Кристиана Йэнна. Дороги. Часть вторая.

   Ильгет первой ступила в холл — сразу же зажглись светильники под потолком, и пол, и стены — все засияло, заблестело, отражаясь и переотражаясь в многочисленных зеркалах.
   — Вот мы и дома, — тихо сказал Арнис, — ты устала, маленькая?
   — Не знаю даже, — ответила Ильгет растерянно, — с одной стороны, вроде не с чего, с другой... как-то слишком много всего.
   — Ты есть хочешь?
   — Нет, ведь ужинали в кафе... а ты?
   — И я не хочу.
   — Неужели это правда? — спросила Ильгет, — неужели мы теперь с тобой всегда будем вместе? Будем жить вместе? Просыпаться и видеть друг друга... ну пусть только между акциями... Да хотя бы только до осени. Это же целая вечность!
   — Знаешь, я сам в это не верю.
   — А я до сих пор, хоть и понимала это, но как-то так... отвлеченно. И вот теперь. Ты — мой муж. Это правда!
   — Правда, Иль, — кивнул Арнис. Подошел к ней, коснулся ее плеч, глядя в глаза, — правда, мое солнце.
   — Даже если кто-нибудь из нас осенью погибнет, даже если мы проживем только эти три месяца — это и то будет уже слишком много... слишком щедро, — прошептала Ильгет. Арнис поцеловал ее. Это было так же, как в первый раз, на Визаре, только дольше продолжалось.
   Арнис смотрел в глаза Ильгет. Мир медленно возвращался на свое место.
   — Иль, — спросил он тихо, — тебе страшно?
   Она неловко кивнула, отвела взгляд.
   — Не бойся,Иль, пойдем. Не бойся, все будет хорошо, поверь мне. Пойдем, ведь уже почти полночь.
 
 
   ... В этом совсем нет ничего страшного. И пошлого ничего нет, и грязного. Ведь когда первые люди жили в Раю, до грехопадения — они были наги, и совсем не замечали этого. А мы сейчас чисты, как они.
   Разве, Иль, я не видел тебя обнаженной? Я знаю твое тело лучше, чем собственное, лучше, чем ты его знаешь. Так уж у нас получилось. Я все помню, каждый твой шрамик помню, каждую рану. А эти точки — они не болят теперь? Совсем нет? Иногда понятно, но вот сейчас ведь совсем не больно? Я все-таки буду осторожен. Да и ты ведь меня видела всяким, верно? Разве мы от этого становимся хуже, оттого, что нет одежды?
   Я знаю, Иль, почему ты боишься, я все понимаю. Понимаю, почему так сжалось твое тело, почему плечики поникли, съежились, будто пытаясь защитить грудь. Но не бойся, Иль, ведь я совсем другой, ведь я люблю тебя, моя драгоценная, моя радость, разве я могу причинить тебе боль? Солнышко мое, ну давай, я возьму тебя на руки. Просто вот так возьму, а помнишь, как я тащил тебя на Визаре? Да нет, нисколько не тяжело. И тогда было не тяжело, и сейчас. Только страшно было, я так боялся, что не донесу, что ты умрешь. Тебе хорошо вот так, тепло? Правда?
   У тебя такие трогательные ключицы. Тоненькие, маленькие. Точно куриные лапки. Можно, я их поцелую? Вот так. И не бойся ничего.
   Я очень осторожно. Очень тихо. Я знаю, что ты умеешь терпеть, ты даже не боли боишься, а того, что между нами случится непоправимое. Но не бойся ничего.
   Свет очей моих... золотинка... любимая.
   Какие руки у тебя тонкие, тонкие, но крепкие. Ну еще бы, «Молнию» на себе таскать.
   Твои глаза — они изменились, знаешь? Это правда, что ты больше не боишься? Ты любишь? Правда? Меня? Нет, я знаю вообще-то, но так удивительно... Брось ты, какой я самый прекрасный, ерунда.
   Все получится. Все будет хорошо. Тебе не тяжело, правда? Да, я чувствую, я знаю теперь. Да, милая, да!
 
 
   Утром они позавтракали вдвоем в новенькой сверкающей кухне. А потом вошли в Сеть и зарегистрировали свой брак в статистической службе. Маленькая формальность, которой в свое время пренебрег Пита, а Ильгет не стала настаивать, только однажды заметила, что надо бы оформиться официально. Пита относился к формальностям с презрением. Однако пренебрежение это теперь сильно облегчило им жизнь, иначе Ильгет пришлось бы несколько месяцев потратить на официальный развод с Питой.
   — Как, однако, легко неверующим, — заметила Ильгет, — всего пять минут — и готова семья.
   — Ну развестись и неверующим все-таки сложно, — улыбнулся Арнис.
   Ильгет посмотрела на него. Все было по-прежнему, все-все. Ничего не изменилось от того, что произошло ночью.
   А она так боялась...
   А это было совсем по-другому. Как будто в первый раз. И страха никакого не стало. И еще — никогда ей не было так хорошо. Даже и сейчас вот — все еще хорошо, так чудесно, как просто быть не может.
 
 
   — Тебе идет солнце, — сказал Арнис. Они гуляли в Бетрисанде, переодевшись после тренировки. Ильгет улыбнулась, поправила прядь около уха, недоверчиво посмотрела на Арниса.
   — В каком смысле?
   — Ну... идет. Ты вся такая солнечная. Золотая. Как блики в лесу между соснами.
   — А помнишь, мы первый раз встретились... Я гуляла тогда в лесу с собакой. У меня еще такое стихотворение было, я вспоминала его.
   — Расскажи.
   — Да, подожди, оно короткое.
   У осени истерика -
   Дожди, лучи, дожди.
   Какая-то мистерия.
   И все, что ни скажи,
   Звенит в ушах, как стерео.(1)
 
   — Здорово, — произнес Арнис.
   — Это мне лет семнадцать было, когда я сочинила.
   — Ты очень талантливый на самом деле человек.
   — Да? Да ну, посмотришь — на Квирине почти все талантливые.
   — Ну не скажи. Все равно кто-то выделяется. Вот у тебя все-таки стихи очень неординарные. Да и проза, собственно, тоже.
   — А знаешь, в последнее время я очень много пишу. Ведь каждый день тебе новые стихи читаю. Причем именно стихов, не знаю уж, почему... Такое ощущение, что я плыву в небе, с облаками.
   — Надо как-нибудь полетать с гравипоясом, по-настоящему. Сейчас не до того, конечно, а вообще... Но наверное, писать стихи — это что-то похожее. Я вот только в юности однажды сочинил стишок, но он плохой.
   — Все равно, расскажи!
   — Да я забыл уже. Знаешь что? Сядь, пожалуйста вот сюда, на скамейку.
   — Что, опять фотомуза снизошла?
   — Ну сядь, а? Что тебе, трудно?
   Арнис отошел на несколько шагов.
   — Ты не можешь так посидеть минут пять? — спросил он.
   — Зачем?
   — Ну так... просто. Я посмотреть хочу.
   — Сумасшедший ты какой-то.
   — Нет, Иль. Я художник. Я стал художником. Запоминаю образ.
   — Так рисуй меня с натуры.
   — Нет, я построю твой образ из света... когда попаду в запределку. Ты же знаешь, там можно из света лепить, как из глины.
   Они замолчали. Арнис поднял спайс и сделал снимок. Потом он просто смотрел. Ильгет молча, очень покойно и тихо сидела на вычурной узкой скамеечке, а за ее спиной темно-зеленым взрывом разлетался широколистый куст, а по бокам пестрел подлесок, и под ногами стелился рыжеватый ковер прошлогодней листвы. Ильгет сидела посреди всего этого в белесом платье, маленькие руки сложены на коленях, и узкое полудетское лицо — золотистая смугловатая кожа, волосы цвета темного меда, и в глазах огненные искорки.
   — Ну все? — спросила Ильгет, — пойдем дальше?
   — Пойдем, Иль... пойдем, золото мое. Ты есть, наверное, хочешь? Может, где-нибудь перекусим? Или сразу домой пойдем? Или, может, к маме, она тебя хотела видеть...
   — Столько предложений сразу, с ума сойти.
   — Иль, если ты хочешь, я тебя могу хоть на Артикс отвезти прямо сейчас, и мы там пообедаем в Голубом Гроте.
   — Ну ты уже совсем улетел... можно в «Ракушку» зайти, но как-то это слишком празднично.
   — А что тут особенного? Ну и что, а кто мешает взрослым, серьезным людям устроить себе маленький праздник?
   — У нас с тобой каждый день какой-нибудь праздник.
   — Правильно, так и надо. Сегодня у нас... Сегодня у нас будет День Новой Мечты. Правильно? Сегодня мы помечтаем о том, как полетим на Артикс. И вообще у нас каждый день будет праздник. Завтра как встанем с утра, так и будем придумывать, какой у нас праздник.
   — По-моему, у тебя крыша едет...
   — У меня едет, это точно. Но как тебе идея?
   — Насчет каждый день праздник? Так у меня и так праздник каждый день. Как тебя увижу, так и праздник.
   — Ой... ну все, Иль. Так ведь теперь и ночью тоже праздник.
   — А ночью — еще какой! Только я уже, честно говоря, к вечеру ног не волоку.
   — Ты устаешь очень, — сказал он печально, — и сейчас, наверное, устала, а я тебя таскаю. Знаешь что, а давай я тебя понесу до «Ракушки»? На руках?
   — Да ты что, я тяжелая.
   — А то я не знаю. Я ж тебя три дня тащил на Визаре. Ничего, не заметил даже.
   — Так я с тех пор отъелась. Арнис, ну не надо, ты что, с ума сошел? Что люди подумают?
   — Ну ладно, не хочешь — как хочешь.
 
 
 
 
   В конце мая стартовал с базы Бетриса гигантский лайнер «Алмазная корона».
   Денег, подаренных на свадьбу родственниками Арниса и друзьями, хватило даже на то, чтобы снять весьма комфортабельную каюту-люкс. Впрочем, большая часть подарка уже перешла на счет Артиксийского банка, зато теперь два долгих месяца Ильгет и Арнис могли совершенно ни о чем не беспокоиться — все питание, и все развлечения для них стали бесплатными.
   Полет до Артикса — всего двенадцать дней, все планеты Федерации довольно близки друг к другу в четырехмерном континууме (сигма-пространстве), но и это время лучше использовать с толком.
   «Алмазная Корона», выполняющая регулярные рейсы до Артикса, была роскошнее обычного лайнера, на коем Ильгет с Питой когда-то летели на Ярну. Ильгет и Арнис почти и не выходили из своего великолепного люкса, только вот Палубу посещали ежедневно, да в какой-нибудь ресторанчик заглядывали. Ну еще иногда отправлялись бродить по кораблю просто на экскурсию.
 
 
   — А здорово здесь, правда?
   — Конечно. Мы вот вроде бы эстарги, а Космоса совсем не видим.
   — Мы не так много бываем в Космосе, да и пока летишь — все некогда, ну иногда выберешься на Палубу.
   — Но это гораздо лучше обычной Палубы, верно?
   Они сидели в одной из обзорных камер, прямо на серебристом полу, а вокруг, со всех сторон раскинулся Космос, сквозь почти незримый ксиоровый купол — бархатная чернота, россыпи немигающих, но очень крупных звезд, местами темные провалы, густые залежи мелкого бисера, цепочки и дороги из небесных бриллиантов.
   — Настоящие звезды, — сказал Арнис задумчиво, — все отдашь, чтобы увидеть Настоящие звезды.
   — Через атмосферу они даже по-своему красивее, хотя и не такие крупные. Впрочем, здесь... правда, здесь ощущаешь себя как-то иначе?
   Арнис лег на спину, закинув руки за голову, глядя в черное живое небо.
   — Вот так бы смотреть всю жизнь...
   Ильгет положила руку на его лоб.
   — А я, когда мы с тобой познакомились, помнишь, все время думала о тебе — звездный человек.
   — Да какой я звездный, Иль... когда летал ско, еще бывал по многу в Пространстве, патруль четыре месяца. А сейчас, сама ведь знаешь.
   — Да я не в этом смысле. Просто ты для меня был — человек со звезд. Знаешь, — Ильгет поежилась, — я часто думаю, что все это, что произошло — настолько нереально, неправдоподобно... так в жизни не бывает. Ну понимаешь, вот если описать это в романе — точно скажут, что так в жизни не бывает.
   — Так жизнь все-таки и отличается от романов.
   — Иногда, — Ильгет помолчала, — иногда я думаю, может, я сплю? И мне все это снится? Может это вообще мне все сагон внушил? А на самом деле я, например, лежу где-нибудь на Ярне...
   Арнис привстал, посмотрел на Ильгет с тревогой.
   — Иль, ты что? Ты психотренинг забыла? Это же один из стандартных приемов. Если сагон за это уцепится — он же тебя сведет с ума.
   — Да нет, я понимаю...
   Арнис снова улегся.
   — Хотя, если честно, мне самому иногда не верится... Закроешь глаза и думаешь — сон, наверное. Ты рядом... Нет, Иль, с этим бороться надо.
   Она наклонилась и поцеловала его в губы.
   — Вот видишь, я реальная, я на самом деле... и все вокруг реальное. Мы действительно летим на Артикс. Слушай, это звезды так действуют, пойдем отсюда... Я уже есть хочу, пойдем знаешь куда — в тот маленький ресторанчик у кормы, где мы такую рыбу вкусную ели...
 
 
   Ильгет проснулась раньше и разглядывала лицо спящего Арниса. Это редко случалось, почему-то он всегда почти раньше нее просыпался. Какие тонкие и прямые у него брови. Тонкие, белесые. Продольные складки на щеках, щеки запали. Только кажется, лицо какое-то напряженное. Арнис вдруг дернул головой, резко, в сторону, Ильгет невольно положила руку ему на лоб. Арнис открыл глаза.
   — Иль... — муть в глазах рассеивалась, сменялась нежной улыбкой.
   — Тебе снилось что-то плохое, да?
   — Да... но это ничего, ты же сама знаешь, и по себе наверное, это у нас часто бывает.
   — Главное — понять, что это только сон...
   — Да, это только сон. Мы в запределке, Иль?
   — По-моему, да, все еще. А тебе что, сагон приснился?
   Арнис не ответил, попытался улыбнуться, но получилось у него как-то криво.
   — Иль, ты не удивляйся, — сказал он наконец, — ты же знаешь, все мы носим в себе боль. Все мы встречались с сагоном. И о тебе я это знаю... и у меня боль внутри. С этим ничего не сделаешь, все мы люди нездоровые. Ничего, это пройдет. Я просто посмотрю на тебя... дай твою руку, вот так. Подержу твою руку. И все будет хорошо.
   — Арнис, — произнесла Ильгет тихо, — я не знаю, может, не надо об этом... Я хотела тебя спросить, давно уже. Если не хочешь, не отвечай. Та девушка твоя, Данка... Тебе очень это больно?
   В глазах Арниса появилось страдание. Но он упрямо покачал головой.
   — Ничего, Иль.
   Здесь слишком много солнца... Оно бьет в глаза, застилает зрение. Она уже умерла, да, конечно же, все кончено, она умерла...
   — Милый, — Ильгет смотрела на него с состраданием, — ты никому не говорил об этом, я знаю...
   — Я даже психотерапевту... никому. Если честно, я и отцу Маркусу только частично рассказал. Иль... есть вещи, которые нельзя рассказывать.
   Он задохнулся.
   Ты ведь радуешься тому, что она умерла, ско... ты опять думаешь только о себе, тебе так легче — если она умерла... а она жива...
   — Она очень долго умирала, — с трудом выговорил Арнис. В глазах Ильгет появился страх.
   — Такой солнечный лес, знаешь, весь залитый солнцем... И это я виноват.
   — Арнис, ты не виноват ни в чем, ты же знаешь. Прости меня...
   — Простить тебя, Иль? За что?
   — Зачем я заговорила об этом?
   — Это все правильно, — с трудом произнес Арнис, — это мне сейчас и снилось. Наверное, так будет до конца жизни.
   — Арнис, если ты и виноват, Бог ведь простит тебя... милый мой, пойми, мы все виноваты. Разве мало мы видели, как умирают люди, и сами убивали? Но ведь ты же знаешь, что нет другого выхода.
   — Иль, она сошла с ума, понимаешь? Она потеряла рассудок. Я видел... Она еще пробовала как-то сопротивляться, а потом — потеряла рассудок. Но она не перестала чувствовать боль, это было еще хуже, как будто маленький ребенок...
   — Это сделал твой враг. Наш враг. Ты знаешь... иногда нужно ненавидеть, просто чтобы не сойти с ума.
   — И он все время давил на меня при этом, вызывая чувство вины. И потом тоже... Господи, Иль, мне это много лет снится. Я уже привык. Только это стало меньше потом... после тебя. Знаешь, когда с тобой ситуация начала повторяться, я решил, что жить не буду... операцию до конца доведу, а дальше... в принципе, шлем снять — и под пули. А получилось, видишь, наоборот — мы тебя вытащили, и я сам смог тебя выходить, и все оказалось хорошо, как раз хорошо, что я выдержал, не бросился тебя спасать... сам бы погиб и тебя бы не спас. И после этого несколько лет... мне почти это не снилось. Ну изредка, в запределке, как вот сейчас. Спасибо, Иль...
   — За что?
   — Я думал, не надо тебе это рассказывать. Тяжело тебе будет. А так получилось, что вот сейчас рассказал, и... может быть, больше и вспоминать не буду. Данку буду вспоминать, она светлая была девочка, хорошая. Если тебе это не больно...
   — Ну что ты, Арнис... какие глупости. У меня-то вообще ужасное прошлое.
   — Ненавидеть сагона... это ты правильно сказала, иногда нужно ненавидеть, чтобы с ума не сойти.
   — Если хочешь, Арнис, мы как-нибудь с тобой слетаем туда... на ту планету, где все это произошло.
   — На Скабиак... да не знаю, Иль.
   — Может быть, это нужно, чтобы избавиться от занозы. Понимаешь? Побываем там... и тебе это солнце перестанет сниться.
   — Вот сейчас ты говоришь, и знаешь, уже не колет в сердце. Уже спокойно...
   — Как хорошо, родной мой. Это пройдет, это должно пройти.
 
 
   — Даже трудно представить, что это на корабле...
   — Да уж... для меня корабль — это что-то маленькое, тесное до безобразия, кругом двигатели, оружие, ландеры, все это напихано, как консервы в банку.
   Они стояли на берегу гигантского аквапарка, от их ног убегала проточная голубоватая река. Арнис задумчиво посмотрел наверх, над небольшим озерцом плавали в высоте едва заметные платформы — для прыжков. Время от времени кто-то срывался сверху, летел к воде, совершая на лету пируэты.
   — Подождешь меня? — спросил Арнис. Ильгет прищурилась, посмотрела вверх.
   — Я тоже хочу прыгнуть.
   — Не побоишься?
   Ильгет замотала головой. Арнис взял ее за руку, и они побежали к платформам, плавающим у самого пола. Арнис вскочил на одну из них.
   — Ты на другую лучше.
   Ильгет тряхнула головой, влезла на соседнюю платформу. Арнис медленно начал подниматься вверх. Нажимая ногой на встроенную ступеньку, Ильгет повела свою платформу вслед за ним. Рядом на экранчике мелькали цифры — 5 метров, 7, 10...
   — Иль, хватит, — крикнул Арнис сверху. Ильгет, задорно улыбнувшись, посмотрела на него и продолжала подниматься.
   20 метров. Предел для этой глубины бассейна. Платформа застыла. Арнис посмотрел на Ильгет.
   — Спустись пониже все-таки, — посоветовал он и прыгнул вниз головой. Ильгет подошла к краю платформы, мороз пробежал по коже. Да... вообще-то Арнис прав, она переборщила. Бассейн внизу казался маленьким, плавал в голубоватой дымке. И крошечные фигурки купальщиков — точно муравьи.
   С гравипоясом она, конечно, прыгала, но сейчас на ней нет гравипояса. И она не квиринка, они-то с детства владеют всеми стихиями. Вот глупо будет разбиться в бассейне... Ильгет подошла к краю платформы, зажмурилась и соскользнула вниз головой. Кувыркаться в воздухе — это не для нее.
   Через пару минут она вынырнула из воды, отфыркиваясь. Арнис подплыл к ней, в самой глубине его глаз затаился страх.
   — Все-таки прыгнула... ненормальная ты, Иль.
   — Арнис, ты видел на Квирине хоть одного нормального человека? — Ильгет вся лучилась гордостью. Они поплыли дальше, вошли в течение, которое плавно понесло их мимо берегов, засаженных тропическими растениями.
   Они приплыли в грот с соленой бурлящей почти горячей водой, темный, озаренный фиолетовым сиянием стен и тусклыми круглыми светильниками. Полежали в горячей ванне, потом снова вышли в поток... Последовала раскаленная комната, выложенная камнями, потом кристально прозрачное совершенно ледяное горное озерцо (горы встали вокруг как живые, даже пение птиц доносилось из ветвей), затем они спустились по почти отвесному водопаду, постояли под душем из мельчайших брызг, среди радуг, Арнис поплавал несколько минут в замкнутом водяном шаре, без воздуха, зато с калейдоскопическими стенами, Ильгет не рискнула сунуться туда — в отличие от коренных квиринцев, она под водой дольше минуты не выдерживала. Наконец, окончательно уставшие и размякшие, выбрались на песчаный пляж, повалились на лежаки рядом.
   — Сейчас бы еще выпить чего-нибудь, — вяло сказала Ильгет. Арнис приподнялся, щелкнул пальцами, подплыла гравитележка-робот, высветив на донце меню.
   — Что ты хочешь, Иль? Тут и мороженое есть, и салаты...
   — Я бы только попить... сока, например, томатного.
   Арнис провел пальцем по меню, заказывая. Минут через пять тележка вернулась с высоким бокалом томатного сока для Ильгет и большой кружкой легкого пива — для Арниса.
   Лежаки приподнялись, превратившись в кресла. Ильгет лениво потягивала сок через соломинку.
   — Интересно, неужели на Артиксе будет еще лучше?
   — Говорят... — туманно откликнулся Арнис, — говорят, не побывать на Артиксе — потерять полжизни.
   — Я, честно говоря, просто не могу представить — что же может быть лучше вот этого? Кажется, большего кайфа, чем здесь, просто не бывает. Хотя и в Коринте отличный аквапарк, да и сама Бетрисанда...
   — Ну, если напрячься, представить можно... Но лучше, по-моему, не представлять — а вдруг потом будет разочарование?
 
 
 
   Ильгет с удовольствием смотрела на Мари, большеглазую, с блестящими каштановыми кудрями. Сидя напротив нее, Мари потягивала коктейль через соломинку. Пятилетняя девочка, держась за ее плечо, канючила.
   — Мам... ну можно, я поиграю тоже? Ну пожалуйста...
   Мари посмотрела на мужа, тот пожал плечами.
   — Ну иди, играй, — сказала она. Девочка убежала.
   — Ей еще рановато на симуляторы, я считаю, — сказала Мари.
   — Да ничего, — возразил Энг, ее муж, — если ребенок хочет... Откуда ты знаешь, может, она прирожденный навигатор.
   — Навигатор... просто она братьям подражает.
   Ильгет улыбалась, глядя на новых знакомых. Они сидели в открытом ресторанчике в углу огромного зимнего сада.
   И не подумаешь, что на корабле, пока не посмотришь на небо — оно выглядит здесь беловатым куполом. Впрочем, могли бы создать и полную иллюзию...
   — А вы еще не обзавелись потомством? — спросила Мари. Ильгет покачала головой.
   — Честно говоря, у нас свадебное путешествие.
   — О! Так у вас все радости жизни еще впереди.
   — Это точно, — сказал Арнис, улыбаясь.
   — У вас трое? — спросила Ильгет.
   — Ну что ты... пятеро. Старшие остались на Квирине. Две девочки, пятнадцать лет и тринадцать. В этом возрасте они уже как-то отходят от семьи... Вроде бы на Артикс, столько удовольствий, тем более, мы там еще ни разу не были с детьми, но у девчонок в школе дела...
   — Да, я помню, — сказал Арнис, — в этом возрасте все было так ново, так интересно, остро... Я в пятнадцать и начал учиться в СКОНе.
   — Элиза тоже собирается осенью сдать минимум и пойти в ученики... генетика ее привлекает.
   Энг и Мари, как выяснилось в первые же минуты знакомства, были эстаргами, он навигатор Дальней Разведки, она — пилот трейлера.
   — Пожалуй, я бы еще винца взял, — сказал Энг, — кто-нибудь хочет?
   — Я нет, — отказалась Мари. Арнис с Ильгет переглянулись.
   — И нам по бокалу.
   Подплыла тележка-робот.
   — Мари, вы были раньше на Артиксе? Мы-то первый раз, — сказала Ильгет.
   — Да, мы летали как-то, когда дети еще маленькие были. А где вы будете отдыхать?
   — У нас скользящий маршрут, — объяснил Арнис, — мы взяли тур на двоих.
   — О, так это самое интересное! — воскликнула Мари, — мы вот так еще не отдыхали, с детьми это не очень удобно, мы в стационарном отеле... А «Странник» — это здорово. Вот, Энг, надо было нам тоже с тобой после свадьбы...
   — Ничего, состаримся — слетаем еще раз, — хладнокровно ответил муж, — ну что, выпьем? За тех, кто в пути!
   Они молча чокнулись, выпили.
 
 
 
   — Как удивительно. Мы прилетели в новый мир, и... никакой войны, да?
   — Да уж, здесь нам воевать не придется.
   Арнис улыбался.
   — Небо какое смотри — ослепительное. На Квирине такого не бывает.
   — А по-моему, бывает. Поэтому у артиксийцев настоящие синие глаза.
   — Не поэтому, Иль... у них местная мутация, цианотонин...
   Артиксийка, маленькая и удивительно ладно сложенная, с настоящими синими глазами (местная мутация, цианотонин в радужках), спешила к ним.
   — Здравствуйте, — и голос такой мелодичный, — вы ведь семья Кейнс, я не ошибаюсь?
   — Да, и мы ищем...
   — Я из компании «Земляника», зовут меня Ризелла, — ослепительно улыбаясь, артиксийка подала руку Ильгет, потом Арнису, — ну что же, начнем наше путешествие... Я не буду вас сопровождать, я только ваш оператор, но вначале мы с вами согласуем некоторые детали маршрута. Первый вопрос к вам — не желаете ли перекусить? Или лучше отправиться на нашу первую стоянку?
   — Да мы только недавно обедали на корабле, — сказала Ильгет.
   — В таком случае, я отвезу вас в первый отель, где вы проведете две ночи — это необходимо для акклиматизации, здесь у нас врачи на всякий случай, вы понимаете...
   Ильгет мысленно фыркнула. На каждой бы планете так, куда они прибывали — врачи на случай плохой акклиматизации, видите ли... вдруг насморк аллергический начнется.
   Обычно на случай смертельного ранения — и то врача не дождешься.
   Даже флаеры на Артиксе немного другие, непривычные. Хотя и форма похожа, конечно. Вообще здесь все иначе. Ризелла подняла машину в небо. Нет, все-таки удивительное здесь небо, до того синее, даже фиолетовым слегка отливает. Как и глаза Ризеллы. Кажется, будто купаешься в легкой синей воде. И солнце — яркое, маленькое, злое... хотя спектральный класс тот же, что и у Квиридана, и у ярнийского солнца.
   — Какое у вас небо красивое, — не сдержалась Ильгет. Ризелла посмотрела на нее с легкой гордостью.
   — Вы никогда раньше не были на Артиксе?
   — Нет.
   — Но давно мечтали, — добавил Арнис. Внизу раскинулась странная панорама — старинный, очень древний, вроде бы, город из темно-красного камня, окруженный высоченной крепостной стеной, и сам весь напоминающий спиральный лабиринт, с круглыми башнями, переходами, лестницами.
   — Тэринга, — предположил Арнис. Ризелла кивнула.
   — Вы подготовились, я вижу. Да, это Тэринга, городу уже две с половиной тысячи лет...
   Ильгет с трепетом посмотрела вниз. Еще не существовало Квирина, даже Эдолийская империя еще не возникла, а эти стены уже стояли. На Ярне одичавшие потомки первопроходцев еще охотились на мохнатых слонов. На Терре не родился Христос.
   — Она очень хорошо сохранилась.