Коултер Кэтрин. Необоснованные претензии

   Он поднялся с места и начал мерить офис шагами.
   Затем остановился прямо за ее спиной. Голова ее была слегка склонена. Он увидел линию ее затылка и шеи, и ему захотелось дотронуться до нее. Вдруг он осознал, что у него больше не будет предлога видеться с ней.
   — Элизабет, — сказал он.
   — Да?
   — Черт возьми, встаньте и посмотрите на меня! Она подчинилась.
   — Да, мистер Харли?
   — Скажите, что вы не спите с Хантером в благодарность за то, что он для вас сделал.
   Эти слова заставили ее выйти из оцепенения, проникли сквозь раковину, в которой она укрылась. Он, слава Богу, выиграл, нанес удар точно, попал, что называется, не в бровь, а в глаз. А теперь злится на нее, и она не понимает — почему. Ведь она его враг, разве не так? Он победитель. Неужели это еще один способ утереть ей нос? Она откинула голову назад.
   — Что вы! Конечно, я сплю с Хантером. В конце концов человек спас меня от тюрьмы — имеет он право на особое отношение? Он и в самом деле хорош. У меня было много любовников, но Кристиан лучше всех…
   Он сгреб ее и крепко поцеловал.
   — Вы маленькая трогательная лгунья, — сказал он, отрываясь от нее и встряхнув ее за плечи.
   Она попыталась пожать плечами, но он слишком крепко держал.
   Джонатан снова поцеловал ее. Она не ответила на поцелуй, лишь молча стерпела.
   — Празднуете победу на свой мужской лад, мистер Харли? — спросила она спокойно, вытирая губы тыльной стороной руки. — Чтобы показать этой маленькой женщине, чего она стоит? Чтобы добавить лавры к своему триумфу и продемонстрировать мужское превосходство и меру моей покорности?
   К ее величайшему изумлению, он запустил пальцы в свою шевелюру и провел по волосам рукой, потом сказал:
   — Простите. Все получилось случайно, я… Послышался стук в дверь.
   "Все равно”, — подумала Элизабет, слегка обескураженная.
   — Войдите! — крикнула она. Вошли Адриан и Кой.
   — Джентльмены, — обратилась к ним Элизабет, заставив себя улыбнуться улыбкой, которая больше походила на гримасу. — Если вы расположены закончить разговор с мистером Харли, то я охотно уступаю его вам, поговорите о бейсболе и других увлекательных вещах. У меня важная встреча.
   Она повернулась спиной к Джонатану и заметила, что ее губная помада размазана у него на губах. Выходя, она гадала, заметят ли это Адриан и Кой.
   — Прощайте, мистер Харли, — сказала она, поворачиваясь на каблуках, и вышла из офиса.
   Разговора о бейсболе не получилось. Адриан заметил помаду, и это дало ему повод поразмышлять о том, что происходит. Кой же думал об этом чертовом чеке и о шараде, разыгранной Харли.
 
   Элизабет сидела одна дома. Была середина дня, и она могла слышать Коги, расхаживающего по кухне. “Ах, да, Кристиан сегодня придет обедать. Ее любовник. Один из многих”. Ей хотелось рассмеяться, но если бы она могла.
   И еще эта история с Дженнифер Хенкл? Странно, ее поражение в деле Харли не занимало ее мысли постоянно. Приход Кэтрин взбудоражил ее. Вызвал чувство вины, будто отчасти и она несла ответственность за все, что произошло, да, в сущности, так оно и было.
   Как, недоумевала Элизабет, как могла Лоретта Карлтон толкать ее к такому браку? По-видимому, чтобы спасти Брэда от позора, от огласки, а возможно, чтобы спасти его от болезней, связанных с таким образом жизни, чтобы обезопасить семью от скандала. Теперь она осознала, что в последние несколько месяцев Брэд изменился. Казался замкнутым, ушедшим в себя, то, что называется “потерял лицо”. И все равно она не чувствовала к нему жалости.
   Надо выбросить все из головы, забыть. Если сенатор Хенкл так мало заботился о своей дочери… То что? Спровоцировать грандиозный скандал, который сломает все их жизни? Нет, у сенатора не было выбора.
   Надо подумать!
   Рычаг воздействия! Вот ключевое слово. В случае с Джонатаном Харли это не сработало, но… Конечно, что-то она могла бы предпринять. Но в голове не зародилось ни одной удачной мысли. Чувствуя отвращение ко всему, Элизабет поднялась со стула и машинально проследовала к роялю. Но замерла на полдороге.
   Не буду играть. Не могу. Кому тут дело до Дженнифер Хенкл. Она для меня ничто. Ничто и никто. Но она видела фотографии и узнала бы девушку, если бы встретила на улице.
   Обращаясь к роялю, Элизабет сказала:
   — Ты обыграл меня, Джонатан Харли. Ты выставил меня круглой идиоткой. Ты сказал — Европа. Скорее всего Швейцария. И никто из нас не подумал о такой возможности. Хитрый, скользкий негодяй.
   Снизу позвонил Гэлэхер.
   Из кухни появился Коги, вытирающий руки о передник. Он был весь в муке, даже на его часах — мука. С минуту Элизабет смотрела, как он осторожно вытирал циферблат рукавом. Между ее бровями появилась морщинка. Часы Тимоти. Что-то.., что-то не так.
   — Там мистер Харли, — сказал Коги, подходя к ней. — Он внизу и хочет вас видеть.
   Пришел снова злорадствовать? Нет, он вовсе не злорадствовал, во всяком случае, не так, как мог бы. Он поцеловал ее, и в этом поцелуе была… Страсть?
   — Пожалуйста, спросите, чего он хочет, Коги. Она слышала голос Коги, но не могла разобрать слов.
   — Говорит, у него сюрприз для вас.
   — Бомба с часовым механизмом? — произнесла она вслух, потом покачала головой. — Прекрасно, пусть поднимется.
   На ней были джинсы и майка с короткими рукавами и надписью: “Музыканты играют в любовь”. Босиком, с волосами, завязанными в конский хвост, — такой Харли ее еще не видел. Да не все ли равно?
   Она слышала, как Коги приветствует его у дверей, слышала шаги, как он идет в гостиную.
   Наконец поднялась, чтобы встретить его. Джонатан переоделся, сменил свой деловой костюм на джинсы и спортивную рубашку.
   — Чего вы хотите, мистер Харли?
   — Разве ваш человек не сказал, что у меня для вас сюрприз?
   — Сказал.
   Джонатан подумал, что она выглядит замечательно. Никакой косметики, никакого делового костюма, лишавшего признаков пола. Свежая, юная и настороженная. Будто опасалась. Его?
   — Можно присесть?
   — Вы просто должны это сделать.
   — Какая любезность!
   — А чего вы ожидали от побежденной? Шампанского? Икры?
   — Кофе было бы чудесно. Она кивнула Коги.
   — Сожалею, что набросился на вас сегодня утром.
   Она продолжала молча смотреть на него. “Будто на насекомое”, — подумал он и насмешливо добавил:
   — Да нет, не сожалею. Сожалею, что это произошло там, в вашем офисе. Вы меня разозлили.
   — Вы же мужчина, — ответила она, пожимая плечами.
   На мгновение его взгляд задержался на ее груди — оказывается, она не носит бюстгальтера.
   — О, ради всего святого, мистер Харли. Я ведь не секс-бомба, представленная вам на обозрение! Говорите, зачем пришли, или уходите.
   Он кивнул и вытащил из нагрудного кармана стопку сложенных бумаг.
   — Посмотрите, — сказал он, не глядя ей в лицо и раскладывая бумаги на кофейном столике.
   Заинтригованная, Элизабет села рядом с ним на некотором расстоянии.
   — Что это?
   — Компания по электронике. Высокого класса. Я разыскал три — все они в отличном состоянии. Огромный потенциал развития при условии, что АКИ поставит там свое руководство и внедрит свою систему управления, а также обеспечит приток капитала. Что еще важнее, они готовы продать компании за хорошие деньги. Я знаю еще две, которые тоже можно было бы приобрести, но они не склонны к такого рода сделкам.
   Элизабет была слишком изумлена, чтобы что-нибудь ответить, и просто взяла в руки аккуратно отпечатанные листки. Она слышала обо всех трех компаниях. Адриан, Коги и Род при ней обсуждали “за” и “против” приобретения каждой, но она не сказала этого Джонатану, пока не сказала. Ее заинтриговали мотивы его действий и хотелось услышать, что он скажет.
   — Почему вы принесли мне это? Он смотрел на нее, и выражение его глаз было серьезным.
   — Не знаю, — ответил он после минутной паузы. Потом пожал плечами. — Я приготовил их прошлой ночью.
   Он не сказал ей, что собирался сам их купить до того, как она ворвалась в его жизнь, и все цифры были в его распоряжении задолго до вчерашнего вечера.
   — Я думаю, это своего рода честность, — сказала она, склоняя голову и глядя на него.
   Коги принес кофе и ловко накрыл на стол.
   — Так поступают благородные выпускники Йеля, мистер Харли? Бросают проигравшему кость, чтобы тот мог сохранить достоинство?
   — Нет, обычно, когда я выигрываю, то праздную выигрыш, но на этот раз, ну, на этот раз.., все по-другому.
   — Почему?
   — Все дело в вас.
   Это короткое слово прозвучало на редкость искренно, и на мгновение Элизабет почувствовала, что внутри у нее что-то тает и теплеет. Но всего лишь на мгновение. Потом снова вернулись отчужденность и недоверие.
   — Я очень богатая женщина, мистер Хар…
   — Пожалуйста, зовите меня Джонатан.
   — Ладно, согласна.
   — При чем тут деньги? Я и сам не оборванец.
   — Мистер… Джонатан, я ценю ваш жест. По правде говоря, неожиданно, но…
   Он перебил ее, рубанув рукой воздух:
   — А теперь, когда мы покончили с чепухой, я хочу вам сказать — мне хочется видеть вас, встречаться с вами. И давайте оставим дела, оставим это соперничество, пусть мы будем только мужчиной и женщиной.
   Элизабет потянулась за своей чашкой кофе не для того, чтобы пить, а просто чтобы согреть внезапно похолодевшие руки.
   — А что, если бы я выиграла, Джонатан? Вы бы захотели встречаться со мной?
   — Хороший вопрос, — сказал он, и на этот раз голос его был печальным. — Думаю, что нет. Вероятно, я попытался бы обвести вас вокруг пальца.
   — А что заставляет вас думать, что я не поступлю также?
   Он рассмеялся.
   — Хотите знать? Я думаю, вы делали не очень достойные шаги с тех пор, как взяли на себя руководство АКИ. Вопрос выживания, знаете ли. Это сделало вас недоверчивой, но, послушайте, Элизабет, у меня нет причин желать вам зла, во всяком случае теперь. Я хочу…
   Он замолчал, боясь, что скажет лишнее. Элизабет тоже не хотела слышать продолжения. Она вскочила на ноги и повернулась к нему спиной, обхватив себя руками. Потом сказала:
   — Сейчас в моей жизни полная неразбериха. Столько нерешенных вопросов, столько проблем…
   — Роуи Чалмерс исчез из вашей жизни. Насколько я могу судить, главной проблемой был он.
   — Вы не знаете и половины всего… — сказала она спокойно. Потом медленно повернулась к нему лицом. — Почему вы хотите со мной встречаться, если верите, что я убила своего мужа?
   — Я не верю. Вы убили мужа! Ни в коем случае. Вы не могли сделать ничего подобного.
   — Похоже, вы и впрямь убеждены в моей невиновности. Жаль, что я не знала вас раньше. Каким свидетелем вы были бы! Жаль еще, что мистер Моретти так искренно поверил, что я хладнокровная сука. И все еще верит.
   — Моретти — осел.
   — Злобный осел.
   — Вы хотите еще что-то спросить у меня, Элизабет? Устройте мне экзамен.
   Она потерла ладонью голову, и резинка, удерживавшая волосы, сдвинулась. Прядь волос, выбившаяся на ухо, придала ей какой-то лихой вид, и Джонатан счел это умилительным. Послышался неясный телефонный звонок.
   Элизабет не знала, что сказать, и появление Коги выручило ее.
   — Пожалуйста, простите, мэм, но доктор Хантер на линии. Он хочет знать, когда ему прийти обедать.
   Она заметила, как лицо Джонатана окаменело. Теперь он напоминал рассерженного петуха, углядевшего в своем курятнике соперника.
   — Скажите доктору Хантеру, что семь часов — самое подходящее время, Коги, — ответила Элизабет спокойно.
   Коги кивнул и вышел из комнаты.
   — Ладно, — сказал Джонатан, вставая. — Полагаю, это и есть ответ.
   — Не совсем так, — сказала Элизабет, чувствуя себя побежденной.
   — Что вы хотите этим сказать, леди?
   — Джонатан, — попыталась она урезонить его, — пожалуйста. Благодарю, ваш жест победителя многого стоит.
   — Да бросьте вы! — ответил он и двинулся к двери, не оглядываясь. Она слышала, как хлопнула дверь.
   Бессознательным жестом подняла руку, потом медленно опустила.
 
   — В чем дело, Брэд? Что-то не так? Ему хотелось накричать на Дженни, завопить, сказать, что он не может. Вот и все.
   — Ты сердишься на меня?
   Неужели она всегда будет такой слезливой?
   — Я не сержусь на тебя, Дженни, — сказал он и перекатился на спину.
   Брэд смотрел вверх, на потолок комнаты в мотеле. Зачем он вообще привез ее сюда? Он почувствовал, как ее рука неуверенно заскользила по его животу и спустилась вниз, к паху.
   — Не надо, — сказал он. И услышал тихие рыдания — ощущение, будто пнул ногой щенка. Он повернулся на бок лицом к ней, своей невесте, женщине, на которой собирался жениться и с которой должен провести всю оставшуюся жизнь.
   — Послушай, Дженни, мне жаль. Просто дело в том, что сейчас мне приходится думать о стольких вещах. Это не имеет никакого отношения к тебе, слышишь?
   Дженнифер кивнула, соглашаясь. Она размышляла, не хочет ли он, чтобы она легла на него сверху. Брэд очень любил такую позу, но она не решалась. И лишь сказала тихо:
   — Думаю, мне лучше принять душ. Через час надо возвращаться в дом твоей бабушки.
   Брэд издал фырканье, ощутив облегчение, когда она встала с постели и направилась в ванную. Ему хотелось бы поговорить с кем-нибудь. Ивен бы, как всегда, понял. Но сейчас Ивен в Греции и, вероятно, трахает какого-нибудь молодого человека, которого ему нетрудно найти при тех деньгах, которые Лоретта заплатила ему за то, чтобы он исчез с горизонта.
   "Тебе и Тренту следует поменяться местами”. Так сказала Кэтрин. Пусть Трент вернется сюда и поступит под надзор бабушки, пусть она направляет его своей старческой рукой. Почему бы и нет? Ведь он, Брэд, не беден, он может слинять и делать все, что ему вздумается.
   Теперь не осталось даже приятной мысли о том, что он может сокрушить Элизабет. Все источники утечки информации были перекрыты. Конечно, он сам управлял своими компаниями, но теперь оказался в подчинении Элизабет в такой же степени, как и у бабушки. Последние несколько месяцев он дрейфовал, ничем особенно не занимаясь, просто существовал, не более того.
   Брэд поднялся со смятой постели. Он слышал, как выключили душ в ванной. Только бы Дженни не вышла из ванной голая — ему этого сейчас не вынести.
   Да, он разорвет эти путы. И для начала избавится от власти бабушки. Когда Дженни, закутанная в полотенце, появилась из ванной, он ей улыбнулся.
 
   В свете канделябров сверкала бальная зала в особняке Дикерсонов в Бэк-бей. Роскошные туалеты гостей ошеломляли так же, как мириады украшений из цветов. Шум действовал успокаивающе. Поблескивали драгоценности — мужчины и женщины танцевали под звуки джаз-банда. Кэтрин, пожимая руку миссис Дикерсон, прошептала:
   — Благодарю, что позволили мне приехать, ведь я предупредила вас в последнюю минуту. Вы очень добры.
   — Разумеется, моя дорогая. Я очень рада. Как ваша бабушка?
   — Прекрасно.
   За спиной Кэтрин появилась еще одна пара, и миссис Дикерсон похлопала Кэтрин по руке:
   — Веселитесь, моя дорогая. Вы знакомы со многими из гостей.
   "О да, — подумала Кэтрин, медленно входя в бальную залу, — но есть только один человек, которого я хочу видеть, которого я должна видеть”.
   Она приняла бокал шампанского с предложенного ей слугой Дикерсонов серебряного подноса и отпила глоток.
   Кэтрин заметила Аманду Монтгомери, окруженную группой гостей. Аманда стояла в центре. Роуи рядом не было, вот он, в группе бизнесменов, беседовавших возле пальмы в кадке в дальнем углу. Он выглядел очень солидным, очень надежным, и Кэтрин поняла, что появилась здесь не зря. Поставив пустой бокал на поднос, начала пробираться к нему сквозь толпу.
   Кэтрин мягко положила руку ему на плечо. Он обернулся, не закончив фразы, на его лице явственно прочиталось удивление, но было там и что-то еще. Роуи пристально смотрел на нее.
   — Простите, джентльмены, — сказала Кэтрин непринужденно, — я заберу мистера Чалмерса потанцевать.
   — Что за нелепый сюрприз. Можно спросить, что вы здесь делаете?
   Видно было, что Роуи не до веселья. Он не мог спорить со своим внутренним голосом, говорившим ему, что Кэтрин хороша, настолько хороша, что ему захотелось утащить ее из бальной залы на балкон и заняться с ней любовью. Нелепая, идиотская мысль.
   — Меня пригласили. Неужели вы не можете просто поздороваться со мной, Роуи? Как если бы были рады меня видеть?
   Кэтрин положила руку ему на плечо, а другую вложила в его ладонь.
   — Потанцуем, — сказала она, прижимаясь к нему.
   Он начал машинально двигаться в такт музыке.
   — Кэтрин, если ты не прекратишь свои фокусы, мне придется махнуть на все рукой и уйти.
   — Я так на тебя действую, Роуи?
   — Сука, ты прекрасно знаешь, что делаешь.
   — Давай танцевать, Роуи? Он вздохнул:
   — Ну, что на этот раз, Кэтрин? Она откинула голову назад, чтобы видеть его лицо.
   — Хочешь, я скажу тебе кое-что? Мне не с кем поговорить, нет никого, кому бы я могла довериться. Кроме тебя, как ни странно это может показаться.
   — Чушь.
   — Ладно. Я хотела тебе сказать, что пару дней назад говорила с Элизабет. Я извинилась перед ней, по крайней мере попыталась извиниться. Никогда не доводилось видеть ее такой удивленной.
   Он посмотрел на нее в замешательстве.
   — Зачем ты пошла к ней? Ты ведь ненавидишь ее смертельно.
   — Нет, теперь уже нет. Мне надо было кое-что узнать, но она не сможет помочь. Хотя я уверена, что это только пока.
   — О Боги, похоже, мир перевернулся вверх тормашками. Разве ты забыла, что она злая фурия, убившая твоего отца?
   — Я ошибалась. Я была дурой. Он продолжал на нее смотреть.
   — В таком случае мы оба дураки. А почему ты изменила мнение?
   — Отчасти из-за тебя, но главным образом из-за Кристиана Хантера, и, наконец, окончательно меня убедил разговор с самой Элизабет. Думаю, мне просто нужно было все свалить на кого-нибудь, а Элизабет замечательно подходила для этой роли.
   А теперь я не знаю, кто же убил отца, и подозреваю, что кто-то из нашей семьи…
   Она осеклась, увидев через плечо Роуи Аманду, не сводившую с них глаз. Боже, если бы взглядом можно было убить…
   Кэтрин спокойно сказала:
   — Видишь, я больше не сука, а это значит, что ты больше не подонок.
   — Прошлого не изменишь, Кэтрин.
   — Не изменишь, но зато можно изменить будущее и научиться мириться с прошлым. Она едва заметно улыбнулась:
   — Что-то подобное мог бы мне сказать доктор Хантер и, знаешь, вероятно, был бы прав.
   Музыка прекратилась, а они все стояли неподвижно, глядя друг на друга.
   — Кэтрин Карлтон? Что вы здесь делаете? Медленно и непринужденно Роуи выпустил Кэтрин.
   — Я вижу ты запомнила Кэтрин, Аманда. Она здесь потому, что оказалась в Бостоне, и потому, что ее сюда пригласили.
   — Привет, Аманда, у вас красивые алмазы.
   — Благодарю. Почему бы вам не пойти куда-нибудь и не поиграть, Кэтрин. С кем-нибудь другим. Роуи, наш танец!
   Роуи ничуть не был удивлен, когда, в час ночи вернувшись домой, застал Кэтрин, ожидающей его в своей машине. Она подошла к нему как раз, когда он оказался у парадной двери, и улыбнулась.
   — Аманда велела мне пойти поиграть, Роуи.
   — Уже поздно, — ответил он, поворачивая ключ в замке.
   — Могу я войти?
   — Это не самая лучшая мысль, и ты это знаешь, Кэтрин.
   Она взяла его за отвороты пальто и поцеловала. Наконец он отвел ее руки.
   — Прекрати. Кончится тем, что мы окажемся вместе в постели.
   Она снова поцеловала его.
   — А не потому ли ты пришел домой? Один? Ты ведь знал, что я окажусь здесь?
   Роуи поцеловал ее.
 
   — Изысканный обед, как всегда, — сказал Кристиан, похлопывая себя по животу и откидываясь на спинку стула.
   — Да, — механически ответила Элизабет, но мыслями она все еще была с Джонатаном Харли.
   — Сегодня вы за миллион миль от меня, дорогая.
   Она содрогнулась, услышав из его уст фамильярность.
   — Простите меня, Кристиан. Проблемы, связанные с бизнесом, их все больше и больше, и они возникают в самое неподходящее время, это сводит меня с ума.
   — А мне бы так хотелось, чтобы вы забыли о них! Элизабет, я хочу спросить у вас кое-что важное.
   "О нет, — думала она, — пожалуйста, не надо.
   Пожалуйста, не надо”, — внушала она ему, пристально глядя в лицо.
   — А вот и Коги с вашим любимым кофе, Кристиан.
   Пока Коги наливал кофе, глаза Элизабет были прикованы к его часам, часам Тимоти, которые, как сказал Кристиан, очень ему нравились.
   Что-то не давало ей покоя, но она не могла понять — что. Боже, Джонатан Харли превратил ее в идиотку.
   — О чем вы думаете, Элизабет?
   — Право же, ничего серьезного. Поиграть вам, Кристиан?
   — Очень хорошо.
   Она играла, пока он ее не прервал. Кристиан остановился за ее спиной и сказал очень нежно:
   — Выходите за меня, Элизабет. Она замерла.
   — Я люблю вас, Элизабет, люблю уже очень давно. Выходите за меня.
   — Не могу, Кристиан, — сказала она, поворачиваясь к нему лицом на своем крутящемся стуле. — Очень жаль, но я не могу. Вы самый близкий и дорогой друг, и знаете это. Но я вас не люблю, вернее, люблю не так, чтобы выйти замуж.
   — У вас есть кто-нибудь?
   — Нет. О Кристиан, почему бы нам не продолжать встречаться, как теперь? Вы так много сделали для меня и…
   — Да, — ответил он, — сделал. Я солгал ради вас. Солгал, потому что любил уже тогда. Я пытался вас защитить. Если бы я не ввязался в это дело, возможно, вы до сих пор были бы с Роуи Чалмерсом и Карлтонам удалось бы осуществить свою месть.
   Она во все глаза смотрела на него, сознавая, что не особенно удивлена.
   — Так это вы послали мне анонимное письмо об их предполагаемой встрече?
   — Да, конечно. Я следил за вами, Элизабет. А этот мужчина, который проводил вас домой в тот вечер. Кто он?
   — Он не имеет для меня никакого значения.
   — Элизабет, я прекрасно распознаю, когда мне лгут. Кто он?
   Внезапно она почувствовала, что боится его. Ее встревожило выражение его глаз. “Ревность, — подумала она, — должно быть, это ревность”.
   Элизабет попыталась улыбнуться.
   — Он просто знакомый, Кристиан. Человек, с которым мы сцепились рогами в бизнесе. Вот и все. А теперь, не можем ли мы…
   Он схватил ее за руки и заставил подняться. “Двое пещерных людей в один и тот же день, не много ли?” — было ее последней мыслью до того, как он наклонился и крепко поцеловал ее.

Глава 21

   Он попытался разжать ее губы, его язык проник в ее рот, а руки крепко удерживали за подбородок.
   Элизабет попыталась вырваться. Он делал ей больно.
   — Не двигайтесь, Элизабет! Она выгнула спину, изо всех сил нажимая руками на его грудь.
   Ей удалось высвободить голову.
   — Кристиан, прекратите! Что с вами? Прекратите!
   Он выпустил ее так же стремительно, как и схватил. Уронив руки, отступил назад.
   — Выходите за меня замуж, — сказал он, дыша шумно и тяжело.
   Она покачала головой, чувствуя, что цепенеет.
   — Вы должны. Внезапно ее охватил гнев.
   — Я никому ничего не должна. А сейчас вам лучше уйти, Кристиан.
   И он понял, что все испортил. Он напугал ее, да еще и рассердил. Надо же, так потерять голову!
   — Вы не выйдете замуж ни за кого другого, Элизабет. Вы не сможете.
   — А вот это, — ответила она, и глаза ее заблестели, — по всей видимости, правда.
   — Тот человек, другой…
   — Да прекратите вы наконец? Пожалуйста, уходите, Кристиан. Я больше не могу.
   Он смотрел на нее, внимательно смотрел и видел, что она изменилась. Элизабет непоправимо изменила свое отношение к нему. И дело не в том, что он напугал ее. Он ее потерял. На мгновение Кристиан закрыл глаза. Он двигался к ней так осторожно, шаг за шагом, так медленно.., а теперь… Ведь жена не может свидетельствовать против мужа. Чертовы часы.., вспомнит она? И что тогда сделает?
   — Я ухожу, — сказал он.
   Она смотрела, как он надевает пиджак, укладывает трубку, набитую английским табаком, в карман.
   — Кристиан.
   Он повернулся и посмотрел на нее.
   — Право же, мне жаль. Он ничего не ответил.
 
   — Проклятая сука! Ты предала меня! Сука! Сьюзен застонала. Он причинял ей боль, причинял по-настоящему. Он укусил ее в губу, и она почувствовала вкус собственной крови.
   — Ты заслужила то, что я делаю с тобой! Сьюзен почувствовала, как его тело содрогнулось и расслабилось… Он лежал на ней, тяжелый и влажный от пота. Ей было нечем дышать.
   — Ты меня предала, — сказал он.
   — О, нет, Кристиан, — задыхалась девушка. — Я никогда не предавала тебя!
   Ярость, застилавшая ему глаза красным туманом, теперь начала ослабевать.
   — Элизабет, — произнес он. Потом открыл глаза и, опираясь на руку, заглянул в побелевшее лицо Сьюзен. Нет, нет, это не Сьюзен.
   — Сука, — сказал он тихо и ударил ее по бледной щеке. Почувствовав сопротивление, услышав крик, ударил снова. Он увидел на ее щеке красный отпечаток своей руки. Сьюзен издала короткий жалобный, похожий на мычание крик, и Кристиан похолодел.
   Он оторвался от нее и сел на край кровати. Сьюзен лежала, съежившись под простыней, и ничего не говорила. Он, случалось, бил ее и прежде, но несильно, и она считала, что это просто игра. На сей раз все иначе, в его поведении было что-то непонятное, смутное и пугающее.
   Наконец Кристиан поднялся и начал одеваться. Он не смотрел на Сьюзен, просто холодно сказал:
   — Твоя квартира оплачена за следующий месяц. По истечении этого времени ты должна съехать.
   — Я не могу выехать так скоро, — сказала она и тотчас же пожалела, что не попридержала язык. Его опять охватило пламя ярости. Руки сжались в кулаки, и внезапно Сьюзен стало очень страшно.