Кунтс Стивен. Операция «Минотавр»

   – Советы понаставили инфракрасных датчиков на МИГах последнего поколения, – заметил Чад Джуди.
   – Да, наверное, украли наши, – проворчал кто-то.
   Джейк в сопровождении главного инженера медленно обошел самолет. С левой стороны фюзеляжа, сразу за носовым радиолокационным обтекателем, торчали стволы двадцатимиллиметровой пушки.
   – «Вулкан»?
   – Ну да. Рассчитана на триста килограммов снарядов, а внизу пять подвесок для ракет и бомб. Эта штука может нести все, что есть на вооружении в США или в любой стране НАТО.
   – Дальность?
   – Боевой радиус – шестьсот морских миль без дозаправки.
   – Как насчет невидимости?
   – Ну, – протянул Фрэнкс, засунув пальцы за пояс, – фронтальная ЭПР порядка половины квадратного метра. По сравнению с А-6 «Интрудером» дальность обнаружения противником уменьшается на сорок пять процентов. Это для самого самолета. С подвешенными бомбами и топливным баком ЭПР возрастает, но все равно на шестьдесят процентов меньше, чем у А-6 в том же состоянии. Мы исходили из принципа: максимально возможная невидимость при сохранении боевых качеств штурмовика, дальности и летных характеристик. Этот прототип оптимизирован для действий с авианосцев. Мы полагали, что если вы не сможете поднять эту штуку на борт и держать ее там по приемлемой цене, то что толку в невидимости. – Он шумно выдохнул, поскреб затылок и проверил, как у него блестят сапоги. – ВВС такая логика, конечно, не вдохновляет. Для них он недостаточно невидим.
   – Во что ваша птичка обойдется Дяде Сэму? – Джейк уже знал цифру, но хотел услышать ее от Фрэнкса.
   – Ну, здесь множество факторов. – Фрэнкс засунул руки в карманы и взглянул Джейку прямо в глаза. – При оптимальной загрузке производства – пятьдесят три миллиона.
   – Когда вы перестали торговать подержанными автомобилями и перешли в TRX?
   Фрэнкс добродушно осклабился:
   – Если бы он стоил меньше пятидесяти, я бы привел сюда свою жену, чтобы она его водила.
   Улыбка инженера исчезла:
   – Я вас понял. Вы получите голоса в Конгрессе, если уложитесь в пятьдесят миллионов. Но мы и так уже обрезали все, что можно, и еле спустили цену до пятидесяти трех.
   – Ага. Просто предложение – мы еще ничего не решили, но на вашем месте я бы еще хорошенько подумал и постарался ужаться. Как следует попотел бы.
   Потом Джейк отвел в сторону Далтона Харриса. Тот всю жизнь занимался электронным противодействием. По роду службы он прекрасно знал советские радиолокаторы, их технические возможности и тактику применения.
   – Скажите, – попросил Джейк, – что означает для Советов сорокапятипроцентное сокращение дальности обнаружения по сравнению с А-6? С подвешенным вооружением эта дальность меньше на пятьдесят процентов.
   – Это значит, что все советские станции управления огнем устарели. – Харрис пожал плечами. – Им придется заново разрабатывать и заменять все, что у них есть. Или – тут я сильно сомневаюсь – удвоить количество имеющихся станций.
   – Во что это обойдется?
   – В астрономические суммы. Вся их система построена на применении давно отлаженной техники, которая изготовляется в больших количествах и по низкой цене малоквалифицированными рабочими на недорогом оборудовании и по несложной технологии. Им все требуется в огромных количествах, потому что советская военная машина необъятна по размерам. И не может быть другой, потому что страна-то необъятна – расстояния немыслимые. Поэтому они ничего не снимают с вооружения вплоть до полного физического износа. Но когда устареет сразу все – этим грозит появление малозаметного самолета, – им придется заменить принципиально новыми конструкциями не менее двенадцати типов фронтовых РЛС, изготовить их в неимоверных количествах и как можно быстрее поставить в войска. – Харрис поднял руки и опустил их, как бы показывая, что сдается. – Не думаю, что они это осилят. Слишком дорого. Лучший выход для них – наклепать как можно больше того, что уже есть, но тогда они останутся без штанов. Вот почему Горбачев стал паинькой.
   – Вы так считаете?
   – Смотрите. Советская экономика в глубокой заднице. У них даже денег нормальных нет. Рубль не конвертируется. Они тратят на оборону не менее восьмой части валового национального продукта. Казна пуста. Они против «звездных войн», потому что затраты на исследования, чтобы догнать или противостоять нам, непосильны. А тут появляются невидимки – В-2, F-117. Они угрожают наземным целям. Мало того, так еще и американский флот собирается завести невидимую птичку – А-12, чтобы угрожать их кораблям. Спорю, если бы я заседал в Политбюро и услышал, во что станет противостояние этим малозаметным самолетам, я бы уже обратился в набожного христианина.
   – Они должны отчаянно искать способ удешевить все это, – предположил Джейк.
   – Ничуть не удивлюсь, – ответил Далтон Харрис.
   – Почему бы им не построить собственные самолеты-невидимки?
   – Когда-нибудь они их построят. Сейчас же они не могут себе этого позволить. Но когда наступит этот день, нам придется заменять все свои радиолокаторы.
   – Черт возьми, а этого уже мы не можем себе позволить, – сказал Джейк Графтон.
   К ним направлялся Фрэнкс. Когда он приблизился, Джейк предложил ему:
   – Пойдемте сядем и обсудим программу испытательных полетов.

* * *

   – О мама, – всхлипывала Люси Франклин в трубку, – я не хотела тебе звонить, но больше мне не к кому обратиться.
   – Ты правильно сделала, Люси. Он тебя бил?
   – О нет. Ничего подобного. Это… – Она прикусила губу. Все так чудовищно. Соседка Мелани ей не поверила, и священник тоже. Мать оставалась последней надеждой. – По-моему, Терри – шпион.
   На другом конце провода повисло молчание. Наконец:
   – Расскажи мне об этом.
   Люси объяснила, как могла. События вечера пятницы она описала очень подробно.
   – М-да, – протянула ее мать. – Что-то происходит. Не иначе, как он тебе изменяет.
   – Мама! Пожалуйста! Тут гораздо серьезнее. Я напугана до ужаса. Я есть не могу. Не могу с ним разговаривать. Боюсь, как бы он не сотворил что-нибудь с детьми. Мама, я просто коченею от страха. Мне хочется повеситься. – Она разрыдалась.
   – Ты хочешь, чтобы я приехала к вам?
   – Не знаю. А что в этом толку?
   – При мне он тебя не тронет. Мы вместе с ним справимся. – Пауза. – Я поговорю с отцом и перезвоню тебе.
   – Только не с папой! – взмолилась Люси. – Он не поймет.
   – Он умный, дочка. Он всегда считал, что Терри тебе не пара.
   – И не уставал напоминать мне.
   – Может, ты вернешься домой? С детьми? Если поехать домой, там будет отец.
   Она всегда боялась его. Он так и не нашел общего языка с дочерью…
   – Ты можешь приехать сюда?
   – Позвоню папе на работу, потом перезвоню тебе. Ладно?
   – Мама, мне сейчас действительно нужна помощь.
   Они попрощались и повесили трубки. Люси выпила еще кофе и принялась грызть ногти. Мама здорово поможет.
   Если она будет здесь, Терри не сможет ничего сделать. Пожалуйста, папочка, отпусти ее.

* * *

   – С виду, конечно, полная чушь. Это два компьютерных пароля и название файла. – Человек из лаборатории положил цветное фото изнанки пачки от сигарет на стол Камачо. – На пачке ничьих отпечатков, кроме миссис Джексон, нет.
   Камачо взглянул на снимок. На нем были слова и шифры:

   «Интерес. Золото. TS 849329.002ЕВ».

   – А фотографии?
   – Вышли плохо. Она снимала паршивой камерой с неподвижным фокусом. – Сотрудник лаборатории подал Камачо пачку фотоснимков. Он бегло просмотрел их и разложил на столе. Затем встал и принялся не спеша изучать фотографии.
   – Вот. – Он взял снимок человека в шляпе и длинном плаще. Видно было только нижнюю половину лица, и та размазана. Но, несомненно, белый. На других снимках были черные парни. – Сделайте развертку лица и попробуйте прогнать через компьютер.
   Человек из лаборатории посмотрел на оборот снимка, чтобы найти номер негатива. Он извинился и ушел. Камачо сел и принялся изучать это лицо. Пухлые щеки, закругленный подбородок, нос, скорее всего, мясистый. Он снял трубку:
   – Дрейфус, принесите справочник персонала советского посольства.
   Камачо и Дрейфус проспорили двадцать минут, но в конце концов пришли к согласию. На снимке миссис Джексон был изображен Василий Починков, помощник сельскохозяйственного атташе советского посольства.
   – Это черные головорезы, – Камачо хлопнул по пачке фотографий. – Отнеси их в окружную полицию и проверь. Видимо, они там есть.

* * *

   – Отец согласился, что при таких обстоятельствах я должна ехать.
   – Спасибо, мама. Спасибо, – прошептала Люси.
   – Ты должна поблагодарить и отца. На эти деньги он хотел сделать последний взнос за новую машину.
   – Да, – вымолвила Люси, с трудом сдерживая слезы.
   – Он тебя тоже любит, Люси. Он всегда хотел тебе добра.
   – Я знаю, мама.
   – Я прилечу послезавтра в час дня. В аэропорт Даллес, – она назвала номер рейса. – Ты меня встретишь?
   – С детьми. Огромное спасибо, ма. Ты мне действительно нужна.
   – Я знаю, доченька, знаю. Не говори Терри, что я приезжаю.

* * *

   Со своего места у окна Джейк рассматривал горы и леса сквозь разрывы в облаках, пока «Боинг-727» шел на снижение. Горные хребты тянулись к северо-востоку, между ними мрачно темнели долины, оживляемые только россыпями городков и деревень.
   Над долиной Шенандоа пилот прекратил снижение. Джейк почувствовал, что нос слегка задрался и двигатели запели чуть громче. Поднялось левое крыло, и пилот лег на новый курс, продолжая снижаться. Это долгое скольжение к земле, решил Джейк, – лучшая часть полета после многих часов в стратосфере. Он закрыл глаза и ощутил себя единым целым с самолетом, пока пилот выравнивал крылья и снова снижал мощность двигателей. Он словно чувствовал приборы, держал в руках ручку управления и сектор газа…
   – Вы пристегнулись, сэр?
   – О да. – Джейк приподнял газету с колен, чтобы стюардесса могла убедиться в этом. Она заученно улыбнулась и прошла дальше.
   Возвращаться из поднебесья надо плавно и медленно, чтобы насладиться этим ощущением сладкой горечи. Скорость и высоту, позволяющие так сильно вознестись над землей, следует отдавать понемногу, а не… Черт! Зачем это? Желать того, чего вернуть нельзя? Перестань, Графтон! Не смей мечтать о том, что безвозвратно ушло.
   Сбросить обороты, почти до холостых. Он услышал тонкий вой привода закрылков и взглянул на крыло. Пилот сливал лишнее горючее, несомненно, по приказу диспетчера. До земли оставалось чуть больше тысячи метров, уже различались огоньки машин. Фермы, городки, дороги, темные леса – все проплывало внизу, а пилот уже опорожнил крыльевые баки и заложил разворот влево, который выведет его на подход к аэропорту Даллес. Джейк подождал. Он был вознагражден: со стуком и ворчанием откинулись створки, и главные подвески шасси вывалились в набегающий поток воздуха.
   Ты слишком сильно жалеешь об этом, оказал он себе. Слишком.
   Кэлли стояла в толпе ожидающих. Когда Джейк вышел из автобуса, подвозившего пассажиров к терминалу, он сразу увидел ее, улыбнулся и наскочил на ходу на дородную даму, которая нагнулась, чтобы обнять двух детей. Дети отчаянно радовались встрече с бабушкой, создав затор на выходе. Кэлли наблюдала за этим с веселой улыбкой.
   – Привет, мамуля, – сказал Джейк, обнимая ее за плечи. Улыбка сделалась еще шире, и в глазах появились искорки.
   – Привет, папочка.
   – Надеюсь, мы не будем делать этого? Называть друг друга папочкой и мамочкой?
   – Может, и будем. Время от времени.
   – Скучала за мной?
   – Так, самую малость. Я уже привыкаю, что ты рядом со мной.

Глава 10

   Самолет на Вашингтон был переполнен. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Бабуну досталось место у окна, а Рите – среднее рядом с ним. Она просила место у прохода или у окна, но замотанная кассирша заявила, что других мест нет. Рита окинула взглядом длинную очередь жаждущих сдать багаж и получить билет, затем повернулась к кассирше и усмехнулась.
   – Ладно, спасибо и на том.
   Моравиа зачесала волосы назад и стянула их в пучок. Белая флотская пилотка ладно сидела у нее на макушке. Утром она накрасилась, и Бабун заметил неровно наложенный грим на правой щеке. Единственное несовершенство, которое он обнаружил. Синий форменный китель и юбка подчеркивали ее изящную фигуру, делая ее неброской, но привлекательной. Бабун глубоко вздохнул и вслед за ней отошел от кассы. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Риту.
   – Давай купим что-нибудь почитать, – предложил он. – Еще есть время.
   Она согласилась. У витрины киоска Бабун жадно поглядывал на журналы «Плейбой» и «Пентхаус» – их обложки были закрыты черным пластиком, дабы не раздражать прыщавых школьников или гневливых пожилых дам. Может, купить журнальчик и почитать в самолете? Вот уж задергается Моравиа! Он скосил глаза – она разглядывала журналы для добропорядочных солидных женщин. Не стоит. Он принялся созерцать ряды книг в мягких обложках и, наконец, выбрал одну из них – Курта Воннегута. «Бойня номер пять» была любимой книгой Бабуна. Воннегут знал, что жизнь – это безумие, и Бабун в глубине души прекрасно это сознавал. Сейчас он взял другую книгу Воннегута – «Галапагос».
   Когда объявили посадку, скамейки у ворот вмиг опустели – все устремились за стюардессой, которая повела пассажиров к самолету. Бабун замешкался и отстал. Между ним и Моравиа вклинились двое – мужчина в деловом костюме и женщина лет пятидесяти с некрасивыми коленями. Однако каким-то образом, когда Бабун свернул в посадочный проход, он оказался сразу за спиной Моравиа. У трапа вновь выстроилась очередь. Он встал за Ритой. Сзади напирали. Он чуть ли не утыкался носом в ее волосы. От нее пахло тонкими, божественными духами. Он наслаждался этим запахом.
   По переполненному проходу они протиснулись к своим местам. В самолете было душно от дыхания множества людей. На крайнем месте у прохода уже сидела какая-то женщина, и когда Бабун пристроил свой чемоданчик и фуражку на полку, Моравиа уже заняла свое место. Женщина с краю игнорировала его. Бабун извинился сквозь зубы и протиснулся мимо ее колен. Рита, поглощенная тем, что снимала пилотку, подняла голову и впервые за время их знакомства одарила его теплой улыбкой.
   – Извини.
   – Ничего. – Бабун уселся рядом с ней, физически остро ощущая ее присутствие. Слишком опасно. Он поправил вентиляционный штуцер над головой и навел другой на нее.
   – Так хорошо?
   – Спасибо. Намного лучше.
   Она снова улыбнулась – красивые белые зубки, обрамленные губами, которые… Бабун попытался читать книгу, но не смог сосредоточиться, потом просмотрел проспект авиакомпании, торчавший из кармашка в кресле перед ним. Юбка на ней поднялась, открывая колени. Бабун искоса рассматривал ее руки. Ногти с ярким маникюром, пальцы длинные и тонкие.
   Господи! Он заметил, что она тоже смотрит на него, оба сконфуженно улыбнулись и отвернулись. Он навел на себя штуцер, подставив лицо потоку воздуха.
   Они пролетали где-то над Монтаной, и Бабун погрузился в видения Воннегута о том, как род человеческий за многие тысячелетия эволюционирует в тюленей, как вдруг услышал голос Риты.
   – Бабун, – тихо произнесла она.
   – Да. – Она смотрела ему прямо в глаза.
   – Почему мы с тобой не можем быть друзьями?
   Его словно громом оглушило.
   – А разве мы не друзья?
   – Ты знаешь, что я имею в виду.
   Бабун Таркингтон в отчаянии огляделся по сторонам. Вроде никто не смотрит.
   Эти глаза – они устремлены прямо на него. Что она хочет сказать? Бывают просто друзья и бывают… Друзья. Он безмятежно порхал себе и вдруг – бац! – влип в одну из тех восхитительных двусмысленностей, которыми женщины заманивают мужчин. Впервые он заметил, что правый глаз у нее карий, а левый – золотисто-зеленый. Почему бы не сказать ей правду? Оно, конечно, правдой от женщин редко когда чего-нибудь добьешься. А-а… черт с ним! Деньги на кон и выкладывай карты. Он погрузился в исходившее от нее сияние.
   – Потому что ты мне слишком нравишься для того, чтобы быть тебе просто другом, Рита Моравиа. Ты красивая женщина и… – Он протянул руку и вытер краску возле ее правого уха. Потом легонько поцеловал в щеку. – Вот почему.
   Эти глаза… они буквально впивались в него.
   – Мне казалось, что я тебе не нравлюсь.
   – Черт возьми, еще как нравишься.
   Она обвила его руками:
   – Правда?
   Он пробормотал что-то невнятное.
   Она впилась в него губами. Язык у нее был теплый и влажный, дыхание обжигало ему щеку. Ее волосы мягко касались его лба. Когда она, наконец, оторвалась, Бабун едва смог перевести дыхание. На верхней губе у нее выступила капелька пота. Краем глаза Бабун заметил неодобрительный взгляд женщины, сидевшей с краю.
   – Рита…
   Она оглянулась влево, затем снова посмотрела на Бабуна. Привстала на сиденье, крепко держа правой рукой руку Бабуна. Бросила ледяной взгляд на соседку. Еще крепче сжала его руку.
   – Извините, пожалуйста, – произнесла она, пробираясь мимо колен, преграждавших выход, и увлекая за собой Бабуна.
   Они прошли в хвост самолета, минуя кухню и стюардесс, нагружавших тележки обедами, и заняли очередь в туалет за девушкой в джинсах. Рита обернулась к Бабуну с нервной улыбкой, затем приняла независимый вид, все еще не выпуская его руки из своей. Он крепко сжал ее пальцы, неловко ухмыляясь.
   Они дали пройти женщине, вышедшей из туалета, и стали между двумя дверьми плечом к плечу. Сзади появился мальчик лет двенадцати. Он уставился на их мундиры, словно перед ним были манекены в витрине. Рита старательно игнорировала цепкий взгляд мальчика, но Бабун дружески усмехнулся ему.
   Стюардессы тем временем выкатывали тележки в проход.
   Когда открылась другая дверь и предыдущий посетитель туалета удалился, Рита вошла туда и втащила за собой Бабуна.
   – Попроси мамочку помочь тебе, – сказал Бабун мальчишке, который раскрыл рот от удивления…
   Когда дверь закрылась, Рита повернула замок и обвила Бабуна руками.
   Когда они на секунду разомкнули объятия, чтобы перевести дыхание, она прошептала:
   – Я действительно считала, что не нравлюсь тебе.
   – Глупенькая.
   – Я так хотела нравиться тебе, а ты был таким далеким, будто тебя и вовсе нет. – Она крепко сжала руки у него за спиной. Он обхватил руками ее голову и слегка отвел назад. Вся помада у нее на губах размазалась. Он опять поцеловал ее – медленно-медленно, глубоко-глубоко.

* * *

   Матильда Джексон заглянула в глазок. Мужчина.
   – Я Луис Камачо, миссис Джексон. Мы вчера встречались. Помните?
   О да. Агент ФБР. Она отбросила цепочку и сняла засов. Когда дверь открылась, он произнес еле слышным шепотом:
   – Специальный агент Камачо, миссис Джексон. Можно войти?
   – Пожалуйста. – Она взглянула на ту сторону улицы, на притон наркоманов.
   Вроде никого нет, хотя одному Богу известно, не выглядывает ли наблюдатель в окно. Иногда она ловила взгляд оттуда. Она быстро закрыла дверь.
   Камачо показал удостоверение.
   – У меня еще несколько вопросов и…
   – Идемте в кухню. – Она провела гостя. – Хотите кофе?
   – Спасибо, не откажусь.
   В кухне было теплее и светлее, чем в гостиной. Это было ее любимое место.
   Бывало, Чарли сиживал тут, наблюдая, как она стряпает, и наслаждаясь вкусными запахами.
   Камачо сидел за столом, ожидая, пока она разольет кофе по чашкам и усядется напротив него.
   – Расскажите-ка все с самого начала. Не возражаете?
   – Нисколько.
   Она заново выложила все – о притоне, о Мэнди и миссис Блу и о типах, которые доставляют наркотики и забирают деньги. Он расспрашивал о событиях прошлой пятницы – о фотоснимках и о человеке, который оставил пачку от сигарет в чугунном столбике через два дома.
   – Так вы не видели, приходил ли кто-нибудь к этому столбу?
   – Нет. Господи, об этом я даже не подумала. Если бы мне пришло в голову, что в любой момент кто-то может прийти и забрать эту штуку, я бы ни за что не взяла ее. Нет. Я знаю, что не сделала бы этого, но я об этом просто не думала.
   – Очень хорошо, что вы так поступили. Именно такие сознательные граждане, как вы, обеспечивают то, что закон работает. Когда настанет время, а это может быть через много месяцев – и даже лет, согласитесь вы выступить свидетелем?
   – Я… – Она шумно вдохнула. Она ведь рискует жизнью. – Я подумаю… А нельзя обойтись без меня? Вы не понимаете, о чем просите.
   – Попробуем, миссис Джексон. Без особой нужды мы вас не станем просить. – Он отпил кофе. – Давно тут этот притон?
   – Месяца три или четыре. Я же обращалась в полицию…
   – Вы с самого начала следите за ним?
   – Да. Знаете, как это бывает. Просто время от времени поглядываю. Чтобы быть в курсе, что происходит.
   – Черных вы там раньше видели?
   – О да. – Она задумалась. – Раз десять, не меньше. Думаю, они каждый день приходят за деньгами, но я их не всегда замечаю. Они появляются в разное время. А то и пропускают какой-то день.
   – Они знают, что вы за ними следите?
   – Не думаю. Господи, надеюсь, что нет, – Она откинулась на стуле и поправила волосы. – Я стараюсь не попадаться им на глаза… Я столько раз их видела…
   – А человек, который оставил пачку от сигарет в пустом столбе? Его вы раньше замечали?
   Она помедлила с ответом:
   – Я… по-моему, нет. Но точно не помню.
   – А вы видели, чтобы кто-то забирал оттуда что-нибудь?
   – Гм… Не помню. Может, кого-то и видела, но не обратила внимания. Разве это важно?
   – Пока не могу сказать.
   – Это должен быть белый?
   – Скорее всего.
   Она подумала. По этой улице ходит столько народу – день за днем, неделя за неделей. Но белых среди них немного.
   – Постараюсь вспомнить.
   – Ладно. – Он отодвинул стул и поднялся. – Спасибо, что нашли время поговорить со мной. Есть еще что-нибудь, заслуживающее внимания, как по-вашему?
   – Кажется, нет. А когда вы собираетесь прикрыть эту лавочку?
   – Поговорим с окружной полицией. Думаю, что скоро.
   Она проводила его до выхода и тщательно заперла дверь. Хоть бы они занялись этими сволочами. Убрали бы их отсюда.

* * *

   – Ты весь в помаде, – сказала Рита Моравиа и вытерла Бабуну лицо бумажным полотенцем. Кабинка туалета не была рассчитана на двоих взрослых. Он уселся на унитаз, опустив крышку, а она устроилась у него на коленях, тихо мурлыкая, пока они вытирали друг другу лицо.
   Он старательно стер с нее всю краску.
   – Не мажься этим, – потребовал он. – Тебе оно ни к чему.
   – Почему ты напился в пятницу?
   – Я хотел быть с тобой и не мог. – Он пожал плечами. – Мне это показалось лучшим выходом.
   Она теснее прижалась к нему и запустила пальцы ему в волосы.
   В дверь забарабанили.
   – Может, вернемся на свои места? – предложил он.
   – Давай, – согласилась она, но даже не пошевельнулась.
   Снова грохот:
   – Эй, кто там!
   Бабун помог ей встать и поправил на ней форму, пробежав руками по бедрам и ягодицам. Она опять поцеловала его под аккомпанемент ритмичного стука в дверь.
   Она вышла первой, высоко подняв голову и не выпуская его руку. Три стюардессы из кухни ошеломленно уставились на них. Рита Моравиа улыбалась.
   – Мы новобрачные, – спокойно объявила она и пошла дальше.
   Женщины бурно зааплодировали, и пассажиры присоединились к ним.

* * *

   Они оставили машины на стоянке перед домом, где Рита снимала квартиру, и Бабун внес ее вещи. Из аэропорта Даллес они ехали вместе. Они целовались в лифте и на лестничной клетке. Сияющая Рита открыла дверь своим ключом.
   Когда дверь распахнулась, молодая женщина, сидевшая на кушетке перед телевизором, взвизгнула. На голове у нее были бигуди, а на теле – только бюстгальтер и трусики. Не успел Бабун ее разглядеть, как она прошмыгнула в спальню.
   – Не обращай внимания на Гарриет, – сказала Рита. – Я делаю то же самое по субботам, когда она приводит своего приятеля.
   Бабун ухмыльнулся и кивнул. Он стоял посреди гостиной и осматривался, пока Рита заносила свои сумки в спальню.
   – Тебе помочь?
   – Спасибо, сама справлюсь. Устраивайся поудобнее. – Через минуту она крикнула из спальни: – По-моему, в холодильнике есть кока-кола.
   Бабун развалился на кушетке, которую только что покинула подруга Риты.
   Ага, дистанционный переключатель для телевизора. Он пощелкал кнопками, пока не напал на какой-то баскетбольный матч, и задрал ноги на спинку. Зная женщин, он понимал, что придется подождать.
   – Что это за тип? – набросилась Гарриет на Риту в спальне.
   – Мой друг.
   – А как же Огден? Он два раза звонил и спрашивал, когда ты вернешься. Я сказала, что ты позвонишь ему сегодня вечером. – Огден был адвокатом в крупной юридической фирме в Вашингтоне, Рита встречалась с ним.
   Рита раскрыла чемодан и принялась разбирать его. Она быстрыми движениями отделяла грязные вещи от чистых.
   – Огдену позвоню завтра.
   Гарриет приоткрыла дверь и бросила взгляд на Бабуна, развалившегося на кушетке.