Кренц Джейн Энн. Свидание по контракту

   Рейчел шла к нему по прохладным керамическим плиткам, которыми был выложен пол патио, неодобрительно качая головой.
   – Вижу, разговор с Хэмптоном у тебя не сложился.
   – Не знаю, откуда в нем столько упрямства.
   – От тебя, откуда же еше.
   Она взяла с шезлонга белый махровый халат, накинула его на плечи, запахнула и присела рядом с мужем. Салливан протянул ей вторую бутылку с водой. Она открутила крышку и сделала глоток. Какое-то время супруги молча сидели рядом и любовались закатом над горами. Салливан чувствовал, как на него нисходит умиротворение.
   – Хэмптон и Элайн считают, будто Гейб хочет жениться на Лилиан, чтобы отхватить кусок «Харт инвестментс», – сказал Салливан.
   – А ты что думаешь?
   – Я не знаю ни одного Мэдисона, у которого хватило бы здравого смысла жениться ради денег.
   – Верно. Но только всем известно, что Гейб не такой, как другие Мэдисоны. Компания стала его страстью. Он и построил ее для того, чтобы что-то доказать себе и другим. «Мэдисон коммершл» ему так же дорога, как тебе «Харт инвестментс».
   – Я знаю. – Салливан поморщился. – Хотел бы я, чтобы хоть один из моих внуков чувствовал к «Харт инвестментс» что-то подобное. Это Хэмптон виноват в том, что ни один из его детей никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса.
   – Хэмптон не хотел, чтобы они испытали то же давление, что испытывал он, когда рос.
   – Разве я давил на него? Так, направлял, и все.
   – Ты сватал его за «Харт инвестментс» чуть ли не с рождения. Внушал ему, что он обязан тебе и твоей компании своим безбедным существованием. И что Хэмптон должен жить так, чтобы никто не посмел назвать сына Салливана шалопаем, как заслуженно называли сына Митчелла. Одним словом, Хэмптон взял на себя руководство компанией только для того, чтобы тебе угодить, и ты об этом знаешь.
   – И что в этом плохого? Он проделал отличную работу. Помог компании вырасти. Он не смог бы так эффективно управлять «Харт инвестментс», если бы у него не было таланта бизнесмена.
   – У Хэмптона есть талант, это верно. Но он мечтает направить его на создание своего собственного фонда. И не хочет принуждать никого из наших внуков брать руководство на себя, когда он уйдет.
   Салливан вздохнул.
   – Я знал, что Ханна и Лилиан не возьмутся управлять компанией. Но я рассчитывал на Ника. Зачем он сделался писателем – выше моего понимания. Я ни разу не слышал, чтобы парень с такими хорошими мозгами, как у Ника, писал романы, вместо того чтобы заниматься бизнесом.
   – Каждый из наших внуков идет по своим звездным картам, и так оно и должно быть. – Рейчел похлопала мужа по плечу. – Кстати, романы Ника тебе нравятся, ты сам говорил.
   Салливан задумался.
   – Малыш Карсон может проявить интерес к бизнесу, – С надеждой в голосе произнес Салливан. – Он умный мальчишка.
   – Салливан, побойся Бога, ему всего пять лет. Пройдут годы, прежде чем Карсон сможет попробовать себя в этой работе и оценить всю меру ответственности. Ты же не можешь рассчитывать на то, что Хэмптон еще двадцать лет будет тянуть эту лямку, дожидаясь, пока подрастет его внук и, может быть, захочет взять бразды правления в свои руки!
   Салливан откинулся в шезлонге и задумался.
   – Ты всегда можешь объяснить, почему человек поступает так, а не иначе, – сказал он, помолчав. – Скажи, ты тоже думаешь, что Гейб Мэдисон хочет жениться на Лилиан только за тем, чтобы погреть руки на «Харт инвестментс»?
   К удивлению Салливана, Рейчел ответила не сразу. Лоб ее прорезала складка. Она задумалась.
   – При сложившихся обстоятельствах такой вывод напрашивается сам собой, – сказала она наконец. – Мне кажется, что Гейб больше, чем его брат, ощутил тяжесть того груза, который лег на плечи Митчелла после банкротства «Харт – Мэдисон». И для него сильнейшей мотивацией стало желание доказать себе и другим, что Мэдисоны способны соперничать с Хартами. Кроме того, «Харт инвестментс» – его конкурент.
   – Не скажи. Наши компании работают на разных рынках, а если и конкурируют, то лишь время от времени.
   – Я хочу сказать лишь то, что перспектива овладеть «Харт инвестментс» может показаться Гейбу очень заманчивой как с деловой точки зрения, так и в силу эмоциональных причин.
   – Хочешь сказать, что это стало бы местью Мэдисонов?
   – Не думаю, что он мыслит такими категориями. Если он и мстит, то скорее на подсознательном уровне.
   – На подсознательном уровне, – шутливо передразнил ее Салливан и глотнул еще воды. – Когда речь идет о бизнесе, Гейб Мэдисон прекрасно отдает себе отчет в том, что делает.
   Рейчел вытянула ноги.
   – Какая дурацкая война. Просто поверить не могу, что она все еще влияет и на нашу семью, и на Мэдисонов.
   Салливан ничего не сказал.
   Рейчел какое-то время смотрела на воду.
   – Ты иногда думаешь о ней?
   Когда у Рейчел был такой тихий задумчивый голос, Салливан всегда настораживался. Это означало, что она говорит о чем-то очень серьезном.
   – О ком? – спросил Салливан, настраиваясь на новую тему.
   – О Клаудии Баннер. О женщине, которая разрушила «Харт – Мэдисон» и поссорила вас с Митчеллом. Мне всегда казалось, что она должна была быть очень красивой.
   Салливан представил себе Клаудию такой, какой ее помнил, поразмышлял немного и пожал плечами:
   – Она была хорошенькой миниатюрной рыжеволосой бестией. Мы с Митчеллом только закончили службу в армии и жаждали заработать много-много денег. Она показала нам, как это делается. Такая комбинация качеств делает женщину весьма привлекательной.
   – Ты был в нее влюблен?
   Салливан нутром чуял, где начинается заминированная территория.
   – Возможно, какое-то время. Но когда она исчезла с нашими денежками, я быстро к ней охладел. А вот бедняга Митч попался на се крючок. Он отказывался верить, что она нас надула. Он был убежден, что я каким-то образом использовал ее, чтобы оттяпать свою долю.
   – Вот, значит, чем была вызвана та знаменитая драка перед супермаркетом и из-за чего началась «столетняя война» между Хартами и Мэдисонами.
   – Все это было очень давно, Рейчел. Мы с Митчеллом были молоды, а молодым свойственно совершать глупости.
   – Ты сказал, что, возможно, был влюблен в нее.
   – Какое-то время.
   – Разве ты не можешь точно сказать, любил ты ее или нет?
   Салливан смотрел на горы.
   – Теперь я точно знаю: то чувство, что я испытывал к Клаудии, любовью не зовется.
   – Откуда такая уверенность?
   – Я не знал, что такое любовь, пока не встретил тебя.
   Рейчел резко повернула голову. Муж явно ее удивил. Потом она рассмеялась, наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
   – Хороший ответ, – сказала она.
   – Спасибо. Мне и самому он понравился.
   И это правда, подумал Салливан. Но после стольких прожитых вместе лет Рейчел и сама это знала.

Глава 14

   Он очень тщательно подошел к выбору подходящего для встречи с ней наряда. Ему хотелось с первой ноты задать верный тон. Для начала он осмотрел весь свой гардероб, довольно скудный. К сожалению, лучшие рубашки и галстуки он оставил в Портленде, никак не ожидая, что они понадобятся ему здесь, на побережье. Однако он не был совсем уж неподготовлен. Он никогда не бывал абсолютно неподготовленным. И ему хотелось, чтобы она это знала.
   Поразмыслив, он выбрал бледно-голубую рубашку, подчеркивавшую цвет его глаз, и итальянский вязаный свитер, в котором его плечи казались чуть шире, чем были на самом деле. Брюки и мокасины хорошо смотрелись со свитером.
   Стоя перед зеркалом, он попытался оценить возможное впечатление. Не вполне то, чего он хотел добиться. Он снял свитер и вернулся к шкафу за вельветовым пиджаком. Галстук призван демонстрировать уважение к даме. А пиджак в рубчик говорил об умении его хозяина глубоко мыслить.
   Довольный, он вышел из комнаты и направился к стоянке. Сел в машину и поехал к Институту политических исследований, находившемуся не более чем в десяти минутах езды.
   Десять минут спустя он уже стоял у стола секретарши.
   – Я хотел бы встретиться с миссис Торнли, – сказал он.
   У секретарши вид был одновременно и скептический, и несколько виноватый. Не всем такое удается. Видимо, для этого надо иметь особый талант.
   – У вас назначена встреча?
   – Нет, но, пожалуйста, передайте миссис Торнли мою визитку. Я думаю, она согласится меня принять.
   Секретарша внимательно изучила визитку и нацарапанную на ней записку. Затем встала, прошла к закрытой двери позади стола, открыла ее и вошла внутрь.
   Он подождал, когда секретарша исчезнет за дверью, и лишь тогда взглянул на свое отражение в тщательно отполированной табличке с именем на двери.
   И быстро распрямился, когда дверь вновь открылась.
   – Миссис Торнли готова вас принять, доктор Флинт.
   – Благодарю.
   Он сделал глубокий вдох, готовясь пережить разочарование, которое могло бы его постичь в том случае, если вчера он составил о ней неверное мнение. Та сцена в ресторане все же была достаточно мимолетной.
   Он вошел, закрыл за собой дверь и решительно взглянул в глаза судьбе.
   Мэрилин пристально и с интересом смотрела на него, сидя в высоком кресле за массивным рабочим столом. На ней был красный трикотажный жакет с золотыми пуговицами и четкой, акцентированной линией плеч. Она вертела в руке только что полученную визитную карточку.
   Он быстро окинул взглядом офис. Обстановка была стильной и дорогой. Во всем чувствовался хороший вкус. Из большого окна открывался красивый вид на город и залив вдалеке.
   В противоположной от входа стене кабинета имелась еше одна дверь. Она была немного приоткрыта. В соседней комнате кто-то был. Может, помощник или референт. Он услышал, как закрылся выдвижной ящик стола.
   – Пожалуйста, садитесь, доктор Флинт, – сказала Мэрилин. В голосе ее звучали властные нотки.
   Он почувствовал, как закипает в нем кровь. Он не ошибся в ней. Она была великолепна. Настоящая богиня.
   Андерсен опустился в одно из удобных кресел, обтянутых черной кожей.
   Мэрилин встала, прошла через кабинет к дальней, приоткрытой двери и четким уверенным движением закрыла ее. И улыбнулась ему.
   Само совершенство.
   – Нам надо поговорить, – сказал Андерсен.

* * *

   – Мне стало известно, что у нее был роман с Тревором, – сказала Мэрилин. Она подошла к окну коттеджа и уставилась на залив. – Едва ли я могла продолжать держать ее на должности своего менеджера после того, что узнала.
   – Пожалуй, это создало бы определенную неловкость, – согласилась Лилиан. Она посмотрела на часы. Еще одно утро прошло впустую. Она как раз собралась пойти порисовать и даже уже надела куртку, когда в дверь позвонили и на пороге возникла Мэрилин Торнли. Как всегда, совершенно некстати. «Почему она выбрала меня?» – раздумывала Лилиан. Она никогда не была близкой подругой Мэрилин.
   – Я подозревала, что у него кто-то есть, однако думала, что он завел интрижку с кем-то из технического персонала. С какой-нибудь пешкой. Видит Бог, то была не первая интрижка Тревора. У нас, знаешь ли, с ним был молчаливый уговор. Покуда он соблюдал приличия и не выставлял свои отношения напоказ, я готова была мириться с его изменами.
   Лилиан показалось, что сегодня Мэрилин выглядела не так, как обычно. Она больше не напоминала боевого генерала с антифризом вместо крови. Сейчас она походила на женщину, которая только что узнала, с кем именно ей изменял муж. В ней чувствовалась обида. Боль. Гнев. Ненависть.
   – Я слышала, что супругам случается вступать в такого рода договорные отношения, – сказала Лилиан. Она решила соблюдать нейтралитет.
   Мэрилин скривила губы:
   – Я вижу, ты этого не одобряешь.
   – Скажем так, лично я не хотела бы жить в браке, основанном на такого рода договоренности.
   – Ты бы предпочла выйти замуж ради вашей семейной компании, да?
   Лилиан с трудом удержалась от колкости.
   – Я не понимаю, зачем ты пришла с этим ко мне, Мэрилин. Да еше в такую рань. Меня твои дела не касаются.
   – Неужели ты не понимаешь? Я должна была с кем-нибудь поговорить. Здесь, в городе, я не знаю никого, кому могла бы доверять так, как тебе. Ни с кем из своих сотрудников я об этом, естественно, говорить не могу. Я не должна выглядеть слабой и излишне эмоциональной. – Мэрилин сделал глубокий вдох и затем выдохнула, с видимым усилием пытаясь взять себя в руки. – Извини. Я не должна была позволять себе этот выпад насчет брака ради «Харт инвестментс». Этого не стоило говорить.
   Лилиан прислонилась к кухонной стойке.
   – Забудь. Не ты первая приходишь к заключению, что Гейб интересуется мной только в качестве бесплатного приложения к «Харт инвестментс».
   – На самом деле я так не думаю. Правда. Извини меня. Сегодня я не в лучшей форме. Пойми, я хоть и знала, что Тревор с кем-то спит, но даже предположить не могла, что он изменяет мне с Клер.
   – Ты уверена, что именно с Клер у него был роман? – спросила Лилиан.
   – Да.
   – Как ты это выяснила?
   – По чистой случайности. На днях я просматривала старые отчеты о затратах на кампанию Тревора – собирала данные для адвоката, который будет вести дело о разводе, – и я наткнулась на счета на имя Клер Дженсен, которые Тревор выписывал для возмещения ее расходов по ведению его предвыборной кампании. Вначале я ничего не заподозрила, решив, что все тут вполне законно. Но что-то заставило меня копнуть глубже. И я стала искать ее отчетные документы. Выяснилось, что расходы ее состояли в оплате номеров в дешевых мотелях и охватывали период в несколько месяцев. В каждом случае Тревор и Клер регистрировались как мистер и миссис Смит. Ты можешь в это поверить?
   – Как низко!
   – Да, низко. Тогда я стала проверять все оплаченные чеки и обнаружила несколько весьма необычных квитанций. Дело в том, что в смысле секса у Тревора есть, так сказать, маленькие капризы. Очевидно, Клер этим капризам потакала.
   – Понятно. А как отреагировала Клер, когда ты все это ей высказала?
   – Она все отрицала. А как же иначе! Сказала, что у Тревора, должно быть, была другая женщина и что она тут ни при чем.
   – Но ты ей не поверила.
   – Нет. – Мэрилин потерла виски. Жест слабости, ей совершенно несвойственный. – Естественно, я ее выгнала. Разве ты на моем месте не поступила бы так же?
   – Только если бы я была на сто процентов уверена в этих фактах.
   Не надо было приглашать ее в дом, подумала Лилиан. Но она не могла не впустить ее, потому что никогда не видела такой боли в глазах Мэрилин. Она поступила, как поступила бы любая другая женщина на ее месте. Выходит, женская солидарность все же существует.
   – Не надо было мне сюда приходить, – сказала Мэрилин. – Я не имею права все это на тебя вываливать. Но сегодня я проснулась с такой острой потребностью с кем-то поговорить, что просто не могла усидеть дома. И в голову мне пришла только ты. У нас все же есть кое-что общее.
   – Прости, не поняла, ты о чем?
   – Гейб.
   – Гейб? Тебе не кажется, что понятие «иметь что-то общее» так далеко не простирается?
   Мэрилин оперлась ладонью о подоконник.
   – Не переживай. Я же не собираюсь пытаться его у тебя отбить.
   – Спасибо, дорогая. Очень тебе благодарна.
   – Я женщина прагматичная, – усмехнулась Мэрилин. – Я не стану тратить время и силы на то, чтобы пытаться пробить лбом бетонную стену. Не стоит рассматривать меня как свою соперницу.
   – Ну, честно говоря, я и не думала о тебе как о сопернице.
   – Когда я увидела вас с Гейбом в доме Бакли, я сразу поняла, что не стоит и думать о возобновлении отношений с ним. Ты можешь предложить ему нечто такое, чего я предложить не могу.
   Лилиан почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
   – Ты имеешь в виду «Харт инвестментс»?
   – Нет, дело не только в акциях компании. Похоже, он находит тебя очень привлекательной.
   – Вот как! Ты действительно так думаешь?
   Мэрилин вздохнула.
   – Хочешь узнать маленькую тайну? Я раньше считала, что это из-за вас, Хартов, и из-за вашей «Харт инвестментс» у нас с Гейбом все рухнуло.
   – Я могу это понять, – проговорила Лилиан.
   – Честно говоря, я и сейчас не вполне освободилась от этой неприязни к вашей семье. Я часто думаю, как могло бы все у нас с Гейбом сложиться, если бы он не был так одержим соперничеством с Хартами. Кто знает? Может, мы стали бы счастливой семейной парой.
   Достаточно милосердия для одного утра, решила Лилиан. Корректность и вежливость – это хорошо, но в разумных пределах. Иногда приходится быть грубой. Лилиан выпрямилась и отошла от кухонной стойки.
   – Извини, но у меня много дел, Мэрилин.
   Мэрилин виновато посмотрела на нее:
   – Да, конечно. Прости, я не хотела ворошить прошлое. Что было, то прошло.
   – Не хотела?
   – Нет. Мне лишь нужно было поговорить с кем-нибудь понимающим. – Мэрилин моргнула и вытерла пальцами повлажневшие глаза. – В последнее время все складывается против меня. Эта история с Тревором, развод, необходимость все снова начинать с нуля и, наконец, предательство Клер.
   После таких жалобных слов как-то неловко взять и выставить гостью на улицу. Решимости у Лилиан несколько поубавилось.
   – Да, тебе многое пришлось пережить. Может, тебе стоит немного отдохнуть? Поехать в какое-нибудь тихое место перед «большим прыжком».
   – Сейчас я не могу себе такого позволить. Не на этом перекрестке. – Мэрилин расправила плечи. – На днях я еду в Вашингтон. Так что придется мне, видимо, учиться жить под стрессом. Но к тебе я не должна была приезжать. Это было неправильно.
   – Забудь, все в порядке. – Лилиан подошла к двери и открыла ее. – Удачи на выборах, Мэрилин.
   – Спасибо. – Мэрилин вышла на террасу, а затем спустилась к своему «мерседесу». Перед тем как сесть за руль, она обернулась: – Надеюсь, ты будешь голосовать за меня.
   Лилиан постояла на террасе, пока машина Мэрилин не выехала на проезжую часть, после чего вернулась в дом, медленно закрыв за собой дверь, подошла к столу, взяла кружку с чаем и понесла ее в маленькую спальню, переделанную под мастерскую. Здесь она задумчиво уставилась на пустой холст на подрамнике.
   Лилиан пила чай мелкими глотками и смотрела на пустое белое пространство, пытаясь протолкнуть себя в ту альтернативную реальность, которая дарила ей вдохновение. Но в голове ее роилось слишком много мыслей, относящихся к этому миру и не позволявших ей оторваться от него.
   «Хочешь узнать маленькую тайну? Я раньше считала, что это из-за вас, Хартов, и из-за «Харт инвестментс» у нас с Гейбом все рухнуло».
   Оставив попытки пробиться в запредельность, Лилиан пошла на кухню, достала бутылку вина, вытащила из холодильника сыр и сунула все это в бумажный пакет.
   Затем поднялась наверх, в спальню, открыла выдвижной ящик комода, достала ночную рубашку и смену белья и уложила все в кожаную дорожную сумку. В ванной она аккуратно сложила самое необходимое в косметичку на молнии и бросила ее в ту же сумку.
   С сумкой в руке она спустилась на кухню, взяла пакет с вином и сыром и запихнула его в сумку вместе с жакетом. Из коттеджа она вышла через задйюю дверь.
   На улице ее обдало холодным ветром. В бухте Дэд-Хэнд-Коув ревел прилив. Начинали сгущаться сумерки.
   Лилиан пешком пошла по тропинке к старому дому Бакли.
   Гейб открыл ей дверь, едва она постучала. Он посмотрел на набитую сумку.
   – Похоже, ты собралась немного пожить тут.
   – Я решила переночевать у тебя, если ты не против.
   Он улыбнулся ей, и в изумрудных глазах его блеснул теплый чувственный огонек.
   – О, конечно, я совсем не против.
   Лилиан пошла на кухню.
   – Не хотелось бы спугнуть удачу, но любопытство вынуждает меня задать вопрос. – Гейб взял из ее рук сумку. – Чем обязан такой счастливой перемене?
   – Ко мне сегодня приходила Мэрилин. Знаешь, одно дело, когда мама и дед пудрят мне мозги. Они все-таки моя семья. Они, как мне кажется, имеют на это право. Но когда тем же начинает заниматься твоя бывшая подружка, это уже слишком. Пора ставить точку.
   Гейб закрыл дверь и удивленно воззрился на Лилиан:
   – Мэрилин почтила тебя сегодня своим посещением?
   – Угу.
   – Зачем она приходила?
   – Помимо прочего, она сказала, что ей надо было с кем-то поговорить о причинах, заставивших ее уволить Клер.
   – И что это за причины?
   – Она считает, что у Клер был роман с Тревором.
   – Она так думает или она об этом знает?
   – Скажем так: она в этом убеждена. – Лилиан расстегнула плащ. – Во всяком случае, она больше не доверяет Клер. Поэтому она ее выгнала.
   Гейб снял с Лилиан плащ. Он заструился в его руках сверкающим водопадом.
   – Что тут особенного? – сказал он. – Мэрилин разводится с Торнли. Отношения их явно базировались на «проходной способности» Тревора, никак не на любви. Зачем переживать о романе с Клер, если даже неизвестно, был ли он?
   – Да о чем ты, Гейб? Ты стал бы назначать персональным помощником человека, который спал с твоей женой?
   Гейб не остался безучастным.
   – Я бы уничтожил всякого, кто посмел бы переспать с моей женой.
   От тона, каким было сделано это заявление, у Лилиан перехватило дыхание.
   – Понимаю.
   – Но я не политик. – продолжил Гейб. – Политики сделаны из другого теста.
   Лилиан вспомнила, как вела себя Мэрилин. Как искренне была расстроена.
   – Не уверена, что политики так уж сильно отличаются от прочих людей.
   – Мэрилин упоминала обо мне?
   – О да.
   – Что она сказала?
   – То же, что сейчас говорят все. Что твой интерес ко мне напрямую связан с твоим интересом к «Харт инвестментс».
   Гейб смотрел на нее в упор, но по его глазам Лилиан ничего не могла прочесть.
   – И поэтому ты здесь?
   – Я здесь потому, что хочу быть здесь.
   – Рад это слышать. Ты ведь отдаешь себе отчет в том, что раньше завтрашнего полудня домой не попадешь?
   – Знаешь, почему-то с работой у меня здесь, в Эклипс-Бей, совсем не ладится.

Глава 15

   В свой коттедж Лилиан вернулась только во второй половине следующего дня, как и предупреждал Гейб. Он проводил ее до дома. Они шли пешком по тропинке над заливом и, прощаясь, обменялись долгим поцелуем.
   – Я знаю, что тебе надо рисовать, – сказал он. – Но это днем. Почему бы мне не прийти к тебе вечером на ужин? На этот раз вино за мной.
   Лилиан вошла в дом и кивнула Гейбу из-за стеклянной двери:
   – Согласна.
   Гейб помахал ей на прощание рукой и сошел по ступеням вниз, к тропинке. Лилиан смотрела, как он идет по тропинке между утесами, засунув руки в карманы куртки, как треплет его темные волосы ветер. Небо над морем у горизонта потемнело, налилось свинцом, и эта свинцовая полоса стремительно приближалась к берегу.
   Воспоминания о прошедшей ночи вызывали приятное чувственное тепло где-то глубоко внутри. Но помимо этих чувственных сполохов, там, внутри, уже зрела некая теплая пульсирующая субстанция: нечто такое, что могло со временем вызвать короткое замыкание во всей ее эмоциональной системе и, как следствие, сильнейший пожар. Когда этим очень взрослым отношениям придет конец, этот пожар опалит ее всю, оставив в душе рубцы, которым уже не зажить.
   «Не загадывай так далеко вперед. Живи настоящим. Радуйся тому, что приносит каждый прожитый день. Большего тебе пока не дано».
   Гейб был прав. Она чувствовала потребность в работе.
   Лилиан повесила жакет в шкаф и направилась наверх, в свою импровизированную мастерскую. На середине пути она заметила мигающую лампочку автоответчика и сменила курс.
   Подошла к столу, на котором стоял телефон, и включила кнопку воспроизведения сообщений.
   Лилиан вздрогнула, услышав хриплый шепот Аризоны:
 
   …Меня преследует шпион из института. Этот ублюдок слишком хитер, чтобы дать мне себя рассмотреть, потому и не приближается ко мне. Но я знаю, что он где-то неподалеку, наблюдает за мной. Я его чувствую. Должно быть, он видел, как я веду разведку, и знает, что я в курсе их планов относительно нового крыла института.
   Я звоню тебе потому, что не знаю номера Гейба. Сейчас я говорю из автомата на набережной. Не могу рисковать и потому не стану сообщать все подробности на твой автоответчик. Отсюда я поеду к себе и затаюсь.
   Я знаю, что вы с Гейбом спите вместе, так что если это сообщение дойдет до тебя, то и Гейб его получит. Мой дом – это единственное безопасное место здесь. Была бы благодарна, если бы вы оба как можно скорее ко мне заехали. С каждым часом дела тут все горячее.
   Пора идти. Пока.
 
   Судя по щелчку, Аризона буквально швырнула трубку на рычаг.
   Лилиан сердито уставилась на автоответчик.
   – Знаешь, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно, – я ведь приехала сюда за тем, чтобы спокойно, ни на что не отвлекаясь, рисовать.
   Она взяла трубку и набрала мобильный Гейба. Тот ответил после первого же гудка:
   – Мэдисон слушает.
   До Лилиан доносился приглушенный рокот волн, усиленный завыванием ветра. Наверное, Гейб был на полпути к дому Бакли.
   – Ты собирался заняться чем-то важным? – спросила она.
   – Смотря что считать важным. Я думаю над предложением одной маленькой компании, которой нужно обналичить пять миллионов. Ты считаешь это важным?
   – Пять миллионов? По мне, так это сущая мелочь.