Страница:
чудесным избавлением от ужасов Дежагора.
Но житье под открытым небом, в дождь, да еще посреди ночи, благостному
настроению не способствовало.
- Шевелись, люди! Нельзя просто так здесь торчать! Начинайте ставить
шатры.
,Мы взяли с собой шатры нюень бао, которыми те пользовались во время
паломничества. В шатры эти были завернуты и одеяла, чтоб остались сухими.
- Кто-нибудь соберите хвороста и разводите костры!
В такую погоду это, пожалуй, проще скомандовать, чем выполнить...
- Буббадо! Бери людей, сооружайте ограду. А ты... Джоро? Так тебя
звать, сержант? - То был один из таглианцев. - Организуй патрули.
Давай-давай! Как знать, нет ли здесь кого желающего нашей смерти?
Ну в такой холод и мокреть, да если еще устал, как пес, и смерти не
очень-то забоишься...
Сам я был вымотан до предела, но заставлял себя подавать людям пример.
Сари помогала мне, не отставая ни на шаг. Пока я орал и командовал, мы по
очереди приглядывали за малышом. Я имел вид того самого крупного
исторического громилы, Хромбака Грозного, что командовал своими ордами,
держа на руках вонючего младенца.
То Тан - пацаненок хороший, но и ему пеленки менять надо...
Вскоре все были приставлены к делу. Наконец палатки были поставлены,
хворост собран, огонь добыт, и мы развели костры, чтобы вскипятить воды и
сварить риса. Вода была дождевой, ее собрали при помощи нескольких шатров.
За это время все успели вымокнуть до нитки.
Мы даже отослали несколько вязанок хвороста в город, с возвращающимися
плотами. Пусть и друзья наши себе чего-нибудь приготовят...
Мы так долго жили в самом мерзейшем убожестве, что эта ночь была просто
еще одной из привычных трудностей. В то же время у нас была какая-никакая
крыша над головой, какая-никакая еда и тепло. Затем начался рассвет, а дождь
почти прекратился. Мы с Сари и То Таном забрались в шатер и закутались в
одеяла. В кои-то веки я был почти счастлив. Этот То Тан - замечательный
мальчишка. Почти все время молчал, как и Сари, хотя, если ему что-нибудь
надо, мог устроить страшный скандал. Впрочем, когда мы устраивались в шатре,
он даже не проснулся. Впервые за прошедшую неделю животишко его был полон.
И мой - также. Мне удалось прекрасно проспать целых четыре часа, пока
не пришла беда.
Поначалу она приняла облик Кы Готы. Я не видел ее с тех пор, как
дядюшка Дой уговорил ее переехать из моей комнаты. И, надо сказать,
соскучиться как-то не успел.
По причине сна я пропустил тот момент, когда она рывком отдернула полог
шатра. А когда я проснулся, она уже плевалась и тараторила на нюень бао и
жутко исковерканном таглианском. Разбуженная Сари сидела среди одеял с
раскрытым ртом и слезами на глазах.
То Тан заплакал.
Слезы ребенка проняли даже Кы Готу. Несмотря на злобный характер, она
была доброй бабушкой. В душе. В самой ее глубине. Она заговорила с малышом.
Ласково!
Тут подоспел Рыжий:
- Мурген! Может, ее назад в озеро отправить?
- Что?
- Она только недавно выбралась из воды. Сказала, кто-то пытался ее
убить. Наверное, с плота спихнули. И сдается мне, она сама виновата.
- Это точно. - Сари удивленно уставилась на меня, забыв даже про слезы
на глазах. - Однако неладно выйдет - ведь почти родня...
- Э-эх...
Рыжий удалился, покачивая головой. Раздраженная, Сари принялась что-то
объяснять матери на языке жестов. То Тан, разглядывая бабушку, усердно сосал
большой палец. Я глубоко вздохнул и шепнул ему:
- Иди к своей нана. Покажи, как умеешь ходить.
Он, конечно, не понял меня, зато Кы Гота поняла и протянула к нему
руки.
Насколько я могу судить, То Тан - единственное существо на всем белом
свете, питающее к Кы Готе добрые чувства. Он заковылял к ней, и бабушка его
мигом забыла о сырости, холоде и усталости.
Сари сердито взглянула на меня. Я пожал плечами и ухмыльнулся.
- Ему снова надо менять пеленки.
***
Рыжий вернулся, когда я наблюдал за городом. Над нашими кварталами
клубился дым...
- Мурген, Буббадо только что захватил чужой патруль! Он сказал, что они
знают о нашем присутствии. Они пробирались к лагерю. Этот тип, Лебедь, с
ними.
- Значит, Одноглазый прав. Кого-нибудь ранили?
- Пока что нет.
- Хорошо. Прекрасно. Лагерь они успели увидеть?
Нюень бао здорово замаскировали наш лагерь. Со стороны он, конечно,
заметен, но, сколько там народу, не понять.
- Я думаю, они просто видели дым. Нападение Буббадо их жутко удивило.
- Они видели его?
- Да.
- Плохо. Ну может, не разглядели. Ладно. Что сделано, то не вернуть.
Оставайся здесь. Я отправился к Сари и ее матери. Завидев меня, Кы Гота
раскрыла было рот.
- Цыц! - рыкнул я. - У нас беда. Кто может говорить от лица нюень бао?
Старуха усадила ребенка на землю, поднялась и сощурила подслеповатые
глазки.
- Там Дак! - крикнула она.
На зов обернулся дряхлый старик. Несмотря на преклонный возраст, он
тащил к кострам громадную вязанку хвороста. ,Кы Гота властно поманила его
пальцем. Старикан заспешил к нам, приволакивая ноги.
Я поднялся ему навстречу.
- Здрав будь, отче! Я - тот, с кем решал дела Глашатай!
Говорить я старался погромче и помедленнее.
- Я пока не глух, мальчик. И не слеп.
Его таглианский оказался ничуть не лучше моего.
- Замечательно. Тогда - к делу. Нас обнаружили. Мы не можем знать,
каково отношение этих солдат к вашему народу. Если они в дурном расположении
духа, я мало чем смогу вам помочь. Ваши воины ходили в разведку. Вы можете
скрыться?
Он взирал на меня около двенадцати секунд. Я не отводил взгляда. Сари
подошла и встала рядом со мной. Позади, играя с бабушкой, заливался смехом
То Тан. Старик перевел взгляд на Сари. На какое-то мгновение он, казалось,
заглянул в прошлое - и вздрогнул. Лицо его сделалось еще более
непроницаемым.
- Можем.
- Замечательно. Тогда прячьтесь, пока я там разбираюсь. - Я ткнул
большим пальцем за спину, в холмы. - Я оповещу Доя, он найдет вас.
Там Дак продолжал мерить меня холодным взглядом. Нет, вовсе не
враждебным - непонимающим. Я вел себя не так, как полагалось настоящему
чужаку.
- Удачи.
Я повернулся к Рыжему:
- Дела вот какие: нюень бао надо спешить, а я пойду с Лебедем.
Пошатаюсь по их лагерю, погляжу, что к чему. Присмотри, чтобы нюень бао
скрылись, а потом сделай вид, что все это приготовлено к прибытию наших.
Старик внимательно вслушивался в каждое слово.
- Если кто спросит, - продолжал я, - этих людей здесь никогда не было.
- Но...
- Выполняй. Большую часть провизии пусть забирают. Нас шайка Госпожи
подкормит.
Я очень на это надеялся.
Рыжий взглянул на Сари. Похоже, все считали ее причиной всего, что я
делал!
- Ну, ты у нас командир... Мне во все это вникать не положено. - Он
пожал плечами. - А ей как объяснишь?
- Никак.
Я отправился туда, где Буббадо держал в осаде патруль Лебедя.
Сари двинулась За мной, задержавшись лишь, чтобы подхватить на руки То
Тана.
- Оставайся здесь, - сказал я.
Она непонимающе смотрела на меня, словно внезапно оглохла. Я сделал
несколько шагов. Она двинулась за мной.
- Ты должна остаться со своими. Слегка улыбнувшись, она покачала
головой. Хонь Тэй явно была не единственной ведьмой в этом семействе.
- Кы Гота...
Что тут началось!
- Ты! Солдат Тьмы! Ты рушить ее, теперь это не хватит тебе хорошо?
Жестокий ведьма быть моя мать, но...
Дальше ее лопотание сделалось совсем непонятным, но тише от этого не
стало. Я взглянул на Там Дака. Тот был все так же непроницаем, однако я мог
бы поспорить на собственное место на небесах, что он едва удерживается от
смеха.
- Ну ладно. Рыжий! Выясни, что принадлежит Сари, и проследи, чтобы все
это осталось в нашем шатре. Идем, женщина.
- Не удивительно, что ты вернулся, - пробормотал Лебедь, едва завидев
меня.
- Руки не тяни, очаровашка. Эй, кто там есть из нюень бао! Повидайте
Там Дака, это важно! Таглианцы, ступайте к Рыжему из Черного Отряда! - Я
обратился к Лебедю. - Вот и все. Мы выставили нескольких стрелков. Так, на
случай чего. Он отвел взгляд от Сари.
- Эх, жаль. Вляпался ты, значит, в это... У него хватило учтивости
высказать свое замечание по-форсбергски.
- Это точно. Что тут творится? Я проснулся наутро, после того как мои
ведьмаки испытывали меня, и узнал, что кое-кто, оказывается, порылся в моей
голове и перемешал память. Я узнал, что вернулся в эту адскую кухню
охотиться на крыс и драться с людоедами, тогда как, так сказать, друзья мои
сидели тут и ни звуком не намекнули, что Тенекрут мертв. Лебедь тупо
воззрился на меня:
- Но... Ты же об этом знал, Мурген! Ты же был здесь, когда мы кончили
этого ублюдка. И после еще неделю здесь сшивался!
- Убили?
Солнце клонилось к закату.
- Так это не ты настоял на возвращении? Она сказала, что...
- Нет, не я. Когда я обнаружил себя на пути обратно, то думал, что
бежал от Хозяина Теней. И был совершенно уверен, что никого из вас не
нашел...
Чем больше я старался разобраться в ситуации, тем сильнее все
запутывалось.
Кто-то закричал на языке нюень бао. Значит, бойцы мои не подчинились
приказу. Другой голос позвал по-таглиански:
- Господин Мурген, подойди к нам, пожалуйста!
- Я не знаю, что там у них, - сказал я Лебедю. - Но ты лучше не
двигайся с места. Они - народ нервный.
- Делать мне больше нечего...
- Я - серьезно. Они жутко всего боятся. Если б ты эти месяцы прожил в
Дежагоре, то понял бы.
Поднявшись по пологому склону, я увидел таглианца, присевшего в
какой-то скрюченной позе рядом со стоявшим на коленях нюень бао лет
пятнадцати. Мальчишка указал вдаль, горя желанием первым сообщить дурную
новость.
Над Дежагором поднимался новый столб дыма. Насколько я мог судить, как
раз над северным барбикеном. Похоже, там шел бой.
Лиловая вспышка подтвердила, что и Одноглазый с Гоблином не сидели
сложа руки.
Очевидно, Могаба пытался отвоевать барбикен.
Над Западными Воротами тоже видны были сполохи.
- Чтоб его, этого Могабу... Спасибо, ребята. Хотя мы все равно ничем не
можем помочь. - Я от души надеялся, что Гоблин с Одноглазым как следует
всыпят Могабе. - Идите теперь в лагерь. Дела не терпят.
***
Госпожа находилась в отлучке. Нож, оставленный за старшего, просто
сидел на месте да подбирал беженцев из Дежагора, не позволяя им вернуться в
город и разнести слухи о Тенекрутовой гибели. В этом он сам признался.
- Она так велела.
В отличие от всех прочих в лагере, он остался равнодушен к Сари.
- Ее счастье, что уехала, - буркнул я. - Я бы ее так выдрал...
Раз уж ничего больше не происходило, я просидел с ним, Лебедем и
Махером дотемна. Кто-то приволок То Тану щенка, чтоб было с кем играть.
Наконец я сказал:
- Ну что ж, пойдем-ка мы к своим. А то уже небось беспокоятся.
- Не выйдет, приятель, - сказал Махер.
- Она сказала: без всяких исключений, - согласился Нож.
Вся теплота отношений разом улетучилась. Я объяснил каждому в
отдельности, что подумают нюень бао. Махер с Лебедем отвели взгляды. Нож
почти не колебался.
Сари, казалось бы, не тревожилась. Наверное, после Дежагора трудно себе
представить, что может обернуться и хуже.
Она даже улыбалась:
- Загон-то тот еще не снесли? Эту Часть предыдущего визита я помнил
прекрасно.
- Мы тебя поудобней устроим, - посулил Нож.
- Я тебе покажу твою спальню, - вызвался Махер.
Когда мы отошли подальше, Лебедь, полагая, что нам уже ничего не
слышно, сказал:
- Видал? Жутковатая дамочка...
Я взглянул на Сари. Она тоже слышала его слова, но лицо ее не сказало
мне ничего.
Если Нож и ответил Лебедю, то говорил значительно тише.
А я все разглядывал Сари, гадая, что такого жуткого увидал в ней
Лебедь.
Шатер нам выделили вполне достойный. Должно быть, он принадлежал
тенеземскому офицеру среднего ранга. Значит, гости мы - достаточно
почетные... К шатру прилагался еще человек, отвечавший за наш комфорт и
доставивший ужин. Фуражировка в войска. Ножа явно проходила успешно. Я поел
так, как давно уж не удавалось.
- Чего я хочу больше всего на свете, - сказал я нашему денщику, имени
коего так и не запомнил, - так это вымыться.
Сари подкрепила мои слова улыбкой, которая наверняка могла бы
расплавить пластины доспеха. К идее она отнеслась с энтузиазмом.
- А то так грязью зарос, что даже блохи мои - все в коросте.
Должно быть, высшее начальство чувствовало себя здорово виноватым
передо мной. Через час появились несколько солдат, притащивших где-то
позаимствованную каменную поилку для лошадей. С ними пришли еще люди,
принесшие ведра с горячей водой. Я сказал Сари:
- Мы, наверное, умерли и родились заново князьями.
Шатер был достаточно велик, дабы вместить поилку и ведра. И после этого
даже осталось свободное пространство!
Тут появился и Лебедь:
- Ну как?
- Если бы там не дрались насмерть мои друзья, согласился бы и на
пожизненное заточение.
- Не боись, Мурген. Все утрясется.
- Я знаю. Знаю. Только не всем понравится, как оно утряслось.
- Что да, то да. Доброй ночи.
***
Ночь и вправду оказалась доброй. Начиная с принятия ванны Сари ясно
показала, что определяет наши отношения именно так, как все и опасались -
или же подозревали. Я не уставал изумляться ее способности объясняться без
слов, а также и тому, что такой цвет красоты мог распуститься среди всего
этого ада, не сдавшись на милость ночи.
***
Я проспал долго и спокойно, как не спал уже много месяцев. Быть может,
некая часть меня просто подала в отставку и ушла.
Проснулся я лишь от пригоршни воды в лицо.
- Что такое?
Я приподнял веко - и тут же вскочил. Сари села в постели.
- То Тан? Ты что творишь, поросенок?
Ребенок, перегнувшись через край поилки, шлепал ладонью по воде.
Взглянув на меня, он разулыбался и пролепетал нечто вроде:
- Дала.
- Что происходит?
Сари пожала плечами. То Тан снова сказал свое "дада" и заковылял к
выходу из шатра.
Там-то, снаружи, все и происходило. Я сгреб свои одежки, быстро
облачился в них и высунулся посмотреть.
- Какой урод вас сюда пропустил? Возле шатра, положив мечи - спасибо,
хоть в ножнах! - на колени скрещенных ног, сидели Тай Дэй с дядюшкой Доем.
Как раз в этот момент подивиться на них подошла толпа таглианцев. Судя по
всему, они сидели там недолго. И позволения войти в лагерь отнюдь не
испрашивали. Тут появились и Махер с Лебедем.
- Прошлой ночью переправилась лишь одна группа, - сообщил мне дядюшка
Дой. - Черные напали на нас. Много раненых. Множество плотов повреждено. Но
их солдаты не хотят драться, а многие просили позволения присоединиться к
Бонхаржу.
- Что это за типы? - требовательно спросил Лебедь. - Как они сюда
попали?
- Члены нашего семейства. Я так и знал, что они проберутся ко мне. Они
это могут. Очевидно, ограждение у вас ни к черту не годится.
Нож крикнул что-то издали.
- Э-э, - с досадой протянул Лебедь. - Что ж теперь?..
С этими словами он потрусил прочь. Махер окинул взглядом Тай Дэя с
дядюшкой, пожал плечами и пошел вслед за ним. Дядюшка Дой что-то сказал
Сари. Наверное, спрашивал, все ли у нее в порядке. Сари кивнула.
То Тан принялся карабкаться на руки к отцу.
- Ты сделал все, как нужно. Знаменосец, и куда больше, чем должен был
сделать, - сказал дядюшка Дой. - Наши люди в безопасности, и эти солдаты
ничего не знают о них.
- Да? Это хорошо. А что там с нашими?
- Они решили задержаться. Колдуны хотят завершить кровную месть Могабе.
Возможно, они приплывут этой ночью.
Они не приплыли ни этой, ни следующей ночью, хотя переправили вместо
себя множество таглианцев и джайкури.
На третье утро Махер наконец-то поведал мне, из-за чего Нож прервал наш
спор по поводу дядюшки Доя с Тай Дэем.
- Костоправ приезжает, - сказал он. - Будет через час или два. Ему все
и расскажешь.
- Что?
Впрочем, приехал он не через час, да еще и не один. Костоправ
путешествовал в обществе самого Прабриндрах Драха. Судя по всему, он очень
устал с дороги. Я подошел к нему и доложился по всей форме, не будучи
уверен, на каком мы теперь свете.
Он тяжело спрыгнул с седла.
- Я это, я. Вправду.
- Но я же видел, как ты умер...
- Нет. Ты видел, как меня ранили. Я еще дышал, когда ты умчался.
- Да? Но с такой раной...
- Ладно, после. Это - история долгая. Как-нибудь, за пивком, все
расскажу.
Он слегка шевельнул пальцем, и к нему подбежал солдат. Старик взял его
копье - длинное, почти как пика - и подал мне.
- Держи. Это ты оставил, когда удрал изображать Вдоводела.
Я не верил своим глазам. То было копье, служившее древком нашему
знамени!
- Оно тебе вправду нужно?
- Еще бы! А ведь я почти поверил, что оно пропало! - несмотря на то,
что говорил Могабе. - Ты себе не представляешь, как я себя казнил... Хотя,
пожалуй, с тех пор я уже раз видел его. Слушай, это вправду ты?
Навидавшись, какие иллюзии могут создавать Гоблин с Одноглазым, и вы бы
не доверяли собственным глазам.
- Я. Вправду я. Живой и в настроении кой-кого отпинать. Хотя еще не сей
момент. Где Госпожа?
Бедняга! Только тут Нож сообщил ему неприятную новость. Возлюбленная
его больше недели назад уехала на, север. Разминулись по дороге...
Лебедю с Махером присутствие князя, непосредственного их начальника,
внушало благоговение.
И чего это ему во дворце не сидится?
Я отметил, что Костоправ смотрит на Зиндху, оставшегося в лагере после
отъезда Госпожи, с заметной неприязнью.
- Ладно, Мурген, кончай с этой палкой обниматься, - зарычал Ворчун. - Я
не в настроении и склонен ко всему цепляться.
Один из солдат принял у него поводья.
- Идем куда-нибудь в тень.
- Я хочу послушать твой рассказ, - сказал я. - Пока еще свежий.
- Хочешь вписать в Летопись? Ты ее продолжаешь?
- Пытаюсь. Только все бумаги пришлось оставить в городе.
Хотя жутко не хотелось. Одноглазый наобещать-то может до небес, что
позаботится и все такое, но вот привезет ли?
- Что ж, почитаем когда-нибудь и Книгу Мургена. Посмотрим, можно ли
сделать тебя настоящим Летописцем.
Лебедь говорил, что Госпожа тоже думает написать свою книгу, когда у
нее будет время. Костоправ пустил камнем в ворону. Кстати, первую, что; ;я
увидел после той, белой, в квартале нюень бао. Может, Костоправ с собой
привез?
Я вкратце рассказал, что творилось в Дежагоре.
- Похоже, радостей у вас было маловато. И главная проблема, пожалуй,
Могаба. Им и займемся в первую голову. Сколько людей там осталось?
- По-моему, у наров - от тысячи до полутора. Сколько наших, точно не
знаю. Переправляются понемногу каждую ночь, но я, поскольку являюсь здесь
пленником, ничего толком не знаю. Гоблин с Одноглазым и большая часть Отряда
все еще в городе.
Я надеялся, что Тай Дэй с дядюшкой Доем воспользуются моментом и
уберутся, забрав с собой Сари и То Тана.
- Отчего они остались?
- Не желают уходить. Говорят, они хотят подождать, пока Госпожа не
восстановит свое могущество. Говорили, что их здесь кто-то поджидает...
- Не восстановит могущество?..
- Она уже восстановила, - заметил Нож.
- Хм-м-м... Так чего же они боятся, Мурген?
- Оборотневой ученицы. Той, из Джунипера. Она уже раз едва не поймала
Одноглазого.
Отчего это я поверил нашему недомерку сейчас, если не поверил, когда он
говорил мне об этом?
И тут перед глазами Моими на миг появилось видение: Одноглазый мчится
сквозь ночь, спасаясь от настигающей его клыкастой смерти... Видение было
предельно четким, словно настоящее воспоминание.
- Я помню ее. Действительно задачка... Каштан Шед должен был
позаботиться о ней, пока у него еще был шанс...
- Очевидно, она хочет рассчитаться с нами за Оборотня. Возможно также,
что она просто навечно осталась в облике форвалаки. Это, наверное, кого
угодно разозлило бы. Но, если хочешь знать мое частное мнение, я считаю, что
она - только повод. Им не хотелось двигаться с места, потому что иначе
пришлось бы кое-что бросить.
- Что именно? Я пожал плечами:
- Ты же знаешь Гоблина с Одноглазым. У них были месяцы на воровство и
разные торговые махинации.
- Так. Теперь давай о Могабе. Вот, и до самого мрачного дошло... Прежде
чем я закончил рассказ, даже подлый Зиндху проникся презрением к нарам.
- Ну, я положу этому конец. Хочешь доставить письмо Могабе?
Я оглянулся. Нет, за спиной моей никого не было, стало быть, вопрос
адресовался мне.
- Шутишь? Разве что подчиняясь приказу. И то не известно, подчинюсь ли.
Могабе нужна моя голова. Не говоря уж о сердце и печенке на завтрак. Он же
совсем с ума сошел. Может и тебя не постесняться.
- Ладно, пошлем кого-нибудь другого.
- Хорошая мысль.
- Я могу, - вызвался Лебедь.
И они тут же заспорили с Махером. Очевидно, Лебедь хотел что-то
доказать самому себе, а Корди был уверен, что не стоит утруждаться.
Мое положение в лагере резко изменилось. В одночасье я перестал
числиться пленным и получил возможность делать все, что считал полезным для
общего блага.
Вот разве что только в шатре было холодно. Все, что осталось мне на
память о Сари и нюень бао, это нефритовый амулет, снятый Сари с руки Хонь
Тэй, когда мы выносили детей из их квартала в ту кровавую ночь.
- Ну закончил? - раздраженно спросил Костоправ, найдя меня сидящим
возле шатра и работающим над знаменем. Я показал, что у меня вышло.
- Хорошо?
- Замечательно. Ты готов?
- Как никогда.
Я коснулся нефритового амулета:
- Значит, к ней у тебя отношение особое...
- Более чем.
- Мне нужно знать об этом народе все.
- Как-нибудь расскажу.
Пройдя через холмы, мы спустились к берегу. На воде уже покачивалась,
до вольно большая ладья. Солдатам Ножа, не сумевшим провести ее сюда по
ирригационному каналу из ближайшей реки, пришлось перетаскивать судно
волоком. Мы со Стариком заняли позицию на приметном бугорке. Я развернул
знамя. Его-то точно увидят из города, даже если не узнают нас.
Значит, Могаба желал знать, где знамя? Теперь сам увидит.
Пока ладья пересекала озеро и возвращалась, мы с Костоправом рассуждали
о том, отчего Могабу и Госпожу так тянет к главенствованию.
- О! Похоже, Лебедь сделал все как надо. Ты можешь разглядеть, что там?
:
- Похоже, кто-то черный в ладье... Этот кто-то оказался Зиндабом.
- Он всегда был с нами честен, - сказал я. - Насколько это было
возможно, находясь у Могабы в подчинении. Очиба, Изи и кое-кто еще тоже были
не так уж плохи. Однако приказам - подчинились.
Зиндаб ступил на берег. Костоправ отсалютовал ему. Тот неуверенно
отсалютовал в ответ, вопросительно глядя на меня. Я лишь пожал плечами.
Пусть думает сам; я и представления не имею, к чему все клонится.
Зиндаб убедился, что перед ним - настоящий капитан. Удовлетворившись
этим, он предложил:
- Давай отойдем и поговорим. Старик подал мне знак оставить их наедине.
Обойдя бугорок, они присели на камень. Говорили ; они довольно долго, ни
разу не повысив голосов. Наконец Зиндаб поднялся и пошел обратно к ладье;
словно бы обремененный неимоверной тяжестью.
- В чем дело? - спросил я у Старика. -Похоже, ко всем напастям,
пережитым в осаду, он еще и состарился разом на двадцать лет.
- Это - старость сердца, Мурген. И с тобой произошло бы то же,
почувствуй ты себя морально обязанным предать человека, бывшего твоим другом
с самого детства.
- Что?
Но он не стал продолжать.
- Мы отправляемся туда. Хочу взглянуть Могабе в глаза.
В голову мне моментально пришла уйма доводов против. Но; высказывать их
я не стал - все равно не будет слушать.
- Только не я.
Меня передернуло. По спине-пробежал-мерзкий холодок - так, говорят,
бывает, если кто-нибудь пройдет по твоей могиле.
Взгляд Костоправа сделался жестким. Я с силой воткнул древко копья в
землю, словно бы говоря: "С места не тронусь!" Он что-то буркнул себе под
нос и пошел к ладье. Эта тварь, Зиндху, появился, словно из-под земли, и
присоединился к отплывающим. Интересно, много ему удалось подслушать из
беседы Ворчуна с Зиндабом? Скорее всего, ни слова. Старик наверняка говорил
на диалекте Самоцветных городов. Как только ладья отошла от берега на
порядочное расстояние, я присел на землю подле знамени, сжал в руке древко и
принялся размышлять, что же внушило мне такое нежелание плыть с капитаном;
Припадков у меня больше не было, к потому я перестал остерегаться.
Следующий подкрался хитро и незаметно, прикинувшись простой ленивой
дремотой. Я смотрел в сторону Дежагора, но больше не видел его. Я размышлял
о молодой женщине, вошедшей в, мою жизнь, и старой, что покинула ее. Мне
здорово не хватало Сари и столь серьезного То Тана...
Белая ворона, усевшись на перекладину древка знамени, каркнула на меня.
Я не обращал на нее внимания.
***
Я стоял на краю ослепительно сияющего золотом пшеничного поля. В центре
его торчал потрескавшийся, искореженный черный пень, вокруг которого кишмя
кишели, бранились вороны. Вдали, в нескольких: днях пути от меня, блестели
на солнце чудесные башни Вершины. Я узнал их сразу, хоть и не понял почему.
Внезапно вороны взвились в воздух, описали, круг над полем и полетели к
Вершине, выстроившись совсем не по-вороньи. Белая осталась на месте и
продолжала кружить неподалеку.
Пень засиял черным глянцем. Чары поблекли.
На месте пня стояла женщина, очень похожая, на Госпожу, только еще
прекраснее. Казалось, она смотрела прямо сквозь меня. Или же на меня и
внутрь меня... На губах ее играла порочная, игривая, соблазнительная и,
пожалуй, даже безумная улыбка. Белая ворона тут же уселась к ней на плечо. -
Не может быть... Улыбка ее рассыпалась осколками смеха. Если только я не
Но житье под открытым небом, в дождь, да еще посреди ночи, благостному
настроению не способствовало.
- Шевелись, люди! Нельзя просто так здесь торчать! Начинайте ставить
шатры.
,Мы взяли с собой шатры нюень бао, которыми те пользовались во время
паломничества. В шатры эти были завернуты и одеяла, чтоб остались сухими.
- Кто-нибудь соберите хвороста и разводите костры!
В такую погоду это, пожалуй, проще скомандовать, чем выполнить...
- Буббадо! Бери людей, сооружайте ограду. А ты... Джоро? Так тебя
звать, сержант? - То был один из таглианцев. - Организуй патрули.
Давай-давай! Как знать, нет ли здесь кого желающего нашей смерти?
Ну в такой холод и мокреть, да если еще устал, как пес, и смерти не
очень-то забоишься...
Сам я был вымотан до предела, но заставлял себя подавать людям пример.
Сари помогала мне, не отставая ни на шаг. Пока я орал и командовал, мы по
очереди приглядывали за малышом. Я имел вид того самого крупного
исторического громилы, Хромбака Грозного, что командовал своими ордами,
держа на руках вонючего младенца.
То Тан - пацаненок хороший, но и ему пеленки менять надо...
Вскоре все были приставлены к делу. Наконец палатки были поставлены,
хворост собран, огонь добыт, и мы развели костры, чтобы вскипятить воды и
сварить риса. Вода была дождевой, ее собрали при помощи нескольких шатров.
За это время все успели вымокнуть до нитки.
Мы даже отослали несколько вязанок хвороста в город, с возвращающимися
плотами. Пусть и друзья наши себе чего-нибудь приготовят...
Мы так долго жили в самом мерзейшем убожестве, что эта ночь была просто
еще одной из привычных трудностей. В то же время у нас была какая-никакая
крыша над головой, какая-никакая еда и тепло. Затем начался рассвет, а дождь
почти прекратился. Мы с Сари и То Таном забрались в шатер и закутались в
одеяла. В кои-то веки я был почти счастлив. Этот То Тан - замечательный
мальчишка. Почти все время молчал, как и Сари, хотя, если ему что-нибудь
надо, мог устроить страшный скандал. Впрочем, когда мы устраивались в шатре,
он даже не проснулся. Впервые за прошедшую неделю животишко его был полон.
И мой - также. Мне удалось прекрасно проспать целых четыре часа, пока
не пришла беда.
Поначалу она приняла облик Кы Готы. Я не видел ее с тех пор, как
дядюшка Дой уговорил ее переехать из моей комнаты. И, надо сказать,
соскучиться как-то не успел.
По причине сна я пропустил тот момент, когда она рывком отдернула полог
шатра. А когда я проснулся, она уже плевалась и тараторила на нюень бао и
жутко исковерканном таглианском. Разбуженная Сари сидела среди одеял с
раскрытым ртом и слезами на глазах.
То Тан заплакал.
Слезы ребенка проняли даже Кы Готу. Несмотря на злобный характер, она
была доброй бабушкой. В душе. В самой ее глубине. Она заговорила с малышом.
Ласково!
Тут подоспел Рыжий:
- Мурген! Может, ее назад в озеро отправить?
- Что?
- Она только недавно выбралась из воды. Сказала, кто-то пытался ее
убить. Наверное, с плота спихнули. И сдается мне, она сама виновата.
- Это точно. - Сари удивленно уставилась на меня, забыв даже про слезы
на глазах. - Однако неладно выйдет - ведь почти родня...
- Э-эх...
Рыжий удалился, покачивая головой. Раздраженная, Сари принялась что-то
объяснять матери на языке жестов. То Тан, разглядывая бабушку, усердно сосал
большой палец. Я глубоко вздохнул и шепнул ему:
- Иди к своей нана. Покажи, как умеешь ходить.
Он, конечно, не понял меня, зато Кы Гота поняла и протянула к нему
руки.
Насколько я могу судить, То Тан - единственное существо на всем белом
свете, питающее к Кы Готе добрые чувства. Он заковылял к ней, и бабушка его
мигом забыла о сырости, холоде и усталости.
Сари сердито взглянула на меня. Я пожал плечами и ухмыльнулся.
- Ему снова надо менять пеленки.
***
Рыжий вернулся, когда я наблюдал за городом. Над нашими кварталами
клубился дым...
- Мурген, Буббадо только что захватил чужой патруль! Он сказал, что они
знают о нашем присутствии. Они пробирались к лагерю. Этот тип, Лебедь, с
ними.
- Значит, Одноглазый прав. Кого-нибудь ранили?
- Пока что нет.
- Хорошо. Прекрасно. Лагерь они успели увидеть?
Нюень бао здорово замаскировали наш лагерь. Со стороны он, конечно,
заметен, но, сколько там народу, не понять.
- Я думаю, они просто видели дым. Нападение Буббадо их жутко удивило.
- Они видели его?
- Да.
- Плохо. Ну может, не разглядели. Ладно. Что сделано, то не вернуть.
Оставайся здесь. Я отправился к Сари и ее матери. Завидев меня, Кы Гота
раскрыла было рот.
- Цыц! - рыкнул я. - У нас беда. Кто может говорить от лица нюень бао?
Старуха усадила ребенка на землю, поднялась и сощурила подслеповатые
глазки.
- Там Дак! - крикнула она.
На зов обернулся дряхлый старик. Несмотря на преклонный возраст, он
тащил к кострам громадную вязанку хвороста. ,Кы Гота властно поманила его
пальцем. Старикан заспешил к нам, приволакивая ноги.
Я поднялся ему навстречу.
- Здрав будь, отче! Я - тот, с кем решал дела Глашатай!
Говорить я старался погромче и помедленнее.
- Я пока не глух, мальчик. И не слеп.
Его таглианский оказался ничуть не лучше моего.
- Замечательно. Тогда - к делу. Нас обнаружили. Мы не можем знать,
каково отношение этих солдат к вашему народу. Если они в дурном расположении
духа, я мало чем смогу вам помочь. Ваши воины ходили в разведку. Вы можете
скрыться?
Он взирал на меня около двенадцати секунд. Я не отводил взгляда. Сари
подошла и встала рядом со мной. Позади, играя с бабушкой, заливался смехом
То Тан. Старик перевел взгляд на Сари. На какое-то мгновение он, казалось,
заглянул в прошлое - и вздрогнул. Лицо его сделалось еще более
непроницаемым.
- Можем.
- Замечательно. Тогда прячьтесь, пока я там разбираюсь. - Я ткнул
большим пальцем за спину, в холмы. - Я оповещу Доя, он найдет вас.
Там Дак продолжал мерить меня холодным взглядом. Нет, вовсе не
враждебным - непонимающим. Я вел себя не так, как полагалось настоящему
чужаку.
- Удачи.
Я повернулся к Рыжему:
- Дела вот какие: нюень бао надо спешить, а я пойду с Лебедем.
Пошатаюсь по их лагерю, погляжу, что к чему. Присмотри, чтобы нюень бао
скрылись, а потом сделай вид, что все это приготовлено к прибытию наших.
Старик внимательно вслушивался в каждое слово.
- Если кто спросит, - продолжал я, - этих людей здесь никогда не было.
- Но...
- Выполняй. Большую часть провизии пусть забирают. Нас шайка Госпожи
подкормит.
Я очень на это надеялся.
Рыжий взглянул на Сари. Похоже, все считали ее причиной всего, что я
делал!
- Ну, ты у нас командир... Мне во все это вникать не положено. - Он
пожал плечами. - А ей как объяснишь?
- Никак.
Я отправился туда, где Буббадо держал в осаде патруль Лебедя.
Сари двинулась За мной, задержавшись лишь, чтобы подхватить на руки То
Тана.
- Оставайся здесь, - сказал я.
Она непонимающе смотрела на меня, словно внезапно оглохла. Я сделал
несколько шагов. Она двинулась за мной.
- Ты должна остаться со своими. Слегка улыбнувшись, она покачала
головой. Хонь Тэй явно была не единственной ведьмой в этом семействе.
- Кы Гота...
Что тут началось!
- Ты! Солдат Тьмы! Ты рушить ее, теперь это не хватит тебе хорошо?
Жестокий ведьма быть моя мать, но...
Дальше ее лопотание сделалось совсем непонятным, но тише от этого не
стало. Я взглянул на Там Дака. Тот был все так же непроницаем, однако я мог
бы поспорить на собственное место на небесах, что он едва удерживается от
смеха.
- Ну ладно. Рыжий! Выясни, что принадлежит Сари, и проследи, чтобы все
это осталось в нашем шатре. Идем, женщина.
- Не удивительно, что ты вернулся, - пробормотал Лебедь, едва завидев
меня.
- Руки не тяни, очаровашка. Эй, кто там есть из нюень бао! Повидайте
Там Дака, это важно! Таглианцы, ступайте к Рыжему из Черного Отряда! - Я
обратился к Лебедю. - Вот и все. Мы выставили нескольких стрелков. Так, на
случай чего. Он отвел взгляд от Сари.
- Эх, жаль. Вляпался ты, значит, в это... У него хватило учтивости
высказать свое замечание по-форсбергски.
- Это точно. Что тут творится? Я проснулся наутро, после того как мои
ведьмаки испытывали меня, и узнал, что кое-кто, оказывается, порылся в моей
голове и перемешал память. Я узнал, что вернулся в эту адскую кухню
охотиться на крыс и драться с людоедами, тогда как, так сказать, друзья мои
сидели тут и ни звуком не намекнули, что Тенекрут мертв. Лебедь тупо
воззрился на меня:
- Но... Ты же об этом знал, Мурген! Ты же был здесь, когда мы кончили
этого ублюдка. И после еще неделю здесь сшивался!
- Убили?
Солнце клонилось к закату.
- Так это не ты настоял на возвращении? Она сказала, что...
- Нет, не я. Когда я обнаружил себя на пути обратно, то думал, что
бежал от Хозяина Теней. И был совершенно уверен, что никого из вас не
нашел...
Чем больше я старался разобраться в ситуации, тем сильнее все
запутывалось.
Кто-то закричал на языке нюень бао. Значит, бойцы мои не подчинились
приказу. Другой голос позвал по-таглиански:
- Господин Мурген, подойди к нам, пожалуйста!
- Я не знаю, что там у них, - сказал я Лебедю. - Но ты лучше не
двигайся с места. Они - народ нервный.
- Делать мне больше нечего...
- Я - серьезно. Они жутко всего боятся. Если б ты эти месяцы прожил в
Дежагоре, то понял бы.
Поднявшись по пологому склону, я увидел таглианца, присевшего в
какой-то скрюченной позе рядом со стоявшим на коленях нюень бао лет
пятнадцати. Мальчишка указал вдаль, горя желанием первым сообщить дурную
новость.
Над Дежагором поднимался новый столб дыма. Насколько я мог судить, как
раз над северным барбикеном. Похоже, там шел бой.
Лиловая вспышка подтвердила, что и Одноглазый с Гоблином не сидели
сложа руки.
Очевидно, Могаба пытался отвоевать барбикен.
Над Западными Воротами тоже видны были сполохи.
- Чтоб его, этого Могабу... Спасибо, ребята. Хотя мы все равно ничем не
можем помочь. - Я от души надеялся, что Гоблин с Одноглазым как следует
всыпят Могабе. - Идите теперь в лагерь. Дела не терпят.
***
Госпожа находилась в отлучке. Нож, оставленный за старшего, просто
сидел на месте да подбирал беженцев из Дежагора, не позволяя им вернуться в
город и разнести слухи о Тенекрутовой гибели. В этом он сам признался.
- Она так велела.
В отличие от всех прочих в лагере, он остался равнодушен к Сари.
- Ее счастье, что уехала, - буркнул я. - Я бы ее так выдрал...
Раз уж ничего больше не происходило, я просидел с ним, Лебедем и
Махером дотемна. Кто-то приволок То Тану щенка, чтоб было с кем играть.
Наконец я сказал:
- Ну что ж, пойдем-ка мы к своим. А то уже небось беспокоятся.
- Не выйдет, приятель, - сказал Махер.
- Она сказала: без всяких исключений, - согласился Нож.
Вся теплота отношений разом улетучилась. Я объяснил каждому в
отдельности, что подумают нюень бао. Махер с Лебедем отвели взгляды. Нож
почти не колебался.
Сари, казалось бы, не тревожилась. Наверное, после Дежагора трудно себе
представить, что может обернуться и хуже.
Она даже улыбалась:
- Загон-то тот еще не снесли? Эту Часть предыдущего визита я помнил
прекрасно.
- Мы тебя поудобней устроим, - посулил Нож.
- Я тебе покажу твою спальню, - вызвался Махер.
Когда мы отошли подальше, Лебедь, полагая, что нам уже ничего не
слышно, сказал:
- Видал? Жутковатая дамочка...
Я взглянул на Сари. Она тоже слышала его слова, но лицо ее не сказало
мне ничего.
Если Нож и ответил Лебедю, то говорил значительно тише.
А я все разглядывал Сари, гадая, что такого жуткого увидал в ней
Лебедь.
Шатер нам выделили вполне достойный. Должно быть, он принадлежал
тенеземскому офицеру среднего ранга. Значит, гости мы - достаточно
почетные... К шатру прилагался еще человек, отвечавший за наш комфорт и
доставивший ужин. Фуражировка в войска. Ножа явно проходила успешно. Я поел
так, как давно уж не удавалось.
- Чего я хочу больше всего на свете, - сказал я нашему денщику, имени
коего так и не запомнил, - так это вымыться.
Сари подкрепила мои слова улыбкой, которая наверняка могла бы
расплавить пластины доспеха. К идее она отнеслась с энтузиазмом.
- А то так грязью зарос, что даже блохи мои - все в коросте.
Должно быть, высшее начальство чувствовало себя здорово виноватым
передо мной. Через час появились несколько солдат, притащивших где-то
позаимствованную каменную поилку для лошадей. С ними пришли еще люди,
принесшие ведра с горячей водой. Я сказал Сари:
- Мы, наверное, умерли и родились заново князьями.
Шатер был достаточно велик, дабы вместить поилку и ведра. И после этого
даже осталось свободное пространство!
Тут появился и Лебедь:
- Ну как?
- Если бы там не дрались насмерть мои друзья, согласился бы и на
пожизненное заточение.
- Не боись, Мурген. Все утрясется.
- Я знаю. Знаю. Только не всем понравится, как оно утряслось.
- Что да, то да. Доброй ночи.
***
Ночь и вправду оказалась доброй. Начиная с принятия ванны Сари ясно
показала, что определяет наши отношения именно так, как все и опасались -
или же подозревали. Я не уставал изумляться ее способности объясняться без
слов, а также и тому, что такой цвет красоты мог распуститься среди всего
этого ада, не сдавшись на милость ночи.
***
Я проспал долго и спокойно, как не спал уже много месяцев. Быть может,
некая часть меня просто подала в отставку и ушла.
Проснулся я лишь от пригоршни воды в лицо.
- Что такое?
Я приподнял веко - и тут же вскочил. Сари села в постели.
- То Тан? Ты что творишь, поросенок?
Ребенок, перегнувшись через край поилки, шлепал ладонью по воде.
Взглянув на меня, он разулыбался и пролепетал нечто вроде:
- Дала.
- Что происходит?
Сари пожала плечами. То Тан снова сказал свое "дада" и заковылял к
выходу из шатра.
Там-то, снаружи, все и происходило. Я сгреб свои одежки, быстро
облачился в них и высунулся посмотреть.
- Какой урод вас сюда пропустил? Возле шатра, положив мечи - спасибо,
хоть в ножнах! - на колени скрещенных ног, сидели Тай Дэй с дядюшкой Доем.
Как раз в этот момент подивиться на них подошла толпа таглианцев. Судя по
всему, они сидели там недолго. И позволения войти в лагерь отнюдь не
испрашивали. Тут появились и Махер с Лебедем.
- Прошлой ночью переправилась лишь одна группа, - сообщил мне дядюшка
Дой. - Черные напали на нас. Много раненых. Множество плотов повреждено. Но
их солдаты не хотят драться, а многие просили позволения присоединиться к
Бонхаржу.
- Что это за типы? - требовательно спросил Лебедь. - Как они сюда
попали?
- Члены нашего семейства. Я так и знал, что они проберутся ко мне. Они
это могут. Очевидно, ограждение у вас ни к черту не годится.
Нож крикнул что-то издали.
- Э-э, - с досадой протянул Лебедь. - Что ж теперь?..
С этими словами он потрусил прочь. Махер окинул взглядом Тай Дэя с
дядюшкой, пожал плечами и пошел вслед за ним. Дядюшка Дой что-то сказал
Сари. Наверное, спрашивал, все ли у нее в порядке. Сари кивнула.
То Тан принялся карабкаться на руки к отцу.
- Ты сделал все, как нужно. Знаменосец, и куда больше, чем должен был
сделать, - сказал дядюшка Дой. - Наши люди в безопасности, и эти солдаты
ничего не знают о них.
- Да? Это хорошо. А что там с нашими?
- Они решили задержаться. Колдуны хотят завершить кровную месть Могабе.
Возможно, они приплывут этой ночью.
Они не приплыли ни этой, ни следующей ночью, хотя переправили вместо
себя множество таглианцев и джайкури.
На третье утро Махер наконец-то поведал мне, из-за чего Нож прервал наш
спор по поводу дядюшки Доя с Тай Дэем.
- Костоправ приезжает, - сказал он. - Будет через час или два. Ему все
и расскажешь.
- Что?
Впрочем, приехал он не через час, да еще и не один. Костоправ
путешествовал в обществе самого Прабриндрах Драха. Судя по всему, он очень
устал с дороги. Я подошел к нему и доложился по всей форме, не будучи
уверен, на каком мы теперь свете.
Он тяжело спрыгнул с седла.
- Я это, я. Вправду.
- Но я же видел, как ты умер...
- Нет. Ты видел, как меня ранили. Я еще дышал, когда ты умчался.
- Да? Но с такой раной...
- Ладно, после. Это - история долгая. Как-нибудь, за пивком, все
расскажу.
Он слегка шевельнул пальцем, и к нему подбежал солдат. Старик взял его
копье - длинное, почти как пика - и подал мне.
- Держи. Это ты оставил, когда удрал изображать Вдоводела.
Я не верил своим глазам. То было копье, служившее древком нашему
знамени!
- Оно тебе вправду нужно?
- Еще бы! А ведь я почти поверил, что оно пропало! - несмотря на то,
что говорил Могабе. - Ты себе не представляешь, как я себя казнил... Хотя,
пожалуй, с тех пор я уже раз видел его. Слушай, это вправду ты?
Навидавшись, какие иллюзии могут создавать Гоблин с Одноглазым, и вы бы
не доверяли собственным глазам.
- Я. Вправду я. Живой и в настроении кой-кого отпинать. Хотя еще не сей
момент. Где Госпожа?
Бедняга! Только тут Нож сообщил ему неприятную новость. Возлюбленная
его больше недели назад уехала на, север. Разминулись по дороге...
Лебедю с Махером присутствие князя, непосредственного их начальника,
внушало благоговение.
И чего это ему во дворце не сидится?
Я отметил, что Костоправ смотрит на Зиндху, оставшегося в лагере после
отъезда Госпожи, с заметной неприязнью.
- Ладно, Мурген, кончай с этой палкой обниматься, - зарычал Ворчун. - Я
не в настроении и склонен ко всему цепляться.
Один из солдат принял у него поводья.
- Идем куда-нибудь в тень.
- Я хочу послушать твой рассказ, - сказал я. - Пока еще свежий.
- Хочешь вписать в Летопись? Ты ее продолжаешь?
- Пытаюсь. Только все бумаги пришлось оставить в городе.
Хотя жутко не хотелось. Одноглазый наобещать-то может до небес, что
позаботится и все такое, но вот привезет ли?
- Что ж, почитаем когда-нибудь и Книгу Мургена. Посмотрим, можно ли
сделать тебя настоящим Летописцем.
Лебедь говорил, что Госпожа тоже думает написать свою книгу, когда у
нее будет время. Костоправ пустил камнем в ворону. Кстати, первую, что; ;я
увидел после той, белой, в квартале нюень бао. Может, Костоправ с собой
привез?
Я вкратце рассказал, что творилось в Дежагоре.
- Похоже, радостей у вас было маловато. И главная проблема, пожалуй,
Могаба. Им и займемся в первую голову. Сколько людей там осталось?
- По-моему, у наров - от тысячи до полутора. Сколько наших, точно не
знаю. Переправляются понемногу каждую ночь, но я, поскольку являюсь здесь
пленником, ничего толком не знаю. Гоблин с Одноглазым и большая часть Отряда
все еще в городе.
Я надеялся, что Тай Дэй с дядюшкой Доем воспользуются моментом и
уберутся, забрав с собой Сари и То Тана.
- Отчего они остались?
- Не желают уходить. Говорят, они хотят подождать, пока Госпожа не
восстановит свое могущество. Говорили, что их здесь кто-то поджидает...
- Не восстановит могущество?..
- Она уже восстановила, - заметил Нож.
- Хм-м-м... Так чего же они боятся, Мурген?
- Оборотневой ученицы. Той, из Джунипера. Она уже раз едва не поймала
Одноглазого.
Отчего это я поверил нашему недомерку сейчас, если не поверил, когда он
говорил мне об этом?
И тут перед глазами Моими на миг появилось видение: Одноглазый мчится
сквозь ночь, спасаясь от настигающей его клыкастой смерти... Видение было
предельно четким, словно настоящее воспоминание.
- Я помню ее. Действительно задачка... Каштан Шед должен был
позаботиться о ней, пока у него еще был шанс...
- Очевидно, она хочет рассчитаться с нами за Оборотня. Возможно также,
что она просто навечно осталась в облике форвалаки. Это, наверное, кого
угодно разозлило бы. Но, если хочешь знать мое частное мнение, я считаю, что
она - только повод. Им не хотелось двигаться с места, потому что иначе
пришлось бы кое-что бросить.
- Что именно? Я пожал плечами:
- Ты же знаешь Гоблина с Одноглазым. У них были месяцы на воровство и
разные торговые махинации.
- Так. Теперь давай о Могабе. Вот, и до самого мрачного дошло... Прежде
чем я закончил рассказ, даже подлый Зиндху проникся презрением к нарам.
- Ну, я положу этому конец. Хочешь доставить письмо Могабе?
Я оглянулся. Нет, за спиной моей никого не было, стало быть, вопрос
адресовался мне.
- Шутишь? Разве что подчиняясь приказу. И то не известно, подчинюсь ли.
Могабе нужна моя голова. Не говоря уж о сердце и печенке на завтрак. Он же
совсем с ума сошел. Может и тебя не постесняться.
- Ладно, пошлем кого-нибудь другого.
- Хорошая мысль.
- Я могу, - вызвался Лебедь.
И они тут же заспорили с Махером. Очевидно, Лебедь хотел что-то
доказать самому себе, а Корди был уверен, что не стоит утруждаться.
Мое положение в лагере резко изменилось. В одночасье я перестал
числиться пленным и получил возможность делать все, что считал полезным для
общего блага.
Вот разве что только в шатре было холодно. Все, что осталось мне на
память о Сари и нюень бао, это нефритовый амулет, снятый Сари с руки Хонь
Тэй, когда мы выносили детей из их квартала в ту кровавую ночь.
- Ну закончил? - раздраженно спросил Костоправ, найдя меня сидящим
возле шатра и работающим над знаменем. Я показал, что у меня вышло.
- Хорошо?
- Замечательно. Ты готов?
- Как никогда.
Я коснулся нефритового амулета:
- Значит, к ней у тебя отношение особое...
- Более чем.
- Мне нужно знать об этом народе все.
- Как-нибудь расскажу.
Пройдя через холмы, мы спустились к берегу. На воде уже покачивалась,
до вольно большая ладья. Солдатам Ножа, не сумевшим провести ее сюда по
ирригационному каналу из ближайшей реки, пришлось перетаскивать судно
волоком. Мы со Стариком заняли позицию на приметном бугорке. Я развернул
знамя. Его-то точно увидят из города, даже если не узнают нас.
Значит, Могаба желал знать, где знамя? Теперь сам увидит.
Пока ладья пересекала озеро и возвращалась, мы с Костоправом рассуждали
о том, отчего Могабу и Госпожу так тянет к главенствованию.
- О! Похоже, Лебедь сделал все как надо. Ты можешь разглядеть, что там?
:
- Похоже, кто-то черный в ладье... Этот кто-то оказался Зиндабом.
- Он всегда был с нами честен, - сказал я. - Насколько это было
возможно, находясь у Могабы в подчинении. Очиба, Изи и кое-кто еще тоже были
не так уж плохи. Однако приказам - подчинились.
Зиндаб ступил на берег. Костоправ отсалютовал ему. Тот неуверенно
отсалютовал в ответ, вопросительно глядя на меня. Я лишь пожал плечами.
Пусть думает сам; я и представления не имею, к чему все клонится.
Зиндаб убедился, что перед ним - настоящий капитан. Удовлетворившись
этим, он предложил:
- Давай отойдем и поговорим. Старик подал мне знак оставить их наедине.
Обойдя бугорок, они присели на камень. Говорили ; они довольно долго, ни
разу не повысив голосов. Наконец Зиндаб поднялся и пошел обратно к ладье;
словно бы обремененный неимоверной тяжестью.
- В чем дело? - спросил я у Старика. -Похоже, ко всем напастям,
пережитым в осаду, он еще и состарился разом на двадцать лет.
- Это - старость сердца, Мурген. И с тобой произошло бы то же,
почувствуй ты себя морально обязанным предать человека, бывшего твоим другом
с самого детства.
- Что?
Но он не стал продолжать.
- Мы отправляемся туда. Хочу взглянуть Могабе в глаза.
В голову мне моментально пришла уйма доводов против. Но; высказывать их
я не стал - все равно не будет слушать.
- Только не я.
Меня передернуло. По спине-пробежал-мерзкий холодок - так, говорят,
бывает, если кто-нибудь пройдет по твоей могиле.
Взгляд Костоправа сделался жестким. Я с силой воткнул древко копья в
землю, словно бы говоря: "С места не тронусь!" Он что-то буркнул себе под
нос и пошел к ладье. Эта тварь, Зиндху, появился, словно из-под земли, и
присоединился к отплывающим. Интересно, много ему удалось подслушать из
беседы Ворчуна с Зиндабом? Скорее всего, ни слова. Старик наверняка говорил
на диалекте Самоцветных городов. Как только ладья отошла от берега на
порядочное расстояние, я присел на землю подле знамени, сжал в руке древко и
принялся размышлять, что же внушило мне такое нежелание плыть с капитаном;
Припадков у меня больше не было, к потому я перестал остерегаться.
Следующий подкрался хитро и незаметно, прикинувшись простой ленивой
дремотой. Я смотрел в сторону Дежагора, но больше не видел его. Я размышлял
о молодой женщине, вошедшей в, мою жизнь, и старой, что покинула ее. Мне
здорово не хватало Сари и столь серьезного То Тана...
Белая ворона, усевшись на перекладину древка знамени, каркнула на меня.
Я не обращал на нее внимания.
***
Я стоял на краю ослепительно сияющего золотом пшеничного поля. В центре
его торчал потрескавшийся, искореженный черный пень, вокруг которого кишмя
кишели, бранились вороны. Вдали, в нескольких: днях пути от меня, блестели
на солнце чудесные башни Вершины. Я узнал их сразу, хоть и не понял почему.
Внезапно вороны взвились в воздух, описали, круг над полем и полетели к
Вершине, выстроившись совсем не по-вороньи. Белая осталась на месте и
продолжала кружить неподалеку.
Пень засиял черным глянцем. Чары поблекли.
На месте пня стояла женщина, очень похожая, на Госпожу, только еще
прекраснее. Казалось, она смотрела прямо сквозь меня. Или же на меня и
внутрь меня... На губах ее играла порочная, игривая, соблазнительная и,
пожалуй, даже безумная улыбка. Белая ворона тут же уселась к ней на плечо. -
Не может быть... Улыбка ее рассыпалась осколками смеха. Если только я не