Страница:
Камышов не скрывал разочарования. Основная масса вражеского флота проходила далеко от того места, где разместили тайники, с таким большим трудом установленные.
Для их закладки выбирались самые открытые участки, где минимум метеоров, но и без них никак нельзя обойтись, иначе сюрпризы сразу же обнаружили бы.
– Они входят, они входят! – ликовал министр Пфайффер, глядя, как красненькие точки входят в поле синих. – Что же вы ждете?! Давите на эту кнопку! Давите же!
– Пусть подойдут поближе, – отмахивался Камышов от дышащего и брызгавшего слюной в затылок министра обороны, пытавшегося нажать на кнопку запуска системы.
Наконец оуткастские корабли зашли в зону довольно глубоко, хотя очень много синих точек располагались далеко от красных, только одна четвертая часть смешалась с красными, но ничего изменить нельзя, и Роман нажал на заветную кнопку, до которой так жаждал дотянуться Пфайффер.
Северное крыло флота входило в самый эпицентр подозрительной области метеоритного поля, где разведка засекла подозрительное шевеление противника, и полковник с напряжением ждал каких-то событий, а то, что они произойдут, он уже не сомневался.
Но вот чего ожидать? Радары по-прежнему показывали полное отсутствие вражеских кораблей поблизости.
– Торпедная атака, – прозвучал равнодушный голос оператора.
– Где?!
– Эскадра генерала Зисмека, северное крыло, – так же равнодушно ответил один из операторов связи и наблюдения, к которым стекалась вся информация обо всех происшествиях с другими кораблями, а те уже докладывали о них командованию.
Полковник застонал от бессильной злобы, но ничего нельзя было изменить.
А сотни гигантских стометровых торпед, собранные на скорую руку заводами, полностью перешедшими на выпуск военной продукции, стартовав с направляющих, установленных прямо на поверхности метеоритов, выбрали своими умными чипами наведения ближайшие корабли и понеслись к своим целям.
Одна ступень отходила за другой, увеличивая скорость торпед до невероятных величин. Вскоре цилиндры приблизились к своим целям, обходя попадавшиеся навстречу метеориты, где их уже встречал заградительный огонь боевых кораблей.
Зенитной артиллерии помогали даже лазерные орудия главного калибра, и все ради того, чтобы сбить торпеду с курса. И правда, торпеды рвались, напоровшись на пушечную очередь, или сходили с курса, попав под широкий лазерный луч.
И ни одна торпеда не дошла бы ни до одного борта корабля, если бы необходимые перестроения порядков были завершены вовремя. А так образовались своеобразные «мертвые зоны», и торпеды, набрав максимальную скорость, настигали-таки свои жертвы.
Мощные взрывы сотрясали корабли, нередко переламывающие их пополам. Хуже всего пришлось транспортным кораблям со слабым бронированием, несущим в себе десант. Хватало одной торпеды, чтобы корабль мгновенно погибал. Но таких было немного – всего три.
Досталось и парочке крейсеров. В отличие от малотоннажных линкоров, для которых хватало меткого попадания, чтобы вывести их из строя, им один взрыв причинял большие повреждения, буквально вырывая целые отсеки и сминая смежные помещения, но не разрушал полностью. Крейсеры после этого все же могли продолжать движение и оставались вполне боеспособными.
Казалось, этим взявшимся из ниоткуда торпедам нет конца. Но на деле их оказалось не так уж и много. Половине даже не хватило топлива, чтобы добраться до целей. Боеголовки еще продолжали движение по инерции, но половина из них либо взорвалась, врезавшись в метеориты, либо были ими отклонены с курса. Вторую половину расстреляли из пушек.
– Потери? – спросил адмирал-шах.
– Полностью уничтожено три транспорта, двенадцать линкоров, четыре вспомогательных судна, один перезарядный док. Еще семнадцать линкоров сильно повреждены, и только пять смогут продолжить движение.
– Крейсеры?
– Сильно повреждены, но вполне боеспособны. Они смогут продолжить движение.
– Что-нибудь еще?
– Сбита одна баржа, мой господин.
– Ну и хрен с ней.
– Это все, господин адмирал-шах.
– Неплохо…
– Вы это о чем, мой господин? – не понял полковник Чесмен.
– О землянах. Они, пожалуй, впервые показали, что с ними следует вести себя поаккуратней. Ладно, полковник, ты был прав, но движение следует продолжить. Экипаж с «дохляков» снять.
– Слушаюсь…
77
78
79
80
Для их закладки выбирались самые открытые участки, где минимум метеоров, но и без них никак нельзя обойтись, иначе сюрпризы сразу же обнаружили бы.
– Они входят, они входят! – ликовал министр Пфайффер, глядя, как красненькие точки входят в поле синих. – Что же вы ждете?! Давите на эту кнопку! Давите же!
– Пусть подойдут поближе, – отмахивался Камышов от дышащего и брызгавшего слюной в затылок министра обороны, пытавшегося нажать на кнопку запуска системы.
Наконец оуткастские корабли зашли в зону довольно глубоко, хотя очень много синих точек располагались далеко от красных, только одна четвертая часть смешалась с красными, но ничего изменить нельзя, и Роман нажал на заветную кнопку, до которой так жаждал дотянуться Пфайффер.
Северное крыло флота входило в самый эпицентр подозрительной области метеоритного поля, где разведка засекла подозрительное шевеление противника, и полковник с напряжением ждал каких-то событий, а то, что они произойдут, он уже не сомневался.
Но вот чего ожидать? Радары по-прежнему показывали полное отсутствие вражеских кораблей поблизости.
– Торпедная атака, – прозвучал равнодушный голос оператора.
– Где?!
– Эскадра генерала Зисмека, северное крыло, – так же равнодушно ответил один из операторов связи и наблюдения, к которым стекалась вся информация обо всех происшествиях с другими кораблями, а те уже докладывали о них командованию.
Полковник застонал от бессильной злобы, но ничего нельзя было изменить.
А сотни гигантских стометровых торпед, собранные на скорую руку заводами, полностью перешедшими на выпуск военной продукции, стартовав с направляющих, установленных прямо на поверхности метеоритов, выбрали своими умными чипами наведения ближайшие корабли и понеслись к своим целям.
Одна ступень отходила за другой, увеличивая скорость торпед до невероятных величин. Вскоре цилиндры приблизились к своим целям, обходя попадавшиеся навстречу метеориты, где их уже встречал заградительный огонь боевых кораблей.
Зенитной артиллерии помогали даже лазерные орудия главного калибра, и все ради того, чтобы сбить торпеду с курса. И правда, торпеды рвались, напоровшись на пушечную очередь, или сходили с курса, попав под широкий лазерный луч.
И ни одна торпеда не дошла бы ни до одного борта корабля, если бы необходимые перестроения порядков были завершены вовремя. А так образовались своеобразные «мертвые зоны», и торпеды, набрав максимальную скорость, настигали-таки свои жертвы.
Мощные взрывы сотрясали корабли, нередко переламывающие их пополам. Хуже всего пришлось транспортным кораблям со слабым бронированием, несущим в себе десант. Хватало одной торпеды, чтобы корабль мгновенно погибал. Но таких было немного – всего три.
Досталось и парочке крейсеров. В отличие от малотоннажных линкоров, для которых хватало меткого попадания, чтобы вывести их из строя, им один взрыв причинял большие повреждения, буквально вырывая целые отсеки и сминая смежные помещения, но не разрушал полностью. Крейсеры после этого все же могли продолжать движение и оставались вполне боеспособными.
Казалось, этим взявшимся из ниоткуда торпедам нет конца. Но на деле их оказалось не так уж и много. Половине даже не хватило топлива, чтобы добраться до целей. Боеголовки еще продолжали движение по инерции, но половина из них либо взорвалась, врезавшись в метеориты, либо были ими отклонены с курса. Вторую половину расстреляли из пушек.
– Потери? – спросил адмирал-шах.
– Полностью уничтожено три транспорта, двенадцать линкоров, четыре вспомогательных судна, один перезарядный док. Еще семнадцать линкоров сильно повреждены, и только пять смогут продолжить движение.
– Крейсеры?
– Сильно повреждены, но вполне боеспособны. Они смогут продолжить движение.
– Что-нибудь еще?
– Сбита одна баржа, мой господин.
– Ну и хрен с ней.
– Это все, господин адмирал-шах.
– Неплохо…
– Вы это о чем, мой господин? – не понял полковник Чесмен.
– О землянах. Они, пожалуй, впервые показали, что с ними следует вести себя поаккуратней. Ладно, полковник, ты был прав, но движение следует продолжить. Экипаж с «дохляков» снять.
– Слушаюсь…
77
С небольшим запозданием, но, перестроившись как нужно, в «куб», флот вышел из пределов метеоритного пояса во внутреннее пространство Солнечной системы. Позади осталось два десятка разбитых и погибших кораблей, но это было ничтожно мало по сравнению со всем флотом.
– А вот и наши бараны, – довольно проговорил адмирал-шах, обнаружив вражеский флот рядом с Плутоном.
– Это не весь их флот, мой господин, – доложил полковник Чесмен.
– Да, я вижу, – кивнул Аслим, глядя на радар дальнего действия. – Вторая половина стоит возле Нептуна. Что ж, умно, но им это не поможет.
– Мой господин, может сразу разделиться на две группы?
– Зачем? Если они так хотят, махнемся силами здесь. А потом мне сложно уследить сразу за двумя схватками. Возможно, именно этого они и добиваются… Отведи немного назад десантные транспорты, думаю, много времени и сил у нас эта битва не займет.
И действительно, маленькая двойная планета была видна как на ладони, никаких сюрпризов здесь спрятать просто не представлялось возможным. А сто пятьдесят кораблей не представляли серьезной опасности, ведь их в два раза меньше, чем боевых кораблей оуткастского флота.
Два флота сходились на предельных скоростях. Флот землян выстроился в клин в виде удлиненной пирамиды, острым концом направленной в имперский флот, что очень не понравилось адмирал-шаху: «свинья» – весьма действенное построение, и нечестивые аналогии сами собой напрашивались. Стрельба началась еще с дальних дистанций, но корабли-роботы, вздрагивая от редких попаданий, не обращали на это никакого внимания.
Бой был бы обычным, если бы корабли противника не вклинились сразу в гущу имперского флота, где кораблям оуткастов приходилось стрелять прицельно, иначе можно запросто подбить своего шальным снарядом.
Бой шел несколько часов. Все это время силы противника таяли на глазах, но стреляли до последнего снаряда, пока не погибали от прямых попаданий. И это было необычно. Ведь раньше их цель сводилась к оттеснению оуткастского флота при высадке десанта, а не к самоубийству, как сейчас.
Погибая, корабли все же захватывали с собой своих противников.
– Потери? – хрипло спросил адмирал-шах, когда последний вражеский корабль разлетелся на куски, а малые линкоры гонялись за вышедшими из строя земными кораблями, легшими в дрейф, чтобы добить их.
– Ведется подсчет…
Хусейн видел, как рядом с его крейсером взорвался линкор, получив в борт пять зарядов, практически в одно место. Досталось и самому флагману, но не так сильно. Несколько пробоин и пожар в одном отсеке.
Наконец подсчет закончили, классифицировали все повреждения и оценили общее состояние флота.
– Двадцать пять кораблей, мой господин. Из них пять крейсеров класса «Могучий».
– Черт… у нас их всего двадцать. Дальше.
– Тридцать одно судно частично потеряло ход. В основном малые линкоры. Эти корабли очень сильно повреждены. Их боевой потенциал в лучшем случае пятьдесят процентов от нормы. Проще говоря, в следующей схватке им достаточно получить по паре снарядов, чтобы окончательно выйти из строя.
– Я понял, – вдруг сказал Аслим Хусейн.
– Что, мой господин?
– Чего они добивались. В этом бою мы сами себе мешали, а они расстреливали нас, как хотели, и, несмотря на большие потери, они если не выиграли, то свели бой вничью.
– Почему господин?
– Ты уже ответил на свой вопрос. Еще одна такая атака, и они точно сравняют счет, оставив нас без половины боевого флота. Уничтожат поврежденные корабли, подобьют новые.
– Что вы предлагаете, мой господин?
– А что тут можно предложить? Разделяться глупо. Идем дальше, как шли.
– Как поступить с объектами на Плутоне?
Вопрос был совсем не праздный. Раньше они, захватывая систему, бомбили подобную инфраструктуру на спутниках и малых планетах.
– Никак. Побережем боеприпасы. Чувствую, они нам еще понадобятся.
Флот продолжил движение к Земле. Следующей остановкой предстояло стать Нептуну. Именно там скопилась вторая часть Земного флота, и адмирал-шах торопился покончить с ним окончательно. Ради этого он даже оставил подраненные суда, тащившиеся совсем уж медленно.
Тут еще на связь вышел его брат, эмир Шалим Аль Хусейн.
– Может, используем баржи? – предложил он.
– И как мы будем выглядеть в глазах нашего народа? Прикрылись живым щитом, как женщины тряпкой?
– Но они тут же прекратят боевые действия. Это же хлюпики, брат мой…
– Мы мужчины и должны воевать, как мужчины, иначе дома нас засмеют. У нас вполне достаточно сил, чтобы разделаться с ними.
– Как знаешь, брат.
– А вот и наши бараны, – довольно проговорил адмирал-шах, обнаружив вражеский флот рядом с Плутоном.
– Это не весь их флот, мой господин, – доложил полковник Чесмен.
– Да, я вижу, – кивнул Аслим, глядя на радар дальнего действия. – Вторая половина стоит возле Нептуна. Что ж, умно, но им это не поможет.
– Мой господин, может сразу разделиться на две группы?
– Зачем? Если они так хотят, махнемся силами здесь. А потом мне сложно уследить сразу за двумя схватками. Возможно, именно этого они и добиваются… Отведи немного назад десантные транспорты, думаю, много времени и сил у нас эта битва не займет.
И действительно, маленькая двойная планета была видна как на ладони, никаких сюрпризов здесь спрятать просто не представлялось возможным. А сто пятьдесят кораблей не представляли серьезной опасности, ведь их в два раза меньше, чем боевых кораблей оуткастского флота.
Два флота сходились на предельных скоростях. Флот землян выстроился в клин в виде удлиненной пирамиды, острым концом направленной в имперский флот, что очень не понравилось адмирал-шаху: «свинья» – весьма действенное построение, и нечестивые аналогии сами собой напрашивались. Стрельба началась еще с дальних дистанций, но корабли-роботы, вздрагивая от редких попаданий, не обращали на это никакого внимания.
Бой был бы обычным, если бы корабли противника не вклинились сразу в гущу имперского флота, где кораблям оуткастов приходилось стрелять прицельно, иначе можно запросто подбить своего шальным снарядом.
Бой шел несколько часов. Все это время силы противника таяли на глазах, но стреляли до последнего снаряда, пока не погибали от прямых попаданий. И это было необычно. Ведь раньше их цель сводилась к оттеснению оуткастского флота при высадке десанта, а не к самоубийству, как сейчас.
Погибая, корабли все же захватывали с собой своих противников.
– Потери? – хрипло спросил адмирал-шах, когда последний вражеский корабль разлетелся на куски, а малые линкоры гонялись за вышедшими из строя земными кораблями, легшими в дрейф, чтобы добить их.
– Ведется подсчет…
Хусейн видел, как рядом с его крейсером взорвался линкор, получив в борт пять зарядов, практически в одно место. Досталось и самому флагману, но не так сильно. Несколько пробоин и пожар в одном отсеке.
Наконец подсчет закончили, классифицировали все повреждения и оценили общее состояние флота.
– Двадцать пять кораблей, мой господин. Из них пять крейсеров класса «Могучий».
– Черт… у нас их всего двадцать. Дальше.
– Тридцать одно судно частично потеряло ход. В основном малые линкоры. Эти корабли очень сильно повреждены. Их боевой потенциал в лучшем случае пятьдесят процентов от нормы. Проще говоря, в следующей схватке им достаточно получить по паре снарядов, чтобы окончательно выйти из строя.
– Я понял, – вдруг сказал Аслим Хусейн.
– Что, мой господин?
– Чего они добивались. В этом бою мы сами себе мешали, а они расстреливали нас, как хотели, и, несмотря на большие потери, они если не выиграли, то свели бой вничью.
– Почему господин?
– Ты уже ответил на свой вопрос. Еще одна такая атака, и они точно сравняют счет, оставив нас без половины боевого флота. Уничтожат поврежденные корабли, подобьют новые.
– Что вы предлагаете, мой господин?
– А что тут можно предложить? Разделяться глупо. Идем дальше, как шли.
– Как поступить с объектами на Плутоне?
Вопрос был совсем не праздный. Раньше они, захватывая систему, бомбили подобную инфраструктуру на спутниках и малых планетах.
– Никак. Побережем боеприпасы. Чувствую, они нам еще понадобятся.
Флот продолжил движение к Земле. Следующей остановкой предстояло стать Нептуну. Именно там скопилась вторая часть Земного флота, и адмирал-шах торопился покончить с ним окончательно. Ради этого он даже оставил подраненные суда, тащившиеся совсем уж медленно.
Тут еще на связь вышел его брат, эмир Шалим Аль Хусейн.
– Может, используем баржи? – предложил он.
– И как мы будем выглядеть в глазах нашего народа? Прикрылись живым щитом, как женщины тряпкой?
– Но они тут же прекратят боевые действия. Это же хлюпики, брат мой…
– Мы мужчины и должны воевать, как мужчины, иначе дома нас засмеют. У нас вполне достаточно сил, чтобы разделаться с ними.
– Как знаешь, брат.
78
Флот продвигался дальше. И вот на пути встал Нептун со второй группировкой Земного флота. И снова начался этот безудержный натиск, снова корабли противника выстроились в клин.
– Чего они добиваются? – недоумевал полковник Чесмен.
– Откуда мне знать…
Между тем, чем ближе подходили корабли противника, тем больше становилось информации у компьютеров для их описания и классификации.
– Тут что-то не так, – сказал полковник, показывая распечатку с характеристиками летящих навстречу судов.
– Что именно?
Адмирал-шах не стал отвлекаться на бумагу, управляя перегруппировкой кораблей.
– Здесь в лучшем случае двадцать боевых кораблей – средних линкоров типа «Отара», мой господин.
– А остальные?
– Непонятно, мой господин. Такое впечатление, будто это обычные баржи…
– Баржи?
– Да, баржи. Самоходные баржи.
Времени на обдумывание не оставалось, корабли сошлись в схватке. Но вот боевые земные корабли, ведя непрестанный огонь, разошлись в стороны, словно распустившийся цветок, на невероятных скоростях.
Адмирал-шах отвлекся на их непонятный маневр и на секунду упустил из виду остальные суда – самоходные баржи.
Те, в свою очередь, управляемые компьютерами, взяв на прицел по одному кораблю, чуть притормозив, раскрыли свои створы и стали выбрасывать из трюмов свой груз.
– Что это?
– Не знаю, мой господин…
– Ну, так узнай! – закричал адмирал-шах Аслим Хусейн.
Пока не выяснится, что это такое, он не собирался отдавать никаких приказов, поскольку маневрировать в достаточно плотном строю смерти подобно. Пара кораблей свернет не туда и все – столкновения не избежать.
– Ну, что там?
– Бомбы, мой господин.
– Бомбы?
– Именно. Обычные авиационные бомбы, вперемешку с астероидной массой.
– О, шайтан!
Компьютеры слишком долго классифицировали эту информацию, ища совпадения в первую очередь среди космического вооружения. А потому, когда поступила первая информация и фотография описанного объекта стала распечатываться, сделать уже практически было ничего невозможно – груз находился в непосредственной близости.
Бомбы получили необходимый веерный разброс, и маневрировать кораблям не было никакого смысла, только бока подставлять для большего поражения. Так что лучше подставить наименьшую площадь – нос.
Стреляла зенитная артиллерия, стреляли лазерные пушки, но цели оказались слишком маленькими для зенитных снарядов и слишком «тупыми» для лазеров, поскольку широкополосные лучи не могли сбить их с курса. В этих бомбах отсутствовали электронные чипы самонаведения, повредив которые можно увести бомбу с курса как ракету или торпеду. Они просто летели по инерции.
Начались разрывы. Многие сотни бомб, из десятков тысяч собранных со всех позабытых складов вооружения на Земле, находили свои цели. Большинство из них, конечно же, пролетело мимо из-за слишком большого разброса, но и пролетевшие мимо целей находили свои жертвы среди позади идущих кораблей противника. Тем кораблям доставалось не слишком много, по две-три бомбы практически не наносившие им вреда, но психологически воздействовали на команду.
Сами баржи пролетели по инерции вперед, около сотни сбили еще на подходе, но полусотне все-таки удалось найти свои цели, и они врезались в борта кораблей, сминая их пушечное вооружение.
Сделали свое дело и метеориты, набранные из метеоритного кольца Фаэтон между Юпитером и Марсом, поскольку боевой загрузки на все баржи просто не хватило.
– Потери? – спросил адмирал-шах, когда прошло достаточно времени, чтобы в командный центр стеклась вся информация с поврежденных кораблей и ее удалось классифицировать и выдать в виде цифр.
– Как сказать…
– Как есть, так и говори! – не стерпел адмирал-шах манеры говорить своего подчиненного.
– Простите меня, мой господин… Два линкора потеряли ход… из ранее поврежденных. В остальном ни у кого серьезных повреждений нет. Правда, от разрывов у пяти линкоров и двух крейсеров, принявших основной бомбовый удар, примерно семидесятипроцентное повреждение орудий. Плюс тараны барж… у тринадцати линкоров буквально смяты все орудийные расчеты по одному из бортов, куда пришелся удар – сорока-пятидесятипроцентное повреждение.
– Вот шайтаны… пока дойдем до Земли, без зубов останемся.
– Может, произведем ремонт? – предложил полковник Чесмен.
– Где?
– На спутнике Нептуна неплохая ремонтная база, мой господин. Неверные здесь ремонтировали все свои большегрузные корабли, – ответил Чесмен. Называть землян «хлюпиками» у него уже язык не поворачивался. – Еще на Юпитере, но…
– Но до него добраться надо, – договорил за полковника адмирал-шах. – Так?
– Я хотел сказать, что на Юпитере и Нептуне лучшие ремонтные доки всей Федерации, мой господин. Нептун уже наш, инфраструктура цела. Почему бы ими не воспользоваться?
– Мы потеряем много времени. А сколько конкретно?
– Дня два, мой господин.
– Слишком долго, – нервно отреагировал Аслим Хусейн, зная своего брата, который потребует немедленного захвата Земли, и ему придется подчиниться Он здесь, и напрямую перечить ему нельзя… – Неверные смогут перегруппироваться и изменить планы… уточнить их в связи с последними событиями. У меня есть другое предложение.
– Какое, мой господин?
– Воспользуемся своими баржами на случай, если они снова задумают такую же гадость. Начинайте перегруппировку, полковник. Выводите транспорты на передний план, поставьте их перед самыми слабозащищенными и самыми необходимыми в смысле огневой мощи кораблями. Выполняй.
– Слушаюсь, господин адмирал-шах.
– Чего они добиваются? – недоумевал полковник Чесмен.
– Откуда мне знать…
Между тем, чем ближе подходили корабли противника, тем больше становилось информации у компьютеров для их описания и классификации.
– Тут что-то не так, – сказал полковник, показывая распечатку с характеристиками летящих навстречу судов.
– Что именно?
Адмирал-шах не стал отвлекаться на бумагу, управляя перегруппировкой кораблей.
– Здесь в лучшем случае двадцать боевых кораблей – средних линкоров типа «Отара», мой господин.
– А остальные?
– Непонятно, мой господин. Такое впечатление, будто это обычные баржи…
– Баржи?
– Да, баржи. Самоходные баржи.
Времени на обдумывание не оставалось, корабли сошлись в схватке. Но вот боевые земные корабли, ведя непрестанный огонь, разошлись в стороны, словно распустившийся цветок, на невероятных скоростях.
Адмирал-шах отвлекся на их непонятный маневр и на секунду упустил из виду остальные суда – самоходные баржи.
Те, в свою очередь, управляемые компьютерами, взяв на прицел по одному кораблю, чуть притормозив, раскрыли свои створы и стали выбрасывать из трюмов свой груз.
– Что это?
– Не знаю, мой господин…
– Ну, так узнай! – закричал адмирал-шах Аслим Хусейн.
Пока не выяснится, что это такое, он не собирался отдавать никаких приказов, поскольку маневрировать в достаточно плотном строю смерти подобно. Пара кораблей свернет не туда и все – столкновения не избежать.
– Ну, что там?
– Бомбы, мой господин.
– Бомбы?
– Именно. Обычные авиационные бомбы, вперемешку с астероидной массой.
– О, шайтан!
Компьютеры слишком долго классифицировали эту информацию, ища совпадения в первую очередь среди космического вооружения. А потому, когда поступила первая информация и фотография описанного объекта стала распечатываться, сделать уже практически было ничего невозможно – груз находился в непосредственной близости.
Бомбы получили необходимый веерный разброс, и маневрировать кораблям не было никакого смысла, только бока подставлять для большего поражения. Так что лучше подставить наименьшую площадь – нос.
Стреляла зенитная артиллерия, стреляли лазерные пушки, но цели оказались слишком маленькими для зенитных снарядов и слишком «тупыми» для лазеров, поскольку широкополосные лучи не могли сбить их с курса. В этих бомбах отсутствовали электронные чипы самонаведения, повредив которые можно увести бомбу с курса как ракету или торпеду. Они просто летели по инерции.
Начались разрывы. Многие сотни бомб, из десятков тысяч собранных со всех позабытых складов вооружения на Земле, находили свои цели. Большинство из них, конечно же, пролетело мимо из-за слишком большого разброса, но и пролетевшие мимо целей находили свои жертвы среди позади идущих кораблей противника. Тем кораблям доставалось не слишком много, по две-три бомбы практически не наносившие им вреда, но психологически воздействовали на команду.
Сами баржи пролетели по инерции вперед, около сотни сбили еще на подходе, но полусотне все-таки удалось найти свои цели, и они врезались в борта кораблей, сминая их пушечное вооружение.
Сделали свое дело и метеориты, набранные из метеоритного кольца Фаэтон между Юпитером и Марсом, поскольку боевой загрузки на все баржи просто не хватило.
– Потери? – спросил адмирал-шах, когда прошло достаточно времени, чтобы в командный центр стеклась вся информация с поврежденных кораблей и ее удалось классифицировать и выдать в виде цифр.
– Как сказать…
– Как есть, так и говори! – не стерпел адмирал-шах манеры говорить своего подчиненного.
– Простите меня, мой господин… Два линкора потеряли ход… из ранее поврежденных. В остальном ни у кого серьезных повреждений нет. Правда, от разрывов у пяти линкоров и двух крейсеров, принявших основной бомбовый удар, примерно семидесятипроцентное повреждение орудий. Плюс тараны барж… у тринадцати линкоров буквально смяты все орудийные расчеты по одному из бортов, куда пришелся удар – сорока-пятидесятипроцентное повреждение.
– Вот шайтаны… пока дойдем до Земли, без зубов останемся.
– Может, произведем ремонт? – предложил полковник Чесмен.
– Где?
– На спутнике Нептуна неплохая ремонтная база, мой господин. Неверные здесь ремонтировали все свои большегрузные корабли, – ответил Чесмен. Называть землян «хлюпиками» у него уже язык не поворачивался. – Еще на Юпитере, но…
– Но до него добраться надо, – договорил за полковника адмирал-шах. – Так?
– Я хотел сказать, что на Юпитере и Нептуне лучшие ремонтные доки всей Федерации, мой господин. Нептун уже наш, инфраструктура цела. Почему бы ими не воспользоваться?
– Мы потеряем много времени. А сколько конкретно?
– Дня два, мой господин.
– Слишком долго, – нервно отреагировал Аслим Хусейн, зная своего брата, который потребует немедленного захвата Земли, и ему придется подчиниться Он здесь, и напрямую перечить ему нельзя… – Неверные смогут перегруппироваться и изменить планы… уточнить их в связи с последними событиями. У меня есть другое предложение.
– Какое, мой господин?
– Воспользуемся своими баржами на случай, если они снова задумают такую же гадость. Начинайте перегруппировку, полковник. Выводите транспорты на передний план, поставьте их перед самыми слабозащищенными и самыми необходимыми в смысле огневой мощи кораблями. Выполняй.
– Слушаюсь, господин адмирал-шах.
79
Пока все шло хорошо. Из двадцати пяти крейсеров, которые составляли наконечник «клина», пять были потеряны в боях, остальные возвратились обратно. Флот противника, существенно потрепанный, подходил к Урану – зеленоватой, седьмой по счету планете и третьему рубежу обороны.
Земля же считалась первым по значению и последним по плану рубежом обороны.
– Чего мы добились, потеряв половину всего флота? – вопрошал президент, видя, что у противника потери в количественном исчислении гораздо меньше, а баржи с бомбами, раздобытыми с таким трудом, подбили только два малых корабля.
– Я же говорил, нужно было дать им решительный бой, – вставил свое слово министр обороны Пфайффер, почувствовав перемену в настроении президента.
– Поверьте мне, мы добились гораздо большего, чем если бы столкнулись с ними лоб в лоб. – Успокаивал всех Роман Камышов. – Если бы мы столкнулись, как это предлагал господин министр обороны, то их абсолютно новые суда раздолбали бы нас в пух и прах. Да, они тоже потеряли бы до семидесяти процентов своих кораблей в этом мочилове, но остальные тридцать захватили бы Землю без проблем.
– Но чего мы добились?
– Еще предстоит добиться, – поправил президента лейтенант. – Следующей атакой при Уране мы, сохранив вторую часть флота в целости и сохранности, сравняем наши силы с силами оуткастов. А они, напоминаю, в самом начале превосходили нас на двадцать-тридцать процентов.
В зал вбежал майор со срочным сообщением:
– Господин президент, они вышли с нами на связь, включить?!
– Давайте…
Майор нажал на кнопку пульта, и экран на стене отобразил уже знакомое лейтенанту лицо адмирал-шаха – брата эмира Аль Хусейна.
– Неплохо держитесь, хлюпики, – с чувством превосходства начал он и, внимательно вглядевшись в свой экран, добавил: – И я, кажется, знаю, благодаря кому…
Лейтенант Роман Камышов криво усмехнулся, но промолчал, хотя хотел сказать присказку о том, что в подобных случаях креститься надо.
– Да-да, поганец, я узнал тебя, – подтвердил догадку лейтенанта адмирал-шах. – Но будь ты хоть трижды Тысячелетним воином, тебе не удастся помочь им выстоять. Мы сметем вас!
– Чего тебе нужно, борода? – спросил Роман, поскольку остальные потеряли дар речи от таких варварских слов, а Камышову слышать их было вполне обыденно. В свое время он наслушался таких угроз вдоволь, поэтому иммунитет к ним выработался достаточно устойчивый.
– Хм-м… Я хочу вам в последний раз предложить сдаться, иначе…
– Иначе что?
– Иначе мы никого не пожалеем. Мы выжжем Землю дотла, и никто не уйдет от справедливой кары.
– И зачем вам выжженная дотла Земля? – поинтересовался Роман.
– Мы свой, мы новый мир построим!
– Где-то я уже это слышал… впрочем, неважно. Это все?
– Я вижу, неверный, ты задумал очередную подлость, недостойную мужчины…
– Ну, я бы так не сказал, – ответил Камышов, вспомнив телевизионные репортажи двухтысячелетней давности, чьим наследием, собственно, Роман и собирался воспользоваться. – Ваши предки так не считали.
– Что ты имеешь в виду?
– Увидишь.
Адмирал-шах Аслим Хусейн нахмурился. Он не любил неизвестности.
– Так что ты хотел сказать? – напомнил Камышов собеседнику.
– Так вот, – взял себя в руки Аслим, – если вы сейчас же не сдадитесь и продолжите бессмысленное и самоубийственное сопротивление, мы уничтожим заложников.
«Как все знакомо, – с грустью подумал лейтенант. – Ничего не изменилось».
– К-каких заложников? – выдавил из себя президент Стив Гуттенберг.
– Тех, что мы набрали в захваченных колониях, – с улыбкой ответил адмирал-шах. – В наших кораблях находится более миллиона ваших сограждан, и они все погибнут, и гибнут, кстати говоря, при каждой вашей удачной атаке вместе с нашими бесстрашными воинами.
Изображение оуткаста сменил ролик, показывающий, что он не врет и заложники действительно в наличии имеются. На экране появились трюмы кораблей, битком набитые людьми. В зале прокатился стон, к такому кощунству никто готов не был.
– Так что думайте. Сдайтесь сейчас, и я пощажу заложников и не стану уничтожать Землю.
Связь прервалась, прежде чем Роман успел задать пару вопросов.
В зале повисла напряженная тишина, все члены Комитета обороны подавленно смотрели в полированный стол, будто пытаясь найти там трещинки. Потом начались робкие переглядывания, и Камышов шестым чувством почувствовал какую-то перемену в общем настроении.
«Они готовы сдаться!» – с ужасом подумал он и буквально выкрикнул, ударив кулаком по столу:
– Даже и не думайте об этом!
– О чем? – подавленно спросил президент Гуттенберг, хотя по его лицу было видно, что он прекрасно понял, о чем сказал этот варвар, поскольку подумал о сдаче.
– О том самом, о сдаче!
– Там миллион наших граждан, – снова встрял Глен Пфайффер. – Они погибнут… погибнут… Земля погибнет…
– Она погибнет, если вы сейчас сдадитесь.
– Но… убивать своих граждан…
– Ими нужно пожертвовать, – твердо сказал лейтенант, – иначе погибнет несоизмеримо большее количество граждан. Десятки, если не сотни миллионов человек.
– Почему? Они ведь обещали не трогать Землю, – жалобно произнес министр обороны.
– Землю они обещали не трогать, это так, – согласился Роман. – Ведь им понадобится ваша инфраструктура, заводы, дома и прочее. Но они не обещали не трогать жителей. И потом, Землю отдадут на растерзание победителей, погибнет очень много людей, ведь солдатам наверняка что-то обещали взамен их службы. А те, кто не погибнет, будут унижены самым жестоким образом. Рассказать, как именно?
– Н-нет, не стоит, – ответил президент, взмахнув руками, будто защищаясь от жестоких слов. Он примерно себе это представлял.
– Ладно. И, тем не менее, многие просто сойдут с ума, учитывая психологическую слабость современных людей, на мой взгляд, это все равно, что смерть, и даже хуже.
– Но мы сможем выжить, – попытался как-то парировать министр обороны.
– Но как вы будете жить? Ваших жен отберут на поругание. – Роман нахмурился, вспомнив об Амели. – Вас самих выгонят из ваших домов куда-нибудь в пустыню, и хорошо, если не в радиационную, где вы точно выжить не сможете. Пройдет не так уж много времени, и ваша культура исчезнет вместе с вами. Кто-то сможет выжить, переметнувшись к оуткастам, но они станут влачить жалкое существование на правах второсортных людей, над которыми будут постоянно издеваться и унижать их. А это совсем не то, что вы хотите, не так ли?
Или вы надеетесь уйти в подполье и продолжить борьбу… но что-то говорит мне, у вас ничего не выйдет. Может, у следующего поколения, но не у вас. А сколько времени займет сама борьба? Годы… десятилетия… века. В конце концов, устав с вами бороться, ловить главарей сопротивления, они изведут вас под ноль. Никого не останется.
Убедить их в сопротивлении Роман не смог, но, по крайней мере, разбить иллюзии ему удалось, это хорошо читалось по жалкому виду членов Комитета обороны.
– Что вы хотите от нас? – наконец спросил президент Гуттенберг.
– Боритесь, сопротивляйтесь… Сейчас.
– Хорошо… мы будем сопротивляться. Но эта ваша операция оставит нас без гражданского флота, – сказал президент с непонятной интонацией.
– Юмор? Это хорошо… – засмеялся Камышов. – Значит, еще не все потеряно.
Его поддержали кривыми улыбками. Никому было не до смеха.
Земля же считалась первым по значению и последним по плану рубежом обороны.
– Чего мы добились, потеряв половину всего флота? – вопрошал президент, видя, что у противника потери в количественном исчислении гораздо меньше, а баржи с бомбами, раздобытыми с таким трудом, подбили только два малых корабля.
– Я же говорил, нужно было дать им решительный бой, – вставил свое слово министр обороны Пфайффер, почувствовав перемену в настроении президента.
– Поверьте мне, мы добились гораздо большего, чем если бы столкнулись с ними лоб в лоб. – Успокаивал всех Роман Камышов. – Если бы мы столкнулись, как это предлагал господин министр обороны, то их абсолютно новые суда раздолбали бы нас в пух и прах. Да, они тоже потеряли бы до семидесяти процентов своих кораблей в этом мочилове, но остальные тридцать захватили бы Землю без проблем.
– Но чего мы добились?
– Еще предстоит добиться, – поправил президента лейтенант. – Следующей атакой при Уране мы, сохранив вторую часть флота в целости и сохранности, сравняем наши силы с силами оуткастов. А они, напоминаю, в самом начале превосходили нас на двадцать-тридцать процентов.
В зал вбежал майор со срочным сообщением:
– Господин президент, они вышли с нами на связь, включить?!
– Давайте…
Майор нажал на кнопку пульта, и экран на стене отобразил уже знакомое лейтенанту лицо адмирал-шаха – брата эмира Аль Хусейна.
– Неплохо держитесь, хлюпики, – с чувством превосходства начал он и, внимательно вглядевшись в свой экран, добавил: – И я, кажется, знаю, благодаря кому…
Лейтенант Роман Камышов криво усмехнулся, но промолчал, хотя хотел сказать присказку о том, что в подобных случаях креститься надо.
– Да-да, поганец, я узнал тебя, – подтвердил догадку лейтенанта адмирал-шах. – Но будь ты хоть трижды Тысячелетним воином, тебе не удастся помочь им выстоять. Мы сметем вас!
– Чего тебе нужно, борода? – спросил Роман, поскольку остальные потеряли дар речи от таких варварских слов, а Камышову слышать их было вполне обыденно. В свое время он наслушался таких угроз вдоволь, поэтому иммунитет к ним выработался достаточно устойчивый.
– Хм-м… Я хочу вам в последний раз предложить сдаться, иначе…
– Иначе что?
– Иначе мы никого не пожалеем. Мы выжжем Землю дотла, и никто не уйдет от справедливой кары.
– И зачем вам выжженная дотла Земля? – поинтересовался Роман.
– Мы свой, мы новый мир построим!
– Где-то я уже это слышал… впрочем, неважно. Это все?
– Я вижу, неверный, ты задумал очередную подлость, недостойную мужчины…
– Ну, я бы так не сказал, – ответил Камышов, вспомнив телевизионные репортажи двухтысячелетней давности, чьим наследием, собственно, Роман и собирался воспользоваться. – Ваши предки так не считали.
– Что ты имеешь в виду?
– Увидишь.
Адмирал-шах Аслим Хусейн нахмурился. Он не любил неизвестности.
– Так что ты хотел сказать? – напомнил Камышов собеседнику.
– Так вот, – взял себя в руки Аслим, – если вы сейчас же не сдадитесь и продолжите бессмысленное и самоубийственное сопротивление, мы уничтожим заложников.
«Как все знакомо, – с грустью подумал лейтенант. – Ничего не изменилось».
– К-каких заложников? – выдавил из себя президент Стив Гуттенберг.
– Тех, что мы набрали в захваченных колониях, – с улыбкой ответил адмирал-шах. – В наших кораблях находится более миллиона ваших сограждан, и они все погибнут, и гибнут, кстати говоря, при каждой вашей удачной атаке вместе с нашими бесстрашными воинами.
Изображение оуткаста сменил ролик, показывающий, что он не врет и заложники действительно в наличии имеются. На экране появились трюмы кораблей, битком набитые людьми. В зале прокатился стон, к такому кощунству никто готов не был.
– Так что думайте. Сдайтесь сейчас, и я пощажу заложников и не стану уничтожать Землю.
Связь прервалась, прежде чем Роман успел задать пару вопросов.
В зале повисла напряженная тишина, все члены Комитета обороны подавленно смотрели в полированный стол, будто пытаясь найти там трещинки. Потом начались робкие переглядывания, и Камышов шестым чувством почувствовал какую-то перемену в общем настроении.
«Они готовы сдаться!» – с ужасом подумал он и буквально выкрикнул, ударив кулаком по столу:
– Даже и не думайте об этом!
– О чем? – подавленно спросил президент Гуттенберг, хотя по его лицу было видно, что он прекрасно понял, о чем сказал этот варвар, поскольку подумал о сдаче.
– О том самом, о сдаче!
– Там миллион наших граждан, – снова встрял Глен Пфайффер. – Они погибнут… погибнут… Земля погибнет…
– Она погибнет, если вы сейчас сдадитесь.
– Но… убивать своих граждан…
– Ими нужно пожертвовать, – твердо сказал лейтенант, – иначе погибнет несоизмеримо большее количество граждан. Десятки, если не сотни миллионов человек.
– Почему? Они ведь обещали не трогать Землю, – жалобно произнес министр обороны.
– Землю они обещали не трогать, это так, – согласился Роман. – Ведь им понадобится ваша инфраструктура, заводы, дома и прочее. Но они не обещали не трогать жителей. И потом, Землю отдадут на растерзание победителей, погибнет очень много людей, ведь солдатам наверняка что-то обещали взамен их службы. А те, кто не погибнет, будут унижены самым жестоким образом. Рассказать, как именно?
– Н-нет, не стоит, – ответил президент, взмахнув руками, будто защищаясь от жестоких слов. Он примерно себе это представлял.
– Ладно. И, тем не менее, многие просто сойдут с ума, учитывая психологическую слабость современных людей, на мой взгляд, это все равно, что смерть, и даже хуже.
– Но мы сможем выжить, – попытался как-то парировать министр обороны.
– Но как вы будете жить? Ваших жен отберут на поругание. – Роман нахмурился, вспомнив об Амели. – Вас самих выгонят из ваших домов куда-нибудь в пустыню, и хорошо, если не в радиационную, где вы точно выжить не сможете. Пройдет не так уж много времени, и ваша культура исчезнет вместе с вами. Кто-то сможет выжить, переметнувшись к оуткастам, но они станут влачить жалкое существование на правах второсортных людей, над которыми будут постоянно издеваться и унижать их. А это совсем не то, что вы хотите, не так ли?
Или вы надеетесь уйти в подполье и продолжить борьбу… но что-то говорит мне, у вас ничего не выйдет. Может, у следующего поколения, но не у вас. А сколько времени займет сама борьба? Годы… десятилетия… века. В конце концов, устав с вами бороться, ловить главарей сопротивления, они изведут вас под ноль. Никого не останется.
Убедить их в сопротивлении Роман не смог, но, по крайней мере, разбить иллюзии ему удалось, это хорошо читалось по жалкому виду членов Комитета обороны.
– Что вы хотите от нас? – наконец спросил президент Гуттенберг.
– Боритесь, сопротивляйтесь… Сейчас.
– Хорошо… мы будем сопротивляться. Но эта ваша операция оставит нас без гражданского флота, – сказал президент с непонятной интонацией.
– Юмор? Это хорошо… – засмеялся Камышов. – Значит, еще не все потеряно.
Его поддержали кривыми улыбками. Никому было не до смеха.
80
Оуткастский Имперский флот приблизился к Урану. Земные корабли стояли неподвижно, и никто не мог понять, соглашаются ли они сдаться, либо замыслили что-то еще?
Боевых кораблей насчитали не так уж много. Аслим Хусейн видел на радаре, как они отходили от Урана, и он не знал, что и думать.
– Как думаешь, что они затеяли? – спросил адмирал-шах Хусейн у полковника Чесмена, поскольку стал более серьезно относиться к словам своего адъютанта.
– Не знаю, мой господин, но как будто все тихо. Наверное, ваши слова все же произвели на них действие, и они боятся ненароком попасть в своих соплеменников.
– Да, в этом их слабость.
– Господин адмирал-шах, может, еще раз выйдем на связь и спросим об их решении? А то мне что-то не нравится все это. Мы и так слишком близко к ним приблизились.
– Думаешь, засада?
– Да, мой господин. Несмотря на то, что здесь всего десять боевых кораблей.
– И более тысячи малых бортов, – прочитал он выданную компьютером информацию о количестве кораблей у Урана.
На радаре практически не осталось темного пятнышка, всю окружность занимали светлые метки кораблей. Виднелись буксиры, скоростные катера, малые грузовые тягачи, прогулочные яхты и полным-полно других судов самого разного назначения.
– Давай попробуем, – согласился адмирал-шах с предложением адъютанта. – Вызови их…
Связь установилась практически сразу, и одновременно вся масса судов вдруг колыхнулась, как живое существо от разряда электричеством, что очень не понравилось адмирал-шаху.
Аслим почему-то ожидал увидеть именно его – командира Тысячелетних воинов, натворившего так много. Одним глазом наблюдая за движением малых судов, Хусейн спросил:
– Каково ваше решение?
– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответил лейтенант Камышов.
– Ах ты, неверный!
Аслим Хусейн уже видел, как вся эта масса судов направилась к его флоту на максимальной скорости. Недомолвок не оставалось, он понял, что именно задумал противник.
– Огонь! Огонь по кораблям! – кричал адмирал-шах, забыв отключить связь с экрана, с которого на него с издевкой смотрел Камышов. – Это камикадзе! Огонь, всем кораблям огонь!
Впрочем, к сожалению для Романа, связь все же отключили, а он очень хотел посмотреть, что там, на капитанском мостике оуткастского флагмана, произойдет дальше.
В первые секунды адмирал-шах после этих истеричных выкриков буквально оцепенел, наблюдая за тем, как приближается эта лавина малых бортов. Но потом начался обстрел из главных калибров стоявших на передовой кораблей.
Первые залпы получились редкими из-за того, что им мешали стоявшие впереди некоторых самых мощных кораблей баржи с заложниками. Их никто уничтожать не приказывал, и неповоротливым кораблям пришлось маневрировать, чтобы выйти на линию огня и не повредить их.
Масса грузовиков, катеров, прогулочных яхт и прочих судов таяла буквально на глазах. Они гибли в жутких разрывах, говорящих о том, что все они под завязку забиты взрывчаткой и топливом. Но, несмотря на потери, все новые и новые кораблики через сферы огня и обломков прорывались вперед, словно злобная стая бешеных псов, не обращавших внимание на погибших собратьев, у которых в мозгу пульсирует только одна мысль – задрать и убить.
Боевых кораблей насчитали не так уж много. Аслим Хусейн видел на радаре, как они отходили от Урана, и он не знал, что и думать.
– Как думаешь, что они затеяли? – спросил адмирал-шах Хусейн у полковника Чесмена, поскольку стал более серьезно относиться к словам своего адъютанта.
– Не знаю, мой господин, но как будто все тихо. Наверное, ваши слова все же произвели на них действие, и они боятся ненароком попасть в своих соплеменников.
– Да, в этом их слабость.
– Господин адмирал-шах, может, еще раз выйдем на связь и спросим об их решении? А то мне что-то не нравится все это. Мы и так слишком близко к ним приблизились.
– Думаешь, засада?
– Да, мой господин. Несмотря на то, что здесь всего десять боевых кораблей.
– И более тысячи малых бортов, – прочитал он выданную компьютером информацию о количестве кораблей у Урана.
На радаре практически не осталось темного пятнышка, всю окружность занимали светлые метки кораблей. Виднелись буксиры, скоростные катера, малые грузовые тягачи, прогулочные яхты и полным-полно других судов самого разного назначения.
– Давай попробуем, – согласился адмирал-шах с предложением адъютанта. – Вызови их…
Связь установилась практически сразу, и одновременно вся масса судов вдруг колыхнулась, как живое существо от разряда электричеством, что очень не понравилось адмирал-шаху.
Аслим почему-то ожидал увидеть именно его – командира Тысячелетних воинов, натворившего так много. Одним глазом наблюдая за движением малых судов, Хусейн спросил:
– Каково ваше решение?
– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответил лейтенант Камышов.
– Ах ты, неверный!
Аслим Хусейн уже видел, как вся эта масса судов направилась к его флоту на максимальной скорости. Недомолвок не оставалось, он понял, что именно задумал противник.
– Огонь! Огонь по кораблям! – кричал адмирал-шах, забыв отключить связь с экрана, с которого на него с издевкой смотрел Камышов. – Это камикадзе! Огонь, всем кораблям огонь!
Впрочем, к сожалению для Романа, связь все же отключили, а он очень хотел посмотреть, что там, на капитанском мостике оуткастского флагмана, произойдет дальше.
В первые секунды адмирал-шах после этих истеричных выкриков буквально оцепенел, наблюдая за тем, как приближается эта лавина малых бортов. Но потом начался обстрел из главных калибров стоявших на передовой кораблей.
Первые залпы получились редкими из-за того, что им мешали стоявшие впереди некоторых самых мощных кораблей баржи с заложниками. Их никто уничтожать не приказывал, и неповоротливым кораблям пришлось маневрировать, чтобы выйти на линию огня и не повредить их.
Масса грузовиков, катеров, прогулочных яхт и прочих судов таяла буквально на глазах. Они гибли в жутких разрывах, говорящих о том, что все они под завязку забиты взрывчаткой и топливом. Но, несмотря на потери, все новые и новые кораблики через сферы огня и обломков прорывались вперед, словно злобная стая бешеных псов, не обращавших внимание на погибших собратьев, у которых в мозгу пульсирует только одна мысль – задрать и убить.