Губарев засопел.
— Хорошо. Что еще?
— Все. — В голосе Витьки послышалось разочарование.
«Он ожидал, что я похвалю его, — подумал майор. — Он ведь старался, ездил».
— Молодец!
— Может, мне к вам приехать? А то вы лежите там один.
— Если тебе не трудно.
— Заодно я захвачу материалы из «корзины» Анисиной. Мне их тут недавно принес компьютерщик.
— Да? — Губарев замер от волнения. — Возьми обязательно! Не забудь.
— Не забуду.
Витька приехал через час. Губарев открыл ему дверь:
— Проходи.
— Я вам кое-что прикупил, — и Витька протянул майору полиэтиленовый пакет, набитый продуктами.
— Я не голодный.
— На улицу не выходите? Не выходите. Значит, голодный.
— Ничего подобного!
— Не спорьте.
— И не собираюсь.
На кухне майор выгрузил на стол молоко, хлеб, колбасу, яблоки, печенье с клубничной начинкой.
— Куда мне столько?
— Ешьте, поправляйтесь, — сказал Витька.
— Спасибо.
— Давайте я вам бутерброды сделаю и принесу в комнату. А вы идите и ложитесь. С температурой ходить вредно, — распорядился Витька.
Уминая бутерброды с колбасой, Губарев сказал:
— Многое зависит от материала, который ты принес. Выброшенных страниц «Дневника» Снежной королевы.
— Кого?
— Это я так, — смутился Губарев. Возникла пауза.
— Как у тебя дела?
— Нормально, — но по скучной интонации и опущенным Витькиным плечам Губарев понял, что дела у него на сердечном фронте идут неважно. Но расспрашивать дальше — сыпать соль на раны. Поэтому майор свернул тему.
— Поправиться бы поскорее, а то надоело на этом диване валяться.
— Грипп так скоро не вылечивается. Недельку вы еще проболеете. Как пить дать.
— Утешил! — пробурчал Губарев.
— Ну ладно, я пошел. Вот распечатка.
— Спасибо. Звони.
— Ага. Счастливо оставаться.
После ухода Витьки Губарев почувствовал слабость. Температура опять пошла вверх. Он лег на диван и укрылся пледом. Взял в руки распечатку «Дневника» Анисиной. Буквы запрыгали перед глазами. Майор отложил текст в сторону. Потом снова взял. На второй странице он наткнулся на упоминанием о том, что главного «босса» называют: «человек с исторической фамилией». Анисина писала: «Когда я проходила во вторую комнату, „та женщина“ сказала, наклонившись к высокому человеку с аккуратной бородкой, в котором я узнала одного политика: „Скоро приедет наш главный — исторический человек с исторической фамилией. Ему бы командовать армией, как в Первую мировую!“ На что ее собеседник сказал: „Наш Брусилов уж точно войдет в историю“. Они рассмеялись. Я быстро выскользнула в соседнюю комнату, пока меня никто не увидел».
Так! Губарев посмотрел на свои руки. Они заметно дрожали. От возбуждения. Он откинул плед и сел на диване. Теперь его догадка насчет Брусилова получила реальное подтверждение. Снежная королева, будучи очень неглупой девушкой, прекрасно понимала, что отныне она не принадлежит себе, поэтому и уничтожила опасную информацию. На всякий случай.
Но кто и как выманивал девушек на встречу с монстром — оставалось загадкой. В одном Губарев не сомневался: скорее всего, это делалось от имени киностудии «Арион-Т». Им могли сказать, что пробные съемки будут проходить на природе или в загородном особняке. Или что-то подобное. Девушки, мечтающие о роли, были готовы ехать куда угодно. Хоть на край света. Вполне возможно, что самое непосредственное участие в этом принимала и Анисина. Только она об этом нигде не упоминала. Но Снежная королева умела хранить свои и чужие тайны. В этом Губарев уже имел возможность убедиться. И неоднократно.
Губарев подумал, что это только начало, потому что люди, подобные Брусилову, защищены от закона большими деньгами. Такие дела обычно разваливаются на ходу. Один следователь сменяет другого. Свидетели либо молчат, либо их находят мертвыми… Шанс на то, что расследование будет доведено до конца, — минимален. Но главное было в другом: в том, что он все-таки докопался до истины! Дошел до той самой точки, в которой сходятся все концы. Он пошел на кухню и поставил чайник. Внезапно майор почувствовал себя бодрым и выздоровевшим. Соседка заглянула в кухню и остановила на нем свой хмурый взгляд.
— Здравствуйте, Марья Васильевна, — громко сказал Губарев. — Как ваше здоровье?
Она ничего не сказала и скрылась за дверью.
Майор тихо рассмеялся. Вдруг он подумал, что нужно еще позвонить Маргарите Александровне, знакомой гадалке, и кое-что уточнить у нее.
Он взял кружку с горячим чаем и пошел обратно к себе в комнату.
Открыл записную книжку, набрал номер Маргариты Александровны. Она взяла трубку сразу.
— Добрый день, это Губарев.
— Я узнала вас.
— Не отвлекаю от сеансов? Майор почему-то представил, что он позвонил в самый неподходящий момент. Горят свечи. В комнате — полумрак. Клиентка с заплаканными глазами хочет узнать свое будущее. Маргарита Александровна что-то тихо шепчет, глядя на карты Таро. И тут в таинственное действо врывается резкий телефонный звонок. Губарев почувствовал себя убийцей.
— Нет, — услышал он. — Сейчас перерыв. Перекур.
Я хотел у вас спросить… — Губарев кратко изложил ей свое дело. Без имен и фамилий. Мол, так и так. Может ли человек помешаться на идее бессмертия? Да еще с юношеских лет? И с этой целью выпивать кровь своих жертв? То, что он услышал, ошеломило его.
— Эта идея не нова. Еще в древности велись поиски эликсира бессмертия. Именно с кровью чаще всего связывается феномен продления жизни. Считается, что кровь молодых девушек обладает особой мистической силой. Идея бессмертия часто внедряется в сознание именно в молодом возрасте, когда человек начинает ощущать себя особенным, не таким, как все. А то, что он пил кровь кошек, весьма показательно. Ведь издавна кошки почитались за магических существ, обладающих девятью жизнями. Так что, я думаю, вы правы в своих догадках.
— Спасибо.
— Я помогла вам хоть немножко?
— Да.
— Я рада. Звоните, если что. А в целом как ваши дела?
— Хорошо. Правда, сейчас я болею.
— Скорейшего выздоровления.
— Еще раз спасибо.
Повесив трубку, Губарев сделал несколько глотков горячего чая и подумал о Витьке. Жалко, что парень никак свою жизнь толком не устроит. Живет в общежитии, зарплата — маленькая. Ему жениться надо на москвичке и своим жильем обзаводиться. Семьей, детьми. А он втрескался в музыкантшу, которая над ним издевается да голову морочит… Губарев лег на диван, подоткнул под себя плед и незаметно уснул.
Паша сравнительно быстро нашел деревню Веретенницы. Он приехал во Владимир, пошел в местное бюро справок и все разузнал. Деревня с таким названием в области была всего одна. Молодой парень со взъерошенными волосами весело хмыкнул, когда Губарев спросил его: где находится эта деревня.
— Деревня! Это скорее кучка домов. Вымирающий класс. Одни старики да старухи остались. А что вас там интересует? Собираетесь купить участок земли? — Глаза парня смотрели цепко, настороженно. — Это невыгодное капиталовложение. Край — заброшенный. Я могу предложить вам нечто более интересное. Какими средствами вы располагаете? — Парень смотрел на экран компьютера и щелкал мышью. На экране возникали разные цветные схемы: квадратики, кружочки, соединенные длинными линиями — дорогами. — Вот, смотрите, продается участок земли размером двадцать соток. На территории поселка городского типа. Хорошие подъездные пути. Развитая инфраструктура. Цена приемлемая…
— Нет, — оборвал Паша этот словесный поток. — Мне земля не нужна.
— В смысле?
— Я не покупатель.
— Все так говорят. А сами хотят узнать, что и почем. Зачем вам тогда Веретенницы?
— У меня там дальняя родственница проживает, — соврал Паша, — решил наведаться.
Парень смерил Пашу оценивающим взглядом. Очевидно, Паша не тянул на потенциального покупателя с большими бабками, и молодой человек презрительно от него отвернулся.
— Справки платные, — пробурчал парень. — Двадцать пять рублей.
Паша выложил деньги и получил подробную схему с указанием местоположения деревеньки.
От Владимира надо было ехать еще автобусом примерно час. А потом идти полчаса лесом. Действительно, глухомань.
Паша полтора часа прождал автобуса. Лесом он шел добрый час. К концу пути почувствовал себя вымотанным и уставшим. Деревня состояла из покосившихся домов. Многие из них были наглухо заколочены. Что делать? Ходить по домам с колотушкой и стучать в окна?
Помог случай. Паша увидел девочку лет двенадцати с лохматой рыжей собакой. Она равнодушно взглянула на Пашу и собиралась пройти мимо. Но он окликнул ее. Она остановилась.
— Скажи, пожалуйста, у вас сдаются дома?
— Дома?
— Да.
— Сдаются? — переспросила девочка.
— Да. Сдаются ли у вас дома? — повторил свой вопрос Паша.
— Кому?
— Ну… например, мне. Вообще кто-нибудь снял у вас в деревне дом за последнее время?
— За последнее время?
Наверное, у девочки была привычка повторять заданные ей вопросы, но Пашу это начинало нервировать. Он ощутил закипающее раздражение.
— Кто-то поселился у вас в деревне? — спросил он.
Местная жительница задумалась.
— Да. Вон в том доме. Девушка. — И она показала рукой на самый крайний дом.
— Спасибо. Слава богу, разобрались, — проворчал Паша.
— Что?
— Ничего.
Паша зашагал быстрыми шагами в указанном направлении, но в двух метрах от дома остановился. «Что я скажу ей? — мелькнуло в его голове. — А вдруг она примет меня за бандита? — Паша потоптался несколько минут на месте, потом понял, что ничего путного он придумать не может. — В крайнем случае скажу, что ее разыскивает Сергеев. Эта байка — уж на самый крайний случай…»
Дверь ему никто не открывал. Он стучал в дверь, в окна. Глухо. Складывалось впечатление, что дома никого не было. Но он знал, что это было не так. Наконец Паша встал под дверью и громко сказал:
— Лариса! Не бойтесь! Я от Сергеева. Он обеспокоен вашим длительным отсутствием. Он занят, а я свободен. Он попросил меня найти вас. Он знает, что вы вернулись в Москву.
В ответ — тишина. И вдруг дверь стремительно распахнулась. От неожиданности Паша вздрогнул и сделал шаг назад. На пороге стояла Лариса. Именно такая, какой она представлялась ему в мечтах. Реальный и выдуманный образы слились в одно целое. Темные волосы до плеч, большие зеленые глаза. Четкая линия рта.
— Зд-рав-ствуй-те, — заикаясь сказал Паша.
— Вы к кому?
— К вам.
— Разве вы меня знаете?
— Я от Сергеева.
— Он не мог знать, что я вернулась, — сказала Лариса.
— Не мог, — подтвердил Паша. Он уже постепенно приходил в себя.
— Значит, вы не от него?
— Не от него.
— А от кого?
— От себя.
Красивые брови взлетели вверх:
— Как это понимать?
— Это долгая история. Можно мне войти?
Лариса не пошевельнулась.
— Я видел вас в Турции. В лавочке на базаре.
В начале сентября. Я хотел найти вас, я потом узнал, кто вы… — сбивчиво заговорил Паша.
Лариса отступила назад, пропуская его внутрь.
— Спасибо, — пробормотал он.
Они сели за стол в маленькой кухоньке. Лариса предложила ему чай с баранками. Паша не отказался. Он продрог и хотел согреться.
За чаем он рассказал то, что знал сам. Только ничего не сказал о том, что на Ларису напала Надин. Пока он решил об этом умолчать. Это было больно и неприятно. Закончив свой рассказ, Паша замолчал. Он выжидательно смотрел на Ларису: поверит, не поверит. Лариса покачала головой:
— Все это так невероятно!
— Да. Это кажется полным бредом. Но трупы Сугробовой, Розен и Горностаевой — реальность.
— Ужасно! — Лариса вскочила со стула и взволнованно заходила по кухне. — Ужасно! Я чуть было не стала такой же жертвой, как они! На меня напали, когда я шла домой. Под аркой. На меня налетела неизвестная женщина. Я оттолкнула ее. Потом увидела двух мужчин, бежавших ко мне. Я рванула к подъезду. К счастью, мне удалось ускользнуть от них. А утром я выбралась через чердак и поехала на вокзал, купила билет до Владимира. Так я очутилась здесь. — Лариса замолчала. — Несколько раз я пыталась вспомнить: видела ли где-то раньше ту женщину, напавшую на меня? У меня возникло такое чувство: видела! Но ничего вспомнить я так и не смогла.
— Это была Надежда Анисина. — И Паша опустил голову.
— Надя? — удивилась Лариса. — Теперь понятно, почему ее лицо мне смутно показалось знакомым! Но было темно, и я толком не разглядела его.
— Вы бы ее все равно не узнали, — перебил Ларису Паша. — Надин… Надя была загримирована.
— А… Понятно. Но откуда вы это знаете?
— Ее убили.
— Когда?
— В тот же день. Ее решили убрать, потому что она слишком много знала. И в дальнейшем могла стать опасной. Я был ее… другом, и меня допрашивала милиция.
— Извините. Надя… — Лариса села на стул с высокой деревянной спинкой. — Только подумать! — Она приложила ладони к щекам. — Мы с ней общались, разговаривали…
Возникла пауза. Паша смотрел в пустую кружку.
— Может быть, еще чаю? — предложила Лариса.
— Да, пожалуйста. Что вы теперь будете делать? Вернетесь в Москву? — спросил Паша.
— Нет. — Лариса посмотрела на него. В упор. В глубине зеленых глаз таился страх. — Главного же еще не поймали.
— Ах да. — Паше взгрустнулось. Ему очень хотелось, чтобы Лариса вернулась и снялась в сериале. — Кстати, актрису на главную роль еще не нашли.
— Но я не могу обнаружить себя. Пока.
— И сколько вы думаете прожить здесь? Наверное, я не имею права задавать такие вопросы, — спохватился Паша.
— Я ничего не знаю. Ничего, — ответила Лариса.
— Когда будет обратный автобус до Владимира?
— Вы хотите ехать сегодня?
— Да.
— Это утомительно. Вы можете переночевать здесь.
— Спасибо. Но я все-таки поеду, — ответил Павел.
— Ну, хотя бы поешьте.
— С удовольствием.
Паша ел картошку с колбасой и чувствовал, как кусок застревает у него в горле. Ему было жаль Ларису. Сколько она тут проторчит? Вместо того чтобы блистать в сериале, она будет жить в глухой деревне. И неизвестно, сколько времени. И еще… Он испытывал странное чувство легкого разочарования. Нет, Лариса была так же красива, как и на фотографии, которой он часто любовался, когда включал компьютер. Изумительное лицо. Такое прекрасное, волнующее… Но что-то в нем померкло. Может быть, мечта умерла от соприкосновения с реальностью? Или просто он понял, что их жизни никогда больше не соприкоснутся? И что у них совершенно разные орбиты. У него — своя. У нее — своя. Что она ему — бесконечно чужая и далекая? Трудно сказать. Так бывает, когда о чем-то долго мечтаешь, страдаешь, мучаешься, а потом, когда получаешь желаемое, тебе становится грустно и печально. Как будто ты потерял нечто дорогое и близкое. Недаром древние говорили: «Бойся исполнения желаний». Паша так мечтал увидеть Ларису, она казалась ему сказочной феей, воплощением неземных грез, что сейчас, сидя рядом с ней, он никак не мог до конца поверить, что она реальна. Он чувствовал себя путником, мечтавшим забраться на вершину горы. И вот теперь, когда путь пройден, нет ни ликования, ни радости, только усталость и грусть, что все уже позади. Поэтому он не мог больше оставаться здесь. Ни одной минуты. Ему хотелось поскорее уехать и разобраться в себе. Успокоиться.
— Не хотите кофе? — спросила Лариса.
— Вам нужно самой. Где вы берете продукты?
— Хожу в магазин в соседнюю деревню.
— Далеко?
— Полтора километра. Так хотите кофе или нет? Хотите, — с улыбкой заключила Лариса, — только вам кажется, что этим вы ущемите меня. Ничуть! Все равно припасы у меня кончились, и завтра надо идти в магазин.
— Ну, тогда выпью.
За кофе Лариса рассказала, как ей удалось бежать из Стамбула. Рассказала она и о Хасанове. Они неспешно беседовали, и Паша подумал, что на автобус он уже опоздал. Наверняка. И как бы в подтверждение его слов, Лариса сказала:
— Ехать вам уже поздно. Оставайтесь, а завтра поедете. В один день туда-сюда — тяжело.
Паша остался. Вечером они пошли прогуляться. Лариса привела его к обрыву и рассказала, как в детстве любила прыгать с него в воду.
— Это такое восхитительное чувство: стоишь, и сердце замирает от восторга и страха. До сих пор не могу этого забыть! А потом — прыжок: внутри все обрывается, брызги воды, ликование… Жаль, что уже холодно и купаться нельзя.
Лариса была в легкой болоньевой куртке и джинсах. Паша — в кожанке и спортивных брюках. Вода под ними была сонная, темная. Редкие желтые листья, слетевшие с деревьев, кружились в ней, словно исполняя медленный печальный танец. Лицо Ларисы слегка раскраснелось от холода. И все равно оно оставалось невыразимо прекрасным.
— Сколько мне здесь жить… А впрочем, я уже почти привыкла к такому существованию. Один раз ездила во Владимир, накупила книжек. Лежу, читаю, думаю. Когда-то я любила читать запоем. И сейчас все возвращается снова. Как будто бы и не было всех этих ужасных событий. Я — актриса, работаю в театре «Марионетки».
— «Марионетки»? — переспросил Паша. — Его возглавлял Сипаев?
— Да. Сипаев. — Лариса вопросительно посмотрела на него.
— Недавно передавали в «Новостях культуры» — он умер.
Умер? — Рука Ларисы дрогнула. Она поднесла ее к глазам, как бы прикрывая их. — Бедный Андрей Владимирович! Как отобрали театр, так всем стало ясно: долго он не проживет. Сначала был инфаркт, потом… — Лариса глубоко вздохнула. — Как ужасно терять близких людей!
— Да. — Паша вспомнил о матери и помрачнел. Для него она все равно что умерла. Надин, мать…
Небо было пасмурно-серое. Безоблачное. Тихо светились желтые деревья. Вокруг стояла первозданная тишина. Казалось, было слышно, как медленно плывут листья в реке. Вода кружила их, а потом уносила вдаль.
— Пойдемте обратно, — предложила Лариса. За вечерним чаем она спросила Пашу, где он работает.
— В рекламном агентстве.
— Это, наверное, интересная работа?
— Не особо.
— Почему?
И тут Паша рассказал ей все: про музыкальные горшки, сволочного Барткова и одежду для беременных. Странное дело: чем дольше он общался с Ларисой, тем больше ему казалось, что она ему… ну, вроде как сестра. Первоначальное напряжение исчезло, и они разговаривали, как хорошие знакомые, которые давно знают друг друга. В Ларисе, несмотря на ее роковую красоту, было нечто ребяческое, непосредственное. Она ничем не напоминала искушенную загадочную красавицу. С ней было легко и просто.
— Да… работенка! — покачала головой Лариса. — А чем бы вы хотели заниматься?
— Кастингом, — брякнул Паша и покраснел. Лариса, улыбаясь, посмотрела на него. А потом шутя погрозила пальцем:
— Заразились кино?
— Увы!
— Тогда — вперед!
— Кому я там нужен? Ни связей, ни знакомств, — вздохнул Павел.
— Если вы чего-то сильно хотите, то обязательно пробьетесь. И люди нужные появятся, и обстоятельства будут складываться в вашу пользу. Это я вам говорю по собственному опыту. Поверьте мне.
— Попробую.
Они поговорили еще немного. Потом — разошлись. Лариса постелила ему на кухне. И, пожелав спокойной ночи, ушла в комнату. Паша лежал без сна и ворочался. Ему хотелось, чтобы Лариса пришла к нему, и одновременно он боялся этого. Но — нет. Чуда не произошло. И от этого Паше стало немножко грустно. И вместе с тем как будто бы гора с плеч свалилась. «Какой же я противоречивый дурак, — усмехнулся Паша. — Сам не знаю, чего хочу».
Наутро они расстались. Лариса не стала провожать его.
— Я никуда стараюсь не выходить. Боюсь, — призналась она.
— У вас есть мобильный?
— Да.
— Дайте номер. Я позвоню вам, если узнаю, что убийцу нашли. Сообщу сразу.
— Спасибо.
Лариса объяснила Паше, как быстрее дойти до остановки, и закрыла за ним дверь. На прощание улыбнувшись. Искренне. От души.
По дороге в Москву Паша все время вспоминал Ларису, ее улыбку. Он думал о ней уже без трепета и волнения, просто как о хорошей знакомой. Но, если сказать честно, вряд ли он мог бы ответить на один-единственный вопрос: потерял он что-то или приобрел.
Приехав домой, Паша сразу лег спать. А наутро позвонил на работу. И сказал, что увольняется. Без объяснения причин.
Губарев лежал и спал, когда соседка забарабанила в дверь:
— К вам пришли. Вставайте!
— Кто? — спросил спросонья майор.
— Откуда я знаю!
Губарев открыл дверь комнаты и увидел на пороге жену и дочь. С двумя сумками продуктов.
— Как вы сюда попали?
— Какая разница, пап! — снисходительно заметила Дашка. — Попали, и все. На ковре-самолете прилетели.
— Можно пройти? — спросила Наташка. — Что, мы так и будем в дверях стоять?
— Конечно, конечно, — засуетился Губарев, пропуская их в комнату.
— Я пойду чай организую, — сказала жена и направилась в кухню.
Оставшись наедине с дочерью, Губарев спросил:
— Кто меня выдал?
— Пап, у нас тоже могут быть свои секреты.
— Витька?
— Не пытай. Не скажем.
— Какие вы…
— Какие есть. Мог бы и сам позвонить.
— Не хотел беспокоить.
— Гордый и независимый! — фыркнула дочь. Наташка пришла с чашкой чая.
— Мы лимоны купили. Будешь чай с лимоном?
— Я об этом только и мечтал! — И Губарев закрыл глаза.
А когда открыл — перед ним стоял чай с лимоном. И майор почувствовал, как что-то защипало в глазах. Он потер их рукой.
— Соринка попала, — объяснил он.
Они сидели Рядом с ним. Жена и дочь. Он пил чай с лимоном и чувствовал себя счастливым человеком. По-настоящему счастливым, что бывало в его жизни очень и очень редко.
Он еще не знал дальнейших событий, которые его ожидали. Не знал, что расследование пойдет стремительными темпами. У Брусилова были не только влиятельные покровители, но также и сильные враги. На дачах Сергея Дубинина, правой руки Брусилова, будут найдены подвалы, оборудованные под камеры пыток. И по найденным уликам и вещественным доказательствам будет установлено, что там длительное время проживали Сугробова, Розен и Горностаева. Вскоре в Подмосковье будет найден еще один труп: Жанны Любавиной.
Сам Брусилов умрет в Лондоне через два месяца при загадочных обстоятельствах.
Нет, ничего этого он еще не знал. Он просто наслаждался обществом своих близких и пил чай. С лимоном!
Паша рассказал Губареву о Ларисе, и тот согласился, что ей лучше всего переждать это время в тихом месте, не обнаруживать себя и не высовываться. Когда все закончится, майор скажет Паше, что опасность для Марголиной миновала.
После смерти Брусилова Лариса могла не опасаться преследования. И поэтому Губарев сообщил Паше, что она может возвращаться в Москву. Паша сразу перезвонил Ларисе и обрадовал девушку новостью, что теперь она свободный человек в полном смысле этого слова. Другой враг Ларисы, Хасанов, был убит в перестрелке на стамбульской вилле. Лариса вернулась и стала сниматься в сериале «Придворный роман».
Она помогла Паше устроиться в службу кастинга независимой продюсерской компании «Белый ветер». Он был страшно доволен. Наконец-то он занимался тем, что ему нравилось!
С Ларисой Паша почти не общался. Так, была пара звонков. И все. Ее фотография по-прежнему хранилась у него в компьютере. И он, когда хотел, мог смотреть на нее. Правда, это случалось все реже и реже. Звонила из Франции мать, но Паша разговаривал с ней сухо. И дал понять, что пока ее возвращение нежелательно.
Но иногда вечерами он все-таки открывал файл «Лара» и любовался таким знакомым и прекрасным лицом. Он думал о Ларисе уже без замирания сердца. Ничего не откликалось в нем. И тем не менее, когда события той осени живо вставали перед ним, Паше становилось не по себе. Но он прекрасно понимал, что эта страница жизни со всеми ее бедами, печалями и горестями, восторгами и волнениями, потерями и катастрофами была уже окончательно прочитана и перевернута. И тогда он переводил взгляд на китайского божка и грустно подмигивал ему. Как бы говоря: несмотря ни на что, жизнь продолжается, старик. А что будет дальше — не известно никому. Даже тебе, китайскому божеству долголетия, счастья и семейного благополучия.
— Хорошо. Что еще?
— Все. — В голосе Витьки послышалось разочарование.
«Он ожидал, что я похвалю его, — подумал майор. — Он ведь старался, ездил».
— Молодец!
— Может, мне к вам приехать? А то вы лежите там один.
— Если тебе не трудно.
— Заодно я захвачу материалы из «корзины» Анисиной. Мне их тут недавно принес компьютерщик.
— Да? — Губарев замер от волнения. — Возьми обязательно! Не забудь.
— Не забуду.
Витька приехал через час. Губарев открыл ему дверь:
— Проходи.
— Я вам кое-что прикупил, — и Витька протянул майору полиэтиленовый пакет, набитый продуктами.
— Я не голодный.
— На улицу не выходите? Не выходите. Значит, голодный.
— Ничего подобного!
— Не спорьте.
— И не собираюсь.
На кухне майор выгрузил на стол молоко, хлеб, колбасу, яблоки, печенье с клубничной начинкой.
— Куда мне столько?
— Ешьте, поправляйтесь, — сказал Витька.
— Спасибо.
— Давайте я вам бутерброды сделаю и принесу в комнату. А вы идите и ложитесь. С температурой ходить вредно, — распорядился Витька.
Уминая бутерброды с колбасой, Губарев сказал:
— Многое зависит от материала, который ты принес. Выброшенных страниц «Дневника» Снежной королевы.
— Кого?
— Это я так, — смутился Губарев. Возникла пауза.
— Как у тебя дела?
— Нормально, — но по скучной интонации и опущенным Витькиным плечам Губарев понял, что дела у него на сердечном фронте идут неважно. Но расспрашивать дальше — сыпать соль на раны. Поэтому майор свернул тему.
— Поправиться бы поскорее, а то надоело на этом диване валяться.
— Грипп так скоро не вылечивается. Недельку вы еще проболеете. Как пить дать.
— Утешил! — пробурчал Губарев.
— Ну ладно, я пошел. Вот распечатка.
— Спасибо. Звони.
— Ага. Счастливо оставаться.
После ухода Витьки Губарев почувствовал слабость. Температура опять пошла вверх. Он лег на диван и укрылся пледом. Взял в руки распечатку «Дневника» Анисиной. Буквы запрыгали перед глазами. Майор отложил текст в сторону. Потом снова взял. На второй странице он наткнулся на упоминанием о том, что главного «босса» называют: «человек с исторической фамилией». Анисина писала: «Когда я проходила во вторую комнату, „та женщина“ сказала, наклонившись к высокому человеку с аккуратной бородкой, в котором я узнала одного политика: „Скоро приедет наш главный — исторический человек с исторической фамилией. Ему бы командовать армией, как в Первую мировую!“ На что ее собеседник сказал: „Наш Брусилов уж точно войдет в историю“. Они рассмеялись. Я быстро выскользнула в соседнюю комнату, пока меня никто не увидел».
Так! Губарев посмотрел на свои руки. Они заметно дрожали. От возбуждения. Он откинул плед и сел на диване. Теперь его догадка насчет Брусилова получила реальное подтверждение. Снежная королева, будучи очень неглупой девушкой, прекрасно понимала, что отныне она не принадлежит себе, поэтому и уничтожила опасную информацию. На всякий случай.
Но кто и как выманивал девушек на встречу с монстром — оставалось загадкой. В одном Губарев не сомневался: скорее всего, это делалось от имени киностудии «Арион-Т». Им могли сказать, что пробные съемки будут проходить на природе или в загородном особняке. Или что-то подобное. Девушки, мечтающие о роли, были готовы ехать куда угодно. Хоть на край света. Вполне возможно, что самое непосредственное участие в этом принимала и Анисина. Только она об этом нигде не упоминала. Но Снежная королева умела хранить свои и чужие тайны. В этом Губарев уже имел возможность убедиться. И неоднократно.
Губарев подумал, что это только начало, потому что люди, подобные Брусилову, защищены от закона большими деньгами. Такие дела обычно разваливаются на ходу. Один следователь сменяет другого. Свидетели либо молчат, либо их находят мертвыми… Шанс на то, что расследование будет доведено до конца, — минимален. Но главное было в другом: в том, что он все-таки докопался до истины! Дошел до той самой точки, в которой сходятся все концы. Он пошел на кухню и поставил чайник. Внезапно майор почувствовал себя бодрым и выздоровевшим. Соседка заглянула в кухню и остановила на нем свой хмурый взгляд.
— Здравствуйте, Марья Васильевна, — громко сказал Губарев. — Как ваше здоровье?
Она ничего не сказала и скрылась за дверью.
Майор тихо рассмеялся. Вдруг он подумал, что нужно еще позвонить Маргарите Александровне, знакомой гадалке, и кое-что уточнить у нее.
Он взял кружку с горячим чаем и пошел обратно к себе в комнату.
Открыл записную книжку, набрал номер Маргариты Александровны. Она взяла трубку сразу.
— Добрый день, это Губарев.
— Я узнала вас.
— Не отвлекаю от сеансов? Майор почему-то представил, что он позвонил в самый неподходящий момент. Горят свечи. В комнате — полумрак. Клиентка с заплаканными глазами хочет узнать свое будущее. Маргарита Александровна что-то тихо шепчет, глядя на карты Таро. И тут в таинственное действо врывается резкий телефонный звонок. Губарев почувствовал себя убийцей.
— Нет, — услышал он. — Сейчас перерыв. Перекур.
Я хотел у вас спросить… — Губарев кратко изложил ей свое дело. Без имен и фамилий. Мол, так и так. Может ли человек помешаться на идее бессмертия? Да еще с юношеских лет? И с этой целью выпивать кровь своих жертв? То, что он услышал, ошеломило его.
— Эта идея не нова. Еще в древности велись поиски эликсира бессмертия. Именно с кровью чаще всего связывается феномен продления жизни. Считается, что кровь молодых девушек обладает особой мистической силой. Идея бессмертия часто внедряется в сознание именно в молодом возрасте, когда человек начинает ощущать себя особенным, не таким, как все. А то, что он пил кровь кошек, весьма показательно. Ведь издавна кошки почитались за магических существ, обладающих девятью жизнями. Так что, я думаю, вы правы в своих догадках.
— Спасибо.
— Я помогла вам хоть немножко?
— Да.
— Я рада. Звоните, если что. А в целом как ваши дела?
— Хорошо. Правда, сейчас я болею.
— Скорейшего выздоровления.
— Еще раз спасибо.
Повесив трубку, Губарев сделал несколько глотков горячего чая и подумал о Витьке. Жалко, что парень никак свою жизнь толком не устроит. Живет в общежитии, зарплата — маленькая. Ему жениться надо на москвичке и своим жильем обзаводиться. Семьей, детьми. А он втрескался в музыкантшу, которая над ним издевается да голову морочит… Губарев лег на диван, подоткнул под себя плед и незаметно уснул.
Паша сравнительно быстро нашел деревню Веретенницы. Он приехал во Владимир, пошел в местное бюро справок и все разузнал. Деревня с таким названием в области была всего одна. Молодой парень со взъерошенными волосами весело хмыкнул, когда Губарев спросил его: где находится эта деревня.
— Деревня! Это скорее кучка домов. Вымирающий класс. Одни старики да старухи остались. А что вас там интересует? Собираетесь купить участок земли? — Глаза парня смотрели цепко, настороженно. — Это невыгодное капиталовложение. Край — заброшенный. Я могу предложить вам нечто более интересное. Какими средствами вы располагаете? — Парень смотрел на экран компьютера и щелкал мышью. На экране возникали разные цветные схемы: квадратики, кружочки, соединенные длинными линиями — дорогами. — Вот, смотрите, продается участок земли размером двадцать соток. На территории поселка городского типа. Хорошие подъездные пути. Развитая инфраструктура. Цена приемлемая…
— Нет, — оборвал Паша этот словесный поток. — Мне земля не нужна.
— В смысле?
— Я не покупатель.
— Все так говорят. А сами хотят узнать, что и почем. Зачем вам тогда Веретенницы?
— У меня там дальняя родственница проживает, — соврал Паша, — решил наведаться.
Парень смерил Пашу оценивающим взглядом. Очевидно, Паша не тянул на потенциального покупателя с большими бабками, и молодой человек презрительно от него отвернулся.
— Справки платные, — пробурчал парень. — Двадцать пять рублей.
Паша выложил деньги и получил подробную схему с указанием местоположения деревеньки.
От Владимира надо было ехать еще автобусом примерно час. А потом идти полчаса лесом. Действительно, глухомань.
Паша полтора часа прождал автобуса. Лесом он шел добрый час. К концу пути почувствовал себя вымотанным и уставшим. Деревня состояла из покосившихся домов. Многие из них были наглухо заколочены. Что делать? Ходить по домам с колотушкой и стучать в окна?
Помог случай. Паша увидел девочку лет двенадцати с лохматой рыжей собакой. Она равнодушно взглянула на Пашу и собиралась пройти мимо. Но он окликнул ее. Она остановилась.
— Скажи, пожалуйста, у вас сдаются дома?
— Дома?
— Да.
— Сдаются? — переспросила девочка.
— Да. Сдаются ли у вас дома? — повторил свой вопрос Паша.
— Кому?
— Ну… например, мне. Вообще кто-нибудь снял у вас в деревне дом за последнее время?
— За последнее время?
Наверное, у девочки была привычка повторять заданные ей вопросы, но Пашу это начинало нервировать. Он ощутил закипающее раздражение.
— Кто-то поселился у вас в деревне? — спросил он.
Местная жительница задумалась.
— Да. Вон в том доме. Девушка. — И она показала рукой на самый крайний дом.
— Спасибо. Слава богу, разобрались, — проворчал Паша.
— Что?
— Ничего.
Паша зашагал быстрыми шагами в указанном направлении, но в двух метрах от дома остановился. «Что я скажу ей? — мелькнуло в его голове. — А вдруг она примет меня за бандита? — Паша потоптался несколько минут на месте, потом понял, что ничего путного он придумать не может. — В крайнем случае скажу, что ее разыскивает Сергеев. Эта байка — уж на самый крайний случай…»
Дверь ему никто не открывал. Он стучал в дверь, в окна. Глухо. Складывалось впечатление, что дома никого не было. Но он знал, что это было не так. Наконец Паша встал под дверью и громко сказал:
— Лариса! Не бойтесь! Я от Сергеева. Он обеспокоен вашим длительным отсутствием. Он занят, а я свободен. Он попросил меня найти вас. Он знает, что вы вернулись в Москву.
В ответ — тишина. И вдруг дверь стремительно распахнулась. От неожиданности Паша вздрогнул и сделал шаг назад. На пороге стояла Лариса. Именно такая, какой она представлялась ему в мечтах. Реальный и выдуманный образы слились в одно целое. Темные волосы до плеч, большие зеленые глаза. Четкая линия рта.
— Зд-рав-ствуй-те, — заикаясь сказал Паша.
— Вы к кому?
— К вам.
— Разве вы меня знаете?
— Я от Сергеева.
— Он не мог знать, что я вернулась, — сказала Лариса.
— Не мог, — подтвердил Паша. Он уже постепенно приходил в себя.
— Значит, вы не от него?
— Не от него.
— А от кого?
— От себя.
Красивые брови взлетели вверх:
— Как это понимать?
— Это долгая история. Можно мне войти?
Лариса не пошевельнулась.
— Я видел вас в Турции. В лавочке на базаре.
В начале сентября. Я хотел найти вас, я потом узнал, кто вы… — сбивчиво заговорил Паша.
Лариса отступила назад, пропуская его внутрь.
— Спасибо, — пробормотал он.
Они сели за стол в маленькой кухоньке. Лариса предложила ему чай с баранками. Паша не отказался. Он продрог и хотел согреться.
За чаем он рассказал то, что знал сам. Только ничего не сказал о том, что на Ларису напала Надин. Пока он решил об этом умолчать. Это было больно и неприятно. Закончив свой рассказ, Паша замолчал. Он выжидательно смотрел на Ларису: поверит, не поверит. Лариса покачала головой:
— Все это так невероятно!
— Да. Это кажется полным бредом. Но трупы Сугробовой, Розен и Горностаевой — реальность.
— Ужасно! — Лариса вскочила со стула и взволнованно заходила по кухне. — Ужасно! Я чуть было не стала такой же жертвой, как они! На меня напали, когда я шла домой. Под аркой. На меня налетела неизвестная женщина. Я оттолкнула ее. Потом увидела двух мужчин, бежавших ко мне. Я рванула к подъезду. К счастью, мне удалось ускользнуть от них. А утром я выбралась через чердак и поехала на вокзал, купила билет до Владимира. Так я очутилась здесь. — Лариса замолчала. — Несколько раз я пыталась вспомнить: видела ли где-то раньше ту женщину, напавшую на меня? У меня возникло такое чувство: видела! Но ничего вспомнить я так и не смогла.
— Это была Надежда Анисина. — И Паша опустил голову.
— Надя? — удивилась Лариса. — Теперь понятно, почему ее лицо мне смутно показалось знакомым! Но было темно, и я толком не разглядела его.
— Вы бы ее все равно не узнали, — перебил Ларису Паша. — Надин… Надя была загримирована.
— А… Понятно. Но откуда вы это знаете?
— Ее убили.
— Когда?
— В тот же день. Ее решили убрать, потому что она слишком много знала. И в дальнейшем могла стать опасной. Я был ее… другом, и меня допрашивала милиция.
— Извините. Надя… — Лариса села на стул с высокой деревянной спинкой. — Только подумать! — Она приложила ладони к щекам. — Мы с ней общались, разговаривали…
Возникла пауза. Паша смотрел в пустую кружку.
— Может быть, еще чаю? — предложила Лариса.
— Да, пожалуйста. Что вы теперь будете делать? Вернетесь в Москву? — спросил Паша.
— Нет. — Лариса посмотрела на него. В упор. В глубине зеленых глаз таился страх. — Главного же еще не поймали.
— Ах да. — Паше взгрустнулось. Ему очень хотелось, чтобы Лариса вернулась и снялась в сериале. — Кстати, актрису на главную роль еще не нашли.
— Но я не могу обнаружить себя. Пока.
— И сколько вы думаете прожить здесь? Наверное, я не имею права задавать такие вопросы, — спохватился Паша.
— Я ничего не знаю. Ничего, — ответила Лариса.
— Когда будет обратный автобус до Владимира?
— Вы хотите ехать сегодня?
— Да.
— Это утомительно. Вы можете переночевать здесь.
— Спасибо. Но я все-таки поеду, — ответил Павел.
— Ну, хотя бы поешьте.
— С удовольствием.
Паша ел картошку с колбасой и чувствовал, как кусок застревает у него в горле. Ему было жаль Ларису. Сколько она тут проторчит? Вместо того чтобы блистать в сериале, она будет жить в глухой деревне. И неизвестно, сколько времени. И еще… Он испытывал странное чувство легкого разочарования. Нет, Лариса была так же красива, как и на фотографии, которой он часто любовался, когда включал компьютер. Изумительное лицо. Такое прекрасное, волнующее… Но что-то в нем померкло. Может быть, мечта умерла от соприкосновения с реальностью? Или просто он понял, что их жизни никогда больше не соприкоснутся? И что у них совершенно разные орбиты. У него — своя. У нее — своя. Что она ему — бесконечно чужая и далекая? Трудно сказать. Так бывает, когда о чем-то долго мечтаешь, страдаешь, мучаешься, а потом, когда получаешь желаемое, тебе становится грустно и печально. Как будто ты потерял нечто дорогое и близкое. Недаром древние говорили: «Бойся исполнения желаний». Паша так мечтал увидеть Ларису, она казалась ему сказочной феей, воплощением неземных грез, что сейчас, сидя рядом с ней, он никак не мог до конца поверить, что она реальна. Он чувствовал себя путником, мечтавшим забраться на вершину горы. И вот теперь, когда путь пройден, нет ни ликования, ни радости, только усталость и грусть, что все уже позади. Поэтому он не мог больше оставаться здесь. Ни одной минуты. Ему хотелось поскорее уехать и разобраться в себе. Успокоиться.
— Не хотите кофе? — спросила Лариса.
— Вам нужно самой. Где вы берете продукты?
— Хожу в магазин в соседнюю деревню.
— Далеко?
— Полтора километра. Так хотите кофе или нет? Хотите, — с улыбкой заключила Лариса, — только вам кажется, что этим вы ущемите меня. Ничуть! Все равно припасы у меня кончились, и завтра надо идти в магазин.
— Ну, тогда выпью.
За кофе Лариса рассказала, как ей удалось бежать из Стамбула. Рассказала она и о Хасанове. Они неспешно беседовали, и Паша подумал, что на автобус он уже опоздал. Наверняка. И как бы в подтверждение его слов, Лариса сказала:
— Ехать вам уже поздно. Оставайтесь, а завтра поедете. В один день туда-сюда — тяжело.
Паша остался. Вечером они пошли прогуляться. Лариса привела его к обрыву и рассказала, как в детстве любила прыгать с него в воду.
— Это такое восхитительное чувство: стоишь, и сердце замирает от восторга и страха. До сих пор не могу этого забыть! А потом — прыжок: внутри все обрывается, брызги воды, ликование… Жаль, что уже холодно и купаться нельзя.
Лариса была в легкой болоньевой куртке и джинсах. Паша — в кожанке и спортивных брюках. Вода под ними была сонная, темная. Редкие желтые листья, слетевшие с деревьев, кружились в ней, словно исполняя медленный печальный танец. Лицо Ларисы слегка раскраснелось от холода. И все равно оно оставалось невыразимо прекрасным.
— Сколько мне здесь жить… А впрочем, я уже почти привыкла к такому существованию. Один раз ездила во Владимир, накупила книжек. Лежу, читаю, думаю. Когда-то я любила читать запоем. И сейчас все возвращается снова. Как будто бы и не было всех этих ужасных событий. Я — актриса, работаю в театре «Марионетки».
— «Марионетки»? — переспросил Паша. — Его возглавлял Сипаев?
— Да. Сипаев. — Лариса вопросительно посмотрела на него.
— Недавно передавали в «Новостях культуры» — он умер.
Умер? — Рука Ларисы дрогнула. Она поднесла ее к глазам, как бы прикрывая их. — Бедный Андрей Владимирович! Как отобрали театр, так всем стало ясно: долго он не проживет. Сначала был инфаркт, потом… — Лариса глубоко вздохнула. — Как ужасно терять близких людей!
— Да. — Паша вспомнил о матери и помрачнел. Для него она все равно что умерла. Надин, мать…
Небо было пасмурно-серое. Безоблачное. Тихо светились желтые деревья. Вокруг стояла первозданная тишина. Казалось, было слышно, как медленно плывут листья в реке. Вода кружила их, а потом уносила вдаль.
— Пойдемте обратно, — предложила Лариса. За вечерним чаем она спросила Пашу, где он работает.
— В рекламном агентстве.
— Это, наверное, интересная работа?
— Не особо.
— Почему?
И тут Паша рассказал ей все: про музыкальные горшки, сволочного Барткова и одежду для беременных. Странное дело: чем дольше он общался с Ларисой, тем больше ему казалось, что она ему… ну, вроде как сестра. Первоначальное напряжение исчезло, и они разговаривали, как хорошие знакомые, которые давно знают друг друга. В Ларисе, несмотря на ее роковую красоту, было нечто ребяческое, непосредственное. Она ничем не напоминала искушенную загадочную красавицу. С ней было легко и просто.
— Да… работенка! — покачала головой Лариса. — А чем бы вы хотели заниматься?
— Кастингом, — брякнул Паша и покраснел. Лариса, улыбаясь, посмотрела на него. А потом шутя погрозила пальцем:
— Заразились кино?
— Увы!
— Тогда — вперед!
— Кому я там нужен? Ни связей, ни знакомств, — вздохнул Павел.
— Если вы чего-то сильно хотите, то обязательно пробьетесь. И люди нужные появятся, и обстоятельства будут складываться в вашу пользу. Это я вам говорю по собственному опыту. Поверьте мне.
— Попробую.
Они поговорили еще немного. Потом — разошлись. Лариса постелила ему на кухне. И, пожелав спокойной ночи, ушла в комнату. Паша лежал без сна и ворочался. Ему хотелось, чтобы Лариса пришла к нему, и одновременно он боялся этого. Но — нет. Чуда не произошло. И от этого Паше стало немножко грустно. И вместе с тем как будто бы гора с плеч свалилась. «Какой же я противоречивый дурак, — усмехнулся Паша. — Сам не знаю, чего хочу».
Наутро они расстались. Лариса не стала провожать его.
— Я никуда стараюсь не выходить. Боюсь, — призналась она.
— У вас есть мобильный?
— Да.
— Дайте номер. Я позвоню вам, если узнаю, что убийцу нашли. Сообщу сразу.
— Спасибо.
Лариса объяснила Паше, как быстрее дойти до остановки, и закрыла за ним дверь. На прощание улыбнувшись. Искренне. От души.
По дороге в Москву Паша все время вспоминал Ларису, ее улыбку. Он думал о ней уже без трепета и волнения, просто как о хорошей знакомой. Но, если сказать честно, вряд ли он мог бы ответить на один-единственный вопрос: потерял он что-то или приобрел.
Приехав домой, Паша сразу лег спать. А наутро позвонил на работу. И сказал, что увольняется. Без объяснения причин.
Губарев лежал и спал, когда соседка забарабанила в дверь:
— К вам пришли. Вставайте!
— Кто? — спросил спросонья майор.
— Откуда я знаю!
Губарев открыл дверь комнаты и увидел на пороге жену и дочь. С двумя сумками продуктов.
— Как вы сюда попали?
— Какая разница, пап! — снисходительно заметила Дашка. — Попали, и все. На ковре-самолете прилетели.
— Можно пройти? — спросила Наташка. — Что, мы так и будем в дверях стоять?
— Конечно, конечно, — засуетился Губарев, пропуская их в комнату.
— Я пойду чай организую, — сказала жена и направилась в кухню.
Оставшись наедине с дочерью, Губарев спросил:
— Кто меня выдал?
— Пап, у нас тоже могут быть свои секреты.
— Витька?
— Не пытай. Не скажем.
— Какие вы…
— Какие есть. Мог бы и сам позвонить.
— Не хотел беспокоить.
— Гордый и независимый! — фыркнула дочь. Наташка пришла с чашкой чая.
— Мы лимоны купили. Будешь чай с лимоном?
— Я об этом только и мечтал! — И Губарев закрыл глаза.
А когда открыл — перед ним стоял чай с лимоном. И майор почувствовал, как что-то защипало в глазах. Он потер их рукой.
— Соринка попала, — объяснил он.
Они сидели Рядом с ним. Жена и дочь. Он пил чай с лимоном и чувствовал себя счастливым человеком. По-настоящему счастливым, что бывало в его жизни очень и очень редко.
Он еще не знал дальнейших событий, которые его ожидали. Не знал, что расследование пойдет стремительными темпами. У Брусилова были не только влиятельные покровители, но также и сильные враги. На дачах Сергея Дубинина, правой руки Брусилова, будут найдены подвалы, оборудованные под камеры пыток. И по найденным уликам и вещественным доказательствам будет установлено, что там длительное время проживали Сугробова, Розен и Горностаева. Вскоре в Подмосковье будет найден еще один труп: Жанны Любавиной.
Сам Брусилов умрет в Лондоне через два месяца при загадочных обстоятельствах.
Нет, ничего этого он еще не знал. Он просто наслаждался обществом своих близких и пил чай. С лимоном!
Паша рассказал Губареву о Ларисе, и тот согласился, что ей лучше всего переждать это время в тихом месте, не обнаруживать себя и не высовываться. Когда все закончится, майор скажет Паше, что опасность для Марголиной миновала.
После смерти Брусилова Лариса могла не опасаться преследования. И поэтому Губарев сообщил Паше, что она может возвращаться в Москву. Паша сразу перезвонил Ларисе и обрадовал девушку новостью, что теперь она свободный человек в полном смысле этого слова. Другой враг Ларисы, Хасанов, был убит в перестрелке на стамбульской вилле. Лариса вернулась и стала сниматься в сериале «Придворный роман».
Она помогла Паше устроиться в службу кастинга независимой продюсерской компании «Белый ветер». Он был страшно доволен. Наконец-то он занимался тем, что ему нравилось!
С Ларисой Паша почти не общался. Так, была пара звонков. И все. Ее фотография по-прежнему хранилась у него в компьютере. И он, когда хотел, мог смотреть на нее. Правда, это случалось все реже и реже. Звонила из Франции мать, но Паша разговаривал с ней сухо. И дал понять, что пока ее возвращение нежелательно.
Но иногда вечерами он все-таки открывал файл «Лара» и любовался таким знакомым и прекрасным лицом. Он думал о Ларисе уже без замирания сердца. Ничего не откликалось в нем. И тем не менее, когда события той осени живо вставали перед ним, Паше становилось не по себе. Но он прекрасно понимал, что эта страница жизни со всеми ее бедами, печалями и горестями, восторгами и волнениями, потерями и катастрофами была уже окончательно прочитана и перевернута. И тогда он переводил взгляд на китайского божка и грустно подмигивал ему. Как бы говоря: несмотря ни на что, жизнь продолжается, старик. А что будет дальше — не известно никому. Даже тебе, китайскому божеству долголетия, счастья и семейного благополучия.