Страница:
Митчелл покачал головой:
– Ну что ж, черт возьми! Ваша родня, верно, сейчас с ума сходит. Уже и то плохо, что в семье появился писатель, так теперь они получили на свою голову еще и художницу.
– Я им еще не сказала, что собираюсь все свое время посвятить живописи, – осторожно заметила Лилиан. – Больше того, они даже не знают, что я закрыла «Прайвит эрейнджмент».
– Не переживайте, от меня они об этом не узнают, – пообещал Митчелл. – Но я многое бы дал, чтобы оказаться мухой на стене их гостиной, когда вы будете сообщать им, что решили бросить работу, чтобы целыми днями рисовать картины.
Лилиан нахмурилась:
– Они меня поймут.
– Может, и поймут, но я готов биться об заклад, что им это совсем не понравится. – Митчелл еле сдерживал смешок. – Салливан кровью потел для того, чтобы поднять из руин «Харт инвестментс» после того, как наша компания развалилась. Ваш отец всю жизнь проработал в бизнесе. Все считали, что кто-то из троих его детей возглавит семейный бизнес и будет развивать его дальше, для следующего поколения. А теперь вы отваливаетесь один за другим, чтобы делать то, что сами хотите.
Он прав, подумала Лилиан. Но ей совсем не хотелось взваливать на себя чувство вины. Тем более с утра.
– Сын Ника, Карсон, может проявить способности в бизнесе, когда повзрослеет, – сказала Лилиан.
Митчелл презрительно фыркнул.
– Сын вашего брата еще совсем мальчик, верно? Сколько ему? Четыре? Пять?
– Пять.
– Пройдет не меньше двадцати лет, прежде чем можно будет говорить о том, сумеет ли он потянуть «Харт инвестментс». При условии, что он вообще захочет впрягаться в этот бизнес. – Митчелл поморщился. – Вашему отцу шестьдесят. Он не может ждать столько лет, чтобы передать компанию следующему поколению.
– Ни для кого не секрет, что отец собирается через пару лет отойти от дел, – согласилась Лилиан. – Они с мамой хотят организовать благотворительный фонд для детей-инвалидов, желающих научиться вести собственное дело.
– Если он хочет выйти из игры, ему придется либо продать компанию, либо согласиться на слияние. – Митчелл задумчиво пожевал губами. – Может, в смысле денег оно и неплохо, можно получить целый грузовик зеленых, но тогда «Харт инвестментс» закончит свое существование уже в этом поколении.
– Это всего лишь бизнес, – запальчиво сказала Лилиан.
– Да уж, только бизнес, черт меня дери! – Митчелл глотнул еще кофе и очень медленно опустил кружку на стол. – Но мы говорим о «Харт инвестментс».
Лилиан заметила, что Гейб отвернулся от окна и теперь внимательно смотрел на нее. Она взглянула на Гейба, затем на Митчелла. У них были одинаковые глаза. Зеленые. По спине у Лилиан пробежал холодок.
Она вдруг поняла, что все эти годы никто из ее семьи даже не подозревал, какой болезненной занозой в боку у Мэдисонов торчала компания «Харт инвестментс».
Десятью минутами позже Гейб уже стоял с Лилиан на террасе, наблюдая за тем, как Митчелл забирается в свой внедорожник. Брайс включил двигатель и вывел громоздкий автомобиль на главную дорогу.
Какое-то время Гейб и Лилиан молчали, глядя на дождь.
– У меня есть к тебе предложение, – сказал Гейб.
Лилиан сложила руки на груди, внутренне сгруппировавшись.
– Ты помнишь про то шестое свидание, что осталась мне должна?
– Шестое свидание – это плод твоего больного воображения. Ему никогда не бывать.
– Я серьезно.
– И я серьезно.
Гейб смотрел, как джип Митчелла скрылся за деревьями.
– Мне нужна компаньонка, которая пошла бы со мной на банкет, о котором я упомянул за ужином у Ханны с Рейфом. Банкет в Портленде в честь моего старого профессора. Как ты на это смотришь?
Лилиан искоса взглянула на него. Лицо ее было непроницаемым.
– Значит, так ты представляешь себе настоящее свидание? Обед с резиновым цыпленком и со столь же неудобоваримыми тягучими речами?
– И буду произносить одну из этих неудобоваримых тягучих речей я. Так ты хочешь пойти со мной или нет?
– Я подумаю.
– Думай быстрее. Я поеду в Портленд в понедельник утром, чтобы еще раз успеть зайти в офис перед банкетом. Собираюсь остаться в Портленде на ночь и вернуться сюда во вторник.
– Хм…
– Как это следует понимать?
Лилиан пожала плечами:
– Пожалуй, в Портленде я могла бы заскочить в свою студию и кое-что забрать оттуда. Да, поездка в Портленд была бы мне очень кстати.
– Ладно, я понял. Приглашение было сделано не слишком романтично, да?
– Я могу пережить отсутствие романтики. Только пусть этот поход на банкет не будет засчитан как твое шестое, оговоренное договором и оплаченное в «Прайвит эрейнджмент» свидание.
– Как тебе будет угодно.
– Я поработаю твоей компаньонкой, – решительно произнесла Лилиан, открывая входную дверь. – Но ты должен кое-что узнать перед тем, как мы отправимся на это грандиозное мероприятие.
– О чем ты?
– Мне кажется, нам обоим следует подумать о наших дальнейших взаимоотношениях.
Гейб замер.
– Что это, черт возьми, значит?
– Сказать проще?
– Да, я предпочитаю простое выражение мыслей.
– Это значит: забыть о сексе, по крайней мере на некоторое время. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что происходит. По-моему, тебе тоже стоит об этом подумать.
Гейб молча смотрел на нее.
– Это для тебя проблема? – спросила Лилиан.
– Нет, черт возьми. Я умею думать. И делаю это постоянно. Иногда в течение дня у меня появляются две или даже три полноценные мысли.
– Я знала, что ты с этим справишься.
– А вот сейчас я думаю о том, не повлияла ли на твое решение отказаться от секса со мной та сцена, участником которой стал Митчелл.
Лилиан немного поколебалась.
– Возможно, его неожиданное появление на пороге твоего дома сегодня утром помогло мне увидеть кое-что в перспективе. Но не это повлияло на мое решение. Я все обдумала еще ночью.
– Что, например?
– Зачем это тебе? У тебя мало своих проблем?
– Просто я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы.
Лилиан прижала ладонь к стеклянной панели двери.
– Мы оба должны отдавать себе отчет в своих поступках.
– Значит ли это, что ты не понимаешь, что делаешь? Или ты считаешь, будто я не знаю, что делаю?
– Я приехала сюда, в Эклипс-Бей, чтобы рисовать. Ты приехал, чтобы вылечиться от нервного истощения. Никто из нас заранее не планировал этих отношений.
И тут Гейба словно озарило. Он вдруг все понял.
– То, что произошло между нами вчера ночью, испугало тебя до смерти, верно? – тихо спросил он.
Ногти Лилиан слегка царапнули по стеклу.
– Может, нам обоим стоило немного испугаться, Гейб?
– Если ты беспокоишься из-за Митчелла, забудь. Я уверен, что он поверил в то, что ты зашла ко мне утром на чашку кофе. Он не знает, что ты провела со мной ночь.
Лилиан смотрела в сторону дороги, туда, где исчез за поворотом джип Митчелла.
– Он все знает, – сказала она.
Брайс отнял руку от руля на пару секунд – ровно столько ему понадобилось на то, чтобы достать лежавший между сиденьями телефон, – и молча протянул его Митчеллу.
Митчелл отыскал свои очки для чтения, вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и нашел желаемый номер. Он осторожно набирал цифры, то и дело сверяясь с дисплеем. Это было нелегко. Артрит делал многое куда более сложным, чем это было в старые добрые времена.
– И почему они делают кнопки такими чертовски маленькими? – проворчал он.
– Людям нравятся маленькие телефоны, – объяснил Брайс. – А раз телефоны маленькие, то и кнопки на них должны быть маленькие.
– Это был, что называется, риторический вопрос. – Митчелл слушал гудки. – Ты мог на него и не отвечать.
– Вы задаете мне вопрос, я на него отвечаю, – резонно сказал Брайс.
– Можно было бы догадаться, что я и так знаю.
– Да, можно было догадаться.
Раздался третий гудок.
– Черт побери! – сказал Митчелл. – Лучше бы ему быть на месте. У меня нет времени…
Четвертый гудок прервался.
– Слушаю, – проговорил в трубку Салливан Харт.
Митчелл удовлетворенно поурчал, услышав в трубке звук знакомого холодновато-спокойного голоса. Они с Салливаном практически не общались все годы, прошедшие с распада компании «Харт – Мэдисон» и с той знаменитой драки перед супермаркетом «Фултон». Даже во время свадьбы Ханны и Рейфа они не разговаривали. Но некоторые вещи не забываются. Как, например, голос человека, сражавшегося с тобой бок о бок в зеленом аду вьетнамских джунглей.
– Это Митч.
– Что случилось? – немедленно отозвался Салливан.
– Твоя внучка водит шашни с моим внуком.
Ответом была короткая тишина, после чего Салливан со смешком сказал:
– У меня для тебя новости, Митч. Сейчас, когда они женаты, в том нет ничего плохого.
– Я говорю не о Ханне с Рейфом.
Наступила еще одна короткая пауза.
– О ком же ты, черт побери, говоришь? – На сей раз Салливану было явно не до смеха.
– О Лилиан и Гейбе.
– Сукин сын.
– Ты это обо мне или о моем внуке?
– Сукин сын.
– Ты очень ясно выразил свое к нам отношение, – сказал Митчелл. – Вопрос в том, что ты собираешься по этому поводу предпринять.
– Гейб твой внук.
– А Лилиан твоя внучка. В прошлый раз я все улаживал. Теперь твоя очередь.
– Ты улаживал? Что ты, черт побери, имеешь в виду, ты…
Митчелл нажал кнопку завершения вызова, прервав Салливана на середине фразы.
Митчелл посмотрел на Брайса и ухмыльнулся.
– Все это, – удовлетворенно сказал он, – обещает быть чертовски занимательным.
Глава 9
Глава 10
– Ну что ж, черт возьми! Ваша родня, верно, сейчас с ума сходит. Уже и то плохо, что в семье появился писатель, так теперь они получили на свою голову еще и художницу.
– Я им еще не сказала, что собираюсь все свое время посвятить живописи, – осторожно заметила Лилиан. – Больше того, они даже не знают, что я закрыла «Прайвит эрейнджмент».
– Не переживайте, от меня они об этом не узнают, – пообещал Митчелл. – Но я многое бы дал, чтобы оказаться мухой на стене их гостиной, когда вы будете сообщать им, что решили бросить работу, чтобы целыми днями рисовать картины.
Лилиан нахмурилась:
– Они меня поймут.
– Может, и поймут, но я готов биться об заклад, что им это совсем не понравится. – Митчелл еле сдерживал смешок. – Салливан кровью потел для того, чтобы поднять из руин «Харт инвестментс» после того, как наша компания развалилась. Ваш отец всю жизнь проработал в бизнесе. Все считали, что кто-то из троих его детей возглавит семейный бизнес и будет развивать его дальше, для следующего поколения. А теперь вы отваливаетесь один за другим, чтобы делать то, что сами хотите.
Он прав, подумала Лилиан. Но ей совсем не хотелось взваливать на себя чувство вины. Тем более с утра.
– Сын Ника, Карсон, может проявить способности в бизнесе, когда повзрослеет, – сказала Лилиан.
Митчелл презрительно фыркнул.
– Сын вашего брата еще совсем мальчик, верно? Сколько ему? Четыре? Пять?
– Пять.
– Пройдет не меньше двадцати лет, прежде чем можно будет говорить о том, сумеет ли он потянуть «Харт инвестментс». При условии, что он вообще захочет впрягаться в этот бизнес. – Митчелл поморщился. – Вашему отцу шестьдесят. Он не может ждать столько лет, чтобы передать компанию следующему поколению.
– Ни для кого не секрет, что отец собирается через пару лет отойти от дел, – согласилась Лилиан. – Они с мамой хотят организовать благотворительный фонд для детей-инвалидов, желающих научиться вести собственное дело.
– Если он хочет выйти из игры, ему придется либо продать компанию, либо согласиться на слияние. – Митчелл задумчиво пожевал губами. – Может, в смысле денег оно и неплохо, можно получить целый грузовик зеленых, но тогда «Харт инвестментс» закончит свое существование уже в этом поколении.
– Это всего лишь бизнес, – запальчиво сказала Лилиан.
– Да уж, только бизнес, черт меня дери! – Митчелл глотнул еще кофе и очень медленно опустил кружку на стол. – Но мы говорим о «Харт инвестментс».
Лилиан заметила, что Гейб отвернулся от окна и теперь внимательно смотрел на нее. Она взглянула на Гейба, затем на Митчелла. У них были одинаковые глаза. Зеленые. По спине у Лилиан пробежал холодок.
Она вдруг поняла, что все эти годы никто из ее семьи даже не подозревал, какой болезненной занозой в боку у Мэдисонов торчала компания «Харт инвестментс».
Десятью минутами позже Гейб уже стоял с Лилиан на террасе, наблюдая за тем, как Митчелл забирается в свой внедорожник. Брайс включил двигатель и вывел громоздкий автомобиль на главную дорогу.
Какое-то время Гейб и Лилиан молчали, глядя на дождь.
– У меня есть к тебе предложение, – сказал Гейб.
Лилиан сложила руки на груди, внутренне сгруппировавшись.
– Ты помнишь про то шестое свидание, что осталась мне должна?
– Шестое свидание – это плод твоего больного воображения. Ему никогда не бывать.
– Я серьезно.
– И я серьезно.
Гейб смотрел, как джип Митчелла скрылся за деревьями.
– Мне нужна компаньонка, которая пошла бы со мной на банкет, о котором я упомянул за ужином у Ханны с Рейфом. Банкет в Портленде в честь моего старого профессора. Как ты на это смотришь?
Лилиан искоса взглянула на него. Лицо ее было непроницаемым.
– Значит, так ты представляешь себе настоящее свидание? Обед с резиновым цыпленком и со столь же неудобоваримыми тягучими речами?
– И буду произносить одну из этих неудобоваримых тягучих речей я. Так ты хочешь пойти со мной или нет?
– Я подумаю.
– Думай быстрее. Я поеду в Портленд в понедельник утром, чтобы еще раз успеть зайти в офис перед банкетом. Собираюсь остаться в Портленде на ночь и вернуться сюда во вторник.
– Хм…
– Как это следует понимать?
Лилиан пожала плечами:
– Пожалуй, в Портленде я могла бы заскочить в свою студию и кое-что забрать оттуда. Да, поездка в Портленд была бы мне очень кстати.
– Ладно, я понял. Приглашение было сделано не слишком романтично, да?
– Я могу пережить отсутствие романтики. Только пусть этот поход на банкет не будет засчитан как твое шестое, оговоренное договором и оплаченное в «Прайвит эрейнджмент» свидание.
– Как тебе будет угодно.
– Я поработаю твоей компаньонкой, – решительно произнесла Лилиан, открывая входную дверь. – Но ты должен кое-что узнать перед тем, как мы отправимся на это грандиозное мероприятие.
– О чем ты?
– Мне кажется, нам обоим следует подумать о наших дальнейших взаимоотношениях.
Гейб замер.
– Что это, черт возьми, значит?
– Сказать проще?
– Да, я предпочитаю простое выражение мыслей.
– Это значит: забыть о сексе, по крайней мере на некоторое время. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что происходит. По-моему, тебе тоже стоит об этом подумать.
Гейб молча смотрел на нее.
– Это для тебя проблема? – спросила Лилиан.
– Нет, черт возьми. Я умею думать. И делаю это постоянно. Иногда в течение дня у меня появляются две или даже три полноценные мысли.
– Я знала, что ты с этим справишься.
– А вот сейчас я думаю о том, не повлияла ли на твое решение отказаться от секса со мной та сцена, участником которой стал Митчелл.
Лилиан немного поколебалась.
– Возможно, его неожиданное появление на пороге твоего дома сегодня утром помогло мне увидеть кое-что в перспективе. Но не это повлияло на мое решение. Я все обдумала еще ночью.
– Что, например?
– Зачем это тебе? У тебя мало своих проблем?
– Просто я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы.
Лилиан прижала ладонь к стеклянной панели двери.
– Мы оба должны отдавать себе отчет в своих поступках.
– Значит ли это, что ты не понимаешь, что делаешь? Или ты считаешь, будто я не знаю, что делаю?
– Я приехала сюда, в Эклипс-Бей, чтобы рисовать. Ты приехал, чтобы вылечиться от нервного истощения. Никто из нас заранее не планировал этих отношений.
И тут Гейба словно озарило. Он вдруг все понял.
– То, что произошло между нами вчера ночью, испугало тебя до смерти, верно? – тихо спросил он.
Ногти Лилиан слегка царапнули по стеклу.
– Может, нам обоим стоило немного испугаться, Гейб?
– Если ты беспокоишься из-за Митчелла, забудь. Я уверен, что он поверил в то, что ты зашла ко мне утром на чашку кофе. Он не знает, что ты провела со мной ночь.
Лилиан смотрела в сторону дороги, туда, где исчез за поворотом джип Митчелла.
– Он все знает, – сказала она.
* * *
– Где, черт возьми, мой сотовый? – спросил Митчелл.Брайс отнял руку от руля на пару секунд – ровно столько ему понадобилось на то, чтобы достать лежавший между сиденьями телефон, – и молча протянул его Митчеллу.
Митчелл отыскал свои очки для чтения, вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и нашел желаемый номер. Он осторожно набирал цифры, то и дело сверяясь с дисплеем. Это было нелегко. Артрит делал многое куда более сложным, чем это было в старые добрые времена.
– И почему они делают кнопки такими чертовски маленькими? – проворчал он.
– Людям нравятся маленькие телефоны, – объяснил Брайс. – А раз телефоны маленькие, то и кнопки на них должны быть маленькие.
– Это был, что называется, риторический вопрос. – Митчелл слушал гудки. – Ты мог на него и не отвечать.
– Вы задаете мне вопрос, я на него отвечаю, – резонно сказал Брайс.
– Можно было бы догадаться, что я и так знаю.
– Да, можно было догадаться.
Раздался третий гудок.
– Черт побери! – сказал Митчелл. – Лучше бы ему быть на месте. У меня нет времени…
Четвертый гудок прервался.
– Слушаю, – проговорил в трубку Салливан Харт.
Митчелл удовлетворенно поурчал, услышав в трубке звук знакомого холодновато-спокойного голоса. Они с Салливаном практически не общались все годы, прошедшие с распада компании «Харт – Мэдисон» и с той знаменитой драки перед супермаркетом «Фултон». Даже во время свадьбы Ханны и Рейфа они не разговаривали. Но некоторые вещи не забываются. Как, например, голос человека, сражавшегося с тобой бок о бок в зеленом аду вьетнамских джунглей.
– Это Митч.
– Что случилось? – немедленно отозвался Салливан.
– Твоя внучка водит шашни с моим внуком.
Ответом была короткая тишина, после чего Салливан со смешком сказал:
– У меня для тебя новости, Митч. Сейчас, когда они женаты, в том нет ничего плохого.
– Я говорю не о Ханне с Рейфом.
Наступила еще одна короткая пауза.
– О ком же ты, черт побери, говоришь? – На сей раз Салливану было явно не до смеха.
– О Лилиан и Гейбе.
– Сукин сын.
– Ты это обо мне или о моем внуке?
– Сукин сын.
– Ты очень ясно выразил свое к нам отношение, – сказал Митчелл. – Вопрос в том, что ты собираешься по этому поводу предпринять.
– Гейб твой внук.
– А Лилиан твоя внучка. В прошлый раз я все улаживал. Теперь твоя очередь.
– Ты улаживал? Что ты, черт побери, имеешь в виду, ты…
Митчелл нажал кнопку завершения вызова, прервав Салливана на середине фразы.
Митчелл посмотрел на Брайса и ухмыльнулся.
– Все это, – удовлетворенно сказал он, – обещает быть чертовски занимательным.
Глава 9
Клер Дженсен бросила битком набитый кожаный портфель на виниловое сиденье и уселась напротив Лилиан. Она была вся красная и здорово запыхалась.
– Извини, что опоздала, – сказала она. – Мэрилин решила пробежаться по некоторым пунктам своего интервью, которое она дает завтра утром, и нам пришлось внести некоторые изменения в расписание завтрашнего мероприятия. Ты отлично выглядишь, Лилиан.
– Спасибо, и ты тоже. Так приятно снова увидеться. Давно мы не встречались.
– Слишком давно.
Клер засмеялась, и всех этих прожитых порознь лет словно и не было. С Клер всегда было здорово. Она была яркой, энергичной, всегда фонтанирующей новыми планами.
– Ты права, – сказала Лилиан. – Слишком давно. Куда только бежит время?
– Жизнь есть жизнь. Нельзя сказать, что для нас обеих последние несколько лет прошли так уж спокойно.
Они познакомились, когда Клер училась в Колледже Чемберлена. Лилиан училась в Портленде, но все каникулы проводила в Эклипс-Бей с семьей. Однажды во время летних каникул они с Клер обе работали официантками в кафе на набережной. Клер нужны были деньги. Честно говоря, Лилиан деньги не нужны были, но ей нужна была работа. В семье Хартов считалось, что работа – лучший воспитатель. Все отпрыски семейства Хартов во время летних каникул должны были работать.
Вначале казалось что у них с Клер мало общего, но долгие часы, которые они проводили вместе, общаясь с жадными на чаевые и грубыми туристами, выковали между ними крепкую связь. Часто они не расставались и после работы, разговаривая о том, что было для них главным: о парнях и о будущем.
Клер была первой и долгое время единственной, кому Лилиан поведала о своей мечте стать художницей. Лилиан, как это свойственно всем Хартам, все свои помыслы сосредоточила на достижении своей цели, но, прекрасно понимая, как отнесется ее семья к выбору ею профессии художника в качестве источника средств к существованию, предпочитала свои планы с членами семьи не обсуждать. И для нее было особенно важно поделиться своей мечтой с той, кто поймет ее и не станет осуждать за непрактичность.
В те дни у Клер у самой были планы, которые вряд ли можно было назвать практичными. Она хотела заняться политикой.
– Этот городок действительно почти не изменился, верно? – сказала Клер. – Кафе «Сноу» выглядит так же, как тогда, когда мы учились в колледже.
Декор кафе «Сноу» всегда отражал уникальный взгляд на жизнь его хозяйки, Аризоны Сноу. Стены были увешаны странной смесью выцветших плакатов с изображением рок-звезд и спутниковых фотографий Участка 51 и Розуэлла. В числе посетителей были главным образом студенты Колледжа Чемберлена.
– А как меню? – спросила Клер. – Оно тоже осталось неизменным?
– Давай посмотрим. – Лилиан вытащила пластиковую карточку из щели, образованной подставкой для салфеток и прибором для специй, и пробежала глазами меню. – Все то же: гамбургеры, картофель фри, кофе и кофейные напитки.
– Три основные составляющие меню студента. Аризона знает свою клиентуру. – Клер улыбнулась. – Я рада, что ты позвонила. Откуда ты узнала, где меня можно найти? Я и понятия не имела, что ты в городе.
– Я встретила Памелу Маккаллистер в супермаркете «Фултон». Она, между прочим, сказала, что ты работаешь в институте и ведешь кампанию Мэрилин Торнли. Как у нее дела? Думаешь, она сможет, так сказать, примерить на себя одежку Тревора?
– Без проблем, – заверила ее Клер. – К тому же не сомневаюсь, что она в этой одежке смотрится куда лучше, чем он.
– Прости, не поняла.
– Разве ты не слышала разговоров по поводу того, почему он сошел с дистанции? – Клер наклонилась и понизила голос. – Ходили слухи, что Тревору нравилось заниматься сексом в туфлях на высоком каблуке и в женском нижнем белье.
– Ох уж эти слухи!
Клер распрямилась и откинулась на спинку стула.
– Среди тех, кто занимался его кампанией, прошел слух, что он сошел с дистанции из-за того, что его стали шантажировать старыми пленками, на которых он запечатлен щеголяющим в дамском фривольном белье. Знаешь, для всех это стало настоящим потрясением.
– А среди штата его кампании никто ни о чем не догадывался?
Клер вздохнула:
– Конечно, нет. Штат всегда обо всем узнает последним.
– А что заставило Мэрилин начать свою кампанию?
– Она всегда была дамой с амбициями. Но я думаю, что вплоть до недавнего времени она видела себя в роли жены кандидата и эта роль ее вполне устраивала. Так сказать, серый кардинал.
– Я слышала, она вложила немало семейных денег в кампанию Тревора.
– Это верно. – Клер поморщилась. – Только между нами: когда Тревор хлопнулся, она была просто в ярости. Я никогда никого не видела в таком гневе. Как-то раз я слушала, как они ругались. Она тогда сказала Тревору, что надо было ей самой вступить в гонку, у нее бы это лучше получилась, и она еще покажет, на что способна. Говорила о том, сколько времени на него потратила. И на следующий день огорошила всех нас объявлением о разводе.
– А как получилось, что ты стала менеджером ее кампании?
– Я оказалась в нужное время в нужном месте. Мы с Мэрилин много работали вместе в ходе кампании Тревора. Она знала меня. Знала, на что я способна. Больше всего она нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться, кому могла бы доверить организацию ее кампании. Когда она предложила мне эту работу, я сразу согласилась. Эта женщина знает, что делает и куда идет.
– И ты собираешься продвигаться вместе с ней, верно?
Клер рассмеялась:
– Прямо в точку. – Улыбка уступила место задумчивости. – Ты знаешь, забавная штука – жизнь. Вначале, когда я только начала мечтать о политической карьере, я представляла себя эдакой энергичной дамой – сенатором от штата Орегон. Потом я поняла, сколько денег требуется на эти собачьи бега даже в масштабах города, не то что страны. Без денег шансов у тебя нет, как их не было у Тревора, пока он не женился на Мэрилин. Поэтому я решила сделать карьеру, так сказать, оставаясь за кадром.
– Все еще мечтаешь стать кандидатом?
Клер решительно мотнула головой.
– Больше не мечтаю. Мне нравится делать то, что я делаю. В том, чтобы вести чужую кампанию, есть свои приятные стороны: и власть, и адреналин. А если потерпишь неудачу, падать не так больно. Кандидат после поражения может исчезнуть навсегда, а вот хороший стратег всегда будет востребован.
– Рада за тебя, Клер.
– А я рада за нас с тобой, Лилиан. Кстати, с чего ты вдруг решила приехать в город? Надолго задержишься?
– На месяц.
– На целый месяц? – удивленно переспросила Клер.
– Я сделала решительный шаг. Закрыла «Прайвит эрейнджмент». Собираюсь все свое время отдавать живописи. Посмотрим, что из этого выйдет.
Клер удивленно округлила губы.
– Молодец. Я всегда говорю: кто не рискует, тот не выигрывает. Остановилась в вашем летнем доме?
– Да.
– Забавно, что Харты и Мэдисоны продолжают наезжать в Эклипс-Бей, – заметила Клер. – Ханна и Рейф тут прочно обосновались.
– Им здесь нравится.
– Я тебе вот что скажу: народ у нас в институте ждет не дождется, когда они откроют гостиницу «Дримскейп». Потому что сейчас, когда к нам приезжают гости на семинары или на другие мероприятия, как, например, на завтрашнее мероприятие, мы вынуждены селить их в дешевые придорожные мотели.
– Они собираются открыться весной. При условии, что братья Уиллис их не подведут.
Клер усмехнулась:
– Что за парочка! Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях умолять их приехать ко мне, чтобы устранить засор в туалете. И они с меня содрали целое состояние. У меня выбора не было, так что пришлось заплатить. Они знали, что у меня нет выбора, вот и воспользовались моей бедой.
– Извини, что опоздала, – сказала она. – Мэрилин решила пробежаться по некоторым пунктам своего интервью, которое она дает завтра утром, и нам пришлось внести некоторые изменения в расписание завтрашнего мероприятия. Ты отлично выглядишь, Лилиан.
– Спасибо, и ты тоже. Так приятно снова увидеться. Давно мы не встречались.
– Слишком давно.
Клер засмеялась, и всех этих прожитых порознь лет словно и не было. С Клер всегда было здорово. Она была яркой, энергичной, всегда фонтанирующей новыми планами.
– Ты права, – сказала Лилиан. – Слишком давно. Куда только бежит время?
– Жизнь есть жизнь. Нельзя сказать, что для нас обеих последние несколько лет прошли так уж спокойно.
Они познакомились, когда Клер училась в Колледже Чемберлена. Лилиан училась в Портленде, но все каникулы проводила в Эклипс-Бей с семьей. Однажды во время летних каникул они с Клер обе работали официантками в кафе на набережной. Клер нужны были деньги. Честно говоря, Лилиан деньги не нужны были, но ей нужна была работа. В семье Хартов считалось, что работа – лучший воспитатель. Все отпрыски семейства Хартов во время летних каникул должны были работать.
Вначале казалось что у них с Клер мало общего, но долгие часы, которые они проводили вместе, общаясь с жадными на чаевые и грубыми туристами, выковали между ними крепкую связь. Часто они не расставались и после работы, разговаривая о том, что было для них главным: о парнях и о будущем.
Клер была первой и долгое время единственной, кому Лилиан поведала о своей мечте стать художницей. Лилиан, как это свойственно всем Хартам, все свои помыслы сосредоточила на достижении своей цели, но, прекрасно понимая, как отнесется ее семья к выбору ею профессии художника в качестве источника средств к существованию, предпочитала свои планы с членами семьи не обсуждать. И для нее было особенно важно поделиться своей мечтой с той, кто поймет ее и не станет осуждать за непрактичность.
В те дни у Клер у самой были планы, которые вряд ли можно было назвать практичными. Она хотела заняться политикой.
– Этот городок действительно почти не изменился, верно? – сказала Клер. – Кафе «Сноу» выглядит так же, как тогда, когда мы учились в колледже.
Декор кафе «Сноу» всегда отражал уникальный взгляд на жизнь его хозяйки, Аризоны Сноу. Стены были увешаны странной смесью выцветших плакатов с изображением рок-звезд и спутниковых фотографий Участка 51 и Розуэлла. В числе посетителей были главным образом студенты Колледжа Чемберлена.
– А как меню? – спросила Клер. – Оно тоже осталось неизменным?
– Давай посмотрим. – Лилиан вытащила пластиковую карточку из щели, образованной подставкой для салфеток и прибором для специй, и пробежала глазами меню. – Все то же: гамбургеры, картофель фри, кофе и кофейные напитки.
– Три основные составляющие меню студента. Аризона знает свою клиентуру. – Клер улыбнулась. – Я рада, что ты позвонила. Откуда ты узнала, где меня можно найти? Я и понятия не имела, что ты в городе.
– Я встретила Памелу Маккаллистер в супермаркете «Фултон». Она, между прочим, сказала, что ты работаешь в институте и ведешь кампанию Мэрилин Торнли. Как у нее дела? Думаешь, она сможет, так сказать, примерить на себя одежку Тревора?
– Без проблем, – заверила ее Клер. – К тому же не сомневаюсь, что она в этой одежке смотрится куда лучше, чем он.
– Прости, не поняла.
– Разве ты не слышала разговоров по поводу того, почему он сошел с дистанции? – Клер наклонилась и понизила голос. – Ходили слухи, что Тревору нравилось заниматься сексом в туфлях на высоком каблуке и в женском нижнем белье.
– Ох уж эти слухи!
Клер распрямилась и откинулась на спинку стула.
– Среди тех, кто занимался его кампанией, прошел слух, что он сошел с дистанции из-за того, что его стали шантажировать старыми пленками, на которых он запечатлен щеголяющим в дамском фривольном белье. Знаешь, для всех это стало настоящим потрясением.
– А среди штата его кампании никто ни о чем не догадывался?
Клер вздохнула:
– Конечно, нет. Штат всегда обо всем узнает последним.
– А что заставило Мэрилин начать свою кампанию?
– Она всегда была дамой с амбициями. Но я думаю, что вплоть до недавнего времени она видела себя в роли жены кандидата и эта роль ее вполне устраивала. Так сказать, серый кардинал.
– Я слышала, она вложила немало семейных денег в кампанию Тревора.
– Это верно. – Клер поморщилась. – Только между нами: когда Тревор хлопнулся, она была просто в ярости. Я никогда никого не видела в таком гневе. Как-то раз я слушала, как они ругались. Она тогда сказала Тревору, что надо было ей самой вступить в гонку, у нее бы это лучше получилась, и она еще покажет, на что способна. Говорила о том, сколько времени на него потратила. И на следующий день огорошила всех нас объявлением о разводе.
– А как получилось, что ты стала менеджером ее кампании?
– Я оказалась в нужное время в нужном месте. Мы с Мэрилин много работали вместе в ходе кампании Тревора. Она знала меня. Знала, на что я способна. Больше всего она нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться, кому могла бы доверить организацию ее кампании. Когда она предложила мне эту работу, я сразу согласилась. Эта женщина знает, что делает и куда идет.
– И ты собираешься продвигаться вместе с ней, верно?
Клер рассмеялась:
– Прямо в точку. – Улыбка уступила место задумчивости. – Ты знаешь, забавная штука – жизнь. Вначале, когда я только начала мечтать о политической карьере, я представляла себя эдакой энергичной дамой – сенатором от штата Орегон. Потом я поняла, сколько денег требуется на эти собачьи бега даже в масштабах города, не то что страны. Без денег шансов у тебя нет, как их не было у Тревора, пока он не женился на Мэрилин. Поэтому я решила сделать карьеру, так сказать, оставаясь за кадром.
– Все еще мечтаешь стать кандидатом?
Клер решительно мотнула головой.
– Больше не мечтаю. Мне нравится делать то, что я делаю. В том, чтобы вести чужую кампанию, есть свои приятные стороны: и власть, и адреналин. А если потерпишь неудачу, падать не так больно. Кандидат после поражения может исчезнуть навсегда, а вот хороший стратег всегда будет востребован.
– Рада за тебя, Клер.
– А я рада за нас с тобой, Лилиан. Кстати, с чего ты вдруг решила приехать в город? Надолго задержишься?
– На месяц.
– На целый месяц? – удивленно переспросила Клер.
– Я сделала решительный шаг. Закрыла «Прайвит эрейнджмент». Собираюсь все свое время отдавать живописи. Посмотрим, что из этого выйдет.
Клер удивленно округлила губы.
– Молодец. Я всегда говорю: кто не рискует, тот не выигрывает. Остановилась в вашем летнем доме?
– Да.
– Забавно, что Харты и Мэдисоны продолжают наезжать в Эклипс-Бей, – заметила Клер. – Ханна и Рейф тут прочно обосновались.
– Им здесь нравится.
– Я тебе вот что скажу: народ у нас в институте ждет не дождется, когда они откроют гостиницу «Дримскейп». Потому что сейчас, когда к нам приезжают гости на семинары или на другие мероприятия, как, например, на завтрашнее мероприятие, мы вынуждены селить их в дешевые придорожные мотели.
– Они собираются открыться весной. При условии, что братья Уиллис их не подведут.
Клер усмехнулась:
– Что за парочка! Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях умолять их приехать ко мне, чтобы устранить засор в туалете. И они с меня содрали целое состояние. У меня выбора не было, так что пришлось заплатить. Они знали, что у меня нет выбора, вот и воспользовались моей бедой.
Глава 10
В понедельник утром Гейб высадил Лилиан у дверей ее дома в Портленде без нескольких минут десять.
– Я заеду за тобой в семь, – сказал он, когда она вышла из машины.
Лилиан смотрела на него через открытую дверцу машины. У нее сводило внутренности от напряжения. Он снова был одет так, как всегда одевался на работу – в легендарный боевой наряд Гейба Мэдисона; на нем были пиджак и брюки цвета стали, угольно-серая рубашка с запонками из оникса, галстук в серебристо-черную полоску. Когда он вращал руль, темно-серые манжеты его сорочки приподнимались, обнажая часы на левом запястье, отливающие благородным тусклым блеском.
Он хорошо выглядит, думала Лилиан. Возбуждающе. Словно грозный хищник, который держит под контролем громадную территорию со всеми ее обитателями. Ни за что не подумаешь, что он страдает от нервного истощения. Но с другой стороны, какие у нервного истощения внешние симптомы?
– Отлично, – сказала Лилиан. – Я буду готова к семи.
Она поспешила к дверям и набрала код. Гейб дождался, когда она зайдет в подъезд, и лишь тогда тронулся с места, направляясь к центральному офису своей компании.
Он ошибался, обвиняя ее в том, что она нервничает из-за их отношений, размышляла Лилиан, поворачивая ключ в замке квартиры. Она говорила правду в то утро, когда пыталась объяснить ему свое состояние. Им обоим нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Сейчас ни он, ни она не могли доверять собственным суждениям.
Человек, страдающий от нервного истощения, едва ли находится в подходящей форме для того, чтобы принимать здравые решения относительно серьезных взаимоотношений. А что до нее, так она сейчас оказалась на перепутье. И именно теперь начинать роман с мужчиной, который и сам переживает острый кризис, ей совсем ни к чему.
Возможно, самым разумным было бы посчитать ту ночь в коттедже безрассудной выходкой, которая больше не должна повторяться.
Логичный, правильный подход. Но тогда отчего же столь железная логика ввергает ее в депрессию?
Лилиан открыла дверь и вошла в квартиру. Им было хорошо вместе, когда они ехали сюда из Эклипс-Бей. Выехали очень рано, и впереди у нее был еще целый день для того, чтобы подчистить все хвосты, оставшиеся, когда она столь поспешно покидала Портленд несколько дней назад. Ей предстояло переделать кучу дел. И конечно, еще надо было выбрать, что надеть сегодня на банкет.
Атмосфера в квартире приобрела тот специфический налет затхлости, который появляется в доме вскоре после того, как дом пустеет. Лилиан прошла по комнатам, распахивая окна, чтобы впустить струю свежего воздуха.
Вначале она привела в порядок гостиную, затем прошла по коридору к спальне. В дверях Лилиан остановилась. Она почувствовала странное беспокойство.
Что-то в комнате изменилось. Что-то было не так.
Лилиан окинула спальню своим взглядом художницы, способным замечать самые мелкие детали. Покрывало на кровати никто не трогал. Двери в шкафу-купе были плотно закрыты. Выдвижные ящики комода тоже.
Двери в шкафу были закрыты, плотно закрыты.
Лилиан внимательно посмотрела на зеркальные двери. Смотрела долго и пристально.
Она была уверена, что оставила шкаф слегка приоткрытым, потому что если дверь задвинуть до конца, то ее заедало.
Она была почти уверена в том, что не задвигала дверь шкафа-купе до предела.
Почти.
В то утро, утро отъезда в Эклипс-Бей, она торопилась. Возможно, сказала себе Лилиан, она, не думая, действительно задвинула дверь до конца.
Лилиан подошла к шкафу, взялась за ручку и попыталась отодвинуть скользящую дверь. Дверь заело. Точно также, как ее заедало последние два месяца. Лилиан крепче ухватилась за ручку и дернула изо всех сил.
Дверь несколько секунд упиралась, а потом поддалась. Лилиан отступила на шаг и осмотрела внутренность шкафа. Одежда на вешалке, похоже, висела в том же порядке, как и тогда, когда она отсюда уезжала. Пластиковые пакеты со свитерами были сложены на полке в прежнем порядке.
Все это было странно и смешно. Похоже, она дала слишком много воли своему буйному воображению.
Лилиан снова взялась за ручку шкафа, собираясь закрыть дверь. И похолодела, увидев пятно на зеркальной поверхности в дальнем углу, возле металлической окантовки.
Лилиан потянулась рукой к пятну. Оно было на том месте, где могло быть оставлено основанием ладони, если бы кто-то пытался с усилием закрыть шкаф. Однако след был оставлен чуть выше того места, где его могла бы оставить она, Лилиан.
Как раз там, где мужчина или женщина на пару дюймов выше, чем она, Лилиан, могли бы оставить след от ладони. Лилиан сделала шаг назад. Кто-то побывал в этой комнате.
«Дыши глубоко, – сказала она себе. – Попытайся найти логическое объяснение».
Взлом.
Лилиан еше раз обвела взглядом комнату. Кажется, ничего не пропало.
Лилиан бросилась назад, в гостиную, и распахнула дверцы шкафа, в котором хранила домашнюю электронику. Дорогое оборудование было на месте.
Она медленно прошла по коридору во вторую спальню, поменьше, которая использовалась ею в качестве кабинета. Остановившись на пороге, Лилиан осмотрелась. Самым ценным в этой комнате была выполненная известным мастером стеклянная ваза, подаренная Лилиан родителями на ее прошлый день рождения. Ваза светилась оранжевым и красным, благополучно красуясь на своем обычном месте – на полке возле рабочего стола.
Да, она явно неадекватно реагировала на происходящее. Возможно, это напряжение из-за отношений с Гейбом так пагубно на ней сказалось.
Еще один глубокий вдох. Еше одно логическое объяснение.
Уборщица.
Лилиан отказалась от еженедельных услуг бригады уборщиков до особого извещения, но люди из агентства могли напутать с датами. У уборщиков есть ключи. Возможно, в прошлую пятницу кто-то и приходил как обычно.
Кажется, вполне разумное предположение. Уборщица могла попытаться закрыть дверь шкафа. Но могла ли профессиональная уборшица оставить пятно на зеркале?
С другой стороны, уборщица тоже могла торопиться и не заметить пятна.
На телефоне мигала лампочка, и этот огонек вывел Лилиан из состояния, близкого к трансу. Только сейчас она вспомнила, что не проверила сообщения на автоответчике, которые могли появиться за время ее отсутствия. Лилиан переступила порог, подошла к столу и набрала код.
Ей звонили дважды. Оба звонка поступили позавчера вечером между десятью и одиннадцатью. Оба раза звонивший не вешал трубку до тех пор, пока не включался автоответчик. Но сообщений оставлено не было.
Лилиан пробила дрожь. Ей показалось, что она слышала, как дышал в трубку неизвестный.
Она снова попыталась призвать на помощь логику.
Два странных звонка подряд. Ошиблись номером. Дважды. Люди редко оставляют сообщения, когда ошибаются номером.
Все это странно, странно до безумия. Надо скорее найти объяснение происходящему.
Лилиан схватила трубку и набрала номер агентства, откуда к ней приходили убирать квартиру. Ей сразу же ответили на ее вопрос:
– Да, мы направляли к вам в пятницу уборщицу. Назовите номер договора. Одну минуту. Простите, вышло недоразумение. Мы готовы предоставить вам дополнительную бесплатную уборку, когда вы возобновите с нами договор.
– Да нет, ничего страшного. Я просто хотела узнать, были ли в квартире ваши люди, вот и все.
Лилиан положила трубку и замерла, прислушиваясь к тому, как гулко стучит ее сердце. Пульс восстановился не сразу.
Лилиан выбрала для банкета маленькое черное платье. Да здравствует Коко Шанель! Затемненный банкетный зал был набит до отказа представителями как делового, так и академического мира. Лилиан сидела за центральным столом, рядом с женой почетного гостя, и завороженно слушала вступительную речь Гейба. Она знала, что это мероприятие он считает для себя важным, но не была готова к такой искренней теплоте его слов.
– Я заеду за тобой в семь, – сказал он, когда она вышла из машины.
Лилиан смотрела на него через открытую дверцу машины. У нее сводило внутренности от напряжения. Он снова был одет так, как всегда одевался на работу – в легендарный боевой наряд Гейба Мэдисона; на нем были пиджак и брюки цвета стали, угольно-серая рубашка с запонками из оникса, галстук в серебристо-черную полоску. Когда он вращал руль, темно-серые манжеты его сорочки приподнимались, обнажая часы на левом запястье, отливающие благородным тусклым блеском.
Он хорошо выглядит, думала Лилиан. Возбуждающе. Словно грозный хищник, который держит под контролем громадную территорию со всеми ее обитателями. Ни за что не подумаешь, что он страдает от нервного истощения. Но с другой стороны, какие у нервного истощения внешние симптомы?
– Отлично, – сказала Лилиан. – Я буду готова к семи.
Она поспешила к дверям и набрала код. Гейб дождался, когда она зайдет в подъезд, и лишь тогда тронулся с места, направляясь к центральному офису своей компании.
Он ошибался, обвиняя ее в том, что она нервничает из-за их отношений, размышляла Лилиан, поворачивая ключ в замке квартиры. Она говорила правду в то утро, когда пыталась объяснить ему свое состояние. Им обоим нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Сейчас ни он, ни она не могли доверять собственным суждениям.
Человек, страдающий от нервного истощения, едва ли находится в подходящей форме для того, чтобы принимать здравые решения относительно серьезных взаимоотношений. А что до нее, так она сейчас оказалась на перепутье. И именно теперь начинать роман с мужчиной, который и сам переживает острый кризис, ей совсем ни к чему.
Возможно, самым разумным было бы посчитать ту ночь в коттедже безрассудной выходкой, которая больше не должна повторяться.
Логичный, правильный подход. Но тогда отчего же столь железная логика ввергает ее в депрессию?
Лилиан открыла дверь и вошла в квартиру. Им было хорошо вместе, когда они ехали сюда из Эклипс-Бей. Выехали очень рано, и впереди у нее был еще целый день для того, чтобы подчистить все хвосты, оставшиеся, когда она столь поспешно покидала Портленд несколько дней назад. Ей предстояло переделать кучу дел. И конечно, еще надо было выбрать, что надеть сегодня на банкет.
Атмосфера в квартире приобрела тот специфический налет затхлости, который появляется в доме вскоре после того, как дом пустеет. Лилиан прошла по комнатам, распахивая окна, чтобы впустить струю свежего воздуха.
Вначале она привела в порядок гостиную, затем прошла по коридору к спальне. В дверях Лилиан остановилась. Она почувствовала странное беспокойство.
Что-то в комнате изменилось. Что-то было не так.
Лилиан окинула спальню своим взглядом художницы, способным замечать самые мелкие детали. Покрывало на кровати никто не трогал. Двери в шкафу-купе были плотно закрыты. Выдвижные ящики комода тоже.
Двери в шкафу были закрыты, плотно закрыты.
Лилиан внимательно посмотрела на зеркальные двери. Смотрела долго и пристально.
Она была уверена, что оставила шкаф слегка приоткрытым, потому что если дверь задвинуть до конца, то ее заедало.
Она была почти уверена в том, что не задвигала дверь шкафа-купе до предела.
Почти.
В то утро, утро отъезда в Эклипс-Бей, она торопилась. Возможно, сказала себе Лилиан, она, не думая, действительно задвинула дверь до конца.
Лилиан подошла к шкафу, взялась за ручку и попыталась отодвинуть скользящую дверь. Дверь заело. Точно также, как ее заедало последние два месяца. Лилиан крепче ухватилась за ручку и дернула изо всех сил.
Дверь несколько секунд упиралась, а потом поддалась. Лилиан отступила на шаг и осмотрела внутренность шкафа. Одежда на вешалке, похоже, висела в том же порядке, как и тогда, когда она отсюда уезжала. Пластиковые пакеты со свитерами были сложены на полке в прежнем порядке.
Все это было странно и смешно. Похоже, она дала слишком много воли своему буйному воображению.
Лилиан снова взялась за ручку шкафа, собираясь закрыть дверь. И похолодела, увидев пятно на зеркальной поверхности в дальнем углу, возле металлической окантовки.
Лилиан потянулась рукой к пятну. Оно было на том месте, где могло быть оставлено основанием ладони, если бы кто-то пытался с усилием закрыть шкаф. Однако след был оставлен чуть выше того места, где его могла бы оставить она, Лилиан.
Как раз там, где мужчина или женщина на пару дюймов выше, чем она, Лилиан, могли бы оставить след от ладони. Лилиан сделала шаг назад. Кто-то побывал в этой комнате.
«Дыши глубоко, – сказала она себе. – Попытайся найти логическое объяснение».
Взлом.
Лилиан еше раз обвела взглядом комнату. Кажется, ничего не пропало.
Лилиан бросилась назад, в гостиную, и распахнула дверцы шкафа, в котором хранила домашнюю электронику. Дорогое оборудование было на месте.
Она медленно прошла по коридору во вторую спальню, поменьше, которая использовалась ею в качестве кабинета. Остановившись на пороге, Лилиан осмотрелась. Самым ценным в этой комнате была выполненная известным мастером стеклянная ваза, подаренная Лилиан родителями на ее прошлый день рождения. Ваза светилась оранжевым и красным, благополучно красуясь на своем обычном месте – на полке возле рабочего стола.
Да, она явно неадекватно реагировала на происходящее. Возможно, это напряжение из-за отношений с Гейбом так пагубно на ней сказалось.
Еще один глубокий вдох. Еше одно логическое объяснение.
Уборщица.
Лилиан отказалась от еженедельных услуг бригады уборщиков до особого извещения, но люди из агентства могли напутать с датами. У уборщиков есть ключи. Возможно, в прошлую пятницу кто-то и приходил как обычно.
Кажется, вполне разумное предположение. Уборщица могла попытаться закрыть дверь шкафа. Но могла ли профессиональная уборшица оставить пятно на зеркале?
С другой стороны, уборщица тоже могла торопиться и не заметить пятна.
На телефоне мигала лампочка, и этот огонек вывел Лилиан из состояния, близкого к трансу. Только сейчас она вспомнила, что не проверила сообщения на автоответчике, которые могли появиться за время ее отсутствия. Лилиан переступила порог, подошла к столу и набрала код.
Ей звонили дважды. Оба звонка поступили позавчера вечером между десятью и одиннадцатью. Оба раза звонивший не вешал трубку до тех пор, пока не включался автоответчик. Но сообщений оставлено не было.
Лилиан пробила дрожь. Ей показалось, что она слышала, как дышал в трубку неизвестный.
Она снова попыталась призвать на помощь логику.
Два странных звонка подряд. Ошиблись номером. Дважды. Люди редко оставляют сообщения, когда ошибаются номером.
Все это странно, странно до безумия. Надо скорее найти объяснение происходящему.
Лилиан схватила трубку и набрала номер агентства, откуда к ней приходили убирать квартиру. Ей сразу же ответили на ее вопрос:
– Да, мы направляли к вам в пятницу уборщицу. Назовите номер договора. Одну минуту. Простите, вышло недоразумение. Мы готовы предоставить вам дополнительную бесплатную уборку, когда вы возобновите с нами договор.
– Да нет, ничего страшного. Я просто хотела узнать, были ли в квартире ваши люди, вот и все.
Лилиан положила трубку и замерла, прислушиваясь к тому, как гулко стучит ее сердце. Пульс восстановился не сразу.
Лилиан выбрала для банкета маленькое черное платье. Да здравствует Коко Шанель! Затемненный банкетный зал был набит до отказа представителями как делового, так и академического мира. Лилиан сидела за центральным столом, рядом с женой почетного гостя, и завороженно слушала вступительную речь Гейба. Она знала, что это мероприятие он считает для себя важным, но не была готова к такой искренней теплоте его слов.