Крисуэлл Милли. Неограненный алмаз

   – Я хочу поцеловать тебя, Рыжая, и меня ничто не остановит. – Брок вдруг понял, что говорит правду.
   Сжатая в его объятиях, Пруденс не могла не только ответить, но и глубоко вдохнуть; единственное, что она была способна делать – это глядеть на его губы, раздумывая, что бы она ощутила при их поцелуе. Долго ей размышлять не пришлось, поскольку эти губы внезапно приникли к ее.
   Брок без труда преодолел ее слабое сопротивление и проник ей в рот. Пруденс почувствовала, что это вторжение отдалось во всем теле. Каждое движение его рта – голодного, ищущего, жадного – пробуждало в ней глубоко дремавшие, неизведанные ощущения.
   Пруденс изумилась, с какой готовностью откликнулось ее тело на эту агрессию. Казалось, что оно давно ждало его ласки. Ее руки обвили шею Брока; она запустила пальцы в его волосы и застонала, забывая обо всем на свете.
   Он на миг оторвался, чтобы заглянуть в ее глаза, полуприкрытые в сладостной истоме. Новые, незнакомые ощущения, как огонь, захватили ее целиком.
   Но внезапно она уперлась руками в его грудь и резко отстранилась, энергично мотая головой. На ее лице отразились замешательство и смущение.
   Однако Брок подобного смущения не испытывал.
   – Мне следовало бы извиниться, Рыжая, но я не буду. Я желал этого с самого первого дня, как тебя увидел.
   Пруденс лихорадочно сглотнула и наконец окончательно взяла себя в руки.
   – Целуются под влиянием порыва, – попыталась она оправдать свое поведение. – Вообще это в человеческой натуре – иногда поддаваться влиянию импульсов и порывов.
   Горло пересохло, и необычный, чужой звук собственного голоса удивил ее.
   Брок освободил ее, и она скользнула с его колен на сено.
   – Если ты в самом деле так думаешь, то ты наивнее, чем я думал. Поцелуи – это возможность получить удовольствие. Как и прикосновения и занятия любовью. Пусть это импульсивно и иррационально, но что в этом плохого?
   Она внезапно вскочила на ноги.
   – А почему ты не говоришь о том, что рационально? Об ответственности за свои поступки?
   – Тебя зовут не Клэр, а меня – не Билли. Я – Брок. Помни об этом, – сухо сказал Питерс. Молча поднявшись, он направился в глубь конюшни.
   Вышло так, что последнее слово осталось за ним, и он не собирается ее больше слушать. Пруденс в ярости ударила ногой кипу сена, жалея, что это – не голова ее управляющего, затем выскочила из конюшни и побежала к дому.
   Взлетев по лестнице, она ворвалась в свою комнату, бросилась на кровать и закрыла голову подушкой, чтобы спрятаться от охватившего ее стыда. Но ее стремительная пробежка по дому не осталась незамеченной, и скоро в комнату вошла Мэри. На руках она держала младенца.
   – Мисс Пру, что случилось? У вас такое красное лицо! Вы выглядите ужасно.
   Пруденс сделала глубокий вдох.
   – Нет, ничего, – сказала она. – Просто замерзла. Я решила немного прогуляться перед сном. Должно быть, это от ветра.
   К большому ее облегчению, Мэри, похоже, удовлетворилась этим объяснением.
   – Я не могу уснуть. Ребенок капризничал и только-только успокоился.
   Чувствуя, что молодая мать хочет поговорить, Пруденс предложила:
   – Почему бы нам не спуститься в большую комнату и не выпить по чашечке горячего шоколада? Ханна обычно оставляет мне немного на плите. Впрочем, я принесу его сюда.
   Пруденс отправилась вниз, а когда вернулась и увидела Мэри, устроившуюся с ребенком на руках в кресле, у нее перехватило дыхание. Мать и дитя, казалось, спали. Эта безмятежная картина вернула Пруденс к мысли, которая уже давно ее не посещала, – о муже, о ребенке, о собственной семье.
   Качнув головой, она отогнала от себя невеселые думы и поставила поднос на стол – тихо, стараясь никого не разбудить. Нет, она не должна думать об этом – даже несколько поцелуев с посторонним, по существу, человеком не заставят ее забыть о своих убеждениях и о своем долге.
   Любовь – это ложь, и доказательство этому она видит прямо перед собой. Как бы предательски ни вело себя ее тело, разум должен оставаться трезвым всегда.
   Когда мужчины получают то, что они хотели, они уходят.
   И подобного с ней не случится никогда. Так она решила.
 
   – Дорогая... дорогая... дорогая Клементина. Ты ушла, ушла навеки, мне так грустно, Клементина.
   Пруденс задержалась в дверях, с улыбкой наблюдая умилительную сцену – Брок баюкал маленького Брока Джонатана, напевая ему вполголоса ковбойскую песню. Это была странная пара – высокий мускулистый ковбой и маленький хрупкий малыш. Но тут же Пруденс подумала, что при всем своем внушительном виде и грубоватых манерах Брок мягкий и деликатный человек.
   И тут Брок что-то пробормотал. Пруденс разобрала только последнее слово – «Кэтрин». Кто это? Его жена? Или ребенок?
   Мысль о том, что у Брока была другая жизнь и он любил кого-то еще, отозвалась в сердце Пруденс болью. Это удивило ее, и она постаралась думать о чем-нибудь другом.
   – Доброе утро, – решилась она оборвать на полуслове столь необычную колыбельную. Брок смутился, как мальчик, застигнутый мамой за банкой варенья. – Вижу, Мэри упросила вас присмотреть за Броком Джонатаном.
   – Мэри отправилась кормить кур и собирать яйца. Я обещал ей присмотреть за Би-Джеем, пока она не вернется, – объяснил Брок.
   При этом он не добавил, что был рад снова подержать ребенка, почувствовать, как крохотные ручонки хватают его за пальцы, ощутить запах младенца, так много ему напоминающий.
   – Я смотрю, вам нравится держать ребенка. Большинство мужчин к этому равнодушны. – Она увидела, что в его глазах мелькнула боль, и пожалела о своих словах.
   – Думаю, это естественный инстинкт, – пожал он плечами, не желая рассказывать постороннему человеку о смерти Джошуа. Чтобы заставить ее сменить тему, он сделал выпад: – Вроде стремления к поцелуям. – Замысел сработал, на щеках Пруденс появилась краска, а на лице – злость.
   – Это не по-джентльменски. Я прошу вас больше не напоминать мне об этом. То была минутная слабость, и я очень сожалею о случившемся.
   Малыш зашевелился, и Брок прижал его к плечу, похлопывая по спине.
   – Сожалеешь, Рыжая? – с досадой протянул он.
   – Я просила вас не называть меня так, – напомнила она.
   – Ты можешь просить все, что хочешь... Рыжая. Но я тоже вправе делать то, что хочу и когда хочу. И я не люблю, когда меня ограничивают.
   Ее руки сжались в кулачки.
   – Ты упрямый, грубый, наглый...
   – Тихо, тихо, – поднял он руку. – Помни, что здесь ребенок. И не такой уж я наглый.
   Пруденс метнула в него взгляд, который мог бы убить на месте льва, решительно повернулась и исчезла за дверью.
   Несколькими секундами позже она появилась вновь; в одной руке у нее была тарелка с беконом, в другой – сковородка с картофелем.
   Брок запротестовал:
   – Только не говори, что ты будешь готовить! Я обещаю молчать весь день!
   Святая Мария! Несколько дней потребовалось, чтобы его желудок после ее творчества наконец успокоился.
   Она язвительно улыбнулась.
   – Если бы это действительно заткнуло вам рот, я бы не готовила никогда, мистер Питерс.
   – Можно и по-другому заткнуть мне рот, Рыжая. И более приятным способом. – Он со значением посмотрел на ее губы – мягкие и пухлые, просто созданные для поцелуев.
   Пруденс поставила сковородку с таким грохотом, что Ди-джей проснулся и тут же заорал.
   – Вот, смотри, что ты наделала, – сердито произнес Брок. Укачивая младенца, он начал ходить по комнате взад и вперед. – Должен сказать, я его убаюкивал минут тридцать.
   В ее глазах вспыхнул огонь.
   – А я должна сказать, что если и дальше вы будете делать такие... некорректные замечания, то я опущу эту сковородку на вашу твердолобую голову.
   Именно в этот момент в комнате появился Моуди. Выставив вперед костыли, он замер в изумлении, переводя глаза со злой, как дикий вепрь, Пруденс, на взъерошенного, как кот при виде собаки, Брока.
   – Что-то случилось? – осмелился спросить он.
   – Нет! – выкрикнули оба.
   У Моуди дрогнули в улыбке губы.
   – Это хорошо. Вам двоим не надо ссориться. – И под их свирепыми взглядами он поспешил ретироваться.
   Закрыв дверь, Моуди лукаво улыбнулся.

Глава 9

   Хороший друг – это тот, кто говорит вам о ваших недостатках с глазу на глаз.

   – Я не буду участвовать в празднике урожая, и это мое последнее слово! – решительно объявила Пруденс, скрещивая руки на груди.
   – Но, мисс Пруденс, – жалобно протянула Луанн, – из-за погоды мы не были в городе уже несколько недель.
   Пруденс повернула голову, и Луанн поспешно опустила глаза.
   – Пожалуйста, мисс Пруденс, – вступила в спор Мэри. – Я и Уилл так ждали этого! Он обещал научить меня танцевать.
   Брок расслабленно прислонился к камину, весьма довольный происходящим. Он знал, что если бросить в массы идею участия в бале, то под общим натиском Пруденс не устоять. По нерешительности на ее лице он понял, что ее оборона скоро рухнет.
   Участие в празднике урожая давало прекрасную возможность вернуть обитателей ранчо в жизнь общества, что было важно и для самой Пруденс, которая могла бы от этого немало выиграть.
   – От этого не может быть никакого вреда, Пру, – присоединилась к Мэри Сара, но, встретив мрачный взгляд, тоже умолкла. Пруденс обвела взглядом всех присутствующих и вздохнула. Кристи уже вызвалась посидеть с малышом Мэри, и у нее Пруденс поддержки ожидать не могла. Даже Элиза, замкнутая и молчаливая последнее время, вдруг выразила желание посетить бал.
   Последним, на ком задержался хмурый взгляд Пруденс, был Брок. Он лукаво улыбнулся в ответ, как делал это все два дня со времени их последней ссоры. Ей нестерпимо захотелось залепить ему пощечину. Но позволить себе это она не могла, с нее хватало и того, что Моуди стал свидетелем, как Брок вывел ее из себя. Больше таких бесплатных концертов не будет.
   Пруденс посмотрела в окно. Как назло, светило солнце. Даже погода вступила в заговор против нее.
   Может, хоть к завтрашнему дню начнется дождь, и бал будет отменен.
   – Ну, Рыжая, ты приняла решение? – спросил Брок. – Если твой ответ будет отрицательным, ты всех разочаруешь.
   – Неужели вы все хотите стать предметом насмешек и оскорбительных замечаний? К сожалению, мне приходится вам напомнить, что в городе от нас не приходят в восторг.
   – С каких пор это может остановить вас, мисс Пруденс? – удивился Шорти. – Раньше вы не обращали внимания на всех этих старых сплетниц.
   – Я думаю не о себе, а о других.
   Это было не совсем правдой, и она увидела сомнение на лице Брока. Похоже, он считал, что она просто боится. Да, одно дело ездить за покупками и посещать церковь, и совсем другое – отправиться на столь вольное мероприятие, как танцы. Именно танцы, хотя Арабелла Поттс и объявила их благотворительным балом в честь праздника урожая. На самом деле это было просто желание женщин побыть в мужском обществе, а мужчин – полюбоваться на городских дам.
   Так и было на самом деле. Что-то носилось в воздухе совсем не осеннее – возможно, из-за оттепели за окном. Но Брок знал определенно, почему и с каких пор он стал чувствовать себя как ранней весной – с того момента, как он поцеловал Пруденс.
   Это воспоминание заставляло его сжимать кулаки от неудовлетворенных желаний. Но это были прекрасные мучения!
   Он напряженно вгляделся в ее лицо, пытаясь угадать, какое хозяйка ранчо примет решение. Неужели Пруденс твердолоба, как истукан?
   – Думаю, нам стоит пойти, – наконец произнесла Пруденс, и по комнате пронесся вздох облегчения. – Но если там что-нибудь произойдет, – сузив глаза, она строго оглядела работников, – мы повернемся и отправимся домой. Вам ясно?
   Все поспешили уверить ее, что им все понятно, после чего ковбои поднялись из-за стола, чтобы успеть закончить до конца дня все работы.
   Сегодняшний обед был совместным по инициативе все того же Брока. Он настоял на том, чтобы все обитательницы ранчо и все работники обедали вместе. Пруденс, конечно, была против, но она не могла одна противостоять всем.
   Заметив, как доволен Брок еще одной победой, Пруденс решительно направилась к нему.
   – Вы удовлетворены тем, что подняли мятеж? «Определенно она – каменный идол», – заключил Брок.
   Не желая выяснять отношения в общей комнате, он взял ее за руку и потянул за собой в соседнее помещение.
   – Тебе кажется, ты знаешь, что нужно этим женщинам, Рыжая, но это не так. Они не хотят чувствовать себя как в лазарете. Им требуется внимание, поклонение, комплименты – Она хотела возразить, но он ее опередил: – Знаю, знаю, ты начнешь говорить о коварстве проклятых мужчин. Но что поделать – женщина есть женщина, она хочет мужской компании. Такой ее создал Бог. И с этим ничего нельзя поделать.
   На глазах Пруденс выступили слезы.
   – Все было так прекрасно, пока не появился ты. Никто из этих девушек не хотел мужчин и видеть. И все они подчинялись установленным правилам.
   Он вздохнул и подвел ее к софе.
   – Но ты, конечно, знаешь, что у людей есть чувства, инстинкты...
   – Как у животных?
   – Знаешь, Рыжая, в чем твои проблемы? Похоже, тебя ни разу не целовали. Если бы это было не так, ты бы не делала таких замечаний.
   Краска залила ее лицо.
   – Ты самый...
   Она не успела закончить. Брок резко притянул ее за руку, заключил в объятия и впился в губы. В ответ на ее сопротивление он только сильнее прижал ее к себе. Поцелуй был долгим. Наконец Брок отпустил Пруденс и, улыбаясь, заглянул ей в глаза.
   – Женщины во многом похожи на лошадей, Рыжая. Для того чтобы их обуздать, тоже требуется твердая рука.
   Он шагнул к двери, но шум позади заставил его обернуться – и вовремя: Пруденс схватила вазу и запустила ею в голову своему управляющему. Брок быстро пригнулся, и ваза со звоном разбилась о стену.
   – Ты что, черт побери, делаешь?
   Тяжело дыша, разгневанная девушка выкрикнула:
   – В следующий раз, похотливый мерин, я буду целить ниже Когда ты очнешься, то обнаружишь, что валяешься на пастбище со стреноженными ногами.
   Лен на в волосах Пруденс развязалась, и волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Брок прикинул, как эти волосы и это необузданное поведение могут выглядеть в постели.
   – Ты намного красивее в ярости, – заметил он.
   – О-о-ох – выдохнула она, и горшок с цветами с глухим стуком ударился о стену.
   К счастью, Брок уже успел покинуть комнату.
 
   Зал, где устраивался бал, находился на южном конце города. Музыка и смех были слышны издалека.
   Уже стемнело, когда фургон Даниелс подъезжал к зданию, и в небе поблескивали звезды. Блестели и глаза Луанн.
   – О, – в восторге воскликнула она, – они играют «Девушки Буффало». Я обожаю танцевать под эту музыку!
   – Почему ты решила, что тебя кто-нибудь пригласит, Луанн? – заметила Полли. – Не забывай – ты беременна и выглядишь совсем не так привлекательно, как раньше.
   Взбивая свои волосы, Луанн нанесла ответный укол – В самый плохой день я выглядела лучше, чем ты – в самый хороший.
   – Ну...
   – Прекратите спорить, – твердо произнесла Пруденс. – Или сейчас развернемся и поедем домой. Я совсем не жажду танцевать, и вы это знаете.
   Остановив лошадь, Брок спрыгнул и поспешил помочь Пруденс сойти вниз; остальные работники помогли сойти другим дамам. На миг Брок остановился, в его глазах читалось удивление и восхищение: Сара убедила Пруденс надеть ее лучший наряд – зеленое шерстяное платье с белым кружевным воротником и манжетами, – и теперь молодая хозяйка ранчо выглядела очень эффектно.
   – Ты выглядишь сегодня просто потрясающе, Рыжая. Зеленый – это определенно твой цвет.
   – Спасибо, – бросила она, не желая делать ответный комплимент, хотя и Брок выглядел на удивление хорошо Узкие брюки, обтягивающие его мускулистые ноги, и черная кожаная куртка на могучих плечах подчеркивали его мужскую привлекательность, но Пруденс постаралась отогнать от себя подобные мысли.
   Когда гости с ранчо ступили в зал, он был уже переполнен. Поначалу их появления никто не заметил, и это дало Пруденс время осмотреться. В украшении зала дамы Абсолюшена превзошли самих себя. Яркие оранжевые ленты свешивались со всех балок. У дальней стены лежали скирды сена, на которых красовались вырезанные из тыкв головы – работа городских ребятишек. Она хорошо знала, что победители будут определяться в самом конце праздника, поскольку когда-то давно ей выпадало счастье и самой получать награды.
   – Не хочешь ли чего-нибудь выпить, Рыжая? – спросил Брок, помогая Пруденс снять шляпу.
   Столы, устроенные из досок, положенных на козлы для пилки дров, были застелены белыми скатертями. Кроме напитков, гостям предлагалось множество пирожных, пирогов и пирожков самых разнообразных видов, а также пончики, горками возвышавшиеся на трех больших блюдах.
   Хотя Пруденс и решила ограничиться ролью стороннего наблюдателя, она вдруг заметила, что отбивает такт ногой.
   Заметил это и Брок:
   – А почему мы не танцуем? Прошло много времени, но когда-то мне говорили, что это у меня неплохо получается.
   – Я не...
   Видя ее колебания, он добавил:
   – Другие дамы уже танцуют.
   Она с удивлением увидела, что он прав. Мэри танцевала с Уиллом – довольно неуверенно, но грациозно, Элиза – с Шорти, и было видно, как ей это нравится. Даже Лорел стояла, медленно покачиваясь в такт музыке. Сара сидела на стуле рядом с Моуди.
   – Ты боишься? Боишься, что люди могут о нас подумать?
   Да, она боялась. Боялась того, что окажется в его руках, боялась отклика своего тела и тех желаний, которыми она не в силах управлять. Но этого она говорить не собиралась.
   Подняв подбородок, Пруденс гордо ответила:
   – Обо мне болтают уже много лет. Почему я должна бояться?
   – Потому что раньше они никогда не видели тебя рядом с таким мужчиной. – Его рука по-хозяйски легла на ее талию. – Но рано или поздно это должно было случиться.
   Чтобы не привлекать внимания, она не стала противиться и позволила увлечь себя на площадку для танцев.
   – Должна сказать, я уже танцевала со многими мужчинами. – Правда, это были в большинстве друзья отца, но она действительно танцевала.
   – Твой поклонник Джекоб Морган тоже здесь, – вдруг помрачнел Брок. – А с кем это он?
   Она бросила взгляд через плечо и с изумлением обнаружила, что Джекоб обнимает за талию Арабеллу Поттс. Для скорбящей вдовы Арабелла была одета явно вызывающе – ее белое воздушное вычурное платье напоминало облако от порохового взрыва. Пруденс больно кольнула мысль, что эти двое танцующих составляют красивую пару и очень слаженно движутся по залу. Раньше ей вообще не приходило в голову, что они знакомы. Вот что значит редко бывать в обществе.
   Впрочем, это не ее дело – мало ли с кем Джекоб появляется на людях. В конце концов, она с ним не помолвлена. Но все же мысль, что у нее может не остаться и последнего поклонника, заставила ее произнести:
   – Это миссис Поттс, вдова. Я уверена, Джекоб просто проявляет любезность, приглашая ее на танец.
   – Я тоже в этом уверен, – спокойно сказал Брок своей наивной партнерше, затем прижал ее к себе теснее и закружил в танце.
   Это было очень волнующе – чувствовать на своей талии его руки, слышать его шепот, от которого у нее чуть колыхались волосы возле уха Она даже не слушала, что он шепчет, – его близкое присутствие говорило ей намного больше.
   Почему он так на нее действует? Он был всего лишь одним из мужчин – причем самым бесцеремонным, – а после смерти отца она эту породу совсем не любила. По крайней мере именно это она твердила себе последние несколько лет. И Пруденс мысленно обратилась к Богу, чтобы все так и оставалось.
   Когда музыка стихла и танцующие остановились, Пруденс услышала перешептывания, которые вскоре переросли в гул.
   – Я знала, что нам не следует приезжать, – сказала Пруденс Саре. Они вместе подошли к столу, чтобы выпить пунша; Брок же направился к Моуди. – Похоже, наше присутствие многим не нравится.
   – Может быть и так, мисс Пру. Но они держат себя в рамках. К тому же мы имеем полное право здесь находиться. Может, они посмотрят на нас и изменят свое отношение к нам. Ведь мы ненамного от них отличаемся.
   Не успела Пруденс ответить, как кто-то деликатно тронул ее за плечо.
   – Пруденс, дорогая! – воскликнул Морган. – Никак не ожидал тебя здесь увидеть! Если бы я знал, что ты захочешь появиться на этом балу, я бы пригласил тебя сам.
   Пруденс повернулась с улыбкой на лице и удивилась тому, что лицо Моргана серьезно.
   – Ты помнишь Сару Девенпорт, не так ли, Джекоб?
   – Конечно! – наклонившись, он церемонно поцеловал Саре руку. Это не понравилось Моуди, который нервно задвигался на стуле.
   – Кто это, черт побери? – прошептал полковник Броку. – Он похож на хищного волка.
   – Волка в овечьей шкуре, – негромко добавил Брок. – Это сосед Пруденс Джекоб Морган.
   Моуди кивнул.
   – А-а, тот самый?
   – Я вижу, Шорти ввел тебя в курс дела.
   – Как только я смогу сесть в седло, я помогу вышвырнуть его с наших земель.
   Глаза Брока зло сузились – он увидел, что Морган ведет Пруденс на площадку для танцев.
   – Рыжая к нему неравнодушна. Она ему доверяет, и это ухудшает дело. Мы пытались ей объяснить, что он ведет против нее грязную игру, но она никому не верит.
   – Похоже, что вон той женщине в синем атласном платье тоже не нравится, как он ходит вокруг Пруденс.
   Брок посмотрел, куда показывал Моуди, и увидел Арабеллу Поттс. Она смотрела на Моргана так, будто собиралась перерезать ему горло. Брок чуть улыбнулся.
   – Похоже, что у мистера Моргана нет секретов от этой вдовы. Готов биться об заклад, что она знает о предложении руки и сердца, сделанном Морганом Пруденс.
   Моуди изумился:
   – Руки и сердца? Черт! Но ты, конечно, ему этого не позволишь!
   Брок пожал плечами:
   – Здесь я ничего не могу сделать. Я только управляющий. А Пруденс – умная взрослая женщина.
   Моуди недовольно фыркнул:
   – Мисс Пру только выглядит солидной дамой, а на самом деле она маленькая папина дочка. Жениться на ней ему будет легко, не тяжелее, чем волку съесть ягненка.
   – Но пока что она его предложения сумела отвергнуть.
   – Из тех странных поучений, которыми она пичкает беременных женщин, я могу сделать вывод, что с мужчиной она ни разу не была. У нее поразительная девичья наивность. Думаю, это Моргана и привлекает.
   Броку на миг представилось, как руки Моргана опускаются на мягкую белую кожу Пруденс, и он невольно сжал кулаки. Нет, он сделает все, но в это нежное яблочко этот старый червяк не вгрызется. Он будет бороться до последнего вздоха.
   – Вижу, тебе перебежали дорогу, Брок. Брок отрицательно покачал головой:
   – Эта девушка не для интрижки. С ней можно прожить жизнь. Но я не из тех, кто пускает корни. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.
   – Дерево без корней долго не живет, Брок. Оно высыхает, и внутри остается пустота. Я знаю, что у тебя было в прошлом. Ты боишься, что новая потеря может причинить тебе такую же боль, но, может, пора прошлому остаться в прошлом? Я тоже переживал, когда умерла моя Марта, но потом понял, что жизнь продолжается.
   – Вы могли бы воспользоваться вашими собственными советами, полковник. – Брок повернул голову, чтобы отыскать глазами Сару. – Я не заметил, чтобы вы пустили корни в лесу Сары Девенпорт.
   Откинув голову, Моуди захохотал так, что на глазах выступили слезы. Вытирая их, он произнес:
   – Парень, за такие слова я должен обломать тебе все ветки. Но я этого не сделаю, потому что сам думаю над этим вопросом. – Внезапно он нахмурился. – Не знаю, захочет ли Сара связать себя с такой старой телегой, как я.
   – Женщины посланы на землю для того, чтобы сбивать с толку мужчин. – Брок следил за каждым движением Пруденс; он жестко прищурился, когда рука Моргана двинулась с талии ниже. Ах ты, мерзкий старый сатир.
   – Да, парень, это так, – согласился Моуди. – Но я бы не согласился жить без них. Они меня привлекают и в целом, и отдельными своими деталями.
   Взгляд Брока задержался на лице Пруденс, перешел на ее шею, на полные груди, затем ниже, и он с сожалением вздохнул. Детали были действительно привлекательны.
   Черт побери! Почему он привязался именно к этой, самой упрямой, своевольной, ненавидящей мужчин старой деве?
 
   – Не хотела признаваться, но я действительно восхитительно провела время, – прошептала Пруденс, стараясь не разбудить своих подопечных, дремавших на скамейке фургона. – Я не танцевала уже несколько лет.
   Брок погонял лошадей, мечтая побыстрее упасть в кровать и уснуть. У него не было никакого настроения слушать восторги Пруденс, которая почти весь вечер провела рядом с Джекобом Морганом.
   – Я и не подозревала, что Джекоб – такой превосходный танцор! Мы заслуженно выиграли этот приз. – Она поднесла к глазам глиняную статуэтку, изображающую танцующую девушку, и расцвела от гордости. – А вы хорошо провели время. – Отлично! Просто великолепно – ответил он с немалой долей сарказма. – Ты сегодня была не похожа на себя, – заметил он. – Без своего обычного... плохого настроения – Он хотел сказать «занудства», но удержался: зачем портить ей вечер?
   Пруденс только собиралась возразить, что у нее всегда хорошее настроение, как вдруг они услышали громкие крики.
   Из ночной мглы показался Барт. От быстрого бега у него перехватило дыхание, он хватал ртом воздух и не сразу смог говорить.