Страница:
— Да.
— А вы когда-нибудь видели джунгли, Зельда? — спросил Расчет неожиданно мягко. — Настоящие тропические джунгли?
— Нет. Я впервые улетела с Клеменции.
— А как получилось, что вы выбрали именно такое имя?
Зельде хотелось сказать, что они пришли сюда не для пустых разговоров, но она была слишком вежливой, чтобы произнести слова осуждения.
— Когда мне было пятнадцать, я прочла о джунглях Ренессанса. В архиве были голограммы и фильмы. Они показались мне такими прекрасными, такими щедрыми и полными жизни! Множество цветов и нескончаемая зелень. Кажется, в тот год меня очень занимали леса — а большинство голубей по традиции избирают имена в пятнадцать лет. Насколько я понимаю, у волков нет определенного возраста избрания.
— Можно сказать и так. На самом деле нам иногда приходится сменить два или три имени, пока мы не подберем подходящее. Иногда какому-нибудь волку полезно бывает изменить имя. — Встретив недоуменный взгляд Зельды, Расчет оставил эту тему. — Ладно, не важно. Скажите, а с чего это вы решили попутешествовать?
— Это — личное, Расчет.
Он поднял брови:
— Да что вы говорите?!
Его тон заставил ее покраснеть.
— На Клеменции всегда уважают неприкосновенность личности.
— Вот еще один довод в пользу того, чтобы вы отказались от мысли устроиться на почтовый корабль. Там очень мало возможности сохранять личную неприкосновенность.
— Я готова идти на жертвы.
— Да? И насколько далеко вы собираетесь зайти?
— Я не вполне поняла ваш вопрос.
— Этот контракт обслуживания, о котором мы только что говорили. Вы знаете, что это такое?
— Я думала, он подразумевает разделение ответственности и работы.
— Голуби небесные, ну и наивность! Он подразумевает совместную жизнь, Зельда. Контракт обслуживания — это краткосрочный половой союз. Заключается в целях сексуального удовлетворения и совместных развлечений. Шестинедельный полет на ЧТД может показаться очень долгим и скучным, отанна Джунгли. Теперь вы понимаете?
Она подумала над его словами, а потом понимающе кивнула. Ей следовало бы догадаться, что в случаях с контрактами, о которых она слышала, подразумевается нечто подобное. Волки славились своим непомерным интересом к сексу.
— Я поняла. Нет, такого рода договоренность меня не интересует.
— Почему-то мне так и показалось.
— Вы готовы заключить контракт только такого рода?
— Я вам уже говорил — меня не интересует контракт обслуживания. Один раз попробовал. Хватит. Я предпочитаю немного специального ухода между рейсами. Спасибо за приятную беседу, за приличный бифштекс. Но боюсь, договориться о совместном деле у нас не получится.
Зельда постаралась скрыть разочарование под маской безразличия:
— Да, похоже, что так. Позвольте мне заплатить за ваш обед, отан Расчет. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы для меня сделали.
Казалось, его это немного раздосадовало.
— Бросьте. Вы сказали, что у вас туго с деньгами, а я только что прилетел из довольно выгодного рейса на Ренессанс. Я расплачусь.
— Ах нет, я не могу этого допустить, — огорчилась она. — Ведь это я обратилась к вам и из-за меня вы потеряли столько драгоценного времени!
— Я сидел в таверне и собирался напиться. Никакого драгоценного времени я не потерял. Напиться я всегда могу. А вот поесть хорошо зажаренного мяса — далеко не всегда. — Он взял кружку и вновь отхлебнул эля. — Так. И что вы теперь собираетесь делать? Вернетесь на Клеменцию?
Зельда изумленно раскрыла глаза:
— Конечно, нет! Вы ведь только первый почтальон, к которому я обратилась. Сейчас в порту Валентин их не меньше пяти — по крайней мере так мне сказали в администрации порта. Я переговорю со всеми. Наверняка среди них найдется человек, который захочет взять работающего пассажира. А если нет, то я буду дожидаться прилета новых почтальонов. Мне сказали, что они все время прилетают и улетают. Расчет холодно посмотрел на нее:
— Думаю, что это не слишком удачная мысль, Зельда.
Беспокойство, мучившее ее, вдруг выплеснулось через край. Эта вспышка враждебности поразила Зельду даже сильнее, чем ее собеседника.
— Тем не менее это моя мысль, не так ли, Расчет? Вам можно не беспокоиться ни о ней, ни обо мне.
— А на Клеменции о вас никто не будет тревожиться?
Зельда положила неудобную вилку и решительно выпрямилась:
— Я не ребенок, Расчет. Я достигла возраста зрелости еще четыре года назад и полностью отвечаю за свои поступки. Как и вы.
— Не мне, недостойному, давать советы ученице святош, — процедил Расчет. — Удачи вам, леди. Только поосторожнее подписывайте контракт. Не забудьте прочитать все, что будет написано внизу самым мелким шрифтом. — Он встал из-за стола. — Если вы поели, я провожу вас туда, где вы остановились.
— В этом нет нужды.
— Есть, если не хотите скандала.
Он опустил кредитную карточку в небольшое отверстие стола. Когда зажегся слабый свет, подтверждая, что за еду уплачено, он вынул карточку и взял Зельду за руку.
Она не спорила, думал Расчет, проводив Зельду до отеля. Но с другой стороны, голуби почти никогда не спорят — кроме как по вопросам философии и математики. Он вспомнил, что Джед тоже всегда уходил от ссор, надевая ту же маску спокойствия и согласия, какую он видел этим вечером на лице Зельды. Расчет знал, что для святош конфликты с окружающими очень неприятны. Однако, напомнил он себе, строго говоря, Зельду нельзя считать голубкой.
И все же об этом легко забыть. Ему было понятно, почему другие — например, официанты, — принимают ее за настоящую святошу. В Зельде Джунгли было нечто очень безмятежное и аристократичное. Возможно, секрет заключался в том, как она укладывала свои длинные темно-каштановые волосы — в корону из кос. Или, может быть, в том, как ее элегантное золотистое одеяние струилось вдоль тела — стройного, грациозного и гордого, как у танцовщицы. Одежда, которую носили голуби, была такой же аристократичной и изящной, как те, кто ее носил и создавал. Женщины предпочитали платья с воротником-стойкой и широкими рукавами, собранными на манжете. Облегая талию, этот наряд красиво расширялся книзу. Вместо обычной ткани использовался тончайший, прекрасно выделанный кристалломох. Так одевалась и Зельда. Она не была высокой, но одеяние создавало иллюзию высокого роста. Еще совсем молоденькая — лет на восемь моложе его самого, — но в ее взгляде читался ум, редкий для женщины ее возраста. Конечно, напомнил себе Тэйг, если она росла на Клеменции, то скорее всего получила всестороннее и глубокое образование.
У отеля Расчет поймал бегунка, чтобы доехать до своего корабля, но мысли его остались с женщиной, с которой он только что расстался.
Он думал о том, что присущая всем святошам мягкость чувствовалась и в ней тоже, но как-то по-другому. В настоящих голубях Тэйг всегда ощущал отстраненное, сдержанное, общечеловеческое сочувствие. Зельда была другая. Расчет вспомнил, как она задержалась, чтобы помочь упавшему рудокопу в той первой таверне, и покачал головой. Он очень давно не получал «специального ухода» со стороны женщины. Слишком давно. Наверное, поэтому его воображение не правильно истолковывает поступки Зельды. Видимо, ему просто не хватает той нежности, которую иногда мужчине так необходимо получить от женщины. И почему-то ему показалось, что Зельда могла бы дать ему это.
Расчет попытался отогнать от себя эти мысли, но перед ним уже возникла картина: ее нежное стройное тело лежит под ним, ее позолоченные ногти впиваются ему в плечи. На секунду он почувствовал отвращение к себе. Неужели он стал одним из тех извращенцев, которые чувствуют влечение к умствующим и холодным голубкам? Такими мужчинами двигала только болезненная потребность осквернить нечто такое, чего они не могут ни понять, ни принять.
Расчет поспешил уверить себя, что его интерес к Зельде — это не извращение. В конце концов, эта святоша ведь сама призналась, что она — волк под маской голубя. И хоть ему не слишком часто приходилось сталкиваться с голубками, он все-таки видел их достаточно, чтобы знать, что не испытывает к ним ни малейшего влечения. А вот Зельда произвела на него впечатление удивительно чувственного создания, хотя ее внешняя безмятежность надежно скрывала таящуюся в ней жизненную энергию. Похоже, она сама о ней не подозревает.
Овечка среди волков! С некоторыми людьми Зельда будет в безопасности: большинство готовы инстинктивно защищать голубей. Однако среди почтальонов таких мало. Расчет мог пересчитать их по пальцам.
По крайней мере у нее хватило ума остановиться в отеле в относительно спокойном районе города. Склонность людей создавать города вокруг портов с ходом истории не исчезла — как не изменился и характер таких городов. Тут по-прежнему были хорошие и плохие районы, опасные и безопасные места. Когда этим вечером Зельда Джунгли его искала, ей пришлось пройти по нескольким из самых плохих улиц порта Валентин. Расчет старался не думать о том, что завтра вечером она окажется на тех же самых улицах, разыскивая более сговорчивого почтальона.
Скорее всего она его найдет, решил Тэйг, вытянувшись на заднем сиденье бегунка и прислушиваясь к негромкому шуршанию полозьев. Какой-нибудь негодяй вроде Неболя или Удиры только оближется и составит хитренький контракт быстрее, чем Зельда догадается, что происходит. Она отправится на Ренессанс и только тогда поймет, что голубиная внешность и манеры не защитят ее от некоторых волков.
Расчет беспокойно заерзал на сиденье, увидев огни порта, и раздраженно напомнил себе, что все это не его дело. Раз голуби так умны, женщина с Клеменции сможет сама решить свои проблемы. Ей совершенно не нужна его помощь!
Когда бегунок с шипением остановился, Тэйг расплатился кредитной карточкой и вылез.
Стоя на светящемся тротуаре, он смотрел на изящный силуэт своего корабля, освещенный прожектором.
«Окончательный Расчет» был готов к немедленному отлету: казалось, его короткие стрелы-крылья напряжены в томительном ожидании.
Конкуренция среди почтальонов была очень велика, и Расчет не хотел терять выгодные рейсы только из-за того, что не может вылететь немедленно.
Тэйг снял с портупеи один из двух дистанционных пультов и связался с главным бортовым компьютером «Окончательного Расчета». Запросив о вызовах, он прочел ответ на крошечном экране пульта. Пара приятелей прилетели недавно и дали ему знать, что если Расчету захочется сыграть в «Свободный рынок», то их можно будет найти в одном из ближайших к порту баров. Потом шел счет за топливо, который компьютер уже оплатил. И, наконец, краткое сообщение одного из местных почтовых агентств, в котором говорилось, что он получил особый вызов от клиента.
Расчету было понятно, что это означает: клиенту нужен именно он и его корабль. Если повезет, то речь пойдет об очень важном грузе. Расчет направился к будочкам телекомпов ближайшего портового здания.
— Эй, Расчет, сукин ты сын, где же твоя маленькая святоша?
Расчет секунду помедлил, но потом решил, что не сможет избавиться от Удиры, просто не обращая на него внимания. Тот ухмылялся, махая рукой в дверях здания.
— Я проводил ее до отеля.
Расчет попытался пройти мимо почтальона. От того разило так, будто он обошел все самые низкопробные таверны.
— Я слышал, она хочет заключить контракт.
— Не такой, как ты думаешь.
— А я не привередлив, — успокоил его Удира. Когда он ухмылялся, его сломанный нос начинал странно изгибаться. — Надо понимать, ты ей отказал?
— Да.
— Ты упустил великолепный шанс, Расчет. Я вот найду чему научить маленькую святошу по дороге до чтд.
Расчет ничего не ответил. Зашел в портовое здание, а когда за ним закрылась дверь, оглянулся. Ухмылка Удиры стала еще гаже. В лившемся снизу вверх свете тротуара его черты были карикатурно демоническими. Расчет еще раз обругал свое разыгравшееся воображение и отвернулся.
Набирая код почтового агента в свободной будочке телекомпа, Тэйг уже знал, что собирается сделать Удира. Слушая указания относительно срочной доставки небольшой, но чрезвычайно важной партии автодатчиков, которая будет оплачена по двойному тарифу, Тэйг Расчет представлял себе, как Удира предлагает Зельде контракт обслуживания. Обслуживания Удиры.
Ему не надо было к ней прикасаться!
Зельда поняла, что ее трясет. Возможно, сказала она себе, если бы человек, назвавшийся Удирой, продолжал бы только убеждать и уговаривать, то ничего плохого не случилось бы. Но его руки потянулись к ней, и Зельда прочла похоть в его глазах. Она отреагировала чисто инстинктивно: времени на раздумья не было.
Всю жизнь она поддерживала свое тело в форме с помощью упражнений. Обучение началось еще до того, как она научилась ходить. Зельда не могла бы вспомнить времени, когда не знала основ «Лунного света в зеркалах». Плавные, обманчиво-простые движения основывались на старинных методах самозащиты, которую привезли с собой в систему Девятой Строфы первые переселенцы почти двести лет назад.
Но никто из ее знакомых на Клеменции никогда не использовал такие приемы для самозащиты. Зельда была поражена тем, как встретила первую настоящую опасность. Казалось, Удира только кинулся на нее — и в следующую секунду уже в полубеспамятстве лежал на полу. Эти две секунды разделяло ловкое движение, которое не потребовало от Зельды ни размышлений, ни говки. Она с самого детства знала основы. Но она никогда не подозревала, что способна применить их настолько эффективно.
Подол черного с серебром ночного одеяния Зельды еще слегка колыхался, а Удира только-только рухнул на пол, когда пульт связи гостиничного номера объявил о приходе нового гостя. Зельда оторвала потрясенный взгляд от лежащего у ее ног мужчины и уставилась на мягко освещенный экран двери. В эту секунду Удира застонал и пошевелился, и Зельда быстро отодвинулась от него подальше. Дверной экран тихо жужжал, требуя ее внимания. Когда она увидела, кто ждет за дверью, ее затрясло.
— Расчет, — прошептала она.
На маленьком экране его суровые, непреклонные черты выражали нетерпение и раздражение, словно ему неприятны были и его окружение, и то, что привело его в отель. Он действительно казался неуместным в этом роскошном коридоре: его поджарая темная фигура резко контрастировала с посеребренным ковром и мягкими волнистыми узорами в пастельных тонах, украшавшими стены. Позади него полускрытые камеры охраны продолжали сканирование, пока не проявляя тревоги.
— Зельда! Впустите меня. Я хочу с вами поговорить. Если вы не откроете, коридорные камеры начнут регистрировать мои действия и нам придется объясняться с администрацией. — Когда она не ответила, он добавил еще резче:
— Ну же, леди! У меня мало времени. Я чертовски спешу. Через час мне надо улетать.
— Расчет, вам лучше уйти. — Зельда едва узнала собственный голос. — Тут кое-что случилось. Не думаю, чтобы вы захотели впутываться в историю.
Он прищурился:
— Зельда, открывай. Сию секунду!
Приказ, прозвучавший в его словах, потряс ее. Она не привыкла, чтобы распоряжения отдавались подобным тоном. Зельда машинально отключила компьютерный замок двери. В следующую секунду Расчет уже был в номере, отметив отсутствие видимого беспорядка. Только потом он посмотрел на Удиру, валявшегося на полу. Тихо ругнувшись, Расчет опустился рядом с ним на колени, нащупал пульс на шее и проговорил с мрачной безнадежностью:
— Я так и знал, что он сюда придет, а ты скорее всего не задумываясь впустишь его к себе в номер. Наивная дурочка. Что ты с ним сделала?
Зельда стиснула руки:
— Он сказал, что готов взять меня в свой почтовый рейс. Я его впустила, и мы начали обсуждать условия перелета. Он дал мне понять, что заключает только контракт обслуживания. Когда я отказалась и попросила его уйти, он… он ко мне прикоснулся. Попытался меня схватить. У него были такие странные глаза, Расчет! Почти безумные. И руки липкие. Кажется, он хотел заняться со мной сексом.
Расчет быстро взглянул на нее:
— Угу, наверное, так можно выразиться. Видимо, он решил с тобой не церемониться. Но похоже, ты его удивила.
— Я даже не успела понять, что происходит. — Зельда замолчала, заметив, что ее слова звучат как извинения, а потом честно добавила:
— Но даже если бы у меня было время все обдумать, я, наверное, сделала бы то же самое.
— А что ты все-таки сделала?
— Это называется «Лунный свет в зеркалах». Это что-то вроде танца, но он основан на очень старой системе самозащиты. Инструкторы всегда говорили, что моя интерпретация уникальна, — растерянно добавила она.
— Могу их понять.
Зельда нахмурилась, глядя, как Расчет вынимает из портупеи какой-то маленький предмет и прикладывает его к виску Удиры. Когда он нажал на небольшую кнопку на торце устройства, Удира резко дернулся, а потом затих.
Испуганная неподвижностью своей жертвы, Зельда дотронулась до плеча Расчета:
— Что вы сделали?
— Выиграл немного времени. — Он поднялся с пола и только тогда заметил ужас на ее лице. — Не пугайся. Он жив. Я просто закончил то, что начала ты. Он придет в себя только утром — к этому времени мы уже будем далеко.
— Не понимаю.
— Я передумал. Я беру тебя с собой. — Он прошел через комнату и открыл дверцу стенного шкафа — Уверен, что я об этом пожалею, но ничего другого придумать не могу. Может, высадить тебя на Клеменции?
— Я не вернусь на Клеменцию, отан Расчет. Я не могу вернуться. Пока не могу.
Он повернулся, держа в руках ее дорожную сумку.
— Обсудим это, пока будем лететь к Страдальцу. — С этими словами он сунул сумку ей в руки. — Собирай свои вещи и двигаем отсюда. Пока Удира валяется в твоем номере, будет работать защита частной жизни. Как только он выйдет в коридор, его засекут камеры охраны и начнутся вопросы. Я за то, чтобы он отвечал на них в одиночку. Вряд ли Удира подаст на тебя жалобу. Как он объяснит, что его отключила леди с Клеменции? Его гордость послужит нам лучшей защитой. К сожалению, это не защитит нас от его друзей. А те-то уж точно захотят с нами рассчитаться. Так что укладывай вещички, быстренько.
Почему-то ей было легче повиноваться ему, когда он говорил вот таким холодным и жестким голосом. Ее все еще била дрожь при мысли, что она применила силу против другого человека, так что ей было не до возражений. Она послушно начала вынимать из шкафа свои дневные одеяния и аккуратно складывать их.
— У нас нет времени, чтобы ты практиковалась в изящном искусстве элегантного укладывания одежды. Давай я сам займусь одеждой. Ты собирай остальное.
Расчет выхватил у нее из рук струящиеся мягкие одеяния и принялся запихивать их в сумку.
— Мои книги, — сказала она, стараясь не смотреть, как он комкает ее прелестные наряды, словно грязные летные костюмы. — Я соберу книги.
— Их можно уложить в эту же сумку, — отозвался он.
Удивленно посмотрев на него, она принялась вытаскивать красиво переплетенные томики из автоматизированного шкафчика у кровати.
— Нет, они там не поместятся. У меня для них отдельная сумка.
— Да я сюда еще хоть сотню карточек запихну. — Он обернулся и только тут увидел, что она держит в руках. — Святоши в аду! Это же не карточки! Это книги. Настоящие книги.
— Конечно. — Она нежно прикоснулась к переплету ручной работы. — Никакая система хранения данных не сравнится с настоящей книгой. Ведь листать страницы — такое наслаждение!
Теперь изумился Расчет:
— Да они же весят не меньше, чем исследовательский зонд! Ты что, думаешь «Окончательный Расчет»— грузовой корабль? Оставь их здесь. Я только что отправил на борт ящик эля «Роза Ренессанса». Для твоих проклятых книг просто места не найдется.
Зельда прижала к груди очередной томик:
— Без них я не поеду.
Расчет выразительно закатил глаза:
— Я же знал, что пожалею об этом! Чтоб я еще раз связался со святошами! Скорее все болота Ренессанса покроются льдом. Ладно, ладно, бери свои чертовы книги. Но поторапливайся, слышишь? У меня срочный рейс — подрасчетный.
— Что это значит? — спросила Зельда, поспешно укладывая книги в сумку.
— Это значит, — ответил Расчет, застегивая вторую сумку, которую он только что набил одеждой, — что я получу плату только после доставки груза и в указанный срок. Лететь на Ренессанс даром я не собираюсь, так что пошевеливайся. Вот, возьми свою одежду. Она меньше весит. Давай мне эти чертовы книги. Что-то еще осталось?
— Нет, это все. — Зельда с опаской обошла распростертое на полу тело Удиры. — Вы уверены, что с ним ничего не случится?
— К сожалению, уверен. А теперь веди себя в вестибюле непринужденно, поняла? Сделай вид, будто передумала ночевать здесь и согласилась провести ночь со мной. Ты заплатила за номер?
Зельда кивнула.
Расчет закрыл дверь и включил замок. Потом он повесил на плечо сумку и пошел по коридору. Зельда следовала за ним.
— Это правда, да? — неожиданно спросила она.
— Что правда?
— Что волки постоянно думают о сексе. Именно это нужно было от меня Удире? И вы считаете, что охрана гостиницы именно так истолкует наш неожиданный уход?
— Тебе уже надо было бы понять, что волки отнюдь не так возвышенны, как твои друзья с Клеменции.
— Дело не в утонченности или возвышенности, — ответила она, шагая за ним по вестибюлю гостиницы. — Дело в том, насколько данный предмет важен для человека. Секс для волков важнее, чем для голубей.
Расчет открыл дверную панель на ожидающем бегунке и запихнул в него сумки. Потом села Зельда. Он плюхнулся рядом с ней, набрал на пульте код порта и откинулся на сиденье в привычной непринужденной позе, скрестив руки на груди.
— Может, если бы секс был для голубей немного важнее, они смогли бы увеличить свою рождаемость. Всем известно, что у них рождается мало детей и население постепенно уменьшается. Если бы голуби время от времени не рождались у волков, то вам не хватило бы святош даже для одной Клеменции.
— Система прекрасно работает в том виде, какая есть, — твердо ответила Зельда. — Очень хорошо, что в голубиный род постоянно вливается новая кровь.
— Если на Клеменции все так прекрасно, то почему ты здесь?
Она смотрела через диазитовое окно бегунка на проносящийся мимо город. Когда-то его начинали строить по тщательно продуманному плану, но потом в нем смешались все архитектурные стили. И теперь город представлял собой клубок кривых улочек, где почерневшие от времени дома, построенные первыми поселенцами из надежного антракамня, соседствовали с современными сверкающими небоскребами из обсидиана. Этот строительный материал оказался очень распространенным в восточных горах. И очень дешевым.
Один рисковый архитектор построил целое здание из вездесущего флюорокварца — по мнению Зельды, оно получилось аляповатым и крикливым. Но с другой стороны, почти весь город был таким. Мешанина стилей и материалов утомляла взгляд Зельды, которая привыкла к правильным пропорциям и гармоничности, характерным для изящной и простой архитектуры Клеменции.
Улицы города быстро проносились перед Зельдой, пока она собиралась с духом, чтобы ответить на вопрос Расчета: раз он ей помогает — она обязана говорить ему правду.
— Вы не понимаете, Расчет, — тихо произнесла она наконец. — Я не могу вернуться на Клеменцию. Сейчас — не могу. Мне там нет места.
Скептически приподняв бровь, он повернулся к ней.
— Человек или родится голубем или нет, — мягко напомнил он. — И если ты не голубка, то тут уже ничего не поделаешь.
Она резко вскинула голову, и на мгновение в ее зеленых глазах вспыхнула решимость.
— Я найду способ стать одной из них, Тэйг Расчет, даже если для этого мне придется облететь всю звездную систему Девятой Строфы — и даже уйти за ее пределы! Я найду решение. Оно есть. Я уверена. Я с детства следила за этой легендой — и вот теперь наконец я отправлюсь ее искать.
Он непонимающе уставился на нее:
— Что искать? Какую легенду? Зельда прикусила губу.
— Он существует, Расчет. Инструмент, с помощью которого я смогу стать голубкой. Этот прибор сможет настроить мой ум на естественные закономерности и ритмы всего, что я вижу и к чему прикасаюсь. Может, он не совсем точно воспроизведет мышление настоящего голубя, но телепатический элемент воспроизвести сможет. И тогда я преодолею преграду, которая стояла между мной и тем миром, в котором я родилась. — Ее руки судорожно сжались. — У меня есть почти все, Расчет. Я получила подготовку и образование, я знаю все ритуалы. Я тщательнейшим образом изучила Килнианские законы и Правила безмятежности. Мне не хватает только способности входить в контакт с остальными и того интуитивного элемента, который является уникальным свойством любого голубя. Но я их получу. Или что-то очень похожее. Клянусь!
В бегунке наступило гробовое молчание. Расчет внимательно разглядывал напряженное лицо своей спутницы, а потом наконец спросил:
— Ты поэтому хотела лететь со мной? Ты ищешь легенду?
Она кивнула, сожалея, что не смогла промолчать:
— Легенду призраков.
— Не будь ребенком, Зельда! Существуют тысячи легенд призраков. И всех их придумали люди, которые прилетели в систему Девятой Строфы и обнаружили на Возлюбленной и Ренессансе весь этот хлам.
— Это не хлам! Это реликвии исчезнувшей цивилизации! А моя легенда основана на одной из них. В архивах я обнаружила слишком много свидетельств, подтверждающих их существование. Инструмент есть — и я намерена его найти. — Она осуждающе покачала головой. — Как вы можете называть это хламом?
— А вы когда-нибудь видели джунгли, Зельда? — спросил Расчет неожиданно мягко. — Настоящие тропические джунгли?
— Нет. Я впервые улетела с Клеменции.
— А как получилось, что вы выбрали именно такое имя?
Зельде хотелось сказать, что они пришли сюда не для пустых разговоров, но она была слишком вежливой, чтобы произнести слова осуждения.
— Когда мне было пятнадцать, я прочла о джунглях Ренессанса. В архиве были голограммы и фильмы. Они показались мне такими прекрасными, такими щедрыми и полными жизни! Множество цветов и нескончаемая зелень. Кажется, в тот год меня очень занимали леса — а большинство голубей по традиции избирают имена в пятнадцать лет. Насколько я понимаю, у волков нет определенного возраста избрания.
— Можно сказать и так. На самом деле нам иногда приходится сменить два или три имени, пока мы не подберем подходящее. Иногда какому-нибудь волку полезно бывает изменить имя. — Встретив недоуменный взгляд Зельды, Расчет оставил эту тему. — Ладно, не важно. Скажите, а с чего это вы решили попутешествовать?
— Это — личное, Расчет.
Он поднял брови:
— Да что вы говорите?!
Его тон заставил ее покраснеть.
— На Клеменции всегда уважают неприкосновенность личности.
— Вот еще один довод в пользу того, чтобы вы отказались от мысли устроиться на почтовый корабль. Там очень мало возможности сохранять личную неприкосновенность.
— Я готова идти на жертвы.
— Да? И насколько далеко вы собираетесь зайти?
— Я не вполне поняла ваш вопрос.
— Этот контракт обслуживания, о котором мы только что говорили. Вы знаете, что это такое?
— Я думала, он подразумевает разделение ответственности и работы.
— Голуби небесные, ну и наивность! Он подразумевает совместную жизнь, Зельда. Контракт обслуживания — это краткосрочный половой союз. Заключается в целях сексуального удовлетворения и совместных развлечений. Шестинедельный полет на ЧТД может показаться очень долгим и скучным, отанна Джунгли. Теперь вы понимаете?
Она подумала над его словами, а потом понимающе кивнула. Ей следовало бы догадаться, что в случаях с контрактами, о которых она слышала, подразумевается нечто подобное. Волки славились своим непомерным интересом к сексу.
— Я поняла. Нет, такого рода договоренность меня не интересует.
— Почему-то мне так и показалось.
— Вы готовы заключить контракт только такого рода?
— Я вам уже говорил — меня не интересует контракт обслуживания. Один раз попробовал. Хватит. Я предпочитаю немного специального ухода между рейсами. Спасибо за приятную беседу, за приличный бифштекс. Но боюсь, договориться о совместном деле у нас не получится.
Зельда постаралась скрыть разочарование под маской безразличия:
— Да, похоже, что так. Позвольте мне заплатить за ваш обед, отан Расчет. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы для меня сделали.
Казалось, его это немного раздосадовало.
— Бросьте. Вы сказали, что у вас туго с деньгами, а я только что прилетел из довольно выгодного рейса на Ренессанс. Я расплачусь.
— Ах нет, я не могу этого допустить, — огорчилась она. — Ведь это я обратилась к вам и из-за меня вы потеряли столько драгоценного времени!
— Я сидел в таверне и собирался напиться. Никакого драгоценного времени я не потерял. Напиться я всегда могу. А вот поесть хорошо зажаренного мяса — далеко не всегда. — Он взял кружку и вновь отхлебнул эля. — Так. И что вы теперь собираетесь делать? Вернетесь на Клеменцию?
Зельда изумленно раскрыла глаза:
— Конечно, нет! Вы ведь только первый почтальон, к которому я обратилась. Сейчас в порту Валентин их не меньше пяти — по крайней мере так мне сказали в администрации порта. Я переговорю со всеми. Наверняка среди них найдется человек, который захочет взять работающего пассажира. А если нет, то я буду дожидаться прилета новых почтальонов. Мне сказали, что они все время прилетают и улетают. Расчет холодно посмотрел на нее:
— Думаю, что это не слишком удачная мысль, Зельда.
Беспокойство, мучившее ее, вдруг выплеснулось через край. Эта вспышка враждебности поразила Зельду даже сильнее, чем ее собеседника.
— Тем не менее это моя мысль, не так ли, Расчет? Вам можно не беспокоиться ни о ней, ни обо мне.
— А на Клеменции о вас никто не будет тревожиться?
Зельда положила неудобную вилку и решительно выпрямилась:
— Я не ребенок, Расчет. Я достигла возраста зрелости еще четыре года назад и полностью отвечаю за свои поступки. Как и вы.
— Не мне, недостойному, давать советы ученице святош, — процедил Расчет. — Удачи вам, леди. Только поосторожнее подписывайте контракт. Не забудьте прочитать все, что будет написано внизу самым мелким шрифтом. — Он встал из-за стола. — Если вы поели, я провожу вас туда, где вы остановились.
— В этом нет нужды.
— Есть, если не хотите скандала.
Он опустил кредитную карточку в небольшое отверстие стола. Когда зажегся слабый свет, подтверждая, что за еду уплачено, он вынул карточку и взял Зельду за руку.
Она не спорила, думал Расчет, проводив Зельду до отеля. Но с другой стороны, голуби почти никогда не спорят — кроме как по вопросам философии и математики. Он вспомнил, что Джед тоже всегда уходил от ссор, надевая ту же маску спокойствия и согласия, какую он видел этим вечером на лице Зельды. Расчет знал, что для святош конфликты с окружающими очень неприятны. Однако, напомнил он себе, строго говоря, Зельду нельзя считать голубкой.
И все же об этом легко забыть. Ему было понятно, почему другие — например, официанты, — принимают ее за настоящую святошу. В Зельде Джунгли было нечто очень безмятежное и аристократичное. Возможно, секрет заключался в том, как она укладывала свои длинные темно-каштановые волосы — в корону из кос. Или, может быть, в том, как ее элегантное золотистое одеяние струилось вдоль тела — стройного, грациозного и гордого, как у танцовщицы. Одежда, которую носили голуби, была такой же аристократичной и изящной, как те, кто ее носил и создавал. Женщины предпочитали платья с воротником-стойкой и широкими рукавами, собранными на манжете. Облегая талию, этот наряд красиво расширялся книзу. Вместо обычной ткани использовался тончайший, прекрасно выделанный кристалломох. Так одевалась и Зельда. Она не была высокой, но одеяние создавало иллюзию высокого роста. Еще совсем молоденькая — лет на восемь моложе его самого, — но в ее взгляде читался ум, редкий для женщины ее возраста. Конечно, напомнил себе Тэйг, если она росла на Клеменции, то скорее всего получила всестороннее и глубокое образование.
У отеля Расчет поймал бегунка, чтобы доехать до своего корабля, но мысли его остались с женщиной, с которой он только что расстался.
Он думал о том, что присущая всем святошам мягкость чувствовалась и в ней тоже, но как-то по-другому. В настоящих голубях Тэйг всегда ощущал отстраненное, сдержанное, общечеловеческое сочувствие. Зельда была другая. Расчет вспомнил, как она задержалась, чтобы помочь упавшему рудокопу в той первой таверне, и покачал головой. Он очень давно не получал «специального ухода» со стороны женщины. Слишком давно. Наверное, поэтому его воображение не правильно истолковывает поступки Зельды. Видимо, ему просто не хватает той нежности, которую иногда мужчине так необходимо получить от женщины. И почему-то ему показалось, что Зельда могла бы дать ему это.
Расчет попытался отогнать от себя эти мысли, но перед ним уже возникла картина: ее нежное стройное тело лежит под ним, ее позолоченные ногти впиваются ему в плечи. На секунду он почувствовал отвращение к себе. Неужели он стал одним из тех извращенцев, которые чувствуют влечение к умствующим и холодным голубкам? Такими мужчинами двигала только болезненная потребность осквернить нечто такое, чего они не могут ни понять, ни принять.
Расчет поспешил уверить себя, что его интерес к Зельде — это не извращение. В конце концов, эта святоша ведь сама призналась, что она — волк под маской голубя. И хоть ему не слишком часто приходилось сталкиваться с голубками, он все-таки видел их достаточно, чтобы знать, что не испытывает к ним ни малейшего влечения. А вот Зельда произвела на него впечатление удивительно чувственного создания, хотя ее внешняя безмятежность надежно скрывала таящуюся в ней жизненную энергию. Похоже, она сама о ней не подозревает.
Овечка среди волков! С некоторыми людьми Зельда будет в безопасности: большинство готовы инстинктивно защищать голубей. Однако среди почтальонов таких мало. Расчет мог пересчитать их по пальцам.
По крайней мере у нее хватило ума остановиться в отеле в относительно спокойном районе города. Склонность людей создавать города вокруг портов с ходом истории не исчезла — как не изменился и характер таких городов. Тут по-прежнему были хорошие и плохие районы, опасные и безопасные места. Когда этим вечером Зельда Джунгли его искала, ей пришлось пройти по нескольким из самых плохих улиц порта Валентин. Расчет старался не думать о том, что завтра вечером она окажется на тех же самых улицах, разыскивая более сговорчивого почтальона.
Скорее всего она его найдет, решил Тэйг, вытянувшись на заднем сиденье бегунка и прислушиваясь к негромкому шуршанию полозьев. Какой-нибудь негодяй вроде Неболя или Удиры только оближется и составит хитренький контракт быстрее, чем Зельда догадается, что происходит. Она отправится на Ренессанс и только тогда поймет, что голубиная внешность и манеры не защитят ее от некоторых волков.
Расчет беспокойно заерзал на сиденье, увидев огни порта, и раздраженно напомнил себе, что все это не его дело. Раз голуби так умны, женщина с Клеменции сможет сама решить свои проблемы. Ей совершенно не нужна его помощь!
Когда бегунок с шипением остановился, Тэйг расплатился кредитной карточкой и вылез.
Стоя на светящемся тротуаре, он смотрел на изящный силуэт своего корабля, освещенный прожектором.
«Окончательный Расчет» был готов к немедленному отлету: казалось, его короткие стрелы-крылья напряжены в томительном ожидании.
Конкуренция среди почтальонов была очень велика, и Расчет не хотел терять выгодные рейсы только из-за того, что не может вылететь немедленно.
Тэйг снял с портупеи один из двух дистанционных пультов и связался с главным бортовым компьютером «Окончательного Расчета». Запросив о вызовах, он прочел ответ на крошечном экране пульта. Пара приятелей прилетели недавно и дали ему знать, что если Расчету захочется сыграть в «Свободный рынок», то их можно будет найти в одном из ближайших к порту баров. Потом шел счет за топливо, который компьютер уже оплатил. И, наконец, краткое сообщение одного из местных почтовых агентств, в котором говорилось, что он получил особый вызов от клиента.
Расчету было понятно, что это означает: клиенту нужен именно он и его корабль. Если повезет, то речь пойдет об очень важном грузе. Расчет направился к будочкам телекомпов ближайшего портового здания.
— Эй, Расчет, сукин ты сын, где же твоя маленькая святоша?
Расчет секунду помедлил, но потом решил, что не сможет избавиться от Удиры, просто не обращая на него внимания. Тот ухмылялся, махая рукой в дверях здания.
— Я проводил ее до отеля.
Расчет попытался пройти мимо почтальона. От того разило так, будто он обошел все самые низкопробные таверны.
— Я слышал, она хочет заключить контракт.
— Не такой, как ты думаешь.
— А я не привередлив, — успокоил его Удира. Когда он ухмылялся, его сломанный нос начинал странно изгибаться. — Надо понимать, ты ей отказал?
— Да.
— Ты упустил великолепный шанс, Расчет. Я вот найду чему научить маленькую святошу по дороге до чтд.
Расчет ничего не ответил. Зашел в портовое здание, а когда за ним закрылась дверь, оглянулся. Ухмылка Удиры стала еще гаже. В лившемся снизу вверх свете тротуара его черты были карикатурно демоническими. Расчет еще раз обругал свое разыгравшееся воображение и отвернулся.
Набирая код почтового агента в свободной будочке телекомпа, Тэйг уже знал, что собирается сделать Удира. Слушая указания относительно срочной доставки небольшой, но чрезвычайно важной партии автодатчиков, которая будет оплачена по двойному тарифу, Тэйг Расчет представлял себе, как Удира предлагает Зельде контракт обслуживания. Обслуживания Удиры.
Ему не надо было к ней прикасаться!
Зельда поняла, что ее трясет. Возможно, сказала она себе, если бы человек, назвавшийся Удирой, продолжал бы только убеждать и уговаривать, то ничего плохого не случилось бы. Но его руки потянулись к ней, и Зельда прочла похоть в его глазах. Она отреагировала чисто инстинктивно: времени на раздумья не было.
Всю жизнь она поддерживала свое тело в форме с помощью упражнений. Обучение началось еще до того, как она научилась ходить. Зельда не могла бы вспомнить времени, когда не знала основ «Лунного света в зеркалах». Плавные, обманчиво-простые движения основывались на старинных методах самозащиты, которую привезли с собой в систему Девятой Строфы первые переселенцы почти двести лет назад.
Но никто из ее знакомых на Клеменции никогда не использовал такие приемы для самозащиты. Зельда была поражена тем, как встретила первую настоящую опасность. Казалось, Удира только кинулся на нее — и в следующую секунду уже в полубеспамятстве лежал на полу. Эти две секунды разделяло ловкое движение, которое не потребовало от Зельды ни размышлений, ни говки. Она с самого детства знала основы. Но она никогда не подозревала, что способна применить их настолько эффективно.
Подол черного с серебром ночного одеяния Зельды еще слегка колыхался, а Удира только-только рухнул на пол, когда пульт связи гостиничного номера объявил о приходе нового гостя. Зельда оторвала потрясенный взгляд от лежащего у ее ног мужчины и уставилась на мягко освещенный экран двери. В эту секунду Удира застонал и пошевелился, и Зельда быстро отодвинулась от него подальше. Дверной экран тихо жужжал, требуя ее внимания. Когда она увидела, кто ждет за дверью, ее затрясло.
— Расчет, — прошептала она.
На маленьком экране его суровые, непреклонные черты выражали нетерпение и раздражение, словно ему неприятны были и его окружение, и то, что привело его в отель. Он действительно казался неуместным в этом роскошном коридоре: его поджарая темная фигура резко контрастировала с посеребренным ковром и мягкими волнистыми узорами в пастельных тонах, украшавшими стены. Позади него полускрытые камеры охраны продолжали сканирование, пока не проявляя тревоги.
— Зельда! Впустите меня. Я хочу с вами поговорить. Если вы не откроете, коридорные камеры начнут регистрировать мои действия и нам придется объясняться с администрацией. — Когда она не ответила, он добавил еще резче:
— Ну же, леди! У меня мало времени. Я чертовски спешу. Через час мне надо улетать.
— Расчет, вам лучше уйти. — Зельда едва узнала собственный голос. — Тут кое-что случилось. Не думаю, чтобы вы захотели впутываться в историю.
Он прищурился:
— Зельда, открывай. Сию секунду!
Приказ, прозвучавший в его словах, потряс ее. Она не привыкла, чтобы распоряжения отдавались подобным тоном. Зельда машинально отключила компьютерный замок двери. В следующую секунду Расчет уже был в номере, отметив отсутствие видимого беспорядка. Только потом он посмотрел на Удиру, валявшегося на полу. Тихо ругнувшись, Расчет опустился рядом с ним на колени, нащупал пульс на шее и проговорил с мрачной безнадежностью:
— Я так и знал, что он сюда придет, а ты скорее всего не задумываясь впустишь его к себе в номер. Наивная дурочка. Что ты с ним сделала?
Зельда стиснула руки:
— Он сказал, что готов взять меня в свой почтовый рейс. Я его впустила, и мы начали обсуждать условия перелета. Он дал мне понять, что заключает только контракт обслуживания. Когда я отказалась и попросила его уйти, он… он ко мне прикоснулся. Попытался меня схватить. У него были такие странные глаза, Расчет! Почти безумные. И руки липкие. Кажется, он хотел заняться со мной сексом.
Расчет быстро взглянул на нее:
— Угу, наверное, так можно выразиться. Видимо, он решил с тобой не церемониться. Но похоже, ты его удивила.
— Я даже не успела понять, что происходит. — Зельда замолчала, заметив, что ее слова звучат как извинения, а потом честно добавила:
— Но даже если бы у меня было время все обдумать, я, наверное, сделала бы то же самое.
— А что ты все-таки сделала?
— Это называется «Лунный свет в зеркалах». Это что-то вроде танца, но он основан на очень старой системе самозащиты. Инструкторы всегда говорили, что моя интерпретация уникальна, — растерянно добавила она.
— Могу их понять.
Зельда нахмурилась, глядя, как Расчет вынимает из портупеи какой-то маленький предмет и прикладывает его к виску Удиры. Когда он нажал на небольшую кнопку на торце устройства, Удира резко дернулся, а потом затих.
Испуганная неподвижностью своей жертвы, Зельда дотронулась до плеча Расчета:
— Что вы сделали?
— Выиграл немного времени. — Он поднялся с пола и только тогда заметил ужас на ее лице. — Не пугайся. Он жив. Я просто закончил то, что начала ты. Он придет в себя только утром — к этому времени мы уже будем далеко.
— Не понимаю.
— Я передумал. Я беру тебя с собой. — Он прошел через комнату и открыл дверцу стенного шкафа — Уверен, что я об этом пожалею, но ничего другого придумать не могу. Может, высадить тебя на Клеменции?
— Я не вернусь на Клеменцию, отан Расчет. Я не могу вернуться. Пока не могу.
Он повернулся, держа в руках ее дорожную сумку.
— Обсудим это, пока будем лететь к Страдальцу. — С этими словами он сунул сумку ей в руки. — Собирай свои вещи и двигаем отсюда. Пока Удира валяется в твоем номере, будет работать защита частной жизни. Как только он выйдет в коридор, его засекут камеры охраны и начнутся вопросы. Я за то, чтобы он отвечал на них в одиночку. Вряд ли Удира подаст на тебя жалобу. Как он объяснит, что его отключила леди с Клеменции? Его гордость послужит нам лучшей защитой. К сожалению, это не защитит нас от его друзей. А те-то уж точно захотят с нами рассчитаться. Так что укладывай вещички, быстренько.
Почему-то ей было легче повиноваться ему, когда он говорил вот таким холодным и жестким голосом. Ее все еще била дрожь при мысли, что она применила силу против другого человека, так что ей было не до возражений. Она послушно начала вынимать из шкафа свои дневные одеяния и аккуратно складывать их.
— У нас нет времени, чтобы ты практиковалась в изящном искусстве элегантного укладывания одежды. Давай я сам займусь одеждой. Ты собирай остальное.
Расчет выхватил у нее из рук струящиеся мягкие одеяния и принялся запихивать их в сумку.
— Мои книги, — сказала она, стараясь не смотреть, как он комкает ее прелестные наряды, словно грязные летные костюмы. — Я соберу книги.
— Их можно уложить в эту же сумку, — отозвался он.
Удивленно посмотрев на него, она принялась вытаскивать красиво переплетенные томики из автоматизированного шкафчика у кровати.
— Нет, они там не поместятся. У меня для них отдельная сумка.
— Да я сюда еще хоть сотню карточек запихну. — Он обернулся и только тут увидел, что она держит в руках. — Святоши в аду! Это же не карточки! Это книги. Настоящие книги.
— Конечно. — Она нежно прикоснулась к переплету ручной работы. — Никакая система хранения данных не сравнится с настоящей книгой. Ведь листать страницы — такое наслаждение!
Теперь изумился Расчет:
— Да они же весят не меньше, чем исследовательский зонд! Ты что, думаешь «Окончательный Расчет»— грузовой корабль? Оставь их здесь. Я только что отправил на борт ящик эля «Роза Ренессанса». Для твоих проклятых книг просто места не найдется.
Зельда прижала к груди очередной томик:
— Без них я не поеду.
Расчет выразительно закатил глаза:
— Я же знал, что пожалею об этом! Чтоб я еще раз связался со святошами! Скорее все болота Ренессанса покроются льдом. Ладно, ладно, бери свои чертовы книги. Но поторапливайся, слышишь? У меня срочный рейс — подрасчетный.
— Что это значит? — спросила Зельда, поспешно укладывая книги в сумку.
— Это значит, — ответил Расчет, застегивая вторую сумку, которую он только что набил одеждой, — что я получу плату только после доставки груза и в указанный срок. Лететь на Ренессанс даром я не собираюсь, так что пошевеливайся. Вот, возьми свою одежду. Она меньше весит. Давай мне эти чертовы книги. Что-то еще осталось?
— Нет, это все. — Зельда с опаской обошла распростертое на полу тело Удиры. — Вы уверены, что с ним ничего не случится?
— К сожалению, уверен. А теперь веди себя в вестибюле непринужденно, поняла? Сделай вид, будто передумала ночевать здесь и согласилась провести ночь со мной. Ты заплатила за номер?
Зельда кивнула.
Расчет закрыл дверь и включил замок. Потом он повесил на плечо сумку и пошел по коридору. Зельда следовала за ним.
— Это правда, да? — неожиданно спросила она.
— Что правда?
— Что волки постоянно думают о сексе. Именно это нужно было от меня Удире? И вы считаете, что охрана гостиницы именно так истолкует наш неожиданный уход?
— Тебе уже надо было бы понять, что волки отнюдь не так возвышенны, как твои друзья с Клеменции.
— Дело не в утонченности или возвышенности, — ответила она, шагая за ним по вестибюлю гостиницы. — Дело в том, насколько данный предмет важен для человека. Секс для волков важнее, чем для голубей.
Расчет открыл дверную панель на ожидающем бегунке и запихнул в него сумки. Потом села Зельда. Он плюхнулся рядом с ней, набрал на пульте код порта и откинулся на сиденье в привычной непринужденной позе, скрестив руки на груди.
— Может, если бы секс был для голубей немного важнее, они смогли бы увеличить свою рождаемость. Всем известно, что у них рождается мало детей и население постепенно уменьшается. Если бы голуби время от времени не рождались у волков, то вам не хватило бы святош даже для одной Клеменции.
— Система прекрасно работает в том виде, какая есть, — твердо ответила Зельда. — Очень хорошо, что в голубиный род постоянно вливается новая кровь.
— Если на Клеменции все так прекрасно, то почему ты здесь?
Она смотрела через диазитовое окно бегунка на проносящийся мимо город. Когда-то его начинали строить по тщательно продуманному плану, но потом в нем смешались все архитектурные стили. И теперь город представлял собой клубок кривых улочек, где почерневшие от времени дома, построенные первыми поселенцами из надежного антракамня, соседствовали с современными сверкающими небоскребами из обсидиана. Этот строительный материал оказался очень распространенным в восточных горах. И очень дешевым.
Один рисковый архитектор построил целое здание из вездесущего флюорокварца — по мнению Зельды, оно получилось аляповатым и крикливым. Но с другой стороны, почти весь город был таким. Мешанина стилей и материалов утомляла взгляд Зельды, которая привыкла к правильным пропорциям и гармоничности, характерным для изящной и простой архитектуры Клеменции.
Улицы города быстро проносились перед Зельдой, пока она собиралась с духом, чтобы ответить на вопрос Расчета: раз он ей помогает — она обязана говорить ему правду.
— Вы не понимаете, Расчет, — тихо произнесла она наконец. — Я не могу вернуться на Клеменцию. Сейчас — не могу. Мне там нет места.
Скептически приподняв бровь, он повернулся к ней.
— Человек или родится голубем или нет, — мягко напомнил он. — И если ты не голубка, то тут уже ничего не поделаешь.
Она резко вскинула голову, и на мгновение в ее зеленых глазах вспыхнула решимость.
— Я найду способ стать одной из них, Тэйг Расчет, даже если для этого мне придется облететь всю звездную систему Девятой Строфы — и даже уйти за ее пределы! Я найду решение. Оно есть. Я уверена. Я с детства следила за этой легендой — и вот теперь наконец я отправлюсь ее искать.
Он непонимающе уставился на нее:
— Что искать? Какую легенду? Зельда прикусила губу.
— Он существует, Расчет. Инструмент, с помощью которого я смогу стать голубкой. Этот прибор сможет настроить мой ум на естественные закономерности и ритмы всего, что я вижу и к чему прикасаюсь. Может, он не совсем точно воспроизведет мышление настоящего голубя, но телепатический элемент воспроизвести сможет. И тогда я преодолею преграду, которая стояла между мной и тем миром, в котором я родилась. — Ее руки судорожно сжались. — У меня есть почти все, Расчет. Я получила подготовку и образование, я знаю все ритуалы. Я тщательнейшим образом изучила Килнианские законы и Правила безмятежности. Мне не хватает только способности входить в контакт с остальными и того интуитивного элемента, который является уникальным свойством любого голубя. Но я их получу. Или что-то очень похожее. Клянусь!
В бегунке наступило гробовое молчание. Расчет внимательно разглядывал напряженное лицо своей спутницы, а потом наконец спросил:
— Ты поэтому хотела лететь со мной? Ты ищешь легенду?
Она кивнула, сожалея, что не смогла промолчать:
— Легенду призраков.
— Не будь ребенком, Зельда! Существуют тысячи легенд призраков. И всех их придумали люди, которые прилетели в систему Девятой Строфы и обнаружили на Возлюбленной и Ренессансе весь этот хлам.
— Это не хлам! Это реликвии исчезнувшей цивилизации! А моя легенда основана на одной из них. В архивах я обнаружила слишком много свидетельств, подтверждающих их существование. Инструмент есть — и я намерена его найти. — Она осуждающе покачала головой. — Как вы можете называть это хламом?