Коултер Кэтрин. Герцог

   Подбежала Фиона.
   — Интересно, во что вы играли? Ты бросилась на Перси, а он делал вид, будто ему больно, стонал и кричал, словно его подстрелили.
   Фиона смотрела то на сестру, то на Перси. «О Господи!» — подумала Брэнди. Она потрясла головой, стараясь привести мысли в порядок.
   — Малышка, игра кончилась, и Перси проиграл. Мы больше не будем играть.
   Она увидела, как девочка испугалась, и решила обернуть все в шутку.
   — Ты видишь, кузен Перси пытался научить меня бороться, но я и так положила его на обе лопатки.
   Брэнди хотела ударить Перси, но не сделала этого, хотя понимала, что на глазах у Фионы кузен не нападет на нее снова. Он, казалось, готов был ее убить. Брэнди мечтала обнять сестричку и поблагодарить за спасение, но и этого нельзя было делать. Игра, только глупая игра.
   — Ладно, в следующий раз, моя маленькая кузина, — пробормотал Перси и поднялся на ноги, — когда рядом не будет твоей сестрички. Ты хотела меня, Брэнди. Может быть, сейчас не понимаешь, однако я скажу тебе, что почти все девушки ведут себя именно так в первый раз. Но мы еще посмотрим. Брэнди пошла прочь, подавляя в себе желание убить Перси.
   — Другого раза не будет, Перси, — сказала она, взяв Фиону за руку, — никогда!
   Брэнди оставила Фиону на попечение Марты и прошла прямо в комнату леди Аделлы.
   Кое-как приладив оторванные пуговицы, глубоко вдохнув, она предстала пред очи бабушки.
   — Ты выглядишь как нищенка, вся ободранная, взъерошенная и растрепанная.
   Леди Аделла оглядела девушку с головы до ног и неодобрительно кашлянула.
   — Почему бы тебе не уделять себе побольше внимания, как это делает твоя сестра?
   Брэнди чувствовала, что чаша ее терпения переполнилась.
   — Послушайте, бабушка, я бы выглядела, как королева Мая, если бы Перси только что не попытался изнасиловать меня.
   Брови леди Аделлы поползли вверх.
   — Перси пытался тебя изнасиловать?!
   — Да, — сказала Брэнди, и ее глаза наполнились слезами. — Фиона спасла меня. Она подумала, что мы играем, и Перси не посмел сделать это в ее присутствии. Господи, я готова убить его.
   — Ох, Фиона спасла тебя. Да, интересно.
   Брэнди увидела, что бабушка улыбается. Ей смешно?
   — Что вы теперь сделаете с ним?
   — Мне надо было догадаться, что он не отступится от тебя, девочка. Ты долго дразнила его, а он — всего лишь хилый Робертсон и не выдержал этого, я предупреждала тебя. Значит, ты хочешь, чтобы я с ним что-нибудь сделала? Дурочка, надо просто охладить его пыл, пока он действительно не изнасиловал тебя. Думаешь, все так просто? Конечно, ты знаешь, чего мужчина хочет от женщины. Это всего лишь природа, а Перси особенно подвержен ее влиянию. Так что заткнись и не смей убивать его.
   Брэнди удивленно посмотрела на бабушку.
   — Так если бы он изнасиловал меня, вас бы это не взволновало?
   — Конечно, нет. Обычно это меняет мировоззрение, но не причиняет вреда. И умерь свой гнев праведницы, а то ты, как старая монахиня. Завтра Перси уезжает и больше не побеспокоит тебя.
   — Прежде чем Перси напал на меня, он сказал, что вы ему сообщили о моей поездке в Лондон. Ян говорил с вами?
   Леди Аделла почувствовала, что на этот раз гнев Брэнди обращен против нее. Перси уже не волновал девушку. Леди Аделла решила говорить крайне осторожно, чтобы не наделать ошибок. Жесткость всегда сбивала Брэнди с толку, и старуха сказала тоном, достойным королевы Марии:
   — Конечно, герцог разговаривал со мной, глупая девчонка. Если тебе безразлично твое будущее, то ему, как опекуну, нет. Он имеет полное право заботиться о своей подопечной.
   — Я не поеду, бабушка, я ему так и сказала. Как он посмел обратиться к вам?
   Леди Аделла удивилась, что ей не удалось убедить Брэнди. Старуха умывала руки.
   — Хорошо, дитя мое, можешь не ехать в Лондон, тебя не переспорить. Ты становишься похожей на старого Ангуса, и это отвратительно.
   Брэнди облегченно вздохнула.
   — Спасибо, бабушка. Я не собираюсь покидать Пендерлиг, хочет этого герцог или нет.
   — Как угодно, детка. Тебе нужно подыскать жениха, Ян говорил, что у него есть на примете несколько достойных джентльменов. Но, если ты не хочешь…
   — О, спасибо, бабушка.
   — После того, что Перси попытался с тобой сделать, ты, конечно, не захочешь его, но…
   Брэнди отшатнулась, словно ее ударили.
   — Перси? О чем вы говорите?! Нет, бабушка, я никогда не выйду за него замуж, я презираю его.
   — Но других же женихов здесь нет. Так что выбирай: или в Лондон, или замуж за Перси.
   Нет, не может быть все так ужасно. Брэнди пыталась проглотить горький комок в горле. Она потопталась на месте и сказала:
   — Бабушка, вы же не хотите мне зла. Почему вы меня ненавидите? Что я такого сделала?
   — Разве я ненавижу тебя, дурочка? Проклятье! Девочка, я хочу знать, что ты хорошо устроилась, прежде чем попаду в компанию твоего дедушки Ангуса в аду. Он любил тебя. Если я сейчас не отдам его любимую внучку в хорошие руки, то там вечно буду слушать упреки Ангуса в том, что на земле дурью маялась, вместо того чтобы помочь тебе. А в аду это для меня большое наказание.
   Брэнди попыталась успокоиться и говорить тихо.
   — Может быть, это и так, но я не поверю, будто дедушка хотел, чтобы я вышла замуж за Перси. Он не любил его, вы же знаете.
   Леди Аделла поняла, что привела неудачный аргумент и что близка к полному поражению, так как герцог тоже ненавидит Перси и никогда не отдаст ему девочку. Старуха не любила менять свои планы и тихо скрежетала зубами от злости.
   Она решила изобразить гнев и толкнула своей палкой столик. Тот опрокинулся, но леди Аделла увидела, что и Брэнди сжала кулачки.
   — Я убегу, бабушка. Вы слышите? Я убегу!
   Леди Аделла улыбнулась и одобрительно кивнула.
   — Беги, беги, а я отберу у тебя Фиону.
   Она не знала, как осуществить это на самом деле, но поняла, что все-таки победила. Бунт подавлен. Брэнди стояла, опустив плечи, потерпев полное поражение.
   — Так-то лучше, милая. Теперь я поняла, где твое слабое место. Поэтому, если ты проведешь Сезон в компании герцога и герцогини, а потом выйдешь замуж, обещаю, что не отберу у тебя Фиону.
   — Вы с ума сошли.
   — Может быть, но это ничего не меняет. Теперь иди к черту, чтобы я могла поговорить с дядей Клодом, он ждет меня в своем домике.
   Брэнди выскочила из комнаты. Она вылетела из замка, забыв о том, что Перси где-то рядом, и бежала на дальний пляж, подальше от чужих глаз.
   Девушка бросилась к кромке воды, вдохнула соленый воздух и уставилась невидящими глазами на линию горизонта, думая о том, что нет на белом свете человека несчастнее ее. Вода добралась до сандалий, и Брэнди отступила на прибрежный камень.
   Она присела и, обернув платьем колени, опустила на них подбородок. Слезы катились из глаз. Нет, она никогда не бросит Фиону. Брэнди готова была даже выйти замуж за Перси, лишь бы не лишиться маленькой сестрички.
   Она подумала и о втором варианте: поехать в Лондон и жить там вместе с женой герцога, — но от этой мысли ей стало так плохо, что она прижала ладони к глазам, чтобы удержать слезы. Жить с ними и смотреть, как его безликая жена дарит ему свою любовь. Невольно вспомнились слова, которые она говорила Перси: «Я не желаю, чтобы сны становились явью».
   «Я была полной дурой, — сказала Брэнди самой себе. — Я не смогу заполучить герцога и потому — хватит об этом».
   Она проглотила слезы и подумала о Лондоне. Девушка понятия не имела, как проходит Сезон в Лондоне. По рассказам бабушки выходило, что это просто когда одинокие джентльмены собираются вместе, чтобы решить, кто на ком будет жениться. Она попыталась представить себе этих джентльменов, но в сознании возникало только лицо Яна.
   Брэнди поднялась на ноги и пнула камушек ногой.
   «Должно быть, я совершеннейшая дура, но хочу только его и никого больше».
   И она стала смотреть на море.
   Теперь Брэнди страстно желала, чтобы сны стали явью, и ей наплевать на то, что она говорила Перси. В конце концов, она ведь всегда мечтала.
 
   Леди Аделла, тяжело опираясь на палку, шла за Фрейзером в домик Клода и Бертрана.
   — Не вставай, Клод, — мрачно сказала она, входя в маленький кабинет.
   Фрейзер помог ей сесть, а затем предложил один из свежевыпеченных тостов.
   — Клубничный джем, леди?
   — Нет, Фрейзер, я люблю их есть просто так, с маслом.
   Она посмотрела на слугу горящими глазами.
   — Почему эта старая шлюха Мораг не захотела жить с тобой? Клод, у тебя лучший слуга во всей округе, давай поменяемся, я тебе Мораг, а ты мне — Фрейзера.
   Клод закашлялся, показав зубы с кусочками тоста на них.
   — Фрейзер останется здесь, леди. Кроме того, если вы заставите его быть с Мораг, он уедет в Эдинбург. Правильно я говорю, Фрейзер?
   Слуга поплотнее сомкнул губы, чтобы не отвечать. Леди Аделла ткнула его палкой в ногу.
   — У тебя ведь давно не было бабы, не так ли, Фрейзер? А Мораг с каждым днем все больше и больше чешется, потому что нет мужчины, который смог бы заставить ее помыться.
   Ноздри Фрейзера стали раздуваться.
   — Если вы позволите, леди, Мораг нужен не мужчина. Ей необходимо каждый день мыть голову с большим куском мыла.
   Леди Аделла чихнула на свой тост, и Фрейзер вежливо протянул ей другой.
   — Мне нравятся мужчины, которые открыто высказывают свое мнение, Фрейзер. А теперь ты можешь быть свободен, а мне еще предстоит долгий и нудный разговор с твоим хозяином.
   После того как Фрейзер вышел из комнаты, леди Аделла повернулась к Клоду и смахнула крошки с губ.
   — Итак, племянничек, теперь мы можем говорить свободно. Посвяти-ка меня в те события, которые должны произойти завтра.
   Клод сел прямо, на секунду забыв о подагре, и глаза его заблестели.
   — Ты знаешь, пришло время карать. Надеюсь, Макферсон сделает все быстро. У тебя и твоего сына будет право на Пендерлиг. А что тебе это даст, черт его знает.
   Клод злобно сказал:
   — Ты доставишь мне немало хлопот, узаконив Перси прежде, чем я получу наследство. И еще есть английский герцог, с ним-то ты что собираешься делать, позволь спросить?
   Леди Аделла дернула бровью.
   — Что я собираюсь делать? Я отравлю его, так же как это сделали с Боргиасом. Ты ведь знаешь, что для меня не было ничего невозможного, даже когда Ангус был жив. После его смерти я могу еще больше, но не стоит торопиться. Герцог собирается вложить сюда деньги, так зачем останавливать его раньше времени. Поживем — увидим. Ты, Бертран и Перси, посмотрим, как вы будете грызть друг другу глотки, течет ли в ваших жилах кровь старинного шотландского рода.
   В горле у Клода что-то булькнуло.
   — Вы связываете мне руки, леди. И я так понимаю, что дальше кончика своего носа ты не способна видеть. Как только герцог станет законным владельцем имущества, никого из нас тут и близко не будет. Англичане станут хозяевами Пендерлига, и мы потеряем его. Наверное, ты представляешь себе, каково было мое состояние, когда Берти пел дифирамбы этому герцогу. Почему ты так поступаешь с нами, ведь мы законные наследники. Надо сказать, что теперь ты под пятой герцога, впрочем, так же как и я, так что умерь свой пыл.
   Леди Аделла наклонилась вперед и мягко сказала:
   — Да, ты прав, Клод. Но помни, что у герцога нет прямого права на наследство. Сейчас он просто наш английский родственник. Ты же понимаешь, что в случае разбирательства вряд ли суд будет на стороне какого-то англичанина, который мало какое отношение имеет к семье Робертсонов.
   Она подняла руку, предупреждая возражения Клода.
   — Ладно, мальчик мой: я сделаю все, что смогу для тебя, Бертрана, и для Перси тоже, разумеется. Дальше все будет зависеть от вас. И ни слова больше на эту тему.
   — Я просто хочу получить то, что принадлежит мне по закону, — воскликнул в гневе Клод, — а ты мне даешь седло без лошади.
   Подлый огонек зажегся в его глазах.
   — А что, если я поведаю миру о причине, по которой был лишен наследства мой отец? А что, если вы, леди…
   Леди Аделла громко, каркающе рассмеялась.
   — Дуглас не был таким идиотом, как ты. Я скажу, что все это вранье, и отправлю тебя в Высокогорье. Твой отец держал язык за зубами до смертного одра. Он совершил всего одну ошибку, рассказав все тебе. Если бы у тебя были мозги, ты бы не сказал Бертрану. Он сейчас словно бы потерял хребет и попал под пяту герцога.
   — Я бы не стал так говорить о Берти. Мне кажется, тебе просто больше нравятся такие мужчины, как Перси, а не джентльмены, каким является Берти. Леди Аделла подняла руку в примирительном жесте.
   — Успокойся, Клод, пока не схлопотал сердечный приступ.
   Она глотнула чаю и переменила тему разговора.
   — Я еще не говорила тебе, но мне кажется, что Бертран и Констанция будут неплохой парой. Разумеется, надо бы еще подождать несколько лет, но девочка быстро растет, а Бертран, похоже, положил на нее глаз.
   Клод повернул голову, словно сомневался в ее словах.
   — Конни? Почему, ведь Берти даже никогда и не думал о бабах, к сожалению и к счастью для деревенских шлюх.
   — Меня окружают слепые дураки. Раскрой глаза, мальчик. Конни не Брэнди, она воображает себя взрослой женщиной. И если Бертран будет дальше строить из себя джентльмена, то скоро сядет в лужу, и будет сам виноват.
   Клод задумчиво поскреб подбородок.
   — Берти сказал мне, что герцог собирается дать девочкам приданое.
   — Да, но ты можешь не волноваться за Конни. Герцог не приглашал ее в Лондон, как Брэнди. Господи, нам придется ждать еще два года. Я опасаюсь, что она за это время станет женщиной.
   Клод с трудом приподнялся на стуле. Чертовы его ноги опять болели сегодня.
   — Хорошо, леди, я поговорю с Берти, но не думаю, что он будет охмурять девочку.
   Леди Аделла предполагала, что ответ Клода будет именно таким.
   — Да, не представляю себе Берти в постели, — сказала она, — скорее Констанция соблазнит его, чем он ее.

Глава 13

   За последние две недели Брэнди поняла, что не может больше жить так, как жила раньше. Все чаще и чаще размышляла о герцоге: о чем он думает и какое место она занимает в его жизни. Она представляла себе, как стоит в элегантном платье среди разодетых джентльменов и лопочет по-английски без малейшего акцента, а рядом — сходящий с ума от ревности Ян.
   «Нет, — подумала Брэнди, — он никогда бы не стал ревновать. К кому? Ян знает себе цену».
   Она как раз думала о том, какой купит себе веер, когда услышала скрип повозки. Скорее всего, это Макферсон. Бабушка говорила, что он должен заехать.
   Брэнди пошла к замку через цветочную поляну. Мечты рассеялись. Возле парадного входа стояла повозка герцога.
   Неожиданно Брэнди подумала, как жалко она сейчас выглядит. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу, платье висит словно на вешалке. Она решила не идти в парадную дверь, а тихонько проскользнуть через черный ход, но тут услышала:
   — Брэнди!
   Герцог и Бертран стояли перед повозкой и глядели прямо на нее. Девушка сжала зубы и заставила себя помахать им рукой, но решила не подходить близко.
   — Она всегда немного похожа на русалку, — услышала Брэнди голос Бертрана.
   «Скорее на нищенку», — подумала она и заставила себя пойти к ним, с каждым шагом чувствуя, как ей становится больнее и больнее.
   — Да, — с улыбкой сказал герцог и глубоко вдохнул чистый морской воздух. По всему было видно, что он рад возвращению в Пендерлиг. Замок больше не казался герцогу старой развалиной, прогнившей до фундамента. Теперь он больше походил на символ славного прошлого Шотландии.
   — Иди к нам, Брэнди, — сказал Бертран, — не топчись. Нам надо много тебе рассказать, просто не терпится поскорее выговориться.
   Да, деваться было некуда.
   — Добрый день, Бертран, Ян. Надеюсь, ваша поездка была удачной.
   Ее реплика прозвучала ненавязчиво и мило. Девушка надеялась, что они не будут разглядывать ее.
   — Господи, — воскликнул Бертран, — девочка моя, ты пахнешь морем.
   Брэнди после этих слов на секунду возненавидела море. Она посмотрела на герцога и увидела, что в его глазах зажегся лукавый огонек. Ей захотелось закричать на него, но сердце ушло в пятки, девушка почувствовала себя неуклюжим, грязным ребенком. Проклятье! Но вслух она произнесла лишь:
   — Извините меня, я должна переодеться.
   — Да перестань ты, — хлопнул ее по плечу Бертран, — ничего страшного, если у нас в замке какое-то время поживет русалка.
   Да, это было хорошо сказано! Тем временем и герцог обратился к девушке:
   — Пойдем, Брэнди, я привез тебе из Эдинбурга подарок и хочу поскорее его вручить.
   «Подарок? Интересно, должно быть это кукла», — подумала Брэнди и тряхнула головой, отгоняя прекрасное видение: она — элегантная леди в окружении знатных джентльменов.
   Когда Брэнди подошла к герцогу поближе, ему захотелось потрогать ее мокрые от морской воды волосы, но он быстро подавил в себе это желание и задумался о другом.
   Ян ломал голову над тем, что еще придумает леди Аделла в борьбе с ним. И с удовольствием подумал: «Я все-таки поставил спесивую старуху на место».
 
   Леди Аделла, Клод и Констанция пили в гостиной чай. Последние были единственными сторонниками леди Аделлы.
   — Итак, вы вернулись из своей экспедиции за овцами, — сказала старуха и поставила чашку на блюдце.
   — Совершенно верно, леди, — ответил Ян, и понял, что ошибся, не отреагировав на ее шутку, — рад видеть вас в добром здравии.
   — Не благодарю вас. Берти, твое присутствие, надеюсь, меня приободрит. Когда тебя нет, Клод становится таким занудой. Нет уж, лучше ты живи с ним.
   Она увидела, что Бертран беседует с Констанцией, и сказала:
   — Я вижу, ты соскучился по своей маленькой кузине больше, чем по отцу. Зная Клода, не виню тебя.
   — Ничего я не соскучился, — ответил Бертран, — просто я рассказывал Конни, как мы с Яном ездили в Эдинбург, как проводили там время, любовались пейзажами, но не забывали и о делах. Посетили банк, разговаривали с бизнесменами.
   — Интересно, какими пейзажами вы там любовались?
   — Например, видели замок. Да и не только замок, еще многое другое…
   — Не думала никогда, Берти, что ты интересуешься публичными домами, — мрачно заметила леди Аделла и постучала пальцами по краю стола.
   Ян засмеялся.
   — Ничего такого я за ним не замечал, уверяю вас. Эдинбург — красивый город, совсем не похожий на Лондон, кроме того, там отличные магазины.
   — И, конечно же, Ян потащил меня туда, — сказал Бертран, не отводя взгляда от Констанции, а затем кивнул на дверь, где стоял Краббс со свертками и коробками в руках.
   — Ты привез мне подарок! — закричала Констанция и вскочила с места.
   — Мы привезли подарки всем женщинам, — сказал Ян, глядя, как на это отреагирует леди Аделла.
   Старуха не разочаровала его.
   Она фыркнула, но все-таки подарок взяла.
   — Что это, саван, прикрыть мои старые кости? — равнодушно спросила она.
   — Нет, леди. Я думал об этом, но Бертран не захотел поехать в магазин, где продают саваны. Он сказал, что вы не примете его. Поэтому пришлось подумать о другом подарке.
   — Ты не дурак.
   Леди Аделла фыркнула, а затем быстро начала сдирать обертку.
   — Ох!
   Старуха вытащила отличную шелковую шаль, которая отбрасывала голубые тени, похожие по цвету на чистое небо.
   — Это не для такой старухи, как я. Сразу проявятся все морщины на лице, я буду синяя, как покойник.
   Но глаза леди Аделлы говорили совершенно обратное.
   — Я пытался объяснить это владельцу магазина, — сказал Ян, — просил совершенно черную, без всяких оттенков, но он дал мне такую, — герцог вздохнул, — наверное, придется возвращать.
   Леди Аделла грустно посмотрела на герцога и накинула шаль.
   Ян вручил подарок Брэнди, а Бертран осчастливил сгорающую от нетерпения Констанцию. Герцог думал о том, как воспримет Брэнди его подарок, более подходящий взрослой женщине.
   Брэнди дрожащими руками открыла коробку и долго смотрела и ощупывала платье, лежащее перед ней. Оно было прямое, без пояса, и девушка недоуменно посмотрела на герцога.
   — Это императорский стиль, законодателем которого является наполеоновская Жозефина, — объяснил Ян с улыбкой.
   Он хотел добавить, что такое платье поддерживает и делает более округлой грудь и все мужчины вокруг падают к ногам женщины, надевшей его, но промолчал. Ян молил Бога, чтобы платье подошло. И ему очень хотелось обнять девушку.
   — Оно такое красивое, очень красивое, и мягкое, я никогда раньше не видела таких мягких и дорогих вещей. Но я не понимаю, Ян, а где же пояс? Боюсь, я буду выглядеть в нем смешно.
   — И не надо пояса, — сказал герцог, глядя ей в лицо, — так задумано, чтобы платье свободно облегало тело. Этот стиль сейчас моден в Лондоне.
   Брэнди посмотрела на складочки на корсете и поняла, что они должны находиться где-то на уровне груди, и побледнела от этой мысли. Ей хотелось закричать и затопать ногами. Почему природа создала ее такой коровой? И почему мода отвела всего два дюйма ткани для того, чтобы прикрыть грудь женщины?
   Ян с удивлением наблюдал, как меняется выражение ее лица. Она была ошарашена, платье ей определенно не нравилось. Не нужно было покупать его ей. Черт!
   — Брэнди, если вам не нравится покрой платья, мы можем нанять портниху, которая все переделает, это легко сделать.
   Она прижала платье к груди.
   — О нет, это самое замечательное платье, которое у меня когда-либо было. Спасибо вам огромное, Ян!
   — Не стоит. Просто мне хотелось сделать вам приятное.
   Он сказал это мрачным голосом, что было необычно для него, затем повернулся к Констанции, которая любовалась своим подарком. Герцог улыбнулся про себя. Бертран сам выбирал ей платье. Зеленый муслин с оборочками из тесьмы, подчеркивающими грудь шестнадцатилетней девушки.
   Брэнди аккуратно завернула платье и положила его обратно в коробку:
   — Ваша светлость, а Фиона?
   — Что вы, разве я мог забыть маленькую дикарку? — сказал герцог и указал пальцем на большой деревянный ящик, стоящий у двери.
   Брэнди посмотрела на него глазами, полными любви. Герцога передернуло. «Нет, это она не мне, это ребенку. Сей взгляд предназначен девочке, а вовсе не мне. Черт побери, почему это так меня задевает?» — подумал про себя Ян.
   — Позвольте, я приведу ее, — сказала Брэнди и выбежала из комнаты.
   Бертран объяснял Констанции:
   — Зеленый цвет — это цвет твоих глаз, и никакой другой не может сравниться с ним по яркости и мягкости.
   Леди Аделла и Клод посмотрели на него многозначительно.
   — О Берти, ты увлекся поэзией? — спросил Клод. — А что ты привез своему отцу?
   — Ничего, папа, только для дам, — ответил Бертран и быстро отвел взгляд от Констанции, которая смотрела на Клода, словно он был ее учителем.
   Неожиданно в дверях появилась копна рыжих волос. Девочка подошла к огромному ящику и от удивления даже раскрыла ротик.
   — Давай, малышка, я помогу тебе, — предложила Брэнди, — может, попробуешь угадать, что там лежит? Благодари Яна, он вез этот ящик из самого Эдинбурга.
   — Позвольте мне, — сказал Ян и немного оттеснил девочку от ящика.
   Затем герцог отодрал несколько досок, и Брэнди осторожно заглянула внутрь.
   — О Господи, о Господи…
   — Это лошадь! — завизжала Фиона и стала выплясывать.
   — Минуточку, дорогая, — улыбнулся Ян, — позволь, я достану ее. Видишь, у нее есть седло и уздечка, и она качается, видишь?
   — О Господи, — снова воскликнула Брэнди и опустилась на колени возле сестры. А затем взглянула на Яна и голосом, настолько теплым, что он мог бы, наверное, растопить лед, сказала:
   — Это лучший подарок, Ян. Вам не стоило бы баловать ребенка, но я все равно рада, что вы подарили ей это. Фиона редко получала подарки, ведь у нас так мало денег. Спасибо вам.
   Господи, она была так красива, когда глядела на него, этот ласковый голос, льющийся, словно мед. «Фелисити», — подумал он и как ножом отрезал.
   — Не за что благодарить меня, — сказал Ян и не узнал своего голоса. Это был голос мужчины, не способного чувствовать к ней ничего, кроме братской любви.
   — Ян, — обратился к нему Бертран, — а вам не кажется, что надо рассказать о других покупках?
   — Да, это очень большой подарок для Пендерлига. Мы купили овец у одного старика в Шевиоте, возле Форт Давида.
   — Его звали Хескет, — продолжил Бертран. — Вы не слышали о нем, леди Аделла? У него огромный дом, такой же большой и древний, как Пендерлиг. У старика длинный нос, и он все время чешет уши.
   — Хескет, — повторила старуха и покачала головой. Затем грустно посмотрела на скачущую Фиону и обратилась к Брэнди:
   — Убери, пожалуйста, отсюда ребенка, пока у меня голова не раскололась от ее криков.
   — Пойдем, малышка, поиграем в троянского коня.
   Брэнди отвела Фиону в ее спальню и оставила играть с лошадкой перед камином, а сама снова распаковала платье. Быстро стянув с себя все, она надела его, кожей ощущая мягкие прикосновения ткани. Затем расправила складочки на спине и груди. С волнением подошла к большому зеркалу и посмотрела на себя.
   На минуту у нее перехватило дыхание от гнева и стыда. Ее грудь выступала почти до самого подбородка. О Господи, она выглядела совершеннейшей коровой.
   — Брэнди, ты на себя не похожа, ты такая белая, похожа на королеву, — сказала Фиона.
   Брэнди попыталась прикрыть грудь руками, но — бесполезно.
   — Да, будто Елена, из-за которой началась война. Ян скажет, что ты самая красивая леди в мире.