Марике не хватало еще четырех лет до возможности стать истинной
силтой, но она уже исчерпала знания своих наставниц. Меньше чем за
четыре года она усвоила столько, сколько многие не успевают выучить за
всю свою жизнь. Сестры стали бояться ее еще больше. Им страшно
хотелось отослать ее в монастырь Макше немедленно, но это было
невозможно. Была вершина четвертой зимы. Еще месяцы ничего не
сдвинется. Снега лежали слоем от пятнадцати до двадцати футов. С
северной стороны ветры местами намели сугробы до верха крепостной
стены. Под ними рабочие прокапывали туннели, соединяющие крепость с
электростанцией. Нужно было, чтобы вода продолжала вертеть турбины.
Замерзни электростанция - пропадет связь с остальным сестричеством
Рейгг.
А времена были странные не только на свежий взгляд Марики. Отираясь
в свободные часы поближе к Брайдик, Марика стала улавливать обрывки
сообщений, летящих в Макше и обратно. Приходящие послания все сильнее
тревожили старших силт.
Уже давно община Рейгг была втянута в вялотекущий и подспудный
конфликт с более могущественной общиной Серк. Недавно случилось
несколько провокаций со стороны этого ордена. Кто-то начинал
подозревать какую-то связь между этим и событиями в Верхнем Понате,
хотя даже и по секрету никто не высказывал такого тяжкого обвинения.
Сестры Акарда боялись, что так оно и есть и что провокации будут
случаться чаще.
Насколько могла судить Марика, это была междоусобица стай в
гигантском масштабе. Она никогда видела войны стай - только слышала о
ней. В Верхнем Понате это означало отдельные стычки, нападение на
охотниц другой стаи и быстрый пик конфронтации, который все расставлял
по местам. Часто бой был ритуальным и состоял в подсчете ударов, либо
большой бой велся до первой смерти.
Но это - если под враждой не лежала кровь. Кровная месть - дело
другое. Ее вели до тех пор, пока одна из сторон не бежала или не могла
уже похвастаться выжившими.
Правда, кровная месть была исключительно редкой. Только немногие из
Мудрых Дегнанов могли вспомнить время, когда последний раз бушевала
кровная вражда в Верхнем Понате.
Чем громче выл северный ветер, чем сильнее жалил мороз, тем чаще
можно было видеть Марику на ее месте на стене; она шептала о тьме и
холоде, что свили гнездо в ее разуме. Временами ей казалось, что она и
в самом деле наполовину хотя бы такова, как обвиняет Горри, - так
яростна была ее ненависть.
Потому так и вышло, что она первой заметила гонцов из Критцы, у
которых на хвосте висели охотницы кочевников. Марика увидела, как
барахтаются в рыхлом снегу мужчины, узнала их одежду и поняла, что они
вот-вот рухнут от усталости. Она ощутила торжество в мыслях идущих за
ними дикарей, взбирающихся от реки по склону. Углубившись в себя,
сквозь знакомую отдушину, Марика смогла достать дальше, чем получалось
прежде, и вырвала сердца у диких охотниц, огласив их воплем склоны
Хайнлина. Потом она коснулась гонцов и вывела их туда, где они могли
подняться на стену по сугробам.
Марика заскользила по стене к ним навстречу, не понимая, откуда она
знает, кто они и почему так важен их приход, но зная это наверное. Она
проведет их внутрь.
Мужчины внутри крепости - это было неслыханно. Старших силт такое
святотатство выведет из себя. Но Марика была уверена, что поступает
правильно, переведя этих метов через стену.
Вокруг них клубилась испарина, ее тут же рвал и уносил ветер. Они
глубоко и мучительно дышали обмороженными легкими. Марика знала, что
дорога их была долгой и трудной, и смерть щелкала зубами у них за
спиной. Она не успела подойти, как один свалился в снежную пыль.
- Приветствую вас в Акарде, торговцы. Верю, что вы принесли
сообщение крайней важности.
Они взглянули на нее с почтением и страхом - как и большинство
посторонних, но еще с большим страхом и большим почтением потому, что
она была молода, и потому, что вокруг нее еще не развеялся мрак
смерти.
- Да, - ответил самый высокий. - Вести из Критцы... Это ты. Которую
зовут Марика...
Теперь и она его узнала. Мужчина, сидевший рядом с Хроненом тогда,
летом, когда они столкнулись глаза в глаза. Теперь в нем не было той
несокрушимой самоуверенности и спокойствия. И злость, и вызов его
покинули. И дрожал он не только от ветра.
- Это я, - ответила Марика, и голос ее холодом не уступал ветру. -
Надеюсь, я не зря потратила силы, защитив вас от дикарей.
- Не зря. Мы думаем, что сестричеству очень будет интересно то, что
мы расскажем.
Он быстро восстанавливался. Уже начал приходить в себя.
- Идите со мной. Держитесь поближе. Не разбредайтесь. Вы знаете,
что для вас делается исключение. И только я могу защитить вас после
того, как вы войдете внутрь.
Она провела их вниз, внутрь, в большой зал, где так часто встречала
лицом к лицу худшее, что придумывала для нее Горри, и где всегда
проходили все собрания монастыря.
- Вы будете ждать здесь, в границах этого символа. - Она показала
на пол. - Выйдете за них - умрете.
Марика пошла искать Горри.
Логика подсказывала, что Горри - не та, кому нужно бы сказать. Ей
очень не хватало здравого смысла. Но традиция и обычай, ставшие
неписаным законом, требовали прежде всего обратиться к своей
наставнице. А дальше Горри сама должна решить, требует ли ситуация
вмешательства старшей жрицы Кеник.
Но может быть, судьба благоволила Марике. Когда она вошла, Горри
была не одна. У нее в комнате сидели три сестры, и одной из них была
Хлес Гибани - а она была выше Горри по иерархии.
- Госпожа, - произнесла Марика, нетерпеливо проделав все нужные
церемонии почтения, - я только что сошла со стены, где видела, как
банда дикарей гонится через реку за тремя торговцами. Считая
маловероятным, чтобы торговцы вышли из своей крепости в такую погоду и
пришли к Акарду, если бы не желали сообщить сведения чрезвычайной
важности, я помогла им избавиться от погони и разрешила взобраться по
сугробу на верх стены. В результате выяснения я обнаружила, что они
несут послание, адресованное их старшим монастырю Акард.
- И что это за послание, щена? - спросила Горри. Тон ее был
настолько вежлив, насколько она считала это необходимым при
свидетелях. Последнее время она соблюдала вежливость, лишь когда этого
требовали обстоятельства. Она стала еще больше напоминать Пошит.
- Я не выяснила, госпожа. Природа ситуации заставила предположить,
что это выше моей компетенции. Я решила, что должна обратиться к
сестрам старше меня. Поэтому я провела их в главный зал, чтобы они
могли чуть отогреться от холода. Там я велела им ждать. Они
предположили, что их старший хотел бы, чтобы его послание было
оглашено перед собранием монастыря. По всей видимости, они несут
дурные вести.
Горри вскипела до потери разума. В крепость впустили чужих!
Впустили м_у_ж_ч_и_н_! Однако ее сестры, следуя примеру Гибани,
проявили больше гибкости. Утихомирив Горри, они стали придирчиво
допрашивать Марику.
- Мне нечего больше сообщить, сестры, - отвечала она, - разве
только вас интересуют мои ощущения тогда, на верху стены, и вытекающие
из них соображения, вызвавшие доверие к этим торговцам.
Гибани встала и оперлась на костыли:
- Я скоро вернусь. С твоими ощущениями я согласна, Марика. Что-то
заваривается. Я поговорю со старшей жрицей.
И она вышла.
Пока Горри кидала на Марику кинжальные взгляды, обещавшие еще
большие осложнения ее жизни, две остальные силты продолжали ее
расспрашивать. Но это было уже, просто чтобы убить время. Все теперь в
лапах старшей жрицы Кеник.
Они понимали то, что уже поняла Марика. То, что Горри понимать не
желала.
Когда-то, несколько лет назад, Гибани сказала Марике на ее вопрос
относительно Горри:
- Среди нас есть те, кто предпочитает жить мифом, а не фактом.
Теперь Марика увидела это воочию.
Торговцы любили силт даже меньше, чем прочие меты. Насчет роли
мужчин у силт были такие представления, по сравнению с которыми
взгляды женщин стойбища казались верхом либерализма. Если бы
сообщение, принесенное торговцами, не было концом света, они бы ни за
что не пришли. А в эти дни конец света - это кочевники.
Живущая мифами первая озвучила то, что подумали остальные:
- Этот проклятый гнойник Критца побежден. И они хотят, чтобы мы их
приняли. Нет, говорю я! Нет и нет! Пусть уходят в глушь. Пусть идут в
котел к дикарям. Их проклятое отродье вооружило граукенов!
Граукен. Марика вздрогнула, услышав это слово из уст силты.
- Мне не верится, чтобы они принесли вести о падении Критцы,
госпожа. Они не выглядят обездоленными. Они просто усталы и
встревожены.
Она произнесла это, стараясь говорить без нажима. Последнее время
Марика старалась вести себя с Горри очень осторожно. И пыталась
установить хорошие отношения с другими сестрами.
Вернулась Гибани.
- Мы должны пойти в зал. Всем предлагается выслушать, что хотят
сказать эти меты. Пока они не скажут, ничего не будет решено.
Предводителя торговцев, в присутствии которого Марике было так
неуютно, звали Багнель. Кое-кому из сестер он был знаком. Ему и раньше
случалось представлять свою крепость, хотя Марика ни разу его не
видела, кроме как на той дальней поляне.
Еще один урок: обращай внимание на все, что творится вокруг тебя.
Никогда не знаешь, что может потом пригодиться.
За опыт в общении с силтами Багнель и был назначен предводителем
своего отряда.
Объяснив это, Багнель сказал:
- Нас вышло из Критцы семеро. Шестеро самых сильных и умелых бойцов
и я. Кочевники немедленно взяли наш след, хотя мы, следуя вашему
примеру, шли по ночам. Четверо из нас остались на пути, упав от
усталости, и достались дикарям. Мы не могли остановиться им помочь.
Горри буркнула что-то язвительное насчет мужчин, но на это обратили
внимание лишь немногие сестры. Умница Багнель своим вступлением
возложил на Акард долг. Подразумевалось, что принесенные им вести
стоили жизни четырем его братьям.
- Продолжай, - велела ему старшая. - Горри, держи себя в лапах.
Марика стояла за спиной своей наставницы, как это ей полагалось, и
была озадачена, услыхав чью-то реплику:
- Старуха Горри из ума выживает.
Это был намек, что Горри вскоре никто не будет принимать всерьез.
Хотя Марика лелеяла свою собственную черную ненависть, вдруг мелькнуло
сочувствие к старой мете.
- Дорога заняла два дня...
- Это к делу не относится, - перебила старшая. - Если твои вести
того стоят, мы будем у вас в долгу. Здесь мы собрались не торговать.
Говори прямо.
- Хорошо. Четыре дня назад кочевники снова напали на Критцу. Мы их
прогнали, как было и раньше, но в этот раз - едва-едва. У них
появилось много современного оружия, оно нанесло нам существенные
потери. Тактика у них тоже стала тоньше. Будь их больше, крепость бы
пала.
Старшая нетерпеливо поерзала, но дала Багнелю говорить, как он
хочет. Силты обменивались встревоженными взглядами и быстрыми
репликами шепотом. У Марики шерсть на спине зашевелилась, хотя она и
не поняла, что было сказано.
Во время своей речи Багнель несколько раз остановил взгляд на ней.
От этого ей тоже не становилось уютней.
- Мы взяли пленных, - продолжал Багнель. - Среди них - достаточно
высокопоставленных охотниц. Их допрос принес несколько интересных
открытий. Самое важное, с точки зрения этого сестричества, было
открытие плана нападения на Акард.
Тут уж по собранию прошел гул и заметное веселое оживление.
Нападение на Акард? Кочевники? Это шутка. Их положат, как стадо на
бойне.
- Одна из наших пленниц участвовала в составлении плана. Все
известные ей детали мы от нее узнали. - Багнель вытащил из-под шубы
толстый сверток из шкур. Открыв его, вынул пакет бумаг. - Хозяин
приказал передать вам копию ее показаний. - Он протянул пакет старшей
жрице.
- Видимо, вы более серьезно отнеслись к этому, чем следовало бы, -
заметила старшая чуть свысока. - Нам здесь не грозит опасность от
дикарей, приходи они поодиночке или всеми ордами Севера.
- Это не так, старшая. Именно поэтому мы рискнули семью бойцами,
которые нужны в Критце позарез. Кочевники не только завладели
современным оружием, они еще и уверены, что смогут нейтрализовать
почти всю вашу силу. У них есть и силты, и верлены, и они будут
участвовать в нападении. Так сообщила наша пленница, а к этому времени
она уже не могла сочинять.
Глаза Багнеля остановились на Марике. К своему замешательству она
обнаружила, что не может выдержать его взгляд.
По реакции окружавших силт Марика поняла, что то, о чем говорит
Багнель, возможно. Сестры сильно обеспокоились. Часто повторялось
название "Серк", почти всегда с нелестными эпитетами.
Старшая жрица Кеник трижды ударила в пол посохом - знаком своей
власти. Зал заполнила мертвая тишина.
- У меня здесь будет порядок, - прозвучали слова старшей. -
По-ря-док! Мы что, деревенщина из стойбищ?
Она стала изучать переданные торговцем бумаги. По мере чтения все
сильнее обнажались ее зубы. В глазах задымился черный гнев.
Жрица подняла глаза.
- Ты прав, торговец. То, что они хотят сделать, - отвратительно. Но
возможно - если бы они застали нас врасплох. Ты принес нам великое
благо. И мы у вас в великом долгу. Сестричество Рейгг своих долгов не
забывает.
Багнель ответил жестом благодарности и повиновения - скорее
дипломатическим, чем искренним, как решила Марика. И сказал:
- Если таковы истинные чувства старшей жрицы Акарда, хозяин Критцы
желал бы обратиться с маленькой просьбой.
- Говори.
- Есть точно такой же план захвата Критцы. И он сработает, пусть
даже будет нам известен. Если только...
- Ага. Вы принесли нам эти темные вести не только из любви.
В голосе старшей жрицы послышалось острие тончайшего сарказма.
Гонца это не задело.
- Хозяин считает, что вы могли бы счесть желательным в интересах
сестричества поддержать хотя бы еще одну цитадель цивилизации здесь, в
Понате.
- Может быть, да. Может быть, нет. К делу, торговец.
- Как прикажете, старшая. - Взгляд Багнеля снова метнулся к Марике.
- Хозяин просил бы, чтобы две или три сестры, предпочтительно
специалистки по темной стороне, были направлены в Критцу, чтобы помочь
отбить ожидаемое нападение. Хозяин надеется, что кочевники, потерпев
два подряд крупных поражения у обеих крепостей, не будут нас больше
беспокоить. Хотя бы этой зимой. Смогут прокормиться собственными
убитыми.
Марику передернуло.
Но доказательства, виденные ею летом в захваченных стойбищах, были
неопровержимы. Кочевники пустили к себе граукена и покорились ему. Чем
бы ни было то, что разрушило старую систему стай и согнало кочевников
в орду, оно изменило не только это.
- Твой хозяин мыслит здраво. Для мужчины. Может быть, он и прав.
Если допустить, что в этих бумагах сказано все.
В примечании старшей мелькнул намек на вопрос.
- Я участвовал в допросе, старшая. Я желаю добровольно
подвергнуться допросу правды у силт, дабы свидетельствовать их
подлинность и полноту.
Это произвело на Марику впечатление. Выдерживать допрос правды -
врагу не пожелаешь.
- Пошлите Марику, - вдруг бухнула Горри. - Она это умеет в
совершенстве. И никто не пожалеет, если она не вернется.
- Тебя бы послать, - буркнул себе под нос кто-то из сестер. - О
тебе точно никто не пожалеет.
Горри услышала. Она обвела взглядом собрание, лицо ее окаменело.
Старшая метнула на Горри недовольный взгляд за непрошеное
предложение, но потом задумалась.
У Марики сердце бухнуло и провалилось.
- В том, что ты говоришь, есть правда, Горри, - сказала старшая. -
Хоть тобою движут низкие мотивы. Так насмехается Всесущий над
ничтожностью наших сердец, заставляя говорить истину под личиной лжи.
Хорошо, торговец. Ты получишь сестер. Мы пошлем трех - из числа самых
молодых и сильных, хотя не обязательно самых искусных, - поскольку им
предстоит путешествие очень суровое. Ты вряд ли захочешь потерять их
по пути.
Каменное лицо Багнеля не изменилось.
- Итак? Твой ответ?
- Благодарю вас, старшая.
Старшая хлопнула в ладоши:
- Строглей!
Названная сестра отворила дверь и позвала. Тут же появилась пара
старших рабочих. Старшая приказала:
- Отведите этих мужчин в кельи, где они проведут ночь. Дайте им
лучшую еду, которая у нас есть. Торговец, вы не покинете свои кельи ни
при каких обстоятельствах. Это ясно?
- Да, старшая.
Движением лапы Кеник приказала рабочим увести торговцев.
- Есть ли добровольцы? Нет? Никто не хочет увидеть изнутри
таинственную крепость Критцу? Марика? Даже ты?
Нет. Даже Марика. Она не хотела идти добровольцем.
И никто другой не хотел.
Марика не хотела идти добровольцем. Но пошла все равно. Со старшей
жрицей не спорят.
Почти все время они шли в свете Клыка по снегу, под которым на
глубине многих ярдов, холоднее, чем сердце верлена, текли воды
Хайнлина. Кое-где снег был хорошо утоптан, поскольку кочевники тоже
использовали русло как магистраль, хотя передвигались только днем.
Брайдик говорила, что сейчас основная масса кочевников ушла к югу
от Акарда, сгоняя живших там метов. Она еще говорила, что поток
выговоров и невыполнимых инструкций из Макше не ослабевает. И все без
толку. Единственный способ для них заставить выполнять свои приказы -
прибыть на Север самим. К чему старшая жрица Кеник и хотела их
вынудить.
Марика была несчастна и напугана. Молчание ночи было молчанием
смерти. Холод ее - холод могилы. Хоть сверху и светил Клык, каньон
Хайнлина казался огромной пещерой, и пещера эта вызвала давний страх
пещеры Махен.
Что-то злобное было в этой ночи.
- Только потому меня послали, что хотят избавиться, - сказала
Марика Грауэл и Барлог. Обе ее одностайницы вызвались с ними, услышав
о вызове охотниц-добровольцев и узнав, что Марике велено идти. Марика
подумала: а смогли бы силты их удержать, если бы захотели?
- Может быть, - ответила Барлог. - А может быть, если будет
позволено перед сестрой говорить прямо, ты приписываешь мотивы
виновного меньшинства невинному большинству.
Грауэл тоже с ней согласилась:
- Ты молода и самая непопулярная среди силт. С этим никто не
поспорит. Но это дело твоих лап, Марика. Хотя ты и старалась. Да, ты
старалась. Стой! Послушай и подумай. Если беспристрастно рассмотреть
теперешние обстоятельства, ты должна будешь признать, что никто в
Акарде не подходит для этой работы лучше - оставив в стороне все
прочее. Ты узнала самые темные пути силт. Смертные пути. Ты молода и
сильна. И ты лучше всех выдерживаешь холод.
- Если будет позволено перед сестрой говорить прямо, - снова
повторила Барлог, - ты скулишь, как обиженный щенок. Перекладываешь
вину на других и отказываешься от ответственности. Я вспоминаю тебя в
избе матери - там ты такой не была. Ты была медлительна, спала наяву и
была чумой для всех, но ты была хозяйкой своих действий. Ты изменилась
к худшему, Марика. И не очень приятно наблюдать это в той, кто обещал
так много.
Марика была так поражена этим смелым укором, что просто промолчала.
На ходу, стараясь не отстать от заданного торговцами темпа, она все
обдумывала слова охотниц. И в моменты, когда хотела быть честной с
собой, признавала, что истину, лежащую в основе этих обвинений, не
спрятать.
Она стала себя жалеть - по-силтски. Она стала считать, что есть
вещи, полагающиеся ей сами по себе, не заработанные, - как силты
считают, что весь мир им должен. Она попала в одну из ловушек Горри.
А ведь было время, когда она дала себе обет, что не впадет в то
умонастроение, которое так противно было в ее наставнице. Время, когда
она верила, что, воспитанная в стойбище, она не подцепит эту заразу. А
теперь стала подражать Горри.
Через много миль, много передумав, Марика спросила:
- Что ты имела в виду, Барлог, когда сказала: "Обещала так много"?
Барлог покосилась в ее сторону:
- Тебе никогда не надоедает слушать, что ты - особенная?
Марика чуть не взорвалась, но тут на ее плечо легла лапа Грауэл и
больно стиснула:
- Спокойнее, щена.
- По крепости ходят слухи, Марика, - сказала Барлог. - И часто
говорилось, что ты обещаешь подняться высоко. И тебе это тоже много
раз говорили. Теперь говорят, что ты пойдешь выше, чем кто-нибудь мог
подозревать, если тебя хорошо выучат в монастыре в Макше.
- Если?
- Они твердо намерены послать тебя этим летом. Это факт. Старшая
спрашивала, не пожелаем ли мы с Грауэл тебя сопровождать.
Такая возможность не приходила Марике в голову. Она всегда думала о
Макше с ужасом, уверенная, что будет там совсем среди чужих.
Еще через сто ярдов Грауэл сказала:
- Она не сплошь ледяная вода и каменное сердце, эта Кеник. Она
знала, что мы все равно пойдем, пусть сотни миль пешком по Хайнлину.
Быть может, она свою стаю вспомнила. Говорят, что она пришла, как ты -
наполовину взрослая, из какой-то стаи Верхнего Поната, а Брайдик
забрали с ней в наказание ее матери - за то, что скрыла Кеник от силт.
Их стойбище было среди разрушенных во вторую зиму. Тогда об этом много
говорили.
- Вот как?
Марика шагала наедине со своими мыслями и лунным светом. Сейчас на
небе было три луны. Каждое дерево на берегу отбрасывало трехпалую
тень.
Она ощутила, что в этой ночи что-то слегка не так. Сначала на самом
пороге восприятия - как раздражающий, но далекий звук, которого почти
не замечаешь. Но не замечать нельзя. Чем дальше она шла, тем сильнее
оно становилось. И наконец Марика сказала:
- Грауэл, пойди скажи Багнелю, пусть остановится. Мы можем на
что-то напороться. Мне нужно время, чтобы заглянуть вперед, не
отвлекаясь на ходьбу.
Когда Грауэл вернулась и привела с собой Багнеля, Марика уже знала,
что это.
- Ты чуешь беду впереди, сестра? - спросил торговец.
В поле, на ходу, Марика чувствовала себя с ним проще. Даже почти
приятно было его присутствие.
- Там, впереди, дозор кочевников. За излучиной, выше по склону. Я
ощущаю их тепло.
- Ты уверена?
- На прямую видимость я не выходила, если ты об этом спрашиваешь.
Но вот здесь, - Марика стукнула себя в грудь, - я уверена.
- Мне этого достаточно. Бекхет! - Он махнул рукой. Торговец,
которого он назвал Бекхет, был тем, кого Багнель называл "наш тактик"
- термин, очевидно, из культового языка торговцев. Он подошел.
- Часовые кочевников за следующим поворотом. Снимем их или пройдем
незаметно?
- Зависит от обстоятельств. С ними есть силты или верлены? - Вопрос
был адресован Марике. - Наша тактика зависит от того, какой образ
действий даст нам возможность как можно дольше скрываться от орды.
Марика пожала плечами:
- Чтобы ответить, мне надо войти во тьму.
Багнель и Бекхет кивнули одновременно, словно говоря: "Давай".
Она скользнула в отдушину, нашла призрака, проехала на нем по
склонам, скользнув к кочевникам с дальней стороны. Действовала она
осторожно. Ее тревожила возможность столкнуться с дикой силтой или с
верленом.
Спали они, эти наблюдатели дикарей. Но их в снежном убежище было
около дюжины, и был с ними мет, сильно отдававший при контакте
верленом. И он был настороже. Что-то, какая-то возможность опасности в
темноте пробудила его.
Марика не стала возвращаться и советоваться. Она ударила, опасаясь,
что верлен обнаружит ее раньше, чем она вернется, поговорит и придет
снова.
Был он силен, но не обучен. Борьба длилась мгновения. Потом она
заставила призрака ринуться вниз, где он мог вступить в контакт с
физическим миром, подкопала убежище и обрушила тонны снега на
кочевников, которые не успели понять, что на них напали.
Вернувшись в собственную плоть, Марика доложила о сделанном.
- Отлично задумано, - одобрил Багнель. - Когда их найдут, решат,
что это была прискорбная случайность.
С этого момента Марика ни разу не замечталась на ходу. Все свое
внимание она бросила на помощь сестрам в поисках дозорных кочевников.
Торговцы настаивали, чтобы несколько последних миль пройти по горе.
Они были убеждены, что, если идти по руслу дальше, встретятся крупные
силы кочевников. И не хотели терять преимущество внезапности появления
у них силт, бросив их в бой ради выживания немногих.
Последний подъем на склон они прошли при свете солнца между
огромными скрытыми снегом деревьями - гораздо большими, чем видела
Марика в своих странствиях. Забавно, что жизнь принимает такие
непривычные формы совсем рядом с домом ее предков - хотя она тут же
подумала, что сама она с Грауэл и Барлог повидала свет куда больше
любого из Дегнанов с тех пор, как стая пришла на Север почти в
незапамятные времена.
Еще не дойдя до гребня, они учуяли дым. Кто-то из охотниц решил,
что это огни очагов Критцы, но торговцев охватило испуганное
возбуждение, никак не похожее на предвкушение родного дома. Они
бежали, будто навстречу кошмарным вестям.
И вести были кошмарными.
С высоты открылся вид на крепость, которая была когда-то оплотом
торговцев. Одну стену чем-то проломили. Руины еще дымились, хотя огня
не было видно. Сугробы вокруг крепости были усыпаны телами. Марика не
сразу поняла, что это такое - издалека они казались игрушечными.
Багнель присел на корточки, разглядывая катастрофу. И долго ничего
не говорил. Потом тускло и монотонно прозвучали его слова:
- По крайней мере они дорого заплатили. И кое-кто из наших спасся.
Марика, сама не понимая почему, почесала его за ушами, как
успокаивают заплаканного щенка. Шапку он снял, прислушиваясь к звукам
снизу. И теперь удивленно на нее глянул, так что Марика почувствовала
необходимость объясниться.
- Я видела, как такое случилось с моим стойбищем четыре года назад.
И тогда помощь тоже пришла слишком поздно.
силтой, но она уже исчерпала знания своих наставниц. Меньше чем за
четыре года она усвоила столько, сколько многие не успевают выучить за
всю свою жизнь. Сестры стали бояться ее еще больше. Им страшно
хотелось отослать ее в монастырь Макше немедленно, но это было
невозможно. Была вершина четвертой зимы. Еще месяцы ничего не
сдвинется. Снега лежали слоем от пятнадцати до двадцати футов. С
северной стороны ветры местами намели сугробы до верха крепостной
стены. Под ними рабочие прокапывали туннели, соединяющие крепость с
электростанцией. Нужно было, чтобы вода продолжала вертеть турбины.
Замерзни электростанция - пропадет связь с остальным сестричеством
Рейгг.
А времена были странные не только на свежий взгляд Марики. Отираясь
в свободные часы поближе к Брайдик, Марика стала улавливать обрывки
сообщений, летящих в Макше и обратно. Приходящие послания все сильнее
тревожили старших силт.
Уже давно община Рейгг была втянута в вялотекущий и подспудный
конфликт с более могущественной общиной Серк. Недавно случилось
несколько провокаций со стороны этого ордена. Кто-то начинал
подозревать какую-то связь между этим и событиями в Верхнем Понате,
хотя даже и по секрету никто не высказывал такого тяжкого обвинения.
Сестры Акарда боялись, что так оно и есть и что провокации будут
случаться чаще.
Насколько могла судить Марика, это была междоусобица стай в
гигантском масштабе. Она никогда видела войны стай - только слышала о
ней. В Верхнем Понате это означало отдельные стычки, нападение на
охотниц другой стаи и быстрый пик конфронтации, который все расставлял
по местам. Часто бой был ритуальным и состоял в подсчете ударов, либо
большой бой велся до первой смерти.
Но это - если под враждой не лежала кровь. Кровная месть - дело
другое. Ее вели до тех пор, пока одна из сторон не бежала или не могла
уже похвастаться выжившими.
Правда, кровная месть была исключительно редкой. Только немногие из
Мудрых Дегнанов могли вспомнить время, когда последний раз бушевала
кровная вражда в Верхнем Понате.
Чем громче выл северный ветер, чем сильнее жалил мороз, тем чаще
можно было видеть Марику на ее месте на стене; она шептала о тьме и
холоде, что свили гнездо в ее разуме. Временами ей казалось, что она и
в самом деле наполовину хотя бы такова, как обвиняет Горри, - так
яростна была ее ненависть.
Потому так и вышло, что она первой заметила гонцов из Критцы, у
которых на хвосте висели охотницы кочевников. Марика увидела, как
барахтаются в рыхлом снегу мужчины, узнала их одежду и поняла, что они
вот-вот рухнут от усталости. Она ощутила торжество в мыслях идущих за
ними дикарей, взбирающихся от реки по склону. Углубившись в себя,
сквозь знакомую отдушину, Марика смогла достать дальше, чем получалось
прежде, и вырвала сердца у диких охотниц, огласив их воплем склоны
Хайнлина. Потом она коснулась гонцов и вывела их туда, где они могли
подняться на стену по сугробам.
Марика заскользила по стене к ним навстречу, не понимая, откуда она
знает, кто они и почему так важен их приход, но зная это наверное. Она
проведет их внутрь.
Мужчины внутри крепости - это было неслыханно. Старших силт такое
святотатство выведет из себя. Но Марика была уверена, что поступает
правильно, переведя этих метов через стену.
Вокруг них клубилась испарина, ее тут же рвал и уносил ветер. Они
глубоко и мучительно дышали обмороженными легкими. Марика знала, что
дорога их была долгой и трудной, и смерть щелкала зубами у них за
спиной. Она не успела подойти, как один свалился в снежную пыль.
- Приветствую вас в Акарде, торговцы. Верю, что вы принесли
сообщение крайней важности.
Они взглянули на нее с почтением и страхом - как и большинство
посторонних, но еще с большим страхом и большим почтением потому, что
она была молода, и потому, что вокруг нее еще не развеялся мрак
смерти.
- Да, - ответил самый высокий. - Вести из Критцы... Это ты. Которую
зовут Марика...
Теперь и она его узнала. Мужчина, сидевший рядом с Хроненом тогда,
летом, когда они столкнулись глаза в глаза. Теперь в нем не было той
несокрушимой самоуверенности и спокойствия. И злость, и вызов его
покинули. И дрожал он не только от ветра.
- Это я, - ответила Марика, и голос ее холодом не уступал ветру. -
Надеюсь, я не зря потратила силы, защитив вас от дикарей.
- Не зря. Мы думаем, что сестричеству очень будет интересно то, что
мы расскажем.
Он быстро восстанавливался. Уже начал приходить в себя.
- Идите со мной. Держитесь поближе. Не разбредайтесь. Вы знаете,
что для вас делается исключение. И только я могу защитить вас после
того, как вы войдете внутрь.
Она провела их вниз, внутрь, в большой зал, где так часто встречала
лицом к лицу худшее, что придумывала для нее Горри, и где всегда
проходили все собрания монастыря.
- Вы будете ждать здесь, в границах этого символа. - Она показала
на пол. - Выйдете за них - умрете.
Марика пошла искать Горри.
Логика подсказывала, что Горри - не та, кому нужно бы сказать. Ей
очень не хватало здравого смысла. Но традиция и обычай, ставшие
неписаным законом, требовали прежде всего обратиться к своей
наставнице. А дальше Горри сама должна решить, требует ли ситуация
вмешательства старшей жрицы Кеник.
Но может быть, судьба благоволила Марике. Когда она вошла, Горри
была не одна. У нее в комнате сидели три сестры, и одной из них была
Хлес Гибани - а она была выше Горри по иерархии.
- Госпожа, - произнесла Марика, нетерпеливо проделав все нужные
церемонии почтения, - я только что сошла со стены, где видела, как
банда дикарей гонится через реку за тремя торговцами. Считая
маловероятным, чтобы торговцы вышли из своей крепости в такую погоду и
пришли к Акарду, если бы не желали сообщить сведения чрезвычайной
важности, я помогла им избавиться от погони и разрешила взобраться по
сугробу на верх стены. В результате выяснения я обнаружила, что они
несут послание, адресованное их старшим монастырю Акард.
- И что это за послание, щена? - спросила Горри. Тон ее был
настолько вежлив, насколько она считала это необходимым при
свидетелях. Последнее время она соблюдала вежливость, лишь когда этого
требовали обстоятельства. Она стала еще больше напоминать Пошит.
- Я не выяснила, госпожа. Природа ситуации заставила предположить,
что это выше моей компетенции. Я решила, что должна обратиться к
сестрам старше меня. Поэтому я провела их в главный зал, чтобы они
могли чуть отогреться от холода. Там я велела им ждать. Они
предположили, что их старший хотел бы, чтобы его послание было
оглашено перед собранием монастыря. По всей видимости, они несут
дурные вести.
Горри вскипела до потери разума. В крепость впустили чужих!
Впустили м_у_ж_ч_и_н_! Однако ее сестры, следуя примеру Гибани,
проявили больше гибкости. Утихомирив Горри, они стали придирчиво
допрашивать Марику.
- Мне нечего больше сообщить, сестры, - отвечала она, - разве
только вас интересуют мои ощущения тогда, на верху стены, и вытекающие
из них соображения, вызвавшие доверие к этим торговцам.
Гибани встала и оперлась на костыли:
- Я скоро вернусь. С твоими ощущениями я согласна, Марика. Что-то
заваривается. Я поговорю со старшей жрицей.
И она вышла.
Пока Горри кидала на Марику кинжальные взгляды, обещавшие еще
большие осложнения ее жизни, две остальные силты продолжали ее
расспрашивать. Но это было уже, просто чтобы убить время. Все теперь в
лапах старшей жрицы Кеник.
Они понимали то, что уже поняла Марика. То, что Горри понимать не
желала.
Когда-то, несколько лет назад, Гибани сказала Марике на ее вопрос
относительно Горри:
- Среди нас есть те, кто предпочитает жить мифом, а не фактом.
Теперь Марика увидела это воочию.
Торговцы любили силт даже меньше, чем прочие меты. Насчет роли
мужчин у силт были такие представления, по сравнению с которыми
взгляды женщин стойбища казались верхом либерализма. Если бы
сообщение, принесенное торговцами, не было концом света, они бы ни за
что не пришли. А в эти дни конец света - это кочевники.
Живущая мифами первая озвучила то, что подумали остальные:
- Этот проклятый гнойник Критца побежден. И они хотят, чтобы мы их
приняли. Нет, говорю я! Нет и нет! Пусть уходят в глушь. Пусть идут в
котел к дикарям. Их проклятое отродье вооружило граукенов!
Граукен. Марика вздрогнула, услышав это слово из уст силты.
- Мне не верится, чтобы они принесли вести о падении Критцы,
госпожа. Они не выглядят обездоленными. Они просто усталы и
встревожены.
Она произнесла это, стараясь говорить без нажима. Последнее время
Марика старалась вести себя с Горри очень осторожно. И пыталась
установить хорошие отношения с другими сестрами.
Вернулась Гибани.
- Мы должны пойти в зал. Всем предлагается выслушать, что хотят
сказать эти меты. Пока они не скажут, ничего не будет решено.
Предводителя торговцев, в присутствии которого Марике было так
неуютно, звали Багнель. Кое-кому из сестер он был знаком. Ему и раньше
случалось представлять свою крепость, хотя Марика ни разу его не
видела, кроме как на той дальней поляне.
Еще один урок: обращай внимание на все, что творится вокруг тебя.
Никогда не знаешь, что может потом пригодиться.
За опыт в общении с силтами Багнель и был назначен предводителем
своего отряда.
Объяснив это, Багнель сказал:
- Нас вышло из Критцы семеро. Шестеро самых сильных и умелых бойцов
и я. Кочевники немедленно взяли наш след, хотя мы, следуя вашему
примеру, шли по ночам. Четверо из нас остались на пути, упав от
усталости, и достались дикарям. Мы не могли остановиться им помочь.
Горри буркнула что-то язвительное насчет мужчин, но на это обратили
внимание лишь немногие сестры. Умница Багнель своим вступлением
возложил на Акард долг. Подразумевалось, что принесенные им вести
стоили жизни четырем его братьям.
- Продолжай, - велела ему старшая. - Горри, держи себя в лапах.
Марика стояла за спиной своей наставницы, как это ей полагалось, и
была озадачена, услыхав чью-то реплику:
- Старуха Горри из ума выживает.
Это был намек, что Горри вскоре никто не будет принимать всерьез.
Хотя Марика лелеяла свою собственную черную ненависть, вдруг мелькнуло
сочувствие к старой мете.
- Дорога заняла два дня...
- Это к делу не относится, - перебила старшая. - Если твои вести
того стоят, мы будем у вас в долгу. Здесь мы собрались не торговать.
Говори прямо.
- Хорошо. Четыре дня назад кочевники снова напали на Критцу. Мы их
прогнали, как было и раньше, но в этот раз - едва-едва. У них
появилось много современного оружия, оно нанесло нам существенные
потери. Тактика у них тоже стала тоньше. Будь их больше, крепость бы
пала.
Старшая нетерпеливо поерзала, но дала Багнелю говорить, как он
хочет. Силты обменивались встревоженными взглядами и быстрыми
репликами шепотом. У Марики шерсть на спине зашевелилась, хотя она и
не поняла, что было сказано.
Во время своей речи Багнель несколько раз остановил взгляд на ней.
От этого ей тоже не становилось уютней.
- Мы взяли пленных, - продолжал Багнель. - Среди них - достаточно
высокопоставленных охотниц. Их допрос принес несколько интересных
открытий. Самое важное, с точки зрения этого сестричества, было
открытие плана нападения на Акард.
Тут уж по собранию прошел гул и заметное веселое оживление.
Нападение на Акард? Кочевники? Это шутка. Их положат, как стадо на
бойне.
- Одна из наших пленниц участвовала в составлении плана. Все
известные ей детали мы от нее узнали. - Багнель вытащил из-под шубы
толстый сверток из шкур. Открыв его, вынул пакет бумаг. - Хозяин
приказал передать вам копию ее показаний. - Он протянул пакет старшей
жрице.
- Видимо, вы более серьезно отнеслись к этому, чем следовало бы, -
заметила старшая чуть свысока. - Нам здесь не грозит опасность от
дикарей, приходи они поодиночке или всеми ордами Севера.
- Это не так, старшая. Именно поэтому мы рискнули семью бойцами,
которые нужны в Критце позарез. Кочевники не только завладели
современным оружием, они еще и уверены, что смогут нейтрализовать
почти всю вашу силу. У них есть и силты, и верлены, и они будут
участвовать в нападении. Так сообщила наша пленница, а к этому времени
она уже не могла сочинять.
Глаза Багнеля остановились на Марике. К своему замешательству она
обнаружила, что не может выдержать его взгляд.
По реакции окружавших силт Марика поняла, что то, о чем говорит
Багнель, возможно. Сестры сильно обеспокоились. Часто повторялось
название "Серк", почти всегда с нелестными эпитетами.
Старшая жрица Кеник трижды ударила в пол посохом - знаком своей
власти. Зал заполнила мертвая тишина.
- У меня здесь будет порядок, - прозвучали слова старшей. -
По-ря-док! Мы что, деревенщина из стойбищ?
Она стала изучать переданные торговцем бумаги. По мере чтения все
сильнее обнажались ее зубы. В глазах задымился черный гнев.
Жрица подняла глаза.
- Ты прав, торговец. То, что они хотят сделать, - отвратительно. Но
возможно - если бы они застали нас врасплох. Ты принес нам великое
благо. И мы у вас в великом долгу. Сестричество Рейгг своих долгов не
забывает.
Багнель ответил жестом благодарности и повиновения - скорее
дипломатическим, чем искренним, как решила Марика. И сказал:
- Если таковы истинные чувства старшей жрицы Акарда, хозяин Критцы
желал бы обратиться с маленькой просьбой.
- Говори.
- Есть точно такой же план захвата Критцы. И он сработает, пусть
даже будет нам известен. Если только...
- Ага. Вы принесли нам эти темные вести не только из любви.
В голосе старшей жрицы послышалось острие тончайшего сарказма.
Гонца это не задело.
- Хозяин считает, что вы могли бы счесть желательным в интересах
сестричества поддержать хотя бы еще одну цитадель цивилизации здесь, в
Понате.
- Может быть, да. Может быть, нет. К делу, торговец.
- Как прикажете, старшая. - Взгляд Багнеля снова метнулся к Марике.
- Хозяин просил бы, чтобы две или три сестры, предпочтительно
специалистки по темной стороне, были направлены в Критцу, чтобы помочь
отбить ожидаемое нападение. Хозяин надеется, что кочевники, потерпев
два подряд крупных поражения у обеих крепостей, не будут нас больше
беспокоить. Хотя бы этой зимой. Смогут прокормиться собственными
убитыми.
Марику передернуло.
Но доказательства, виденные ею летом в захваченных стойбищах, были
неопровержимы. Кочевники пустили к себе граукена и покорились ему. Чем
бы ни было то, что разрушило старую систему стай и согнало кочевников
в орду, оно изменило не только это.
- Твой хозяин мыслит здраво. Для мужчины. Может быть, он и прав.
Если допустить, что в этих бумагах сказано все.
В примечании старшей мелькнул намек на вопрос.
- Я участвовал в допросе, старшая. Я желаю добровольно
подвергнуться допросу правды у силт, дабы свидетельствовать их
подлинность и полноту.
Это произвело на Марику впечатление. Выдерживать допрос правды -
врагу не пожелаешь.
- Пошлите Марику, - вдруг бухнула Горри. - Она это умеет в
совершенстве. И никто не пожалеет, если она не вернется.
- Тебя бы послать, - буркнул себе под нос кто-то из сестер. - О
тебе точно никто не пожалеет.
Горри услышала. Она обвела взглядом собрание, лицо ее окаменело.
Старшая метнула на Горри недовольный взгляд за непрошеное
предложение, но потом задумалась.
У Марики сердце бухнуло и провалилось.
- В том, что ты говоришь, есть правда, Горри, - сказала старшая. -
Хоть тобою движут низкие мотивы. Так насмехается Всесущий над
ничтожностью наших сердец, заставляя говорить истину под личиной лжи.
Хорошо, торговец. Ты получишь сестер. Мы пошлем трех - из числа самых
молодых и сильных, хотя не обязательно самых искусных, - поскольку им
предстоит путешествие очень суровое. Ты вряд ли захочешь потерять их
по пути.
Каменное лицо Багнеля не изменилось.
- Итак? Твой ответ?
- Благодарю вас, старшая.
Старшая хлопнула в ладоши:
- Строглей!
Названная сестра отворила дверь и позвала. Тут же появилась пара
старших рабочих. Старшая приказала:
- Отведите этих мужчин в кельи, где они проведут ночь. Дайте им
лучшую еду, которая у нас есть. Торговец, вы не покинете свои кельи ни
при каких обстоятельствах. Это ясно?
- Да, старшая.
Движением лапы Кеник приказала рабочим увести торговцев.
- Есть ли добровольцы? Нет? Никто не хочет увидеть изнутри
таинственную крепость Критцу? Марика? Даже ты?
Нет. Даже Марика. Она не хотела идти добровольцем.
И никто другой не хотел.
Марика не хотела идти добровольцем. Но пошла все равно. Со старшей
жрицей не спорят.
Почти все время они шли в свете Клыка по снегу, под которым на
глубине многих ярдов, холоднее, чем сердце верлена, текли воды
Хайнлина. Кое-где снег был хорошо утоптан, поскольку кочевники тоже
использовали русло как магистраль, хотя передвигались только днем.
Брайдик говорила, что сейчас основная масса кочевников ушла к югу
от Акарда, сгоняя живших там метов. Она еще говорила, что поток
выговоров и невыполнимых инструкций из Макше не ослабевает. И все без
толку. Единственный способ для них заставить выполнять свои приказы -
прибыть на Север самим. К чему старшая жрица Кеник и хотела их
вынудить.
Марика была несчастна и напугана. Молчание ночи было молчанием
смерти. Холод ее - холод могилы. Хоть сверху и светил Клык, каньон
Хайнлина казался огромной пещерой, и пещера эта вызвала давний страх
пещеры Махен.
Что-то злобное было в этой ночи.
- Только потому меня послали, что хотят избавиться, - сказала
Марика Грауэл и Барлог. Обе ее одностайницы вызвались с ними, услышав
о вызове охотниц-добровольцев и узнав, что Марике велено идти. Марика
подумала: а смогли бы силты их удержать, если бы захотели?
- Может быть, - ответила Барлог. - А может быть, если будет
позволено перед сестрой говорить прямо, ты приписываешь мотивы
виновного меньшинства невинному большинству.
Грауэл тоже с ней согласилась:
- Ты молода и самая непопулярная среди силт. С этим никто не
поспорит. Но это дело твоих лап, Марика. Хотя ты и старалась. Да, ты
старалась. Стой! Послушай и подумай. Если беспристрастно рассмотреть
теперешние обстоятельства, ты должна будешь признать, что никто в
Акарде не подходит для этой работы лучше - оставив в стороне все
прочее. Ты узнала самые темные пути силт. Смертные пути. Ты молода и
сильна. И ты лучше всех выдерживаешь холод.
- Если будет позволено перед сестрой говорить прямо, - снова
повторила Барлог, - ты скулишь, как обиженный щенок. Перекладываешь
вину на других и отказываешься от ответственности. Я вспоминаю тебя в
избе матери - там ты такой не была. Ты была медлительна, спала наяву и
была чумой для всех, но ты была хозяйкой своих действий. Ты изменилась
к худшему, Марика. И не очень приятно наблюдать это в той, кто обещал
так много.
Марика была так поражена этим смелым укором, что просто промолчала.
На ходу, стараясь не отстать от заданного торговцами темпа, она все
обдумывала слова охотниц. И в моменты, когда хотела быть честной с
собой, признавала, что истину, лежащую в основе этих обвинений, не
спрятать.
Она стала себя жалеть - по-силтски. Она стала считать, что есть
вещи, полагающиеся ей сами по себе, не заработанные, - как силты
считают, что весь мир им должен. Она попала в одну из ловушек Горри.
А ведь было время, когда она дала себе обет, что не впадет в то
умонастроение, которое так противно было в ее наставнице. Время, когда
она верила, что, воспитанная в стойбище, она не подцепит эту заразу. А
теперь стала подражать Горри.
Через много миль, много передумав, Марика спросила:
- Что ты имела в виду, Барлог, когда сказала: "Обещала так много"?
Барлог покосилась в ее сторону:
- Тебе никогда не надоедает слушать, что ты - особенная?
Марика чуть не взорвалась, но тут на ее плечо легла лапа Грауэл и
больно стиснула:
- Спокойнее, щена.
- По крепости ходят слухи, Марика, - сказала Барлог. - И часто
говорилось, что ты обещаешь подняться высоко. И тебе это тоже много
раз говорили. Теперь говорят, что ты пойдешь выше, чем кто-нибудь мог
подозревать, если тебя хорошо выучат в монастыре в Макше.
- Если?
- Они твердо намерены послать тебя этим летом. Это факт. Старшая
спрашивала, не пожелаем ли мы с Грауэл тебя сопровождать.
Такая возможность не приходила Марике в голову. Она всегда думала о
Макше с ужасом, уверенная, что будет там совсем среди чужих.
Еще через сто ярдов Грауэл сказала:
- Она не сплошь ледяная вода и каменное сердце, эта Кеник. Она
знала, что мы все равно пойдем, пусть сотни миль пешком по Хайнлину.
Быть может, она свою стаю вспомнила. Говорят, что она пришла, как ты -
наполовину взрослая, из какой-то стаи Верхнего Поната, а Брайдик
забрали с ней в наказание ее матери - за то, что скрыла Кеник от силт.
Их стойбище было среди разрушенных во вторую зиму. Тогда об этом много
говорили.
- Вот как?
Марика шагала наедине со своими мыслями и лунным светом. Сейчас на
небе было три луны. Каждое дерево на берегу отбрасывало трехпалую
тень.
Она ощутила, что в этой ночи что-то слегка не так. Сначала на самом
пороге восприятия - как раздражающий, но далекий звук, которого почти
не замечаешь. Но не замечать нельзя. Чем дальше она шла, тем сильнее
оно становилось. И наконец Марика сказала:
- Грауэл, пойди скажи Багнелю, пусть остановится. Мы можем на
что-то напороться. Мне нужно время, чтобы заглянуть вперед, не
отвлекаясь на ходьбу.
Когда Грауэл вернулась и привела с собой Багнеля, Марика уже знала,
что это.
- Ты чуешь беду впереди, сестра? - спросил торговец.
В поле, на ходу, Марика чувствовала себя с ним проще. Даже почти
приятно было его присутствие.
- Там, впереди, дозор кочевников. За излучиной, выше по склону. Я
ощущаю их тепло.
- Ты уверена?
- На прямую видимость я не выходила, если ты об этом спрашиваешь.
Но вот здесь, - Марика стукнула себя в грудь, - я уверена.
- Мне этого достаточно. Бекхет! - Он махнул рукой. Торговец,
которого он назвал Бекхет, был тем, кого Багнель называл "наш тактик"
- термин, очевидно, из культового языка торговцев. Он подошел.
- Часовые кочевников за следующим поворотом. Снимем их или пройдем
незаметно?
- Зависит от обстоятельств. С ними есть силты или верлены? - Вопрос
был адресован Марике. - Наша тактика зависит от того, какой образ
действий даст нам возможность как можно дольше скрываться от орды.
Марика пожала плечами:
- Чтобы ответить, мне надо войти во тьму.
Багнель и Бекхет кивнули одновременно, словно говоря: "Давай".
Она скользнула в отдушину, нашла призрака, проехала на нем по
склонам, скользнув к кочевникам с дальней стороны. Действовала она
осторожно. Ее тревожила возможность столкнуться с дикой силтой или с
верленом.
Спали они, эти наблюдатели дикарей. Но их в снежном убежище было
около дюжины, и был с ними мет, сильно отдававший при контакте
верленом. И он был настороже. Что-то, какая-то возможность опасности в
темноте пробудила его.
Марика не стала возвращаться и советоваться. Она ударила, опасаясь,
что верлен обнаружит ее раньше, чем она вернется, поговорит и придет
снова.
Был он силен, но не обучен. Борьба длилась мгновения. Потом она
заставила призрака ринуться вниз, где он мог вступить в контакт с
физическим миром, подкопала убежище и обрушила тонны снега на
кочевников, которые не успели понять, что на них напали.
Вернувшись в собственную плоть, Марика доложила о сделанном.
- Отлично задумано, - одобрил Багнель. - Когда их найдут, решат,
что это была прискорбная случайность.
С этого момента Марика ни разу не замечталась на ходу. Все свое
внимание она бросила на помощь сестрам в поисках дозорных кочевников.
Торговцы настаивали, чтобы несколько последних миль пройти по горе.
Они были убеждены, что, если идти по руслу дальше, встретятся крупные
силы кочевников. И не хотели терять преимущество внезапности появления
у них силт, бросив их в бой ради выживания немногих.
Последний подъем на склон они прошли при свете солнца между
огромными скрытыми снегом деревьями - гораздо большими, чем видела
Марика в своих странствиях. Забавно, что жизнь принимает такие
непривычные формы совсем рядом с домом ее предков - хотя она тут же
подумала, что сама она с Грауэл и Барлог повидала свет куда больше
любого из Дегнанов с тех пор, как стая пришла на Север почти в
незапамятные времена.
Еще не дойдя до гребня, они учуяли дым. Кто-то из охотниц решил,
что это огни очагов Критцы, но торговцев охватило испуганное
возбуждение, никак не похожее на предвкушение родного дома. Они
бежали, будто навстречу кошмарным вестям.
И вести были кошмарными.
С высоты открылся вид на крепость, которая была когда-то оплотом
торговцев. Одну стену чем-то проломили. Руины еще дымились, хотя огня
не было видно. Сугробы вокруг крепости были усыпаны телами. Марика не
сразу поняла, что это такое - издалека они казались игрушечными.
Багнель присел на корточки, разглядывая катастрофу. И долго ничего
не говорил. Потом тускло и монотонно прозвучали его слова:
- По крайней мере они дорого заплатили. И кое-кто из наших спасся.
Марика, сама не понимая почему, почесала его за ушами, как
успокаивают заплаканного щенка. Шапку он снял, прислушиваясь к звукам
снизу. И теперь удивленно на нее глянул, так что Марика почувствовала
необходимость объясниться.
- Я видела, как такое случилось с моим стойбищем четыре года назад.
И тогда помощь тоже пришла слишком поздно.