Ковальчук Игорь. Скиталец

   И чувства Дика она ощущала тоже. И осознавала, что может, если пожелает, оттолкнуть его руку. Теперь ее не связывали никакие обязательства, которые раньше она воспринимала как требования собственной чести.
   Но именно сейчас ей больше всего хотелось остаться с ним. Она поняла, что тоскует по нему почти так же, как и по отцу. Только отец мертв, ничто уже не вернет его к жизни.
   А Дик жив. Он должен прийти за ней. Иначе окажется, что она ошиблась, а это будет чертовски неприятно. Конечно, он придет. Нужно только набраться терпения. Он не одержимый, нет, Далхан либо лжет, либо заблуждается. Дик не одержимый, потому он не полезет в замок наобум, сперва подготовится. Так и должно быть.
   – Прости, любимая, но я говорю правду, – сказал Рэил.
   – Не смей меня так называть!
   – Прости. Но я говорю лишь то, что думаю.
   Он подошел и попытался накрыть ее ладонь своей. Она отдернула пальцы. Далхан коротко вздохнул, не пытаясь настаивать.
   – Поверь, со мной тебе будет лучше, чем с этим авантюристом. Он драчун по натуре, ничто, кроме войны, его не интересует.
   – Неправда. Его интересует и кое-что еще.
   – Добыча? – снисходительно улыбнулся Далхан.
   – Нет. Еще Господь.
   Если она хотела задеть Далхана, то преуспела – он помрачнел. В глазах вспыхнул тусклый огонек, который тут же погас. Осталась лишь маска отстраненности.
   – Религия, которую он исповедует, – вера рабов и господ, которые сами легко становятся рабами. Вера угнетателей и угнетаемых по собственному желанию. В противоположность моей, которая принадлежит духовно свободным людям.
   – Сдается мне, я слышала нечто иное. Служение злу, не так ли?
   – Уже сама формулировка должна натолкнуть умного человека на мысль, что так говорят о моей вере люди, одержимые манией преследования. Сама посуди, что такое служение злу? Как ты себе это представляешь?
   – Ходит адепт и всем делает пакости. – В голосе Серпианы почти не было заметно иронии. Кто-то плохо знаюший ее мог принять это за чистую монету.
   Далхан смотрел на собеседницу со снисходительной улыбкой, как на очаровательное в своей наивности дитя.
   – Тебе самой не смешно?
   – Не очень.
   – Зло – понятие относительное. Зависит от того, с какой стороны смотреть. Что для одного человека зло, для другого может быть благом. Порой злом называют стихийное бедствие, верно? А ведь природа не может быть злой или доброй, она такова, какова есть, и с этим приходится мириться. Что же тогда зло?
   – Зло – это свойство и предрасположенность человеческой натуры, проистекающие из стремления добиваться выгоды для одного себя. Со стремлением этим надо бороться. А вы его пестуете.
   Далхан смотрел на девушку очень серьезно. От снисходительной улыбки не осталось и следа. Всем видом он теперь демонстрировал, что спорит с достойным противником.
   – Я не ошибся в тебе, Йерел, – сказал он. – Ты очень умная девушка. И ты поймешь то, что я хочу тебе сказать. Все пороки человеческой натуры проистекают из искусственного принижения ее христианской религией и властью бессмысленно жестокого, злобного Бога. Если на человека непрерывно давить, он поневоле начнет бунтовать в душе, и этот бунт примет самые уродливые формы. В своих проповедях я стремлюсь вернуть людям гордость, заставить их перестать быть «рабами Божьими». Вот мерзость, ну какому нормальному божеству нужны не дети, а рабы, скажи мне? Человек без чувства собственного достоинства – не человек. У раба гордости нет. А пока ее нет, человек неспособен обрести самого себя и понять все хорошие стороны своей натуры. Человек по природе благ!
   – Человек по природе своей совершенно аморален.
   – Мораль – побрякушка и искусственные шоры, придуманные для принижения человека. Настоящий человек должен следовать лишь велениям собственной чести, а не придуманной кем-то морали.
   – Сказанное справедливо для человека с уже сложившимися принципами, воспитанного на доброй почве. Для того чтобы он мог себя развить, должен быть заложен хороший фундамент. Этот фундамент – воспитание.
   Хозяин замка укоризненно покачал головой:
   – Представь, что кто-нибудь начнет вдруг тебя воспитывать. Как ты к этому отнесешься?
   – Не знаю. Зависит от того, как, когда и кто. Христианство, как я поняла, предлагает самый лучший путь воспитания. Оно закладывает добрую основу и выпускает дух в мир вооруженным надежными принципами.
   Далхан уже открыл было рот возразить, но тут в дверь постучали.
   – Что такое? – недовольно бросил Рэил.
   – Милорд… – невнятно донеслось из-за приоткрытой створки.
   – Что?
   Он подошел к двери и выглянул в коридор. О чем он разговаривал со своим человеком, Серпиана не слышала да, в общем-то, и слышать не хотела. Тем более что хозяин замка разговаривал на незнакомом пленнице языке (прочесть заклятие понимания чужого языка девушка не могла, поскольку Рэил дальновидно наложил на нее магический блок). Она покинула кресло, подошла к окну, боком присела на подоконник. Окно выходило во внутренний двор, и там сейчас полным ходом шла работа.
   Далхан, побеседовав вполголоса пару минут, обернулся:
   – Тебе придется оставаться здесь. Извини, это для твоей же безопасности, поскольку твой бывший жених мои ожидания оправдал.
   Дрожь сотрясла Серпиану с ног до головы, она вскочила на ноги и вскрикнула:
   – Не бывший, а настоящий! – И тут же пожалела, что позволила себе вспышку. Нельзя показывать свои чувства тому, кто держит тебя в плену.
   Жрец Ангела Тьмы поморщился и закрыл дверь.
   – Что там еще за армия? – раздраженно спросил он своего офицера.
   – Поднимитесь на стену да и посмотрите, – хмуро ответил тот. – Что уж я буду объяснять.
   Когда Рэил оказался на зубчатом гребне внутренней стены, внешний круг обороны был уже взят. Часть нападающих дорезала защитников замка на стенах и валах, остальные рассыпались по долине. Действовали чужие отряды слаженно и продуманно, блокируя замок отовсюду, откуда можно. Даже через канал, соединяющий ров вокруг внутреннего круга стен с ближайшей рекой, сноровисто перевозили сеть.
   Побелевший от гнева Далхан повернулся к офицеру:
   – Как такое могло случиться?
   – Они появились сразу из четырех врат. Врата были раскрыты неожиданно. Прямо на стены. И оттуда повалили толпы чужих солдат.
   Рэил скрипнул зубами – он подумал о том, что сам виноват, коль растянул защиту от телепортации только на внешнюю стену. Служитель Ангела Зла ударил кулаком по каменному зубцу, и от тесаного валуна откололся кусок. Верховный жрец темного культа и не помнил уже, магия ли виновата в его чудовищной силе или нет. Злость, по крайней мере, хоть как-то выплеснулась и почти погасла.
   – Подготовьте оборону. Живо! А ты, – он посмотрел на виновного, и тот втянул голову в плечи, – пойдешь на вылазку вместе со всеми, кто сбежал с внешнего круга укреплений.
   – Но, милорд, вылазка сейчас не…
   – Мне повторить?
   – Нет, милорд. – Нрав хозяина замка был известен всем его людям, и смерть под мечами нападающих сразу показалась виновному не такой уж и неприятностью по сравнению с гневом последователя сатаны.
   – Выполнять.
   Далхан обладал не только чудовищной силой, некогда приобретенной с помощью чар и сложных обрядов, но и ястребиным зрением. Разумеется, оно появлялось лишь тогда, когда это было нужно. И сейчас он вгляделся повнимательнее в неразбериху на укреплениях, которая постепенно организовывалась в стройную систему, все больше и больше напоминая не нападение, а оборону (впрочем, Рэил мало что понимал в этом, поскольку военным делом не интересовался). Из общей массы выделился один воин – одет он был как все, но с золотой цепью на шее. Ему подвели вороного коня, такого красивого, что у хозяина замка загорелись глаза.
   Рядом с ним держался другой, на шее у него было не золото, а серебро. Он тоже сел в седло, на конька попроще, к этой паре присоединились пятеро конных сопровождающих, один из которых упирал в стремя древко знамени – зеленого, с вышитой на нем черной змеей, держащей в зубах камень… Змея? Далхан вполголоса выругался.
   Когда процессия оказалась у самого рва, Рэил смог рассмотреть Дика так ясно, словно тот стоял рядом с ним. Хотя на Земле с их первой встречи миновало пять лет, для незаконнорожденного сына короля прошло, по сути, лишь четыре. Но он очень сильно изменился. Казалось, не двадцать, а все тридцать лет исполнилось этому хмурому мужчине. Последователь Ангела Тьмы немедленно оценил тот факт, что, прежде чем приближаться к замку, рыцарь-маг принял все меры предосторожности.
   Сквозь возведенный вокруг парламентеров магический щит взгляд чародея пробился бы лишь с большим трудом, да и то навряд ли. Оставалось довольствоваться обычным зрением. Далхан для себя отметил, что молодой человек многому успел научиться: он уже не только использует чистую силу, но дает себе труд составить структуру заклинания. Заклятие простенькое, но надежное.
   – Что вам здесь нужно? – крикнул Рэил, поскольку по традиции именно хозяин осажденного замка, как лицо наиболее заинтересованное, начинал любые разговоры с чужаками.
   Ответил ему, как ни странно, не Дик, а державшийся рядом с ним воин с серебряной бармой на груди. Правда, предварительно он глянул на рыцаря-мага, и тот едва заметно кивнул.
   – Я буду говорить с хозяином замка.
   Глава культа Ангела Тьмы откликнулся:
   – Он перед вами.
   – Правда ли, что ты держишь в плену Ингрен Эмдей Йерел, Геалву Белую, Эгемиан Ийелану…
   – Закругляйся, – процедил сквозь зубы Герефорд.
   – Дочь главы Дома Живого Изумруда! – поправился Нарроен Идилин. – Это так?
   Далхан помедлил.
   – А если и так, что с того?
   – Держит, держит, – вполголоса проговорил знаменосец, хотя его не спрашивали. – Сам себя выдал.
   – А зачем ему скрывать? – ответил Дик бесстрастно, хотя от того, как отнесутся к услышанному люди Дома Изумруда, зависело, станут ли они штурмовать замок и отбивать Серпиану.
   В бой солдаты рода змей-оборотней устремились с жаром, но молодой рыцарь все еще с трудом понимал их и не мог до конца быть уверен, что они и дальше будут так рваться в сражение. А вдруг решат, что он солгал?
   – Если ее нет в замке, пусть раскроют ворота и пропустят наших людей, чтобы проверить это, – крикнул Идилин, и Герефорд успокоился.
   Сын покойного телохранителя главы Дома был скрупулезен и настойчив. Он не поверит на слово и будет стоять под стенами, пока остается хоть смутное подозрение, что Серпиана здесь или хотя бы была здесь.
   Далхан на стене побелел от гнева настолько, что стал напоминать мраморную статую или погибающего от бескормицы вампира. Должно быть, требование впустить кого-то в свой замок и в чем-то оправдываться показалось ему донельзя наглым.
   – Убирайтесь от стен моего замка! Немедленно! Иначе каждый из вас встретит свою смерть, и те, кто будет взят в плен, позавидуют погибшим в бою.
   Нарроен покосился на Дика. Тот лишь улыбнулся в ответ.
   – Если же леди Ингрен Эмдей Йерел Геалва находится у тебя в плену, открой ворота и отпусти ее, – крикнул предводитель, словно пропустив мимо ушей реплику хозяина замка. – И если мы убедимся, что леди не было причинено никакого урона, мы уйдем, ничего не тронув.
   – У тебя потрясающий лексикон, – тихо сказалДик. – Звучит просто замечательно.
   – Шутишь? Я все эти фразы зазубрил наизусть из старинных баллад.
   – Вы сами избрали свой удел, – зловеще крикнул со стены Далхан – видимо, тяга к возвышенной архаичной манере изъясняться оказалась заразной. – И он незавиден.
   – По-моему, это отказ, – сказал знаменосец.
   – У меня тоже создалось такое впечатление, – согласился Дик. Взглянул на Идилина – тот неотрывно вглядывался в стены и башни замка, слишком высокие и несокрушимые, чтобы можно было надеяться на скорую победу. – Поедем? Больше мы здесь ничего не добьемся.
   – У меня в глазах темнеет, – процедил воин, – при одной лишь мысли о том, что он может обидеть мою госпожу.
   – Мы сделаем все для ее освобождения, верно? Но сейчас лучше не стоять здесь, а начать готовиться к штурму. Так мы ей скорее поможем.
   Он молчал, пока кони разворачивались и бежали по густой траве луга. Здесь участок земли был оставлен под пастбище и не изуродован многочисленными деревянными постройками, где жили, торговали, занимались ремеслами и пили пиво местные жители. На пространстве от внешней стены до рва перед внутренней стеной, как и везде, охотно строились предприимчивые крестьяне, которые чувствовали себя здесь в большей безопасности. Но кое-где приходилось оставлять незастроенные участки, чтобы пасти скот.
   – Я опасался, что ты со своими людьми повернешь с полдороги, – сказал Дик Идилину. – Что вы не поверите или разуверитесь по пути.
   – О чем ты говоришь? Одна только надежда, что леди Йерел, быть может, жива, дает мне решимость идти до края вселенной. Я смету этот замок с лица земли, если только так можно будет убедиться, что ее здесь нет, и до тех пор не отступлю. – Воин посмотрел на молодого рыцаря с грустью. – Пока жива она – жив Дом, а пока жив Дом – мне есть ради чего жить.
   Дик не любил пафоса и всегда ощущал неясную брезгливость и стыд, когда при нем выражались выспренно, но на этот раз с почтением склонил голову перед столь всеобъемлющим духом служения.

Глава 14

   Сотники раздали толковые распоряжения десятникам, те – солдатам, а последние в мгновение ока заняли внешнюю стену, согнали вместе крестьян и выпустили их из кольца осады, лишив, впрочем, почти всего имущества и скота. Снесли почти все строения: часть дерева должна была пойти на осадные сооружения, часть – на дрова. Дик, следивший за работой с высоты одной из угловых башен, в который раз убеждался, как полезно перед нападением пять-шесть раз все обговорить и подробно решить с командирами, что кто должен делать. Он впервые распоряжался целым войском, но не терялся. Оказалось, что количество солдат не имеет значения: что с двумя сотнями, что с двадцатью тысячами – все едино.
   Нарроен Идилин признал его командиром, как только начал подозревать, почему молодой рыцарь так беспокоится о леди Йерел. На воина, мечтающего о возрождении Дома Живого Изумруда, это оказало неожиданное действие – он стал очень вежлив с Диком, словно тот уже был мужем последней из рода оборотней. Должно быть, именно потому он и вручил ему всю власть над войском.
   А войско оказалось не маленькое. За считанные дни со всех концов земли, принадлежавшей прежде Дому Живого Изумруда, стянулись десятки отрядов, превратившихся в армию численностью свыше двенадцати тысяч человек. Идилин, ставший при Герефорде чем-то вроде старшего офицера и заместителя, обещал, что это лишь начало.
   Для них обоих у стены, в удобном местечке, откуда нетрудно при необходимости подняться на стену и следить за ходом боя, поставили большой шатер, расшитый четырехгранниками и звездами. Рядом развели костер и воткнули в землю древко знамени. Посмотрев на огромную черную змею с камнем в зубах, молодой рыцарь почувствовал себя очень неуютно и пожалел, что даже нарамника со своим гербом (вернее, с тем, что считал своим гербом) не сохранил. Нечего вывесить рядом. Оставалось биться под чужим знаменем, успокаивая себя тем, что это все-таки знамя его возлюбленной.
   – Бои затянутся надолго, – сказал Нарроен, присаживаясь рядом с Диком на широкую скамью, которую солдаты притащили из ближайшего домишки.
   – Постараемся сократить это время насколько возможно, – ответил рыцарь-маг. – Ты говорил, что возишь при себе книги по магии. Может, там найдется что-нибудь полезное о взятии крепостей?
   – Я все время вожу с собой книги. Лорд Тангайр очень ценил их. А я надеялся, что, может, объявится хоть какой-нибудь незаконнорожденный сын моего господина, чтобы я мог передать ему все наследство в целости.
   – Я вот чего не могу понять – как же получилось, что никого из клана не осталось в живых? Неужели все участвовали в бою? А женщины? Дети?
   – Большинство женщин Дома бились наравне с мужчинами. Все они в той или иной степени владели магией, а многие и оружием. Ну а те, что остались в стороне… – Идилин помрачнел, – Все погибли. За полчаса до начала битвы замок, в котором они находились, накрыло мощнейшим заклинанием. Там не выжили даже мыши.
   – Хм…
   – Я радовался только одному – что мой господин, лорд Тангайр, так никогда и не узнал об этом. – Молодой офицер повернулся к Дику и слегка развел руками. – А потом пришел ты и сообщил, что леди Йерел жива. О чем еще я мог мечтать?
   – Насколько я понимаю, она – законная наследница земель своего Дома.
   – Не только. После смерти Энхима Оимао она имеет все права и на земли Мейдаля. У нее и так было больше прав, чем у этого выскочки, но уж теперь даже Совету нечего будет возразить. Совет будет только рад, если проблема так блистательно разрешится.
   – Я боюсь, как бы для Йерел это богатое наследство не стало большой проблемой.
   – У нее достаточно войск, чтобы продержаться против любого врага хотя бы до тех пор, пока Совет соберет армию. Коль скоро она станет законной владелицей всех этих земель, за нее будет заступаться закон.
   – Не слишком-то он вмешивался в войну между лордом Тангайром и его врагом.
   – Мой лорд был в своем праве. Он мстил за дочь.
   – Насколько я понимаю, то же самое можно было бы сказать и о лорде Мейдаля.
   – Глервин из Мейдаля был слишком ловок. Он говорил Совету одно, а делал другое. Совет все равно вмешался бы. Он просто не успел.
   Дик пожал плечами. Рассуждения показались ему довольно туманными. Нарроен принес ему книги, которые возил с собой, и рыцарь-маг впервые за долгое время коснулся манускрипта, содержащего в себе нечто иное, нежели библейские истории. Читать книгу по магии сперва было страшновато, но, убедившись, что она – лишь свод формул, которые сами по себе не представляют никакой угрозы ни для души, ни для тела, Герефорд углубился в изучение. Он читал с трудом, тем более что язык, на котором были написаны формулы, имел весьма отдаленное сходство с языком, которому Дика учили друиды.
   – Сложно? – участливо поинтересовался офицер. – Может, помочь?
   – Сам справлюсь, – упрямо ответил молодой рыцарь, хотя с непривычки от напряжения перед глазами все плыло. Он понимал, что просто обязан справиться сам.
   Впрочем, в книге готовых рецептов и не оказалось. Лишь краткие формулы, которые скорее намекали на возможное действие. Над ними надо было думать, гадая, что же хотел сказать автор книги, какое действие имел в виду. Да и то – как можно описать чувства, побуждения, движения воли? Создатель магической книги сделал все, что мог. Просидев до темноты над одной из страниц, Дик внезапно понял, что здесь имеется в виду, и поразился простоте и изяществу идеи.
   Он велел принести свечей и склонился над второй страницей, готовый пренебречь даже ночным отдыхом.
   Герефорд мог позволить себе заниматься магическими трудами лорда Тангайра, потому что и солдаты и офицеры отлично знали, что им делать. За них рыцарь-маг был спокоен. Солдаты вставали небольшими лагерями; группы по три-четыре человека становились в дозор. Дозоры расположили всюду, где только можно, и кольцо осады стало плотным, как кокон шелкопряда.
   На замковых стенах разложили большие костры, такие же горели и на берегу рва, обогревая осаждающих. Солдаты жарили над углями мясо и шутили, нисколько не беспокоясь, что завтра многие из них могут погибнуть. Они ужинали. Балагурили – и следили за замком, так что ни один человек не смог бы проскочить мимо дозоров, хотя вряд ли Далхан стал бы посылать обычных гонцов – куда проще отправить магическое послание или магическое существо. Но Дик считал, что лучше перестраховаться. Кроме того, он воевал как умел.
   Как хороший военачальник, он трудился из последних сил до того, как войско явилось под стены замка. Теперь работали офицеры – рыцарь-маг ужинал с Идилином в их общей палатке и вчитывался в магическую книгу. Перед ним все яснее и яснее вставал план, воспользовавшись которым легче будет взять твердыню Далхана Рэил. Лучше всего для этой цели годилась природная магия, основам которой его учили еще друиды. Только надо быть поосторожней. Природная магия масштабна, а замок должен остаться в целости – ведь под обломками могла погибнуть Сер пиана.
   Наутро началась подготовка к штурму. Она выглядела традиционно – со стен сыпали стрелами, порой в ход шла кипящая смола, которой, впрочем, редко и с трудом удавалось плеснуть дальше, чем в ров. Иногда кому-то это удавалось. Тогда ошпаренный с воплем катился в воду, где его со стен шпиговали стрелами бдительные лучники. Остальные солдаты продолжали сосредоточенно работать – строить какую-то осадную технику, сбивать лестницы, возводить укрепления.
   К вечеру Дик вышел на берег с книгой в руках. Он устроился на остатках перемолотой сапогами травы, чуть в стороне от воды, чтобы до него не до-Гтянулись всплески смолы и кипятка или стрелы. Впрочем, от стрел, обычных и магических, у него имелась отличная защита. Сейчас как никогда он ощущал свою связь с источником. Энергия, конечно, притекала не мгновенно и в ограниченном количестве, зато без отказа.
   Энергии было много, а знаний и навыков не хватало. Дик созерцал сложную защиту, лежащую на замке (во внезрении – так его называл автор чародейского фолианта, – то есть на магическом плане, она отливала всеми оттенками перламутра), и догадывался, что ее можно расковырять. Но с какой стороны взяться – вот загадка. Защита куполом накрывала твердыню жреца сатаны, только на ров ее уже не хватило. Рыцарь-маг задумчиво посмотрел на воду.
   Он ощущал слабое головокружение и странную легкость во всем теле. Казалось, одно неверное движение – и он улетит в хрустально-синее пространство чужого неба, как пушинка, подхваченная ветром, надо лишь совсем немного напрячься, чтобы почувствовать, как сквозь него струится заемная энергия. Не будь у Дика опыта общения с источником и памяти о том, как он подчинял его и что чувствовал при этом, не миновать ему настоящей паники. Не слишком приятно ощущать, как тебя буквально растворяет в потоках невиданного эфира.
   Но он знал, что не перестанет существовать. Откуда взялась эта уверенность – неизвестно. Дик, опасаясь делать резкие движения, лишь перевел глаза на кромку леса справа, за которую как раз садилось солнце. И окаменел, охваченный восторгом.
   Закатный свет окрасил все вокруг алым и желтым. Редкие перышки и пышные вороха облаков будто окунули в разноцветные краски и разбросали повсюду, чтобы ярким покрывалом устлать путь усталого солнца.
   Там, над головами людей, небо жило какой-то своей жизнью, величественной и церемонной, заключенной в раз и навсегда очерченный цикл. От совершенства тамошнего бытия щемило сердце, поэтому смертные именно там поселили своего Бога – править ими.
   Дик и сам пе понимал, почему его так поразило зрелище заката. Теперь он уже не чувствовал ни сомнений, ни страха – лишь ошеломляющую прелесть Божьего мира. Казалось, красота, развернувшаяся перед глазами, теперь прорастает в его душе, пуская корни всюду, куда прежде никаким чувствам не было пути. И вместе с ней прорастала магия.
   Он вдруг понял, в чем была его ошибка. Он относился к Богом дарованной ему чародейской способности как к инструменту, которым можно пользоваться по своему усмотрению, пока не устанешь. Но сам по себе инструмент ничего не значит. Лишь в руках мастера, одухотворенный его талантом, резец может высечь из мраморного валуна прекрасную статую. Только напоенная человеческим духом, неравнодушным к созидаемому, магия способна подняться на высоту настоящего искусства.
   Только настоящее искусство способно творить чудеса.
   Рыцарь-маг снова посмотрел в книгу. Конечно, учиться нужно, но куда важнее отдавать себе отчет в своих желаниях и добиваться поставленной цели. Дик знал, что ему нужно, и приблизительно представлял, как этого добиться. Он закрыл книгу, подошел к самому берегу рва, быстро нагнулся и положил два пальца на взрыхленную влажную землю. Воздух прорезали две стрелы, но, лизнув магический щит, ушли вбок. Эфирная защита на миг обрела твердость стали и даже на вид оказалась серо-голубой, со стальным отливом.
   К командиру немедленно бросились ближайшие солдаты – видимо, дабы заслонить его щитами. Дик не стал с ними спорить, лишь усмехнулся и направился к своему шатру, рядом с которым на костре жарился целый теленок. Идилин, развернув на коленях, рассматривал карту. Рыцарь-маг нагнулся над потрепанным листом пергамента, но скоро понял, что разобрать чужие надписи не в состоянии. Наверное, буквами было то, что он сперва принял за узор.
   – Откуда? – удивился Герефорд.
   – Нашел у книготорговца.
   – Книготорговца?
   – Да. Он, должно быть, приехал сюда на ярмарку. Ребята посмотрели его товар, забрали карты и отпустили. Взгляни, здесь отмечено владение Далхана Рэил.
   – Большое владение? – Дик стал с любопытством рассматривать лист. – Но что толку с этого пергамента? Карты замка у торговца наверняка не было.
   – А она тебе нужна? – Нарроен поскреб пальцем запачканный край карты. – Стоило бы узнать, откуда к местному владетелю может прийти помощь.
   – Откуда угодно. Он ведь верховный жрец культа Зла, ты об этом знаешь?