Страница:
столь злы они были и столь напуганы ночной темнотой. Достигнув верха стены,
они сбросили вниз всех, включая даже женщин и детей.
Затем из Тенелова на своем ковре-самолете прибыл Ревун с небольшим роем
Теней, что вынудило нас оставить все захваченное.
С восходом солнца Ревун и Тени удалились, и Прабриндрах Драх
собственной персоной вышел вперед, дабы сказать врагу, что к вечеру мы снова
пойдем на штурм и на этот раз никто не будет удостоен пощады, однако штурм
так и не был осуществлен, оттого что вражеский царек решил попытать счастья
в союзе с Таглиосом. Городские ворота распахнулись, и город был отдан
солдатам на одну ночь, но им запрещено было иметь при себе любое оружие,
кроме кинжалов. Почвы в тех местах весьма скудны, и урожаи даются туземцам
нелегко. Обычная пища их - капуста и корнеплоды, а из зерна - рожь.
В течение месяца мы стояли гарнизоном в Трюфельваре, где я подружился с
сыном правителя, мальчиком одиннадцати лет. Он был смышлен, однако
невежествен как в религии, так и в грамоте. Отец его доложил, что Хозяева
Теней запретили религиозную практику, наряду с образованием, по всей своей
империи, а за выдачу книг - особенно старых - объявили вознаграждение.
Доставленные книги немедля сжигались наряду с продолжавшими отправлять требы
жрецами, за коих также было объявлено вознаграждение. Должно быть. Ножу
такой закон пришелся очень по нраву.
По прошествии месяца в полк пришел приказ, предписывавший возвращаться
в Джайкур, где Госпожа собирала армию для летней кампании на востоке. В
Джайкуре я оставил полк и продолжал путь на север, к Таглиосу, где и был с
великою радостью принят старыми своими товарищами по Черному Отряду.
Описание этой "кампании" оказалось самым подробным и содержательным из
всей писанины Одноглазого. Прочие фрагменты содержали куда менее связные
повествования.
Плененный краснорукий Обманник ожидал нас в помещении, с ручательством
защищенном ото всякой подглядывающе-подслушивающей волшбы. Одноглазый
клялся, что сплел заклятья так, что сама Госпожа в лучшие дни свои не
пробилась бы сквозь их преграду.
- Прошлое Госпожи меня в данном отношении не волнует, - буркнул
Костоправ. - Чего не скажешь о настоящем Душеловицы. Она залегла на дно,
однако находится неподалеку и наверняка желает знать, что где происходит.
Также тревожит меня и Ревун. У него на Отряд ба-альшущий зуб.
- Да все в порядке, говорю тебе, - настаивал Одноглазый. - Сам
Властелин сюда не прорвется.
- Вот то же самое и Копченый думал о своей потайной палате.
Меня передернуло. И Одноглазого - также. Конечно, я сам не видел
Копченого, уничтоженного чудовищем, проникшим сквозь тончайшую брешь в его
защите, однако наслышан достаточно.
- А что там из Копченого вышло? - спросил я, так как, по слухам,
чудовище не убило его. Костоправ прижал палец к губам.
- Вот за этим углом...
Я думал, мы возвращаемся в ту комнату, где Гоблин и Одноглазый со
Стариком вытаскивали меня после последнего приступа. Просто догадался, что
краснорукого Душилу держали там же, за занавесью. Но нет, прибыли мы совсем
в другое место.
И Обманник был не один.
Радиша Драх, сестра правящего князя, Прабриндрах Драха, стояла там,
прислонясь к стене, и рассматривала пленника. Маленькая, смуглая и
сморщенная, подобно всем таглианкам, кому за тридцать, она отличалась
твердостью характера и ясностью ума. Говорят, что она потеряла самообладание
лишь единожды в жизни - в ту ночь, когда Госпожа истребила всю верхушку
разношерстного таглианского жречества, положив конец религиозным распрям,
что сделало ее ключевой фигурой в военных действиях.
После той демонстрации было еще много чего, менее интригующего.
Союзники и наниматели наши, похоже, решили дать нам самим найти свою гибель.
Если расспросить таглианское дворянство и жречество, то выяснится, что
большинство принадлежащих к высшему обществу уверены: княжеские решения на
деле принимает Радиша. И это совсем недалеко от истины. Брат ее, конечно, не
так податлив, как о нем думают, однако предпочитает поменьше интересоваться
службой.
За спиной Радиши стоял стол, на нем лежал человек.
- Копченый? - спросил я.
И даже получил ответ. Копченый был все еще жив. И все еще - в коме. Все
мускулы его одрябли донельзя, словно мешки с жиром.
А за ним, с потолка до пола, свисала занавесь - точно такая же, как и в
той комнате, где я очнулся в последний раз. Значит, комната все-таки та же
самая, только вошли мы в нее с другой стороны.
Странно.
- Копченый, - подтвердил Костоправ. Тут я понял, что меня посвящают в
одну из главных тайн.
- Но...
- Этот тип рассказал что-нибудь интересное? - спросил Костоправ у
Радиши, перебивая мой вопрос.
Должно быть, она развлекалась с пленным. А капитан по некоей причине не
желает привлекать ее внимания к Копченому...
- Нет. Но скажет. Душила изобразил смешок. Смелый он мужик, но - дурак.
Ему ли не знать, чего можно добиться от человека пытками...
По спине моей снова пробежал холодок.
- Понятно. Одноглазый, приступай. Мурген нас и так здорово задержал.
Летопись... Значит, он откладывал допрос только затем, чтобы я мог
занести его в Летопись...
Не стоило беспокоиться. Я не любитель пыток.
А вот Одноглазый принялся за дело с энтузиазмом. Он потрепал пленника
по щеке.
- Придется тебе, милок, помочь мне. А уж я буду с тобой помягче - если
только ты позволишь. Что же вам, Душилам, занадобилось в Таглиосе? - Он
взглянул на капитана. - Гоблин скоро появится?
- Давай-давай, не отвлекайся.
Одноглазый что-то такое сделал, и Душила рванул веревки, коими был
связан, слегка - на выдохе - вскрикнув. - Но я ж ему такую женщину подыскал,
командир! - говорил меж тем Одноглазый. - Верно, Малец?
Злобно усмехнувшись, он склонился над Обманником Так вот отчего он так
восхищался матушкой Готой. Решил воспользоваться ею, чтоб подшутить над
Гоблином... Мне бы разозлиться, хотя бы во имя Сари, однако, несмотря на все
старания, возмущения не получалось.
Матушка сама постоянно нарывается на грубость.
- Ты, милок, понимаешь ли свое положение? - замурлыкал Одноглазый. -
Когда тебя взяли, ты был с Нарайаном Сингхом. И лапка у тебя - красная. Два
этих обстоятельства и подсказывают мне, что ты - Обманник весьма особого
рода, из тех, которых капитан шибко уж хочет видеть.
Он указал на Костоправа. Для обозначения капитана он воспользовался
словом "ямадар", с коим у Обманников связаны четкие религиозные соотнесения.
Да, им удалось взять Госпожу, однако та навечно пометила их вот этой
краснотой на руке. Что в наши дни и выделяет их из толпы.
Одноглазый цыкнул слюной сквозь остатки зубов. Всякий не знающий его
посчитал бы, что он размышляет.
- Но я, видишь ли, - продолжал он, - парень хороший, терпеть не могу,
когда людей мучают, а потому дам тебе шанс избавиться от такого вот конца. -
Он небрежно ткнул большим пальцем за спину, в сторону Копченого, тогда как
меж пальцами другой его руки с треском проскочила искра. Душила заорал таким
криком, что рвет нервы, да еще концы солью присыпает. - Можешь продлить это
навечно, можешь пройти процедуру по-быстрому. Все в твоих руках. Скажи, что
Обманники затевают в Таглиосе? - Нагнувшись ближе, он шепнул:
- Я могу даже устроить так, что тебя отпустят.
Пленник раскрыл было рот. Пот заливал ему глаза, обжигая их. Он дернул
головой, пытаясь стряхнуть его.
- Могу спорить, она решит, что Гоблин симпатичен, словно навозный жук,
- хихикнул Одноглазый. - Как полагаешь, Малец?
- Я полагаю, - зарычал Костоправ, - что тебе лучше делом заниматься!
Он тоже не любит процедур пыток, и терпения на игрища Гоблина и
Одноглазого у него уже не оставалось.
- Да не выпрыгивай ты из сапог, командир. Никуда этот парень не
денется.
- Зато дружки его что-то замыслили. Я взглянул на дядю Доя - что он
думает об этой перепалке. Лицо его было совершенно каменным. Может, он и
впрямь разучился понимать по-таглиански?
- Не нравится, как я работаю, - гавкнул Одноглазый, - так прогони меня
и делай сам, как хочешь! - Он ткнул в пленного пальцем. Тот напрягся в
ожидании боли. - Ты! Что вы делаете в Таглиосе? Где Нарайан с Дщерью Ночи?
Выкладывай уж, не подводи меня.
Тут я и сам напрягся - меня здорово пробрало холодом. С чего бы?
Пленник, словно рыба на суше, хватал ртом воздух. Все тело его было
покрыто потом. Положение его было безвыходным. Если он, что-либо зная,
заговорит - а ведь обязательно заговорит рано или поздно, - его же товарищи
после обойдутся с ним без малейшей жалости.
Костоправ почуял его мысли.
- Значит, близок день зла? - спросил он. Я целиком и полностью
сочувствую Старику. Если ему и удастся вернуть дочь, то найдет он вовсе не
то, что искал. Она - Обманница со дня появления на свет, пробужденная, чтобы
воплотить собою Дщерь Ночи, предвестницу Годины Черепов. Черт возьми, ее
посвятили Кине еще до рождения. Она станет тем, кем они желают ее видеть. И
эта безысходность разобьет родительские сердца.
- Говори, милок, говори. Очень уж знать интересно.
Одноглазый старался вести дело только меж собой и клиентом. Он дал
Душиле короткую передышку. Остальные равнодушно наблюдали за пленным. То был
чернорумельщик. Обычно у Душил это означает, что на его совести - более трех
десятков безжалостных и беспощадных убийств. Либо он получил этот чин более
прямым путем - задушил другого чернорумельщика.
Кина олицетворяет собой верховного Обманника. Предать при случае своего
- для нее высшее наслаждение.
Но Одноглазый не сообразил напомнить нашему Обманнику об этом
аргументе.
Тот снова закричал, пытаясь выдавить что-то сквозь крик.
- Все равно ведь заговоришь, - сказал Одноглазый.
- Я не могу сказать. Я не знаю, где они. Я лично ему поверил. Если
Нарайан Сингх будет посвящать всех и каждого в свои намерения, то не
проживет так долго в мире, где все охотятся за ним.
- Жаль, жаль. Тогда просто расскажи, что понадобилось Обманникам в
Таглиосе - через столько-то времени.
Интересно, отчего он постоянно возвращается к этому? Душилы уже сколько
лет не смели промышлять в этом городе...
Значит, Одноглазому и Старику что-то известно. Только - откуда?
Пленник снова зашелся в крике.
- Те, которых удается изловить, всегда - полные невежды, - заметила
Радиша.
- Неважно, - отвечал Костоправ. - Я точно знаю, где Сингх. Вернее, где
он будет, когда устанет бежать. Пока он не осознает этого, я уверен, что он
всегда окажется именно там, где я пожелаю.
У дядюшки Доя дрогнула бровь. Наверное, для него это высшая степень
волнения.
Радиша, нахмурившись, одарила Костоправа злобным взглядом. Ей нравится
верить, что во Всем дворце лишь ее мозг на что-нибудь годен. А мы, Черный
Отряд, просто-напросто наемные мускулы. Казалось, я явственно слышу скрипы и
стоны мыслей в ее голове. Откуда бы ему, Костоправу, знать такие вещи?
- И где же он?
- Сейчас он сбивается с ног, дабы поскорее соединиться с Могабой.
Поскольку остановить его мы не можем - ибо любые вести, посланные ему
вдогонку, сильно запоздают, - о нем стоит забыть.
Я было решил невзначай напомнить о воронах. Костоправ ведь с ними
разговаривает, а летают они еще быстрее, чем Обманники - бегают, но вовремя
вспомнил, что от меня размышлений не требуется и привели меня сюда не для
разговоров. - Забыть?
Пожалуй, Радиша была изумлена.
- Лишь на краткое время. Пока не выясним, что его ребята собираются
здесь делать.
Одноглазый вновь взялся за работу. Я искоса глянул на дядю Доя,
остававшегося в стороне от событий куда дольше, чем можно было ожидать.
Заметив мой взгляд, он спросил на нюень бао:
- Могу ли я допросить этого человека?
- Зачем?
- Дабы испытать его веру.
- Ты ведь не настолько хорошо говоришь по-таглиански.
А посему - что проку?
- Значит, ты будешь переводить.
Просто ради смеху, а может, для того, чтобы слегка уязвить дядюшку,
Костоправ сказал:
- Я не возражаю, Мурген. Вреда от этого не будет.
Замечание его ясно демонстрировало близкое знакомство с говором нюень
бао. Для дядюшки Доя оно было исполнено определенного смысла, особенно вкупе
с недавним наблюдением насчет происхождения Бледного Жезла.
Что за черт? Я был совершенно сбит с толку и уже сам начал становиться
законченным параноиком. Может, из последнего припадка я вернулся не в тот
мир?
На том самом, памятном мне, превосходном таглианском дядюшка Дой
принялся обстреливать Обманника чередою кратких, дружелюбных вопросов - из
тех, на какие большинство людей отвечает, не задумываясь. Мы успели узнать,
что человек этот имел семью, однако жена его умерла при родах. Затем он
понял, что им манипулируют, и принялся внимательнее следить за языком.
Дядюшка продолжал болтать, притопывая ногами, словно развеселившийся
тролль, и вытянул из пленника множество сведений о его прошлом, однако ни
разу не затронул темы возобновления интереса Душил к Таглиосу. Костоправ,
как я заметил, следил за дядюшкой Доем куда внимательнее, чем за пленным. Ну
да, капитан наш живет в самом центре тайфуна паранойи.
Склонившись ко мне, он полночным шепотом сказал:
- Когда другие уйдут, останься. Объяснять, для чего, не стал. Отошел
сказать что-то Одноглазому - на языке, даже мне непонятном.
Он знает, самое меньшее, два десятка языков. Оно и понятно - сколько
времени провел в Отряде... Одноглазый, вероятно, знает еще больше, однако в
собеседники ему не годится никто, кроме Гоблина. Кивнув, Одноглазый вновь
взялся за дело.
Вскоре наш ведун снова прервался, принявшись выпроваживать Радишу с
дядей Доем за дверь. Проделал он это столь необычными для него мягкими и
вежливыми способами, что они ни словом не возразили. Дядюшка Дой был не
более чем гость, а Радишу повсюду ждали неотложные дела, и посему Одноглазый
легко внушил им, что мысль об уходе - их собственная. Во всяком случае,
своего добился.
Облегчило ему задачу и то, что Костоправ тоже якобы собрался уходить,
однако не прошло и пяти минут, как капитан вернулся.
- Пожалуй, - сказал я ему, - я уже все повидал. Чудес на свете не
осталось. Стало быть, пора мне уходить и отставку и, как задумал, завести
ферму. Репу сажать.
И это было жестом лишь наполовину. Стоит Отряду осесть на одном месте,
все наши начинают строить подобные планы. Такова, видимо, природа
человеческая.
Репы в Таглиосе не выращивали, однако я видел ничейные участки земли,
вполне годные под разведение репы, пастернака и сахарной свеклы. Масло с
Ведьмаком неподалеку, значит, с семенами заминки не будет. Может, они и
картошки малость доставят. Может быть...
Костоправ улыбнулся:
- Одноглазый! Похоже, этот скользкий тип нам ничего полезного не
скажет.
- А знаешь, почему на то похоже, командир? Он знает нечто и старается
удержать это хотя бы еще чуть-чуть. Всякий раз, как я причинял ему боль, у
него возникала такая мысль. Он думает, что вытерпит еще только разик. А
потом - еще разик...
- Пусть его жажда помучает.
Капитан отодвинул сиденье и Обманника на нем в угол и накрыл его рваной
простыней, словно мебель перед отправкой на свалку.
- Слушай, Мурген. Время поджимает. Все вот-вот начнется, и ты нужен мне
в первых рядах - здоровый или больной.
- Не нравится мне, как оно звучит... Однако он был не в настроении
шутить.
- Мы узнали кое-что интересное о Копченом. - Тут он ни с того ни с сего
перешел на диалект Самоцветных городов, неизвестный в этих землях никому,
кроме наших, разве что Могаба тайком пробрался бы во Дворец. - Твои припадки
- и то, что они могут означать - нас здорово затормозили, однако нам нужно
пошевеливаться. Настала пора рискнуть. И тебе, старому псу, нужно выучиться
кое-каким новым фокусам.
- Пугаешь?
- Нет. Это важно. Слушай внимательно. У меня нет больше времени на
возню с Копченым. У Одноглазого - также. Колдовской арсенал отнимает все его
время. А больше я в таких делах никому не верю. Кроме тебя.
- Чего? Не понимаю. Ты толком говори.
- Слушай. Слушай и смотри, а рот держи на замке. Времени у нас мало.
Радише может прийти в голову воротиться и снова подвергнуть Обманника
пыткам. Она это любит. - Он обратился к Одноглазому:
- Напомни мне, что надо выяснить, нельзя ли постоянно назначить сюда
Корди. Махера. При нем она не станет путаться под ногами.
- Он вскоре должен вернуться в город. Если уже не вернулся.
- И это - начальник моей разведки, - посетовал Костоправ, указывая на
Одноглазого и укоризненно качая головой. - На один глаз слеп, а другим
вообще ничего не видит.
Я взглянул на укрытого простыней врага. Тот уже начал похрапывать.
Хороший солдат никогда не упустит возможности отдохнуть...
Часы тянулись и тянулись. Костоправ ушел, затем снова вернулся.
- Видишь, Мурген, как просто? Ты когда-нибудь видел столь действенный
трюк, который так просто выполнить?
- Ни разу в жизни, - согласился я. - Словно с дерева упасть.
Или же - проваливаешься в бездонную яму, в чем я уже достаточно, хоть и
не своей волей, напрактиковался.
Хотя на словах все куда проще, чем на деле. Я заранее знал, что и это
не составит исключения.
- Теперь я хотя бы понял, как тебе удавалось казаться вездесущим,
вызнавая вещи, совершенно невероятные.
Костоправ рассмеялся. Раскрытие своего изумительного замысла привело
его в великолепное настроение.
- Давай, попробуй теперь сам.
Я бросил на него взгляд, который он предпочел принять за непонимающий.
Да, ничего особенного. Все равно что с дерева упасть. Может быть. Только вот
Одноглазый не очень годится в наставники.
- Делай, как Одноглазый показывал. Определись, что тебе нужно увидеть.
Скажем, на Копченом сосредоточься. Но проделывай все чертовски тщательно.
Здесь точность нужна. Точность - это все. Неясность - смерть.
- Точно так же в любой мною слыханной байке работала магия, капитан.
Неясности постоянно сбивают с толку.
- Пожалуй, это верно. - Кажется, я коснулся больного места - он
внезапно о чем-то призадумался. - Давай.
Но мне не хотелось.
Все это слишком похоже на то, что бывает, когда я падаю сквозь эту
бесконечную кроличью нору в Дежагор. Возможно ли, что все это Копченый
как-то надо мной проделывает?
Костоправ покачал головой:
- Никоим образом. Это вещи совершенно разные. Давай. Я настаиваю.
Только время попусту тратишь. Взгляни на что-нибудь из Летописи, чем всегда
интересовался. Мы будем рядом и прикроем тебя, на случай чего.
- А если я взгляну на Масло с Ведьмаком?
- Я знаю, где они. Только что миновали Первый Порог. Будут здесь через
несколько дней. Попробуй что-нибудь другое.
Масло с Ведьмаком последние три года провели в путешествии на север с
таглианским посольством и письмами, посланными Госпожой тем, кого ей
пришлось оставить там. Задачей их было - разузнать все, что возможно, о
Хозяйке Теней по имени Грозотень. Покойница Грозотень, как выяснилось
прежде, оказалась изгнанницей из старой империи Госпожи, Буреносицей, также
числившейся в умерших. И два других могучих и злобных волшебника, вставших
на нашем пути, оказались давно умершими Ревуном и безумной сестрицей
Госпожи, Душеловом. Появлялся и Оборотень, но с ним мы управились.
То, что Масло с Ведьмаком удалось уцелеть в столь невероятном
путешествии, кажется мне великим чудом. Но их, похоже, сами боги хранят...
- Наверняка привезут целую коллекцию новых шрамов, будет что
порассказать.
Костоправ кивнул. Теперь настроение его сделалось мрачным, однако пора
было продолжать обучение.
Воображением моим завладела одна необъяснимая трагедия из прошлого.
Странная, ужасная и бессмысленная резня в деревушке под названием Узы, так,
по моим сведениям, и оставшаяся загадкой. Я был уверен, что здесь кроется
нечто важное; то, что и вплоть до наших дней тайна осталась неразгаданной,
меня просто ошарашило.
Крепко сжав руку Копченого, я старательно очистил сознание, нашептывая
ему подробные указания. И - унесся в неведомые дали, оторвавшись от
собственного тела, отчего меня охватил внезапный страх. На миг почудилось,
что все это уже я пережил ранее, однако, что будет дальше, не помнил.
Старик был прав. Это оказалось совсем не похожим на прежние мои провалы
в прошлое. В этом кошмаре я был в полном сознании и сам управлял событиями.
Я был бестелесным призраком, несущимся к Узам, но цель не покидала моего
сознания.
Разница была огромна. Уносясь в Дежагор, я утрачивал личность и
контроль над событиями, пока не вторгнусь в прошлое своего "я". А после
этого - забывал о будущем.
Узы - небольшая деревушка на южном берегу Майна, прямо напротив
Ведна-Вотского брода. В течение столетий Майн был традиционной границей
таглианских земель. Жившие за рекою говорили по-таглиански и верили в
таглианских божеств, однако таглианцы считали их не более чем данниками.
В Узах была небольшая военно-курьерская ремонтная станция (то есть
станция со сменными лошадьми). Ею управлял мизерный гарнизон шадаритских
кавалеристов, охранявший в основном переправу. Подобный пост - мечта любого
солдата: ни начальства, ни хлопот, ни забот. Вода в реке спадала настолько,
что переправою можно было пользоваться лишь месяца три в году, однако
гарнизон получал жалованье круглый год.
Душа Копченого неслась в прошлое, к той давней катастрофе, и я,
согбенный, с тяжкою ношей страха, невзирая на все заверения Ворчуна,
следовал за ней.
Ночь, в продолжение которой было вырезано все население Уз, была
непроглядно темной. Из ночи той, а также из кошмаров, в коих человек куда
чаще - жертва, чем хищник, и явился ужас. Чудовище прошло по деревне,
направляясь к армейским конюшням. Я видел все, но не мог никого
предостеречь.
Вахту нес один-единственный часовой, да и тот клевал носом. Ни он, ни
лошади не почувствовали приближения опасности.
В конюшне со слабым стуком поднялась дверная щеколда. Никакому
животному недостанет ума дернуть шнур... Солдат проснулся как раз вовремя,
чтобы увидеть метнувшийся к нему сгусток тьмы с горящими багровым огнем
глазами.
Пожрав добычу, чудовище скрылось во тьме. Оно продолжало убивать. Крики
ужаса подняли гарнизон. Солдаты схватились за оружие. Чудовище, похожее на
громадную черную пантеру, прыгнуло в реку и поплыло к северному берегу.
Теперь я понимал, в чем дело. Убийцей был оборотень, ученица волшебника
по имени Оборотень, убитого нами в ночь взятия Дежагора. А она скрылась,
навеки обреченная носить облик зверя...
Отчего же именно это происшествие, более чем четырехлетней давности?
Мне захотелось последовать за пантерой и посмотреть, что сталось с нею
дальше, однако Копченого не удалось заставить двигаться следом. Коматозный
колдун не был личностью и не обладал сколь-нибудь заметной волей, но,
вероятно, имел свои пределы и ограничения.
Однако ж забавно: до возвращения во Дворец во мне не возникало никаких
эмоций. Зато после - накрыло с головой, да так, что дух перехватило.
- Это - правда? - спросил я. - То, что я видел там?
- Никаких видимых свидетельств противного не наблюдается, - отвечал
Ворчун, ни за что, на всякий случай, не ручаясь. Подозрителен наш капитан,
как всегда... - Неважно выглядишь. Поганое было зрелище?
- Более чем. Используя Копченого, можно видеть все?
- Почти. Кое-куда он не хочет - или не может - проникнуть. Не может и
возвращаться в то время, когда еще не был в коме. Теперь, если хочешь,
можешь писать Летопись, являясь всему излагаемому истинным свидетелем.
Только не забывай, что Копченого надо верно направлять.
- Вот так да... - Скрытый смысл открытия капитана только-только начал
доходить до меня. - Да это же стоит больше, чем легион ветеранов!
Теперь я понимал, как мы в последнее время сумели совершить несколько
изумительнейших ходов. Сидя на плече врага, ничего не стоит предугадать его
действия.
- Гораздо больше. Вот почему ты должен держать язык за зубами даже со
своей любимой наедине.
- Радиша знает?
- Нет. Только ты, я и Одноглазый. Может, еще Гоблин, если Одноглазый
просто не мог не поделиться с кем-нибудь. И - все. Одноглазый случайно
наткнулся на это, стараясь вывести Копченого из комы. Копченый был в
Вершине, бродил по ее залам и действительно встречался с Грозотенью, поэтому
нам хотелось его кой о чем порасспрашивать. Но это подождет. Так что не
говори никому. Понимаешь?
- Ты еще снова мою родню заподозри...
- Башку снесу.
- Да я понял, командир. Собутыльникам из Обманников этим хвастать не
стоит. Ч-черт, с этим мы можем победить!
- Во всяком случае, оно не повредит. Пока остается тайной. Ладно, у
меня еще дела с Радишей; а ты продолжай с ним практиковаться. И не бойся его
перенапрячь. Не выйдет.
Он крепко сжал мне плечо и, с решимостью целенаправленной и вместе -
фаталистской, ушел. Наверное, на очередное бюджетное совещание. Если ты
Освободитель, то на военные нужды никогда не хватает, а если Радиша -
военные всегда желают прихватить лишку.
Итак, в комнате остались лишь я, полудохлый ведун да вонючий Душила под
льняной простыней. Я вознамерился было при помощи Копченого выяснить, что
затевают в Таглиосе дружки этого вонючки, но подумал, что капитан не стал бы
его допрашивать, будь Копченый способен дать нам нужные сведения. Наверное,
дело не только в точности указаний. Наверное, нужно еще иметь хоть какое-то
представление о том, что ищешь. Не зная направления, не найдешь даже
собственного локтя.
Стало быть, что? Старина Копченый - чудо из чудес, однако ограничения -
они сбросили вниз всех, включая даже женщин и детей.
Затем из Тенелова на своем ковре-самолете прибыл Ревун с небольшим роем
Теней, что вынудило нас оставить все захваченное.
С восходом солнца Ревун и Тени удалились, и Прабриндрах Драх
собственной персоной вышел вперед, дабы сказать врагу, что к вечеру мы снова
пойдем на штурм и на этот раз никто не будет удостоен пощады, однако штурм
так и не был осуществлен, оттого что вражеский царек решил попытать счастья
в союзе с Таглиосом. Городские ворота распахнулись, и город был отдан
солдатам на одну ночь, но им запрещено было иметь при себе любое оружие,
кроме кинжалов. Почвы в тех местах весьма скудны, и урожаи даются туземцам
нелегко. Обычная пища их - капуста и корнеплоды, а из зерна - рожь.
В течение месяца мы стояли гарнизоном в Трюфельваре, где я подружился с
сыном правителя, мальчиком одиннадцати лет. Он был смышлен, однако
невежествен как в религии, так и в грамоте. Отец его доложил, что Хозяева
Теней запретили религиозную практику, наряду с образованием, по всей своей
империи, а за выдачу книг - особенно старых - объявили вознаграждение.
Доставленные книги немедля сжигались наряду с продолжавшими отправлять требы
жрецами, за коих также было объявлено вознаграждение. Должно быть. Ножу
такой закон пришелся очень по нраву.
По прошествии месяца в полк пришел приказ, предписывавший возвращаться
в Джайкур, где Госпожа собирала армию для летней кампании на востоке. В
Джайкуре я оставил полк и продолжал путь на север, к Таглиосу, где и был с
великою радостью принят старыми своими товарищами по Черному Отряду.
Описание этой "кампании" оказалось самым подробным и содержательным из
всей писанины Одноглазого. Прочие фрагменты содержали куда менее связные
повествования.
Плененный краснорукий Обманник ожидал нас в помещении, с ручательством
защищенном ото всякой подглядывающе-подслушивающей волшбы. Одноглазый
клялся, что сплел заклятья так, что сама Госпожа в лучшие дни свои не
пробилась бы сквозь их преграду.
- Прошлое Госпожи меня в данном отношении не волнует, - буркнул
Костоправ. - Чего не скажешь о настоящем Душеловицы. Она залегла на дно,
однако находится неподалеку и наверняка желает знать, что где происходит.
Также тревожит меня и Ревун. У него на Отряд ба-альшущий зуб.
- Да все в порядке, говорю тебе, - настаивал Одноглазый. - Сам
Властелин сюда не прорвется.
- Вот то же самое и Копченый думал о своей потайной палате.
Меня передернуло. И Одноглазого - также. Конечно, я сам не видел
Копченого, уничтоженного чудовищем, проникшим сквозь тончайшую брешь в его
защите, однако наслышан достаточно.
- А что там из Копченого вышло? - спросил я, так как, по слухам,
чудовище не убило его. Костоправ прижал палец к губам.
- Вот за этим углом...
Я думал, мы возвращаемся в ту комнату, где Гоблин и Одноглазый со
Стариком вытаскивали меня после последнего приступа. Просто догадался, что
краснорукого Душилу держали там же, за занавесью. Но нет, прибыли мы совсем
в другое место.
И Обманник был не один.
Радиша Драх, сестра правящего князя, Прабриндрах Драха, стояла там,
прислонясь к стене, и рассматривала пленника. Маленькая, смуглая и
сморщенная, подобно всем таглианкам, кому за тридцать, она отличалась
твердостью характера и ясностью ума. Говорят, что она потеряла самообладание
лишь единожды в жизни - в ту ночь, когда Госпожа истребила всю верхушку
разношерстного таглианского жречества, положив конец религиозным распрям,
что сделало ее ключевой фигурой в военных действиях.
После той демонстрации было еще много чего, менее интригующего.
Союзники и наниматели наши, похоже, решили дать нам самим найти свою гибель.
Если расспросить таглианское дворянство и жречество, то выяснится, что
большинство принадлежащих к высшему обществу уверены: княжеские решения на
деле принимает Радиша. И это совсем недалеко от истины. Брат ее, конечно, не
так податлив, как о нем думают, однако предпочитает поменьше интересоваться
службой.
За спиной Радиши стоял стол, на нем лежал человек.
- Копченый? - спросил я.
И даже получил ответ. Копченый был все еще жив. И все еще - в коме. Все
мускулы его одрябли донельзя, словно мешки с жиром.
А за ним, с потолка до пола, свисала занавесь - точно такая же, как и в
той комнате, где я очнулся в последний раз. Значит, комната все-таки та же
самая, только вошли мы в нее с другой стороны.
Странно.
- Копченый, - подтвердил Костоправ. Тут я понял, что меня посвящают в
одну из главных тайн.
- Но...
- Этот тип рассказал что-нибудь интересное? - спросил Костоправ у
Радиши, перебивая мой вопрос.
Должно быть, она развлекалась с пленным. А капитан по некоей причине не
желает привлекать ее внимания к Копченому...
- Нет. Но скажет. Душила изобразил смешок. Смелый он мужик, но - дурак.
Ему ли не знать, чего можно добиться от человека пытками...
По спине моей снова пробежал холодок.
- Понятно. Одноглазый, приступай. Мурген нас и так здорово задержал.
Летопись... Значит, он откладывал допрос только затем, чтобы я мог
занести его в Летопись...
Не стоило беспокоиться. Я не любитель пыток.
А вот Одноглазый принялся за дело с энтузиазмом. Он потрепал пленника
по щеке.
- Придется тебе, милок, помочь мне. А уж я буду с тобой помягче - если
только ты позволишь. Что же вам, Душилам, занадобилось в Таглиосе? - Он
взглянул на капитана. - Гоблин скоро появится?
- Давай-давай, не отвлекайся.
Одноглазый что-то такое сделал, и Душила рванул веревки, коими был
связан, слегка - на выдохе - вскрикнув. - Но я ж ему такую женщину подыскал,
командир! - говорил меж тем Одноглазый. - Верно, Малец?
Злобно усмехнувшись, он склонился над Обманником Так вот отчего он так
восхищался матушкой Готой. Решил воспользоваться ею, чтоб подшутить над
Гоблином... Мне бы разозлиться, хотя бы во имя Сари, однако, несмотря на все
старания, возмущения не получалось.
Матушка сама постоянно нарывается на грубость.
- Ты, милок, понимаешь ли свое положение? - замурлыкал Одноглазый. -
Когда тебя взяли, ты был с Нарайаном Сингхом. И лапка у тебя - красная. Два
этих обстоятельства и подсказывают мне, что ты - Обманник весьма особого
рода, из тех, которых капитан шибко уж хочет видеть.
Он указал на Костоправа. Для обозначения капитана он воспользовался
словом "ямадар", с коим у Обманников связаны четкие религиозные соотнесения.
Да, им удалось взять Госпожу, однако та навечно пометила их вот этой
краснотой на руке. Что в наши дни и выделяет их из толпы.
Одноглазый цыкнул слюной сквозь остатки зубов. Всякий не знающий его
посчитал бы, что он размышляет.
- Но я, видишь ли, - продолжал он, - парень хороший, терпеть не могу,
когда людей мучают, а потому дам тебе шанс избавиться от такого вот конца. -
Он небрежно ткнул большим пальцем за спину, в сторону Копченого, тогда как
меж пальцами другой его руки с треском проскочила искра. Душила заорал таким
криком, что рвет нервы, да еще концы солью присыпает. - Можешь продлить это
навечно, можешь пройти процедуру по-быстрому. Все в твоих руках. Скажи, что
Обманники затевают в Таглиосе? - Нагнувшись ближе, он шепнул:
- Я могу даже устроить так, что тебя отпустят.
Пленник раскрыл было рот. Пот заливал ему глаза, обжигая их. Он дернул
головой, пытаясь стряхнуть его.
- Могу спорить, она решит, что Гоблин симпатичен, словно навозный жук,
- хихикнул Одноглазый. - Как полагаешь, Малец?
- Я полагаю, - зарычал Костоправ, - что тебе лучше делом заниматься!
Он тоже не любит процедур пыток, и терпения на игрища Гоблина и
Одноглазого у него уже не оставалось.
- Да не выпрыгивай ты из сапог, командир. Никуда этот парень не
денется.
- Зато дружки его что-то замыслили. Я взглянул на дядю Доя - что он
думает об этой перепалке. Лицо его было совершенно каменным. Может, он и
впрямь разучился понимать по-таглиански?
- Не нравится, как я работаю, - гавкнул Одноглазый, - так прогони меня
и делай сам, как хочешь! - Он ткнул в пленного пальцем. Тот напрягся в
ожидании боли. - Ты! Что вы делаете в Таглиосе? Где Нарайан с Дщерью Ночи?
Выкладывай уж, не подводи меня.
Тут я и сам напрягся - меня здорово пробрало холодом. С чего бы?
Пленник, словно рыба на суше, хватал ртом воздух. Все тело его было
покрыто потом. Положение его было безвыходным. Если он, что-либо зная,
заговорит - а ведь обязательно заговорит рано или поздно, - его же товарищи
после обойдутся с ним без малейшей жалости.
Костоправ почуял его мысли.
- Значит, близок день зла? - спросил он. Я целиком и полностью
сочувствую Старику. Если ему и удастся вернуть дочь, то найдет он вовсе не
то, что искал. Она - Обманница со дня появления на свет, пробужденная, чтобы
воплотить собою Дщерь Ночи, предвестницу Годины Черепов. Черт возьми, ее
посвятили Кине еще до рождения. Она станет тем, кем они желают ее видеть. И
эта безысходность разобьет родительские сердца.
- Говори, милок, говори. Очень уж знать интересно.
Одноглазый старался вести дело только меж собой и клиентом. Он дал
Душиле короткую передышку. Остальные равнодушно наблюдали за пленным. То был
чернорумельщик. Обычно у Душил это означает, что на его совести - более трех
десятков безжалостных и беспощадных убийств. Либо он получил этот чин более
прямым путем - задушил другого чернорумельщика.
Кина олицетворяет собой верховного Обманника. Предать при случае своего
- для нее высшее наслаждение.
Но Одноглазый не сообразил напомнить нашему Обманнику об этом
аргументе.
Тот снова закричал, пытаясь выдавить что-то сквозь крик.
- Все равно ведь заговоришь, - сказал Одноглазый.
- Я не могу сказать. Я не знаю, где они. Я лично ему поверил. Если
Нарайан Сингх будет посвящать всех и каждого в свои намерения, то не
проживет так долго в мире, где все охотятся за ним.
- Жаль, жаль. Тогда просто расскажи, что понадобилось Обманникам в
Таглиосе - через столько-то времени.
Интересно, отчего он постоянно возвращается к этому? Душилы уже сколько
лет не смели промышлять в этом городе...
Значит, Одноглазому и Старику что-то известно. Только - откуда?
Пленник снова зашелся в крике.
- Те, которых удается изловить, всегда - полные невежды, - заметила
Радиша.
- Неважно, - отвечал Костоправ. - Я точно знаю, где Сингх. Вернее, где
он будет, когда устанет бежать. Пока он не осознает этого, я уверен, что он
всегда окажется именно там, где я пожелаю.
У дядюшки Доя дрогнула бровь. Наверное, для него это высшая степень
волнения.
Радиша, нахмурившись, одарила Костоправа злобным взглядом. Ей нравится
верить, что во Всем дворце лишь ее мозг на что-нибудь годен. А мы, Черный
Отряд, просто-напросто наемные мускулы. Казалось, я явственно слышу скрипы и
стоны мыслей в ее голове. Откуда бы ему, Костоправу, знать такие вещи?
- И где же он?
- Сейчас он сбивается с ног, дабы поскорее соединиться с Могабой.
Поскольку остановить его мы не можем - ибо любые вести, посланные ему
вдогонку, сильно запоздают, - о нем стоит забыть.
Я было решил невзначай напомнить о воронах. Костоправ ведь с ними
разговаривает, а летают они еще быстрее, чем Обманники - бегают, но вовремя
вспомнил, что от меня размышлений не требуется и привели меня сюда не для
разговоров. - Забыть?
Пожалуй, Радиша была изумлена.
- Лишь на краткое время. Пока не выясним, что его ребята собираются
здесь делать.
Одноглазый вновь взялся за работу. Я искоса глянул на дядю Доя,
остававшегося в стороне от событий куда дольше, чем можно было ожидать.
Заметив мой взгляд, он спросил на нюень бао:
- Могу ли я допросить этого человека?
- Зачем?
- Дабы испытать его веру.
- Ты ведь не настолько хорошо говоришь по-таглиански.
А посему - что проку?
- Значит, ты будешь переводить.
Просто ради смеху, а может, для того, чтобы слегка уязвить дядюшку,
Костоправ сказал:
- Я не возражаю, Мурген. Вреда от этого не будет.
Замечание его ясно демонстрировало близкое знакомство с говором нюень
бао. Для дядюшки Доя оно было исполнено определенного смысла, особенно вкупе
с недавним наблюдением насчет происхождения Бледного Жезла.
Что за черт? Я был совершенно сбит с толку и уже сам начал становиться
законченным параноиком. Может, из последнего припадка я вернулся не в тот
мир?
На том самом, памятном мне, превосходном таглианском дядюшка Дой
принялся обстреливать Обманника чередою кратких, дружелюбных вопросов - из
тех, на какие большинство людей отвечает, не задумываясь. Мы успели узнать,
что человек этот имел семью, однако жена его умерла при родах. Затем он
понял, что им манипулируют, и принялся внимательнее следить за языком.
Дядюшка продолжал болтать, притопывая ногами, словно развеселившийся
тролль, и вытянул из пленника множество сведений о его прошлом, однако ни
разу не затронул темы возобновления интереса Душил к Таглиосу. Костоправ,
как я заметил, следил за дядюшкой Доем куда внимательнее, чем за пленным. Ну
да, капитан наш живет в самом центре тайфуна паранойи.
Склонившись ко мне, он полночным шепотом сказал:
- Когда другие уйдут, останься. Объяснять, для чего, не стал. Отошел
сказать что-то Одноглазому - на языке, даже мне непонятном.
Он знает, самое меньшее, два десятка языков. Оно и понятно - сколько
времени провел в Отряде... Одноглазый, вероятно, знает еще больше, однако в
собеседники ему не годится никто, кроме Гоблина. Кивнув, Одноглазый вновь
взялся за дело.
Вскоре наш ведун снова прервался, принявшись выпроваживать Радишу с
дядей Доем за дверь. Проделал он это столь необычными для него мягкими и
вежливыми способами, что они ни словом не возразили. Дядюшка Дой был не
более чем гость, а Радишу повсюду ждали неотложные дела, и посему Одноглазый
легко внушил им, что мысль об уходе - их собственная. Во всяком случае,
своего добился.
Облегчило ему задачу и то, что Костоправ тоже якобы собрался уходить,
однако не прошло и пяти минут, как капитан вернулся.
- Пожалуй, - сказал я ему, - я уже все повидал. Чудес на свете не
осталось. Стало быть, пора мне уходить и отставку и, как задумал, завести
ферму. Репу сажать.
И это было жестом лишь наполовину. Стоит Отряду осесть на одном месте,
все наши начинают строить подобные планы. Такова, видимо, природа
человеческая.
Репы в Таглиосе не выращивали, однако я видел ничейные участки земли,
вполне годные под разведение репы, пастернака и сахарной свеклы. Масло с
Ведьмаком неподалеку, значит, с семенами заминки не будет. Может, они и
картошки малость доставят. Может быть...
Костоправ улыбнулся:
- Одноглазый! Похоже, этот скользкий тип нам ничего полезного не
скажет.
- А знаешь, почему на то похоже, командир? Он знает нечто и старается
удержать это хотя бы еще чуть-чуть. Всякий раз, как я причинял ему боль, у
него возникала такая мысль. Он думает, что вытерпит еще только разик. А
потом - еще разик...
- Пусть его жажда помучает.
Капитан отодвинул сиденье и Обманника на нем в угол и накрыл его рваной
простыней, словно мебель перед отправкой на свалку.
- Слушай, Мурген. Время поджимает. Все вот-вот начнется, и ты нужен мне
в первых рядах - здоровый или больной.
- Не нравится мне, как оно звучит... Однако он был не в настроении
шутить.
- Мы узнали кое-что интересное о Копченом. - Тут он ни с того ни с сего
перешел на диалект Самоцветных городов, неизвестный в этих землях никому,
кроме наших, разве что Могаба тайком пробрался бы во Дворец. - Твои припадки
- и то, что они могут означать - нас здорово затормозили, однако нам нужно
пошевеливаться. Настала пора рискнуть. И тебе, старому псу, нужно выучиться
кое-каким новым фокусам.
- Пугаешь?
- Нет. Это важно. Слушай внимательно. У меня нет больше времени на
возню с Копченым. У Одноглазого - также. Колдовской арсенал отнимает все его
время. А больше я в таких делах никому не верю. Кроме тебя.
- Чего? Не понимаю. Ты толком говори.
- Слушай. Слушай и смотри, а рот держи на замке. Времени у нас мало.
Радише может прийти в голову воротиться и снова подвергнуть Обманника
пыткам. Она это любит. - Он обратился к Одноглазому:
- Напомни мне, что надо выяснить, нельзя ли постоянно назначить сюда
Корди. Махера. При нем она не станет путаться под ногами.
- Он вскоре должен вернуться в город. Если уже не вернулся.
- И это - начальник моей разведки, - посетовал Костоправ, указывая на
Одноглазого и укоризненно качая головой. - На один глаз слеп, а другим
вообще ничего не видит.
Я взглянул на укрытого простыней врага. Тот уже начал похрапывать.
Хороший солдат никогда не упустит возможности отдохнуть...
Часы тянулись и тянулись. Костоправ ушел, затем снова вернулся.
- Видишь, Мурген, как просто? Ты когда-нибудь видел столь действенный
трюк, который так просто выполнить?
- Ни разу в жизни, - согласился я. - Словно с дерева упасть.
Или же - проваливаешься в бездонную яму, в чем я уже достаточно, хоть и
не своей волей, напрактиковался.
Хотя на словах все куда проще, чем на деле. Я заранее знал, что и это
не составит исключения.
- Теперь я хотя бы понял, как тебе удавалось казаться вездесущим,
вызнавая вещи, совершенно невероятные.
Костоправ рассмеялся. Раскрытие своего изумительного замысла привело
его в великолепное настроение.
- Давай, попробуй теперь сам.
Я бросил на него взгляд, который он предпочел принять за непонимающий.
Да, ничего особенного. Все равно что с дерева упасть. Может быть. Только вот
Одноглазый не очень годится в наставники.
- Делай, как Одноглазый показывал. Определись, что тебе нужно увидеть.
Скажем, на Копченом сосредоточься. Но проделывай все чертовски тщательно.
Здесь точность нужна. Точность - это все. Неясность - смерть.
- Точно так же в любой мною слыханной байке работала магия, капитан.
Неясности постоянно сбивают с толку.
- Пожалуй, это верно. - Кажется, я коснулся больного места - он
внезапно о чем-то призадумался. - Давай.
Но мне не хотелось.
Все это слишком похоже на то, что бывает, когда я падаю сквозь эту
бесконечную кроличью нору в Дежагор. Возможно ли, что все это Копченый
как-то надо мной проделывает?
Костоправ покачал головой:
- Никоим образом. Это вещи совершенно разные. Давай. Я настаиваю.
Только время попусту тратишь. Взгляни на что-нибудь из Летописи, чем всегда
интересовался. Мы будем рядом и прикроем тебя, на случай чего.
- А если я взгляну на Масло с Ведьмаком?
- Я знаю, где они. Только что миновали Первый Порог. Будут здесь через
несколько дней. Попробуй что-нибудь другое.
Масло с Ведьмаком последние три года провели в путешествии на север с
таглианским посольством и письмами, посланными Госпожой тем, кого ей
пришлось оставить там. Задачей их было - разузнать все, что возможно, о
Хозяйке Теней по имени Грозотень. Покойница Грозотень, как выяснилось
прежде, оказалась изгнанницей из старой империи Госпожи, Буреносицей, также
числившейся в умерших. И два других могучих и злобных волшебника, вставших
на нашем пути, оказались давно умершими Ревуном и безумной сестрицей
Госпожи, Душеловом. Появлялся и Оборотень, но с ним мы управились.
То, что Масло с Ведьмаком удалось уцелеть в столь невероятном
путешествии, кажется мне великим чудом. Но их, похоже, сами боги хранят...
- Наверняка привезут целую коллекцию новых шрамов, будет что
порассказать.
Костоправ кивнул. Теперь настроение его сделалось мрачным, однако пора
было продолжать обучение.
Воображением моим завладела одна необъяснимая трагедия из прошлого.
Странная, ужасная и бессмысленная резня в деревушке под названием Узы, так,
по моим сведениям, и оставшаяся загадкой. Я был уверен, что здесь кроется
нечто важное; то, что и вплоть до наших дней тайна осталась неразгаданной,
меня просто ошарашило.
Крепко сжав руку Копченого, я старательно очистил сознание, нашептывая
ему подробные указания. И - унесся в неведомые дали, оторвавшись от
собственного тела, отчего меня охватил внезапный страх. На миг почудилось,
что все это уже я пережил ранее, однако, что будет дальше, не помнил.
Старик был прав. Это оказалось совсем не похожим на прежние мои провалы
в прошлое. В этом кошмаре я был в полном сознании и сам управлял событиями.
Я был бестелесным призраком, несущимся к Узам, но цель не покидала моего
сознания.
Разница была огромна. Уносясь в Дежагор, я утрачивал личность и
контроль над событиями, пока не вторгнусь в прошлое своего "я". А после
этого - забывал о будущем.
Узы - небольшая деревушка на южном берегу Майна, прямо напротив
Ведна-Вотского брода. В течение столетий Майн был традиционной границей
таглианских земель. Жившие за рекою говорили по-таглиански и верили в
таглианских божеств, однако таглианцы считали их не более чем данниками.
В Узах была небольшая военно-курьерская ремонтная станция (то есть
станция со сменными лошадьми). Ею управлял мизерный гарнизон шадаритских
кавалеристов, охранявший в основном переправу. Подобный пост - мечта любого
солдата: ни начальства, ни хлопот, ни забот. Вода в реке спадала настолько,
что переправою можно было пользоваться лишь месяца три в году, однако
гарнизон получал жалованье круглый год.
Душа Копченого неслась в прошлое, к той давней катастрофе, и я,
согбенный, с тяжкою ношей страха, невзирая на все заверения Ворчуна,
следовал за ней.
Ночь, в продолжение которой было вырезано все население Уз, была
непроглядно темной. Из ночи той, а также из кошмаров, в коих человек куда
чаще - жертва, чем хищник, и явился ужас. Чудовище прошло по деревне,
направляясь к армейским конюшням. Я видел все, но не мог никого
предостеречь.
Вахту нес один-единственный часовой, да и тот клевал носом. Ни он, ни
лошади не почувствовали приближения опасности.
В конюшне со слабым стуком поднялась дверная щеколда. Никакому
животному недостанет ума дернуть шнур... Солдат проснулся как раз вовремя,
чтобы увидеть метнувшийся к нему сгусток тьмы с горящими багровым огнем
глазами.
Пожрав добычу, чудовище скрылось во тьме. Оно продолжало убивать. Крики
ужаса подняли гарнизон. Солдаты схватились за оружие. Чудовище, похожее на
громадную черную пантеру, прыгнуло в реку и поплыло к северному берегу.
Теперь я понимал, в чем дело. Убийцей был оборотень, ученица волшебника
по имени Оборотень, убитого нами в ночь взятия Дежагора. А она скрылась,
навеки обреченная носить облик зверя...
Отчего же именно это происшествие, более чем четырехлетней давности?
Мне захотелось последовать за пантерой и посмотреть, что сталось с нею
дальше, однако Копченого не удалось заставить двигаться следом. Коматозный
колдун не был личностью и не обладал сколь-нибудь заметной волей, но,
вероятно, имел свои пределы и ограничения.
Однако ж забавно: до возвращения во Дворец во мне не возникало никаких
эмоций. Зато после - накрыло с головой, да так, что дух перехватило.
- Это - правда? - спросил я. - То, что я видел там?
- Никаких видимых свидетельств противного не наблюдается, - отвечал
Ворчун, ни за что, на всякий случай, не ручаясь. Подозрителен наш капитан,
как всегда... - Неважно выглядишь. Поганое было зрелище?
- Более чем. Используя Копченого, можно видеть все?
- Почти. Кое-куда он не хочет - или не может - проникнуть. Не может и
возвращаться в то время, когда еще не был в коме. Теперь, если хочешь,
можешь писать Летопись, являясь всему излагаемому истинным свидетелем.
Только не забывай, что Копченого надо верно направлять.
- Вот так да... - Скрытый смысл открытия капитана только-только начал
доходить до меня. - Да это же стоит больше, чем легион ветеранов!
Теперь я понимал, как мы в последнее время сумели совершить несколько
изумительнейших ходов. Сидя на плече врага, ничего не стоит предугадать его
действия.
- Гораздо больше. Вот почему ты должен держать язык за зубами даже со
своей любимой наедине.
- Радиша знает?
- Нет. Только ты, я и Одноглазый. Может, еще Гоблин, если Одноглазый
просто не мог не поделиться с кем-нибудь. И - все. Одноглазый случайно
наткнулся на это, стараясь вывести Копченого из комы. Копченый был в
Вершине, бродил по ее залам и действительно встречался с Грозотенью, поэтому
нам хотелось его кой о чем порасспрашивать. Но это подождет. Так что не
говори никому. Понимаешь?
- Ты еще снова мою родню заподозри...
- Башку снесу.
- Да я понял, командир. Собутыльникам из Обманников этим хвастать не
стоит. Ч-черт, с этим мы можем победить!
- Во всяком случае, оно не повредит. Пока остается тайной. Ладно, у
меня еще дела с Радишей; а ты продолжай с ним практиковаться. И не бойся его
перенапрячь. Не выйдет.
Он крепко сжал мне плечо и, с решимостью целенаправленной и вместе -
фаталистской, ушел. Наверное, на очередное бюджетное совещание. Если ты
Освободитель, то на военные нужды никогда не хватает, а если Радиша -
военные всегда желают прихватить лишку.
Итак, в комнате остались лишь я, полудохлый ведун да вонючий Душила под
льняной простыней. Я вознамерился было при помощи Копченого выяснить, что
затевают в Таглиосе дружки этого вонючки, но подумал, что капитан не стал бы
его допрашивать, будь Копченый способен дать нам нужные сведения. Наверное,
дело не только в точности указаний. Наверное, нужно еще иметь хоть какое-то
представление о том, что ищешь. Не зная направления, не найдешь даже
собственного локтя.
Стало быть, что? Старина Копченый - чудо из чудес, однако ограничения -