Катрин вставила своё веское слово:
– Это похоже на накопитель, или передатчик жизненной энергии.
Дмитрий поддержал её ход мысли:
– Наверное, то и другое. Если предположить, что это какой-то аккумулятор с антенной для передачи этой энергии, то важно знать, куда она дальше следует. Тем более, нам по пути. Образно говоря, может это своеобразная лодка, дающая нам шанс переплыть «на тот берег».
Майкл с сарказмом перебил его:
– Ага, а мы «святая троица»! И путешествуем к вратам Рая… или Ада. Сплошные картинки из Библии. …Но в твоих рассуждениях есть рациональное зерно.
Катрин вдруг озаботилась:
– А если эта передача ограничена каким-то сроком? Ведь не известно когда он закончится.
И Командир всполошился:
– Надо следовать за потоком, не теряя ни минуты! Это к тому же, и не идёт вразрез с нашей основной задачей.
И женственная часть экипажа засомневалась:
– А что если мы… не вернёмся? Никто на Земле не узнает об этом явлении.
Майкл, усмехнувшись, успокоил её:
– Должны вернуться деточка! По крайней мере обязаны! А если что и случится… тьфу-тьфу-тьфу, надо постучать по дереву… – Сплюнув трижды через левое плечо, он постучал себя по лбу, не найдя по близости подходящего материала: – …То на этот случай, запись внешнего наблюдения ведётся постоянно. А начни советоваться с Землёй, потеряем уйму времени. Быть может Дмитрий прав, и этот поток энергии чуть ли не единственный шанс выйти за пределы границы Солнечной Системы. И вернуться обратно. А временное это явление или постоянное, мы не знаем. Так что вперёд! – Он плавно нажал на штурвал, взяв курс в параллельном направлении газообразного хвоста болида.
Пролетев солидное расстояние по внешней протяжённости его пышного оперения, «Гамбургер» под углом направился – к перламутровым всполохам жизненной энергии.
Контуры её потока приобрели более отчётливые очертания со стороны, но по-прежнему были едва различимы обыкновенным человеческим глазом. Не говоря уже о приборах – вообще не реагирующих на его существование.
Катрин снова взяла управление на себя, предоставив мужчинам безучастно наблюдать за её уверенными действиями, напрямую связанными с её природным даром видеть жизненную энергию. И тем самым, подтверждая важность присутствия её здесь.
На этот раз понадобилось более ощутимое усилие, чтобы проникнуть в открытое ими чудо. Вероятно из-за большей его концентрации.
Что и подтвердилось, когда Диск прорвал эластичную невидимую оболочку и с бешеной скоростью заметался внутри её контуров, несколько раз коснувшись и спружинив о её стены.
Изнутри поток был гораздо более различим. Пелена прозрачного тумана текла параллельно кораблю. И направляла – течение звёздочек, светящихся бледными матовыми оттенками.
Их разноцветные неясные тени плавно обходили звездолёт и устремлялись вдаль, оставляя ненадолго светлые следы траектории своего полёта.
Глава 11. На границе Солнечной системы
Глава 12. Сквозь пространство и время
Глава 13. Наедине с любовью
Глава 14. Нечто
– Это похоже на накопитель, или передатчик жизненной энергии.
Дмитрий поддержал её ход мысли:
– Наверное, то и другое. Если предположить, что это какой-то аккумулятор с антенной для передачи этой энергии, то важно знать, куда она дальше следует. Тем более, нам по пути. Образно говоря, может это своеобразная лодка, дающая нам шанс переплыть «на тот берег».
Майкл с сарказмом перебил его:
– Ага, а мы «святая троица»! И путешествуем к вратам Рая… или Ада. Сплошные картинки из Библии. …Но в твоих рассуждениях есть рациональное зерно.
Катрин вдруг озаботилась:
– А если эта передача ограничена каким-то сроком? Ведь не известно когда он закончится.
И Командир всполошился:
– Надо следовать за потоком, не теряя ни минуты! Это к тому же, и не идёт вразрез с нашей основной задачей.
И женственная часть экипажа засомневалась:
– А что если мы… не вернёмся? Никто на Земле не узнает об этом явлении.
Майкл, усмехнувшись, успокоил её:
– Должны вернуться деточка! По крайней мере обязаны! А если что и случится… тьфу-тьфу-тьфу, надо постучать по дереву… – Сплюнув трижды через левое плечо, он постучал себя по лбу, не найдя по близости подходящего материала: – …То на этот случай, запись внешнего наблюдения ведётся постоянно. А начни советоваться с Землёй, потеряем уйму времени. Быть может Дмитрий прав, и этот поток энергии чуть ли не единственный шанс выйти за пределы границы Солнечной Системы. И вернуться обратно. А временное это явление или постоянное, мы не знаем. Так что вперёд! – Он плавно нажал на штурвал, взяв курс в параллельном направлении газообразного хвоста болида.
Пролетев солидное расстояние по внешней протяжённости его пышного оперения, «Гамбургер» под углом направился – к перламутровым всполохам жизненной энергии.
Контуры её потока приобрели более отчётливые очертания со стороны, но по-прежнему были едва различимы обыкновенным человеческим глазом. Не говоря уже о приборах – вообще не реагирующих на его существование.
Катрин снова взяла управление на себя, предоставив мужчинам безучастно наблюдать за её уверенными действиями, напрямую связанными с её природным даром видеть жизненную энергию. И тем самым, подтверждая важность присутствия её здесь.
На этот раз понадобилось более ощутимое усилие, чтобы проникнуть в открытое ими чудо. Вероятно из-за большей его концентрации.
Что и подтвердилось, когда Диск прорвал эластичную невидимую оболочку и с бешеной скоростью заметался внутри её контуров, несколько раз коснувшись и спружинив о её стены.
Изнутри поток был гораздо более различим. Пелена прозрачного тумана текла параллельно кораблю. И направляла – течение звёздочек, светящихся бледными матовыми оттенками.
Их разноцветные неясные тени плавно обходили звездолёт и устремлялись вдаль, оставляя ненадолго светлые следы траектории своего полёта.
Глава 11. На границе Солнечной системы
По мере движения и ориентации в пространстве, экипаж – не разочаровался выбором способа пути.
Поток стремительно продвигал их к намеченной цели, обозначенной в задании, как «Промежуточная точка».
Вдали всё заметнее виднелась – сфера предела Солнечной Системы.
Майкл, при всём своём многолетнем стаже полётов в Космосе, впервые видел её так близко.
Невидимая издалека, эта неизвестная преграда в фиолетово-синих тонах, как линза – рассеивала изображение, лежащего за ней, расплывчатого пространства Вселенной.
В полупрозрачной, вблизи чуть матовой, массе – хаотично, словно пойманные в сеть, метались астероиды различной величины. Они таяли на глазах, без дыма сгорая в пламени неизвестного огня, словно песчинки кристаллов в огнедышащем жидком стекле. И тщетно, за редким исключением, пытались прорвать спрессованную материю – этот вязкий и эластичный потолок Солнечной Системы…
Майкл снова пересел за штурвал. Поток заметно сужался, и ему понадобился весь его богатый опыт, чтобы держать Диск звездолёта по центру вихляющего лабиринта.
Приближалась граница Солнечной Системы. Они уже почти достигли её.
Поток жизненной энергии заметно замедлил свою скорость. И невесть как, пробив дыру в уплотнённой материи, уходил дальше – в необъятные просторы Вселенной.
Майкл включил отсчёт времени. И, напрягая всё своё внимание, направил корабль в узкий проход.
«Гамбургер», натолкнувшись на труднопроходимую преграду – медленно попёр сквозь брешь, изрядно теряя энергию.
Его силовое облако Защитного экрана явно не вписывалось в эту щель. Словно электродом пройдясь сквозь бесцветный металл, оно оставляло за собой трубу из кипящего шлака. Она, дымясь, сразу же лопалась позади, испаряясь на контуре потока, искрящемся словно в вихре бенгальского огня.
Майкл, с напряжением вцепившись в штурвал, тоном не терпящим возражения скомандовал:
– Отключить Защитное поле!
Дмитрий, не осмелясь ослушаться указаний, набрал нужную программу. Но всё же заметил:
– Рискуем…
– Риск благородное дело! – Процедил сквозь зубы Командир. И уже дружелюбно, аргументируя свой приказ, добавил: – Иначе мы потеряем большую часть энергетического запаса топлива. А оно нам ещё пригодится при возвращении.
Защитное облако растаяло. И Диск, вписавшись без него в ограниченные размеры бреши, рванулся вперед.
В то же мгновение Дмитрий почувствовал необычайный прилив сил, неизвестно как пополненных организмом. Он переглянулся с коллегами по экипажу и по их физиономиям убедился, что это не субъективное ощущение.
По чуть заметному преломлению в волнообразном искажении предметов, они поняли: что энергия наполнявшая поток, сейчас – пронизывает корабль и проходит сквозь них, то отдавая, то забирая свою силу. И всё это – доброе и злое, что присутствует в человеческой жизнедеятельности, на мгновение коснулось их сознания…
На крейсерской скорости «Гамбургер» прошёл узкий коридор, и вылетел из тесного плена на простор потусторонней Вселенной.
Замедлив ход, Майкл задействовал снова Защитный экран.
Позади и вокруг – обнаружилось скопление астероидов различной величины. Они плавали, толкая друг друга, переворачиваясь и подпрыгивая на незримой подушке защитного поля Солнечной Системы. И подвижной каменной пустыней уходили, на сколько хватало человеческого взора – в горизонт.
Один из них привлек внимание своей необычной формой. Находясь на почтительном расстоянии, он поблескивал знакомым – стекло-металлокерамическим отливом своего состава.
Майкл включил увеличение, и констатировал известный ему факт:
– Это «Разведчик-2». Видимо не хватило энергии на обратный скачок. Кто ж знал, что эта прослойка такой неимоверной плотности.
Диск аналогичной конструкции, с отсутствующим Защитным экраном и изрядно помятый – больше походил на смятый блин, с неровными обгоревшими краями.
Дмитрий, осмотрев это печальное зрелище, отметил про себя: «Прав был командир, сэкономив энергию». И перевел взгляд на впередистоящее чарующее пространство.
Впереди простирался Млечный путь с множеством звезд. Они были видны намного отчетливее и на порядок ближе и различимее – в чистой и безмолвной космической дали, фосфорирующей фиолетовым светом.
На фоне этой фантастической картины – четкой разноцветной змейкой вырисовывался поток жизненной энергии.
Они всё ещё дрейфовали в его пределах.
Продолжая свой путь в зоне видимости – он вдруг резко обрывался на почтительном расстоянии незаконченным концом…
Майкл выждал время для короткой передышки и акклиматизации в новом пространстве. И решительно произнес:
– Ну, что, молодежь, продолжим путь! – И предугадывая возможные вопросы, добавил: – А чтобы не заблудиться и перестраховаться от непредвиденных ситуаций, сориентируем автопилот на наш поток. …Видно не случайно он оказался на нашем пути.
– Или наоборот, мы в его… – Отозвался Дмитрий, набирая клавиатурой программу для запоминания приборами ориентиров в пространстве. – Не зря нам показалось, что Шеф чего-то не договаривает. Ведь координаты прорыва открытой нами энергии, как ни странно совпали с предварительно намеченной точкой выхода корабля сквозь границу.
– Трудно представить, что он знал об этом. Будем считать это просто счастливое для нас совпадение. – Дополнил Майкл, кивая на искорёженный беспилотный «Разведчик». И запустил «Гамбургер» по намеченному пути.
Поток стремительно продвигал их к намеченной цели, обозначенной в задании, как «Промежуточная точка».
Вдали всё заметнее виднелась – сфера предела Солнечной Системы.
Майкл, при всём своём многолетнем стаже полётов в Космосе, впервые видел её так близко.
Невидимая издалека, эта неизвестная преграда в фиолетово-синих тонах, как линза – рассеивала изображение, лежащего за ней, расплывчатого пространства Вселенной.
В полупрозрачной, вблизи чуть матовой, массе – хаотично, словно пойманные в сеть, метались астероиды различной величины. Они таяли на глазах, без дыма сгорая в пламени неизвестного огня, словно песчинки кристаллов в огнедышащем жидком стекле. И тщетно, за редким исключением, пытались прорвать спрессованную материю – этот вязкий и эластичный потолок Солнечной Системы…
Майкл снова пересел за штурвал. Поток заметно сужался, и ему понадобился весь его богатый опыт, чтобы держать Диск звездолёта по центру вихляющего лабиринта.
Приближалась граница Солнечной Системы. Они уже почти достигли её.
Поток жизненной энергии заметно замедлил свою скорость. И невесть как, пробив дыру в уплотнённой материи, уходил дальше – в необъятные просторы Вселенной.
Майкл включил отсчёт времени. И, напрягая всё своё внимание, направил корабль в узкий проход.
«Гамбургер», натолкнувшись на труднопроходимую преграду – медленно попёр сквозь брешь, изрядно теряя энергию.
Его силовое облако Защитного экрана явно не вписывалось в эту щель. Словно электродом пройдясь сквозь бесцветный металл, оно оставляло за собой трубу из кипящего шлака. Она, дымясь, сразу же лопалась позади, испаряясь на контуре потока, искрящемся словно в вихре бенгальского огня.
Майкл, с напряжением вцепившись в штурвал, тоном не терпящим возражения скомандовал:
– Отключить Защитное поле!
Дмитрий, не осмелясь ослушаться указаний, набрал нужную программу. Но всё же заметил:
– Рискуем…
– Риск благородное дело! – Процедил сквозь зубы Командир. И уже дружелюбно, аргументируя свой приказ, добавил: – Иначе мы потеряем большую часть энергетического запаса топлива. А оно нам ещё пригодится при возвращении.
Защитное облако растаяло. И Диск, вписавшись без него в ограниченные размеры бреши, рванулся вперед.
В то же мгновение Дмитрий почувствовал необычайный прилив сил, неизвестно как пополненных организмом. Он переглянулся с коллегами по экипажу и по их физиономиям убедился, что это не субъективное ощущение.
По чуть заметному преломлению в волнообразном искажении предметов, они поняли: что энергия наполнявшая поток, сейчас – пронизывает корабль и проходит сквозь них, то отдавая, то забирая свою силу. И всё это – доброе и злое, что присутствует в человеческой жизнедеятельности, на мгновение коснулось их сознания…
На крейсерской скорости «Гамбургер» прошёл узкий коридор, и вылетел из тесного плена на простор потусторонней Вселенной.
Замедлив ход, Майкл задействовал снова Защитный экран.
Позади и вокруг – обнаружилось скопление астероидов различной величины. Они плавали, толкая друг друга, переворачиваясь и подпрыгивая на незримой подушке защитного поля Солнечной Системы. И подвижной каменной пустыней уходили, на сколько хватало человеческого взора – в горизонт.
Один из них привлек внимание своей необычной формой. Находясь на почтительном расстоянии, он поблескивал знакомым – стекло-металлокерамическим отливом своего состава.
Майкл включил увеличение, и констатировал известный ему факт:
– Это «Разведчик-2». Видимо не хватило энергии на обратный скачок. Кто ж знал, что эта прослойка такой неимоверной плотности.
Диск аналогичной конструкции, с отсутствующим Защитным экраном и изрядно помятый – больше походил на смятый блин, с неровными обгоревшими краями.
Дмитрий, осмотрев это печальное зрелище, отметил про себя: «Прав был командир, сэкономив энергию». И перевел взгляд на впередистоящее чарующее пространство.
Впереди простирался Млечный путь с множеством звезд. Они были видны намного отчетливее и на порядок ближе и различимее – в чистой и безмолвной космической дали, фосфорирующей фиолетовым светом.
На фоне этой фантастической картины – четкой разноцветной змейкой вырисовывался поток жизненной энергии.
Они всё ещё дрейфовали в его пределах.
Продолжая свой путь в зоне видимости – он вдруг резко обрывался на почтительном расстоянии незаконченным концом…
Майкл выждал время для короткой передышки и акклиматизации в новом пространстве. И решительно произнес:
– Ну, что, молодежь, продолжим путь! – И предугадывая возможные вопросы, добавил: – А чтобы не заблудиться и перестраховаться от непредвиденных ситуаций, сориентируем автопилот на наш поток. …Видно не случайно он оказался на нашем пути.
– Или наоборот, мы в его… – Отозвался Дмитрий, набирая клавиатурой программу для запоминания приборами ориентиров в пространстве. – Не зря нам показалось, что Шеф чего-то не договаривает. Ведь координаты прорыва открытой нами энергии, как ни странно совпали с предварительно намеченной точкой выхода корабля сквозь границу.
– Трудно представить, что он знал об этом. Будем считать это просто счастливое для нас совпадение. – Дополнил Майкл, кивая на искорёженный беспилотный «Разведчик». И запустил «Гамбургер» по намеченному пути.
Глава 12. Сквозь пространство и время
Следующий этап, заставивший их изрядно поволноваться, приближался – с визуально обозначенным разрывом тоннеля.
Надеясь на авось, с различной реакцией на неизвестность, с замиранием сердца и задержав дыхание – не снижая скорости, они нырнули кораблём в колодец с иллюзорной поверхностью, искажённой волнами преломляющегося отражения.
Исчезнувший на мгновенье из видимости, энергопоток – появился вновь с благополучным преодолением миража.
Окружающая их панорама звёздного пространства поменяла свою ориентацию. В мгновение ока звёзды стали ближе. А некоторые приобрели очертания, далёких всё же пока ещё, планет.
Компьютер оценивал новую обстановку, напрягая свой искусственный интеллект, и вырисовывал новый график пространства с точкой их дислокации.
На экране монитора крутой волной выписывался фрагмент синусоиды светового течения, прочерченный посередине линией продвижения звездолёта. Словно кто-то свернул Вселенную, как листок бумаги – гармошкой, и пронзил её ниткой жизненного энергопотока; сократив тем самым бешеное расстояние и почти аннулировав время.
Майкл, рассматривая графические выкладки приборов, постарался вслух расшифровать их суть:
– Похоже, мы вне времени. Опасный поворот событий. Впрочем, здесь внутри, оно приобретает характер относительной величины. Пролетим ещё немного, а там посмотрим… – Он ограничил сутками время отсчёта «Прямого полёта», включённое перед прохождением границы Солнечной Системы. И с какой-то грустью в голосе, словно от безысходности, потеряв вдруг весь свой оптимизм и как бы оправдываясь перед остальными, совсем по-стариковски промолвил: – Пойду посплю однако, а то устал… Будите, если что…
Он не спал уже более двух суток. Стараясь не пропустить события отличающиеся новизной и непредсказуемостью. И выжидая, когда экипаж новичков – полностью адаптируется в новых реалиях. Сейчас обстановка была сравнительно поспокойней и он позволил себе расслабиться.
Но в основном – не бессонные часы были причиной его усталости. А – щемящая сердце тоска по Сьюзен. И какое-то, томившее душу, предчувствие ожидания – разлуки и встречи одновременно.
Дмитрий, приняв эстафету управления из рук Майкла, отметил про себя его настроение. Он напрямую связал это с его недосыпанием. И не придал этому особого значения, будучи уверенным, что со сном восстановится и его жизнедеятельность.
Майкл не спеша удалился, предоставляя всю полноту ответственности коллегам.
…Поток жизненной энергии монотонно тёк, пронизывая пространство по своим неведомым законам. Он всё дальше увлекал людей от колыбели Человечества – Земли и от Солнечной Системы.
По ходу своего пути он заметно расширился. И пополнялся ответвлениями, изредка впадающими с различных сторон в его основное русло.
Они свидетельствовали, что где-то тоже развивается, и может даже уже кипит – сознательная жизнь, подобная человечеству…
Надеясь на авось, с различной реакцией на неизвестность, с замиранием сердца и задержав дыхание – не снижая скорости, они нырнули кораблём в колодец с иллюзорной поверхностью, искажённой волнами преломляющегося отражения.
Исчезнувший на мгновенье из видимости, энергопоток – появился вновь с благополучным преодолением миража.
Окружающая их панорама звёздного пространства поменяла свою ориентацию. В мгновение ока звёзды стали ближе. А некоторые приобрели очертания, далёких всё же пока ещё, планет.
Компьютер оценивал новую обстановку, напрягая свой искусственный интеллект, и вырисовывал новый график пространства с точкой их дислокации.
На экране монитора крутой волной выписывался фрагмент синусоиды светового течения, прочерченный посередине линией продвижения звездолёта. Словно кто-то свернул Вселенную, как листок бумаги – гармошкой, и пронзил её ниткой жизненного энергопотока; сократив тем самым бешеное расстояние и почти аннулировав время.
Майкл, рассматривая графические выкладки приборов, постарался вслух расшифровать их суть:
– Похоже, мы вне времени. Опасный поворот событий. Впрочем, здесь внутри, оно приобретает характер относительной величины. Пролетим ещё немного, а там посмотрим… – Он ограничил сутками время отсчёта «Прямого полёта», включённое перед прохождением границы Солнечной Системы. И с какой-то грустью в голосе, словно от безысходности, потеряв вдруг весь свой оптимизм и как бы оправдываясь перед остальными, совсем по-стариковски промолвил: – Пойду посплю однако, а то устал… Будите, если что…
Он не спал уже более двух суток. Стараясь не пропустить события отличающиеся новизной и непредсказуемостью. И выжидая, когда экипаж новичков – полностью адаптируется в новых реалиях. Сейчас обстановка была сравнительно поспокойней и он позволил себе расслабиться.
Но в основном – не бессонные часы были причиной его усталости. А – щемящая сердце тоска по Сьюзен. И какое-то, томившее душу, предчувствие ожидания – разлуки и встречи одновременно.
Дмитрий, приняв эстафету управления из рук Майкла, отметил про себя его настроение. Он напрямую связал это с его недосыпанием. И не придал этому особого значения, будучи уверенным, что со сном восстановится и его жизнедеятельность.
Майкл не спеша удалился, предоставляя всю полноту ответственности коллегам.
…Поток жизненной энергии монотонно тёк, пронизывая пространство по своим неведомым законам. Он всё дальше увлекал людей от колыбели Человечества – Земли и от Солнечной Системы.
По ходу своего пути он заметно расширился. И пополнялся ответвлениями, изредка впадающими с различных сторон в его основное русло.
Они свидетельствовали, что где-то тоже развивается, и может даже уже кипит – сознательная жизнь, подобная человечеству…
Глава 13. Наедине с любовью
Оставшись наедине с Катрин, Дмитрий поймал себя на мысли, что необъяснимо рад этому. В последнее время он всё чаще ловил на себе её внимательный, полный плохо скрываемого интереса, чарующий взгляд.
Встречаясь с ним глазами, блестевшими тайной женского признания, она тотчас отводила их в сторону. Словно боялась, что он прочтёт в их выражении сокровенные мысли.
Она – то кокетничала, то без причины обижалась; смущаясь и невпопад отвечая на случайные вопросы.
Дмитрий вовремя заметил эти причуды её поведения и занял выжидательную позицию, стараясь ничем не обнаружить свои догадки.
Сейчас, в один из таких моментов, она вдруг кротко спросила:
– Дима, а у тебя была… любимая женщина?
– Была… да сплыла… – Поговоркой попытался отшутиться он.
– А расскажи мне о ней. – Не заметив иронии, попросила Катрин.
Разговор грозил перейти в русло дружеской беседы. И Дмитрий решил замять его. Такие воспоминания пробуждали в душе забытую досаду.
– Мне не приятно об этом разговаривать.
– Почему? – Снова продолжила допытываться она.
И он попытался объяснить:
– Ну, во-первых, расхваливать одну женщину в присутствии другой, кстати не менее красивой, не тактично. А ничего плохого о ней я сказать не могу. И вообще, не в моих правилах обсуждать женщин.
– А почему вы расстались? – Упрямо домагивалась она.
Дмитрий уяснил, что отвертеться не удастся; и туманно ответил, выражаясь подтекстом:
– Два тигра в одной клетке не живут…
Что она подумала, расшифровав эту фразу, оставалось только гадать. Но она перестала мучить его воспоминаниями; и переключилась на более приятную для него тему.
Преодолевая своё самолюбие, Катрин спросила почти шёпотом, заметно краснея:
– А я… тебе нравлюсь?
Он даже закашлял от неожиданности, не зная как ответить на такой долгожданный, но внезапно возникший вопрос. И вытаращился на неё своим немым изучающим взглядом.
Посмотрев в упор на её прекрасные заблестевшие глаза, Дмитрий силился различить в них неподдельность той счастливой причины, которая овладела и им тоже.
Катрин вдруг вспыхнула, заливая щёки всё более видимым розовым румянцем. И отвела нетерпеливый, полный ожидания, взгляд.
Судя по этой реакции, Дмитрию нетрудно было убедиться, что у неё возникло взаимное чувство. И он решил сказать ей правду. Но на всякий случай, чтобы сохранить пути к отступлению, проделал это с чуть заметной иронией в голосе:
– Не то слово… – И осипшим от волнения голосом, заметно заикаясь, продолжил вспомнившейся избитой фразой, как нельзя кстати подходившей в сложившейся обстановке. На ум как назло не шло что-то более оригинальное: – …Ещё не знаю, но уже люблю!
Катрин счастливой улыбкой прореагировала на его нелепое признание.
Не спеша она встала с соседнего кресла; и, не скрывая своих жуликоватых с поволокой глаз, молча удалилась за спиной Дмитрия. Оставляя на время его в одиночестве с переживаемым волнением.
Дмитрий заметил её приподнятое расположение духа, гадая, чем это всё может закончиться. Но отметил её вроде бы не логичное поведение.
Позади послышался шум включенного душа.
Не смея повернуть головы, он наблюдал, как очищенная вода, вперемежку с мелкими пузырьками воздуха, бежит по прозрачным трубкам водовода.
Проложенный вкупе с другими системами жизнеобеспечения, водопровод восемью ответвлениями поднимался по корпусу кабины, разбивая её на условные сектора; и обрушивал поток брызг – в шлюзовой лифт. Небольшими манипуляциями приборов и техники – перевоплощённый сейчас в душевую…
Спиной почувствовав какой-то неосознанный призыв, Дмитрий обернулся и устремил глаза к центру округлого пространства звездолёта.
Цилиндр лифта, служивший сейчас ширмой – был не затенён, как обычно подобает в таких случаях.
Посреди душевой, в окружении многочисленных струек воды – стояла обнажённая Катя, стыдливо закрыв ладонями рук своё лицо.
Он чуть не ослеп от её красоты.
Её, белеющая среди потока воды, светлая кожа – вырисовывала очаровывающий силуэт её фигуры. Намокшие длинные волосы, обвивая тонкую шею, ниспадали на хрупкие плечи. Вода, небольшими ручейками продолжая их окончание, струилась по гибкому стану, огибая плавный изгиб талии, переходящей в безупречную окружность нешироких бёдер. И стекала по длинным стройным ногам, разбиваясь в сотни мелких брызг у основания их малоразмерного, с тонкой щиколоткой, начала.
Ему вдруг захотелось превратиться в один из этих ручейков, беспрепятственно ласкающих её тело…
Не в силах больше сдерживать свои эмоции, он словно «мотылёк, приворожённый светом свечи в ночи»; повинуясь желаниям природного инстинкта, поспешил «сгореть в его прекрасном огне».
Забыв обо всём, не слыша и не видя ничего вокруг, он шагнул в ограниченное пространство душевой под искусственный дождь.
Он взял её ладони в свои и отвёл их в стороны, почувствовав как холодны пальцы её рук. Длинные и тонкие, они просвечивались на свету бледно-розовыми оттенками.
Она всё ещё прятала свои стыдливо потупленные глаза, прикрывая их – невероятной длинны белёсыми ресницами, подрагивающими от скатывающихся редких капель. А капли катились дальше, разбиваясь мелкой росой – по уголкам чуть припухлых влажных губ. И собирались в более крупные росинки на её юной груди, двумя холмиками возвышающейся на волнующем ландшафте её профиля, продолжавшегося плавной линией живота. И копились в золотистом мыске мягких волосков, венчающих те прелести женской красоты, которые обычно тщательно скрываются от посторонних, но открываются в своём великолепии лишь избранникам её сердца.
Повинуясь непреклонной воле желания, он поцеловал её в губы. Сначала легко – лишь обозначив своё намерение. А, почувствовав, как она потянулась к нему, в сладкой истоме прикрыв свои глаза – более основательно. Но всё также нежно.
Прижимая её к себе, он почувствовал, как вздрагивает её разгорячённое тело от его прикосновений.
Бессистемными движениями своих рук, она сняла с него успевший уже намокнуть комбинезон.
Всё произошло само собой…
Ощутив прохладное тепло её внутреннего мира, он почувствовал умиротворение кипевших внутри желаний, потребностей и возможностей. И услышал вдруг – бившееся в едином порыве с его – её сердце!
Хотелось бесконечно продолжать это наслаждение плоти и души, с всё больше нарастающим пиком развязки…
Но наконец он почувствовал – словно всё внутри него вдруг потеряло свой вес. …И в едином потоке пронеслось через мостик из плоти – в предмет его обожания!
Стон восторга вывел его из опьяняющего чувства близости и вернул в мир реальности…
Катрин была всё ещё в забытьи. Обняв его за шею обеими руками, она с прикрытыми от счастья глазами бормотала шепотом, ласкающие его слух слова:
– Дима!.. Димочка!.. Родной мой!.. Любимый!
Он поднял её на руки и перенёс к креслу управления. И усадив к себе на колени, прикрыл нагое тело тёплым пледом.
Звездолёт, управляемый автопилотом, ведшим его по прямой – незначительно уклонился от извилистого направления энергопотока. И как раз в этот момент пошёл по линии периферии естественного светового течения, по косой удаляясь от иллюзорно-размывчатого следа дыры временного отверстия.
Дмитрий поспешил включить обратный ход. Благо, что русло жизненной энергии было ещё незначительно удалено и визуально наблюдаемо.
Без лишних хлопот, послушный корабль проделал обратный маневр; и, вновь увлекаемый рекой потока – устремился в пробиваемые им бреши. Сворачивающие расстояние и время в световом течении пространства.
Катрин, свернувшись калачиком, уютно разместилась на его коленях. И обнаружила признаки своего присутствия, с кротостью ягнёнка поцеловав его в губы.
Бережно удерживая её лёгкое состояние, от прихлынувшего чувства нежности Дмитрий тихо поинтересовался:
– Тебе хорошо со мной?
Она молча часто закивала головой и всхлипнула. И даже была готова слёзно расплакаться – толи от пережитого чувства сладострастия; толи ещё от чего-то, что называется женским счастьем.
Заранее опасаясь его потерять, она со слезами на глазах спросила:
– А ты меня не бросишь теперь? …Мне подумалось, что так не бывает… Чтобы было всё хорошо, вот так сразу!
Он поспешил утешить её:
– Бывает, ведь я же люблю тебя!
Она со счастливым блеском в глазах снова поцеловала его. И, положив голову на плечо, осторожно спросила:
– А ты будешь мне изменять?
Дмитрий, усмехнувшись, подумал: «Началось!». И с иронией присущей несерьёзному ответу, не раздумывая, выдал:
– Конечно… Ведь чтобы ценить вкусную булочку, надо иногда пробовать чёрствый сухарик.
Она на миг задумалась, переваривая его слова. И ещё сильнее прижавшись к нему, с какой-то радостью обречённости заключила:
– Ну и пусть… Всё равно я тебя никому не отдам! Главное, чтобы ты душой оставался со мной.
Дмитрий губами коснулся её маленького ушка в благодарность за услышанные слова самопожертвования. И одновременно подлизываясь за незначительную фразу, которая возможно могла поколебать её веру в надёжность любимого мужчины. Взгляд его скользнул по безупречной наготе с нежной бархатистой кожей – милого ему и уже успевшего так скоро запасть в душу, женственного создания.
Он погладил свободной рукой, выступающие на общем рельефе, её прелести; и пристыдил в шутливом тоне, искусственно строгой интонацией:
– Тебе не стыдно… Вот так бессовестно, нагишом лежать передо мной? Наверное, и перед другими вот также…
У него вдруг всё закипело внутри от одной только мысли, что кто-то другой может обладать его сокровищем. Ревность начинала заводить его от опрометчиво брошенной последней фразы, рисуя не самые лучшие картины в воображении.
Она развернулась ещё больше. И проведя ладонью по его небритой и уже чуть колючей щеке, взглянула на него шкодными бесстыжими глазами. И улыбаясь губами, растянувшимися маленькой золотой рыбкой по её миловидному личику, пролепетала:
– Глупый… Ведь ты же мне теперь родной!.. И я тоже тебя люблю! Никогда у меня не было такого и никто другой мне не нужен. Хочешь я рожу тебе ребёночка?
Это было сказано так неподражаемо искренне, что ему стало немного совестно. Пожар отрицательных эмоций, зажжённый беспричинными сомнениями, не успев разгореться, был потушен; возвращая состояние души в прежнее равновесие.
– Хочу! И желательно, чтобы он… или она, были бы похожими на тебя. – Умиротворённо заметил Дмитрий.
– На нас обоих!! – Предложила свой вариант Катрин.
Встречаясь с ним глазами, блестевшими тайной женского признания, она тотчас отводила их в сторону. Словно боялась, что он прочтёт в их выражении сокровенные мысли.
Она – то кокетничала, то без причины обижалась; смущаясь и невпопад отвечая на случайные вопросы.
Дмитрий вовремя заметил эти причуды её поведения и занял выжидательную позицию, стараясь ничем не обнаружить свои догадки.
Сейчас, в один из таких моментов, она вдруг кротко спросила:
– Дима, а у тебя была… любимая женщина?
– Была… да сплыла… – Поговоркой попытался отшутиться он.
– А расскажи мне о ней. – Не заметив иронии, попросила Катрин.
Разговор грозил перейти в русло дружеской беседы. И Дмитрий решил замять его. Такие воспоминания пробуждали в душе забытую досаду.
– Мне не приятно об этом разговаривать.
– Почему? – Снова продолжила допытываться она.
И он попытался объяснить:
– Ну, во-первых, расхваливать одну женщину в присутствии другой, кстати не менее красивой, не тактично. А ничего плохого о ней я сказать не могу. И вообще, не в моих правилах обсуждать женщин.
– А почему вы расстались? – Упрямо домагивалась она.
Дмитрий уяснил, что отвертеться не удастся; и туманно ответил, выражаясь подтекстом:
– Два тигра в одной клетке не живут…
Что она подумала, расшифровав эту фразу, оставалось только гадать. Но она перестала мучить его воспоминаниями; и переключилась на более приятную для него тему.
Преодолевая своё самолюбие, Катрин спросила почти шёпотом, заметно краснея:
– А я… тебе нравлюсь?
Он даже закашлял от неожиданности, не зная как ответить на такой долгожданный, но внезапно возникший вопрос. И вытаращился на неё своим немым изучающим взглядом.
Посмотрев в упор на её прекрасные заблестевшие глаза, Дмитрий силился различить в них неподдельность той счастливой причины, которая овладела и им тоже.
Катрин вдруг вспыхнула, заливая щёки всё более видимым розовым румянцем. И отвела нетерпеливый, полный ожидания, взгляд.
Судя по этой реакции, Дмитрию нетрудно было убедиться, что у неё возникло взаимное чувство. И он решил сказать ей правду. Но на всякий случай, чтобы сохранить пути к отступлению, проделал это с чуть заметной иронией в голосе:
– Не то слово… – И осипшим от волнения голосом, заметно заикаясь, продолжил вспомнившейся избитой фразой, как нельзя кстати подходившей в сложившейся обстановке. На ум как назло не шло что-то более оригинальное: – …Ещё не знаю, но уже люблю!
Катрин счастливой улыбкой прореагировала на его нелепое признание.
Не спеша она встала с соседнего кресла; и, не скрывая своих жуликоватых с поволокой глаз, молча удалилась за спиной Дмитрия. Оставляя на время его в одиночестве с переживаемым волнением.
Дмитрий заметил её приподнятое расположение духа, гадая, чем это всё может закончиться. Но отметил её вроде бы не логичное поведение.
Позади послышался шум включенного душа.
Не смея повернуть головы, он наблюдал, как очищенная вода, вперемежку с мелкими пузырьками воздуха, бежит по прозрачным трубкам водовода.
Проложенный вкупе с другими системами жизнеобеспечения, водопровод восемью ответвлениями поднимался по корпусу кабины, разбивая её на условные сектора; и обрушивал поток брызг – в шлюзовой лифт. Небольшими манипуляциями приборов и техники – перевоплощённый сейчас в душевую…
Спиной почувствовав какой-то неосознанный призыв, Дмитрий обернулся и устремил глаза к центру округлого пространства звездолёта.
Цилиндр лифта, служивший сейчас ширмой – был не затенён, как обычно подобает в таких случаях.
Посреди душевой, в окружении многочисленных струек воды – стояла обнажённая Катя, стыдливо закрыв ладонями рук своё лицо.
Он чуть не ослеп от её красоты.
Её, белеющая среди потока воды, светлая кожа – вырисовывала очаровывающий силуэт её фигуры. Намокшие длинные волосы, обвивая тонкую шею, ниспадали на хрупкие плечи. Вода, небольшими ручейками продолжая их окончание, струилась по гибкому стану, огибая плавный изгиб талии, переходящей в безупречную окружность нешироких бёдер. И стекала по длинным стройным ногам, разбиваясь в сотни мелких брызг у основания их малоразмерного, с тонкой щиколоткой, начала.
Ему вдруг захотелось превратиться в один из этих ручейков, беспрепятственно ласкающих её тело…
Не в силах больше сдерживать свои эмоции, он словно «мотылёк, приворожённый светом свечи в ночи»; повинуясь желаниям природного инстинкта, поспешил «сгореть в его прекрасном огне».
Забыв обо всём, не слыша и не видя ничего вокруг, он шагнул в ограниченное пространство душевой под искусственный дождь.
Он взял её ладони в свои и отвёл их в стороны, почувствовав как холодны пальцы её рук. Длинные и тонкие, они просвечивались на свету бледно-розовыми оттенками.
Она всё ещё прятала свои стыдливо потупленные глаза, прикрывая их – невероятной длинны белёсыми ресницами, подрагивающими от скатывающихся редких капель. А капли катились дальше, разбиваясь мелкой росой – по уголкам чуть припухлых влажных губ. И собирались в более крупные росинки на её юной груди, двумя холмиками возвышающейся на волнующем ландшафте её профиля, продолжавшегося плавной линией живота. И копились в золотистом мыске мягких волосков, венчающих те прелести женской красоты, которые обычно тщательно скрываются от посторонних, но открываются в своём великолепии лишь избранникам её сердца.
Повинуясь непреклонной воле желания, он поцеловал её в губы. Сначала легко – лишь обозначив своё намерение. А, почувствовав, как она потянулась к нему, в сладкой истоме прикрыв свои глаза – более основательно. Но всё также нежно.
Прижимая её к себе, он почувствовал, как вздрагивает её разгорячённое тело от его прикосновений.
Бессистемными движениями своих рук, она сняла с него успевший уже намокнуть комбинезон.
Всё произошло само собой…
Ощутив прохладное тепло её внутреннего мира, он почувствовал умиротворение кипевших внутри желаний, потребностей и возможностей. И услышал вдруг – бившееся в едином порыве с его – её сердце!
Хотелось бесконечно продолжать это наслаждение плоти и души, с всё больше нарастающим пиком развязки…
Но наконец он почувствовал – словно всё внутри него вдруг потеряло свой вес. …И в едином потоке пронеслось через мостик из плоти – в предмет его обожания!
Стон восторга вывел его из опьяняющего чувства близости и вернул в мир реальности…
Катрин была всё ещё в забытьи. Обняв его за шею обеими руками, она с прикрытыми от счастья глазами бормотала шепотом, ласкающие его слух слова:
– Дима!.. Димочка!.. Родной мой!.. Любимый!
Он поднял её на руки и перенёс к креслу управления. И усадив к себе на колени, прикрыл нагое тело тёплым пледом.
Звездолёт, управляемый автопилотом, ведшим его по прямой – незначительно уклонился от извилистого направления энергопотока. И как раз в этот момент пошёл по линии периферии естественного светового течения, по косой удаляясь от иллюзорно-размывчатого следа дыры временного отверстия.
Дмитрий поспешил включить обратный ход. Благо, что русло жизненной энергии было ещё незначительно удалено и визуально наблюдаемо.
Без лишних хлопот, послушный корабль проделал обратный маневр; и, вновь увлекаемый рекой потока – устремился в пробиваемые им бреши. Сворачивающие расстояние и время в световом течении пространства.
Катрин, свернувшись калачиком, уютно разместилась на его коленях. И обнаружила признаки своего присутствия, с кротостью ягнёнка поцеловав его в губы.
Бережно удерживая её лёгкое состояние, от прихлынувшего чувства нежности Дмитрий тихо поинтересовался:
– Тебе хорошо со мной?
Она молча часто закивала головой и всхлипнула. И даже была готова слёзно расплакаться – толи от пережитого чувства сладострастия; толи ещё от чего-то, что называется женским счастьем.
Заранее опасаясь его потерять, она со слезами на глазах спросила:
– А ты меня не бросишь теперь? …Мне подумалось, что так не бывает… Чтобы было всё хорошо, вот так сразу!
Он поспешил утешить её:
– Бывает, ведь я же люблю тебя!
Она со счастливым блеском в глазах снова поцеловала его. И, положив голову на плечо, осторожно спросила:
– А ты будешь мне изменять?
Дмитрий, усмехнувшись, подумал: «Началось!». И с иронией присущей несерьёзному ответу, не раздумывая, выдал:
– Конечно… Ведь чтобы ценить вкусную булочку, надо иногда пробовать чёрствый сухарик.
Она на миг задумалась, переваривая его слова. И ещё сильнее прижавшись к нему, с какой-то радостью обречённости заключила:
– Ну и пусть… Всё равно я тебя никому не отдам! Главное, чтобы ты душой оставался со мной.
Дмитрий губами коснулся её маленького ушка в благодарность за услышанные слова самопожертвования. И одновременно подлизываясь за незначительную фразу, которая возможно могла поколебать её веру в надёжность любимого мужчины. Взгляд его скользнул по безупречной наготе с нежной бархатистой кожей – милого ему и уже успевшего так скоро запасть в душу, женственного создания.
Он погладил свободной рукой, выступающие на общем рельефе, её прелести; и пристыдил в шутливом тоне, искусственно строгой интонацией:
– Тебе не стыдно… Вот так бессовестно, нагишом лежать передо мной? Наверное, и перед другими вот также…
У него вдруг всё закипело внутри от одной только мысли, что кто-то другой может обладать его сокровищем. Ревность начинала заводить его от опрометчиво брошенной последней фразы, рисуя не самые лучшие картины в воображении.
Она развернулась ещё больше. И проведя ладонью по его небритой и уже чуть колючей щеке, взглянула на него шкодными бесстыжими глазами. И улыбаясь губами, растянувшимися маленькой золотой рыбкой по её миловидному личику, пролепетала:
– Глупый… Ведь ты же мне теперь родной!.. И я тоже тебя люблю! Никогда у меня не было такого и никто другой мне не нужен. Хочешь я рожу тебе ребёночка?
Это было сказано так неподражаемо искренне, что ему стало немного совестно. Пожар отрицательных эмоций, зажжённый беспричинными сомнениями, не успев разгореться, был потушен; возвращая состояние души в прежнее равновесие.
– Хочу! И желательно, чтобы он… или она, были бы похожими на тебя. – Умиротворённо заметил Дмитрий.
– На нас обоих!! – Предложила свой вариант Катрин.
Глава 14. Нечто
Отсчёт времени на мониторе, обозначающий «Прямой полёт», периодически меняя свои цифровые данные, с каждой минутой приближал момент его окончания.
Дмитрий поймал себя на мысли, что с того момента, когда по приказу командира они вынужденно кратковременно отключили Защитный экран, его не покидает странное чувство – присутствия чего-то незримого где-то рядом, недобрым взглядом наблюдающего за ними со стороны.
Стало немного не по себе от того, что кто-то мог видеть его любовную сцену с Катрин. Он постарался прогнать это подспудное ощущение из своего сознания, тем более что его заглушало – всё больше нарастающее нехорошее предчувствие надвигающейся опасности…
Катрин, облачившись в комбинезон, присоединилась к его наблюдениям за окружающей средой бескрайней Вселенной, разместившись в соседнем кресле. И напряжённо устремила свой сосредоточенный взгляд вперёд. Своими экстрасенсорными глазами она тоже уже заметила что-то подозрительное…
Вдали по мере приближения вырисовывались очертания очередного препятствия.
Приборы, исчерпав ограниченный сутками запас времени, автоматически включили программу торможения.
Диск корабля плавно замедлил свой полёт, и стабилизировал своё стационарное положение относительно окружающего пространства.
Теперь можно было отчётливее рассмотреть новый, пугающий абсурдом своего состояния, феномен.
Это было Нечто! На фоне светлой дали скопления звёзд, выделялась чёрная точка. Резко очерченная своими контурами, она блестела металлическим холодным светом, словно кусочек платины на сугробе пушистого лёгкого снега. И что-то зловещее было в этом блеске.
Через это «зло» и проходил энергопоток, оставляя здесь большую свою часть и растворяясь дальше – в лучистом добром светлом тумане незнакомого пространства. Это всё манило и пугало одновременно своей неизвестностью…
«Оно» явно функционировало, работая словно пылесос. И, оставаясь в своих размерах – пожирало всё вокруг гораздо в больших размерах, чем само. Было видно, как огромный астероид, искажаясь на глазах, словно в отражении кривых зеркал, вытянувшись каплей – бесследно канул в эту бездну.
Компьютер бесстрастно выдавал на экран монитора результаты различных спектральных анализов. «Это» не поддавалось никаким объяснениям. Оно словно не существовало вообще или, по крайней мере – было неизвестно своей природой. Очевидно было одно – оно медленно продвигалось навстречу энергопотоку, подпитываясь частью его энергии и аккумулируя в себе явно недобрые его цветовые составляющие.
Дмитрий почувствовал, как побежали мурашки по спине и даже зашевелились волосы на голове – от этого, внушающего тихий ужас, видения. Если бы он был покрыт шерстью, как его волосатые пращуры в доисторические времена, то она вероятно встала бы дыбом – в ответ на явную агрессию, воплощённой в надвигающейся пропасти. Но он был человеком и, как не нескромно это звучит – считал себя достаточно мудрым, чтобы «рубить с плеча». К тому же умный человек склонен к рассуждениям, если есть на это время и эмоции не вмешиваются в логический ход событий.
Дмитрий поймал себя на мысли, что с того момента, когда по приказу командира они вынужденно кратковременно отключили Защитный экран, его не покидает странное чувство – присутствия чего-то незримого где-то рядом, недобрым взглядом наблюдающего за ними со стороны.
Стало немного не по себе от того, что кто-то мог видеть его любовную сцену с Катрин. Он постарался прогнать это подспудное ощущение из своего сознания, тем более что его заглушало – всё больше нарастающее нехорошее предчувствие надвигающейся опасности…
Катрин, облачившись в комбинезон, присоединилась к его наблюдениям за окружающей средой бескрайней Вселенной, разместившись в соседнем кресле. И напряжённо устремила свой сосредоточенный взгляд вперёд. Своими экстрасенсорными глазами она тоже уже заметила что-то подозрительное…
Вдали по мере приближения вырисовывались очертания очередного препятствия.
Приборы, исчерпав ограниченный сутками запас времени, автоматически включили программу торможения.
Диск корабля плавно замедлил свой полёт, и стабилизировал своё стационарное положение относительно окружающего пространства.
Теперь можно было отчётливее рассмотреть новый, пугающий абсурдом своего состояния, феномен.
Это было Нечто! На фоне светлой дали скопления звёзд, выделялась чёрная точка. Резко очерченная своими контурами, она блестела металлическим холодным светом, словно кусочек платины на сугробе пушистого лёгкого снега. И что-то зловещее было в этом блеске.
Через это «зло» и проходил энергопоток, оставляя здесь большую свою часть и растворяясь дальше – в лучистом добром светлом тумане незнакомого пространства. Это всё манило и пугало одновременно своей неизвестностью…
«Оно» явно функционировало, работая словно пылесос. И, оставаясь в своих размерах – пожирало всё вокруг гораздо в больших размерах, чем само. Было видно, как огромный астероид, искажаясь на глазах, словно в отражении кривых зеркал, вытянувшись каплей – бесследно канул в эту бездну.
Компьютер бесстрастно выдавал на экран монитора результаты различных спектральных анализов. «Это» не поддавалось никаким объяснениям. Оно словно не существовало вообще или, по крайней мере – было неизвестно своей природой. Очевидно было одно – оно медленно продвигалось навстречу энергопотоку, подпитываясь частью его энергии и аккумулируя в себе явно недобрые его цветовые составляющие.
Дмитрий почувствовал, как побежали мурашки по спине и даже зашевелились волосы на голове – от этого, внушающего тихий ужас, видения. Если бы он был покрыт шерстью, как его волосатые пращуры в доисторические времена, то она вероятно встала бы дыбом – в ответ на явную агрессию, воплощённой в надвигающейся пропасти. Но он был человеком и, как не нескромно это звучит – считал себя достаточно мудрым, чтобы «рубить с плеча». К тому же умный человек склонен к рассуждениям, если есть на это время и эмоции не вмешиваются в логический ход событий.