Леди Аделла стукнула палкой по столу и захрипела с презрением:
   — Черт бы тебя побрал, Тревор. Ты как собака, которая полезла за лисицей не в ту нору. Повторяю: никто из Робертсонов не мог совершить такой подлый поступок.
   Мистер Тревор оставался спокойным. Он хотел сказать, что старый Ангус с удовольствием подстрелил бы любого чужака, который пришелся ему не по душе, но следователь не хотел наносить такой удар, леди Аделле. Было очевидно, что больше всех под подозрение попадает мистер Персиваль, поскольку является официальным наследником. Но как же быть с Клодом и его сыном Бертраном? Может быть, старуха успела узаконить и их права тоже. Что за ерунда. Почему английского герцога убивают, причем именно в этой части страны? Да, дело запутанное.
   Тревор неторопливо поднялся и вышел.
   — Будем надеяться, леди Аделла, что герцог, очнувшись, предоставит нам побольше информации. Я приеду завтра и поговорю с ним, если он еще, дай Бог конечно, к этому времени будет жив.
   Леди Аделла снова фыркнула:
   — Дурак, он же моей крови, конечно, будет жив. Или ты думал, что настоящего потомка Робертсонов можно свалить какой-то жалкой пулей?
   После того как Краббс проводил Тревора до двери, леди Аделла посмотрела на валяющуюся без сознания Фелисити. Такая беспомощная, такая хрупкая. Леди Аделла обрадовалась выдавшейся возможности.
   — Брэнди, позови служанку леди Фелисити. Лучше будет, если девушка побудет пока в своей комнате.
   Брэнди с удовольствием кинулась искать служанку, чтобы хоть чем-нибудь занять свою голову и не думать о происшедшем.

Глава 24

   Коротышка Роберт до полудня не выходил от герцога.
   — То, что ты приложила свою накидку к его ране, не облегчило страдания герцога, — сказала леди Аделла. — Представляю, в каком ты была состоянии, когда прозвучал выстрел и он начал падать, и не виню тебя, что упала на него сверху. По-настоящему, девочка, ты спасла ему жизнь. Только расслабься, не переживай так.
   — Конечно, бабушка, — ответила Брэнди, но волноваться не перестала.
   Она поняла, что бабушка впервые обращается с ней так ласково. Это даже разозлило бы Брэнди, если бы она могла думать хоть о чем-нибудь, кроме Яна.
   Краббс вошел в гостиную, ведя за собой доктора.
   — Элджин Роберт, миледи.
   — Я еще не ослепла, Краббс. Так, коротышка Роберт, как там герцог?
   Элджин Роберт не обиделся, услышав свое старое прозвище. Его никто не называл этим именем уже лет пятнадцать. Действительно, Элджина природа обделила ростом. Он был едва выше пяти футов. Коротышка Роберт стремительно подошел к леди Аделле.
   — Я думаю, его светлость скоро поправится, миледи, — сказал он мягко и нежно. — Пуля попала в спину как раз на уровне левого плеча. Должен сказать, герцог стоически перенес операцию и даже не пикнул, когда я вытаскивал пулю. Теперь он устал и спит. Нам остается только молиться, чтобы у него не началась лихорадка и инфекция не попала в рану.
   Коротышка Роберт с благодарностью принял из рук Констанции чашку и отпил из нее.
   — Ваш новый хозяин молод и силен. Думаю, он скоро выкарабкается. А случай неприятный. У Тревора уже есть кто-то на примете?
   — Дело грязное, безусловно, — отозвалась леди Аделла, — но этот идиот Тревор ушел отсюда таким же глупым, каким был до того. Никудышный тип, ему только мальчишек ловить, которые по садам шастают. Он думает, герцога пытался убить кто-то из нас. Брэнди, ты еще не знаешь об этом?
   — Его светлость уже пришел в себя?
   — Нет, девочка, я дал ему хорошую дозу снотворного, спит, как младенец.
   Тут открылась дверь, и в гостиную ввалились Перси, Джилз и Бертран, бледные и измотанные. Коротышка Роберт повернулся к ним.
   — Благодарю вас за помощь, джентльмены. — И отвернулся, вспомнив, что один из них мог покушаться на Яна.