Красавина Екатерина. Кофе с перцем

   — Товарищ майор! — окликнул его напарник Витька, входя в кабинет. — Товарищ майор! — заорал он уже в самое ухо Губареву.
   — А? Что?
   — Вид у вас сейчас был, как у блаженного. Сидели, подперев щеку рукой, и улыбались. Видели бы себя со стороны!
   — Кое-что вспомнил, — сказал Губарев.
   — Приятное?
   — В общем, да. Приятное с оттенком грусти. Как я Дашку в школу провожал, когда она была маленькой.
   — А сейчас?
   — Что — сейчас?
   — Не провожаете? — спросил Витька.
   — Какое там! Она у нас девица самостоятельная. Говорит, что мы ее позорим, как маленькую. И запрещает нам приходить на праздничную линейку. С ней теперь не очень-то поспоришь. Мы с Наташкой воюем в четыре руки и в два горла. Но пока безуспешно.
   — Сейчас я вам несколько подпорчу картину идиллических воспоминаний.
   — Да? — Губарев поднял на Витьку глаза. — Я так уже и понял. Убийство?
   — Так точно.
   — Умеешь ты, Вить, настроение портить. В самый неподходящий момент!
   — Виноват-с.
   — Ладно, рассказывай.
   — В лесу по Горьковской дороге обнаружен труп девушки. Недалеко от поселка Купавна.
   — Выезжаем, — скомандовал Губарев.
   Губарев смутно вспомнил, что в районе Купавны они когда-то ходили семьей по ягоды. Но это было давно. Лет десять тому назад. Дашка тогда была совсем маленькой. Даже еще в школу не ходила. Эти места издавна считались ягодными. И в начале лета сюда устремлялись горожане с бидонами и корзинками в надежде собрать богатый улов. Тогда Купавна состояла из деревянных одноэтажных домов. Сейчас — все изменилось самым кардинальным образом. Как и во всем ближнем Подмосковье, землю купили новые русские. И построили дома по своему усмотрению. Особенно Губарева поразил один особняк, напоминающий средневековый замок. Серые башенки, глухие стены. Узкие длинные окна-бойницы.
   — Как в Средние века попали, — кивнул на особняк Губарев, когда они с Витей проезжали мимо на машине. — Изощряются товарищи буржуи как могут. Не знают, что еще придумать.
   — Точно, — вертел головой в разные стороны Витька.
   Вскоре они подъехали к месту, где обнаружили труп. Там уже находилась бригада местной милиции. Губарев с Витей поставили машину у дороги и, переговариваясь по рации, свернули в лес. Этот край леса был довольно густым. Здесь росли старые ели, и приходилось часто нагибаться, чтобы не уколоться о колючие ветки. Лиственные деревья были желто-зелеными, но желтизна уже преобладала. Осень… Наконец лес немного поредел, и они увидели группу людей: и милиционеров, и в штатском, обступивших поваленное дерево. Губарев с Витькой подошли поближе.
   — Старший лейтенант Мукасев Сергей Иванович — представился Губареву местный участковый. Круглый бодрячок, он не мог скрыть своей бьющей через край энергии и жизнерадостности.
   — Следователь. Майор Губарев Владимир Анатольевич.
   — Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
   — Где труп?
   — Вот, — подвел их Мукасев к поваленному дереву. Около него лежала молодая девушка лет двадцати — двадцати двух. Светлые волосы. Труп уже начал разлагаться. Одна половина лица представляла собой сплошное месиво. Другая — была в мелких порезах. Длинная синяя в белый горошек юбка до колен и желтая блузка. Свой первоначальный цвет одежда уже потеряла. Местами она была заляпана грязью, местами — свисала лохмотьями. Ступни ног девушки были раздроблены. Как будто по ним били молотом или другим тяжелым орудием.
   Судмедэксперт Зворыкин стоял чуть поодаль. Губарев кивнул ему в знак приветствия и подошел ближе.
   — Время и причины смерти установлены?
   — Убита примерно неделю назад. Причины смерти, скорее всего, пытки. Но более точно скажу после вскрытия.
   — Где нашли труп? Здесь? — обратился Губарев к Мукасеву.
   — Нет. Метрах в пяти от этого места. Идите сюда. Покажу.
   Они пересекли поляну и подошли к небольшому ельнику, росшему сплошной стеной. Пробраться туда практически было невозможно. Если только встать на четвереньки и проползти вперед.
   — Под этими елями ее и нашли.
   — Кто?
   — Михаил Федорович Коклюшкин. Он здесь. Сознательный человек. Фронтовик. Остался, не пошел домой. Говорит, пока я тут нужен, никуда не уйду.
   — Давайте я с ним и побеседую.
   — Пожалуйста.
   Только теперь Губарев обратил внимание на худого высохшего старичка, сидевшего на трухлявом пне. Они подошли к нему, и Мукасев громко сказал:
   — Михаил Федорович! Тут с вами товарищ майор Владимир Анатольевич хочет побеседовать.
   Старичок вскочил с пня.
   — Да. Спрашивайте. — Он заметно волновался.
   — Говорите громче, — сказал местный участковый Губареву. — Он плохо слышит.
   — Понятно. Расскажите по порядку, как вы обнаружили труп.
   — Значит, дело было так. Пошел я с утра по грибы. Сентябрь — месяц обычно урожайный. Да и лес у нас хороший. Ягодный, грибной.
   — Это точно, — вставил Мукасев. — Какие у нас места! Залюбуешься. Озеро на той стороне железнодорожного полотна. Бывало, сидишь с удочкой на бережку… Извините, отвлекся…
   — Так вота. Пошел я спозаранку, — продолжал Михаил Федорович.
   — Это во сколько? Старик пошамкал губами.
   — В шесть. Иду и, как назло, грибов почти нет. Даже стыдно возвращаться к своей старухе. Что она скажет? Лес-то нас кормит! Пенсия маленькая.
   — Старожилы они, — пояснил Мукасев. — Всю жизнь здесь живут.
   — Иду. Так, мелочь одна попадается. Свинушки. Сыроежки. И тут смотрю — чей-то под елками блеснуло. Дай, думаю, подойду поближе. Подошел. Нагнулся. Отвел ветки палкой. И… — Старичок перекрестился. — Лежит там, голубушка! Мертвая. Истый душегуб! Нехристь! Зачем такую девку молодую убил? Ей бы еще жить да жить…
   — Она из местных? — обратился Губарев к Мукасеву.
   — Пока этого не обнаружили. Скорее всего, нет.
   Губарев посмотрел на Витьку.
   — Тогда получается, что она — приезжая. Приехала сюда собирать грибы или ягоды.
   — Вид у нее не очень «грибной», — вставил Витька. — Одежда модная. В лес так не ходят.
   — Согласен. Но, может быть, она приехала просто прогуляться в лесу со своим кавалером? Поэтому и оделась по-городскому.
   — Это больше похоже на правду.
   — Слово за слово. Разгорелась ссора. Молодой человек в порыве аффекта ее и убил. Бывает ведь такое? — обратился майор к Мукасеву.
   — А что? Конечно, бывает. У нас тут недавно бытовая ссора была. Муж с женой подрались. Чуть друг друга не убили. Он ее — молотком по голове, она — чугунным котелком. Хорошо, что оба сильно пьяными были. Удары слабые. Руки не держали. А если бы били изо всей силы, на трезвую голову, было бы у нас два трупа.
   Местные нравы Губарева волновали мало.
   — Кстати, а чем она была убита?
   — Орудие убийства не нашли.
   — Спасибо, Михаил Федорович, за информацию. Вы нам очень помогли.
   — Да я всегда… Девку жалко! У меня внучка одних с ней лет, — и старик сокрушенно покачал головой.
   Губарев снова подошел к Зворыкину.
   — Валентин Иванович, если девушка умерла от пыток… — Губарев пытался сформулировать вопрос. — Короче, эти пытки проводились здесь, в лесу? Или она была убита в другом месте, а тело ее перенесли сюда уже после смерти?
   Я склоняюсь больше ко второму варианту. Но надо дождаться результатов экспертизы. Тогда можно будет сказать точно. Пытать в лесу… — Зворыкин покачал головой. — Здесь все-таки дачное место. Риск слишком велик. Могли увидеть.
   — Но не все же убийцы действуют хладнокровно и расчетливо. Кровь ударила в голову — и все.
   — Это так, — согласился медэксперт. — Но этот убийца, судя по всему, был как раз расчетливым и хладнокровным. Он очень тщательно, я бы сказал, методично раздробил ей пальцы ног. Да и порезы на лице нанесены аккуратно.
   — Маньяк?
   — Вполне возможно.
   — Маньяк? — Лицо Мукусева вытянулось. — Вы думаете, в наших краях объявился маньяк?!
   — Пока трудно утверждать что-то определенное, — вздохнул Губарев. — Валентин Иванович выдвигает такую версию. Но это в качестве пробного шара.
   — Не дай бог! — покачал головой Мукусев. — Я теперь свою дочь с подружками ни за что в наш лес не отпущу. Места у нас всегда были тихими. И на тебе…
   — Если девушка была убита в другом месте, — подал голос Витька, — то, может быть, там… — он кивнул головой, указывая назад. — В одном из этих шикарных особняков?
   Губарев пожал плечами и философски изрек:
   — Может быть. Вы знакомы с обитателями купавнинских хором? — Вопрос был адресован Мукусеву.
   На его круглом лице промелькнула ироническая усмешка.
   — Как же! С ними познакомишься! Они на пушечный выстрел к себе никого не подпускают. Отгородились высокими заборами. У некоторых и охрана есть. Недавно мне надо было по делу в один дом зайти. Так на меня охранник собаку спустил! Я побежал, упал, брюки по шву треснули. Я хотел Даже в суд подавать. Начальник отговорил. С ними связываться — себе дороже, сказал он мне. Выписал небольшую премию в качестве компенсации за моральный и материальный ущерб. И все. Разве это что-то компенсирует? Сколько я натерпелся, когда за мной эта собака Баскервилей гналась!
   — О времена, о нравы! — с усмешкой изрек Зворыкин.
   — Орудие убийства не нашли? — спросил Губарев.
   — Нет, — ответил Мукусев.
   Вскоре Губарев с Витей вышли из леса и направились к оставленной машине. Сев в нее, Губарев дернул рычаг. Автомобиль плавно тронулся с места.
   — Висяк, — уверенно сказал Губарев. — Такие дела обычно кладутся на полку. Трудности с опознанием трупа. Часто они так и остаются безымянными. Трудности с поимкой маньяка. Если это маньяк… Одно из двух: либо это единичное убийство, либо следует ждать новых трупов. Тогда уже можно будет говорить о серийном убийце.
   — А вдруг это не первая его жертва? Просто мы о других трупах ничего не знаем.
   — И такой вариант возможен. Надо будет разослать запрос по милицейским участкам. Не было ли у них похожего убийства.
   — А если есть?
   Губарев посмотрел на Витьку и сказал:
   — Поживем — увидим.

ГЛАВА 5

   Через неделю неожиданно стало ясно, чей труп нашли в лесу недалеко от Купавны. Пришел ответ на запрос из районного отделения милиции «Таганское», что четыре месяца назад пропала Сугробова Светлана Вячеславовна, двадцать один год. Студентка ГИТИСа.
   — А ларчик просто открывался, — просопел Губарев Витьке, когда тот зашел к нему в кабинет. — Наша купавнинская жертва — некая Светлана Сугробова.
   — Кто такая?
   — Студентка ГИТИСа.
   — Родственники есть?
   — Заявление подавала мать. Надо к ней по ехать и побеседовать.
   — Четыре месяца прошло… А экспертиза показала, что умерла она примерно две недели назад. Где же она была это время?
   — Нам и предстоит это выяснить! Сугробова жила с матерью недалеко от метро «Таганская». Дверь открыла заплаканная женщина в темно-синей юбке и черной блузке с глухим воротом.
   — Я из следственного отдела, — сказал Губарев. — Майор Губарев Владимир Анатольевич. Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич. Мы расследуем убийство вашей дочери.
   — Проходите. В большой комнате в глаза Губареву бросилось красивое дорогое пианино. «Стейнвейн». Крышка была откинута, и на подставке лежали ноты.
   Они сели за стол. Женщина примостилась на краешке стула на другом конце стола.
   — Сугробова Маргарита Васильевна?
   — Да. Худенькая темноволосая женщина крепилась изо всех сил. Но ее губы все время предательски Дрожали.
   — Вы были на опознании?
   — Да.
   — Ваша дочь? Кивок головой. Из глаз потекли слезы.
   Извините, — прошептала она. И поднесла белый комочек платка к глазам. — Извините. Все это так… ужасно! И неожиданно.
   — Ваша дочь была студенткой ГИТИСа?
   Она снова качнула головой. Ее душили рыдания.
   Губарев переглянулся с Витькой. Разговор предстоял тяжелый. Слишком свежа была боль утраты. Мать еще не привыкла к мысли, что дочери уже нет. И никогда не будет. В первое время в это действительно очень трудно поверить. Практически невозможно. Губарев обратил внимание, что вначале мозг человека отказывается верить очевидному. Он словно ставит защитный барьер и не пропускает негативную информацию в сознание. Он просто блокирует ее. И только спустя некоторое время человек начинает верить тому, что произошло. Он постепенно смиряется с этим. И учится жить заново…
   Губарев не знал, с какого конца подступиться.
   — Это Светино пианино? — взмахнул он рукой в сторону «Стейнвейна».
   — Светино, — эхом откликнулась женщина. — Мы его подарили Свете на день рождения. Я и сестра. Два года копили. Света любила музыку. Ходила на концерты в консерваторию… — Маргарита Васильевна замолчала.
   — Она закончила музыкальную школу?
   — Да.
   — А почему она не пошла по музыкальной части?
   — Света очень увлекалась театром. У нее подружка поступала в ГИТИС. И Свету сманила туда.
   — А как зовут эту подругу?
   — Алла Каменева. Правда, потом она бросила учебу, занялась бизнесом. Но между собой девочки тесно общались. Дружили по-прежнему.
   — Не дадите ее телефон?
   — Сейчас.
   Маргарита Васильевна встала и вышла из комнаты. Через минуту вернулась с записной книжкой в руках.
   — Записывайте. — И продиктовала номер. Губарев записал.
   — Это телефонная книжка вашей дочери?
   — Нет. Моя. Своя была у нее. В сумочке. Всегда при ней. — И она закусила губу.
   — Расскажите, пожалуйста, когда вы видели дочь в последний раз. Как она ушла из дома? С кем?
   — Не знаю. Ничего не знаю. — И Маргарита Васильевна снова расплакалась. Потом высморкалась. И, не поднимая глаз, сказала: — Света была уже взрослым человеком. Я не спрашивала ее, куда она ходит и с кем. Все, что она считала нужным, она мне говорила. Но в душу я к ней не лезла.
   — У вас с дочерью были доверительные отношения?
   — В целом да.
   — У вашей дочери было много знакомых, подруг?
   — Нет. Света была целеустремленной девушкой, хотела сделать карьеру. И она не разменивалась по пустякам. Я к этому приучила ее с детства. Если у тебя есть цель, иди к ней. Не отвлекайся на посторонние вещи.
   — А вы кто по профессии?
   — Учительница русского языка и литературы в старших классах.
   — Понятно. Простите, а близкий друг у вашей дочери был?
   — Нет. Были поклонники. Но ничего серьезного. Света не хотела легких отношений. Она хотела сначала состояться как актриса. А потом уже заводить семью, детей…
   Губарев задумался. Получалось, что Светлана Сугробова была твердым и целеустремленным человеком. Что в наши дни встретишь не часто. До встречи с ее матерью Губарев думал, что это легкомысленная девушка, напропалую крутившая амуры и поэтому вляпавшаяся в сомнительную ситуацию. Но все оказалось не так. И это было очень странно.
   — И что произошло в тот день, когда она пропала? — нарушил затянувшееся молчание Витя.
   — Она ушла вечером.
   — Какого это было числа? — спросил Губарев, доставая записную книжку.
   — Двадцатого мая.
   — Во сколько? Мать задумалась.
   — Наверное, часов в шесть, семь. Может, немного позже. Меня не было дома. Я пришла в девять. А Светы уже не было.
   — Она не оставляла вам никакой записки?
   — Нет. В этом не было необходимости. Зачем? Если она задерживалась, то звонила мне.
   — И что было дальше?
   — Дальше… Она не пришла домой и не позвонила. Ближе к двенадцати ночи я стала беспокоиться. Позвонила Алле. Но та сказала, что не знает, где Света. Я подумала, что Света кого-то встретила. Осталась ночевать. Дело молодое… Но наутро она не пришла. И здесь я уже запаниковала по-настоящему. Стала звонить в милицию, знакомым… И с тех пор я ее не видела. — Мать опустила глаза. — Только когда я ее… когда мне ее показали… я поняла, что она никогда не вернется.
   — Значит, вы не знаете, с кем она ушла в тот день?
   — Понятия не имею. Даже не знаю, что и подумать.
   — Вы в курсе, что ее тело нашли в купавнинском лесу?
   — Да. Но как она туда попала? Да еще вечером?
   — Может быть, она поехала к кому-нибудь на дачу?
   — Света предупредила бы меня. Если она собиралась ехать с ночевкой, то сказала бы об этом. Она не могла так поступить со мной.
   Множество неизвестных величин удваивались и утраивались на глазах. Куда ушла вечером Светлана Сугробова? Зачем? К кому? Или с кем?
   — У вас нет знакомых с дачей в тех краях? Маргарита Васильевна покачала головой:
   — Нет.
   — Простите, а ваша дочь была склонна к авантюрным поступкам?
   — Что вы! Я уже говорила, Света была очень разумной девушкой. Честно говоря, мне даже иногда хотелось, чтобы она была чуть… более эмоциональной.
   — Кроме учебы, она больше ничем не занималась? Нигде не подрабатывала?
   — Какое-то время она работала на радио «Максимум плюс», вела программу «Чашка кофе со звездой». Правда, очень недолго. Вскоре там началась реорганизация. Появился новый спонсор. Половину программ выкинули. Там она и познакомилась с Васиным.
   — Васиным?
   — Да. Он предложил ей принять участие в пробах к сериалу «Придворный роман».
   — Он уже идет, этот сериал?
   — Нет. Там такая волынка тянется… Света как бы находилась в резерве. Я, правда, не верила, что она будет играть главную роль. А она стояла на своем: буду, и все. Вот увидишь, говорила она мне. Но теперь это все… — Маргарита Васильевна слабо махнула рукой. Ее плечи дрогнули.
   — Еще один момент. Вы не дадите нам фотографию вашей дочери?
   — Конечно.
   Маргарита Васильевна встала и достала с полки книжного шкафа фотоальбом.
   — Какая вам нужна фотография? В полный рост? Или маленькая?
   — Лучше в полный рост.
   Сугробова медленно перелистывала страницы фотоальбома.
   — Здесь она в первом классе. В зоопарке… На море… — Женщина разговаривала сама с собой, начисто забыв о посторонних людях, находящихся рядом. Она скользила по страницам рукой, гладя их. — Вот. Возьмите. Это она год назад. В парке Горького.
   Губарев взял фотографию. Симпатичная блондинка с большими глазами смотрела на него в упор. Ее внешность располагала к себе, притягивала. Над верхней губой была маленькая, едва заметная родинка. Джинсы и голубой свитер. Черная сумочка.
   — Спасибо. Если понадобится, я еще свяжусь с вами.
   Но Маргарита Васильевна не слышала его, находясь во власти воспоминаний. Она не отрывала взгляда от снимков. Губарев встал и кивнул Витьке. Мол, все, уходим. Тот тоже поднялся.
   — Мы пошли. Спасибо, что согласились с нами побеседовать.
   — Не могу, не могу поверить.
   Губарев подошел к ней и легонько сжал руку женщины, лежавшую на столе.
   — Только время вас вылечит.
   Сугробова подняла на него глаза:
   — Разве от ЭТОГО кто-то вылечит?
   Губарев промолчал…
   Они ехали с Витькой в машине и разговаривали.
   — Непонятная история. Девушка уходит неизвестно куда и не возвращается. А потом ее находят через четыре месяца в купавнинском лесу. Где она была все это время? — рассуждал вслух Губарев.
   — Может быть, она не все рассказывала матери?
   — Я думаю, что да. Не хотела волновать, или здесь что-то другое? Сугробова, судя по рассказам матери, жутко целеустремленная. Прямо железная леди. Хотя по мордашке этого не скажешь.
   — Сейчас много таких развелось — девиц, которые делают карьеру. Прут напролом, как танки, не обращая внимания ни на людей, ни на обстоятельства.
   — Ты думаешь, она такая?
   — Ага! — сказал Витька.
   — Надо побеседовать с ее подругой. Та, вероятно, скажет больше, чем мать. А потом пообщаться со съемочной группой сериала «Придворный роман». Может, мы там отыщем какую-нибудь зацепку, — заявил Губарев.
   — Так фильм еще не начал сниматься.
   — Ну, все равно. Процесс-то потихоньку движется. Васин — товарищ пробивной. При всех наших руководителях ухитрялся снимать кино и находиться в дамках. Подхалим великий. И нашим, и вашим. Поэтому чтобы Васин — да не пробил съемки, не выбил деньги, быть такого не может!
   — Завтра поедем к Васину? — спросил Витька.
   — Да, с утречка. Сегодня попробуем с подругой связаться. Вдруг повезет?
   Приехав на работу и наскоро попив чаю с ванильными сухарями, Губарев принялся названивать Каменевой. Но здесь его ждала осечка. Приятный женский голос на автоответчике произнес: «В настоящий момент меня нет дома. Я нахожусь в командировке. Звоните после десятого октября». Губарев с досады крякнул. Этим информатором воспользоваться пока нельзя.
   Но тут зазвонил телефон.
   — Алло!
   — Пап, это я. Звонила дочь.
   — А… привет, привет!
   — Ты не забыл, что в выходные мы идем в зоопарк?
   — А может, в дельфинарий? — попробовал пошутить Губарев.
   Но этот номер у него не прошел. Железным голосом Дашка расставила все точки над «i»:
   — Ты мне, пап, зубы не заговаривай. Мы договорились — в зоопарк.
   — Хорошо, хорошо, только не поднимай бучу. А то ты у меня такая взрывная! Чуть что, в бутылку лезешь.
   — Наверное, есть в кого.
   — Да я спокоен и невозмутим, как полярный медведь.
   На том конце провода фыркнули.
   — Скажешь тоже — медведь. Ты у нас — тигр!
   — Да ну, — Губарев был явно польщен. Ему всегда казалось, что он неповоротлив, неуклюж и медлителен. А тут — тигр! Красивое, грациозное, ловкое животное!
   — Это точно, — подтвердила дочь.
   — Ладно, заметано. Еще созвонимся. А то мне работать надо!
   — Работа — она тебя любит, — фыркнула Дашка.
   — Обожает. Ну, пока.
   — Чао!
   Положив трубку, Губарев подумал, что Даша с каждым годом становится все менее и менее управляемой. Если ей что-то взбредет в голову — пиши пропало! И даже их совместный «дуэт» с Наташкой не в силах охладить Дашкино рвение. Будет стоять на своем до конца. Впрочем, жена тоже была человеком упрямым. Мало им с дочерью того, что он недавно ездил к теще в деревню в Смоленскую губернию и пахал там, как негр на плантации. А как его хорошо туда заманили: будем ходить в лес по грибы, гулять, наслаждаться природой! Губарев, конечно, как семейный человек со стажем, такой люли-малине не поверил. Он-то сразу учуял здесь некий подвох. Но куда деваться! Он обещал своим, что поедет, а слово надо держать! Все получилось так, как он смутно и подозревал. На этот раз интуиция не подвела его. Обрадованная теща навьючила на него сразу кучу дел. Оказалось, что он — незаменимый мастер на все руки, без которого хозяйство пришло в упадок. Прежде всего ему показали забор, покосившийся в двух местах. Соседская корова постаралась, пояснила теща. Пусть корова забор и делает, пошутил Губарев. Но теща пропустила его слова мимо ушей. Дверь в доме болталась, от крыльца оторвалось несколько досок. Словом, работы хватало. Не говоря уже об огороде. Надо было вскопать «всего несколько грядок». Губареву показалось, что он распахал кусок земли размером с приличное поле. А что касается грибочков и прогулок на природу, то да, была одна жалкая вылазка в лесок недалеко от дома. Урожай грибов был просто плачевным. На троих они набрали всего полкорзины. Да и то всякую мелочь: сыроежек, опят, чернушек. Ни одного белого или подберезовика… Смехота, да и только. После работы на огороде ноги у Губарева так гудели, что по лесу он передвигался с трудом, часто приваливаясь к деревьям. Наверное, со стороны можно было подумать, что по лесу идет пьяный и обнимает каждое дерево, которое попадается ему на пути. Дашка оглядывалась на Губарева и ехидно хихикала, Наташка улыбалась, а Губарев отвечал им кривой ухмылкой, мол, совсем заездили человека. Ни Жалости, ни сочувствия. Злыдни одни кругом! Под конец прогулки «злыдни» предложили ему посидеть на пеньке. «Ты, пап, у нас как старичок на завалинке», — прыснула Даша. «Попахала бы, как я, — возразил ей Губарев, — тогда бы вообще трупом лежала». — «Ну, ничего, — вставила Наташка, — работа на свежем воздухе всегда полезна». — «В умеренных количествах», — возразил Губарев. «Можно подумать, ты неделю работал без сна и отдыха, — сказала жена, прищурившись. — Сразу видно, чем вы занимаетесь на работе. В основном в кабинетах сидите». Губарев собирался уже резко возразить. Но тут вмешалась Дашка: «Пап, я вот смотрела сериал „Комиссар Рекс“. Там полицейский бегает наравне с собакой. И препятствия преодолевает, и прыгает, как кенгуру. Ты бы так смог?» Губарев дипломатично промолчал. Дело в том, что он тоже видел несколько серий «Рекса». Бегать так, как полицейские в сериале, он не мог. Физическая форма не та. Но говорить об этом Дашке…
   «Вы бутерброды взяли, — поинтересовался Губарев, — или забыли? Легкомысленные вы создания!» — «Взяли, взяли», — откликнулась Дашка. Она ловко расстелила на траве большую клеенчатую салфетку и положила на нее еду. Отпивая из термоса кофе и поглощая бутерброд с сыром, Губарев подумал, что все не так уж плохо. Надо радоваться в жизни даже самой малости. Как, например, вот этому солнечному осеннему деньку. Пню, на котором он сидел, улыбке дочери и даже грибам, которые никак не хотели попадаться на глаза. Лучше жить сегодняшним днем, философски размышлял Губарев, и не заглядывать в отдаленное будущее. День прошел — и слава богу! Все живы и здоровы — уже счастье…
   Майор вспомнил мысли, которые посетили его в смоленском лесу, и подумал, что Дашке, наверное, хочется хоть ненадолго опять вернуться в детство.