его отпустили с поста. Вернувшись в избу, Каблин неожиданно для себя
оказался в центре всеобщего внимания.
- Я видел дым, - гордо сказал он. - Много дыма, далеко.
Скилдзян стала энергично расспрашивать: с какой стороны? Как
далеко? Как высоко поднимался? Какого цвета? - пока Каблин не начал
сбиваться и путаться.
Его ответы вызвали говор.
Марика знала округу не так хорошо, как старшие. И до нее дошло
позже.
Дым с этой стороны, с востока, и на таком расстоянии мог значить
только одно: горело стойбище ближайших соседей, Ласпов. А стойбища не
горят, если только их не поджечь.
В дегнанском стойбище вновь закипели споры. Главный вопрос, вокруг
которого ломали копья, был: посылать разведчиц или нет? Скилдзян и
Герьен хотели точно знать, что случилось. Многие из тех, кто час назад
требовал открыть ворота, теперь требовали держать их закрытыми. Даже
среди Мудрых мало кто хотел рисковать охотницами, раз кочевники так
близко.
Скилдзян решила этот вопрос явочным порядком. Она набрала два
десятка охотниц, согласных с ней, и выступила. Ее спутницы вооружились
так основательно, как никогда, всеми видами метательного оружия,
секирами, топорами, ножами. Прихватили даже несколько щитов. Обычно
щиты использовали только в потешных боях на празднествах по случаю
окончания каждого времени года.
Марика взобралась на сторожевую башню. Она смотрела, как скользит,
крадучись, отряд ее матери через снежные и ледяные поля, до тех пор,
пока охотницы не скрылись в лесах к востоку от стойбища.
Когда она вернулась в избу, ей дали железный топор, который точила
ма перед выходом, и показали, что делать. Топор этот Скилдзян сняла с
убитого ею кочевника. С ним обращались не так, как надо. Понадобится
немало часов, чтобы дать ему правильную заточку.
Неподалеку Побуда и другие меты - Мудрые, мужчины и охотницы -
точили желобки в наконечниках для стрел и копий. Блаз поставил свой
котел с ядом в центре круга и тонкой кисточкой наносил на желобки
густую коричневую массу. Марика отметила, что он надел перчатки.
Молодые охотницы, относившие готовые изделия, тоже были в перчатках и
прятали оружие туда, где до него не дотянутся маленькие щенята.
Вскоре Марике наскучило шаркать камнем по лезвию топора. В ней
накопилось слишком много энергии, чтобы так долго сидеть на месте.
Слишком много странных мыслей пролетало в ее голове, пока она гоняла
камень по лежащему на колене куску железа. Она пыталась отогнать эти
мысли и определить, где мать.
Но ее отвлекали. Контакт то появлялся, то исчезал. Все же она
следовала за поисковым отрядом, ощущая в основном их страх. Каблин все
время вертелся перед ней с немым вопросом в глазах. Она нетерпеливо
мотала головой, пока наконец его любопытство не вывело Марику из себя.
- Отстань! - рявкнула она. - Не лезь! Когда будет что сказать, я
тебе скажу.
Время от времени она пыталась достать и Грауэл, которая несла
послание в крепость. Это ей не удавалось, но Марика не тревожилась. И
в лесу, и в поле Грауэл была лучшей в стае. Если не пробьется она, то
не пробьется никто, и тут уже надеяться будет не на что.
Разведчицы вернулись в сумерках, невредимые, но угрюмые. Снова в
избу Скилдзян набились взрослые женщины стойбища. В этот раз они были
спокойнее - все знали, что вести будут плохие. Доклад Скилдзян был
краток.
- Кочевники напали на стойбище Ласпов. Они прорвались через
частокол. Захватили кладовые, оружие и инструменты, подожгли избы и
ушли. Они не стали убивать всех и щенков тоже взяли не многих. Мы
говорили с уцелевшими. Они сказали, что кочевники взяли стойбище Бруст
и устроили там свою базу.
Конец доклада. Несказанное пугало не меньше сказанного. Метам
Ласпов без кладовых, инструментов и оружия не выжить. Брустов,
конечно, всех уже убили.
Кто-то предложил взять охотниц Ласпов в стойбище Дегнан.
- Лишние лапы, способные держать оружие, не помешают, когда придут
кочевники. Зато не умрет имя стаи. Будущим летом они возьмут новых
мужчин и отстроятся.
Скилдзян покачала головой:
- Кочевники - дикари, но не дураки. Всех женщин щенородного
возраста они перебили. Охотницы их вынудили.
И Скилдзян глянула на говорившую взглядом, в котором ясно читалось,
что дура-то как раз она.
Так поступали меты - при защите стаи бились насмерть. Выживали лишь
те, кто был слишком стар или слишком мал, чтобы держать оружие. Ласпов
можно было вычеркивать из списка стай Верхнего Поната.
Марику удивило, что вести приняли так спокойно. Две знакомые стаи
перебиты. Уже несколько поколений не случалось исчезнуть ни одной. Это
была катастрофа, и она означала катастрофы еще худшие.
- А кочевники? - спросил кто-то. Несмотря на напряжение, собрание
вело себя тихо, без ворчания или щелканья клыков. - Какой ценой они
взяли стойбище?
- Какой бы ни было, все равно недостаточной. Уцелевшие Ласпы
говорили, что их десятки десятков десятков.
По собранию пронесся шумок недоверия.
- Да, звучит невероятно. Но они бросили своих мертвых. Мы их
осмотрели. Большинство - вооруженные мужчины.
Снова прошел гул, мрачный и угрюмый.
- У них фетиши, по которым видно, что там не меньше двадцати
различных стай. Мы допросили одного молодого, которого бросили, приняв
за убитого, и которого Ласпы еще не пытали. Он был послабее нашего
недавнего гостя. И перед смертью успел рассказать многое.
Снова шум, сильнее и дольше.
- Он говорил, что этой весной среди кочевников появился сильный
верлен. Бродяга без стаи, который пришел ниоткуда и очень скоро
заставил ощутить свое присутствие на всем Севере.
Еще более громкий и долгий гул, теперь с испуганным бормотанием.
Верлен? А что это? Неизвестное слово. Как же многого еще не знала
Марика!
В дальнем конце избы мужчины оставили работу и обратились в слух.
Шерсть у них встала дыбом от страха. Они знали, что такое верлен, чем
бы он ни был.
По собранию прокатились слова "бродяга", "силт". Кажется, не одна
Марика не знала слова "верлен".
- Он начал с того, что подчинил себе женщин самой сильной и
известной стаи. И вместо сбора запасов на зиму повел стаю на
территорию соседей. Победить ее охотниц он смог собственной силой и
воодушевлением своих бойцов. Стаю он присоединил к силам, которые уже
шли за ним, и так далее, пока не подчинил себе десятки стай. Пленник
сказал, что слава его уже его опережала. Он поднял Север на
завоевание. Он вторгся в Верхний Понат не только потому, что настала
зима и дичь ушла с Севера, но и чтобы отвоевать его у нас, чьи
праматери отобрали эту землю у предков кочевников. Пленник даже
предположил, что он хочет в конце концов объединить все стаи мира. Под
свою лапу.
Мудрые тихо заговорили между собой. Те, кто возражал против
отправки Грауэл в крепость, сдвинули головы. Потом одна из них
поднялась и объявила:
- Мы снимаем наше прежнее возражение против призыва к силтам. Перед
нами мерзость самого грязного сорта. И нет другого способа, как
встретить ее силами более древней мерзости.
И только сумасшедшая старая Зертан неколебимо отвергала всякую
возможность сношений с крепостью.
Заговорила Скилдзян:
- Мы с Герьен поговорили по дороге от стойбища Ласпов. Наше мнение,
что нужно послать новое сообщение. Силты должны знать то, что мы
узнали сегодня. Может быть, это заставит их прислать подмогу. Если
нет, то пусть знают ради себя самих.
Решение приняли. Задачу поручили Барлог, одной из охотниц Герьен, и
она отправилась немедленно. Меты не любили двигаться ночью, но это
время было безопаснее. К рассвету Барлог уйдет на много миль от
кочевников, которые могут напасть на ее след.
Что можно было сделать - сделали. Больше обсуждать было нечего.
Гостьи потянулись к выходу.
Саэттл позвала щенков на уроки.
Марика воспользовалась случаем спросить, что такое верлен. Саэттл
явно не хотела отвечать в присутствии младших щенят. Было видно, что
от вопроса ей не по себе. Она сказала:
- Такие чудовища, вроде граукенов, и лучше про них не говорить,
пока они воют за частоколом.
Было вполне понятно, что нет таких обстоятельств, в которых Саэттл
стала бы объяснять. Расстроенная Марика поплелась к своим шкурам.
А Каблин хотел поговорить.
- Замби сказал...
- Дурак твой Замби, - огрызнулась Марика, не слушая, что мог бы
сказать второй братец. Тут же сообразив, что сама ведет себя как дура,
Марика позвала:
- Эй, Замби, ты где? Иди сюда!
Недовольно ворча, второй брат вылез из темного угла, где кучковался
со своими сверстниками. Он был велик для своего возраста. У него были
рост, сила и выносливость, которых так не хватало Каблину.
- Чего тебе надо?
- Мне надо знать, что ты знаешь про верленов.
Замберлин завел глаза к небу.
- Всесущий милостивый, делать тебе нечего, что ли...
Он осекся. Губы Марики поехали назад, глаза вспыхнули.
- Ладно, ладно. Не заводись. Я только знаю, что Пуги сказал, что
Варт сказал, как он слышал, что Хорват сказал, будто верлены - это
вроде Мудрых, только еще больше. Как шаман из мужчин, он говорил,
только он не обязательно старый. Как силт, сказал Хорват. Только я
этого слова не знаю.
- Спасибо, Замби.
- Не называй меня Замби, Марика! Меня зовут Замберлин.
- Ух ты, какой взрослый! Ладно, давай к своим приятелям.
Каблин хотел поговорить, но Марика не хотела.
- Дай мне поспать, Каблин, - сказала она.
Он оставил ее в покое, но она еще долго лежала, завернувшись в
одеяла, и думала.
Ночью ее разбудили на короткую вахту на сторожевой башне. Она
оделась, вылезла наверх и стала изучать ночное небо. Тучи рассеялись.
Звезды светили ярко, хоть их было мало, и взошли только две главные
луны - Клык и Гончая, играя в свои вечные догонялки. Но их тусклый
свет не затмевал даже самые слабые звезды.
Все равно их было немного.
Что-то странное было в этом море тьмы над головой. Звезды - это
другие солнца. Так говорят книги. Такие далекие, что тысячи жизней не
хватит до них дойти. По книгам Саэттл выходило, что меты Юга знали
дороги через великую тьму. И регулярно путешествовали среди звезд...
Силты. В новой книге попадалось это название, хотя там не
объяснялось, кто они такие и почему Мудрым надо так их бояться. Именно
сестры-силты, говорила книга, нашли дорогу в океане ночи.
Ничего не случилось за время вахты Марики, как она и ожидала. Меты
не передвигаются по ночам, если этого можно избежать. Ночь - время
страха...
А как тогда эти самые силты пересекают море ночи среди звезд? Как
они там дышат, в конце концов? Книги Саэттл говорят, что воздуха там
нет.
Пришедшая смена спугнула ее мысли. Башня затрещала и покачнулась, и
Марика с чувством вины быстро вернулась к яви. Кочевники могли бы
подкрасться и перелезть через ограду, а она бы и не заметила.
Вернувшись под свои одеяла, Марика еще долго лежала без сна,
мысленно крутясь среди звезд. Она попыталась проследить, как далеко
ушли гонцы, и удивилась, насколько четок этой ночью контакт. Она даже
могла слышать обрывки мыслей.
Грауэл, передвигаясь по ночам, при лунном свете, ушла далеко вниз
по реке и была всего в нескольких часах пути от крепости. Она бы уже
добралась, если бы ее не задержали глубокие сугробы и необходимость
иногда обходить кочевников. Барлог шла быстрее, догоняя первую
охотницу. Она думала продолжить путь и после восхода.
Ободренная своим успехом, Марика попыталась заглянуть дальше,
посмотреть, что же такое крепость. Но это место она не могла найти, и
там не было никого, кого она бы знала. Не было знакомого отклика, по
которому можно определиться.
Все еще любопытствуя, она прогулялась по ближайшим холмам,
высматривая кочевников. Несколько раз она зацепила что-то, что могло
быть чьим-то разумом, но, не зная лиц, которые можно было бы сделать
видимыми, она не могла подобраться достаточно близко, чтобы
перехватить мысли. На восточном направлении она один раз зацепила
что-то очень сильное и в испуге поспешила прочь. У этого чего-то был
очень четкий мужской оттенок. Верлен, который так переполошил Мудрых?
А потом она перепугалась до настоящего кошмара. Она послала свои
мысли к пещере Махен и там нашла ту страшную тварь, которую ощутила
прошлым летом, только теперь тварь не спала и была в весьма злобном
настроении - и, кажется, поняла, что ее исследуют. Марика откатилась,
сжалась и удрала, ощутив мысленный образ огромного голодного зверя,
бросающегося из пещеры на мелкую дичь, которой не посчастливилось
оказаться поблизости.
В следующие несколько минут Марика дважды почувствовала, как эта
тварь ищет ее, озираясь, как большой, злобный, глупый и голодный
зверь. Марика задрожала и покрепче завернулась в одеяла. Надо будет
предупредить Каблина.
Наконец пришел сон.
За весь следующий день не случилось ничего. В напряженном
спокойствии стая просто продолжала готовиться к беде, и час бежал за
часом. Охотницы говорили мало и тихо. Мужчины просто молчали. Хорват
гонял их беспощадно. Мудрые возносили призывы к Всесущему, мало
помогали и много путались под ногами.
Марика отстояла очередную вахту и точила трофейный топор - работа,
которую ма считала подходящей для щены ее возраста.
Тогда была осень. Хорошее настроение стало убывать. Охотницы ушли
далеко в лес, подстерегая дичь, которая уже двинулась на юг. Мужчины с
серьезной решительностью коптили и солили припасы. Щенята рыскали по
лесу, собирая хворост. Мудрые читали предзнаменования в полете
летунов, в окраске насекомых, в размерах запасов, накопленных
маленькими древесными обитателями, в глубине норы, выкопанной
гурненами для спячки.
Будь признаки неблагоприятны, Мудрые позволили бы валить живые
деревья и собирать второй или даже третий урожай корней чота. Охотницы
стали бы пристальнее поглядывать на колонии отеков и других пушных
зверей, наблюдая, как те готовятся к зиме. Глубокой зимой их можно
было бы взять ради мяса и шкур.
Зима собирала за Зотаком свои легионы, и меты Верхнего Поната
задумывались о возможности внезапных губительных бурь, а времени для
игр, для блуждания по лесам в поисках случайных находок становилось
все меньше. В стойбище всегда была работа для каждой пары лап, которая
могла хоть что-то сделать. У Дегнанов работа была даже для только
начавших ходить щенят.
Бывало, Марике по пять дней подряд не удавалось вырваться на
свободу. Обычно такой шанс представлялся при сборе хвороста - от этой
работы щенки пытались отвертеться. К подобным вещам относились
терпимо.
Этой осенью Мудрые решили, что зима будет суровой, хотя даже
наполовину не угадали насколько. Дегнаны, правда, все равно запасали
куда больше, чем считали необходимым. Просто разумная
предосторожность.
В последний раз Марика улизнула к пещере Махен в пасмурный серый
день с мокрым и холодным северным ветром. Мудрые спорили, пахнет эта
погода снегом или нет и чьим болям в суставах и лапах можно больше
доверять. В этот день Пошит жаловалась на тысячи своих болячек, так
что вряд ли ей удалось бы подняться, и уж тем более гоняться за
щенками по холмам и долинам.
Марика ушла одна. Хорват засадил Каблина скрести шкуры - занятие,
которое тот ненавидел, почему Хорват его и заставил это делать. Чтобы
научить: каждый должен делать работу, которую ненавидит, не хуже той,
которую любит.
Для Марики это была просто пробежка по лесу и несколько часов на
склоне напротив пещеры Махен в попытках своими новыми чувствами
нащупать ту спрятанную в земле тень. Попытки оказались безуспешными, и
она пустилась в обратный путь, останавливаясь время от времени сорвать
орех, который древесные жители проглядели. Она щелкала орехи зубами и
выедала сладкую мякоть. В одном месте она заметила редкий, поздно
цветущий лекарственный кустарник и подобрала охапку упавших веток,
чтобы не сказали, что она полдня потеряла совсем зря. К воротам она
вернулась в сумерки.
Там ждал Замберлин, почти спрятавшийся в тень.
- Где тебя носит? - зашипел он. - Давай быстро к ма, пока тебя
никто не видел.
- Чего стряслось? - спросила Марика. Видно было, что он дрожит, что
боится, и боится не за себя, - В чем дело, Замби?
- Давай лучше к ма. Пошит клянется, что ты пыталась ее убить.
- Как?
Она сперва даже не испугалась, только удивилась.
- Говорит, ты спихнула ее со скалы Стапен.
Вот тут появился страх. Но тоже не за себя. Если кто-то толкнул
Пошит, это мог быть только...
- А где ма?
- У дверей избы Герьен. Похоже, она тебя ждет. Только не говори,
что я тебе сказал.
- Не бойся.
Марика вошла в стойбище, сбросила свой груз в ближайшую кучу
хвороста, поглядела, где ма, и пошла прямо к ней. Теперь она боялась,
но больше за Каблина, чем за себя.
- Ма?
- Ты где была, Марика?
- В лесу.
- Где в лесу?
- Возле пещеры Махен.
Скилдзян удивилась.
- Что ты там делала?
- Хожу туда иногда. Когда хочу подумать. Там больше никого нет. Я
хеннал нашла.
Скилдзян впилась в нее взглядом:
- Мимо скалы Стапен проходила?
- Нет, ма. Я слыхала, что говорит Пошит. Она же сумасшедшая, ты же
знаешь! Она же хочет...
- Чего она хочет, я знаю, щена. Ты что, решила, что ты охотница и
доберешься до нее прежде, чем она до тебя?
- Нет, ма.
Скилдзян прищурилась. Марика решила, что ма ей поверила, но и
заподозрила, что Марика знает больше, чем говорит.
- Ма?
- Да?
- Можно мне сказать? Я бы предложила, пусть Грауэл или другая такая
же искусная охотница проследит мой путь по запаху.
- Нет необходимости. Я уверена, что ты к этому отношения не имеешь.
- Она сильно разбилась, ма? Или притворяется?
- Половина на половину. Нет сомнения, что она упала. Но у нее
хватило здоровья добраться до дома и поднять вонь. Очень неумелое
покушение - если это было покушение. Я склонна считать, что это просто
ее неловкость. Хотя зачем мете ее возраста лезть на скалу Стапен, мне
не понять. Ладно, теперь иди. Пару дней держись подальше от Пошит.
- Ясно, ма.
И Марика тут же пошла искать Каблина. Нашла она его там, где
оставила. Она собиралась на него напуститься, но не успела оскалиться,
как Каблин поднял голову и тихо спросил, чтобы никто больше не слышал:
- Как же ты так лопухнулась, Марика? Почему ты ей не разбила череп
булыжником или чем еще, когда она лежала внизу?
У Марики перехватило дыхание. Каблин думал, что это она? Она
растерянно промычала, что вообще не трогала Пошит, и отошла.
Только на следующий день у нее закралось подозрение. Тогда уже не
могло найтись ни следов, ни улик.
А Каблин неколебимо отрицал, что имеет к этому какое-то отношение,
хотя Марика могла выделить период, когда его никто не видел в
стойбище. У него не было алиби. Но Марика не настаивала. Каблина,
мужчину, могли бы осудить и по косвенным уликам.
Со временем даже Пошит начала подумывать: а не примерещилось ли ей?
Но будь этот случай и плодом воображения, он подпитал ее ненависть,
бессознательный страх, решительность. Марика стала бояться, как бы не
пришлось и в самом деле что-то решать насчет шаманки.
К счастью, среди Дегнанов стало крепнуть мнение, что Пошит выживает
из ума. К тому же среди Мудрых сумасшедшая вражда и мания
преследования всегда были в порядке вещей.
Марика изо всех сил старалась не попадаться на глаза шаманке. А
когда зима принесла такие беды, что и помыслить было нельзя, даже
Пошит слегка смягчилась ради противостояния стаи и внешнего мира.
Следующая вахта Марики пришлась на границу ночи и утра. Звезды
стали бледнеть, и из-за края мира показались первые слабые лучи
солнца. Марика снова взглянула на небо и замечталась, вспоминая
неясные намеки из новой книги. Кто же такие эти сестры-силты? Что они
там нашли среди этих чужих солнц? Почему ей так не повезло родиться на
самом краю цивилизации вместо какого-нибудь большого города на Юге,
где у нее был бы шанс попасть в такие же приключения?
Она снова поискала гонцов, и снова контакт был четким. Обе уже
добрались до крепости. Обе беспокойно спали в каменных клетках. Вокруг
них двигались чьи-то чужие разумы. Не так тесно, как в стойбище, где
мысли гудели несмолкаемым гулом, но все же их было много. Взрослые и
старые, словно разумы Мудрых. Или шаманок, потому что был в них и этот
оттенок. Одна находилась возле посланниц, будто наблюдая за ними.
Марика попыталась коснуться ее плотнее, ощутить далеких незнакомок,
что так пугали Дегнанов.
Тревога!
Разум, сжавшись от внезапного страха, почти ускользнул. Марика и
сама удивилась, ведь ее никогда никто не обнаруживал.
Контрконтакт, сперва легкий - и вдруг сразу как удар молота. В мозг
Марики ворвались осколки чужих мыслей.
К_т_о_ т_ы_? Г_д_е_ т_ы_? К_т_о_ т_ы_ т_а_к_а_я_?
Вокруг этих мыслей была тьма, и угадывалось что-то ужасное.
Перепуганная Марика спряталась, отключив внешний мир, и задрожала,
охватив себя лапами. Боль вернула ее к реальному миру на верхушке
сторожевой башни, к одиночеству и холоду под насмешливыми звездами.
Она уставилась на рябое лицо Клыка, невероятно похожее на лицо Мудрой,
разглядывающее ее с горизонта.
Что она натворила? Эта старуха узнала о ее присутствии. Страх ее
удвоился - она вспомнила все намеки и подслушанные обрывки разговоров
старших, из-за которых она скрывала свои способности. Сестры по стае,
узнав о них, были бы крайне возмущены. Пошит только подозревала - и то
готова была убить...
Не слишком ли она далеко зашла, коснувшись той дальней меты? Выдала
себя? И что теперь будет?
Вернувшись под одеяла, Марика долго лежала, глядя на закопченные
балки потолка и борясь со страхом.
Наутро пришли кочевники. Все бросились к частоколу - даже младенцы,
повизгивая от страха. Страх наполнил стойбище вонью, которую не в
силах был сдуть северный ветер.
Северян было около сотни, и были они оборваны точно так, как
представляла себе Марика. Захватить стойбище врасплох они не пытались
- это было невозможно. Просто стояли и рассматривали.
Небо было в тучах, но все же косые лучи солнца кое-где касались
побелевшей земли. Когда луч пробегал по группе кочевников,
посверкивали копья и стрелы. У них было много железа, и не все
обращались с ним так беспечно, как бывший владелец того топора, с
которым столь долго пришлось возиться Марике.
Скилдзян обходила частокол, приказывая держать головы вниз. Она не
хотела, чтобы кочевникам удалось пересчитать защитниц. Стойбище
казалось небольшим: частокол подходил к избам вплотную. Пусть думают,
будто стойбище слабее, чем на самом деле. Тогда есть шанс, что они
сделают глупость и попадут в ловушку раньше, чем поймут свою ошибку.
Марика не считала это разумным. Ведь вожди кочевников наверняка
допросили пленников из разоренных стойбищ. И кое-что разузнали о
Дегнанах.
Она была о них слишком высокого мнения. Кочевники явно не знали
ничего. Несколько часов покружившись вокруг, понаблюдав, делая
небольшие вылазки в надежде вызвать ответ, они выслали к воротам
группу из пяти, явно желавшую переговоров. Четверо остановились, а
один - старый мет в лохмотьях из шкур - сделал еще несколько шагов и
заговорил с акцентом, делавшим его речь почти невоспринимаемой.
- Освободите стойбище! Сдайтесь Шаву со своим имуществом!
Предайтесь Шаву богатством и телом, и никому из вас не причинят вреда!
- О чем он говорит? Что еще за Шав? - недоуменно переспрашивали
друг друга охотницы.
- Лучницы! - скомандовала Скилдзян и вызвала пятерых лучших. - Бей!
Через мгновение пятеро кочевников лежали на снегу.
- С этими пятерыми нам драться уже не придется, - сказала Скилдзян,
практичная, как всегда.
Толпа в поле испустила ужасающий вой. И бросилась вперед в
беспорядочной, но неудержимой атаке.
Навстречу им понеслись стрелы. Кто-то падал на снег.
- Лестницы! - крикнула Марика, выглянув меж бревнами частокола. -
Ма, у них есть лестницы!
- Ты что тут делаешь? - заорала Скилдзян, двинув ее по уху. -
Мудрые! Убрать щенят от частокола! Марика! Скажи Рехтерн, что она мне
нужна.
Рехтерн была старейшей из Мудрых стойбища и жила в избе Фехсе.
Всесущий был благосклонен к ней. На много лет старше всех остальных
Мудрых, она сохранила ясный ум и силу тела.
Марика скатилась вниз, почесывая ухо, и стала искать старуху. Нашла
она ее в избе Фехсе, где та присматривала за загнанными внутрь
щенятами.
- Почтенная, - обратилась к ней Марика, - охотница Скилдзян
покорнейше просит тебя прийти и поговорить с ней.
Такова была форма обращения к Мудрой, хотя на самом деле
"покорнейшая просьба" Скилдзян была нерушимым приказом. Железный закон
сообщества метов выражался простой максимой "сила есть сила".
Сама Марика ждала в тени, прислушиваясь, дрожа и злясь, что не
может следить за событиями. Снаружи и сверху доносились рычание и
удары. Слышались крики боли и ярости и лязг металла о металл.
Кочевники пытались взять частокол штурмом. Охотницы отбивали атаки. На
платформах за частоколом стояли старухи, еще способные натянуть лук
или метнуть дротик, и метили в любую цель, которую могли углядеть.
Над головой вскрикнула женщина. Рядом с Марикой о землю ударилось
тело. Это была кочевница, исхудалая, как скелет. От паха до грудины
тянулась длинная и глубокая рана. Внутренности вываливались наружу,
дымясь на холоде. Из разжавшейся лапы выскользнул металлический нож.
Марика тут же схватила его.
Еще одно тело едва не прибило Марику, Это была старуха из Дегнанов.
Она глухо застонала, попыталась встать. Сверху раздался торжествующий
вой. Длинный здоровенный кочевник спрыгнул вниз и занес для удара
оказался в центре всеобщего внимания.
- Я видел дым, - гордо сказал он. - Много дыма, далеко.
Скилдзян стала энергично расспрашивать: с какой стороны? Как
далеко? Как высоко поднимался? Какого цвета? - пока Каблин не начал
сбиваться и путаться.
Его ответы вызвали говор.
Марика знала округу не так хорошо, как старшие. И до нее дошло
позже.
Дым с этой стороны, с востока, и на таком расстоянии мог значить
только одно: горело стойбище ближайших соседей, Ласпов. А стойбища не
горят, если только их не поджечь.
В дегнанском стойбище вновь закипели споры. Главный вопрос, вокруг
которого ломали копья, был: посылать разведчиц или нет? Скилдзян и
Герьен хотели точно знать, что случилось. Многие из тех, кто час назад
требовал открыть ворота, теперь требовали держать их закрытыми. Даже
среди Мудрых мало кто хотел рисковать охотницами, раз кочевники так
близко.
Скилдзян решила этот вопрос явочным порядком. Она набрала два
десятка охотниц, согласных с ней, и выступила. Ее спутницы вооружились
так основательно, как никогда, всеми видами метательного оружия,
секирами, топорами, ножами. Прихватили даже несколько щитов. Обычно
щиты использовали только в потешных боях на празднествах по случаю
окончания каждого времени года.
Марика взобралась на сторожевую башню. Она смотрела, как скользит,
крадучись, отряд ее матери через снежные и ледяные поля, до тех пор,
пока охотницы не скрылись в лесах к востоку от стойбища.
Когда она вернулась в избу, ей дали железный топор, который точила
ма перед выходом, и показали, что делать. Топор этот Скилдзян сняла с
убитого ею кочевника. С ним обращались не так, как надо. Понадобится
немало часов, чтобы дать ему правильную заточку.
Неподалеку Побуда и другие меты - Мудрые, мужчины и охотницы -
точили желобки в наконечниках для стрел и копий. Блаз поставил свой
котел с ядом в центре круга и тонкой кисточкой наносил на желобки
густую коричневую массу. Марика отметила, что он надел перчатки.
Молодые охотницы, относившие готовые изделия, тоже были в перчатках и
прятали оружие туда, где до него не дотянутся маленькие щенята.
Вскоре Марике наскучило шаркать камнем по лезвию топора. В ней
накопилось слишком много энергии, чтобы так долго сидеть на месте.
Слишком много странных мыслей пролетало в ее голове, пока она гоняла
камень по лежащему на колене куску железа. Она пыталась отогнать эти
мысли и определить, где мать.
Но ее отвлекали. Контакт то появлялся, то исчезал. Все же она
следовала за поисковым отрядом, ощущая в основном их страх. Каблин все
время вертелся перед ней с немым вопросом в глазах. Она нетерпеливо
мотала головой, пока наконец его любопытство не вывело Марику из себя.
- Отстань! - рявкнула она. - Не лезь! Когда будет что сказать, я
тебе скажу.
Время от времени она пыталась достать и Грауэл, которая несла
послание в крепость. Это ей не удавалось, но Марика не тревожилась. И
в лесу, и в поле Грауэл была лучшей в стае. Если не пробьется она, то
не пробьется никто, и тут уже надеяться будет не на что.
Разведчицы вернулись в сумерках, невредимые, но угрюмые. Снова в
избу Скилдзян набились взрослые женщины стойбища. В этот раз они были
спокойнее - все знали, что вести будут плохие. Доклад Скилдзян был
краток.
- Кочевники напали на стойбище Ласпов. Они прорвались через
частокол. Захватили кладовые, оружие и инструменты, подожгли избы и
ушли. Они не стали убивать всех и щенков тоже взяли не многих. Мы
говорили с уцелевшими. Они сказали, что кочевники взяли стойбище Бруст
и устроили там свою базу.
Конец доклада. Несказанное пугало не меньше сказанного. Метам
Ласпов без кладовых, инструментов и оружия не выжить. Брустов,
конечно, всех уже убили.
Кто-то предложил взять охотниц Ласпов в стойбище Дегнан.
- Лишние лапы, способные держать оружие, не помешают, когда придут
кочевники. Зато не умрет имя стаи. Будущим летом они возьмут новых
мужчин и отстроятся.
Скилдзян покачала головой:
- Кочевники - дикари, но не дураки. Всех женщин щенородного
возраста они перебили. Охотницы их вынудили.
И Скилдзян глянула на говорившую взглядом, в котором ясно читалось,
что дура-то как раз она.
Так поступали меты - при защите стаи бились насмерть. Выживали лишь
те, кто был слишком стар или слишком мал, чтобы держать оружие. Ласпов
можно было вычеркивать из списка стай Верхнего Поната.
Марику удивило, что вести приняли так спокойно. Две знакомые стаи
перебиты. Уже несколько поколений не случалось исчезнуть ни одной. Это
была катастрофа, и она означала катастрофы еще худшие.
- А кочевники? - спросил кто-то. Несмотря на напряжение, собрание
вело себя тихо, без ворчания или щелканья клыков. - Какой ценой они
взяли стойбище?
- Какой бы ни было, все равно недостаточной. Уцелевшие Ласпы
говорили, что их десятки десятков десятков.
По собранию пронесся шумок недоверия.
- Да, звучит невероятно. Но они бросили своих мертвых. Мы их
осмотрели. Большинство - вооруженные мужчины.
Снова прошел гул, мрачный и угрюмый.
- У них фетиши, по которым видно, что там не меньше двадцати
различных стай. Мы допросили одного молодого, которого бросили, приняв
за убитого, и которого Ласпы еще не пытали. Он был послабее нашего
недавнего гостя. И перед смертью успел рассказать многое.
Снова шум, сильнее и дольше.
- Он говорил, что этой весной среди кочевников появился сильный
верлен. Бродяга без стаи, который пришел ниоткуда и очень скоро
заставил ощутить свое присутствие на всем Севере.
Еще более громкий и долгий гул, теперь с испуганным бормотанием.
Верлен? А что это? Неизвестное слово. Как же многого еще не знала
Марика!
В дальнем конце избы мужчины оставили работу и обратились в слух.
Шерсть у них встала дыбом от страха. Они знали, что такое верлен, чем
бы он ни был.
По собранию прокатились слова "бродяга", "силт". Кажется, не одна
Марика не знала слова "верлен".
- Он начал с того, что подчинил себе женщин самой сильной и
известной стаи. И вместо сбора запасов на зиму повел стаю на
территорию соседей. Победить ее охотниц он смог собственной силой и
воодушевлением своих бойцов. Стаю он присоединил к силам, которые уже
шли за ним, и так далее, пока не подчинил себе десятки стай. Пленник
сказал, что слава его уже его опережала. Он поднял Север на
завоевание. Он вторгся в Верхний Понат не только потому, что настала
зима и дичь ушла с Севера, но и чтобы отвоевать его у нас, чьи
праматери отобрали эту землю у предков кочевников. Пленник даже
предположил, что он хочет в конце концов объединить все стаи мира. Под
свою лапу.
Мудрые тихо заговорили между собой. Те, кто возражал против
отправки Грауэл в крепость, сдвинули головы. Потом одна из них
поднялась и объявила:
- Мы снимаем наше прежнее возражение против призыва к силтам. Перед
нами мерзость самого грязного сорта. И нет другого способа, как
встретить ее силами более древней мерзости.
И только сумасшедшая старая Зертан неколебимо отвергала всякую
возможность сношений с крепостью.
Заговорила Скилдзян:
- Мы с Герьен поговорили по дороге от стойбища Ласпов. Наше мнение,
что нужно послать новое сообщение. Силты должны знать то, что мы
узнали сегодня. Может быть, это заставит их прислать подмогу. Если
нет, то пусть знают ради себя самих.
Решение приняли. Задачу поручили Барлог, одной из охотниц Герьен, и
она отправилась немедленно. Меты не любили двигаться ночью, но это
время было безопаснее. К рассвету Барлог уйдет на много миль от
кочевников, которые могут напасть на ее след.
Что можно было сделать - сделали. Больше обсуждать было нечего.
Гостьи потянулись к выходу.
Саэттл позвала щенков на уроки.
Марика воспользовалась случаем спросить, что такое верлен. Саэттл
явно не хотела отвечать в присутствии младших щенят. Было видно, что
от вопроса ей не по себе. Она сказала:
- Такие чудовища, вроде граукенов, и лучше про них не говорить,
пока они воют за частоколом.
Было вполне понятно, что нет таких обстоятельств, в которых Саэттл
стала бы объяснять. Расстроенная Марика поплелась к своим шкурам.
А Каблин хотел поговорить.
- Замби сказал...
- Дурак твой Замби, - огрызнулась Марика, не слушая, что мог бы
сказать второй братец. Тут же сообразив, что сама ведет себя как дура,
Марика позвала:
- Эй, Замби, ты где? Иди сюда!
Недовольно ворча, второй брат вылез из темного угла, где кучковался
со своими сверстниками. Он был велик для своего возраста. У него были
рост, сила и выносливость, которых так не хватало Каблину.
- Чего тебе надо?
- Мне надо знать, что ты знаешь про верленов.
Замберлин завел глаза к небу.
- Всесущий милостивый, делать тебе нечего, что ли...
Он осекся. Губы Марики поехали назад, глаза вспыхнули.
- Ладно, ладно. Не заводись. Я только знаю, что Пуги сказал, что
Варт сказал, как он слышал, что Хорват сказал, будто верлены - это
вроде Мудрых, только еще больше. Как шаман из мужчин, он говорил,
только он не обязательно старый. Как силт, сказал Хорват. Только я
этого слова не знаю.
- Спасибо, Замби.
- Не называй меня Замби, Марика! Меня зовут Замберлин.
- Ух ты, какой взрослый! Ладно, давай к своим приятелям.
Каблин хотел поговорить, но Марика не хотела.
- Дай мне поспать, Каблин, - сказала она.
Он оставил ее в покое, но она еще долго лежала, завернувшись в
одеяла, и думала.
Ночью ее разбудили на короткую вахту на сторожевой башне. Она
оделась, вылезла наверх и стала изучать ночное небо. Тучи рассеялись.
Звезды светили ярко, хоть их было мало, и взошли только две главные
луны - Клык и Гончая, играя в свои вечные догонялки. Но их тусклый
свет не затмевал даже самые слабые звезды.
Все равно их было немного.
Что-то странное было в этом море тьмы над головой. Звезды - это
другие солнца. Так говорят книги. Такие далекие, что тысячи жизней не
хватит до них дойти. По книгам Саэттл выходило, что меты Юга знали
дороги через великую тьму. И регулярно путешествовали среди звезд...
Силты. В новой книге попадалось это название, хотя там не
объяснялось, кто они такие и почему Мудрым надо так их бояться. Именно
сестры-силты, говорила книга, нашли дорогу в океане ночи.
Ничего не случилось за время вахты Марики, как она и ожидала. Меты
не передвигаются по ночам, если этого можно избежать. Ночь - время
страха...
А как тогда эти самые силты пересекают море ночи среди звезд? Как
они там дышат, в конце концов? Книги Саэттл говорят, что воздуха там
нет.
Пришедшая смена спугнула ее мысли. Башня затрещала и покачнулась, и
Марика с чувством вины быстро вернулась к яви. Кочевники могли бы
подкрасться и перелезть через ограду, а она бы и не заметила.
Вернувшись под свои одеяла, Марика еще долго лежала без сна,
мысленно крутясь среди звезд. Она попыталась проследить, как далеко
ушли гонцы, и удивилась, насколько четок этой ночью контакт. Она даже
могла слышать обрывки мыслей.
Грауэл, передвигаясь по ночам, при лунном свете, ушла далеко вниз
по реке и была всего в нескольких часах пути от крепости. Она бы уже
добралась, если бы ее не задержали глубокие сугробы и необходимость
иногда обходить кочевников. Барлог шла быстрее, догоняя первую
охотницу. Она думала продолжить путь и после восхода.
Ободренная своим успехом, Марика попыталась заглянуть дальше,
посмотреть, что же такое крепость. Но это место она не могла найти, и
там не было никого, кого она бы знала. Не было знакомого отклика, по
которому можно определиться.
Все еще любопытствуя, она прогулялась по ближайшим холмам,
высматривая кочевников. Несколько раз она зацепила что-то, что могло
быть чьим-то разумом, но, не зная лиц, которые можно было бы сделать
видимыми, она не могла подобраться достаточно близко, чтобы
перехватить мысли. На восточном направлении она один раз зацепила
что-то очень сильное и в испуге поспешила прочь. У этого чего-то был
очень четкий мужской оттенок. Верлен, который так переполошил Мудрых?
А потом она перепугалась до настоящего кошмара. Она послала свои
мысли к пещере Махен и там нашла ту страшную тварь, которую ощутила
прошлым летом, только теперь тварь не спала и была в весьма злобном
настроении - и, кажется, поняла, что ее исследуют. Марика откатилась,
сжалась и удрала, ощутив мысленный образ огромного голодного зверя,
бросающегося из пещеры на мелкую дичь, которой не посчастливилось
оказаться поблизости.
В следующие несколько минут Марика дважды почувствовала, как эта
тварь ищет ее, озираясь, как большой, злобный, глупый и голодный
зверь. Марика задрожала и покрепче завернулась в одеяла. Надо будет
предупредить Каблина.
Наконец пришел сон.
За весь следующий день не случилось ничего. В напряженном
спокойствии стая просто продолжала готовиться к беде, и час бежал за
часом. Охотницы говорили мало и тихо. Мужчины просто молчали. Хорват
гонял их беспощадно. Мудрые возносили призывы к Всесущему, мало
помогали и много путались под ногами.
Марика отстояла очередную вахту и точила трофейный топор - работа,
которую ма считала подходящей для щены ее возраста.
Тогда была осень. Хорошее настроение стало убывать. Охотницы ушли
далеко в лес, подстерегая дичь, которая уже двинулась на юг. Мужчины с
серьезной решительностью коптили и солили припасы. Щенята рыскали по
лесу, собирая хворост. Мудрые читали предзнаменования в полете
летунов, в окраске насекомых, в размерах запасов, накопленных
маленькими древесными обитателями, в глубине норы, выкопанной
гурненами для спячки.
Будь признаки неблагоприятны, Мудрые позволили бы валить живые
деревья и собирать второй или даже третий урожай корней чота. Охотницы
стали бы пристальнее поглядывать на колонии отеков и других пушных
зверей, наблюдая, как те готовятся к зиме. Глубокой зимой их можно
было бы взять ради мяса и шкур.
Зима собирала за Зотаком свои легионы, и меты Верхнего Поната
задумывались о возможности внезапных губительных бурь, а времени для
игр, для блуждания по лесам в поисках случайных находок становилось
все меньше. В стойбище всегда была работа для каждой пары лап, которая
могла хоть что-то сделать. У Дегнанов работа была даже для только
начавших ходить щенят.
Бывало, Марике по пять дней подряд не удавалось вырваться на
свободу. Обычно такой шанс представлялся при сборе хвороста - от этой
работы щенки пытались отвертеться. К подобным вещам относились
терпимо.
Этой осенью Мудрые решили, что зима будет суровой, хотя даже
наполовину не угадали насколько. Дегнаны, правда, все равно запасали
куда больше, чем считали необходимым. Просто разумная
предосторожность.
В последний раз Марика улизнула к пещере Махен в пасмурный серый
день с мокрым и холодным северным ветром. Мудрые спорили, пахнет эта
погода снегом или нет и чьим болям в суставах и лапах можно больше
доверять. В этот день Пошит жаловалась на тысячи своих болячек, так
что вряд ли ей удалось бы подняться, и уж тем более гоняться за
щенками по холмам и долинам.
Марика ушла одна. Хорват засадил Каблина скрести шкуры - занятие,
которое тот ненавидел, почему Хорват его и заставил это делать. Чтобы
научить: каждый должен делать работу, которую ненавидит, не хуже той,
которую любит.
Для Марики это была просто пробежка по лесу и несколько часов на
склоне напротив пещеры Махен в попытках своими новыми чувствами
нащупать ту спрятанную в земле тень. Попытки оказались безуспешными, и
она пустилась в обратный путь, останавливаясь время от времени сорвать
орех, который древесные жители проглядели. Она щелкала орехи зубами и
выедала сладкую мякоть. В одном месте она заметила редкий, поздно
цветущий лекарственный кустарник и подобрала охапку упавших веток,
чтобы не сказали, что она полдня потеряла совсем зря. К воротам она
вернулась в сумерки.
Там ждал Замберлин, почти спрятавшийся в тень.
- Где тебя носит? - зашипел он. - Давай быстро к ма, пока тебя
никто не видел.
- Чего стряслось? - спросила Марика. Видно было, что он дрожит, что
боится, и боится не за себя, - В чем дело, Замби?
- Давай лучше к ма. Пошит клянется, что ты пыталась ее убить.
- Как?
Она сперва даже не испугалась, только удивилась.
- Говорит, ты спихнула ее со скалы Стапен.
Вот тут появился страх. Но тоже не за себя. Если кто-то толкнул
Пошит, это мог быть только...
- А где ма?
- У дверей избы Герьен. Похоже, она тебя ждет. Только не говори,
что я тебе сказал.
- Не бойся.
Марика вошла в стойбище, сбросила свой груз в ближайшую кучу
хвороста, поглядела, где ма, и пошла прямо к ней. Теперь она боялась,
но больше за Каблина, чем за себя.
- Ма?
- Ты где была, Марика?
- В лесу.
- Где в лесу?
- Возле пещеры Махен.
Скилдзян удивилась.
- Что ты там делала?
- Хожу туда иногда. Когда хочу подумать. Там больше никого нет. Я
хеннал нашла.
Скилдзян впилась в нее взглядом:
- Мимо скалы Стапен проходила?
- Нет, ма. Я слыхала, что говорит Пошит. Она же сумасшедшая, ты же
знаешь! Она же хочет...
- Чего она хочет, я знаю, щена. Ты что, решила, что ты охотница и
доберешься до нее прежде, чем она до тебя?
- Нет, ма.
Скилдзян прищурилась. Марика решила, что ма ей поверила, но и
заподозрила, что Марика знает больше, чем говорит.
- Ма?
- Да?
- Можно мне сказать? Я бы предложила, пусть Грауэл или другая такая
же искусная охотница проследит мой путь по запаху.
- Нет необходимости. Я уверена, что ты к этому отношения не имеешь.
- Она сильно разбилась, ма? Или притворяется?
- Половина на половину. Нет сомнения, что она упала. Но у нее
хватило здоровья добраться до дома и поднять вонь. Очень неумелое
покушение - если это было покушение. Я склонна считать, что это просто
ее неловкость. Хотя зачем мете ее возраста лезть на скалу Стапен, мне
не понять. Ладно, теперь иди. Пару дней держись подальше от Пошит.
- Ясно, ма.
И Марика тут же пошла искать Каблина. Нашла она его там, где
оставила. Она собиралась на него напуститься, но не успела оскалиться,
как Каблин поднял голову и тихо спросил, чтобы никто больше не слышал:
- Как же ты так лопухнулась, Марика? Почему ты ей не разбила череп
булыжником или чем еще, когда она лежала внизу?
У Марики перехватило дыхание. Каблин думал, что это она? Она
растерянно промычала, что вообще не трогала Пошит, и отошла.
Только на следующий день у нее закралось подозрение. Тогда уже не
могло найтись ни следов, ни улик.
А Каблин неколебимо отрицал, что имеет к этому какое-то отношение,
хотя Марика могла выделить период, когда его никто не видел в
стойбище. У него не было алиби. Но Марика не настаивала. Каблина,
мужчину, могли бы осудить и по косвенным уликам.
Со временем даже Пошит начала подумывать: а не примерещилось ли ей?
Но будь этот случай и плодом воображения, он подпитал ее ненависть,
бессознательный страх, решительность. Марика стала бояться, как бы не
пришлось и в самом деле что-то решать насчет шаманки.
К счастью, среди Дегнанов стало крепнуть мнение, что Пошит выживает
из ума. К тому же среди Мудрых сумасшедшая вражда и мания
преследования всегда были в порядке вещей.
Марика изо всех сил старалась не попадаться на глаза шаманке. А
когда зима принесла такие беды, что и помыслить было нельзя, даже
Пошит слегка смягчилась ради противостояния стаи и внешнего мира.
Следующая вахта Марики пришлась на границу ночи и утра. Звезды
стали бледнеть, и из-за края мира показались первые слабые лучи
солнца. Марика снова взглянула на небо и замечталась, вспоминая
неясные намеки из новой книги. Кто же такие эти сестры-силты? Что они
там нашли среди этих чужих солнц? Почему ей так не повезло родиться на
самом краю цивилизации вместо какого-нибудь большого города на Юге,
где у нее был бы шанс попасть в такие же приключения?
Она снова поискала гонцов, и снова контакт был четким. Обе уже
добрались до крепости. Обе беспокойно спали в каменных клетках. Вокруг
них двигались чьи-то чужие разумы. Не так тесно, как в стойбище, где
мысли гудели несмолкаемым гулом, но все же их было много. Взрослые и
старые, словно разумы Мудрых. Или шаманок, потому что был в них и этот
оттенок. Одна находилась возле посланниц, будто наблюдая за ними.
Марика попыталась коснуться ее плотнее, ощутить далеких незнакомок,
что так пугали Дегнанов.
Тревога!
Разум, сжавшись от внезапного страха, почти ускользнул. Марика и
сама удивилась, ведь ее никогда никто не обнаруживал.
Контрконтакт, сперва легкий - и вдруг сразу как удар молота. В мозг
Марики ворвались осколки чужих мыслей.
К_т_о_ т_ы_? Г_д_е_ т_ы_? К_т_о_ т_ы_ т_а_к_а_я_?
Вокруг этих мыслей была тьма, и угадывалось что-то ужасное.
Перепуганная Марика спряталась, отключив внешний мир, и задрожала,
охватив себя лапами. Боль вернула ее к реальному миру на верхушке
сторожевой башни, к одиночеству и холоду под насмешливыми звездами.
Она уставилась на рябое лицо Клыка, невероятно похожее на лицо Мудрой,
разглядывающее ее с горизонта.
Что она натворила? Эта старуха узнала о ее присутствии. Страх ее
удвоился - она вспомнила все намеки и подслушанные обрывки разговоров
старших, из-за которых она скрывала свои способности. Сестры по стае,
узнав о них, были бы крайне возмущены. Пошит только подозревала - и то
готова была убить...
Не слишком ли она далеко зашла, коснувшись той дальней меты? Выдала
себя? И что теперь будет?
Вернувшись под одеяла, Марика долго лежала, глядя на закопченные
балки потолка и борясь со страхом.
Наутро пришли кочевники. Все бросились к частоколу - даже младенцы,
повизгивая от страха. Страх наполнил стойбище вонью, которую не в
силах был сдуть северный ветер.
Северян было около сотни, и были они оборваны точно так, как
представляла себе Марика. Захватить стойбище врасплох они не пытались
- это было невозможно. Просто стояли и рассматривали.
Небо было в тучах, но все же косые лучи солнца кое-где касались
побелевшей земли. Когда луч пробегал по группе кочевников,
посверкивали копья и стрелы. У них было много железа, и не все
обращались с ним так беспечно, как бывший владелец того топора, с
которым столь долго пришлось возиться Марике.
Скилдзян обходила частокол, приказывая держать головы вниз. Она не
хотела, чтобы кочевникам удалось пересчитать защитниц. Стойбище
казалось небольшим: частокол подходил к избам вплотную. Пусть думают,
будто стойбище слабее, чем на самом деле. Тогда есть шанс, что они
сделают глупость и попадут в ловушку раньше, чем поймут свою ошибку.
Марика не считала это разумным. Ведь вожди кочевников наверняка
допросили пленников из разоренных стойбищ. И кое-что разузнали о
Дегнанах.
Она была о них слишком высокого мнения. Кочевники явно не знали
ничего. Несколько часов покружившись вокруг, понаблюдав, делая
небольшие вылазки в надежде вызвать ответ, они выслали к воротам
группу из пяти, явно желавшую переговоров. Четверо остановились, а
один - старый мет в лохмотьях из шкур - сделал еще несколько шагов и
заговорил с акцентом, делавшим его речь почти невоспринимаемой.
- Освободите стойбище! Сдайтесь Шаву со своим имуществом!
Предайтесь Шаву богатством и телом, и никому из вас не причинят вреда!
- О чем он говорит? Что еще за Шав? - недоуменно переспрашивали
друг друга охотницы.
- Лучницы! - скомандовала Скилдзян и вызвала пятерых лучших. - Бей!
Через мгновение пятеро кочевников лежали на снегу.
- С этими пятерыми нам драться уже не придется, - сказала Скилдзян,
практичная, как всегда.
Толпа в поле испустила ужасающий вой. И бросилась вперед в
беспорядочной, но неудержимой атаке.
Навстречу им понеслись стрелы. Кто-то падал на снег.
- Лестницы! - крикнула Марика, выглянув меж бревнами частокола. -
Ма, у них есть лестницы!
- Ты что тут делаешь? - заорала Скилдзян, двинув ее по уху. -
Мудрые! Убрать щенят от частокола! Марика! Скажи Рехтерн, что она мне
нужна.
Рехтерн была старейшей из Мудрых стойбища и жила в избе Фехсе.
Всесущий был благосклонен к ней. На много лет старше всех остальных
Мудрых, она сохранила ясный ум и силу тела.
Марика скатилась вниз, почесывая ухо, и стала искать старуху. Нашла
она ее в избе Фехсе, где та присматривала за загнанными внутрь
щенятами.
- Почтенная, - обратилась к ней Марика, - охотница Скилдзян
покорнейше просит тебя прийти и поговорить с ней.
Такова была форма обращения к Мудрой, хотя на самом деле
"покорнейшая просьба" Скилдзян была нерушимым приказом. Железный закон
сообщества метов выражался простой максимой "сила есть сила".
Сама Марика ждала в тени, прислушиваясь, дрожа и злясь, что не
может следить за событиями. Снаружи и сверху доносились рычание и
удары. Слышались крики боли и ярости и лязг металла о металл.
Кочевники пытались взять частокол штурмом. Охотницы отбивали атаки. На
платформах за частоколом стояли старухи, еще способные натянуть лук
или метнуть дротик, и метили в любую цель, которую могли углядеть.
Над головой вскрикнула женщина. Рядом с Марикой о землю ударилось
тело. Это была кочевница, исхудалая, как скелет. От паха до грудины
тянулась длинная и глубокая рана. Внутренности вываливались наружу,
дымясь на холоде. Из разжавшейся лапы выскользнул металлический нож.
Марика тут же схватила его.
Еще одно тело едва не прибило Марику, Это была старуха из Дегнанов.
Она глухо застонала, попыталась встать. Сверху раздался торжествующий
вой. Длинный здоровенный кочевник спрыгнул вниз и занес для удара