Крисуэлл Милли. Неограненный алмаз

   – Брок стал проницательным, – удивленно заметил Моуди, когда они остались одни. – Думаю, он ушел из-за нас.
   Моуди обнял невесту за плечи и склонил к ней голову. Она погладила его по щеке.
   – До свадьбы еще несколько недель. Никак не могу дождаться.
   И это была правда: последнее время Сара только об этом и думала. «Наверное, я совсем испорченная женщина», – решила она.
   Моуди нежно посмотрел в ее глаза.
   – Мы можем и не ждать. Я сегодня сплю в гостиной. Мы можем провести там прекрасный романтический вечер.
   – Мартин! – отпрянула Сара, чувствуя, как сильно забилось ее сердце. – Это невозможно. – Она отрицательно покачала головой. – Что, если кто-нибудь войдет?
   – Вряд ли. Все отправились спать. Уверяю тебя, Кристи и ее муж найдут себе на эту ночь занятие, от которого не захотят отвлекаться. – Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. – Я хочу тебя, Сара. Я хочу, чтобы мы были вместе.
   – Этого же хочу и я, с самого первого момента, как только увидела вас, Мартин Карстерс. – Она положила свои руки на его, и решительно вздохнула: – Ладно, полковник. Видимо, в День благодарения у нас будет за что благодарить судьбу.
 
   В это время Пруденс сидела на краю кровати Луанн, тревожно вглядываясь в бледное лицо молодой женщины.
   – Как ты чувствуешь себя? Боль в животе проходит?
   Проконсультировавшись с «Практическим руководством» доктора Чейза, Пруденс пришла к выводу, что у Луанн расстройство пищеварения.
   – Немного. Не так больно, как раньше. – Вдруг из ее глаз полились слезы. – Но я же не потеряю ребенка, мисс Пру? Я этого не переживу.
   Пруденс отвела волосы с искаженного болью лица Луанн.
   – Замолчи. Не говори так. Бог милосерден.
   – Но преподобный Энтвистл...
   – Это – лошадиная задница, а не священник. Луанн улыбнулась, услышав это определение.
   – Я рада, что вы так о нем думаете.
   – Тебе надо закрыть глаза и поспать. Тебе и твоему малышу необходим отдых. Я останусь, пока ты не заснешь, а потом навещу тебя утром.
   Луанн взяла руку Пруденс и прижала к своим губам.
   – Вы самая добрая женщина из всех, кого я знаю, мисс Пру. Моя мать когда-то говорила, что бриллианты добываются совсем некрасивыми тусклыми кусочками, которые приходится потом долго обрабатывать. Но когда все лишнее убрано и алмаз огранен, он становится бриллиантом, ярким, как звезда. Нужно лишь извлечь его красоту на поверхность. Вы – такой же алмаз, мисс Пру. Ваша красота незаметна на первый взгляд, но когда узнаешь вас ближе, никто не может с вами сравниться.
   Пруденс прилагала все усилия, чтобы сдержать слезы.
   – Раньше мне никто не говорил таких слов.
   – Я хотела бы быть такой же доброй, как вы, мисс Пру, – произнесла Луанн, закрыла глаза и задремала.
   Несколько минут Пруденс ждала, когда дыхание Луанн станет глубоким и ровным, затем поднялась и осторожно вышла из комнаты. Оказавшись в коридоре, она заглянула в комнаты Мэри, Лорел и Элизы – все они крепко спали. Минуя опустевшую комнату Кристи, Пруденс улыбнулась, вспомнив радостную встречу супругов. Но, обнаружив пустую кровать Сары, Пруденс ощутила чувство вины. Видимо, Сара осталась на кухне, чтобы убраться после праздничного ужина. Пруденс немедленно направилась на кухню. Проходя мимо гостиной, она обнаружила, что дверь в нее закрыта. Это показалось ей странным. Пруденс решительно подошла к двери и тут же остановилась: из гостиной доносились голоса.
   Женский смех Пруденс узнала сразу – это был голос Сары. Легко было понять, кому принадлежал мужской голос. Было ясно, что Сара и Моуди решили отпраздновать свою свадьбу заранее.
   Негромкие слова за дверью были полны такой страсти, что у Пруденс сжалось сердце – похоже, все люди в мире вызывают чьи-то чувства, кроме нее.
   Пруденс на цыпочках вернулась к лестнице и стала тихо подниматься наверх. У двери Брока она на секунду задержалась. Если ее и может ожидать счастье, то только с человеком, который сейчас мирно спит по другую сторону этой двери.
   Ее рука машинально легла на медную ручку, но почти сразу рассудок поборол веление сердца, и Пруденс поспешила отдернуть руку, коря себя за секундную слабость. Но как только она вошла в свою холодную пустую комнату, этот самый рассудок вдруг усомнился: может быть, стоило подчиниться порыву? Тяжело вздохнув, Пруденс легла в кровать.

Глава 17

   Если тебе подвернулся случай, не теряйся.

   «Скоро в этом доме будет пустынно и тихо», – подумала Пруденс, наблюдая в окно, как Моуди помогает Саре сесть в сани. Затем он помог забраться Элизе, Мэри и Лорел.
   Девушки в сопровождении ковбоев должны были посетить город и пообедать в ресторане «Плакучая ива». Предстоящее маленькое приключение взволновало обитательниц ранчо, словно школьниц.
   Снегопад кончился, но небо все еще оставалось таким же серым, как настроение Пруденс.
   Все едут повеселиться, кроме нее и Луанн, которая осталась в постели, поскольку ей так и не стало лучше. Из всех работников в город отказался поехать только Брок, который решил заняться отделкой домика работников.
   Пруденс покачала головой – она не могла понять, как можно потратить единственный за неделю выходной на этот дурацкий домик. Брок пропадал там все дни напролет. Похоже, он просто не хочет ее видеть.
   Пруденс дыхнула на оконное стекло, и оно тотчас запотело. Потом она написала на стекле пальцем имя Брока, а затем свое. «Брок-Пруденс» – это звучало в одном ритме, как припев песни.
   – Доброе утро, Рыжая. Что ты там рисуешь? – проговорил Брок, входя в комнату и стягивая перчатки.
   Пруденс на мгновение замерла, застигнутая врасплох, и быстро стерла имена.
   – Так, ничего, – пробормотала она, стараясь придать лицу выражение безразличия. – Что-то случилось? Или ты наконец закончил все работы? Похоже, в последнее время это единственная радость в твоей жизни.
   – Не единственная, – буркнул Брок, направляясь к камину. – Снегопад утих, но все равно очень холодно. Кажется, я становлюсь старым – не переношу холод.
   – Не хочешь горячего кофе? Я только что подогрела.
   Брок кивнул.
   – Почему ты не поехала с другими? Не стоит все время сидеть дома.
   – Луанн плохо себя чувствует.
   Он принял протянутую чашку и подул на кофе.
   – Что с ней? Слишком много вчера съела? – Он удрученно покачал головой. – У меня та же история. Я набрал фунтов пять.
   Пруденс бросила взгляд на его живот. Не похоже, что Брок набрал хоть одну лишнюю унцию.
   – Я думаю, у нее проблемы с ребенком. Меня она крайне тревожит.
   – А Ханна осматривала ее? Она хороший знахарь.
   Пруденс отрицательно покачала головой:
   – У Ханны до сих пор сильный жар, а беременную женщину нельзя подвергать риску.
   Брок замолчал. Потягивая кофе, он исподлобья взглянул на Пруденс. Со стороны они, наверное, представляют собой умилительную сцену – муж и жена, которые вместе пьют кофе, мирно обсуждая события дня.
   Рыжая прекрасно подошла бы на роль жены в любом доме. Умная, деловитая, с практической хваткой, очень заботливая – никто ведь не заставлял ее открывать приют для матерей-одиночек. Кроме того, она очень привлекательна. Существуй рынок невест, она бы стоила на нем дороже всех.
   – Что-то не так, Брок? Ты смотришь как-то странно.
   К своему удивлению, он смутился.
   – Нет. Я просто прикидываю, что еще надо сделать в доме работников.
   Пруденс с досадой выдохнула:
   – Думаю, особо там нечего делать. Сейчас середина зимы, да и работников вроде все устраивает.
   – Их, может, и устраивает, а меня – нет. – Сказав это, Брок пожалел, что эти слова сорвались с его губ.
   – Что-то не так? А-а, тебе слишком коротка кровать. Или тебе нужно еще одно одеяло?
   Брок вдруг поднялся из-за стола, пересек комнату и сел на софу рядом с Пруденс. Взяв ее за руку, он с трудом стал подыскивать слова, чтобы выразить то, что было у него на сердце.
   – Кровать нормальная, Рыжая. Хорошо, что сейчас здесь никого нет. Я хочу тебе сказать, что ты мне очень нужна. Я...
   На лице Пруденс появилось такое изумление, что слова застряли у него в горле. Он хотел сказать ей о том, о чем думал всю ночь – что он любит Пруденс Даниелс, любит в ней все – от ее рыжих волос до ее вздернутого носика. Размышления о Пруденс привели его к мысли, что ему стоит наконец осесть и завести собственный дом, чтобы мирно проводить у камина долгие зимние вечера.
   Но Брок совсем не был уверен в ее ответе. Пруденс не раз высказывала свое мнение о мужчинах, и оно было совсем не лестным. После смерти сестры она им попросту не верила, и это неверие углублялось с каждым днем, который она посвящала заботам о своих подопечных.
   Правда, он хотел доказать ей, что ему-то можно поверить и что он не покинет ее никогда. Но увидев в глазах Пруденс испуг, Брок усомнился, стоило ли вообще начинать этот разговор.
   Лицо Пруденс порозовело от гнева.
   – Ты все еще хочешь добиться своего? Чтобы я вступила с тобой в незаконный союз? Как Билли и Клэр?
   Брок привлек ее к себе.
   – Нет, я хочу заботиться о тебе. Больше, чем о какой-либо другой женщине.
   Сердце Пруденс дрогнуло от таких слов.
   – Я хочу любить тебя, Рыжая. Я хочу стать с тобой единым целым.
   Она отпрянула, на ее лице было написано отвращение.
   – То, что ты предлагаешь, недостойно, а точнее сказать – безнравственно. Если я когда-то и поддалась твоим чарам, это вовсе не значит, что я буду и в дальнейшем потакать тебе.
   Ее слова ранили его, словно острый нож, уязвили его гордость. И вместо того чтобы объяснить, что он имел в виду не какую-то мимолетную связь, а постоянный союз, Брок выпалил:
   – Вы, мисс Даниелс, чертовская лгунья! Пруденс вскочила, но, прежде чем она нашлась, что ответить, воздух прорезал крик боли.
   – Это Луанн, – с ужасом произнесла Пруденс. – Мне надо к ней.
   – Я пойду с тобой. Может, смогу чем-нибудь помочь, – сказал Брок, мгновенно забыв свой гнев.
   Она размышляла не больше секунды и кивнула. Мужское присутствие, конечно, нежелательно, но если ей потребуется помощь, то Брок единственный, на кого она может рассчитывать.
   То, что Пруденс увидела, войдя в комнату, привело ее в ужас. Луанн лежала в луже крови, держась руками за часто вздымающийся живот.
   – Боже! – выкрикнула Пруденс, бросаясь к истекающей кровью женщине. – Ребенок рвется наружу, хотя срок еще не наступил.
   Луанн крикнула еще раз, да так пронзительно, что у Брока по спине пробежали мурашки.
   – Что мы можем сделать? Она выглядит очень плохо! – Господи, почему он не уехал в город! Он хотел сейчас быть где угодно, только не в этой комнате.
   – У окна стоит шкаф с бельем, там чистые простыни и тряпки. Принеси все сюда, а потом сходи на кухню и вскипяти немного воды. И принеси мыло.
   Мы должны вымыть руки, чтобы не занести инфекцию. – Заражение от грязных рук и инструментов было главной причиной материнской смертности, и Пруденс строго следила за чистотой. Лицо Брока побелело.
   – Мы?.. – Он отрицательно замотал головой. – Я...
   – Ты предлагал свою помощь, – напомнила она. – А теперь иди. У нас совсем мало времени. Ребенок вот-вот появится на свет, и если мы не остановим кровотечение... – Она не хотела думать об этом «если». Клэр погибла именно от кровотечения.
   – Луанн, – прошептала Пруденс, отбрасывая волосы с бледного, потного, искаженного болью лица, – ты должна помочь мне. Твой ребенок рождается раньше времени. Как только Брок принесет все необходимое, мы примем роды. Но сейчас я прошу тебя, постарайся расслабиться и не дергайся. Сделай несколько глубоких вдохов. – Она показала, как это надо делать.
   Прикусив губу, Луанн кивнула. По ее щекам бежали слезы.
   – Я постараюсь, но мне очень больно. Я себя чувствую так, будто у меня разорвались все внутренности. Я очень боюсь, мисс Пру.
   Пруденс достала из комода чистый халат и помогла Луанн освободиться от запачканного кровью платья, потом перестелила простыню.
   Брок вернулся очень быстро. Он принес большой таз с водой и кусок мыла и тут же принялся мыть руки.
   – Мне нужно спуститься за медицинскими книгами, а ты пока останься с Луанн и постарайся ее успокоить. Она не должна метаться. Следи, чтобы она глубоко и ровно дышала. Вот так, – она вдохнула и выдохнула несколько раз, стараясь делать это ритмично. – Справишься?
   Брок сделал глубокий вдох и кивнул. Когда Пруденс исчезла, он придвинул стул к кровати и сел у изголовья. Было видно, что бедная женщина едва сдерживается, чтобы не кричать, на ее лице читалось такое страдание, что Броку захотелось самому закричать изо всех сил.
   – Постарайся расслабиться, Луанн. Мисс Пруденс хочет, чтобы ты делала глубокие вдохи. – «Главное, чтобы ребенок не начал выходить в отсутствие Пруденс», – подумал Брок. Он намочил в воде тряпку и вытер пот с лица Луанн. – Ты очень мужественная женщина. Я тобой горжусь.
   Она попыталась улыбнуться, но у нее получилась лишь гримаса боли.
   – Хороший вы человек, мистер Питерс. Жаль, что мне не встретился такой, как вы. Я бы тогда не стала проституткой.
   Брок заметил, что белой как мел становится и шея Луанн, и взмолился, чтобы Пруденс появилась как можно скорее.
   – Тихо-тихо... У тебя будет еще много времени, чтобы встретить хорошего человека. И не думай о себе так плохо. Если бы не проститутки, сотни мужчин не имели бы в своей жизни даже коротких моментов счастья. Это очень гуманная миссия.
   – Никогда не думала о себе с такой стороны, – чуть улыбнулась Луанн. – В ваших устах даже слово «проститутка» звучит по-доброму. А в городе его произносят с отвращением.
   – Когда у меня умерли жена и сын, я оказался совсем один. Единственными, кто мог меня выслушать и сказать пару добрых слов, были «леди на вечер». Я им очень обязан. – В этом он не признался бы никому, но Луанн сейчас очень нуждалась в поддержке.
   На ее глаза навернулись слезы благодарности:
   – Никто со мной не говорил раньше, как с леди, кроме, конечно, мисс Пру. Она видит хорошее в каждом человеке.
   В этот момент в комнате появилась Пруденс. Она несла тяжелый том «Теории и практики акушерства» Сэмюеля Барда.
   Справившись с книгой, Пруденс быстро установила, что ребенок идет головой, так что особых трудностей с его появлением на свет быть не должно.
   – А теперь тужься, Луанн. Ребенок готов родиться, но ему надо серьезно помочь.
   – Не ему, а ей, – едва слышно поправила Луанн.
   Пока Брок смачивал лоб Луанн, она начала тужиться. Это давалось ей очень тяжело.
   – Ну же, Луанн, – требовала Пруденс. – Сильнее... Вот так. Мы уже почти здесь.
   – Не могу, – взмолилась измученная женщина. – Я слишком устала.
   – Ну, еще постарайся. – Пруденс мягко обхватила появившуюся головку малыша.
   Сделав последнее усилие, Луанн откинулась без сознания. Пруденс подняла ребенка. Пуповина обмоталась вокруг его шеи, ручки и ножки безвольно болтались.
   – Луанн не двигается! – воскликнул Брок. Слезы застилали глаза Пруденс.
   – И ребенок тоже. Он мертв.
   – Но...
   Пруденс покачала головой, предупреждая вопрос Брока.
   – Мне нужно ведро снега. Постарайся найти чистый снег.
   Брок удивленно нахмурился:
   – Снег? Ты уверена?
   – Луанн все еще истекает кровью. Нам нужно остановить кровотечение. Холод сжимает сосуды. – По лицу ее было видно, что она считает эту возможность спасти жизнь Луанн последней – дальнейшая потеря крови означает смерть.
   Брок поспешно покинул комнату, а Пруденс начала заворачивать ребенка в одеяло. Это была девочка, как и хотела Луанн.
   – Боже, сделай так, чтобы эта женщина осталась в живых. Она уже потеряла ребенка. Пожалуйста, не забирай еще одну жизнь.
   Когда Брок вернулся со снегом, Луанн все еще была без сознания. Пруденс сделала все, что было в ее силах, чтобы остановить кровотечение. За окном темнело, и Пруденс подумала, что это плохой знак. Больше она ничего не могла сделать. Теперь все было в руках Божьих.
 
   Когда через час Брок открыл дверь, держа на подносе сандвичи и молоко, Пруденс отрицательно махнула рукой – есть она не хотела.
   – Есть какие-то изменения? Она покачала головой:
   – Все так же... Иногда она приходит в сознание, потом снова впадает в забытье. Я не сказала ей о ребенке.
   Именно в этот момент Луанн открыла глаза и с трудом выговорила:
   – Мисс Пру...
   Голос был очень слаб, и Пруденс наклонилась ниже.
   – Да, Луанн. Я и Брок с тобой. – Пруденс взяла ее за руку и поразилась, какая она холодная.
   – Мне очень плохо. Из меня уходят силы.
   – Тише, тише. Ты не должна разговаривать.
   – Мой ребенок...
   Пруденс кинула взгляд на Брока, на ее глазах заблестели слезы.
   – Спит, – солгала она.
   На лице Луанн промелькнула тень радости. Затем оно стало спокойным.
   – Если со мной что-то случится, вы позаботитесь о ребенке? Я знаю, вы двое станете добрыми родителями для моей Бетси.
   Пруденс задержала вдох, стараясь не разрыдаться.
   – Конечно, мы сделаем это, – произнесла она наконец. – Верно, Брок?
   – Не волнуйся, Луанн, – уверил Брок. – Мы позаботимся о ребенке.
   На лице Луанн появилась благодарная улыбка. Она закрыла глаза. Удивительная безмятежность лица говорила, что ее душа покинула тело.
   – Она умерла. – Закрыв лицо Луанн простыней, Пруденс дала наконец волю слезам.
   Брок привлек к себе Пруденс и стал ее успокаивать:
   – Не плачь, Рыжая. Не плачь. Ты сделала все, что было в человеческих силах.
   Она замотала головой.
   – Так же умерла и Клэр. Я знала слишком мало, чтобы спасти ее. – Она сжала в кулаках его рубашку. – И я потерпела неудачу.
   Брок подвел ее к окну. Снова пошел снег.
   – Никто не может сказать, почему Бог забирает того или иного человека. Нам этого не дано понять. Нам нужно верить в него и в то, что он поступает правильно. – Сам он с трудом смирился со смертью Кэтрин и Джошуа, но мысли о Боге все же помогли ему найти силы, чтобы жить.
   – Ты ведь потерял жену, верно? – спросила Пруденс.
   – Да. В его голосе было столько боли, что Пруденс машинально погладила его по щеке.
   – Прости.
   – Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.
   Смерть Луанн произвела на Брока слишком тягостное впечатление, чтобы вспоминать о том, как он потерял жену.
   Пруденс повернулась к окну.
   – Снег. – В ее голосе появилась тревога: – Из города будет трудно вернуться.
   – Думаю, они останутся там на ночь. Моуди и Шорти не станут подвергать женщин риску. Они снимут комнаты в гостинице.
   – Наверное, ты прав.
   Брок тихонько взял ее за руку и повел к двери.
   – Ты выглядишь измученной. Думаю, тебе надо отдохнуть. Я позабочусь обо всем, что еще надо сделать.
   Пруденс почувствовала невыразимую благодарность. Ей было бы намного труднее вынести все тяготы сегодняшнего дня, если бы не Брок. И не его доброта.
   Они задержались перед дверью спальни Пруденс.
   – Я еще не поблагодарила тебя за все, Брок. Я...
   Он закрыл ее рот ладонью.
   – Не благодари. Мне всегда было жаль Луанн. Я сделал лишь то, что сделал бы любой при подобных обстоятельствах.
   – Ты был очень добр к ней. Может, тебе следовало стать доктором.
   – Нет, я на это не способен. Я слишком испугался. В самом деле испугался. Мне никогда не приходилось сталкиваться со всем этим раньше. А вот ты удивительно хорошо держалась. Я восхищен тобой. – Брок хотел добавить, что не только восхищается, но и любит ее, однако момент для подобного признания был крайне неподходящим.
   Она покачала головой.
   – Чем уж тут восхищаться, – и слезы вновь брызнули из ее глаз.
   – Ладно, ладно, любовь моя, хватит плакать. – Брок поцеловал ее в макушку и стер слезинки со щек.
   – Как тебе удается всегда оставаться таким хорошим? – тихо спросила Пруденс.
   Брок не ответил. По-дружески поцеловав, он открыл дверь в ее комнату и пожелал доброй ночи.

Глава 18

   Когда женщине приходит мысль закинуть удочку, на нее желают клюнуть сразу несколько мужчин.

   Двумя днями позже в сумерки на том месте, где лежали надгробные плиты, собралась небольшая группа скорбящих людей.
   Строки из Библии над могилой прочла сама Пруденс; вряд ли Луанн согласилась бы, чтобы это сделал священник. Маленькая Бетси была положена вместе с матерью. Над могилой установили простой деревянный крест, который смастерил Джо.
   – Никак не поверю, что она умерла, – произнесла сквозь слезы Сара. Моуди привлек ее к себе и успокаивающе погладил по голове.
   – Не плачь по Луанн, – сказала ей Мэри, крепко сжимая руку Уилла. – Ты знаешь, она не одобрила бы этого. Она говорила, что хотела бы, чтобы на ее похоронах люди танцевали и веселились.
   – Смерть – это просто переход в другую жизнь, – заметила Элиза, закрываясь воротником от холодного ветра.
   Шорти вышел вперед и негромко кашлянул, прочищая горло:
   – Я плохой оратор, но я хотел бы сказать несколько слов. Луанн была хорошим человеком, хотя кое-кто и считал ее падшей женщиной. – Он опустил голову. – Запад – хороший край для мужчин и собак, но женщинам и овцам здесь жить очень трудно.
   Больше никто ничего сказать не смог, и скоро все разошлись, кроме Пруденс и Брока. Они стояли молча; каждый вспоминал о своей былой утрате. Пруденс первая нарушила тишину:
   – Спасибо, что ты сообщил всем эту новость. Я бы не вынесла.
   – Ты ошибаешься. Разделенное горе всегда легче переносить.
   – Не знаю... – Пруденс прижала руки к лицу – слезы снова полились из ее глаз.
   Брок подошел к ней и привлек к своей груди.
   – Ты не могла спасти жизнь Луанн, Рыжая. Ты сделала даже больше, чем могла. Ты подарила ей свою заботу, дала чувство самоуважения, которого ей так не хватало. С этим она и ушла в мир иной, а это очень много.
   Он наклонился и легонько коснулся ее губ своими и почувствовал, что Пруденс ответила на его поцелуй. Он с изумлением заглянул ей в глаза и увидел в них боль.
   – Останься со мной, Брок. Останься со мной, я хочу знать, что в жизни есть что-то, кроме неизбежной смерти.
   Эти слова его поразили:
   – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты устала. – Отчаянием Пруденс Брок пользоваться не собирался.
   Она обняла его за талию и прижалась к его груди – сильной и крепкой, как стена.
   – Ты нужен мне, Брок. Люби меня. Я хочу, чтобы мои чувства ожили.
   – Ты в самом деле этого хочешь? Ты уверена? Пруденс подняла голову:
   – Я ни в чем не была так уверена за всю свою жизнь.
   Брок поцеловал Пруденс в губы и, обняв за плечи, повел к дому.
   В доме было тихо и холодно – после похорон все разошлись по комнатам, а Ханна, которая обычно следила за отоплением, все еще болела. Дрова в камине давно прогорели, однако угольки еще тлели, и как только Брок подбросил поленьев, огонь весело занялся, обдавая теплом.
   Обернувшись, Брок увидел, что Пруденс так и стоит там, где он ее оставил, – у двери в комнату, с прижатыми к груди руками. По ее смущенному лицу было видно, что она не знает, что делать.
   – Ты еще можешь передумать, Рыжая. Я не хочу, чтобы ты потом о чем-нибудь жалела.
   Его тихие слова как будто подтолкнули ее.
   – Ты не поможешь мне расстегнуть пуговицы? – прошептала она и подняла сзади волосы. – Мне всегда трудно дотянуться до них.
   Брок отметил, что у него дрожат руки. После каждой расстегнутой пуговицы у нее на шее он прикасался к ней губами.
   – Никогда не делала этого раньше, – призналась она, чувствуя, как краска заливает ее щеки.
   Он закончил свою работу и повернул Пруденс к себе. Лиф ее платья упал к талии. Отсветы огня делали ее кожу ало-красной, и Брок прикоснулся к ней губами. Ощутив, как испуганно бьется сердце Пруденс, он успокаивающе провел пальцами по ее щеке.
   – Я счастлив, что буду у тебя первым, Рыжая. Любой мужчина ценит это очень высоко.
   «Особенно муж», – подумалось Пруденс. Но Брок ничего не говорил о браке, а ей так не хватало сейчас этих слов... И пугало то, что сейчас произойдет.
   – Надеюсь, я тебя не разочарую.
   – Никогда! – воскликнул Брок, нежно ее целуя. Он увлек ее к дивану и бережно уложил на него. – Но ты все еще можешь передумать, – добавил он, заметив в ее глазах нерешительность и страх.
   Чувствуя, что ее щеки пылают огнем, Пруденс начала развязывать тесемки на сорочке. Но Брок не мог ждать. Он отстранил ее руки и, помогая себе зубами, стал поспешно развязывать их сам.
   – Ты прекрасна, – восхищенно прошептал он, прежде чем прикоснуться губами к ее груди.
   Движения его губ вызвали отклик во всем теле Пруденс. Мгновение она думала, как это будет – держать у груди ребенка Брока. Но эти мысли моментально исчезли, как только губы Брока опустились к низу ее живота.
   Между ног стало очень горячо. От новых ласк наслаждение становилось острее с каждой секундой.
   – Пожалуйста, – молила она, не зная, как безумно звучит ее голос. – Мне нужно... – Она смело сжала пальцами у Брока то, что должно было ее успокоить. – О Боже! – выкрикнула она, когда горячие волны наслаждения захлестнули ее.
   Брок прижался к ней всем телом. Пруденс развела бедра, и он двинулся внутрь. Преодолев барьер девственности, он остановился, давая ей возможность справиться с болью.
   Чуть подождав, он двинулся дальше, нежно гладя ее руками, чтобы она быстрее достигла пика своего наслаждения. Это произошло в тот же момент, когда он выплеснул свое семя.