Крузи Дженнифер. Без ума от тебя

   «Стара новость, Деб», — подумала Дарла, продолжая молча наводить порядок в своем отсеке. Пускай Деббра забавляется. Смысл ее жизни всегда составляли три вещи: Ронни, работа в «Вашем стиле» и возможность первой поведать миру какую-нибудь пикантную сплетню.
   — Надеюсь, ты понимаешь, что это означает? В ближайшее время Барбара заявится сюда, чтобы сделать новую стрижку. И уж тогда станет ясно, за кем она охотится на сей раз.
   Дарла прекратила орудовать щеткой.
   — О чем ты?
   — Видишь ли… — Дебби подалась вперед.
   Дарла посмотрела на часы. Было уже четыре.
   — Сейчас у меня Марти Якобсен, — сказала она.
   Дебби взмахнула рукой.
   — Марти всегда опаздывает. Вероятно, опять собирает сплетни. Знаешь, бывают такие люди…
   — Верно. — Дарла уселась. — Слушаю тебя.
   — Припомни те времена, когда Барбара начинала ухлестывать за Мэтью. Она явилась сюда, заставила меня покрасить ее волосы хной и зачесать кверху. «Только сделай поаккуратнее и помягче, как у Ивонны», — попросила она. Тогда я лишь позабавилась, но, когда Ронни сказал, что Барбара бросила Мэтью, подумала: «Интересно, придет ли она опять сделать новую прическу?» И тут меня озарило.
   — Откровенно говоря, не понимаю, — сказала Дарла.
   Дебби подалась еще ближе, и поручень кресла вдавился в ее мягкий живот.
   — Она хотела быть похожей на Луизу.
   Дарла бросила на сестру хмурый взгляд.
   — Кто? Барбара?
   Дебби с довольным видом откинулась на спинку.
   — Ага. Я вспомнила: когда Барбара гонялась за Джилом, мужем Дженис, она носила конский хвост, точно как у Дженис, только сделала его более пышным и заставила меня заплести ей на затылке косу, чтобы выглядеть изящнее. А когда она охотилась за Луи, то собирала волосы в узел, точно как его жена Бея, только отпустила локоны вдоль щек, чтобы казаться сексуальнее. С этой прической несчастная Бея выглядела так, словно у нее горшок на голове, а от Барбары было глаз не оторвать. Перед Мэтью она явилась в образе светловолосой Ивонны — в подражание Луизе, которая нипочем не откажется от своего рыжего начеса, хотя и заправляет салоном красоты… — Дебби вновь наклонилась к сестре. — Я уверена, что в ближайший месяц Барбара заявится за чем-нибудь новеньким. И тогда мы поймем, на кого она нацелилась, чью жену пытается копировать. Такие дела.
   — Барбара нацелилась на Ника, — сказала Дарла. — Вчера она пригнала в мастерскую свой автомобиль, и тот оказался в полном порядке.
   — Значит, Ник. — Явно озадаченная, Дебби старалась не хмуриться, чтобы не появились морщины. — Черт возьми! На месте Ника мог оказаться кто угодно. С кем он сейчас гуляет? С этой малолеткой Лиз?
   — Нет. — Дарла встала и вновь принялась за уборку. — С Лиз давно покончено. Она хотела получить на Рождество кольцо, а Ник принес ей «Антологию Дасти Спрингфилда». Лиз не знала даже, кто это такой. По-моему, Ник сейчас ни с кем не встречается.
   — Девчонки недолго задерживаются у Ника. Максимум год. — Дебби покачала головой. — Должно быть, с этим парнем что-то неладно, если даже спустя двадцать лет после развода он никак не придет в себя.
   — Чтобы прийти в себя после развода, ему хватило двадцати минут, — возразила Дарла, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали насмешкой. Ник, конечно, непостоянен с женщинами, но он хороший родственник и прекрасный человек. В своих любовных похождениях Ник никогда не заходил слишком далеко. Не то что другие. — Просто ему не нравится чувствовать себя связанным.
   — Мужчина должен быть женат.
   — С чего бы это?
   Сестры обменялись такими же недовольными взглядами, какие впервые бросили друг на друга, когда Дарла посмотрела в колыбель новорожденной Дебби и увидела там нечто, весьма несимпатичное ей. Нет никаких причин каждому мужчине быть женатым. А женщине — замужней. Как бы удачно ни сложилась жизнь Деббры с ее пустоголовым Ронни.
   Или ее собственная жизнь с Максом, которого уже начинало затягивать в пучину обыденщины, чтоб ему пусто было.
   Ее мысли приняли нежелательный оборот. Дарле не следовало так сердиться. В особенности на Макса. Ведь он не сделал ничего плохого, а к тому же стоит дюжины никчемных Ронни.
   И все же Дарла сердилась.
   — С чего это ты вдруг стала такой чувствительной? — спросила Дебби, и Дарла вновь ощутила себя виноватой. Дебби звезд с неба не хватает, но она хорошая сестра.
   — Не обращай внимания, — ответила Дарла.
   — Попомни мои слова — Барбара появится здесь со дня на день. Но если она захочет походить на Лиз, ей придется отрастить волосы — ведь когда я в последний раз встречала эту девчонку, ее волосы спускались ниже задницы.
   — Ник не встречается с Лиз. — В салон впорхнула опоздавшая Марти, и Дарла поднялась. — Может, Барбара поумнела и теперь предпочитает свободных парней?
   — Это была бы настоящая сенсация, — отозвалась Дебби. — Но люди не меняются. И вот что я тебе скажу: если Барбара вздумает околачиваться у склада и заигрывать с Ронни, ей не потребуется никакая прическа, потому что я лично выдеру ей патлы.
   — Люди меняются, — возразила Дарла. — Если найдется достаточно веская причина…
   Марти села в кресло отсека Дарлы.
   — Привет. Я не опоздала? Вы говорите о Барбаре? Она окончательно порвала с Мэтью. Я слышала…
 
   К четырем часам Биллу начало казаться, что день никогда не кончится. Это усугублялось присутствием Бобби, настоявшего на том, чтобы ему позволили помогать парням тренироваться со штангами, хотя те знали о тяжелой атлетике куда больше, чем он.
   — Эй, Билл, тебе не кажется, что Кори следует увеличить нагрузку? — крикнул Бобби, и Кори Моссерт, самый серьезный (во многих отношениях) воспитанник Билла, закатил глаза.
   — У него все в порядке, — ответил Билл, переходя к следующему спортсмену. Бобби шел следом, едва не наступая ему на пятки.
   — Грета сведет меня с ума, чертова старуха. — Бобби покачал головой, и Билл уже хотел сказать, что Грете пятьдесят и она еще не старуха, но, поскольку самому Бобби едва стукнуло двадцать девять, не было никакого смысла указывать ему на относительную молодость секретарши.
   — Она думает, что все нужно делать, как делал Харви; — продолжал Бобби. — Представляешь?
   — В сущности, Харви все делал так, как того желала Грета, — ответил Билл, проверяя достижения очередного ученика. — Она всегда отлично управлялась со школой. — Грете не оставалось ничего иного, поскольку Харви выжил из ума еще лет двадцать назад и отказывался выйти на пенсию. Прошло четыре месяца с тех пор, как на Фестивале тыкв он сыграл в ящик от сердечного припадка, хотя Куинн сказала тогда, что не верит в его кончину, поскольку в гробу Харви выглядел ничуть не хуже, чем на учительских собраниях.
   — Вот видишь! — воскликнул Бобби. — Теперь понятно, почему школа катилась в пропасть: из-за отсутствия настоящего лидера. Но теперь все будет иначе.
   Билл осмотрел штангу Джессона Бэрнса и убедился, что тот поднимает именно столько, сколько ему положено. На Джессона можно положиться. Билл кивнул крупному светловолосому старшекласснику, которого Куинн называла «Биллом следующего поколения». Их сыновья вырастут такими же, как Джессон: высокими, крепкими, надежными.
   — Знаешь, что сказал мне Карл Брюкнер? — спросил Бобби.
   — Что? — осведомился Билл, только чтобы не рассердить его.
   — Он подумывает провести в этом году сбор средств для школы. — Бобби уставился в пространство, и в его глазах вспыхнул огонек. — Увидев, как расписаны стены зала, Карл решил, что новый атлетический комплекс — слишком малая награда за все то, что ты делаешь для наших парней.
   — Да, нам не помешали бы деньги, — скромно отозвался Билл. — Новые учебники, надбавки преподавателям — короче говоря, мы на мели. — Настенная роспись в зале была щекотливой темой. Билл предложил поручить все работы отделению прикладных искусств, но Куинн выступила против. «Не понимаю, почему студенты-художники должны потеть ради спортсменов», — сказала она тогда, но Билл проявил терпение, и Куинн отступилась.
   — Верно, но главное в другом, — оживился Бобби. — Карл считает, что мы не должны размениваться на мелочи. Он сказал, что к осени будет выпущен заем на возведение новых построек. — Голос Бобби чуть охрип. — Новый стадион и легкоатлетический манеж.
   При этих словах Билл выпрямился.
   — Шутишь?
   — Ничуть. — Бобби покачал головой, взирая в будущее. — Стадион имени Билла Хиллиарда. — Он не прибавил «Манеж имени Роберта Глоума», но Билл понимал, что это подразумевается.
   — Мне безразлично, как их назовут, но стадион нам нужен.
   — Знаю, знаю, Босс. — Бобби вновь вернулся к реальности. — И мы можем его заполучить. Выиграй десятый кубок — и стадион наш.
   Билл выиграет десятый кубок. Пять лет не покладая рук он муштровал бейсбольную команду и выиграет кубок.
   И получит стадион. При этой мысли Билл улыбнулся.
   — Какое славное будущее ждет нас, — сказал Дэ Эм.
   Но не успел Билл ответить, как хлопнула дверь, ведущая на автостоянку, и голос Куинн произнес за его спиной:
   — Мне нужно с тобой поговорить.
   Билл рывком повернулся и увидел устремленный на него взгляд тяжело дышащей Куинн. Несколько парней прекратили тренировку и уставились на Билла. Увидев, что он нахмурился, они вновь взялись за работу — почти все, кроме Джессона Бэрнса, который повесил штангу на кронштейны.
   — Джессон… — начал Билл и дождался, когда штанга вновь заходила вверх-вниз в руках парня. После этого, не спуская с Куинн взгляда, Билл обратился к Бобби: — Веди тренировку, Роберт.
   Куинн отступила к двери, и Билл двинулся следом, подумав, что она немного расстроена из-за собаки, но не видя причин, которые помешали бы ему успокоить ее.
   — Где она? — требовательно осведомилась Куинн, как только они вышли на улицу и остановились у ее машины. Ореховые глаза впились в лицо Билла, на щеках вспыхнул румянец. В эту минуту она была изумительно хороша.
   — В тепле и уюте. — Билл погладил Куинн по руке. — У нее все хорошо. Успокойся.
   Она стряхнула его руку и подступила ближе.
   — Не вижу ничего хорошего. Я хочу, чтобы мне вернули эту собаку. Куда бы ты ее ни засунул, мы сейчас же едем за ней. Не дай Бог, если ты увез ее на живодерню, потому что в таком случае я знать тебя не желаю.
   — Ты слишком взволнована. — Билл говорил спокойно, но был озадачен. Что-то идет не так. Он не понимал, отчего Куинн так рассержена. — У собаки все хорошо. Я велел не усыплять ее и позвонить нам, если никто не…
   — Ты отдал собаку на живодерню. — Голос Куинн дрогнул. — Вези меня туда сейчас же.
   — Куинн, будь благоразумна.
   — Я благоразумна, — серьезно и бесстрастно отозвалась она. — Но ты даже не представляешь, насколько я близка к тому, чтобы закатить истерику! Немедленно вези меня к моей собаке!
   Билл усадил Куинн в ее машину, а сам, заняв место за рулем, подумал, что уже давно следовало подарить ей новые чехлы для сидений, поскольку старые в ужасном состоянии. Как только он умиротворит Куинн, они заедут в автомагазин и купят новые чехлы.
   — Мне очень жаль, если ты расстроилась.
   — Если? — Голос Куинн поднялся до крика. — Ты слушал все, что я тебе говорила, и до сих пор не уверен? Так вот знай: я вне себя!
   — Нам все равно нельзя держать дома собаку. — Он завел мотор и вывел машину со стоянки. — Я справился у хозяина квартиры, и он ответил категорическим отказом.
   — В таком случае я перееду. — Куинн скрестила руки на груди.
   Билл глубоко вздохнул. Что ж, она огорчена, но возьмет себя в руки.
   — Но мы не можем отказаться от этой квартиры. Это дело серьезное. К тому же школа совсем рядом. Это было бы…
   — Перееду я, — отрезала Куинн. — А ты можешь оставаться.
   — Куинн…
   — Так или иначе, наша совместная жизнь не сложилась, — невозмутимо констатировала Куинн. — А после того, как ты похитил мою собаку, не сложится никогда.
   Билл хотел прикрикнуть на нее, но сдержался. Не могут же они оба вести себя как дети!
   — Не говори глупостей. Ты никуда не переедешь.
   Куинн посмотрела на него, и Билл тут же пожалел о своих словах.
   — Ты убедишься в этом собственными глазами, — холодно проговорила она.
   Билл не стал спорить. Когда Куинн в таком состоянии, спорить с ней бесполезно. Она успокоится, и тогда ему станет ясно, в чем была причина ее раздражения. Мысли Билла обратились к занятиям в атлетическом зале — кто из парней дал слабину, кому пора прибавить вес штанги, кто нарастил излишние мышцы в ущерб подвижности — и настолько увлекся своими планами, что едва не пропустил поворот к питомнику.
   Войдя туда, Куинн повела себя еще хуже. Она навалилась на стойку, пытаясь схватить за горло несчастную служащую в коричневой униформе. Когда Билл привез собаку, эта славная женщина призналась, что горячо болеет за «Тигров». «Вы делаете замечательное дело, тренер», — сказала она, и Билл поблагодарил ее: ведь поддержка общества жизненно важна для реализации спортивных проектов. Теперь он вспомнил, что эту женщину зовут Бетти. Билл пришел в легкое замешательство, когда Бетти подвела их к клеткам и Куинн, бросившись на колени на бетонный пол и просунув руки сквозь решетку, завопила «Кэти!» таким голосом, будто рассталась с собакой сто лет назад. Собака подошла к ней, стуча когтями и дрожа всем телом. Билл не сомневался, что она нарочно дрожит. Собаки умеют прикидываться, глядя на вас расчетливым взглядом, особенно такие вот тощие коварные крысы. В большой и теплой клетке стояла миска с едой и поилка. Было очевидно, что собаке здесь совсем неплохо.
   — Выпустите ее оттуда, — потребовала Куинн, не глядя на Билла. Полностью сосредоточившись на собаке, она гладила ее через прутья решетки. — Выпустите собаку немедленно.
   Что-то новое в ее голосе, странное и немного пугающее, подсказало Биллу, что сейчас не время спорить.
   — Я привез эту собаку сегодня утром, — сказал он Бетти. — И теперь хотел бы забрать ее.
   — Простите, тренер, но вам придется заплатить тридцать долларов плюс стоимость лицензии, — смущенно сообщила Бетти. — Таков закон.
   Билл не стал говорить, что поскольку именно он привез собаку, то может забрать ее бесплатно, решив лучше раскошелиться. Зачем настраивать против себя болельщицу «Тигров»? Ведь чем быстрее он увезет отсюда Куинн, тем скорее ему удастся прочистить ей мозги и навсегда избавиться от животного. Придется найти собаке хозяина. Судя по всему, питомник не по вкусу Куинн.
   Все это было так не похоже на эту благоразумную женщину. Может, у нее скоро месячные?
   Усевшись в машину, Куинн прижала к себе собаку и замкнулась в молчании, а собака смотрела поверх ее плеча на Билла и словно ухмылялась. Он не обращал на нее внимания. Пусть Куинн повозится немножко с этой тварью, но недолго. В их совместном будущем нет места собаке — как бы Куинн ни злилась в эту минуту.
   — Чем собираешься заняться вечером? — сердечным тоном спросил Билл, надеясь разрядить обстановку.
   — Переездом, — ответила Куинн таким же голосом, каким обычно сообщала: «Сегодня мы с Дарлой едим пиццу».
   — Прекрати, Куинн. — От раздражения Билл повернул на дорогу к школе чуть круче, чем следовало. — Не валяй дурака. Мы не будем переезжать. Поговорим об этом, когда я вернусь домой.
   Куинн промолчала, и Билл, решив, что добился своего, вновь обратился мыслями к ученикам. Кое-кому из парней не хватает усердия. Например, Кори Моссерту. Жаль, что Кори не похож на Джессона Бэрнса. Но Кори и Джессон — лучшие друзья. Может, посоветоваться с Джессоном?
   Куинн молча сидела рядом с Биллом, и собака продолжала следить за ним.
 
   — Ради всего святого, попытайся взять себя в руки! — Ник смотрел на Куинн поверх блейзера, гадая, за что ему такое наказание — весь день успокаивать ополоумевших женщин.
   Куинн гневно взирала на него, словно читая его мысли.
   — Сейчас не время сохранять спокойствие.
   Она прижала собаку к себе, и та, положив морду ей на локоть, укоризненно поглядывала на Ника. Вдвоем они выглядели невероятно живописно, но Ник решил не увлекаться зрелищами.
   — Я не смогу помочь тебе, пока не выясню, что происходит, а это невозможно, поскольку ты мне ничего не рассказала.
   Куинн глубоко вздохнула.
   — Я лишь прошу тебя об одном: помочь мне вынести из квартиры вещи и доставить их в дом моей матери, пока Билл не вернулся из школы. И все.
   И все. Ник облокотился о машину, жалея, что не находится где-нибудь в другом месте. Ему нравился Билл. Он играл с Биллом в покер.
   — Может, ты договоришься с Биллом…
   — Он отвез мою собаку на живодерню и оставил ее в холодной клетке. Собака могла умереть! — Куинн прижала к себе Кэти. На ее лице появилось болезненное выражение. — Там усыпляют всех животных, которые выглядят хворыми, а Кэти постоянно дрожит. Ее могли уничтожить!
   Ник покачал головой:
   — Билл — хороший парень. Возможно…
   — Ты слышал, что я сказала? Он отдал Кэти на живодерню!
   — Да, понимаю. — Нику хотелось успокоить Куинн и не влезать в эту историю. — Билл — человек незаурядный, и ты это знаешь. Тебе нужно успокоиться, прежде чем ты не натворила такого, о чем пожалеешь.
   — Нет! — Куинн начала расхаживать по ремонтному боксу взад-вперед, по-прежнему прижимая к себе Кэти. — Я больше не желаю успокаиваться. С меня хватит. Сколько себя помню, Зоя выкидывала коленца, мать делала вид, что все в порядке, отец смотрел в телевизор, ожидая, когда уляжется скандал, Дарла осыпала людей оскорблениями, а ты оставался в стороне. И только мне приходилось сохранять присутствие духа и все улаживать.
   — Да, ты этим славишься. — Ник с нетерпением ждал, когда Куинн перестанет мелькать перед глазами.
   — Но я вовсе не такая спокойная, это только видимость. — Куинн еще крепче прижала к себе Кэти, ее дыхание участилось. — Все дело в том, что, когда один человек сходит с ума, кто-то другой должен проявлять благоразумие. В такие моменты у меня словно отключаются мозги, я сохраняю спокойствие и, позабыв о собственных чувствах, ищу компромисс и улаживаю возникшее затруднение. Но больше этому не бывать. Отныне я превращаюсь в Зою. К черту спокойствие! Пусть теперь другие проявляют благоразумие и выдержку, а я намерена стать эгоисткой и делать все, что захочу!
   Пока она несла всю эту чушь, Ник следил за ней, несколько встревоженный выражением ее глаз. Куинн заявила, что не желает более сохранять спокойствие, а это все равно, как если бы она отказалась дышать. Когда ее мать, изрядно хлебнув шипучки, не справилась с управлением и врезалась в огромный дуб, именно Куинн остановила ей кровь, перевязав рану своим носком, покуда Зоя завывала на весь город. Когда Зоя в день своей свадьбы вдруг передумала на полпути к алтарю, именно Куинн уговорила ее вернуться в церковь. Когда Макс окончательно провалил экзамен по истории, именно Куинн убедила преподавателя дать ему возможность окончить школу и сидела с Максом до тех пор, пока тот не выучил предмет назубок. Ник знал Куинн уже двадцать лет, и все это время она улаживала любые неприятности, никогда не теряя при этом головы.
   И вот теперь этому приходит конец.
   Все, что нужно Куинн, — это собака.
   С другой стороны, Куинн заслужила все, чего бы ей ни захотелось.
   — Ладно, — сказал Ник.
   — Значит, ты согласен? — удивилась Куинн.
   — Что мы будем перевозить?
   — Так ты согласен?
   Услышав недоверие в ее голосе, Ник досадливо поморщился:
   — Разве я когда-нибудь отказывался выполнить твою просьбу?
   — Нет, никогда, — ответила Куинн так быстро, что досада Ника тут же улеглась.
   — Я только решил удостовериться, что ты действительно этого хочешь.
   Куинн кивнула:
   — Да, я действительно этого хочу.
   — Я говорил не о собаке, а о твоем желании уйти от Билла.
   — Да, я хочу именно этого, — повторила Куинн, и в ее голосе прозвучала непреклонная твердость.
   — Ладно. — Ник направился к вешалке. — Не объяснишь ли мне, почему необходимо сделать это, пока Билл находится в школе?
   — Я больше не желаю с ним встречаться, — ответила Куинн. — Пока мы ехали в машине, я сказала ему, что ухожу, а он лишь улыбнулся.
   Ник потянулся было к пальто, но его рука замерла на месте.
   — Что он сделал?
   — Улыбнулся. — Куинн покачала головой. — Билл собирался поговорить со мной об этом, когда вернется домой, но он не станет слушать, а мне незачем общаться с каменной стеной.
   — Он всего лишь улыбнулся? Ты действительно сказала ему, что уходишь?
   — Да, и добавила: «Ты убедишься в этом собственными глазами».
   — И он всего лишь улыбнулся? — Ник снял пальто с крючка. — Да, тебе не позавидуешь.
   — Именно поэтому я и переезжаю. — Куинн нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, как маленькая девочка. — Нельзя ли побыстрее? Сегодня Билл задержится на собрании бейсбольной команды, но ведь оно когда-нибудь да кончится.
   — Уже иду. Что будем перевозить?
   Куинн задумалась.
   — Дедушкин буфет и комод, бабушкино столовое серебро, мои книги, одеяла, рисунки и одежду. Очень мило, что ты согласился помочь мне, Ник.
   — Ты раздобыла коробки для книг?
   — Нет.
   — Ладно, я достану завтра несколько штук. — Ник достал из кармана перчатки и отвернулся, чтобы не видеть дрожащего подбородка Куинн. — А пока перевезем мебель и прочие пожитки, чтобы у тебя создалось ощущение переезда. Потом захватим книги и все, что останется.
   — Спасибо.
   — Чепуха. — Ник повернулся и посмотрел на Куинн, все еще прижимавшую к себе собаку. Огромные ореховые глаза женщины оживились и наполнились благодарностью; Ник еще ни разу не видел, чтобы они так сияли.
   — Нет, не чепуха, — возразила она. — Я знаю, как это трудно для тебя — вмешиваться в дела других людей. Знаю, как ты ненавидишь это и как неловко тебе будет встречаться с Биллом.
   — Все в порядке, — сказал Ник, ужаснувшись, когда Куинн обняла его. Ее шелковистые волосы скользнули по подбородку Ника. Она была теплая, от нее пахло мылом, и его сердце забилось чаще. Внезапно Ник ощутил каждый изгиб ее тела, каждый вдох, но сам не обнял Куинн.
   — Все не просто в порядке. — Куинн уткнулась ему в шею. — Я действительно этого хочу, а тебе отвратительна сама мысль о том, что приходится это делать. Ты настоящий друг. — Казалось, прошло не меньше двух тысячелетий, прежде чем Куинн отстранилась и шагнула к двери.
   Дыхание вновь вернулось к Нику.
   — Отлично. Не забывай об этом. — Он проводил Куинн на улицу, чуть смущенный ее пылкостью и твердо намеренный более никогда не подпускать эту женщину так близко к себе.
 
   Короткая поездка до квартиры Куинн казалась дольше обычного, а кабина грузовика — теснее. Нику было муторно при мысли о том, что Куинн так расстроилась, ему не хотелось предавать Билла, но в общем и целом он чувствовал скорее скованность. Куинн сидела рядом, прижимая к себе чертову собаку, и безумное желание быть ближе к ней, чувствовать ее тепло все возрастало. Ник считал, что для него лучше, когда у Куинн есть мужчина. В таких случаях она была недосягаема для него и он лишь изредка вспоминал о ней. И только в те времена, когда у Куинн никого не было, Ник ощущал тревогу, но, хвала Всевышнему, такое случалось редко, потому что Куинн не была ветреницей…
   — Ты чего притих? — спросила Куинн. — Оттого, что не хочешь этого делать?
   — Я хочу, чтобы ты была счастлива и не оставалась в одиночестве.
   — Я не останусь в одиночестве. — Голос Куинн звучал чуть удивленно и слегка дрожал от переполнявших ее чувств. — Я никогда не бываю одна. Меня всегда окружает множество людей.
   — Я имею в виду мужчину.
   — Мне не нужен мужчина. — Куинн отвернулась и посмотрела в окошко. — Особенно такой, который ворует мою собаку.
   — Это точно. — Ник затормозил на подъездной дорожке у дома Куинн. — Собака останется в грузовике, — сказал он, и Куинн в последний раз обняла Кэти. Собака укоризненно посмотрела им вслед, казалось, желая сказать: «А я? Кто позаботится обо мне?»
   Ник демонстративно игнорировал ее.
   Поднявшись наверх, он понял, что Куинн сказала правду и собирается забрать совсем немного вещей, поэтому все, кроме ее одежды, они погрузили в кузов менее чем за полчаса.
   — И все? — спросил Ник. — Ты ничего больше не хочешь взять?
   — Я чувствую себя виноватой уже оттого, что ухожу от него, — ответила Куинн. — Видишь ли, Билл украл мою собаку и я вынуждена уйти, но не намерена оставлять его без мебели. Остальные пожитки моей семье не так уж и нужны. Все старье приобретено на гаражных распродажах, новые вещи куплены Биллом, и я ненавижу их. Я разложу одежду по мешкам для мусора, и на этом можно покончить. Кэти не замерзнет в кабине?
   Собака нетерпеливо выглядывала в заднее окошко грузовика, прижавшись лапами к стеклу. Для такой крысы она была на редкость сообразительна.
   — Все в порядке. Давай-ка займемся твоей одеждой.
   — Я очень благодарна тебе, Ник.
   — Давай займемся твоей одеждой.
   Ник поднялся следом за Куинн и тут же понял, что совершил ошибку. Пока она складывала в мешки платья, все было хорошо. Но потом, когда выдвинула ящики и начала охапками вытаскивать оттуда шелковое белье самых буйных расцветок и фантастических рисунков — ярко-голубое, розовое и светло-золотистое, в мелкий и крупный горошек, под зебру и леопарда, — Ник помимо своей воли начал представлять, как все эти цвета должны выглядеть на фоне ее бледно-медовой кожи, весь этот шелк, облегающий округлости ее тела, тепло которого Ник ощутил, когда Куинн обнимала его.