Страница:
— Сколько времени вы знакомы с Анисиной?
— Год.
— Как часто встречались?
— Два-три раза в неделю.
— Вы ссорились с Анисиной?
— Нет. Только в последний раз… — и молодой человек замолчал.
— Что — в последний раз? — подался вперед майор.
— Поссорились, — сказал Ворсилов тихим голосом.
— Когда это произошло и почему?
— Почему? Я виноват. Я стал ее спрашивать с поездке. Настаивать, чтобы она сказала мне, куда едет.
— Какая поездка?
— Не знаю.
— Расскажите, пожалуйста, по порядку, почему вы поссорились? При каких обстоятельствах?
Ворсилов повертел головой, словно воротник рубашки жал ему шею.
— Я пришел к ней домой… — начал он.
— Когда это было?
— Два дня назад.
— В среду?
— Нет. Во вторник. Мы поужинали. Надин… Надя сказала, что ей скоро надо уехать по делам. Я спросил: каким? Она… не ответила. Я обиделся. Потом…
Наступила пауза.
— Что потом?
— Все было так по-дурацки! — Он наклонил голову и потер лоб. — Я запер ее в ванной!
— Анисину?
— Да. Я хотел пошутить. Но Надя рассердилась и… дала мне пощечину. Я ушел. Все.
— Больше вы не виделись?
— Не виделись. Я звонил ей. Но никто не подходил к телефону.
Губарев пристально посмотрел на Ворсилова. Похоже, что молодой человек говорил правду. Но можно ли доверять первому впечатлению? Сколько уже раз он одергивал себя и призывал опираться исключительно на факты и улики.
— У Анисиной были враги?
— Враги? Не знаю. Наверное, нет.
— Почему вы так считаете?
— Надя была всегда спокойной, ровной. Губарев понял, что хотел сказать Ворсилов. Что Анисина была до такой степени бесстрастной, что у нее не могло быть даже врагов. Все-таки враги подразумевают хотя бы каплю эмоций. Определенного накала. А Снежная королева всегда оставалась на своем пьедестале, не снисходила до каких-то недоброжелателей или завистников.
Губарев вспомнил квартиру Анисиной. Стильная, дорого обставленная. В светлых тонах. Настоящий чертог Снежной королевы.
— Вы знали знакомых Анисиной?
— Н-нет.
Губарев поднял брови.
— Совсем?
— Совсем.
— Но вы целый год были с ней знакомы. Она вам говорила что-то о своей семье, подругах, знакомых?
— Не говорила, — с отчаянием выпалил Ворсилов. Он снял очки и протер их носовым платком. — Не говорила.
— Странно.
— Да, странно.
Губарев подумал, что Снежная королева не изменила себе — холодная, загадочная, манящая своей таинственностью. То ускользающая, то возникающая вновь. Вечное напряжение, недоступность. Игры с партнером, с собственным воображением. Губарев неожиданно вспомнил, как он любил в детстве рассматривать иллюстрации к сказкам Андерсена. Особенно ему нравилась Снежная королева. Красивая, надменная. Мечта, до которой не дотянуться. Сидящий напротив молодой человек был любовником Анисиной. Они о чем-то говорили, беседовали. Но она не позволила ему проникнуть в свою тайну. Она была с ним — и не с ним. Где-то в своем мире. Куда никому не было доступа.
— И вы ничего не знаете о ее родителях, семье?
— Кажется, они умерли. Она что-то говорила об этом. Но когда я стал подробнее расспрашивать ее, Надя свернула тему.
— У Анисиной были еще близкие друзья-мужчины, любовники?
— Я об этом ничего не знаю.
Ну конечно, Снежная королева тщательно оберегала свою личную жизнь от посторонних глаз!
— О чем вы обычно говорили?
— О ее работе. О фильмах. Надя любила все, что связано с кино, — объяснил Павел.
— Она рассказывала вам о своих делах на работе, коллегах?
— Кое-что, — неопределенно сказал Ворсилов.
— Можно поподробнее? Молодой человек вздохнул.
— Ну… конкуренция там большая. Надо было стараться, работать…
Губарев понял, что Ворсилов тщательно подбирает выражения. Интересно, а как вела себя Снежная королева в домашней обстановке? Сменяла ли равнодушный и высокомерный тон на более мягкий, интимный? Или нет?
— Она никогда не упоминала при вас следующие фамилии — Сугробова, Розен, Горностаева?
Паше показалось, что у него сейчас остановится дыхание. Он судорожно сглотнул. Только бы не показать своего волнения, мелькнуло в его голове.
— Нет.
— Вы где работаете?
— Рекламное агентство «Квадро».
— Ваш рабочий телефон?
Молодой человек покраснел вторично:
— Наш шеф не любит, когда сотрудники разговаривают по телефону. Даже по делу.
— Вы живете с бабушкой?
— И с мамой… — Ворсилов замялся, а потом выпалил: — Скажите, как убили Надю? Где?
— Тело нашли в районе метро «Кожуховская». Во дворе между гаражами. Убита двумя ударами ножа в сердце. Примерно в десять часов вечера.
— Я могу идти? — спросил Павел, помолчав.
— Да. Пока вы свободны.
— Ты смотри, Вить, как все лихо закручивается! Сугробова, Розен, Горностаева, — сказал Губарев, вызвав к себе Витьку.
Губарев замолчал и вспомнил, как несколько дней назад был обнаружен труп молодой актрисы Натальи Горностаевой — в лесу, недалеко от Балашихи. Почерк был все тот же. Раздробленные ступни ног, исколотые вены. Порезы на лице. У девушек брали кровь. Неизвестный маньяк-кровопийца…
Посмотрев на труп Горностаевой, Губарев тяжело вздохнул. Красивая девушка. Она приехала из Тюмени и снимала квартиру в районе метро «Бабушкинская». Ее соседка, с которой Наталья дружила, сказала, что Горностаева пробовалась на главную роль в сериале «Придворный роман». Соседка была словоохотливой женщиной лет шестидесяти. Она не скрывала своих слез.
— Да она мне вместо внучки была! Всегда за хлебом сходит, в аптеку сбегает. Такая добрая, душевная! Кто это сделал?
— К ней кто-нибудь приходил? Друзья? Знакомые?
— Нет. Она ведь работала много. Чтобы квартиру снимать, ей приходилось крутиться-вертеться. И это помимо съемок. Раньше она работала в районном театре. Но его прикрыли. Наташа очень хотела сняться в сериале. Но там все так затянулось… Ей пришлось идти подрабатывать. Добывать деньги себе на жизнь.
— А кем она работала?
— Ой, не знаю. Для меня это все так сложно. Она говорила, но я не запомнила. Что-то вроде распространителя американской косметики. Ей ведь нужен был свободный график.
При обыске в квартире были обнаружены рекламные буклеты американской фирмы «Зеленая волна», пропагандирующие экологически чистую косметику «без вредных примесей и добавок». Губарев связался с администрацией фирмы. Об актерской карьере Горностаевой они ничего не знали. И вообще в личную жизнь своих сотрудниц не вникали. Раз в неделю Горностаева приезжала за продукцией и отвозила ее по определенным адресам. Все.
— Знаешь, чего мне хочется? — сказал тогда Губарев Витьке.
— Откуда же я знаю?
— Арестовать Васина, — сказал Губарев.
— Почему?
— Мне кажется, что зачинщик всего — он.
— Когда я выдвинул такую версию, вы меня не поддержали! — съехидничал Витька. — А теперь — туда же!
— Да. Именно так. Мне этот Васин со своими актрисами поперек горла уже! — И Губарев провел ладонью по шее.
— И что вы будете делать?
— А пока — ничего! Что-то мне интуиция подсказывает, что скоро наши с Васиным пути пересекутся. Надо внимательно просмотреть информацию в ноутбуке Анисиной. Мне кажется, что там мы почерпнем для себя немало любопытного.
Паша шел по улице, то и дело прикладывая руку ко лбу. Он что-то мучительно пытался вспомнить. Но что? Мысли путались. Временами перед ним вставало лицо Надин, на котором одно выражение сменялось другим. Оно было то нежным, то сердитым. Он хотел воскресить цельный облик Надин. Но у него это не получалось. Слишком она была разной и закрытой. Дома его встретила Вера Константиновна.
— Ну как?
Паша ничего не ответил.
Их кухни вышла мать.
— Ты приехала? — пробормотал Паша.
— Да. Я уже в курсе случившегося. Бедный мальчик. — Она подошла и прижалась к нему. — Я так сочувствую.
Паша отстранился от нее. Он чувствовал какую-то непонятную злость на всех и вся. Первые симптомы этой злости он ощутил еще в кабинете следователя. А сейчас она росла и пухла на глазах. Наподобие снежного кома. Он злился на темную непонятную силу, которая отняла у него Надин. Паша еще не мог до конца поверить в то, что он больше никогда не увидит ее. Только сейчас эта мысль стала доходить до него. Медленно, неотвратимо. Это так… несправедливо! Надин такая молодая! Кто посмел убить ее?
Паша повернулся к домашним спиной и побрел в свою комнату. Он внезапно подумал, что ничего не знает о Надин. В кабинете следователя он выглядел настоящим придурком. Быть знакомым с девушкой целый год — и ничего не знать о ее семье, знакомых, друзьях. Губарев, наверное, не поверил ему. Это действительно было более чем странно. Если… только не знать Надин. Такую — застегнутую на все пуговицы, замкнутую. Она пресекала любые вопросы, касающиеся ее личной жизни. Она прекрасно знала историю мирового кинематографа, сыпала именами и датами, но о себе давала минимум информации. Теперь ее нет, и все свои тайны Надин унесла с собой. И здесь Паша подскочил на диване. Как он мог забыть! У него же осталась дискета с «Дневником» Надин! Там-то она, наверное, была сама собой. У него есть великолепный шанс наконец-то узнать Надин такой, какой она была на самом деле. Правда, посмертно. При жизни она тщательно хранила свои секреты. А почему следователь спросил Пашу о трех девушках, проходивших кастинг еще год назад: Сугробовой, Розен и Горностаевой? Паша ведь уже выяснил, что Сугробова и Розен исчезли… Он вошел в Интернет и набрал три фамилии. Информацию он нашел на страницах сайта «Криминальные хроники». Девушки мертвы! Обнаружены их трупы! Но при чем здесь Надин?
Возбужденный, Паша включил ноутбук, вставил в него дискету и прильнул к экрану. Прочитанное ошеломило его!
«Мне всегда казалось, что я — ниоткуда. Мое самое первое впечатление, когда я стала ощущать себя (где-то в возрасте пяти лет): я — чужая. Чужая всем. Родителям, бабушке, сестре Алене и брату Диме…»
Вот те на! Оказывается, у Надин куча родственников! А она как-то обмолвилась ему, что она — сирота. И родители ее давно умерли. Паша стал читать дальше…
…«О своем детстве я даже не хочу вспоминать. Я его благополучно забыла. Я жила все время как на вокзале в ожидании поезда, который в один прекрасный момент увезет меня куда-то. Навсегда. В „Волшебную страну Оз“. Все мои ощущения были проникнуты этим ожиданием. Но я твердо знала, что это — не миф. А реальность, которая обязательно сбудется. Надо только подождать. Мои ожидания скрашивали фильмы. Как я любила смотреть их! Запоем! Как только в зале зажигался экран, что-то таяло у меня в груди. Я любила ходить в кинотеатры. Смотреть фильмы дома — это другое. В этом процессе нет того волшебства, той магии, чуда, которые присутствуют, когда ты сидишь в зале. И перед тобой распахиваются врата в совсем другой мир. Прекрасный и нереальный. Особенно я любила старые фильмы. Черно-белые. Всего две краски. Две ипостаси. Два лика единого целого. А сколько оттенков и полутонов! А эта восхитительная дымка, окутывающая лица великих героинь экрана: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Джуди Гарланд, Рита Хейворт, Вивьен Ли… Дымка, как вуаль, накидывающая на лица героинь загадочность и таинственность. Как великое сфу-мато Леонардо! У меня невольно выступали на глазах слезы, когда я смотрела на эти божественные лица, которых не найдешь сегодня в толпе. Люди обмельчали и стали уродливыми. Красота умерла вместе с великими героинями. Она ушла. И уже не возродится вновь…»
…Паша оторвался от текста. Кто бы мог подумать, что Надин была столь романтична и влюблена в кумиров прошлого! Холодная Надин в детстве и юности бегала в кинотеатры и сидела в темном зале, обмирая от восторга и восхищения. Паша представил себе тоненькую фигурку Надин, ее светлые глаза, с обожанием смотревшие на экран. И ему стало не по себе оттого, что все мечты Надин умерли вместе с ней.
Надин описывала свои ощущения, фантазии, как она мечтала стать то великой актрисой, то режиссером, чтобы самой снимать фильмы и ни от кого не зависеть. Но потом она постепенно пришла к выводу, что ей хотелось бы заниматься отбором актрис. Решать: кто достоин отдать свое лицо пленке, а кто — нет. Чтобы искра божественности, живущая в великих героинях экрана, не погасла. А перешла в настоящее.
«Только подумать, что я буду причастна к процессу волшебства в его чистом виде! Ведь героиня — это все. Это — Альфа и Омега фильма. Без прекрасного женского лица любой фильм — мертв. Он, как „Титаник“, обречен медленно идти ко дну».
Паша решил сделать перерыв и попить кофе. Он пошел на кухню, заварил кофе и вернулся в комнату. Отхлебнув горячей жидкости, он снова впился взглядом в экран.
«Как только мне исполнилось восемнадцать, я поняла — пора. Дома давно бурлили страсти: куда мне поступать? Меня это абсолютно не волновало. Мать настаивала на филфаке ЛГУ, папа говорил, что я сама могу выбрать профессию по душе. Я молчала и ничего не говорила. Про себя же я решила, что после школы уеду. В Москву. Здесь мне делать абсолютно нечего. Я хотела порвать с родными и со всем, что меня окружало. Я хотела строить жизнь по своему усмотрению… Дома я никогда бы не смогла этого сделать. Вечное давление. Настойчивое — матери и мягкое, ненавязчивое — отца. Мне это надоело.
Чтобы мой отъезд не вызвал ненужного переполоха, я объявила своим, что влюбилась и поэтому уезжаю к Нему в Москву. Мать — открыла рот, отец — смущенно заулыбался. Я повторила свои слова. Мать закрыла рот, отец погрустнел. Они были так ошарашены, что даже не смогли ничего возразить. Я изобразила бешеную страсть и сказала, что если меня не отпустят, то я брошусь в Неву с Аничкова моста. Подействовало. Дело в том, что мамина родная сестра утопилась тридцать лет назад от несчастной любви. С тех пор этот случай витает проклятьем над нашей семьей.
Мне дали немного денег. Бабушка — драгоценности. Фамильные, старинные. Она отдала мне их тайком. Я невольно растрогалась. Сказала своим, что буду держать их в курсе. Звонить, приезжать. Про себя я твердо решила, что делать этого не стану.
Я приехала в Москву и поступила во ВГИК. У меня было два козыря: моя хорошая подготовка и холодная, «мраморная» красота (как выразился один друг нашей семьи). Первым козырем я убила приемную комиссию, вторым — председателя этой комиссии. Переспав с ним. Его имя я даже не буду упоминать. Его я забыла сразу же после поступления, потому что обременять свою память лишними подробностями ни к чему».
Паша оторвался от текста и усмехнулся. Здесь он уже узнал свою Надин. Ее расчетливость и хладнокровность. Но чем-то она притягивала его. И ему с ней было хорошо… Паша глубоко вздохнул. И посмотрел на китайского божка, которого он поставил в углу. Но уже лицом к себе. Он решил, что хватит наказывать божество. А то оно может и разгневаться.
… «Училась я хорошо. Моя жизнь была подчинена четкому распорядку. Учеба, походы в кино (моим любимым кинотеатром стал „Иллюзион“) и поддержание спортивной формы. Гимнастика, занятия в тренажерном зале. Одно время я увлекалась тэквондо. Пока мне хватало денег, вырученных за бабушкины драгоценности. Но я понимала, что вскоре передо мной встанет проблема зарабатывания денег. И от этого никуда не деться. Пока я не паникую, а прикидываю: что мне делать? Я хорошо знаю английский и французский, испанский — на твердую четверку. Может, заняться переводами?
Через пару месяцев все благополучно разрешилось. Я вспомнила о председателе приемной комиссии, преподававшем во ВГИКЕ на старших курсах. Влиятельном человеке. Прикинувшись кроткой овечкой, я обратилась к нему за помощью».
Паша на секунду оторвался от экрана и подумал, что он многое бы отдал, чтобы увидеть Надин кроткой овечкой. Он просто не представлял ее себе в этой роли. Наверное, впечатляет! Кроткая Надин -это что-то невероятное! Все равно, что Мадонна — монахиня!
«Мой „благодетель“ сразу решил меня осчастливить и пригласил на романтическое рандеву. После чего предложил мне выгодную работу — сопровождать иностранные делегации, когда они приезжают к нам в Москву для укрепления дружественных связей в области кинематографа. Работа была выгодной и денежной. Я познакомила с достопримечательностями Москвы… — далее шел длинный список известных имен. — Некоторые из них тащили меня в постель, а потом щедро расплачивались. Я шла на это, потому что мне нужно было купить квартиру. Не могла же я вечно жить во вгиковском общежитии!
Скопив энную сумму, я, скрепя сердце, обратилась к своим. Звонила я им редко. Но они, по-моему, решили, что я все равно уже отрезанный ломоть. И не особо докучали мне своими расспросами. К тому времени умерла бабушка. Родители продали ее квартиру и часть денег отдали мне. Благодаря этому я смогла купить однокомнатную квартиру недалеко от метро «Красная Пресня». Одна часть моего плана была успешно выполнена. Я закрепилась в Москве».
Паша подумал, что в этом — вся Надин. Четкая, целеустремленная. В ней не было ни грамма сентиментальности. Он читал «Дневник» с интересом. Ему открывалась другая Надин. На какое-то время он забыл, что ее уже нет. Пробегая глазами строчки, он словно слышал ее голос, интонации.
«После окончания ВГИКа я уже знала, где буду работать. На „Мосфильме“ с Мизуриным. И здесь мне опять помог „благодетель“. Все это время я поддерживала с ним отношения, понимая, что он может мне еще пригодиться. Я проработала с Мизуриным год. Больше не смогла. Сплошные дрязги и конфликты. И никакой творческой работы. Я думала, что сделаю первый шаг к своей мечте — и стану проводить кастинг актрис для фильма. Но Мизурин поссорился со своим спонсором. И тот забрал деньги, предназначенные для съемки масштабной киноэпопеи под условным названием „Допетровская Русь“ — сериала в двести — двести пятьдесят серий. Огромный мыльный пузырь с треском лопнул. Мне нужно было найти что-то более стабильное и творческое. И тут… вмешалась Судьба или Провидение. У Мизурина я познакомилась с одним очень интересным человеком, увлекавшимся разными идеями, религиями, течениями. Его интересовало абсолютно все. И однажды он предложил мне пойти вместе с ним на вечеринку. Развеяться. Это предложение пришлось как нельзя более кстати. После провала проекта мы все ходили как в воду опущенные. Я согласилась.
На вечеринке, проходившей в большой пятикомнатной квартире, было много известных людей. Но никакого шумного веселья, смеха, пошлых анекдотов. Приглашенные тихо переговаривались друг с другом, о чем-то беседовали, спорили. Мой знакомый оставил меня в большой комнате и сказал, что он скоро подойдет. Я чувствовала себя не очень уютно среди чужих людей. Но никто не обращал на меня никакого внимания. Вскоре я немного освоилась и перестала ощущать скованность и неловкость. Наконец появился мой знакомый. Он был не один. А с женщиной. Средних лет, невысокого роста. От нее исходило ощущение властности и силы. Одета она была в черное платье ниже колен. На плечах — сине-бирюзовая шаль. Глаза — умные, внимательные.
Меня представили ей. Она сказала, что может помочь мне с работой. Известный режиссер Васин ищет помощника для консультанта по кастингу. Если это меня устроит, то она могла бы посодействовать. Женщина посмотрела на меня с улыбкой. Устроит ли! Я почувствовала, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Васин! Работа с Васиным! «Я благодарна, очень благодарна вам», — сказала я. «Ну и замечательно, — услышала я от нее. — Я думаю, что это не последняя наша встреча». Она отошла от нас. А я стояла и думала: неужели я наконец-то нашла то, что хотела всю жизнь? Это было так невероятно, что я даже боялась в это поверить.
Но все произошло так, как будто бы меня взяла за руку добрая фея и повела по волшебной дороге. Действительно, я стала работать с Васиным. Вскоре на горизонте замаячил проект сериала «Придворный роман». Но предварительно я должна была провести огромную работу. Нужно было найти актрису на роль главной героини. Здесь требовалось нечто особенное. Нестандартное. Интригующее. Не просто красота, а красота таинственная, манящая. Для этого мне необходимо было перелопатить кучу материала и пересмотреть множество лиц, чтобы найти то единственное, подходящее для фильма. Я почувствовала азарт и вдохновение. И с жаром принялась за работу. Это было по-настоящему интересно и увлекательно.
Я все время помнила о той женщине, которой была обязана новой работой. Я чувствовала, что мы еще обязательно встретимся. И поэтому в голове нередко мелькала мысль: «А что она потребует с меня за это?» Жизнь научила меня, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И никто ничего не делает просто так. Задаром.
И я оказалась права! Женщина позвонила мне и пригласила прийти на вечеринку по тому адресу, где мы с ней познакомились. Я пришла. Мы уединились в маленькой уютной комнате. Голосу нее был мягкий, чарующий. Она объяснила мне, что нужно делать. При этом все говорилось так, что было очевидно — отказаться я не могу. Даже если бы и захотела. У меня не было выхода. Я оказалась в западне. Меня купили этой работой, и поэтому я была вынуждена делать то, что мне скажут. Я становилась маленьким винтиком некоего грандиозного проекта под названием: «Цепь Мириам». Суть его состояла в том, чтобы отобрать девушек по определенному стандарту. Главный критерий — внешность. Но, кроме нее, есть еще много других параметров. Моя работа в качестве помощника главного консультанта по кастингу идеально подходит для этого. Девушки нужны для «выведения» породы новых, более совершенных людей. Для меня это было несколько туманно. Я никогда не увлекалась отвлеченными идеями и мистикой. Но постепенно проект захватил меня. Я все время сокрушалась о том, что в наше время почти нет лиц с печатью идеальной красоты. Все измельчало. А здесь мне предлагалось внести свой вклад в Создание Абсолютной Красоты. Потрясающе! «А что будет потом с этими девушками?» — спросила я.
Женщина слегка улыбнулась: «Они будут вступать в брак с совершенными мужчинами. И у них будут рождаться красивые дети. Красота должна снова возродиться, несмотря ни на что, правда?» — спросила она меня. Здесь я немного смутилась. Дело в том, что приблизительно такую же идею я рассказывала своему знакомому, который и свел меня с этой странной женщиной. Помню: мы как-то разговорились, и я сказала, что красота стремительно вырождается. И скоро все люди будут похожи друг на друга. Они станут одинаково уродливыми. Наверное, он рассказал ей об этом. Или все интересные идеи и проекты витают в воздухе вокруг нас? И надо только уловить их вибрации».
Паша схватился руками за голову. Неужели умная, тонкая Надин даже не догадывалась, для чего собираются использовать этих девушек! Их поставляли как материал чудовищному маньяку, Молоху! А ей наплели сказку о союзе совершенных людей, возрождении Красоты! Похоже, что существовали две абсолютно разные Надин. Одна — практичная и расчетливая, прекрасно понимавшая всю изнанку и циничность жизни. Другая — оторванная от действительности, без памяти влюбленная в старое кино и мечтающая об абстрактных идеалах. Но, возможно, так оно и было. Паша горько усмехнулся: бедная Надин! Если бы она только знала о дальнейшей судьбе этих девушек! Но Надин не смотрела телевизионные новости, поэтому могла ничего и не знать!
Голова налилась тяжестью. Паша посмотрел на часы. Два часа ночи! Завтра на работе он будет клевать носом. Какое дело шефу до убитой Надин, до Пашиных переживаний? Этому идиоту на все наплевать! Выгонит с работы в два счета и не посмотрит ни на что. Надо ложиться спать. А завтра он продолжит знакомство с «Дневником» Надин.
Паша посмотрел на китайского божка. Ему показалось, что тот грустно улыбается. И помимо своей воли Паша почувствовал, как на глазах его выступили слезы. Надин мертва! И он больше ее никогда не увидит…
ГЛАВА 13
— Год.
— Как часто встречались?
— Два-три раза в неделю.
— Вы ссорились с Анисиной?
— Нет. Только в последний раз… — и молодой человек замолчал.
— Что — в последний раз? — подался вперед майор.
— Поссорились, — сказал Ворсилов тихим голосом.
— Когда это произошло и почему?
— Почему? Я виноват. Я стал ее спрашивать с поездке. Настаивать, чтобы она сказала мне, куда едет.
— Какая поездка?
— Не знаю.
— Расскажите, пожалуйста, по порядку, почему вы поссорились? При каких обстоятельствах?
Ворсилов повертел головой, словно воротник рубашки жал ему шею.
— Я пришел к ней домой… — начал он.
— Когда это было?
— Два дня назад.
— В среду?
— Нет. Во вторник. Мы поужинали. Надин… Надя сказала, что ей скоро надо уехать по делам. Я спросил: каким? Она… не ответила. Я обиделся. Потом…
Наступила пауза.
— Что потом?
— Все было так по-дурацки! — Он наклонил голову и потер лоб. — Я запер ее в ванной!
— Анисину?
— Да. Я хотел пошутить. Но Надя рассердилась и… дала мне пощечину. Я ушел. Все.
— Больше вы не виделись?
— Не виделись. Я звонил ей. Но никто не подходил к телефону.
Губарев пристально посмотрел на Ворсилова. Похоже, что молодой человек говорил правду. Но можно ли доверять первому впечатлению? Сколько уже раз он одергивал себя и призывал опираться исключительно на факты и улики.
— У Анисиной были враги?
— Враги? Не знаю. Наверное, нет.
— Почему вы так считаете?
— Надя была всегда спокойной, ровной. Губарев понял, что хотел сказать Ворсилов. Что Анисина была до такой степени бесстрастной, что у нее не могло быть даже врагов. Все-таки враги подразумевают хотя бы каплю эмоций. Определенного накала. А Снежная королева всегда оставалась на своем пьедестале, не снисходила до каких-то недоброжелателей или завистников.
Губарев вспомнил квартиру Анисиной. Стильная, дорого обставленная. В светлых тонах. Настоящий чертог Снежной королевы.
— Вы знали знакомых Анисиной?
— Н-нет.
Губарев поднял брови.
— Совсем?
— Совсем.
— Но вы целый год были с ней знакомы. Она вам говорила что-то о своей семье, подругах, знакомых?
— Не говорила, — с отчаянием выпалил Ворсилов. Он снял очки и протер их носовым платком. — Не говорила.
— Странно.
— Да, странно.
Губарев подумал, что Снежная королева не изменила себе — холодная, загадочная, манящая своей таинственностью. То ускользающая, то возникающая вновь. Вечное напряжение, недоступность. Игры с партнером, с собственным воображением. Губарев неожиданно вспомнил, как он любил в детстве рассматривать иллюстрации к сказкам Андерсена. Особенно ему нравилась Снежная королева. Красивая, надменная. Мечта, до которой не дотянуться. Сидящий напротив молодой человек был любовником Анисиной. Они о чем-то говорили, беседовали. Но она не позволила ему проникнуть в свою тайну. Она была с ним — и не с ним. Где-то в своем мире. Куда никому не было доступа.
— И вы ничего не знаете о ее родителях, семье?
— Кажется, они умерли. Она что-то говорила об этом. Но когда я стал подробнее расспрашивать ее, Надя свернула тему.
— У Анисиной были еще близкие друзья-мужчины, любовники?
— Я об этом ничего не знаю.
Ну конечно, Снежная королева тщательно оберегала свою личную жизнь от посторонних глаз!
— О чем вы обычно говорили?
— О ее работе. О фильмах. Надя любила все, что связано с кино, — объяснил Павел.
— Она рассказывала вам о своих делах на работе, коллегах?
— Кое-что, — неопределенно сказал Ворсилов.
— Можно поподробнее? Молодой человек вздохнул.
— Ну… конкуренция там большая. Надо было стараться, работать…
Губарев понял, что Ворсилов тщательно подбирает выражения. Интересно, а как вела себя Снежная королева в домашней обстановке? Сменяла ли равнодушный и высокомерный тон на более мягкий, интимный? Или нет?
— Она никогда не упоминала при вас следующие фамилии — Сугробова, Розен, Горностаева?
Паше показалось, что у него сейчас остановится дыхание. Он судорожно сглотнул. Только бы не показать своего волнения, мелькнуло в его голове.
— Нет.
— Вы где работаете?
— Рекламное агентство «Квадро».
— Ваш рабочий телефон?
Молодой человек покраснел вторично:
— Наш шеф не любит, когда сотрудники разговаривают по телефону. Даже по делу.
— Вы живете с бабушкой?
— И с мамой… — Ворсилов замялся, а потом выпалил: — Скажите, как убили Надю? Где?
— Тело нашли в районе метро «Кожуховская». Во дворе между гаражами. Убита двумя ударами ножа в сердце. Примерно в десять часов вечера.
— Я могу идти? — спросил Павел, помолчав.
— Да. Пока вы свободны.
— Ты смотри, Вить, как все лихо закручивается! Сугробова, Розен, Горностаева, — сказал Губарев, вызвав к себе Витьку.
Губарев замолчал и вспомнил, как несколько дней назад был обнаружен труп молодой актрисы Натальи Горностаевой — в лесу, недалеко от Балашихи. Почерк был все тот же. Раздробленные ступни ног, исколотые вены. Порезы на лице. У девушек брали кровь. Неизвестный маньяк-кровопийца…
Посмотрев на труп Горностаевой, Губарев тяжело вздохнул. Красивая девушка. Она приехала из Тюмени и снимала квартиру в районе метро «Бабушкинская». Ее соседка, с которой Наталья дружила, сказала, что Горностаева пробовалась на главную роль в сериале «Придворный роман». Соседка была словоохотливой женщиной лет шестидесяти. Она не скрывала своих слез.
— Да она мне вместо внучки была! Всегда за хлебом сходит, в аптеку сбегает. Такая добрая, душевная! Кто это сделал?
— К ней кто-нибудь приходил? Друзья? Знакомые?
— Нет. Она ведь работала много. Чтобы квартиру снимать, ей приходилось крутиться-вертеться. И это помимо съемок. Раньше она работала в районном театре. Но его прикрыли. Наташа очень хотела сняться в сериале. Но там все так затянулось… Ей пришлось идти подрабатывать. Добывать деньги себе на жизнь.
— А кем она работала?
— Ой, не знаю. Для меня это все так сложно. Она говорила, но я не запомнила. Что-то вроде распространителя американской косметики. Ей ведь нужен был свободный график.
При обыске в квартире были обнаружены рекламные буклеты американской фирмы «Зеленая волна», пропагандирующие экологически чистую косметику «без вредных примесей и добавок». Губарев связался с администрацией фирмы. Об актерской карьере Горностаевой они ничего не знали. И вообще в личную жизнь своих сотрудниц не вникали. Раз в неделю Горностаева приезжала за продукцией и отвозила ее по определенным адресам. Все.
— Знаешь, чего мне хочется? — сказал тогда Губарев Витьке.
— Откуда же я знаю?
— Арестовать Васина, — сказал Губарев.
— Почему?
— Мне кажется, что зачинщик всего — он.
— Когда я выдвинул такую версию, вы меня не поддержали! — съехидничал Витька. — А теперь — туда же!
— Да. Именно так. Мне этот Васин со своими актрисами поперек горла уже! — И Губарев провел ладонью по шее.
— И что вы будете делать?
— А пока — ничего! Что-то мне интуиция подсказывает, что скоро наши с Васиным пути пересекутся. Надо внимательно просмотреть информацию в ноутбуке Анисиной. Мне кажется, что там мы почерпнем для себя немало любопытного.
Паша шел по улице, то и дело прикладывая руку ко лбу. Он что-то мучительно пытался вспомнить. Но что? Мысли путались. Временами перед ним вставало лицо Надин, на котором одно выражение сменялось другим. Оно было то нежным, то сердитым. Он хотел воскресить цельный облик Надин. Но у него это не получалось. Слишком она была разной и закрытой. Дома его встретила Вера Константиновна.
— Ну как?
Паша ничего не ответил.
Их кухни вышла мать.
— Ты приехала? — пробормотал Паша.
— Да. Я уже в курсе случившегося. Бедный мальчик. — Она подошла и прижалась к нему. — Я так сочувствую.
Паша отстранился от нее. Он чувствовал какую-то непонятную злость на всех и вся. Первые симптомы этой злости он ощутил еще в кабинете следователя. А сейчас она росла и пухла на глазах. Наподобие снежного кома. Он злился на темную непонятную силу, которая отняла у него Надин. Паша еще не мог до конца поверить в то, что он больше никогда не увидит ее. Только сейчас эта мысль стала доходить до него. Медленно, неотвратимо. Это так… несправедливо! Надин такая молодая! Кто посмел убить ее?
Паша повернулся к домашним спиной и побрел в свою комнату. Он внезапно подумал, что ничего не знает о Надин. В кабинете следователя он выглядел настоящим придурком. Быть знакомым с девушкой целый год — и ничего не знать о ее семье, знакомых, друзьях. Губарев, наверное, не поверил ему. Это действительно было более чем странно. Если… только не знать Надин. Такую — застегнутую на все пуговицы, замкнутую. Она пресекала любые вопросы, касающиеся ее личной жизни. Она прекрасно знала историю мирового кинематографа, сыпала именами и датами, но о себе давала минимум информации. Теперь ее нет, и все свои тайны Надин унесла с собой. И здесь Паша подскочил на диване. Как он мог забыть! У него же осталась дискета с «Дневником» Надин! Там-то она, наверное, была сама собой. У него есть великолепный шанс наконец-то узнать Надин такой, какой она была на самом деле. Правда, посмертно. При жизни она тщательно хранила свои секреты. А почему следователь спросил Пашу о трех девушках, проходивших кастинг еще год назад: Сугробовой, Розен и Горностаевой? Паша ведь уже выяснил, что Сугробова и Розен исчезли… Он вошел в Интернет и набрал три фамилии. Информацию он нашел на страницах сайта «Криминальные хроники». Девушки мертвы! Обнаружены их трупы! Но при чем здесь Надин?
Возбужденный, Паша включил ноутбук, вставил в него дискету и прильнул к экрану. Прочитанное ошеломило его!
«Мне всегда казалось, что я — ниоткуда. Мое самое первое впечатление, когда я стала ощущать себя (где-то в возрасте пяти лет): я — чужая. Чужая всем. Родителям, бабушке, сестре Алене и брату Диме…»
Вот те на! Оказывается, у Надин куча родственников! А она как-то обмолвилась ему, что она — сирота. И родители ее давно умерли. Паша стал читать дальше…
…«О своем детстве я даже не хочу вспоминать. Я его благополучно забыла. Я жила все время как на вокзале в ожидании поезда, который в один прекрасный момент увезет меня куда-то. Навсегда. В „Волшебную страну Оз“. Все мои ощущения были проникнуты этим ожиданием. Но я твердо знала, что это — не миф. А реальность, которая обязательно сбудется. Надо только подождать. Мои ожидания скрашивали фильмы. Как я любила смотреть их! Запоем! Как только в зале зажигался экран, что-то таяло у меня в груди. Я любила ходить в кинотеатры. Смотреть фильмы дома — это другое. В этом процессе нет того волшебства, той магии, чуда, которые присутствуют, когда ты сидишь в зале. И перед тобой распахиваются врата в совсем другой мир. Прекрасный и нереальный. Особенно я любила старые фильмы. Черно-белые. Всего две краски. Две ипостаси. Два лика единого целого. А сколько оттенков и полутонов! А эта восхитительная дымка, окутывающая лица великих героинь экрана: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Джуди Гарланд, Рита Хейворт, Вивьен Ли… Дымка, как вуаль, накидывающая на лица героинь загадочность и таинственность. Как великое сфу-мато Леонардо! У меня невольно выступали на глазах слезы, когда я смотрела на эти божественные лица, которых не найдешь сегодня в толпе. Люди обмельчали и стали уродливыми. Красота умерла вместе с великими героинями. Она ушла. И уже не возродится вновь…»
…Паша оторвался от текста. Кто бы мог подумать, что Надин была столь романтична и влюблена в кумиров прошлого! Холодная Надин в детстве и юности бегала в кинотеатры и сидела в темном зале, обмирая от восторга и восхищения. Паша представил себе тоненькую фигурку Надин, ее светлые глаза, с обожанием смотревшие на экран. И ему стало не по себе оттого, что все мечты Надин умерли вместе с ней.
Надин описывала свои ощущения, фантазии, как она мечтала стать то великой актрисой, то режиссером, чтобы самой снимать фильмы и ни от кого не зависеть. Но потом она постепенно пришла к выводу, что ей хотелось бы заниматься отбором актрис. Решать: кто достоин отдать свое лицо пленке, а кто — нет. Чтобы искра божественности, живущая в великих героинях экрана, не погасла. А перешла в настоящее.
«Только подумать, что я буду причастна к процессу волшебства в его чистом виде! Ведь героиня — это все. Это — Альфа и Омега фильма. Без прекрасного женского лица любой фильм — мертв. Он, как „Титаник“, обречен медленно идти ко дну».
Паша решил сделать перерыв и попить кофе. Он пошел на кухню, заварил кофе и вернулся в комнату. Отхлебнув горячей жидкости, он снова впился взглядом в экран.
«Как только мне исполнилось восемнадцать, я поняла — пора. Дома давно бурлили страсти: куда мне поступать? Меня это абсолютно не волновало. Мать настаивала на филфаке ЛГУ, папа говорил, что я сама могу выбрать профессию по душе. Я молчала и ничего не говорила. Про себя же я решила, что после школы уеду. В Москву. Здесь мне делать абсолютно нечего. Я хотела порвать с родными и со всем, что меня окружало. Я хотела строить жизнь по своему усмотрению… Дома я никогда бы не смогла этого сделать. Вечное давление. Настойчивое — матери и мягкое, ненавязчивое — отца. Мне это надоело.
Чтобы мой отъезд не вызвал ненужного переполоха, я объявила своим, что влюбилась и поэтому уезжаю к Нему в Москву. Мать — открыла рот, отец — смущенно заулыбался. Я повторила свои слова. Мать закрыла рот, отец погрустнел. Они были так ошарашены, что даже не смогли ничего возразить. Я изобразила бешеную страсть и сказала, что если меня не отпустят, то я брошусь в Неву с Аничкова моста. Подействовало. Дело в том, что мамина родная сестра утопилась тридцать лет назад от несчастной любви. С тех пор этот случай витает проклятьем над нашей семьей.
Мне дали немного денег. Бабушка — драгоценности. Фамильные, старинные. Она отдала мне их тайком. Я невольно растрогалась. Сказала своим, что буду держать их в курсе. Звонить, приезжать. Про себя я твердо решила, что делать этого не стану.
Я приехала в Москву и поступила во ВГИК. У меня было два козыря: моя хорошая подготовка и холодная, «мраморная» красота (как выразился один друг нашей семьи). Первым козырем я убила приемную комиссию, вторым — председателя этой комиссии. Переспав с ним. Его имя я даже не буду упоминать. Его я забыла сразу же после поступления, потому что обременять свою память лишними подробностями ни к чему».
Паша оторвался от текста и усмехнулся. Здесь он уже узнал свою Надин. Ее расчетливость и хладнокровность. Но чем-то она притягивала его. И ему с ней было хорошо… Паша глубоко вздохнул. И посмотрел на китайского божка, которого он поставил в углу. Но уже лицом к себе. Он решил, что хватит наказывать божество. А то оно может и разгневаться.
… «Училась я хорошо. Моя жизнь была подчинена четкому распорядку. Учеба, походы в кино (моим любимым кинотеатром стал „Иллюзион“) и поддержание спортивной формы. Гимнастика, занятия в тренажерном зале. Одно время я увлекалась тэквондо. Пока мне хватало денег, вырученных за бабушкины драгоценности. Но я понимала, что вскоре передо мной встанет проблема зарабатывания денег. И от этого никуда не деться. Пока я не паникую, а прикидываю: что мне делать? Я хорошо знаю английский и французский, испанский — на твердую четверку. Может, заняться переводами?
Через пару месяцев все благополучно разрешилось. Я вспомнила о председателе приемной комиссии, преподававшем во ВГИКЕ на старших курсах. Влиятельном человеке. Прикинувшись кроткой овечкой, я обратилась к нему за помощью».
Паша на секунду оторвался от экрана и подумал, что он многое бы отдал, чтобы увидеть Надин кроткой овечкой. Он просто не представлял ее себе в этой роли. Наверное, впечатляет! Кроткая Надин -это что-то невероятное! Все равно, что Мадонна — монахиня!
«Мой „благодетель“ сразу решил меня осчастливить и пригласил на романтическое рандеву. После чего предложил мне выгодную работу — сопровождать иностранные делегации, когда они приезжают к нам в Москву для укрепления дружественных связей в области кинематографа. Работа была выгодной и денежной. Я познакомила с достопримечательностями Москвы… — далее шел длинный список известных имен. — Некоторые из них тащили меня в постель, а потом щедро расплачивались. Я шла на это, потому что мне нужно было купить квартиру. Не могла же я вечно жить во вгиковском общежитии!
Скопив энную сумму, я, скрепя сердце, обратилась к своим. Звонила я им редко. Но они, по-моему, решили, что я все равно уже отрезанный ломоть. И не особо докучали мне своими расспросами. К тому времени умерла бабушка. Родители продали ее квартиру и часть денег отдали мне. Благодаря этому я смогла купить однокомнатную квартиру недалеко от метро «Красная Пресня». Одна часть моего плана была успешно выполнена. Я закрепилась в Москве».
Паша подумал, что в этом — вся Надин. Четкая, целеустремленная. В ней не было ни грамма сентиментальности. Он читал «Дневник» с интересом. Ему открывалась другая Надин. На какое-то время он забыл, что ее уже нет. Пробегая глазами строчки, он словно слышал ее голос, интонации.
«После окончания ВГИКа я уже знала, где буду работать. На „Мосфильме“ с Мизуриным. И здесь мне опять помог „благодетель“. Все это время я поддерживала с ним отношения, понимая, что он может мне еще пригодиться. Я проработала с Мизуриным год. Больше не смогла. Сплошные дрязги и конфликты. И никакой творческой работы. Я думала, что сделаю первый шаг к своей мечте — и стану проводить кастинг актрис для фильма. Но Мизурин поссорился со своим спонсором. И тот забрал деньги, предназначенные для съемки масштабной киноэпопеи под условным названием „Допетровская Русь“ — сериала в двести — двести пятьдесят серий. Огромный мыльный пузырь с треском лопнул. Мне нужно было найти что-то более стабильное и творческое. И тут… вмешалась Судьба или Провидение. У Мизурина я познакомилась с одним очень интересным человеком, увлекавшимся разными идеями, религиями, течениями. Его интересовало абсолютно все. И однажды он предложил мне пойти вместе с ним на вечеринку. Развеяться. Это предложение пришлось как нельзя более кстати. После провала проекта мы все ходили как в воду опущенные. Я согласилась.
На вечеринке, проходившей в большой пятикомнатной квартире, было много известных людей. Но никакого шумного веселья, смеха, пошлых анекдотов. Приглашенные тихо переговаривались друг с другом, о чем-то беседовали, спорили. Мой знакомый оставил меня в большой комнате и сказал, что он скоро подойдет. Я чувствовала себя не очень уютно среди чужих людей. Но никто не обращал на меня никакого внимания. Вскоре я немного освоилась и перестала ощущать скованность и неловкость. Наконец появился мой знакомый. Он был не один. А с женщиной. Средних лет, невысокого роста. От нее исходило ощущение властности и силы. Одета она была в черное платье ниже колен. На плечах — сине-бирюзовая шаль. Глаза — умные, внимательные.
Меня представили ей. Она сказала, что может помочь мне с работой. Известный режиссер Васин ищет помощника для консультанта по кастингу. Если это меня устроит, то она могла бы посодействовать. Женщина посмотрела на меня с улыбкой. Устроит ли! Я почувствовала, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Васин! Работа с Васиным! «Я благодарна, очень благодарна вам», — сказала я. «Ну и замечательно, — услышала я от нее. — Я думаю, что это не последняя наша встреча». Она отошла от нас. А я стояла и думала: неужели я наконец-то нашла то, что хотела всю жизнь? Это было так невероятно, что я даже боялась в это поверить.
Но все произошло так, как будто бы меня взяла за руку добрая фея и повела по волшебной дороге. Действительно, я стала работать с Васиным. Вскоре на горизонте замаячил проект сериала «Придворный роман». Но предварительно я должна была провести огромную работу. Нужно было найти актрису на роль главной героини. Здесь требовалось нечто особенное. Нестандартное. Интригующее. Не просто красота, а красота таинственная, манящая. Для этого мне необходимо было перелопатить кучу материала и пересмотреть множество лиц, чтобы найти то единственное, подходящее для фильма. Я почувствовала азарт и вдохновение. И с жаром принялась за работу. Это было по-настоящему интересно и увлекательно.
Я все время помнила о той женщине, которой была обязана новой работой. Я чувствовала, что мы еще обязательно встретимся. И поэтому в голове нередко мелькала мысль: «А что она потребует с меня за это?» Жизнь научила меня, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И никто ничего не делает просто так. Задаром.
И я оказалась права! Женщина позвонила мне и пригласила прийти на вечеринку по тому адресу, где мы с ней познакомились. Я пришла. Мы уединились в маленькой уютной комнате. Голосу нее был мягкий, чарующий. Она объяснила мне, что нужно делать. При этом все говорилось так, что было очевидно — отказаться я не могу. Даже если бы и захотела. У меня не было выхода. Я оказалась в западне. Меня купили этой работой, и поэтому я была вынуждена делать то, что мне скажут. Я становилась маленьким винтиком некоего грандиозного проекта под названием: «Цепь Мириам». Суть его состояла в том, чтобы отобрать девушек по определенному стандарту. Главный критерий — внешность. Но, кроме нее, есть еще много других параметров. Моя работа в качестве помощника главного консультанта по кастингу идеально подходит для этого. Девушки нужны для «выведения» породы новых, более совершенных людей. Для меня это было несколько туманно. Я никогда не увлекалась отвлеченными идеями и мистикой. Но постепенно проект захватил меня. Я все время сокрушалась о том, что в наше время почти нет лиц с печатью идеальной красоты. Все измельчало. А здесь мне предлагалось внести свой вклад в Создание Абсолютной Красоты. Потрясающе! «А что будет потом с этими девушками?» — спросила я.
Женщина слегка улыбнулась: «Они будут вступать в брак с совершенными мужчинами. И у них будут рождаться красивые дети. Красота должна снова возродиться, несмотря ни на что, правда?» — спросила она меня. Здесь я немного смутилась. Дело в том, что приблизительно такую же идею я рассказывала своему знакомому, который и свел меня с этой странной женщиной. Помню: мы как-то разговорились, и я сказала, что красота стремительно вырождается. И скоро все люди будут похожи друг на друга. Они станут одинаково уродливыми. Наверное, он рассказал ей об этом. Или все интересные идеи и проекты витают в воздухе вокруг нас? И надо только уловить их вибрации».
Паша схватился руками за голову. Неужели умная, тонкая Надин даже не догадывалась, для чего собираются использовать этих девушек! Их поставляли как материал чудовищному маньяку, Молоху! А ей наплели сказку о союзе совершенных людей, возрождении Красоты! Похоже, что существовали две абсолютно разные Надин. Одна — практичная и расчетливая, прекрасно понимавшая всю изнанку и циничность жизни. Другая — оторванная от действительности, без памяти влюбленная в старое кино и мечтающая об абстрактных идеалах. Но, возможно, так оно и было. Паша горько усмехнулся: бедная Надин! Если бы она только знала о дальнейшей судьбе этих девушек! Но Надин не смотрела телевизионные новости, поэтому могла ничего и не знать!
Голова налилась тяжестью. Паша посмотрел на часы. Два часа ночи! Завтра на работе он будет клевать носом. Какое дело шефу до убитой Надин, до Пашиных переживаний? Этому идиоту на все наплевать! Выгонит с работы в два счета и не посмотрит ни на что. Надо ложиться спать. А завтра он продолжит знакомство с «Дневником» Надин.
Паша посмотрел на китайского божка. Ему показалось, что тот грустно улыбается. И помимо своей воли Паша почувствовал, как на глазах его выступили слезы. Надин мертва! И он больше ее никогда не увидит…
ГЛАВА 13
…Когда на следующий день Паша пришел после работы домой, в квартире никого не было. Он быстро поужинал и закрылся в своей комнате. Включил компьютер. Вошел в файл «Дневник». Ему не терпелось узнать, что было дальше…
Надин описывала свою работу. Как ей нравилось чувствовать себя селекционером, производящим тщательный отбор нужного материала. Вот Надин упоминает о четырех кандидатурах: Сугробовой, Розен, Горностаевой и Любавиной. Паша подался вперед. Он старался не пропустить ни одной строчки из написанного. Но Надин говорила о них мимоходом, не акцентируя внимания. Дальше Пашин взгляд выхватил фамилию Марголина. Стоп-стоп! Надин описывала ее так: «Это была редкая, совершенная красота. Четкий овал лица, точеные черты. Взгляд, приковывающий внимание. Совершенная форма в совершенной оболочке. Она была достойна соперничать с великими кинобогинями прошлого. Я ощутила невольное волнение. Наконец-то я нашла что-то необыкновенное!..
Паша задумался. «Дневник» Надин вела очень странно. Какие-то вещи она описывала очень подробно, вникая в детали, мелочи, а какие-то нюансы опускала вообще. Нигде не упоминала имен и фамилий. Кроме актрис, которые проходили кастинг. Зато в «Дневнике» было много описаний просмотренных фильмов. Впечатлений от них. Временами Паше казалось, что он читает альманах по истории кинематографа.
Надин описывала свою работу. Как ей нравилось чувствовать себя селекционером, производящим тщательный отбор нужного материала. Вот Надин упоминает о четырех кандидатурах: Сугробовой, Розен, Горностаевой и Любавиной. Паша подался вперед. Он старался не пропустить ни одной строчки из написанного. Но Надин говорила о них мимоходом, не акцентируя внимания. Дальше Пашин взгляд выхватил фамилию Марголина. Стоп-стоп! Надин описывала ее так: «Это была редкая, совершенная красота. Четкий овал лица, точеные черты. Взгляд, приковывающий внимание. Совершенная форма в совершенной оболочке. Она была достойна соперничать с великими кинобогинями прошлого. Я ощутила невольное волнение. Наконец-то я нашла что-то необыкновенное!..
Паша задумался. «Дневник» Надин вела очень странно. Какие-то вещи она описывала очень подробно, вникая в детали, мелочи, а какие-то нюансы опускала вообще. Нигде не упоминала имен и фамилий. Кроме актрис, которые проходили кастинг. Зато в «Дневнике» было много описаний просмотренных фильмов. Впечатлений от них. Временами Паше казалось, что он читает альманах по истории кинематографа.