Страница:
- Значит, это - какая-то магия Теней?
- Похоже, что так, - отвечал Гоблин. - Только не проси рассмотреть
поближе - не охота мне привлекать внимание.
- Боже тебя упаси рисковать. Может хоть один из вас предложить нечто
более практичное?
- Более практичное?! - брызжа слюной, заорал Одноглазый.
- У нас тут, видишь ли, бой.
- Можно уйти в отставку, - предложил Гоблин. - Или сдаться. Или
предложить им поменяться местами.
- Или принести какому-нибудь из кровожадных божков Ишака с Лошаком
человеческую жертву. Этак в полпинты, не больше.
- Знаешь, Мурген, чего мне вправду не хватает, с тех пор как нет
Костоправа?
- Ты все равно скажешь, хочу я слушать или нет.
- Ты чертовски прямолинеен. Мне не хватает его чувства юмора.
- Погоди-ка. Его чувства юмора? Шутишь! Какое там чувство юмора...
Он...
- Он знал, что никто из нас не оставит этот мир живьем, Мурген. И
никогда не воспринимал себя слишком всерьез.
- Ты точно говоришь о нашем Старике? Костоправ! Ротный Летописец и
главный костоправ в свободное время! Он, по-твоему, был кем-то вроде шута?
Пока мы так грызлись, весь остальной мир спешно устраивал свои дела. То
бишь наше положение ухудшалось с каждой минутой. Присущая человеку слабость
- продолжать спор, хоть гори все вокруг огнем - стара, как само время.
- Ну, вы тут можете пререкаться сколько угодно в свое удовольствие, -
вмешался Одноглазый, - а я намерен пригласить ребят спуститься вниз, малость
поправиться пивком да сгонять пару конов в тонк.
С этими словами он указал скрюченным черным пальцем вниз.
Мерцающая пыль с безжалостной паутиной внутри начала выгибаться,
накрывая город. Она разрослась настолько, что вполне могла накрыть всех нас.
Воцарилась мертвая тишина.
Все люди в городе и вне его с ужасом смотрели на паутину теней.
А Тенекрут, несомненно, был полностью поглощен своим смертоносным
творением.
Нажим тенеземцев ослаб - видно, решили отстояться в сторонке, пока
хозяин облегчает им работу.
Очень скоро темная паутина накроет весь Дежагор...
- Одноглазый! Гоблин! Новых идей нет?
- Может, богам помолимся? - предложил Гоблин. - Раз уж ты не позволяешь
залечь по берлогам...
- А можно поглядеть, не переменил ли Могаба мнение и не позволит ли нам
поиграть с его машинами, - протянул Одноглазый. От таглианских расчетов
проку действительно было мало. - Может, удастся отвлечь Тенекрута...
- Вы, налагая чары на входы в подземелье, о Тенях не забыли?
Я знал, что не забыли. О Тенях мы всегда помнили в первую очередь.
Однако следовало убедиться еще раз. За Гоблином с Одноглазым глаз да глаз
нужен...
Начали возвращаться небольшие отряды, предпринявшие долгое и опасное
путешествие сквозь ночь в поисках уцелевших веревок.
- Да. Уж как смогли. Ты уже созрел спускаться вниз и начинать голодать?
За дурными знамениями следуют плохие приметы. Если Гоблин с Одноглазым
даже не тратят времени на свары, положение и вправду. - хуже некуда.
Внезапно по всему городу и на равнине поднялся ропот.
Над лагерем тенеземцев поплыл, медленно вращаясь, сияющий световой
кристалл с темным ядром. Из ядра его в гигантскую паутину заструилась,
пульсируя, чернота.
Словом, когда розоватые отсветы снова показались над холмами, в ту
сторону никто не глядел. И не замечал их, пока они не сделались столь ярки,
что во много раз опередили свечение Тенекрутовой пыли.
А полыхали они позади двух странных всадников, чьи гигантские тени
ложились на самую ночь. Над ними кружили вороны. Две, самые крупные,
восседали на плечах всадника, что повыше.
На какое-то время все затаили дыхание. Даже у Тенекрута, могу спорить,
дух перехватило - он наверняка не более моего понимал, что происходит.
Багряные сполохи померкли. К Дежагору, распрямляясь и вытягиваясь,
словно змеиный язык, устремилось щупальце из розового света. Когда один его
конец приблизился к нам, другой оторвался от сполохов. Тогда щупальце, с
неподвластной взгляду быстротой рванулось вперед и со скрежетом врезалось в
светящийся кристалл Тенекрута. Дальний край волшебного сооружения
ослепительно вспыхнул, словно бы в воздух подбросили разом множество
бочонков с горящей нефтью.
И тут же темная паутина, распростертая над нашими головами, начала
съеживаться, устремляясь назад, к останкам светового кристалла.
Гнев Хозяина Теней сотряс воздух.
- Гоблин! Одноглазый! Скажите-ка, ребята, что это за дьявольщина?
У Гоблина словно язык отнялся.
- Представления не имею. Малец, - промычал Одноглазый. - Ни малейшего.
Одно могу сказать: мы - с подветренной стороны от некоего Хозяина Теней, и
он, вероятно, обвинит во всех своих бедах нас с тобой.
Дрожь - более психологическая, нежели физическая - сотрясла ночь. Я в
магии почти не разбираюсь - разве что эффект способен воспринять, - и то
почувствовал.
Одноглазый был прав. Багряные сполохи исчезли. Странных всадников - и
след простыл. Кто они? Как им удалось?., Впрочем, вопрошать возможности не
было.
Из лагеря тенеземцев вырвалась толпа смуглых карликов с факелами. И
зрелище это не сулило ничего хорошего ни мне, ни кому-либо другому из наших.
- Бедняга Тенекрут, - проговорил я. - Можно ему посочувствовать.
- А?
Единственным, случившимся поблизости и услыхавшим меня, оказался Ваше
Сиятельство.
- Ну неужели ты не возненавидел бы безмозглого кретина, варварски
изничтожившего лучшее произведение рук твоих?
Ваше Сиятельство не понял шутки. Покачав головой, он схватил дротик и
метнул его в маленького человечка с факелом.
И промахнулся.
Там, где тенеземцам удалось закрепиться на стене и примыкающих насыпях,
постепенно поднялся страшный шум. Видать, уязвленный Хозяин Теней велел
своим снова браться за дело. И уж на этот раз - без дураков.
- Эй, Буббадо! - крикнул я одному из солдат. - Кто ставил на нынешнюю
ночь?!
Вот вам Черный Отряд. У нас, понимаете ли, спор - в какую именно ночь
Дежагор падет. Победитель умрет со счастливой улыбкой на мерзкой харе.
Гоблин с Одноглазым - настоящие - предпочли держаться поближе ко мне.
Это я проверял ежеминутно. Все внимание их было приковано к холмам - а не к
суете в городе. Над холмами витали странные огни.
Южане, посланные ранее, потеряв половину своих, галопом мчались
обратно, да так резво, словно за ними гнались дьяволы более ужасные, чем
даже их собственный повелитель. Они осмелились проделать путь свой лишь
потому, что Грозотень с маниакальным упорством выровняла равнину, а из
города на нее падал свет.
Пожары. Пока что - всего несколько, однако...
- Отошли от стены, - сказал Ваше Сиятельство.
Высунувшись из-за мантелета, я взглянул вниз. Никто не соблазнился
возможностью снять меня. Может, приняли за очередного призрака.
Конечно же, тенеземцы уходили, оставляя нам все свои распрекрасные
крючья без веревок, - приберегите, может, пригодятся когда.
- Ну, пожалуй, можно отложить мечи в сторонку и перекинуться в тонк, -
заявил Одноглазьй.
- Ты уже второй раз лезешь с этой глупостью, - заметил я. - Какой
кретин сядет с тобой и играть? Таких уже в живых-то не осталось.
Одноглазый в карты мухлюет - и неудачно. Ловят его всякий раз. И играть
с ним не станет никто.
- Слушай, Мурген, я исправился! Правда. Никогда более не стану позорить
свой дар ради...
Пустое. Сколько раз он в этом клялся и божился... Первое, о чем мы
предупреждали всякого новобранца после приведения к присяге, - не садиться
за карты с Одноглазым.
Отряд тенеземцев, отступивших с моего участка стены, направился к
холмам. Каждый нес факел. Похоже, что вел их сам Хозяин Теней.
- Клетус! Лонжинус! Починили хоть что-нибудь? Можете дать залп по той
толпе?
Братья сбивались с ног, ремонтируя машины. Две были уже налажены,
натянуты и заряжены. "Залп", конечно, громко сказано...
- Зачем? - поинтересовался Одноглазый.
- На всякий случай. Может, повезет. Все равно Тенекрут уже не станет
злее, чем сейчас. Он уже небось зарекся оставлять кого-либо из нас в живых.
Баллисты ухнули. Выпущенные ими бревна не попали в Тенекрута. Тот
отозвался чем-то наподобие наспех созданного заряда волшбы, сокрушившего
несколько кубических ярдов стены далеко в стороне от моих ребят.
Шум на другом конце города становился все громче. Похоже, даже
приблизился к нам.
- Они в городе, - сказал Ваше Сиятельство.
. - Целая уйма, - согласился Бадья. - Видно, придется почистить улицы.
Вот такое позитивное мышление я люблю!
Однако Могаба предпочитает заниматься чистками сам, в компании наров и
таглианцев. Нам же лучше. Пусть жрет все, что сможет проглотить.
Мне здорово хотелось вздремнуть. Этот длинный день никак не мог
кончиться. Ох-хох-хо... Ничего, скоро мне обеспечат сон. Вечный.
Через некоторое время я получил известие, что на улицах появились
небольшие отряды южан, истребляющие всех подряд.
- Господин!
- Дрема? Что стряслось?
Дрема - таглианский шадарит, принявший присягу чуть раньше, чем я
решился взяться за перо. Когда на него ни взгляни - он словно бы вот-вот
заснет. И выглядит словно четырнадцатилетний. Симпатичный парнишка. Красивые
мальчики - развлечение, дозволенное для мужчин всех трех крупнейших
религиозных групп Таглиоса. И Душилы посылали самых красивых из своих
сыновей заманивать жертвы, чтобы затем расправиться с ними.
Сколько земель, столько обычаев. И с ними, хочешь не хочешь, приходится
считаться. Впрочем, Дрема предпочитал придерживаться наших установлений.
- Господин, - доложил он, - нары и не думают мешать южанам двигаться
сюда. Вообще их не трогают - с той минуты, как те прорвались за стену. Пока
те не приблизились к их казармам.
- Они это - нарочно? - поинтересовался;
Бадья.
- Что за дурацкий вопрос, - буркнул кто-то.
- Нет, ты поди ж ты! - зарычал Одноглазый. - Ну, все! Лопнуло мое
терпение!
- Заткнись, Одноглазый. - Трудно было осознать случившееся, однако
Могаба был вполне способен направить противника на нас, дабы разрешить
вопросы внутриротного первенства. Ему хватит совести вообразить это
блистательным решением нескольких задач сразу. - Чем вопить, давай лучше
поразмыслим.
Пока прочие пыхтели над столь тяжелой работой, как размышление, я
расспросил Дрему поподробнее. К несчастью, кроме приблизительных
направлений, коими южане пробивались в глубь города, он почти ничего не мог
сообщить.
Пенять на тенеземцев не стоило. Все солдаты с начала времен с радостью
пользуются возможностью ударить в точку наименьшего сопротивления.
Быть может, мы сумеем воспользоваться этим и завлечь часть их в
ловушку.
Я даже разглядел забавную сторону нашего положения:
- Могу спорить. Ворчун предсказал бы это за месяц вперед - с его-то
паранойей насчет якобы друзей и союзников. Неподалеку согласно каркнула
ворона.
Я должен был учесть такой поворот. Должен. "Далекое" не значит
"невозможное". Нужно было составить план действий и на подобный случай.
Одноглазый сделался серьезнее, чем когда-либо.
- Ты понимаешь, что это значит, если Дрема прав?
- Отряд воюет сам с собою. Недомерок отмахнулся, словно то был всего
лишь очередной докучный москит правды жизни.
- Скажем, Могаба обеспечил им золотой мост и их руками хочет избавиться
от нас. Однако, чтобы добраться сюда, им еще надо пройти сквозь паломников.
Что это значит, я сообразил почти сразу.
- Вот мерзавец! Он намерен вынудить их бить тенеземцев ради самозащиты!
То есть воспользоваться ими, чтобы уничтожить своих врагов...
- Может, этот змей куда хитрее, чем мы считали, - пробурчал Бадья. -
Здорово он изменился после Джии-Зле.
- Так нельзя, - пробормотал я, хотя на нашей стороне и прибавлялось
бойцов, хотят они того или нет.
Помимо нескольких стычек с заблудившимися во время последних рейдов
врагами, самое худшее, что случилось с нюень бао, - это то, что путь
паломничества завел их прямиком в самую гущу чужой войны. А они изо всех сил
старались сохранять нейтралитет.
У Тенекрута в городе непременно имеются соглядатаи. Значит, он должен
знать, что нюень бао не желают ни с кем враждовать...
- Как думаешь, что они будут Делать? - спросил Гоблин. - В смысле -
нюень бао.
Голос его звучал как-то странно. Сколько ж он пива выхлебал?
- Откуда мне знать?! Смотря как они оценивают положение. Если решат,
что Могаба нарочно втравил их в драку, принадлежать к Отряду станет вредным
для здоровья. Могаба мог замыслить такое, чтобы выставить нас меж двух
огней. Пойду-ка я разыщу их Глашатая и дам ему знать, что происходит. Бадья!
Собери патруль из двадцати человек и отправляйся посмотреть на этих южан.
Проверим, не ошибся ли Дрема. Одноглазый, ты тоже пойдешь. Прикроешь, если
что. Ваше Сиятельство, остаешься за старшего. Придется круто - пошлешь за
мной Дрему.
Никто не стал спорить. Когда приходится туго, все становятся
сговорчивей.
Я спустился со стены на улицу.
Я обставил свое появление так, как того желали бы нюень бао. Мальчишкой
еще понял, что уважать обычаи и пожелания других, безотносительно к видимому
соотношению сил, куда как выгоднее.
Это не значит, что надо позволять садиться себе на шею. К себе тоже
нужно требовать уважения.
Переулки Дежагора тесны и зловонны, что вообще характерно для
укрепленных городов. Я вышел на перекресток, где мог бы быть замечен
часовыми нюень бао. Они - народ осторожный. Все время начеку.
- Я хочу видеть Глашатая, - объявил я. - Дурное близится к нему. Я
хочу, чтобы он знал известное мне.
Я не видел никого. И никого не слышал. И ничего другого не ожидал.
Всякий вломившийся на мою территорию также ничего не увидит и не услышит,
хотя смерть будет совсем рядом.
Только бой шумел в нескольких кварталах от меня.
Я ждал.
Внезапно, в тот миг, когда внимание мое рассеялось, передо мною
бесшумно возник сын Кы Дама коренастый, полный, невысокий человек
неопределенного возраста. Необычайно длинный меч его висел в ножнах за
спиной. Он жестко взглянул на меня. Я ответил тем же, что не стоило мне
никаких усилий. Он мотнул головой, призывая следовать за ним.
Пройти пришлось не больше восьми десятков ярдов. Он указал мне дверь.
- Хоть улыбнулся бы, что ль, - сказал я.
Никак не мог удержаться: ни разу я не видел его улыбающимся.
Я толкнул дверь и вошел.
За дверью, футах в двух, обнаружились занавеси. Слабый свет пробивался
сквозь щель меж ними. Я сообразил, что войти должен один, поэтому аккуратно
притворил дверь, прежде чем раздвигать занавеси. Не стоит позволять свету
вырываться наружу.
Жилище оказалось не лучше, чем можно ждать от такого города.
Глашатай сидел на циновке, расстеленной на грязном полу, возле
единственного горящего светильника. Кроме него в комнате обнаружилась еще
дюжина человек - всех возрастов и обоих полов. Четверо маленьких ребятишек,
шестеро взрослых - судя по возрасту, их родителей - и пожилая женщина,
годящаяся детям в бабушки, посмотревшая на меня так, словно уже застолбила
мне койку в аду, хоть никогда прежде меня не видела. Никого подходящего ей в
мужья не наблюдалось - вероятно, ее супруг нес вахту снаружи. Была там и
женщина в возрасте Кы Дама, некогда, пожалуй, красавица, но безжалостное
время оставило от нее лишь хрупкие косточки, обтянутые кожей.
Вещей в комнате почти что не было - разве что несколько ветхих одеял,
пара глиняных мисок да горшок, в котором, наверное, готовили пищу. Да еще -
мечи, столь же длинные и отлично сработанные, как и тот, что принадлежал
сыну Глашатая.
В темноте, за пределами света светильника, кто-то застонал, словно бы в
горячечном бреду. - Садись, - пригласил Кы Дам. При неярком освещении старик
выглядел еще более хилым, чем в тот раз, на стене.
Я сел и, хоть не имел такой привычки и столь гибких суставов, скрестил
ноги. Я ждал.
Когда настанет время, Кы Дам сам предложит мне говорить.
Я старался сосредоточиться на старике, не обращать внимания на
устремленные со всех сторон взгляды и на запах множества тесно живущих
людей.
Женщина принесла чай. Уж не знаю, как она его приготовила. Огня нигде
видно не было. Хотя в тот момент я был так потрясен, что не обратил на это
внимания. Она была прекрасна. Невероятно прекрасна - даже среди всей этой
грязи, одетая в немыслимое тряпье. Поднеся чашку к губам, я пригубил
кипяток, чтобы, ожегшись, заставить мысли вернуться к делу.
Мне было нестерпимо жаль ее. Вот кому придется действительно плохо,
если южане возьмут город.
По губам Кы Дама скользнула еле уловимая улыбка. На лице пожилой
женщины тоже отразилось удовольствие, и тут я заметил, как они похожи.
Первоначальная моя реакция их вовсе не удивила.
Наверное, ее появление из тени было своего рода испытанием для меня.
- Она воистину прекрасна, - едва слышно сказал старик. Затем добавил,
громче:
- Ты мудр, несмотря на годы свои. Солдат Тьмы.
Что еще за Солдат Тьмы? Всякий раз он, обращаясь ко мне, награждает
меня новым именем...
Я склонил голову в формальном поклоне:
- Благодарю тебя, Глашатай. Я надеялся, что он поймет, - не по моим
способностям все тонкости этикета нюень бао!
- Я чувствую в тебе великую тревогу, сдерживаемую лишь оковами воли
твоей.
Он спокойно прихлебывал чай, однако взгляд его ясно говорил, что спешка
будет извинительна, если я полагаю ее необходимой.
- Великое зло крадется в ночи. Глашатай, - заговорил я. - Нежданные
чудища освободились от привязи.
- Я предположил такое, когда, благодаря любезности твоей, смог
подняться на твой участок стены.
- Теперь - новый зверь на свободе. Тот, какого я не ожидал увидеть. -
Только сейчас я сообразил, что говорим мы о разных вещах. - Я не знаю, как
совладать с этим зверем.
Я изо всех сил старался говорить по-таглиански, правильно.
Взгляд его сделался озадаченным:
- Я не понимаю тебя.
Я огляделся. Неужели все эти люди живут так все время? У нас - куда
просторнее. Конечно, мы в состоянии расчистить себе пространство мечом...
- Ты знаешь о Черном Отряде? Знаком ли ты с недавними событиями в его
жизни?
И, не дожидаясь ответа, обрисовал наше недавнее прошлое.
Кы Дам оказался одним из редчайшей породы людей, что слушают каждой
унцией своего существа.
Когда я закончил, старик сказал:
- Возможно, время сделало вас тенью Солдат Тьмы. Вы шли столь долго и
зашли так далеко, что совершенно сбились со своего Пути. И последователи
князя-воителя Могабы ничуть не ближе к истинному направлению.
Никогда не умел как следует скрывать свои мысли. Кы Дам и его женщина
снова заметили мое замешательство.
- Но я - не один из вас, Знаменосец. Мое знание также блуждает вдали от
истины. Быть может, в наши дни вовсе нет настоящей истины, так как нет
никого, кто знал бы ее.
Я не имел ни малейшего представления, что за чертовщину он несет.
- Дорога твоя была долгой и длинной, Знаменосец. И все же ты еще можешь
вернуться домой. - Лицо его потемнело. - Хоть и желал бы не возвращаться.
Где твое знамя, Знаменосец?
- Не знаю. Оно исчезло в великой битве - там, на равнине. Решив поднять
войска, я начал облачаться в доспех моего капитана, пытаясь создать
видимость, что он жив, и воткнул древко в землю, но...
Старик поднял руку.
- Я думаю, в эту ночь оно может быть весьма близко.
Терпеть не могу тумана, который так любят напускать старики и ведуны.
По-моему, они так делают лишь затем, чтобы почувствовать собственную власть.
К черту пропавшее знамя, сейчас не время...
- Вождь наров, - сказал я, - желает быть капитаном Черного Отряда. Он
не любит обычаев тех из нас, кто с севера.
Здесь я сделал паузу, но старик заткнулся прочно. Он ждал.
- Могаба, - продолжал я, - безупречен, как воин, однако как командиру
ему многого недостает.
Тут Кы Дам показал, что, ожидая от такого почтенного старца полной
непроницаемости и бесконечного терпения, можно и обмануться.
- Ты пришел предупредить, что он замыслил обойтись меньшими затратами,
предоставив южанам выполнить работу за него. Знаменосец?
- А?
- Один из моих внуков подслушал, как Могаба обсуждал планы на эту ночь
со своими лейтенантами Очибой, Зиндабом, Ранджалпиринди и Чал Гханда Гханом.
- Извини, господин?
- То, что честь твоя призвала тебя сообщить мне, невзирая на то, что
это - просто скрытые подозрения - много хуже, чем ты полагаешь. Преодолев
решительные протесты своих лейтенантов, Могаба осуществляет нынче ночью
план, позволяющий южанам, сумевшим подняться на стену и не застрявшим там,
свободно углубиться в город. Таглианские легионеры отобьют у них охоту
атаковать в любом направлении, кроме вашего - через наш квартал.
- Ты хочешь сказать, что тебе уже известно? Есть свидетель?
- Тай Дэй.
Названный поднялся. То был непривлекательный с виду, тощий, малорослый
юноша, державший на руках младенца.
- Он плохо говорит по-таглиански, - сказал Кы Дам, - но понимает все.
Он слышал и как созревал их план, и возражения тех, кто считал замысел
бесчестным. Он присутствовал при переговорах Могабы с человеком, наверное,
являющимся орудием Хозяев Теней.
Вот даже как... Значит, у Могабы с Тенекрутом существует молчаливый
уговор о ненападении, пока я и мои люди не будут уничтожены.
- В самом деле, Глашатай, измена эта жестока. Кы Дам кивнул:
- Более того, Каменный Солдат. Ранджалпиринди и Гханда Гхан, оба -
доверенные Прабриндрах Драха. Говоря от лица князя, они заверили Могабу,
что, едва осада будет снята, а ваша банда - уничтожена, князь лично
провозгласит его капитаном вашего Отряда. За это Могаба оставит Путь вашего
прежнего капитана, дабы сделаться наибольшим воеводой Таглиоса. Тогда он
будет обладать всей полнотой власти, необходимой для прекращения войны со
Страной Теней.
- Уши мои неплохо потрудились, - почти улыбнулся Тай Дэй.
- Брат Могаба также неплохо потрудился - на ниве предательства.
Понятно, отчего Очиба с Зиндабом возражали. Предательство такого
масштаба - за пределами всякого понимания.
Могаба и в самом деле изменился в худшую сторону со времен Джии-Зле.
- Что он имеет против вашего народа? - спросил я.
- Ничего. Он должен быть равнодушен к нам. Мы никогда не играли никакой
роли в таглианских взаимоотношениях. Но, с другой стороны, в нас ему нет
никакой надобности. Если южане нападут на вас после битвы с его силами, то
уничтожат в нашем лице большое количество его врагов и нежеланных
поглотителей ресурсов. - Когда-то я восхищался этим человеком, ftva-шатай.
- Люди меняются. Знаменосец. Этот - более многих других. Он - актер, и
одна подлая цель правит игру его.
- Как?
- Цель эта - сам Могаба. Он сам - средоточие и первопричина всех его
поступков. На алтарь самого себя Могаба принесет в жертву лучшего друга.
Хотя даже бог, наверное, не сможет убедить этого друга в том, что такое
возможно. Могаба переменился, как может перемениться самый прекрасный
гранат, когда плесень проникнет под кожуру его.
Ну вот, опять заговорил стариковскими иносказаниями...
- Знаменосец! Хоть я и осведомлен о черной угрозе моему народу, ты
оказал мне большую честь, сочтя нас достойными предостережения в ущерб
насущным своим заботам. Деяние сие принадлежит благородству и дружбе. Мы не
забываем о тех, кто протянул нам руку.
- Благодарю тебя. Ответ твой - истинное наслаждение для меня. - В чем
сомневаться не стоит. - И, если попущением Могабы вы подвергнетесь
нападению...
- Эта беда вплотную придвинулась к нам, Каменный Солдат. Южане уже
умирают в нескольких ярдах отсюда. Едва заточение наше здесь сделалось
очевидным, мы изучили каждую пядь земли, на коей, может быть, придется
драться. Это не родные нам болота, однако принципы боя остались теми же. К
этой ночи мы готовились многие недели. Оставалось лишь выяснить, кто станет
нашим противником.
- А?
Бывают минуты, когда я становлюсь туп, точно булыжник.
- Тебе должно вернуться ко взыскующим твоего руководства. Иди с миром и
помни, что располагаешь дружбой нюень бао.
- Великая честь.
- Либо проклятье, - усмехнулся старик.
- Значит, твои люди вправду заговорят с моими?
- Может, несколько охотнее. - Он снова улыбнулся, и жена его улыбнулась
тоже. Вот старый шут! Это ведь все равно что для другого смех во все
горло... - Тай Дэй! Ступай с этим человеком. Ты можешь говорить, если
заговорят с тобой, но - лишь моими устами. Каменный Воин, это - мой внук. Он
поймет тебя. Пошли его ко мне, если почувствуешь необходимость в сообщении.
Но не будь легкомыслен.
- Я понимаю.
Я хотел было встать, но ноги не желали разгибаться, что меня здорово
смутило. Кто-то из детей засмеялся. Я осмелился взглянуть на ту прекрасную,
словно сон, женщину, причем от Кы Дама это наверняка не ускользнуло. На
коленях ее спал младенец. Еще один, младше первого, дремал под ее Левой
рукой. Сама она не спала, смотрела. По-моему, она была очень утомлена,
напугана, сбита с толку - и в то же время исполнена твердости. Как, впрочем,
и все мы. Когда в темноте снова раздался стон, она моргнула и взглянула
туда, словно часть боли принадлежала и ей.
Пригнувшись, я вышел в проулок. Нюень бао по имени Тай Дэй провел меня
к знакомым местам.
Не знаю, - отвечал я на вопрос Гоблина о Тай Дэе. - Он не слишком
разговорчив. - Пока что мне не удалось вытянуть из него ни слова. - Похоже,
весь его словарь состоит из бессвязного бурчанья. В общем, надобности в
визите не было. Нюень бао знают об этом куда больше нашего. Старик признал,
что во всем виноват Могаба, и сказал, что на нас его народ зла не держит.
- Похоже, что так, - отвечал Гоблин. - Только не проси рассмотреть
поближе - не охота мне привлекать внимание.
- Боже тебя упаси рисковать. Может хоть один из вас предложить нечто
более практичное?
- Более практичное?! - брызжа слюной, заорал Одноглазый.
- У нас тут, видишь ли, бой.
- Можно уйти в отставку, - предложил Гоблин. - Или сдаться. Или
предложить им поменяться местами.
- Или принести какому-нибудь из кровожадных божков Ишака с Лошаком
человеческую жертву. Этак в полпинты, не больше.
- Знаешь, Мурген, чего мне вправду не хватает, с тех пор как нет
Костоправа?
- Ты все равно скажешь, хочу я слушать или нет.
- Ты чертовски прямолинеен. Мне не хватает его чувства юмора.
- Погоди-ка. Его чувства юмора? Шутишь! Какое там чувство юмора...
Он...
- Он знал, что никто из нас не оставит этот мир живьем, Мурген. И
никогда не воспринимал себя слишком всерьез.
- Ты точно говоришь о нашем Старике? Костоправ! Ротный Летописец и
главный костоправ в свободное время! Он, по-твоему, был кем-то вроде шута?
Пока мы так грызлись, весь остальной мир спешно устраивал свои дела. То
бишь наше положение ухудшалось с каждой минутой. Присущая человеку слабость
- продолжать спор, хоть гори все вокруг огнем - стара, как само время.
- Ну, вы тут можете пререкаться сколько угодно в свое удовольствие, -
вмешался Одноглазый, - а я намерен пригласить ребят спуститься вниз, малость
поправиться пивком да сгонять пару конов в тонк.
С этими словами он указал скрюченным черным пальцем вниз.
Мерцающая пыль с безжалостной паутиной внутри начала выгибаться,
накрывая город. Она разрослась настолько, что вполне могла накрыть всех нас.
Воцарилась мертвая тишина.
Все люди в городе и вне его с ужасом смотрели на паутину теней.
А Тенекрут, несомненно, был полностью поглощен своим смертоносным
творением.
Нажим тенеземцев ослаб - видно, решили отстояться в сторонке, пока
хозяин облегчает им работу.
Очень скоро темная паутина накроет весь Дежагор...
- Одноглазый! Гоблин! Новых идей нет?
- Может, богам помолимся? - предложил Гоблин. - Раз уж ты не позволяешь
залечь по берлогам...
- А можно поглядеть, не переменил ли Могаба мнение и не позволит ли нам
поиграть с его машинами, - протянул Одноглазый. От таглианских расчетов
проку действительно было мало. - Может, удастся отвлечь Тенекрута...
- Вы, налагая чары на входы в подземелье, о Тенях не забыли?
Я знал, что не забыли. О Тенях мы всегда помнили в первую очередь.
Однако следовало убедиться еще раз. За Гоблином с Одноглазым глаз да глаз
нужен...
Начали возвращаться небольшие отряды, предпринявшие долгое и опасное
путешествие сквозь ночь в поисках уцелевших веревок.
- Да. Уж как смогли. Ты уже созрел спускаться вниз и начинать голодать?
За дурными знамениями следуют плохие приметы. Если Гоблин с Одноглазым
даже не тратят времени на свары, положение и вправду. - хуже некуда.
Внезапно по всему городу и на равнине поднялся ропот.
Над лагерем тенеземцев поплыл, медленно вращаясь, сияющий световой
кристалл с темным ядром. Из ядра его в гигантскую паутину заструилась,
пульсируя, чернота.
Словом, когда розоватые отсветы снова показались над холмами, в ту
сторону никто не глядел. И не замечал их, пока они не сделались столь ярки,
что во много раз опередили свечение Тенекрутовой пыли.
А полыхали они позади двух странных всадников, чьи гигантские тени
ложились на самую ночь. Над ними кружили вороны. Две, самые крупные,
восседали на плечах всадника, что повыше.
На какое-то время все затаили дыхание. Даже у Тенекрута, могу спорить,
дух перехватило - он наверняка не более моего понимал, что происходит.
Багряные сполохи померкли. К Дежагору, распрямляясь и вытягиваясь,
словно змеиный язык, устремилось щупальце из розового света. Когда один его
конец приблизился к нам, другой оторвался от сполохов. Тогда щупальце, с
неподвластной взгляду быстротой рванулось вперед и со скрежетом врезалось в
светящийся кристалл Тенекрута. Дальний край волшебного сооружения
ослепительно вспыхнул, словно бы в воздух подбросили разом множество
бочонков с горящей нефтью.
И тут же темная паутина, распростертая над нашими головами, начала
съеживаться, устремляясь назад, к останкам светового кристалла.
Гнев Хозяина Теней сотряс воздух.
- Гоблин! Одноглазый! Скажите-ка, ребята, что это за дьявольщина?
У Гоблина словно язык отнялся.
- Представления не имею. Малец, - промычал Одноглазый. - Ни малейшего.
Одно могу сказать: мы - с подветренной стороны от некоего Хозяина Теней, и
он, вероятно, обвинит во всех своих бедах нас с тобой.
Дрожь - более психологическая, нежели физическая - сотрясла ночь. Я в
магии почти не разбираюсь - разве что эффект способен воспринять, - и то
почувствовал.
Одноглазый был прав. Багряные сполохи исчезли. Странных всадников - и
след простыл. Кто они? Как им удалось?., Впрочем, вопрошать возможности не
было.
Из лагеря тенеземцев вырвалась толпа смуглых карликов с факелами. И
зрелище это не сулило ничего хорошего ни мне, ни кому-либо другому из наших.
- Бедняга Тенекрут, - проговорил я. - Можно ему посочувствовать.
- А?
Единственным, случившимся поблизости и услыхавшим меня, оказался Ваше
Сиятельство.
- Ну неужели ты не возненавидел бы безмозглого кретина, варварски
изничтожившего лучшее произведение рук твоих?
Ваше Сиятельство не понял шутки. Покачав головой, он схватил дротик и
метнул его в маленького человечка с факелом.
И промахнулся.
Там, где тенеземцам удалось закрепиться на стене и примыкающих насыпях,
постепенно поднялся страшный шум. Видать, уязвленный Хозяин Теней велел
своим снова браться за дело. И уж на этот раз - без дураков.
- Эй, Буббадо! - крикнул я одному из солдат. - Кто ставил на нынешнюю
ночь?!
Вот вам Черный Отряд. У нас, понимаете ли, спор - в какую именно ночь
Дежагор падет. Победитель умрет со счастливой улыбкой на мерзкой харе.
Гоблин с Одноглазым - настоящие - предпочли держаться поближе ко мне.
Это я проверял ежеминутно. Все внимание их было приковано к холмам - а не к
суете в городе. Над холмами витали странные огни.
Южане, посланные ранее, потеряв половину своих, галопом мчались
обратно, да так резво, словно за ними гнались дьяволы более ужасные, чем
даже их собственный повелитель. Они осмелились проделать путь свой лишь
потому, что Грозотень с маниакальным упорством выровняла равнину, а из
города на нее падал свет.
Пожары. Пока что - всего несколько, однако...
- Отошли от стены, - сказал Ваше Сиятельство.
Высунувшись из-за мантелета, я взглянул вниз. Никто не соблазнился
возможностью снять меня. Может, приняли за очередного призрака.
Конечно же, тенеземцы уходили, оставляя нам все свои распрекрасные
крючья без веревок, - приберегите, может, пригодятся когда.
- Ну, пожалуй, можно отложить мечи в сторонку и перекинуться в тонк, -
заявил Одноглазьй.
- Ты уже второй раз лезешь с этой глупостью, - заметил я. - Какой
кретин сядет с тобой и играть? Таких уже в живых-то не осталось.
Одноглазый в карты мухлюет - и неудачно. Ловят его всякий раз. И играть
с ним не станет никто.
- Слушай, Мурген, я исправился! Правда. Никогда более не стану позорить
свой дар ради...
Пустое. Сколько раз он в этом клялся и божился... Первое, о чем мы
предупреждали всякого новобранца после приведения к присяге, - не садиться
за карты с Одноглазым.
Отряд тенеземцев, отступивших с моего участка стены, направился к
холмам. Каждый нес факел. Похоже, что вел их сам Хозяин Теней.
- Клетус! Лонжинус! Починили хоть что-нибудь? Можете дать залп по той
толпе?
Братья сбивались с ног, ремонтируя машины. Две были уже налажены,
натянуты и заряжены. "Залп", конечно, громко сказано...
- Зачем? - поинтересовался Одноглазый.
- На всякий случай. Может, повезет. Все равно Тенекрут уже не станет
злее, чем сейчас. Он уже небось зарекся оставлять кого-либо из нас в живых.
Баллисты ухнули. Выпущенные ими бревна не попали в Тенекрута. Тот
отозвался чем-то наподобие наспех созданного заряда волшбы, сокрушившего
несколько кубических ярдов стены далеко в стороне от моих ребят.
Шум на другом конце города становился все громче. Похоже, даже
приблизился к нам.
- Они в городе, - сказал Ваше Сиятельство.
. - Целая уйма, - согласился Бадья. - Видно, придется почистить улицы.
Вот такое позитивное мышление я люблю!
Однако Могаба предпочитает заниматься чистками сам, в компании наров и
таглианцев. Нам же лучше. Пусть жрет все, что сможет проглотить.
Мне здорово хотелось вздремнуть. Этот длинный день никак не мог
кончиться. Ох-хох-хо... Ничего, скоро мне обеспечат сон. Вечный.
Через некоторое время я получил известие, что на улицах появились
небольшие отряды южан, истребляющие всех подряд.
- Господин!
- Дрема? Что стряслось?
Дрема - таглианский шадарит, принявший присягу чуть раньше, чем я
решился взяться за перо. Когда на него ни взгляни - он словно бы вот-вот
заснет. И выглядит словно четырнадцатилетний. Симпатичный парнишка. Красивые
мальчики - развлечение, дозволенное для мужчин всех трех крупнейших
религиозных групп Таглиоса. И Душилы посылали самых красивых из своих
сыновей заманивать жертвы, чтобы затем расправиться с ними.
Сколько земель, столько обычаев. И с ними, хочешь не хочешь, приходится
считаться. Впрочем, Дрема предпочитал придерживаться наших установлений.
- Господин, - доложил он, - нары и не думают мешать южанам двигаться
сюда. Вообще их не трогают - с той минуты, как те прорвались за стену. Пока
те не приблизились к их казармам.
- Они это - нарочно? - поинтересовался;
Бадья.
- Что за дурацкий вопрос, - буркнул кто-то.
- Нет, ты поди ж ты! - зарычал Одноглазый. - Ну, все! Лопнуло мое
терпение!
- Заткнись, Одноглазый. - Трудно было осознать случившееся, однако
Могаба был вполне способен направить противника на нас, дабы разрешить
вопросы внутриротного первенства. Ему хватит совести вообразить это
блистательным решением нескольких задач сразу. - Чем вопить, давай лучше
поразмыслим.
Пока прочие пыхтели над столь тяжелой работой, как размышление, я
расспросил Дрему поподробнее. К несчастью, кроме приблизительных
направлений, коими южане пробивались в глубь города, он почти ничего не мог
сообщить.
Пенять на тенеземцев не стоило. Все солдаты с начала времен с радостью
пользуются возможностью ударить в точку наименьшего сопротивления.
Быть может, мы сумеем воспользоваться этим и завлечь часть их в
ловушку.
Я даже разглядел забавную сторону нашего положения:
- Могу спорить. Ворчун предсказал бы это за месяц вперед - с его-то
паранойей насчет якобы друзей и союзников. Неподалеку согласно каркнула
ворона.
Я должен был учесть такой поворот. Должен. "Далекое" не значит
"невозможное". Нужно было составить план действий и на подобный случай.
Одноглазый сделался серьезнее, чем когда-либо.
- Ты понимаешь, что это значит, если Дрема прав?
- Отряд воюет сам с собою. Недомерок отмахнулся, словно то был всего
лишь очередной докучный москит правды жизни.
- Скажем, Могаба обеспечил им золотой мост и их руками хочет избавиться
от нас. Однако, чтобы добраться сюда, им еще надо пройти сквозь паломников.
Что это значит, я сообразил почти сразу.
- Вот мерзавец! Он намерен вынудить их бить тенеземцев ради самозащиты!
То есть воспользоваться ими, чтобы уничтожить своих врагов...
- Может, этот змей куда хитрее, чем мы считали, - пробурчал Бадья. -
Здорово он изменился после Джии-Зле.
- Так нельзя, - пробормотал я, хотя на нашей стороне и прибавлялось
бойцов, хотят они того или нет.
Помимо нескольких стычек с заблудившимися во время последних рейдов
врагами, самое худшее, что случилось с нюень бао, - это то, что путь
паломничества завел их прямиком в самую гущу чужой войны. А они изо всех сил
старались сохранять нейтралитет.
У Тенекрута в городе непременно имеются соглядатаи. Значит, он должен
знать, что нюень бао не желают ни с кем враждовать...
- Как думаешь, что они будут Делать? - спросил Гоблин. - В смысле -
нюень бао.
Голос его звучал как-то странно. Сколько ж он пива выхлебал?
- Откуда мне знать?! Смотря как они оценивают положение. Если решат,
что Могаба нарочно втравил их в драку, принадлежать к Отряду станет вредным
для здоровья. Могаба мог замыслить такое, чтобы выставить нас меж двух
огней. Пойду-ка я разыщу их Глашатая и дам ему знать, что происходит. Бадья!
Собери патруль из двадцати человек и отправляйся посмотреть на этих южан.
Проверим, не ошибся ли Дрема. Одноглазый, ты тоже пойдешь. Прикроешь, если
что. Ваше Сиятельство, остаешься за старшего. Придется круто - пошлешь за
мной Дрему.
Никто не стал спорить. Когда приходится туго, все становятся
сговорчивей.
Я спустился со стены на улицу.
Я обставил свое появление так, как того желали бы нюень бао. Мальчишкой
еще понял, что уважать обычаи и пожелания других, безотносительно к видимому
соотношению сил, куда как выгоднее.
Это не значит, что надо позволять садиться себе на шею. К себе тоже
нужно требовать уважения.
Переулки Дежагора тесны и зловонны, что вообще характерно для
укрепленных городов. Я вышел на перекресток, где мог бы быть замечен
часовыми нюень бао. Они - народ осторожный. Все время начеку.
- Я хочу видеть Глашатая, - объявил я. - Дурное близится к нему. Я
хочу, чтобы он знал известное мне.
Я не видел никого. И никого не слышал. И ничего другого не ожидал.
Всякий вломившийся на мою территорию также ничего не увидит и не услышит,
хотя смерть будет совсем рядом.
Только бой шумел в нескольких кварталах от меня.
Я ждал.
Внезапно, в тот миг, когда внимание мое рассеялось, передо мною
бесшумно возник сын Кы Дама коренастый, полный, невысокий человек
неопределенного возраста. Необычайно длинный меч его висел в ножнах за
спиной. Он жестко взглянул на меня. Я ответил тем же, что не стоило мне
никаких усилий. Он мотнул головой, призывая следовать за ним.
Пройти пришлось не больше восьми десятков ярдов. Он указал мне дверь.
- Хоть улыбнулся бы, что ль, - сказал я.
Никак не мог удержаться: ни разу я не видел его улыбающимся.
Я толкнул дверь и вошел.
За дверью, футах в двух, обнаружились занавеси. Слабый свет пробивался
сквозь щель меж ними. Я сообразил, что войти должен один, поэтому аккуратно
притворил дверь, прежде чем раздвигать занавеси. Не стоит позволять свету
вырываться наружу.
Жилище оказалось не лучше, чем можно ждать от такого города.
Глашатай сидел на циновке, расстеленной на грязном полу, возле
единственного горящего светильника. Кроме него в комнате обнаружилась еще
дюжина человек - всех возрастов и обоих полов. Четверо маленьких ребятишек,
шестеро взрослых - судя по возрасту, их родителей - и пожилая женщина,
годящаяся детям в бабушки, посмотревшая на меня так, словно уже застолбила
мне койку в аду, хоть никогда прежде меня не видела. Никого подходящего ей в
мужья не наблюдалось - вероятно, ее супруг нес вахту снаружи. Была там и
женщина в возрасте Кы Дама, некогда, пожалуй, красавица, но безжалостное
время оставило от нее лишь хрупкие косточки, обтянутые кожей.
Вещей в комнате почти что не было - разве что несколько ветхих одеял,
пара глиняных мисок да горшок, в котором, наверное, готовили пищу. Да еще -
мечи, столь же длинные и отлично сработанные, как и тот, что принадлежал
сыну Глашатая.
В темноте, за пределами света светильника, кто-то застонал, словно бы в
горячечном бреду. - Садись, - пригласил Кы Дам. При неярком освещении старик
выглядел еще более хилым, чем в тот раз, на стене.
Я сел и, хоть не имел такой привычки и столь гибких суставов, скрестил
ноги. Я ждал.
Когда настанет время, Кы Дам сам предложит мне говорить.
Я старался сосредоточиться на старике, не обращать внимания на
устремленные со всех сторон взгляды и на запах множества тесно живущих
людей.
Женщина принесла чай. Уж не знаю, как она его приготовила. Огня нигде
видно не было. Хотя в тот момент я был так потрясен, что не обратил на это
внимания. Она была прекрасна. Невероятно прекрасна - даже среди всей этой
грязи, одетая в немыслимое тряпье. Поднеся чашку к губам, я пригубил
кипяток, чтобы, ожегшись, заставить мысли вернуться к делу.
Мне было нестерпимо жаль ее. Вот кому придется действительно плохо,
если южане возьмут город.
По губам Кы Дама скользнула еле уловимая улыбка. На лице пожилой
женщины тоже отразилось удовольствие, и тут я заметил, как они похожи.
Первоначальная моя реакция их вовсе не удивила.
Наверное, ее появление из тени было своего рода испытанием для меня.
- Она воистину прекрасна, - едва слышно сказал старик. Затем добавил,
громче:
- Ты мудр, несмотря на годы свои. Солдат Тьмы.
Что еще за Солдат Тьмы? Всякий раз он, обращаясь ко мне, награждает
меня новым именем...
Я склонил голову в формальном поклоне:
- Благодарю тебя, Глашатай. Я надеялся, что он поймет, - не по моим
способностям все тонкости этикета нюень бао!
- Я чувствую в тебе великую тревогу, сдерживаемую лишь оковами воли
твоей.
Он спокойно прихлебывал чай, однако взгляд его ясно говорил, что спешка
будет извинительна, если я полагаю ее необходимой.
- Великое зло крадется в ночи. Глашатай, - заговорил я. - Нежданные
чудища освободились от привязи.
- Я предположил такое, когда, благодаря любезности твоей, смог
подняться на твой участок стены.
- Теперь - новый зверь на свободе. Тот, какого я не ожидал увидеть. -
Только сейчас я сообразил, что говорим мы о разных вещах. - Я не знаю, как
совладать с этим зверем.
Я изо всех сил старался говорить по-таглиански, правильно.
Взгляд его сделался озадаченным:
- Я не понимаю тебя.
Я огляделся. Неужели все эти люди живут так все время? У нас - куда
просторнее. Конечно, мы в состоянии расчистить себе пространство мечом...
- Ты знаешь о Черном Отряде? Знаком ли ты с недавними событиями в его
жизни?
И, не дожидаясь ответа, обрисовал наше недавнее прошлое.
Кы Дам оказался одним из редчайшей породы людей, что слушают каждой
унцией своего существа.
Когда я закончил, старик сказал:
- Возможно, время сделало вас тенью Солдат Тьмы. Вы шли столь долго и
зашли так далеко, что совершенно сбились со своего Пути. И последователи
князя-воителя Могабы ничуть не ближе к истинному направлению.
Никогда не умел как следует скрывать свои мысли. Кы Дам и его женщина
снова заметили мое замешательство.
- Но я - не один из вас, Знаменосец. Мое знание также блуждает вдали от
истины. Быть может, в наши дни вовсе нет настоящей истины, так как нет
никого, кто знал бы ее.
Я не имел ни малейшего представления, что за чертовщину он несет.
- Дорога твоя была долгой и длинной, Знаменосец. И все же ты еще можешь
вернуться домой. - Лицо его потемнело. - Хоть и желал бы не возвращаться.
Где твое знамя, Знаменосец?
- Не знаю. Оно исчезло в великой битве - там, на равнине. Решив поднять
войска, я начал облачаться в доспех моего капитана, пытаясь создать
видимость, что он жив, и воткнул древко в землю, но...
Старик поднял руку.
- Я думаю, в эту ночь оно может быть весьма близко.
Терпеть не могу тумана, который так любят напускать старики и ведуны.
По-моему, они так делают лишь затем, чтобы почувствовать собственную власть.
К черту пропавшее знамя, сейчас не время...
- Вождь наров, - сказал я, - желает быть капитаном Черного Отряда. Он
не любит обычаев тех из нас, кто с севера.
Здесь я сделал паузу, но старик заткнулся прочно. Он ждал.
- Могаба, - продолжал я, - безупречен, как воин, однако как командиру
ему многого недостает.
Тут Кы Дам показал, что, ожидая от такого почтенного старца полной
непроницаемости и бесконечного терпения, можно и обмануться.
- Ты пришел предупредить, что он замыслил обойтись меньшими затратами,
предоставив южанам выполнить работу за него. Знаменосец?
- А?
- Один из моих внуков подслушал, как Могаба обсуждал планы на эту ночь
со своими лейтенантами Очибой, Зиндабом, Ранджалпиринди и Чал Гханда Гханом.
- Извини, господин?
- То, что честь твоя призвала тебя сообщить мне, невзирая на то, что
это - просто скрытые подозрения - много хуже, чем ты полагаешь. Преодолев
решительные протесты своих лейтенантов, Могаба осуществляет нынче ночью
план, позволяющий южанам, сумевшим подняться на стену и не застрявшим там,
свободно углубиться в город. Таглианские легионеры отобьют у них охоту
атаковать в любом направлении, кроме вашего - через наш квартал.
- Ты хочешь сказать, что тебе уже известно? Есть свидетель?
- Тай Дэй.
Названный поднялся. То был непривлекательный с виду, тощий, малорослый
юноша, державший на руках младенца.
- Он плохо говорит по-таглиански, - сказал Кы Дам, - но понимает все.
Он слышал и как созревал их план, и возражения тех, кто считал замысел
бесчестным. Он присутствовал при переговорах Могабы с человеком, наверное,
являющимся орудием Хозяев Теней.
Вот даже как... Значит, у Могабы с Тенекрутом существует молчаливый
уговор о ненападении, пока я и мои люди не будут уничтожены.
- В самом деле, Глашатай, измена эта жестока. Кы Дам кивнул:
- Более того, Каменный Солдат. Ранджалпиринди и Гханда Гхан, оба -
доверенные Прабриндрах Драха. Говоря от лица князя, они заверили Могабу,
что, едва осада будет снята, а ваша банда - уничтожена, князь лично
провозгласит его капитаном вашего Отряда. За это Могаба оставит Путь вашего
прежнего капитана, дабы сделаться наибольшим воеводой Таглиоса. Тогда он
будет обладать всей полнотой власти, необходимой для прекращения войны со
Страной Теней.
- Уши мои неплохо потрудились, - почти улыбнулся Тай Дэй.
- Брат Могаба также неплохо потрудился - на ниве предательства.
Понятно, отчего Очиба с Зиндабом возражали. Предательство такого
масштаба - за пределами всякого понимания.
Могаба и в самом деле изменился в худшую сторону со времен Джии-Зле.
- Что он имеет против вашего народа? - спросил я.
- Ничего. Он должен быть равнодушен к нам. Мы никогда не играли никакой
роли в таглианских взаимоотношениях. Но, с другой стороны, в нас ему нет
никакой надобности. Если южане нападут на вас после битвы с его силами, то
уничтожат в нашем лице большое количество его врагов и нежеланных
поглотителей ресурсов. - Когда-то я восхищался этим человеком, ftva-шатай.
- Люди меняются. Знаменосец. Этот - более многих других. Он - актер, и
одна подлая цель правит игру его.
- Как?
- Цель эта - сам Могаба. Он сам - средоточие и первопричина всех его
поступков. На алтарь самого себя Могаба принесет в жертву лучшего друга.
Хотя даже бог, наверное, не сможет убедить этого друга в том, что такое
возможно. Могаба переменился, как может перемениться самый прекрасный
гранат, когда плесень проникнет под кожуру его.
Ну вот, опять заговорил стариковскими иносказаниями...
- Знаменосец! Хоть я и осведомлен о черной угрозе моему народу, ты
оказал мне большую честь, сочтя нас достойными предостережения в ущерб
насущным своим заботам. Деяние сие принадлежит благородству и дружбе. Мы не
забываем о тех, кто протянул нам руку.
- Благодарю тебя. Ответ твой - истинное наслаждение для меня. - В чем
сомневаться не стоит. - И, если попущением Могабы вы подвергнетесь
нападению...
- Эта беда вплотную придвинулась к нам, Каменный Солдат. Южане уже
умирают в нескольких ярдах отсюда. Едва заточение наше здесь сделалось
очевидным, мы изучили каждую пядь земли, на коей, может быть, придется
драться. Это не родные нам болота, однако принципы боя остались теми же. К
этой ночи мы готовились многие недели. Оставалось лишь выяснить, кто станет
нашим противником.
- А?
Бывают минуты, когда я становлюсь туп, точно булыжник.
- Тебе должно вернуться ко взыскующим твоего руководства. Иди с миром и
помни, что располагаешь дружбой нюень бао.
- Великая честь.
- Либо проклятье, - усмехнулся старик.
- Значит, твои люди вправду заговорят с моими?
- Может, несколько охотнее. - Он снова улыбнулся, и жена его улыбнулась
тоже. Вот старый шут! Это ведь все равно что для другого смех во все
горло... - Тай Дэй! Ступай с этим человеком. Ты можешь говорить, если
заговорят с тобой, но - лишь моими устами. Каменный Воин, это - мой внук. Он
поймет тебя. Пошли его ко мне, если почувствуешь необходимость в сообщении.
Но не будь легкомыслен.
- Я понимаю.
Я хотел было встать, но ноги не желали разгибаться, что меня здорово
смутило. Кто-то из детей засмеялся. Я осмелился взглянуть на ту прекрасную,
словно сон, женщину, причем от Кы Дама это наверняка не ускользнуло. На
коленях ее спал младенец. Еще один, младше первого, дремал под ее Левой
рукой. Сама она не спала, смотрела. По-моему, она была очень утомлена,
напугана, сбита с толку - и в то же время исполнена твердости. Как, впрочем,
и все мы. Когда в темноте снова раздался стон, она моргнула и взглянула
туда, словно часть боли принадлежала и ей.
Пригнувшись, я вышел в проулок. Нюень бао по имени Тай Дэй провел меня
к знакомым местам.
Не знаю, - отвечал я на вопрос Гоблина о Тай Дэе. - Он не слишком
разговорчив. - Пока что мне не удалось вытянуть из него ни слова. - Похоже,
весь его словарь состоит из бессвязного бурчанья. В общем, надобности в
визите не было. Нюень бао знают об этом куда больше нашего. Старик признал,
что во всем виноват Могаба, и сказал, что на нас его народ зла не держит.