такую погоду нечего и думать, да еще когда охотницы Зотака повиснут у
нас на плечах. Да и вообще восстановление - работа, которая отнимет
годы, как было давным-давно. Так что единственный выход - просить
силт.
Теперь Пошит вышла вперед, говоря от имени своих сторонниц среди
Мудрых. Против нее выступила Саэттл, учительница в избе Скилдзян. Они
схлестнулись с шаманкой. Подругами они и без того никогда не были.
Марика испугалась, что сейчас полетит шерсть, и так бы оно и
случилось, если бы не пленник - живое напоминание об истинной угрозе.
Страх перед кочевниками оказался сильнее.
Кто такие эти силты? Ну, меты, живущие в крепости вниз по реке. Что
в них такого страшного? За что их так ненавидят Мудрые? Пусть даже и
не все? При одном упоминании о них Пошит так же теряла способность
здраво рассуждать, как и при виде Марики.
Они что, боятся, что силты лишат их власти? Похоже, именно так оно
и есть.
И тут неожиданно взвизгнула старая Зертан:
- Меж граукеном и Всесущим оказались! Я вас предупреждала. Всех вас
предупреждала! Не ленитесь выполнять обряды, говорила я! Но вы не
слушали.
Ба говорила в пустоту. Даже ровесницы - и те не обращали на нее
внимания. Марике на секунду стало ее жалко. За это вот - и за всю
жизнь. Вот так состариться, чтобы на тебя плевали в избе, где ты
раньше правила.
Но Марика подавила жалость. Время Зертан прошло. У нее сейчас нет
ни ума, ни силы. Ей бы лучше тихо отойти в сторону. Только среди мет
ни одна никогда не отступала сама. Ее отпихивали другие. Всю жизнь
мета толкалась, и ее толкали, и выживали сильные.
И что было делать здесь каблинам, умнейшим, но физически слабым?
Марика знала, что, не будь Каблин на три головы умнее всех прочих
щенков, его бы уже не было в живых. Ум давал ему возможность найти
путь в обход многих собственных слабостей и отбрехаться почти от всех
неприятностей, что грозили ему от взрослых.
А внизу все бушевали политические споры, но решение все равно было
уже принято. Допросят пленника и пошлют мету гонцом в крепость. Пока
она не вернется, никто не выйдет за ограду. Немедленно уменьшат расход
пищи и дров, хотя и того, и другого в кладовых пока хватает. В избах
вскроют тайные кладовые железного оружия и начнут его готовить. Стая
постарается пересидеть налет кочевников в надежде, что либо голод
погонит их за более легкой добычей, либо придет подмога из крепости.
Тяжкие решения придется принимать.
Тяжкие решения. Например, усилить стаю, выгнав за ограду старых и
слабых и молодых щенов. Марику передернуло.
А потом она заснула, хотя твердо решила дождаться, пока уйдут
последние гостьи из других изб.
У Марики и Каблина проснулся интерес, и они стали часто приходить к
пещере Махен. Каждый раз, пользуясь своей молодостью, они оставляли
Пошит далеко позади, пробегая длинными кругами, иногда до самого
берега Хайнлина, а потом сворачивая в леса и холмы, где находилась
пещера. Шаманка могла бы выследить их по запаху, если бы хватило силы
воли, но после пяти миль старые ноги отказывались идти. И Пошит
хромала обратно в стойбище, угрюмо выпятив челюсть. Там она ворчала и
бурчала в разговорах с Мудрыми, но обвинить щенков перед их матерью не
решалась. Даже в том, что они ее загнали до изнеможения. Это сочли бы
обычной дерзостью молодых.
Пошит знала, что они от нее убегают. И они знали, что она знает.
Это была жестокая щенячья игра. А Каблин часто повторял свое - еще
более жестокое - предложение. Марика отказывалась принимать его
всерьез.
Пошит так и не узнала, что они бегают к пещере. Иначе бы она просто
пошла туда и ждала, а то, что она там увидела бы, привело бы ее в
восторг.
То, что почувствовал тогда Каблин, по-прежнему оставалось в пещере.
И воздух там всегда был какой-то странный, хотя щенки так и не могли
понять почему.
Самое существование этого открывало их разум. Марика неожиданно для
себя обнаруживала все больше и больше необъяснимых и неожиданных
способностей. Оказалось, что она может определить местонахождение
любого из тех, кого она знает, просто сосредоточившись и достав его.
Она обнаружила, что, если сильно сосредоточится, может иногда поймать
отблеск мысли, услышать, о чем думает тот, кто у нее перед глазами.
Такие способности пугали ее, но все равно она ими понемногу
пользовалась.
Это, думала Марика, и есть то, что так выводит из себя Пошит. Но
почему она хочет ее смерти?
Их блуждания последним летом были окрашены в грустный, слегка
ностальгический тон - они знали, что последний раз могут бегать так
свободно. На них неудержимо надвигалось взросление со всеми его табу и
обязанностями.
Когда земля достаточно подсохла для вспашки, Дегнаны начали
весенний сев за оградой стойбища. Земледелие в Верхнем Понате было
трудным. Меты выращивали только зерно, которое пришло на Север с
торговцами всего поколение назад, да еще довольно тощие полудикие
корнеплоды. В основном же они ели мясо, ибо меты как вид произошли от
хищников и только недавно начали переходить к всеядности. Плоды земли
были всего лишь добавкой, дающей возможность легче перезимовать.
Землю обрабатывали мужчины и щенки. Двое мужчин тянули вилообразный
плуг с закаленным на огне лемехом. Почву выворачивали всего на
несколько дюймов. В сезон вегетации щенки много времени проводили на
прополке.
Летом у охотниц было забот по горло, поскольку одомашненных
животных в Верхнем Понате не держали. Все мясо давала дичь.
Южные меты держали мясные стада. Когда-то торговцы пригнали
племенной скот на Север для нескольких стай, но изнеженные животные не
смогли пережить зимы.
Торговцы предлагали в тяжелые времена держать животных в избе, на
это охотницы только фыркали. Жить в одной избе со зверем - придумают
же! Торговцы показали, как построить избу с несколькими уровнями,
оставив нижний для животных, которые к тому же своим теплом будут
согревать верхние этажи. Но это - слишком крутая перемена. К таким
вещам меты Верхнего Поната относились очень подозрительно.
Торговцев вообще считали способными на все: эти мужчины по
поведению никак не походили на мужчин.
И несмотря на это, одним из главных ожиданий весны был приход
торговцев, с новостями со всего мира, с невероятными сказками, с
драгоценными товарами на продажу. Каждый год они поднимались по
Хайнлину, иногда всего горсткой с товарами на плечах, иногда целыми
караванами вьючных животных. Их количество зависело от того, что
заказали Мудрые стай прошлым летом.
Мечтатели Марика и Каблин ждали их с куда большим нетерпением, чем
все остальные. Они набрасывались на пришельцев с десятками тысяч
вопросов, те отвечали охотно, разворачивая дивные полотна рассказов.
Некоторые - настолько невероятные, что Марика даже обвиняла их во лжи.
Это их еще больше веселило.
В год пещеры Махен ожидание было особенно напряженным. Саэттл
заказала привезти из крепости новую книгу, и половину зимы охотницы
избы Скилдзян ставили капканы на отека, набирая шкурки на оплату.
Большая и малая луны подходили к нужному соединению. Возбуждение
рвалось наружу. Время близилось к весенним обрядам и заодно - к
появлению гостей.
Но торговцы не пришли.
Когда они задержались на несколько дней, никто не придал этому
значения. Когда миновали недели, меты заинтересовались, и между
стойбищами побежали гонцы, расспрашивая, не видал ли кто торговцев.
Больше всех беспокоились стаи, заказавшие важные вещи, без которых
трудно пережить зиму.
Торговцы очень запоздали, но в конце концов появились, а почему
опоздали - объяснять не стали. Они были далеко не так дружелюбны, как
прежде, спешили и огрызались, были нетерпеливы. Редко они
задерживались в стойбищах дольше нескольких часов. Почти не было ни
новостей, ни рассказов.
У Дегнанов одна группа заночевала, потому что их стойбище славилось
гостеприимством и уютом. Кое-какие сказки у огня торговцы рассказали,
вроде как вместо платы за постой. Но видно было каждому, что им не до
рассказов.
Марика с Каблином пристали к одному старому торговцу. Они видели
его каждый год, сколько себя помнили. Он был с ними дружен и помнил,
как их зовут. Марика, не знавшая стеснения, спросила:
- Слушай, Хронен, что этим летом стряслось? Чего вы так поздно? И
почему вы такие несчастные?
Старик был не так мрачен, как другие. Потому-то они его и любили,
что он сохранил в себе что-то от щенка. И сейчас тоже в нем что-то
такое сверкнуло.
- Большой мир, детки. Большой мир. Что-то странное там
заваривается. И что-то из этого дотянулось и сюда.
Марика не поняла и так и сказала.
- Понимаешь, малышка, представь себе наше братство как стаю,
которая растянулась через весь мир. А теперь вспомни, что бывает,
когда у вас в стойбище заспорят избы. Вот и избы братства тоже
заспорили. И горячо. Мы, знаешь, напуганы, что дальше будет. Вот мы и
хотим побыстрее закончить сезон и вернуться, чтобы в наше отсутствие
ничего не случилось. Понятно?
Это щенки поняли. Скилдзян и Герьен часто объединялись против
других начальниц изб. В избе Скилдзян меты тоже делились на группы,
особенно среди Мудрых. Старухи постоянно интриговали и враждовали,
предавали друг друга по мелочам просто так, игра ради самой игры.
Других развлечений у них в старости не было.
К Марике, Каблину и старому торговцу подошла Скилдзян.
- Я Хронена знаю давно, - объяснила она удивленным щенятам. - Еще с
тех пор, когда он был всего на год старше, чем сейчас Каблин.
- До того еще, как я стал торговцем, - подтвердил Хронен.
- Ты - Дегнан? - удивилась Марика.
- Нет. Я был Ласп. Мы с твоей ма познакомились на реке. Мы тогда
были твоих примерно лет. Она браконьерствовала на ягодниках Ласпов, а
я ее поймал. Ну и драка вышла!
Марика переводила взгляд с торговца на мать, с матери на торговца.
Как-то ей редко приходило на ум, что мать тоже когда-то была щеной.
- И все ты врешь все то же! - Скилдзян, ворча, оскалила клыки. -
Я-то думала, после всех прошедших лет ты признаешь наконец, что залез
на землю Дегнанов.
- После всех прошедших лет я могу найти дорогу на этот ягодник и
показать, что он был на земле Ласпов.
Марика видела, что мать готова вспыхнуть, и стала думать, как бы ее
успокоить. Но напряжение снял сам Хронен.
- Теперь это не там и не тут, - сказал он. А для Каблина добавил: -
Ей всегда неуютно с мужчинами, которые не начинают хныкать и ползать
на брюхе, стоит ей показать клыки. - И снова повернулся к Скилдзян: -
Ладно, старая моя противница, что у тебя на уме?
- Я услышала, что ты говорил этим щенкам. Подозреваю, что если
нечто так встревожило братство торговцев, то моей стае тоже может
прийтись плохо. И мне подумалось, что ты мог бы дать нам совет.
- Ага, - кивнул Хронен, - Есть, конечно, вещи, которых я сказать не
могу, но совет - это можно. - Он задумался, потом сказал: - Я бы
предложил вам обратить внимание на оборону. Зима может выдаться
суровой. Я бы сказал, что стоит вложить средства в лучшие железные
наконечники для стрел, в топоры и ножи.
- Вы за них три шкуры дерете при продаже.
- Я ничего сейчас не продаю. Я только говорю, что стоило бы, на мой
взгляд, сделать мудрой охотнице, если бы она знала то, что знаю я. Ты
вольна оставить мои слова без внимания, как ты часто и делаешь. С тем
же успехом ты вольна покупать. Или сама вытесывать наконечники и все
прочее из камня, сохраняя верность старым добрым временам.
- Всегда ты был язвой.
- Всегда меня слегка доставали верования и позиция охотниц и Мудрых
Верхнего Поната. Держаться старых путей и очевидно ложных верований -
это никого еще до добра не довело.
Скилдзян оскалилась. Но Хронен не отступил, как сделал бы мужчина
из Дегнанов.
Отношение в стае к инструментам и оружию торговцев приводило Марику
в недоумение. Все покупалось, но редко использовалось. Каждое лето
Мудрые и охотницы покупали топоры, наконечники, ножи длинные и
короткие, даже иногда железный лемех для плуга. Все, что могли себе
позволить. И почти всегда все это складывалось в кладовые и там
валялось, никогда не используясь, поскольку считалось слишком
драгоценным, чтобы им рисковать.
В чем тут дело?
Этим летом Скилдзян и Герьен выменяли шкуры отека на обработанное
железо.
Этим летом на жизненный путь Марики легла еще одна тень завтрашнего
дня.
Вокруг избы завыли первые порывы вьюги. Внизу на земляном полу все
еще шел спор, хотя спорить уже было не о чем, охотницы из других изб
почти все разошлись по домам, а те, что остались, не ушли из чистого
упрямства.
Марика как раз просыпалась на том же месте, где ее сморил сон, как
вдруг старуха Саэттл отошла от пресса и подошла к подножию лестницы.
- Щенята - вниз! - позвала она. - Начинаются уроки.
- Сейчас? - удивилась Марика.
- Сейчас. Вниз давайте.
Дрожа от холода, щенята, которым по возрасту полагалось учиться,
соскользнули вниз и прошмыгнули мимо ворчащих взрослых. Саэттл
рассадила их на мужской половине по возрасту и уровню знаний и
принесла книги.
Книг было шесть, и они были самым ценным имуществом избы. Некоторые
- много раз переписанные за большую цену, уплаченную мехами отека.
Некоторые - поновее.
Стая, особенно обитатели избы Скилдзян, гордились своей
грамотностью. Даже большинство дегнанских мужчин умели писать, читать
и считать. Грамотность помогала мужчинам выжить, когда их высылали из
стойбища. Такое умение делало их желанным приобретением в стойбищах
Верхнего Поната.
Марика рано заметила, как много значит в учении стимул. Молодые
мужчины так же скучали на уроках, как и девчонки-щены. Но когда
приближалась пора взросления и весенние обряды, после которых их
выгонят из стойбища, чтобы найти новую стаю или погибнуть, интерес к
знаниям возрастал лавинообразно.
В центре образования в стае была Хроника - летопись, которая
отслеживала историю стаи до ее легендарного основателя Дегнана -
одиночки, укравшего себе женщину и ставшего родоначальником. Это было
сотни лет назад, еще на Юге, до начала длинного пути миграции в
Верхний Понат.
Как учили Мудрые, эта история была чистейшим мифом. Самым
невероятным из всех, потому что ни один мужчина на такое не осмелится.
И не сможет, потому что этот пол слабее, глупее и эмоционально
неуравновешен. Но такую историю забавно рассказывать чужакам, которых
она пугает. В каждой стае были свои мерзавцы среди предков. Когда они
уходили в туман веков, то становились предметом гордости.
Шесть книг избы Скилдзян. Почти столько же, сколько во всем
остальном стойбище. А у Дегнанов книг было больше, чем у всех стай
Верхнего Поната. Потрепанные, как само стойбище, они были центром
культуры и знания. Иногда летом другие стаи посылали избранных щен
учиться с Дегнанами. Возникала дружба, составлялись союзы, и Дегнан
укреплялся в роли ведущей стаи округи.
И Марика гордилась, что родилась в такой стае.
Уроки закончились, утро уже переходило в день. Злобное возбуждение
прошедшей ночи спало, но не исчезло до конца. Отдохнувшие охотницы
снова пришли из своих изб. И каждая была готова сорваться.
Пленник, сваленный усталостью и страхом, заснул. Он лежал, никто не
обращал на него внимания, и охотницы перешагивали через него и
обходили его, почти не замечая. Казалось, все о нем забыли.
Кое о чем удалось договориться. На сторожевой башне выставили
часовых - старших щен. Взрослые занялись подготовкой к возможной
осаде.
Из кладовок и темных углов стали доставать драгоценное железное
оружие. Любовно осматривали лезвия топоров и ножей. На древки
насаживали железные наконечники со множеством зазубрин. Марика
заметила, что эти стрелы должны были бить горизонтально, а не
вертикально, как охотничьи. У мета ребра идут параллельно земле, а не
перпендикулярно.
Тут же делали еще стрелы, погрубее. Тут же ладили копья. Мастерили
дротики из заостренных палок, закаляя острие в ямах очагов. Старших
щен учили основным приемам боя. Даже мужчин обучали управляться с
копьями, дротиками, инструментами и ножами - когда у них не было
другой работы.
Скилдзян как глава избы при поддержке Герьен и большинства
дегнанских Мудрых закрыла бесконечные дебаты, выставив чужих из своей
избы.
Мудрые стаи были сплочены больше охотниц. Они давали советы,
которые, принятые почти единогласно, обладали силой приказов.
Приготовления, которые каждый вел кто во что горазд, стали
упорядоченными и почти организованными. Настолько организованными и
совместными стали действия, насколько это возможно для метов.
Прежде всего Мудрые велели всем для охлаждения эмоций немного
поспать.
Марика проснулась с ощущением тревоги. Тесно прижавшись к ней,
беспокойно завозился Каблин. Что-то не так? Атмосфера слишком
наэлектризована. В ней чувствуется какая-то вонь... Боль. И страх. Как
в том контакте, когда охотницы искали источник услышанного ею крика.
Снизу донесся настоящий крик. Марика с Каблином протолкались
поближе к лазу, что не вызвало восторга у столпившихся там щенков, и
заглянули вниз.
Пленника допрашивали. Пошит держала его лапу над очагом. Еще одна
из Мудрых сидела возле его головы и тихим голосом все повторяла один и
тот же вопрос. Он не отвечал, только выл, когда Пошит совала его лапу
в угли.
Щенкам не было ни страшно, ни противно - просто любопытно. Они
толкались, отвоевывая себе лучшие места у лаза. Марике казалось, что
кто-нибудь наверняка свалится.
Пытка продолжалась. Марика шепнула:
- Они от него ничего не добьются.
Каблин кивнул. Он ощущал то же самое.
Марика исследовала пленника. Он был в полном нервном истощении. И
она тоже - когда она не ощущала его боли, то чувствовала почти
физически запах его страха и отчаяния, вытекавших из замутненного
разума. И не знала, как от них избавиться. Казалось, Каблин ощущает то
же самое. Пошит подняла к ним глаза. Губы ее оттянулись назад в
молчаливом, но многообещающем рычании. Каблин пододвинулся поближе. Он
дрожал от страха.
Не было необходимости касаться разума шаманки, чтобы узнать ее
мысли.
Тут позвала Побуда - вторая после Скилдзян:
- Щенята, вниз! Вам работа есть.
Не женщина - массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенята
радостно прыгали вокруг нее, ожидая, что им дадут важную работу.
Именно это подразумевал ее тон и слова. Она говорила, как охотница с
охотницами:
- Марика, Каблин! Давайте к Хорвату.
- К Хорвату? Да мы...
Лапа Побуды смазала Марику по уху. Марика пролетела мимо пленника и
его мучительниц. Он был без сознания. Каблин и Марика подождали
разрешения у края мужской половины. Когда Саэттл кивнула, они прошли к
огню на мужской территории, где возился Хорват. Он ворчал, потому что
воронка из шкур, которая должна была собирать дым и направлять его в
глиняное кольцо, закоптилась и высохла так, что охотнее могла
сломаться, чем согнуться.
- Хорват, Побуда нам сказала...
- К Блазу идите.
Они нашли молодого мета, который пришел в стаю только два года
назад.
- Ага. Хорошо, - сказал он. - Пошли.
Он привел их в кладовую.
- Темно здесь слишком. Каблин! Тащи сюда лампу.
Марика ждала, нервничая. В этой части избы она не была с тех пор,
как ей объяснили, что ей не положено. Все правила рушатся...
Пришел Каблин с масляной лампой. Блаз взял ее и отодвинул шкуры у
входа. В кладовой было темно и холодно. И забита она была еще больше
чердака.
Но прибрана - порядок был страстью Хорвата. Блаз обошел кладовую,
что-то высматривая. Марика стояла, разинув рот. Мужчина отдал лампу
Каблину. Потом начал грузить в руки Марики кожаные мехи и запечатанные
глиняные кувшины.
- Вот это несите к огню.
Несколько покоробленная его тоном, Марика все же сделала, как он
сказал. Блаз вышел за ней, тоже нагруженный. Приказав аккуратно
сложить вещи, он велел щенятам сесть и дал каждому из них ступу и
пест. Сам он сел между ними, охватил ногами котел и вытащил нож.
Марика удивилась. Котел был медный, нож - железный.
Блаз открыл один из мехов и керамической ложкой выложил в ступу
Марики сухие раскрошенные листья.
- Перетереть в пыль. Мне нужно десять раз по столько.
Марика приступила к скучной работе. Блаз повернулся к Каблину. Ему
в ступу тоже положили сушеные листья, только другие. От них сразу
пошел едкий дух.
- И ты тоже десять раз по столько, Каблин.
Марика вспомнила, что Скилдзян приняла мета в стаю за знание трав и
снадобий, каких не знала даже Пошит.
Но что же они делают?
Блаз принес несколько предметов, которые Марика связывала только со
стряпней. Сито. Разделочная доска. Терка. Ее он сунул в котел. Срезав
восковую крышку с одного из кувшинов, он вытащил оттуда несколько
корешков, с виду похожих на мета. Их он натер в котел. Поднялся
горький аромат.
- Нормально истолкла, Марика. - Он взял у нее ступу, высыпал через
сито в котел, а крупные остатки бросил в огонь. Они вспыхнули, добавив
к тысяче запахов избы аромат трав.
- Еще девять порций. А как у тебя, Каблин? Ага, нормально. Сыпь
сюда. Еще девять от тебя тоже.
- А ты не боишься, Блаз? - спросила Марика. Он казался необъяснимо
спокойным.
- Я такое уже видел. Когда я был щеном, кочевники осадили наше
стойбище. Они злобные, но не слишком умные. Убьешь сколько-нибудь, так
остальные не убегают, пока не съедят своих мертвых.
- Это мерзко.
- Так это о_н_и_ мерзкие. - Блаз натер все коренья. Отложил терку,
снова все просеял и взял разделочную доску. В открытом им на этот раз
кувшине были насекомые размером с фалангу Марикиного мизинца. Каждое
из них он разрезал вдоль, потом еще два раза поперек и спустил в
котел. Потом открыл кувшин, где плескалась какая-то молочно-белая
жидкость. Когда он вылил ее в миску, оказалось, что это десятки жирных
белых гусениц, которых он тут же бросил на разделочную доску.
- А что мы делаем, Блаз? - спросил Каблин.
- Яд. Для стрел, копий и дротиков.
- Ой!
Марика чуть не выронила пест.
Блаза это позабавило.
- Сейчас он безвреден. Вот только это. - Он указал на гусениц,
которых осторожно перекладывал. - Все это должно долго провариться
вместе на медленном огне.
- Мы никогда яд не применяли, - сказал Каблин.
- Меня здесь не было, когда кочевники приходили под стойбище
Дегнанов, - ответил Блаз. Марике показалось, что в его словах
скользило некоторое высокомерие.
- Никого из нас не было, - возразила она. - Это давно было, когда
еще ба здесь командовала.
- И это правда.
Блаз почал еще один кувшин личинок, потом еще и еще один. Марика с
Каблином продолжали толочь листья. Блаз грузил личинок, пока до краев
медного котла не осталось только три дюйма. Тогда он отнес котел к
треноге, подготовленной Хорватом, поправил треногу и подвесил котел
над огнем. Потом обратился к ним:
- Я сейчас разведу огонь как раз такой, какой должен быть. Вы двое
будете потом его точно таким поддерживать. - Блаз сунул в котел
длинную деревянную ложку. - И все время помешивать. А то насекомые
всплывают, а личинки тонут. Пар старайтесь особо не вдыхать.
- Долго мешать? - спросил Каблин.
- Пока готово не будет.
Каблин с Марикой переглянулись. Всегда самая скучная работа
достается щенятам.
У другого очага охотницы и Мудрые все старались вытянуть из
пленника что-нибудь полезное. Он не заговорил. В избе становилось
холоднее - все время входили и выходили меты из других изб.
- Пошит радуется, - заметила Марика, помешивая яд. В уме она
повторяла его формулу. Все ингредиенты были ей знакомы. Особо редких
среди них не было. Когда-нибудь это может пригодиться.
Каблин глянул на Пошит, глухо заворчал и отвернулся к огню.
Время шло. Инструменты перетачивали в оружие. Готовили самодельные
дротики, копья и стрелы. Мужчины и старшие щенята непрестанно
тренировались с примитивным оружием. Первоначальная лихорадка
подготовки спадала, потому что ничего не происходило. Дозоры не видели
никаких признаков грозящего нападения кочевников. Вообще никаких
следов кочевников.
Кризис миновал, не успев начаться?
Пленник умер, так ничего и не сказав - как и ожидала Марика.
Охотницы вытащили его на улицу и перебросили через частокол, мертвого
и изувеченного. Как предупреждение.
Марика жалела, что не вышло случая поговорить с пленником. О землях
за Зотаком она не знала почти ничего.
Охотниц вынужденное заточение раздражало, хотя причины были чисто
психологическими. Зимой, бывало, и дольше приходилось сидеть в
стойбище. Шли споры, надо ли открывать ворота. Пронизывающая стужа
продолжала пожирать запасы дров.
Скилдзян и Герьен держали ворота на замке.
Природа вступила с ними в заговор.
Марика заступила на свою вахту на сторожевой башне и не увидела
ничего из того, что ожидала. Вахта была недлинная, но морозная.
Снежная буря одела все в хрусталь. Того и гляди поскользнешься.
Мужчины, у которых не было другой работы, счищали снег и лед и строили
у частокола платформы, с которых охотницы смогут метать оружие.
Некоторые пытались выломать камни из штабеля, заготовленного на случай
налета, но это было трудно: лед спаял камни в единый монолит.
На своей послеполуденной вахте тревогу поднял Каблин. Охотницы тут
же сочли, что это - лишь плод его воображения: Каблин - щен ветреный и
вообще мужчина, что с него взять? Все же пара охотниц полезла на
башню, как было уже во время нескольких ложных тревог.
Каблину долго пришлось убеждать охотниц, что он видел то, о чем
говорит. У него были очень острые глаза. Когда ему наконец поверили,
нас на плечах. Да и вообще восстановление - работа, которая отнимет
годы, как было давным-давно. Так что единственный выход - просить
силт.
Теперь Пошит вышла вперед, говоря от имени своих сторонниц среди
Мудрых. Против нее выступила Саэттл, учительница в избе Скилдзян. Они
схлестнулись с шаманкой. Подругами они и без того никогда не были.
Марика испугалась, что сейчас полетит шерсть, и так бы оно и
случилось, если бы не пленник - живое напоминание об истинной угрозе.
Страх перед кочевниками оказался сильнее.
Кто такие эти силты? Ну, меты, живущие в крепости вниз по реке. Что
в них такого страшного? За что их так ненавидят Мудрые? Пусть даже и
не все? При одном упоминании о них Пошит так же теряла способность
здраво рассуждать, как и при виде Марики.
Они что, боятся, что силты лишат их власти? Похоже, именно так оно
и есть.
И тут неожиданно взвизгнула старая Зертан:
- Меж граукеном и Всесущим оказались! Я вас предупреждала. Всех вас
предупреждала! Не ленитесь выполнять обряды, говорила я! Но вы не
слушали.
Ба говорила в пустоту. Даже ровесницы - и те не обращали на нее
внимания. Марике на секунду стало ее жалко. За это вот - и за всю
жизнь. Вот так состариться, чтобы на тебя плевали в избе, где ты
раньше правила.
Но Марика подавила жалость. Время Зертан прошло. У нее сейчас нет
ни ума, ни силы. Ей бы лучше тихо отойти в сторону. Только среди мет
ни одна никогда не отступала сама. Ее отпихивали другие. Всю жизнь
мета толкалась, и ее толкали, и выживали сильные.
И что было делать здесь каблинам, умнейшим, но физически слабым?
Марика знала, что, не будь Каблин на три головы умнее всех прочих
щенков, его бы уже не было в живых. Ум давал ему возможность найти
путь в обход многих собственных слабостей и отбрехаться почти от всех
неприятностей, что грозили ему от взрослых.
А внизу все бушевали политические споры, но решение все равно было
уже принято. Допросят пленника и пошлют мету гонцом в крепость. Пока
она не вернется, никто не выйдет за ограду. Немедленно уменьшат расход
пищи и дров, хотя и того, и другого в кладовых пока хватает. В избах
вскроют тайные кладовые железного оружия и начнут его готовить. Стая
постарается пересидеть налет кочевников в надежде, что либо голод
погонит их за более легкой добычей, либо придет подмога из крепости.
Тяжкие решения придется принимать.
Тяжкие решения. Например, усилить стаю, выгнав за ограду старых и
слабых и молодых щенов. Марику передернуло.
А потом она заснула, хотя твердо решила дождаться, пока уйдут
последние гостьи из других изб.
У Марики и Каблина проснулся интерес, и они стали часто приходить к
пещере Махен. Каждый раз, пользуясь своей молодостью, они оставляли
Пошит далеко позади, пробегая длинными кругами, иногда до самого
берега Хайнлина, а потом сворачивая в леса и холмы, где находилась
пещера. Шаманка могла бы выследить их по запаху, если бы хватило силы
воли, но после пяти миль старые ноги отказывались идти. И Пошит
хромала обратно в стойбище, угрюмо выпятив челюсть. Там она ворчала и
бурчала в разговорах с Мудрыми, но обвинить щенков перед их матерью не
решалась. Даже в том, что они ее загнали до изнеможения. Это сочли бы
обычной дерзостью молодых.
Пошит знала, что они от нее убегают. И они знали, что она знает.
Это была жестокая щенячья игра. А Каблин часто повторял свое - еще
более жестокое - предложение. Марика отказывалась принимать его
всерьез.
Пошит так и не узнала, что они бегают к пещере. Иначе бы она просто
пошла туда и ждала, а то, что она там увидела бы, привело бы ее в
восторг.
То, что почувствовал тогда Каблин, по-прежнему оставалось в пещере.
И воздух там всегда был какой-то странный, хотя щенки так и не могли
понять почему.
Самое существование этого открывало их разум. Марика неожиданно для
себя обнаруживала все больше и больше необъяснимых и неожиданных
способностей. Оказалось, что она может определить местонахождение
любого из тех, кого она знает, просто сосредоточившись и достав его.
Она обнаружила, что, если сильно сосредоточится, может иногда поймать
отблеск мысли, услышать, о чем думает тот, кто у нее перед глазами.
Такие способности пугали ее, но все равно она ими понемногу
пользовалась.
Это, думала Марика, и есть то, что так выводит из себя Пошит. Но
почему она хочет ее смерти?
Их блуждания последним летом были окрашены в грустный, слегка
ностальгический тон - они знали, что последний раз могут бегать так
свободно. На них неудержимо надвигалось взросление со всеми его табу и
обязанностями.
Когда земля достаточно подсохла для вспашки, Дегнаны начали
весенний сев за оградой стойбища. Земледелие в Верхнем Понате было
трудным. Меты выращивали только зерно, которое пришло на Север с
торговцами всего поколение назад, да еще довольно тощие полудикие
корнеплоды. В основном же они ели мясо, ибо меты как вид произошли от
хищников и только недавно начали переходить к всеядности. Плоды земли
были всего лишь добавкой, дающей возможность легче перезимовать.
Землю обрабатывали мужчины и щенки. Двое мужчин тянули вилообразный
плуг с закаленным на огне лемехом. Почву выворачивали всего на
несколько дюймов. В сезон вегетации щенки много времени проводили на
прополке.
Летом у охотниц было забот по горло, поскольку одомашненных
животных в Верхнем Понате не держали. Все мясо давала дичь.
Южные меты держали мясные стада. Когда-то торговцы пригнали
племенной скот на Север для нескольких стай, но изнеженные животные не
смогли пережить зимы.
Торговцы предлагали в тяжелые времена держать животных в избе, на
это охотницы только фыркали. Жить в одной избе со зверем - придумают
же! Торговцы показали, как построить избу с несколькими уровнями,
оставив нижний для животных, которые к тому же своим теплом будут
согревать верхние этажи. Но это - слишком крутая перемена. К таким
вещам меты Верхнего Поната относились очень подозрительно.
Торговцев вообще считали способными на все: эти мужчины по
поведению никак не походили на мужчин.
И несмотря на это, одним из главных ожиданий весны был приход
торговцев, с новостями со всего мира, с невероятными сказками, с
драгоценными товарами на продажу. Каждый год они поднимались по
Хайнлину, иногда всего горсткой с товарами на плечах, иногда целыми
караванами вьючных животных. Их количество зависело от того, что
заказали Мудрые стай прошлым летом.
Мечтатели Марика и Каблин ждали их с куда большим нетерпением, чем
все остальные. Они набрасывались на пришельцев с десятками тысяч
вопросов, те отвечали охотно, разворачивая дивные полотна рассказов.
Некоторые - настолько невероятные, что Марика даже обвиняла их во лжи.
Это их еще больше веселило.
В год пещеры Махен ожидание было особенно напряженным. Саэттл
заказала привезти из крепости новую книгу, и половину зимы охотницы
избы Скилдзян ставили капканы на отека, набирая шкурки на оплату.
Большая и малая луны подходили к нужному соединению. Возбуждение
рвалось наружу. Время близилось к весенним обрядам и заодно - к
появлению гостей.
Но торговцы не пришли.
Когда они задержались на несколько дней, никто не придал этому
значения. Когда миновали недели, меты заинтересовались, и между
стойбищами побежали гонцы, расспрашивая, не видал ли кто торговцев.
Больше всех беспокоились стаи, заказавшие важные вещи, без которых
трудно пережить зиму.
Торговцы очень запоздали, но в конце концов появились, а почему
опоздали - объяснять не стали. Они были далеко не так дружелюбны, как
прежде, спешили и огрызались, были нетерпеливы. Редко они
задерживались в стойбищах дольше нескольких часов. Почти не было ни
новостей, ни рассказов.
У Дегнанов одна группа заночевала, потому что их стойбище славилось
гостеприимством и уютом. Кое-какие сказки у огня торговцы рассказали,
вроде как вместо платы за постой. Но видно было каждому, что им не до
рассказов.
Марика с Каблином пристали к одному старому торговцу. Они видели
его каждый год, сколько себя помнили. Он был с ними дружен и помнил,
как их зовут. Марика, не знавшая стеснения, спросила:
- Слушай, Хронен, что этим летом стряслось? Чего вы так поздно? И
почему вы такие несчастные?
Старик был не так мрачен, как другие. Потому-то они его и любили,
что он сохранил в себе что-то от щенка. И сейчас тоже в нем что-то
такое сверкнуло.
- Большой мир, детки. Большой мир. Что-то странное там
заваривается. И что-то из этого дотянулось и сюда.
Марика не поняла и так и сказала.
- Понимаешь, малышка, представь себе наше братство как стаю,
которая растянулась через весь мир. А теперь вспомни, что бывает,
когда у вас в стойбище заспорят избы. Вот и избы братства тоже
заспорили. И горячо. Мы, знаешь, напуганы, что дальше будет. Вот мы и
хотим побыстрее закончить сезон и вернуться, чтобы в наше отсутствие
ничего не случилось. Понятно?
Это щенки поняли. Скилдзян и Герьен часто объединялись против
других начальниц изб. В избе Скилдзян меты тоже делились на группы,
особенно среди Мудрых. Старухи постоянно интриговали и враждовали,
предавали друг друга по мелочам просто так, игра ради самой игры.
Других развлечений у них в старости не было.
К Марике, Каблину и старому торговцу подошла Скилдзян.
- Я Хронена знаю давно, - объяснила она удивленным щенятам. - Еще с
тех пор, когда он был всего на год старше, чем сейчас Каблин.
- До того еще, как я стал торговцем, - подтвердил Хронен.
- Ты - Дегнан? - удивилась Марика.
- Нет. Я был Ласп. Мы с твоей ма познакомились на реке. Мы тогда
были твоих примерно лет. Она браконьерствовала на ягодниках Ласпов, а
я ее поймал. Ну и драка вышла!
Марика переводила взгляд с торговца на мать, с матери на торговца.
Как-то ей редко приходило на ум, что мать тоже когда-то была щеной.
- И все ты врешь все то же! - Скилдзян, ворча, оскалила клыки. -
Я-то думала, после всех прошедших лет ты признаешь наконец, что залез
на землю Дегнанов.
- После всех прошедших лет я могу найти дорогу на этот ягодник и
показать, что он был на земле Ласпов.
Марика видела, что мать готова вспыхнуть, и стала думать, как бы ее
успокоить. Но напряжение снял сам Хронен.
- Теперь это не там и не тут, - сказал он. А для Каблина добавил: -
Ей всегда неуютно с мужчинами, которые не начинают хныкать и ползать
на брюхе, стоит ей показать клыки. - И снова повернулся к Скилдзян: -
Ладно, старая моя противница, что у тебя на уме?
- Я услышала, что ты говорил этим щенкам. Подозреваю, что если
нечто так встревожило братство торговцев, то моей стае тоже может
прийтись плохо. И мне подумалось, что ты мог бы дать нам совет.
- Ага, - кивнул Хронен, - Есть, конечно, вещи, которых я сказать не
могу, но совет - это можно. - Он задумался, потом сказал: - Я бы
предложил вам обратить внимание на оборону. Зима может выдаться
суровой. Я бы сказал, что стоит вложить средства в лучшие железные
наконечники для стрел, в топоры и ножи.
- Вы за них три шкуры дерете при продаже.
- Я ничего сейчас не продаю. Я только говорю, что стоило бы, на мой
взгляд, сделать мудрой охотнице, если бы она знала то, что знаю я. Ты
вольна оставить мои слова без внимания, как ты часто и делаешь. С тем
же успехом ты вольна покупать. Или сама вытесывать наконечники и все
прочее из камня, сохраняя верность старым добрым временам.
- Всегда ты был язвой.
- Всегда меня слегка доставали верования и позиция охотниц и Мудрых
Верхнего Поната. Держаться старых путей и очевидно ложных верований -
это никого еще до добра не довело.
Скилдзян оскалилась. Но Хронен не отступил, как сделал бы мужчина
из Дегнанов.
Отношение в стае к инструментам и оружию торговцев приводило Марику
в недоумение. Все покупалось, но редко использовалось. Каждое лето
Мудрые и охотницы покупали топоры, наконечники, ножи длинные и
короткие, даже иногда железный лемех для плуга. Все, что могли себе
позволить. И почти всегда все это складывалось в кладовые и там
валялось, никогда не используясь, поскольку считалось слишком
драгоценным, чтобы им рисковать.
В чем тут дело?
Этим летом Скилдзян и Герьен выменяли шкуры отека на обработанное
железо.
Этим летом на жизненный путь Марики легла еще одна тень завтрашнего
дня.
Вокруг избы завыли первые порывы вьюги. Внизу на земляном полу все
еще шел спор, хотя спорить уже было не о чем, охотницы из других изб
почти все разошлись по домам, а те, что остались, не ушли из чистого
упрямства.
Марика как раз просыпалась на том же месте, где ее сморил сон, как
вдруг старуха Саэттл отошла от пресса и подошла к подножию лестницы.
- Щенята - вниз! - позвала она. - Начинаются уроки.
- Сейчас? - удивилась Марика.
- Сейчас. Вниз давайте.
Дрожа от холода, щенята, которым по возрасту полагалось учиться,
соскользнули вниз и прошмыгнули мимо ворчащих взрослых. Саэттл
рассадила их на мужской половине по возрасту и уровню знаний и
принесла книги.
Книг было шесть, и они были самым ценным имуществом избы. Некоторые
- много раз переписанные за большую цену, уплаченную мехами отека.
Некоторые - поновее.
Стая, особенно обитатели избы Скилдзян, гордились своей
грамотностью. Даже большинство дегнанских мужчин умели писать, читать
и считать. Грамотность помогала мужчинам выжить, когда их высылали из
стойбища. Такое умение делало их желанным приобретением в стойбищах
Верхнего Поната.
Марика рано заметила, как много значит в учении стимул. Молодые
мужчины так же скучали на уроках, как и девчонки-щены. Но когда
приближалась пора взросления и весенние обряды, после которых их
выгонят из стойбища, чтобы найти новую стаю или погибнуть, интерес к
знаниям возрастал лавинообразно.
В центре образования в стае была Хроника - летопись, которая
отслеживала историю стаи до ее легендарного основателя Дегнана -
одиночки, укравшего себе женщину и ставшего родоначальником. Это было
сотни лет назад, еще на Юге, до начала длинного пути миграции в
Верхний Понат.
Как учили Мудрые, эта история была чистейшим мифом. Самым
невероятным из всех, потому что ни один мужчина на такое не осмелится.
И не сможет, потому что этот пол слабее, глупее и эмоционально
неуравновешен. Но такую историю забавно рассказывать чужакам, которых
она пугает. В каждой стае были свои мерзавцы среди предков. Когда они
уходили в туман веков, то становились предметом гордости.
Шесть книг избы Скилдзян. Почти столько же, сколько во всем
остальном стойбище. А у Дегнанов книг было больше, чем у всех стай
Верхнего Поната. Потрепанные, как само стойбище, они были центром
культуры и знания. Иногда летом другие стаи посылали избранных щен
учиться с Дегнанами. Возникала дружба, составлялись союзы, и Дегнан
укреплялся в роли ведущей стаи округи.
И Марика гордилась, что родилась в такой стае.
Уроки закончились, утро уже переходило в день. Злобное возбуждение
прошедшей ночи спало, но не исчезло до конца. Отдохнувшие охотницы
снова пришли из своих изб. И каждая была готова сорваться.
Пленник, сваленный усталостью и страхом, заснул. Он лежал, никто не
обращал на него внимания, и охотницы перешагивали через него и
обходили его, почти не замечая. Казалось, все о нем забыли.
Кое о чем удалось договориться. На сторожевой башне выставили
часовых - старших щен. Взрослые занялись подготовкой к возможной
осаде.
Из кладовок и темных углов стали доставать драгоценное железное
оружие. Любовно осматривали лезвия топоров и ножей. На древки
насаживали железные наконечники со множеством зазубрин. Марика
заметила, что эти стрелы должны были бить горизонтально, а не
вертикально, как охотничьи. У мета ребра идут параллельно земле, а не
перпендикулярно.
Тут же делали еще стрелы, погрубее. Тут же ладили копья. Мастерили
дротики из заостренных палок, закаляя острие в ямах очагов. Старших
щен учили основным приемам боя. Даже мужчин обучали управляться с
копьями, дротиками, инструментами и ножами - когда у них не было
другой работы.
Скилдзян как глава избы при поддержке Герьен и большинства
дегнанских Мудрых закрыла бесконечные дебаты, выставив чужих из своей
избы.
Мудрые стаи были сплочены больше охотниц. Они давали советы,
которые, принятые почти единогласно, обладали силой приказов.
Приготовления, которые каждый вел кто во что горазд, стали
упорядоченными и почти организованными. Настолько организованными и
совместными стали действия, насколько это возможно для метов.
Прежде всего Мудрые велели всем для охлаждения эмоций немного
поспать.
Марика проснулась с ощущением тревоги. Тесно прижавшись к ней,
беспокойно завозился Каблин. Что-то не так? Атмосфера слишком
наэлектризована. В ней чувствуется какая-то вонь... Боль. И страх. Как
в том контакте, когда охотницы искали источник услышанного ею крика.
Снизу донесся настоящий крик. Марика с Каблином протолкались
поближе к лазу, что не вызвало восторга у столпившихся там щенков, и
заглянули вниз.
Пленника допрашивали. Пошит держала его лапу над очагом. Еще одна
из Мудрых сидела возле его головы и тихим голосом все повторяла один и
тот же вопрос. Он не отвечал, только выл, когда Пошит совала его лапу
в угли.
Щенкам не было ни страшно, ни противно - просто любопытно. Они
толкались, отвоевывая себе лучшие места у лаза. Марике казалось, что
кто-нибудь наверняка свалится.
Пытка продолжалась. Марика шепнула:
- Они от него ничего не добьются.
Каблин кивнул. Он ощущал то же самое.
Марика исследовала пленника. Он был в полном нервном истощении. И
она тоже - когда она не ощущала его боли, то чувствовала почти
физически запах его страха и отчаяния, вытекавших из замутненного
разума. И не знала, как от них избавиться. Казалось, Каблин ощущает то
же самое. Пошит подняла к ним глаза. Губы ее оттянулись назад в
молчаливом, но многообещающем рычании. Каблин пододвинулся поближе. Он
дрожал от страха.
Не было необходимости касаться разума шаманки, чтобы узнать ее
мысли.
Тут позвала Побуда - вторая после Скилдзян:
- Щенята, вниз! Вам работа есть.
Не женщина - массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенята
радостно прыгали вокруг нее, ожидая, что им дадут важную работу.
Именно это подразумевал ее тон и слова. Она говорила, как охотница с
охотницами:
- Марика, Каблин! Давайте к Хорвату.
- К Хорвату? Да мы...
Лапа Побуды смазала Марику по уху. Марика пролетела мимо пленника и
его мучительниц. Он был без сознания. Каблин и Марика подождали
разрешения у края мужской половины. Когда Саэттл кивнула, они прошли к
огню на мужской территории, где возился Хорват. Он ворчал, потому что
воронка из шкур, которая должна была собирать дым и направлять его в
глиняное кольцо, закоптилась и высохла так, что охотнее могла
сломаться, чем согнуться.
- Хорват, Побуда нам сказала...
- К Блазу идите.
Они нашли молодого мета, который пришел в стаю только два года
назад.
- Ага. Хорошо, - сказал он. - Пошли.
Он привел их в кладовую.
- Темно здесь слишком. Каблин! Тащи сюда лампу.
Марика ждала, нервничая. В этой части избы она не была с тех пор,
как ей объяснили, что ей не положено. Все правила рушатся...
Пришел Каблин с масляной лампой. Блаз взял ее и отодвинул шкуры у
входа. В кладовой было темно и холодно. И забита она была еще больше
чердака.
Но прибрана - порядок был страстью Хорвата. Блаз обошел кладовую,
что-то высматривая. Марика стояла, разинув рот. Мужчина отдал лампу
Каблину. Потом начал грузить в руки Марики кожаные мехи и запечатанные
глиняные кувшины.
- Вот это несите к огню.
Несколько покоробленная его тоном, Марика все же сделала, как он
сказал. Блаз вышел за ней, тоже нагруженный. Приказав аккуратно
сложить вещи, он велел щенятам сесть и дал каждому из них ступу и
пест. Сам он сел между ними, охватил ногами котел и вытащил нож.
Марика удивилась. Котел был медный, нож - железный.
Блаз открыл один из мехов и керамической ложкой выложил в ступу
Марики сухие раскрошенные листья.
- Перетереть в пыль. Мне нужно десять раз по столько.
Марика приступила к скучной работе. Блаз повернулся к Каблину. Ему
в ступу тоже положили сушеные листья, только другие. От них сразу
пошел едкий дух.
- И ты тоже десять раз по столько, Каблин.
Марика вспомнила, что Скилдзян приняла мета в стаю за знание трав и
снадобий, каких не знала даже Пошит.
Но что же они делают?
Блаз принес несколько предметов, которые Марика связывала только со
стряпней. Сито. Разделочная доска. Терка. Ее он сунул в котел. Срезав
восковую крышку с одного из кувшинов, он вытащил оттуда несколько
корешков, с виду похожих на мета. Их он натер в котел. Поднялся
горький аромат.
- Нормально истолкла, Марика. - Он взял у нее ступу, высыпал через
сито в котел, а крупные остатки бросил в огонь. Они вспыхнули, добавив
к тысяче запахов избы аромат трав.
- Еще девять порций. А как у тебя, Каблин? Ага, нормально. Сыпь
сюда. Еще девять от тебя тоже.
- А ты не боишься, Блаз? - спросила Марика. Он казался необъяснимо
спокойным.
- Я такое уже видел. Когда я был щеном, кочевники осадили наше
стойбище. Они злобные, но не слишком умные. Убьешь сколько-нибудь, так
остальные не убегают, пока не съедят своих мертвых.
- Это мерзко.
- Так это о_н_и_ мерзкие. - Блаз натер все коренья. Отложил терку,
снова все просеял и взял разделочную доску. В открытом им на этот раз
кувшине были насекомые размером с фалангу Марикиного мизинца. Каждое
из них он разрезал вдоль, потом еще два раза поперек и спустил в
котел. Потом открыл кувшин, где плескалась какая-то молочно-белая
жидкость. Когда он вылил ее в миску, оказалось, что это десятки жирных
белых гусениц, которых он тут же бросил на разделочную доску.
- А что мы делаем, Блаз? - спросил Каблин.
- Яд. Для стрел, копий и дротиков.
- Ой!
Марика чуть не выронила пест.
Блаза это позабавило.
- Сейчас он безвреден. Вот только это. - Он указал на гусениц,
которых осторожно перекладывал. - Все это должно долго провариться
вместе на медленном огне.
- Мы никогда яд не применяли, - сказал Каблин.
- Меня здесь не было, когда кочевники приходили под стойбище
Дегнанов, - ответил Блаз. Марике показалось, что в его словах
скользило некоторое высокомерие.
- Никого из нас не было, - возразила она. - Это давно было, когда
еще ба здесь командовала.
- И это правда.
Блаз почал еще один кувшин личинок, потом еще и еще один. Марика с
Каблином продолжали толочь листья. Блаз грузил личинок, пока до краев
медного котла не осталось только три дюйма. Тогда он отнес котел к
треноге, подготовленной Хорватом, поправил треногу и подвесил котел
над огнем. Потом обратился к ним:
- Я сейчас разведу огонь как раз такой, какой должен быть. Вы двое
будете потом его точно таким поддерживать. - Блаз сунул в котел
длинную деревянную ложку. - И все время помешивать. А то насекомые
всплывают, а личинки тонут. Пар старайтесь особо не вдыхать.
- Долго мешать? - спросил Каблин.
- Пока готово не будет.
Каблин с Марикой переглянулись. Всегда самая скучная работа
достается щенятам.
У другого очага охотницы и Мудрые все старались вытянуть из
пленника что-нибудь полезное. Он не заговорил. В избе становилось
холоднее - все время входили и выходили меты из других изб.
- Пошит радуется, - заметила Марика, помешивая яд. В уме она
повторяла его формулу. Все ингредиенты были ей знакомы. Особо редких
среди них не было. Когда-нибудь это может пригодиться.
Каблин глянул на Пошит, глухо заворчал и отвернулся к огню.
Время шло. Инструменты перетачивали в оружие. Готовили самодельные
дротики, копья и стрелы. Мужчины и старшие щенята непрестанно
тренировались с примитивным оружием. Первоначальная лихорадка
подготовки спадала, потому что ничего не происходило. Дозоры не видели
никаких признаков грозящего нападения кочевников. Вообще никаких
следов кочевников.
Кризис миновал, не успев начаться?
Пленник умер, так ничего и не сказав - как и ожидала Марика.
Охотницы вытащили его на улицу и перебросили через частокол, мертвого
и изувеченного. Как предупреждение.
Марика жалела, что не вышло случая поговорить с пленником. О землях
за Зотаком она не знала почти ничего.
Охотниц вынужденное заточение раздражало, хотя причины были чисто
психологическими. Зимой, бывало, и дольше приходилось сидеть в
стойбище. Шли споры, надо ли открывать ворота. Пронизывающая стужа
продолжала пожирать запасы дров.
Скилдзян и Герьен держали ворота на замке.
Природа вступила с ними в заговор.
Марика заступила на свою вахту на сторожевой башне и не увидела
ничего из того, что ожидала. Вахта была недлинная, но морозная.
Снежная буря одела все в хрусталь. Того и гляди поскользнешься.
Мужчины, у которых не было другой работы, счищали снег и лед и строили
у частокола платформы, с которых охотницы смогут метать оружие.
Некоторые пытались выломать камни из штабеля, заготовленного на случай
налета, но это было трудно: лед спаял камни в единый монолит.
На своей послеполуденной вахте тревогу поднял Каблин. Охотницы тут
же сочли, что это - лишь плод его воображения: Каблин - щен ветреный и
вообще мужчина, что с него взять? Все же пара охотниц полезла на
башню, как было уже во время нескольких ложных тревог.
Каблину долго пришлось убеждать охотниц, что он видел то, о чем
говорит. У него были очень острые глаза. Когда ему наконец поверили,