Крисуэлл Милли. Неограненный алмаз

   – Прекрасная была свадьба, верно? – спросила она.
   – Слава Богу, что все кончилось. Похищение людей не улучшает репутацию адвоката.
   Пруденс нахмурилась.
   – Как ты думаешь, преподобный доложит властям? – Она боялась, что в этом случае вероятность их победы в судебном процессе будет равна нулю.
   Брок улыбнулся:
   – Барт и Слим нашли преподобного не в церкви, а в заведении мадам Евы при весьма компрометирующих обстоятельствах.
   Пруденс фыркнула, потом не выдержала и громко рассмеялась.
   – Рад слышать твой смех. Ты не смеялась очень давно.
   Она вздохнула.
   – Последнее время для этого было мало оснований.
   – Скоро все изменится, но до того, как это случится... – Брок поднялся с софы и подошел к елке. Нагнувшись, он взял сверток в яркой упаковке и протянул Пруденс. – Счастливого Рождества, – сказал он, нежно целуя ее в губы.
   От этого прикосновения по телу Пруденс будто пробежала теплая волна. Сердце учащенно забилось, и она с трудом проглотила комок в горле.
   – Не знаю, что и сказать.
   – Ты не собираешься его развернуть?
   – Обычно подарки до утра не открывают, – ответила она, развязывая ленту. Неужели этот причудливый узелок завязал он сам? – Ты уверен, что мне следует открыть его именно сейчас? – Ответа не последовало, но и без того было видно, как напряженно Брок ожидает появления подарка.
   Она медленно развернула обертку, и ее глаза округлились от удивления – внутри оказалась изящная резная коробочка.
   – Очень красиво, – восхищенно прошептала Пруденс.
   – Открой ее, – попросил он.
   Она откинула крышку и увидела миниатюрную карусель. Карусель медленно закрутилась под мелодичную музыку песни «Свет луны».
   – Я заказал ее в Денвере, – объяснил он. – Надеюсь, тебе понравится.
   По ее лицу покатились слезы. Слезы радости. Не от подарка, а потому, что он давал ей надежду. Надежду на будущее. Надежду на новое начало.
 
   В понедельник утром здание суда было переполнено. Пруденс чувствовала необычайное волнение – Брок собирался представить сегодня в качестве свидетелей всех ее подопечных. Прибыла даже Лорел; чтобы обрести уверенность, она крепко сжимала руку Сары.
   За стенами суда маршировала Арабелла вместе со всей своей командой, которая насчитывала уже двадцать человек. Дамы скандировали:
   – Долой неравенство! Спасем наших сестер! – Каждый раз, когда открывались двери, их голоса врывались в зал.
   К своему смущению, Пруденс узнала, что мужья, не оказавшие поддержки целям нового общественного движения, остались без еды и свежей одежды.
   Глядя на обвинителя, Пруденс даже почувствовала к нему жалость. В мятой одежде он выглядел неопрятным и жалким. Впрочем, ей следовало не жалеть обвинителя, а благодарить Арабеллу Поттс.
   – Я так волнуюсь, мисс Пру, – прошептала Мэри. – Я видела в задних рядах моего отца.
   Пруденс обернулась назад. Заметив Уилбура Уинслоу, она загорелась яростью. После того что он сделал со своей дочерью, его надо... Нет, любой существующий метод наказания будет для него слишком мягок, решила она.
   – Тебе нечего бояться, Мэри, – сказала Пруденс. – Ни я, ни кто-либо из нас не станет относиться к тебе хуже, если ты дашь показания.
   – Да, думаю, мне нечего стыдиться, – согласилась Мэри.
   – Я никем не горжусь так, как тобой, – добавила Пруденс.
   Лицо Мэри засветилось радостью, и она сжала руку Пруденс:
   – Я хочу быть такой же, как вы, когда стану старше, мисс Пру. Вы так добры.
   На глаза Пруденс навернулись слезы; она вспомнила, как другая женщина, умирая, шептала: «Вы – такой же алмаз, мисс Пру. Ваша красота незаметна на первый взгляд, но, когда узнаешь вас ближе, ничто не может с вами сравниться».
   Стараясь справиться со слезами, она ответила:
   – Ты уже такая, Мэри. Не забывай этого никогда.
   Томас Рид чувствовал себя очень неуверенно, глядя на Сару, которая сидела на стуле для свидетелей.
   – Мисс Девенпорт, – начал он.
   – Я – миссис Карстерс, молодой человек, – поправила его Сара тоном строгой учительницы.
   Спокойный и важный судья смутился от этих слов и на несколько секунд зарылся в свои бумаги. Затем поднял голову:
   – У меня написано, что ваше имя – Сара Девенпорт.
   Она улыбнулась:
   – Это так. Я Сара Девенпорт Карстерс. Мой муж – полковник в отставке.
   – Но, – растерянно протянул судья, – я считал, что вы не замужем и беремен... – Он в недоумении поглядел на клерка. Тот пожал плечами и уткнулся в какой-то документ.
   – У вас неверные сведения. – Она приподняла руку, и на ней блеснуло золотое обручальное кольцо. – Полковник Карстерс и я ожидаем в феврале первого ребенка.
   После секундной паузы судья искательно поднял глаза:
   – Прошу меня извинить, миссис Карстерс. Суд вопросов не имеет, если их нет у мистера Питерса.
   Брок поднялся из-за своего стола.
   – У меня пара вопросов, миссис Карстерс. Вы и полковник проживаете на ранчо мисс Даниелс?
   – Это так, мистер Питерс. Мисс Даниелс была так любезна, что предоставила нам обоим приют в трудную минуту нашей жизни.
   – Как бывшая учительница, вы, я уверен, могли бы заметить, если бы под крышей дома мисс Даниелс имело место что-либо порочное. Это так, миссис Карстерс?
   Сара посмотрела на мистера Тургуда:
   – Да, школьная учительница должна быть безупречной. – Присяжный чуть поклонился ей с едва заметной благодарной улыбкой. – Мисс Даниелс читает нам каждый вечер Библию. Все женщины на ранчо заняты работой, в основном производством изделий из кожи. Безделье пагубно для души, мистер Питерс. И никто на ранчо не предается праздности.
   После выступления Сары обвинитель попросил дать показания Элизу Доббинз почти просительно.
   – Вы миссис Доббинз, верно? – решил уточнить судья, когда женщина подошла к трибуне.
   – Нет! – решительно выкрикнула она, и судья побледнел. – Сейчас я замужем за свиньей, которую зовут Симон Доббинз. Но когда процедура развода закончится, я выйду замуж за Мортимера Дженкинса.
   Томас вынул носовой платок и вытер лоб.
   – Вы можете рассказать, миссис Доббинз, как вы оказались на ранчо?
   Элиза посмотрела на присяжных.
   – Когда я узнала от врача, что у меня будет ребенок, то поспешила сообщить об этом мужу. Но вбежав в дом, я нашла его в кровати с другой женщиной. – В зале послышались негромкие восклицания. – Я совсем тогда обезумела и бросилась из дома. У меня не было денег, и мне некуда было идти. – Она замолчала, чтобы стереть платком слезу в уголке глаза. – Когда я услышала о ранчо мисс Даниелс, я отправилась туда, и эта прекрасная женщина приняла меня, не задав ни одного лишнего вопроса.
   В зале раздались нестройные аплодисменты, и Купер, постучав своим молоточком, воззвал к тишине.
   – Мистер Рид, у вас есть еще вопросы к миссис Доббинз?
   Рид откинулся на стуле, отрицательно качая головой:
   – Нет, ваша честь. Мне не нужно больше показаний свидетелей.
   – Подождите минутку! – поднялся со своего стула позади Рида Джекоб Морган.
   – Мистер Морган, – предупредил его судья, – я не давал вам слова. Если вы будете шуметь, я прикажу вывести вас из зала.
   Пруденс доставило большое удовольствие видеть, как неохотно Джекоб опускается на место.
   – Мистер Питерс, теперь ваш черед вызывать свидетелей, – распорядился судья Купер.
   – Я хочу вызвать еще одного свидетеля, ваша честь. Миссис Лорел Харпер.
   Пруденс в изумлении откинулась на спинку стула, глядя на Брока, как на сумасшедшего.
   – Миссис Харпер немая, ваша честь. Если вы позволите, я прочитаю ее показания, – добавил Брок.
   Удивленный Томас Рид кивнул, и Лорел, не знающая, куда деть свои руки от волнения, прошествовала к трибуне для свидетелей. Брок проводил ее, подбодрив:
   – Не бойтесь, Лорел, никто не причинит вам зла.
   Она кивнула и извлекла из кармана лист бумаги.
   – Это показания миссис Харпер, – объявил Брок и начал читать: – «Я была замужем за замечательным человеком, которого звали Майкл Харпер. После свадьбы мы поехали на Запад, чтобы там обосноваться. На пути в этот город на наш экипаж напала банда преступников... « – Брок помедлил, пережидая сдавленные рыдания Лорел. И вдруг из нее вырвался крик скорби.
   – Майкл! – воскликнула она. От изумления весь зал обмер.
   Пруденс увидела, как Лорел поднесла к лицу руки, и вскочила, чтобы успокоить свою подопечную, но Брок жестом остановил ее. Взяв стакан с водой, он подал его обезумевшей от горя женщине, к которой в этот трудный момент вернулась речь.
   – Спа-с-сибо, – прошептала она и стала с жадностью глотать воду.
   – Вы готовы продолжать, миссис Харпер? – спросил через некоторое время Брок.
   Она кивнула.
   – Я постараюсь ответить на все ваши вопросы, мистер Питерс.
   – Как вы попали на ранчо, миссис Харпер?
   – После этого случая меня привезли в город, к преподобному Энтвистлу. Через несколько недель я обнаружила, что беременна. Преподобный обрушился на меня с бранью, назвал меня шлюхой и воплощением зла. Он заявил, что я должна немедленно покинуть его дом.
   По залу пробежал рокот гнева, и все глаза повернулись к месту, где сидел преподобный и откуда он таинственным образом испарился.
   – Тишина! Тишина в зале! – призвал к порядку судья.
   – Мисс Пру, то есть мисс Даниелс, предложила мне перебраться к ней. – Взгляд Лорел остановился на Пруденс, и та улыбнулась в ответ. – Мисс Даниелс мне как мать и сестра. Часто она бывает строгой, у нее на ранчо – очень суровые правила, особенно относительно употребления спиртных напитков, но все равно она к нам очень добра.
   При упоминании о спиртных напитках Пруденс опустила голову. Слава Богу, никто в городе не знает, что она себе позволила день назад.
   – Что бы произошло с вами, миссис Харпер, если бы ранчо мисс Пруденс не было?
   Лорел в страхе замотала головой:
   – Не знаю. Это единственный дом, который у меня есть.
   – Спасибо, миссис Харпер. – Брок повернулся к присяжным. У нескольких женщин в глазах были слезы.
   – Господа присяжные заседатели, теперь ваш черед выносить решение.

Глава 25

   He желай того, чего не можешь достигнуть.

   Присяжные заседатели совещались сорок шесть с половиной минут. За это время Пруденс ни разу не поднялась со стула, то принимаясь в волнении заламывать руки, то кусая ногти.
   Когда восемь мужчин и четыре женщины снова появились в зале, по их непроницаемым лицам нельзя было понять, кто выиграл дело.
   – Старшина присяжных, вы пришли к решению? – вопросил судья.
   Лестер Тургуд сделал шаг вперед:
   – Да, ваша честь, у нас есть решение. Пруденс закрыла глаза, мысленно повторяя слова молитвы.
   Тургуд оглядел зал и провозгласил:
   – Мы, присяжные, выносим решение в пользу Пруденс Даниелс!
   По залу пронесся шум одобрения, за ним последовали аплодисменты. Элиза Доббинз вскрикнула от радости.
   Пруденс с облегчением выдохнула и, поднявшись, обняла по очереди всех своих подопечных. Затем ее взгляд упал на Брока.
   – Спасибо тебе. Мы бы никогда не победили, если бы не ты. – В ее глазах заблестели слезы. – Не знаю, как тебя благодарить.
   «Зато я знаю», – подумал Брок, но вместо этого произнес:
   – Поскольку я умираю от голода, то лучшей наградой будет обед в «Плакучей иве».
   – Превосходная идея, – расцвела улыбкой Пруденс. – Верно, дамы?
   Ей ответили радостные возгласы. Шорти подал голос:
   – Тогда поедемте прямо сейчас! Я так голоден, что готов съесть скунса.
   Брок рассмеялся:
   – Шорти прав, Рыжая. – Он взял Пруденс под руку, но не успели они пройти и пяти шагов, как дорогу им преградил Томас Рид.
   – Прекрасная работа, Питерс. Я проиграл дело, но не могу сказать, что жалею об этом. У меня с самого начала не лежала к нему душа. Мне очень жаль, мисс Даниелс, что вам пришлось пройти через все это.
   Глядя на мятые брюки обвинителя, Пруденс задала себе вопрос – тот ли это молодой юрист, который всегда выглядел как щеголь.
   – Спасибо за добрые слова, мистер Рид. Надеюсь, теперь ваша одежда снова будет в порядке.
   – Да, – смущенно признал Рид, – Аманда сказала, что домашние обязанности должны быть разделены более справедливо. – И, пробормотав прощальные слова, поспешил к двери.
   Никто не заметил, с какой яростью из глубины зала наблюдал за этой сценой Джекоб Морган. Кулаки его были сжаты, на шее вздулись вены.
   – Этот дамский угодник еще не услышал моего последнего слова, – прошипел он сквозь зубы. – Может, Брок Питерс и выиграл сражение, но война еще не окончена.
   И он решил, что Брок Питерс бесследно исчезнет – и очень скоро.
 
   – До обеда мне нужно завершить кое-какие дела, – сказала Броку Пруденс, когда толпа начала расходиться. Она внимательно оглядела улицу. Арабеллы Поттс нигде не было видно, а поблагодарить ее Пруденс очень хотелось.
   Брок указал пальцем на дом в викторианском стиле:
   – Арабелла Поттс живет в этом розовом доме. Глаза Пруденс стали круглыми от изумления:
   – Вы читаете мои мысли, мистер Питерс. Он тронул пальцем кончик ее носа.
   – Мы будем ждать тебя в «Плакучей иве», Рыжая. Не задерживайся слишком долго.
   – Я буду через минуту, – заверила его Пруденс.
   Она поспешила к розовому дому, ступила на крыльцо и здесь задержалась: ее удивил дверной молоток. Он был сделан в виде змеи с двумя изумрудами вместо глаз. Не было сомнения, что изумруды подлинные. Пруденс постучала, и спустя несколько секунд дверь распахнулась. На пороге появилась молодая женщина с восточным лицом.
   – Миссис Поттс дома? Я – Пруденс Даниелс.
   Лицо женщины смягчилось.
   – Да, мисс Даниелс, входите. Миссис Поттс в гостиной. Я провожу вас.
   Арабелла лежала на софе, читая десятицентовую повесть Бидла «Гора Кэйт». Пруденс сдержала улыбку – вряд ли кто-нибудь знал, что столп общества Абсолюшена посвящает свободное время подобным романам.
   – Миссис Поттс?
   Арабелла оторвалась от книги, и ее глаза расширились от удивления. Закрыв книгу, она поспешно сунула ее между подушками софы.
   – Входите, мисс Даниелс. Какой приятный сюрприз!
   – Я зашла на секунду. Мы сейчас отправляемся в ресторан праздновать победу.
   – Примите мои поздравления! Я уже слышала, что вы победили.
   Пруденс опустилась на стул.
   – Я хотела бы поблагодарить вас и других дам за поддержку. Не думаю, что без вас мы бы победили.
   Арабелла заметно смутилась; было видно, что она польщена.
   – Должна признаться, мисс Даниелс, что я руководствовалась и собственными интересами. Знаете, у меня с Джекобом Морганом личные счеты, хотя я, конечно, счастлива, что смогла вам помочь. Вместе нам удалось разрушить планы Джекоба. – Какими бы они ни были. Видимо, ей так и не суждено будет узнать, за что Джекоб так обрушился на хозяйку ранчо.
   Пруденс заметила, что при упоминании имени Джекоба лицо Арабеллы немного потеплело.
   – Вы любите Джекоба?
   – Конечно! Так же, как вы любите мистера Питерса. – Пруденс вспыхнула, и Арабелла поспешила похлопать ее по руке: – Знаете, когда дело касается того, чтобы заарканить мужчину, мы должны применять все доступные средства.
   У Пруденс между бровями появилась вертикальная морщинка:
   – Но я не понимаю, как вы расположите к себе Джекоба, помогая одержать над ним верх. Думаю, он сейчас в ярости. Я знаю его давно, он не из тех, кто легко смиряется с поражением.
   Арабелла рассмеялась, ее мягкий смех, казалось, заполнил комнату.
   – Мысли Джекоба чересчур заняты охотой за деньгами и властью. В его голове не хватает места для меня. Теперь я ему о себе напомнила.
   – Вы уверены, что поступили правильно?
   – Дорогая моя, вы плохо знаете мужчин, – ответила Арабелла. – Есть мнение, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Но у большинства, к которому относится и Джекоб, аппетит совсем на другое. И я удовлетворяла этот его аппетит. Когда он снова проголодается, то опять явится ко мне.
   – Желаю вам успехов, миссис Поттс, – заторопилась Пруденс, поднимаясь со стула.
   – Мужчины на самом деле очень простые создания, – продолжала Арабелла, провожая Пруденс к двери. – Думают они не той частью тела, которой нужно. Помните об этом. Это – путь к достижению цели.
   – Я... подумаю. И еще раз спасибо вам за все. Всю дорогу до ресторана Пруденс раздумывала над словами миссис Поттс, по которым выходило, что Брока надо заманить в постель. Что-то подобное она уже пыталась проделать, но успеха не достигла. Хотя тогда он готовился к судебному разбирательству и был очень занят. Сейчас же его не отвлекает ничто, и она сумеет показать ему, как сильно его любит. Тогда он оставит мысль покинуть ранчо.
   Увидев перед собой «Плакучую иву», она остановилась. Черт побери! Как же быстро она добралась! Но не может же она просто войти в ресторан и начать соблазнять Брока!
   Брок наверняка ее любит. Если бы это было не так, ему и в голову бы не пришло дарить ей шкатулку. Теперь надо показать ему, что и она его любит. И если соблазнение будет единственным средством для этого, – что ж, придется им воспользоваться.
   Арабелла несомненно права в одном – Пруденс все еще очень плохо знает психологию мужчин.
 
   В кустах неподалеку от домика работников неподвижно сидели два человека. Находились они здесь уже давно, и одного из них, с большим шрамом через лицо, передернула дрожь.
   – Ты уверен, что Питерс выйдет, Джек? У меня уже отмерз зад. Если он не появится сейчас, я отправлюсь греться к мадам Еве.
   Джек Адаме хлопнул своего компаньона по спине.
   – Заткнись, Бивиз, если хочешь выбраться отсюда живым. Ты перестанешь заботиться о своем заде, когда твою голову набьют свинцовыми пулями.
   – А если он вообще не появится? Морган платит мне не за то, чтобы я здесь мерз.
   – Он появится. Я слежу за домом уже неделю. Питерс выходит каждый вечер и прогуливается до кладбища.
   – Почему бы нам не застрелить его в этот момент?
   – Мы застрелим его, а что дальше? Выскочит куча ковбоев, из них один – бывший укладчик рельсов.
   – Ты боишься, что тебя убьют?
   – Я не говорил об этом... Я просто...
   – Тихо! Я что-то слышу. – Дверь дома работников распахнулась и из нее показалась одинокая фигура.
   – Это он! Сейчас мы его схватим!
   Они выскочили из засады, и когда человек наклонился, чтобы зашнуровать ботинок, они набросили ему на голову холщовый мешок.
   Дальнейшее их немало озадачило. Уилл выпрямился, свирепо стряхнул с себя нападающих и заорал во всю мощь своих легких.
   – Черт! Это не Питерс! – выкрикнул Бивиз. – Сматываемся отсюда.
   Джек метнулся за ним, как распрямившаяся пружина, с мыслью, что за такой риск Морган заплатил им слишком мало. Эту мысль немедленно подтвердила пуля, просвистевшая у самого его уха.
   Шорти и Слим израсходовали все патроны, стреляя в темноту.
   – С тобой все в порядке, Уилл? – спросил Брок, оглядывая парня. Он до сих пор еще не справился со страхом, охватившим его при крике Уилла. Не хватало ему следом за сыном потерять еще и Уилла, к которому он так привязался.
   – Да, сэр, – потирая от холода плечи, ответил Уилл. – Да, мистер Питерс, все хорошо. Только немного холодно.
   Когда все вернулись в дом работников, Брок налил ему кофе:
   – Выпей. Тебя это согреет.
   – Эти люди приходили за вами, мистер Питерс. Я слышал, что они говорили, – сообщил Уилл.
   «Опять Морган», – подумал Брок. Но откуда он знает, что после суда Брок снова стал жить в доме для работников? По-видимому, нападавшие следили за ним не один день.
   Брок покинул кабинет отца Пруденс еще в день суда. Останься он в доме, к добру бы это не привело. Хозяйка ранчо совсем сбила его с толку. С чего это в ней вдруг пробудилась такая страсть к кулинарии? Впрочем, она вся изменилась, стала еще привлекательней. Неужели это результат победы в суде? Но, независимо от причины, спать в столь опасном соседстве с ней было уже невозможно.
   – Вы какой-то странный, мистер Питерс. Вы испугались?
   Брок кивнул:
   – Я ужаснулся, Уилл.
   В этот момент в дом ворвались Пруденс и Моуди; у каждого в руках было ружье.
   – Что случилось? – тревожно спросила Пруденс. – Мы слышали выстрелы.
   – Кто-то пытался меня похитить, полагая, что я – мистер Питерс, – ответил Уилл. Пруденс побледнела и вопросительно повернулась к Броку.
   – Этот ублюдок Морган никак не угомонится, верно, Брок? – спросил Моуди.
   – Похоже, Морган нанял пару головорезов, чтобы меня убрать. Шорти и Слим отправились за ними в погоню.
   – Ну, я не смогу уснуть, если ты будешь жить здесь, – сказала Пруденс. – Ты должен вернуться в дом.
   Брок отрицательно покачал головой:
   – Это не самая удачная мысль.
   – Почему? Там достаточно места.
   – Вы сами сказали, что ужаснулись, – напомнил Уилл Броку. – Возможно, мисс Пру права, и вам лучше перебраться в дом.
   Брок взъерошил волосы паренька:
   – Да, я здорово испугался, но я же не сказал кого.
   – О чем ты? – подозрительно спросила Пруденс.
   Брок усмехнулся:
   – Конечно же, Моргана. Кого я еще могу бояться?
   Пруденс поняла, что он над ней смеется, и изобразила на лице улыбку.
   – Если ты так меня боишься, тогда оставайся здесь. – Она решительно повернулась и направилась к двери.
   – Эй, – окликнул ее Брок.
   Но единственное, что он услышал в ответ, был звук захлопнувшейся двери.
 
   Пруденс тихо постучала в дверь и открыла ее. К счастью, Лорел была одна.
   – Можно войти, Лорел? Я хотела бы поговорить с тобой, если ты не возражаешь.
   Лорел выглядела встревоженной. Элиза говорила Пруденс, что девушка после суда ведет себя как-то странно, и Пруденс хотела выяснить, в чем дело.
   Присев у кровати, Пруденс обратилась к ней:
   – Прости, что со дня суда я не нашла времени поговорить с тобой.
   Лорел медленно подошла к ней, села рядом и сжала ее руку:
   – Вы поэтому пришли сюда? Поговорить со мной?
   Пруденс улыбнулась:
   – Конечно, Лорел. Ты выглядишь такой испуганной. С тобой все в порядке?
   Лорел опустила голову.
   – Да, мэм. Это просто... ну, я не уверена, что могу жить здесь дальше. Вы меня нашли немой и беременной, но сейчас, когда я способна говорить, вы можете попросить меня уехать.
   Увидев страх в глазах Лорел, Пруденс обняла ее за плечи.
   – Я не хочу об этом и думать. Ты столько пережила! Ты можешь жить здесь сколько угодно. Кроме того, – добавила Пруденс, легонько щелкнув ее по носу, – если ты и обрела вновь способность говорить, то не перестала быть беременной.
   Лорел выдохнула с облегчением:
   – Я так боюсь, мисс Пру. Я совсем одна. Иногда мне кажется, что я не способна жить в этом мире.
   – Я чувствовала себя так же после смерти сестры, – призналась Пруденс. – Но встреча с мистером Питерсом дала мне понять, что не стоит оставаться в прошлом. Надо жить настоящим. Я осознала это не сразу. Когда-нибудь к этому придешь и ты. Но пока этого не произошло, можешь считать ранчо своим домом, как было до сих пор.
   – Спасибо вам, мисс Пру. То, что я сказала вчера в суде, было правдой – вы для меня как сестра и мать. Жаль, что я не успела сказать всем, как я вас люблю, мисс Пру.
   Пруденс расчувствовалась и прижала молодую женщину к груди. Бог отнял у нее Клэр, но он вернул ей десятикратно, одарив любовью и дружбой женщин, которых отдал под ее опеку. Она всегда думала о том, как много потеряла. Теперь она вдруг поняла, как много приобрела. И мысленно Пруденс поблагодарила Всевышнего.
 
   – Что, говоришь, мы ищем в этих книжках? – спросил Моуди, переворачивая пожелтевшую от времени страницу тетради Роберта Дэниелса. – Тут нет ничего интересного. Я бы с большим удовольствием отправился вздремнуть.
   Брок оторвал глаза от бумаг и заметил:
   – Да, спать с молодой женой намного интереснее, чем изучать старые записи, но, я уверен, мы здесь можем найти очень важную информацию.
   – Мы уже просидели здесь все утро, но не нашли ничего полезного. Чтобы все просмотреть, уйдет неделя. – Он показал на стопку книг у окна. – К тому же я толком не понимаю, что мы ищем.
   – Называй это интуицией, Моуди, или шестым чувством, но я уверен, что мы в этих записях можем найти ответ на вопрос, почему Джекоб Морган хочет прибрать к рукам наше ранчо. Роберт Даниелс был адвокатом отца Пруденс. Отсюда следует, что все записи относительно судебных дел Коуди Дэниелса мы можем найти именно здесь. Должна же быть у Моргана какая-то причина бороться с Пруденс.
   – Но ты совсем недавно собирался уезжать, – удивился Моуди.
   – Да, после суда я намеревался отправиться в дорогу. Но Морган организовал на меня нападение, и я понял, что здесь что-то не так. Здесь кроется что-то серьезное. Если я уеду, Морган ни за что не отстанет от ранчо.
   – Думаю, я, Шорти и другие вполне в состоянии отстоять ранчо. Ты же здесь не один. Ты вполне можешь уехать. – Моуди хотел прощупать, есть ли у Брока другие причины остаться. Заметив, как тот помрачнел, он с трудом сдержал улыбку. Причины у этого парня были.
   Внезапно Брок с шумом захлопнул толстую тетрадь:
   – Почему здесь всех так заботит, когда я уеду? Сначала это волновало Шорти, теперь тебя. Я уеду, когда буду к этому готов.
   Оставив без внимания эту вспышку, Моуди наклонился и придвинул лампу поближе – неяркого света из окон ему не хватало. Когда Брок успокоился, он заметил:
   – Просто и мне, и Шорти, да и остальным показалось странным, что ты изменил свое решение – вот и все.