Квик Аманда. Другой взгляд

   «Рано или поздно это все равно случилось бы», – напомнил себе Гейбриел.
   Он все время откладывал объяснения на потом, но судьба все-таки настигла его. Все как один смотрели на него. Монтроуз понимал, кто виноват в сложившейся ситуации, и усердно дул на чай.
   – Вы станете следующим магистром тайного общества, сэр? – поинтересовался Эдвард, который был явно потрясен услышанным.
   – Я стану им только тогда, когда мой отец решит отойти отдел, – сказал Гейбриел. – Это одно из церемониальных званий, которое по традиции передается из поколения в поколение.
   Монтроуз поперхнулся чаем и закашлялся. Беатрис протянула ему салфетку.
   – Спасибо, мисс Сойер, – пробормотал старик, – Ничего себе, церемониальное звание. Скажи спасибо, что твой отец этого не слышал, Гейбриел.
   – А что вы будете делать, когда станете магистром общества? – не унимался Эдвард. – Вы будете носить меч?
   – Нет, – отозвался Гейбриел. – Ксчастью, никакого меча нет и в помине. В целом это довольно скучное занятие.
   Монтроуз открыл было рот, чтобы возразить, но Гейбриел метнул на него предостерегающий взгляд. Старик послушно вернулся к своему чаю.
   – Я буду время от времени проводить заседания, – сказал он, обращаясь к Эдварду. – Проверять кандидатуры новых потенциальных членов общества, возглавлять комиссии по самым разным исследованиям и так далее.
   – А-а… – Эдвард не сумел скрыть своего разочарования. – Звучит и правда скучно.
   – Вот именно, – подтвердил Гейбриел.
   Он заметил, что Венецию его слова не слишком убедили. Но она же видела коллекцию ценностей в Аркейн-Хаусе и чувствовала исходящую от некоторых из них таинственную энергию.
   Гейбриел решил, что пора сменить тему.
   – Нам нужно поменять стратегию, – быстро проговорил он. – Этот дом больше не является безопасным местом. Преступник решил использовать людей как пешек в своей игре, а я не смогу все время находиться рядом, чтобы защитить вас. Я должен быть свободен, чтобы продолжать расследование. Так что придется предпринять ряд шагов.
   Венеция настороженно посмотрела на него.
   – Каких же?
   – Завтра вы всей семьей поедете за город, – сказал Гейбриел. – Поедете на поезде до морской деревушки Греймур. К вам это тоже относится, сэр, – добавил ой, обращаясь к Монтроузу. – Я отправлю туда телеграмму, и вас встретят люди, которым я доверяю. Они проводят вас в безопасное место.
   Венеция потрясенно уставилась на него:
   – О чем вы говорите, сэр?
   – А что будет с галереей? – взволнованно спросила Амелия. – У Венеции на следующей неделе несколько важных заказов.
   – О галерее позаботится Мод, – сказал он. – Она перенесет заказы.
   Эдвард подпрыгивал на стуле от радости.
   – Обожаю поезда. Мы приехали на поезде в Лондон. Можно я возьму с собой змея, сэр?
   – Да, – сказал Гейбриел. Он все время наблюдал за Венецией. Она напоминала вулкан, который вот-вот взорвется.
   – Нет, – возразила она. – Это невозможно. Я не могу уехать из Лондона. Беатрис, Амелия и Эдвард могут ненадолго уехать, но я не стану переносить заказы. Уважаемые клиенты не терпят подобного обращения. Кроме того, в следующий вторник очередная выставка. Такого масштабного события не было уже очень давно.
   Гейбриел заранее знал, что это будет непросто.
   – Мы не можем больше рисковать, Венеция, – сказал он. – Для меня нет ничего важнее твоей безопасности и безопасности членов твоей семьи.
   Молодая женщина расправила плечи.
   – Это очень лестно, сэр. Я полностью согласна с тем, что Беатрис, Амелия и Эдвард нуждаются в защите. Но для меня есть еще одна очень важная вещь.
   – Что? – осведомился Гейбриел.
   – Моя карьера, – ответила она.
   – Черт возьми, где твое благоразумие? Ты не можешь жертвовать своей безопасностью ради карьеры!
   – Вы не понимаете, мистер Джонс, – возразила она. – Заказы и выставка во многом влияют на финансовое положение моей семьи. Вы не можете запретить мне работать. Слишком многое поставлено на карту.
   Гейбриел сердито взглянул на Венецию.
   – Я все понимаю, но безопасность важнее.
   – Буду вам очень признательна, мистер Джонс, если вы уясните себе некоторые вещи.
   – Какие? – Гейбриел был на грани срыва.
   И Венеция, кажется, тоже.
   – Как только вы найдете пропавшую формулу, мистер Джонс, то вы исчезнете, – сказала она. – Мы с тетей Беатрис, Амелией и Эдвардом останемся одни. Если уж быть откровенной, сэр, то те деньги, что я получаю за заказы, позволяют нам не умереть с голоду. Я не могу рисковать этим. Даже не просите.
   – Если тебя волнуют деньги, то я позабочусь об этом.
   – Нам подачки не нужны, сэр, – натянуто проговорила она. – Мы не станем жить на содержании человека, не состоящего с нами в родстве. После смерти отца мы поняли, как это опасно.
   Гейбриел почувствовал, что теряет терпение.
   «Я не твой отец», – хотелось крикнуть ему.
   Он с трудом взял себя в руки.
   – Я настаиваю на том, чтобы ты поехала за город вместе с остальными, Венеция, – ледяным тоном произнес он.
   Она поднялась на ноги и буквально набросилась на него:
   – Мистер Джонс, не забывайте, что вы не имеете права на чем-либо настаивать. Вы здесь гость, а не хозяин.
   Он промолчал, боясь, что не сумеет сдержаться.
   В комнате воцарилась тишина. Присутствовавшие были шокированы этой сценой. Они не знали, что сказать и сделать. Эдвард явно был напуган.
   Казалось, что безмолвный поединок растянулся на целую вечность, но на самом деле он продолжался всего несколько секунд.
   Не говоря ни слова, Венеция развернулась и вышла из комнаты. Гейбриел долго прислушивался к ее шагам. На подходе к лестнице она уже почти бежала, а в следующее мгновение громко хлопнула дверь ее спальни.
   Этот грохот услышали все в гостиной. И все разом повернулись к Гейбриелу.
   – Сэр? – неуверенно переспросил Эдвард. – Так что же будет с Венецией?
   Амелия явно пребывала в расстроенных чувствах.
   – Я хорошо знаю ее, сэр. Если она решила остаться в Лондоне, то ничто не переубедит ее.
   – Она привыкла заботиться о своей семье, мистер Джонс, – тихо сказала Беатрис. – Вы не сможете уговорить ее отказаться от обязательств, даже если для их исполнения она будет рисковать своей жизнью.
   Гейбриел посмотрел на присутствующих.
   – Я позабочусь о ней, – проговорил он.
   Напряжение заметно спало. Эти слова они восприняли как клятву. Гейбриел, впрочем, не возражал.
   – Ну, тогда с ней все будет в порядке, – сказал Эдвард.

Глава 32

   Накинув на плечи пиджак, Гейбриел вышел в окутанный туманом сад. Ему нужно было походить, чтобы избавиться от чувства беспокойства.
   Он чувствовал себя охотником. Он предчувствовал, что вот-вот из темноты на него набросится другой злоумышленник. Гейбриел будто ждал новой схватки, он жаждал освобождения в виде акта насилия или страсти. Но ни то ни другое не было доступно, так что Гейбриел просто ходил по саду.
   Спор с Венецией сделал и так трудную ситуацию просто невыносимой. Он искал темноты и тишины, чтобы привести мысли в порядок и успокоить дикое животное, вырвавшееся из-под контроля внутри его.
   Все уже спали. В доме не было ни одного свободного места, поэтому сегодня ему предстояло делить комнату с Монтроузом.
   Монтроуз, конечно, настаивал на том, что он отлично справится один, но Гейбриел не хотел рисковать, потому что старик и так пережил настоящее потрясение. Неизвестно, что выкинет преступник теперь.
   Гейбриел спустился с каменной террасы и пошел по небольшой извилистой тропинке, уводившей в глубь крошечного садика. Он ведь с самого начала знал, что договориться с Венецией будет непросто. И по большому счету ему нравился ее необычный характер. Но в глубине души он все-таки надеялся, что в таком вот прямом столкновении ему удастся навязать ей свою волю.
   Причем дело было вовсе не в мужском высокомерии и не в твердой уверенности в том, что он мужчина, а она женщина. Напротив, он полагал, что в критической ситуации она послушается просто потому, что поймет: он всего лишь пытается защитить ее.
   К сожалению, он не учел того факта, что у нее очень сильны понятия о семейном долге и моральных обязанностях. Он плохо все рассчитал. И от этой мысли ему стало совсем не по себе.
   Дверь на кухню тихонько скрипнула.
   – Гейбриел? – смущенно окликнула Венеция, словно боясь, что он может ее укусить. – С тобой все в порядке?
   Он остановился и посмотрел на нее сквозь пелену тумана. Интересно, она пытается рассмотреть его ауру? В такой темноте вряд ли можно что-то увидеть.
   – Да, – отозвался он.
   – Я увидела тебя из окна спальни. Испугалась, что ты снова собрался уходить.
   Неужели ее это в самом деле тревожит?
   – Мне нужно было подышать свежим воздухом, – сказал он.
   Венеция медленно шла к нему. Она точно знала, куда идти. Видимо, она все-таки видела его ауру и шла на нее.
   – Я беспокоилась, – призналась она. – С тех пор, как ты пришел домой, ты все время пребывал в странном расположении духа. Ты сам на себя не похож. Видимо, произошедшее в доме мистера Монтроуза оказало на тебя сильное влияние.
   Гейбриел ощутил приступ веселья.
   – Ты ошибаешься, Венеция. Очень жаль, но я сегодня прекрасно себя чувствую. Я даже слишком в себе.
   Венеция остановилась неподалеку от него.
   – Не понимаю.
   – Иди лучше спать.
   Она подошла еще ближе. На ней был тот же халат, что и раньше. Она обхватила себя руками, чтобы согреться.
   – Расскажи мне, что тебя беспокоит, – мягко проговорила она.
   – Ты прекрасно знаешь.
   – Я понимаю, ты злишься из-за того, что я отказалась уезжать завтра из Лондона, но это не единственная причина. Ты нервничаешь? Все дело в сегодняшнем происшествии?
   Гейбриел засмеялся.
   – Я нервничаю? Да, я нервничаю! Это весьма логичное объяснение.
   – Гейбриел, пожалуйста, скажи, почему ты так себя ведешь?
   Стена, ограждавшая душу молодого человека, неожиданно разрушилась. Может быть, потому, что он слишком сильно хотел эту женщину, или потому, что сегодня он был на пределе. Как бы там ни было, он больше не мог держать это в себе.
   – А пошло все к черту! – воскликнул он. – Ты хочешь правду? Так получай.
   Венеция молчала.
   – Сейчас ты видишь тут часть моей натуры, которую я всю свою сознательную жизнь пытался скрыть. И в большинстве случаев мне это удавалось. Но сегодня вечером, во время схватки в доме Монтроуза, чудовище вырвалось на свободу. Мне нужно время, чтобы снова водворить его в клетку.
   – Чудовище? О чем ты говоришь?
   – Скажи мне, Венеция, ты читала произведение господина Дарвина?
   На мгновение воцарилась тишина. Туман сгущался.
   – Кое-что, – осторожно ответила Венеция. – Мой отец очень увлекался теорией естественного отбора и иногда рассказывал о ней. Но я все-таки не ученый.
   – И я тоже. Но я изучал работы Дарвина и его последователей, особенно посвященные так называемому «нисхождению с модификациями». Это очень простая и логичная теория.
   – Мой отец всегда говорил, что это и есть признаки гениальности.
   – Большинство членов тайного общества полагают, что сверхъестественные свойства присущи всем человеческим существам в той или иной степени, но нужно их изучать и культивировать. В том, что касается твоей способности видеть человеческие ауры, я готов с ними согласиться. Это никому не приносит вреда.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – У медя тоже есть сверхъестественные способности.
   Гейбриел ждал реакции, и она последовала незамедлительно.
   – Я это подозревала, – сказала она. – Я ощутила твою энергию, когда мы… когда мы были вдвоем в Аркейн-Хаусе, да и сегодня в карете. И я не забыла, как ты почувствовал присутствие тех двоих людей в лесу три месяца назад. И еще я видела, как ты выходил из сада сегодня вечером. Ты умеешь видеть в темноте.
   – Ты почувствовала мой дар?
   – Да. Это ведь благодаря ему ты можешь свободно перемещаться в темноте, как тигр на охоте.
   Гейбриел замер.
   – Ты даже не представляешь, насколько это описание соответствует действительности. Когда просыпаются мои сверхъестественные способности, я становлюсь совершенно другим, Венеция.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Что, если эти сверхъестественные способности развиваются не в результате естественного отбора, а наоборот?
   Венеция сделала шаг вперед.
   – Не говори так, Гейбриел.
   – Вдруг это атавизм, от которого мудрая природа решила избавить человека? Вдруг я – пережиток прошлого? Вдруг я – чудовище?
   – Прекрати, слышишь, прекрати! – Венеция подошла ближе. – Что за вздор ты несешь! Никакое ты не чудовище. Ты человек. Если обладатели сверхъестественных способностей являются чудовищами, то я тоже не совсем человек. Выходит, так?
   – Нет.
   – Тогда у тебя проблемы с логикой.
   – Ты не знаешь, что происходит со мной, когда просыпаются эти качества.
   – Гейбриел, я признаю, что не до конца понимаю механизм наших сверхъестественных способностей. Но что в этом странного? Я точно так же не понимаю, как мне удается видеть, слышать, обонять и осязать. Я не понимаю механизм сна. Я не знаю, что происходит у меня в голове, когда я читаю книгу или слушаю музыку. Я даже не знаю, почему мне так нравится фотографировать. Более того, ученые и философы не могут дать ответов на эти вопросы.
   – Да, но то, о чем ты говоришь, умеют делать все.
   – Это неправда. У большинства людей те или иные способности отсутствуют. Два разных человека не могут чувствовать одинаково. Мы все прекрасно знаем, что два человека могут смотреть на одну и ту же картину, есть одну и ту же еду, нюхать один и тот же цветок, но ощущения у всех будут разными.
   – Я другой.
   – Мы все отличаемся друг от друга. Некоторые сверхъестественные способности – это обостренные формы нормальных чувств, которыми обладают все люди без исключения. Ничего здесь странного нет.
   «Она ничего не поняла», – подумал Гейбриел.
   – Скажи мне, Венеция, когда ты используешь свои сверхъестественные способности, тебе приходится за это платить? – спокойно поинтересовался он.
   Венеция задумалась.
   – Я как-то никогда об этом не задумывалась, но думаю, что все-таки плачу.
   Гейбриел выдержал небольшую паузу.
   – И чего это тебе стоит?
   – Когда я концентрируюсь, чтобы увидеть ауру человека, то остальные чувства притупляются, – спокойно сказала она. – Мир вокруг меня будто теряет краски. Создается впечатление, что смотришь на негатив фотографии. Если при этом я двигаюсь, то мне кажется, что свет и тень меняются местами. Это довольно неприятно.
   – Я испытываю куда более неприятные эмоции.
   – Расскажи, что тебя беспокоит? – сказала она спокойным тоном.
   Гейбриел пытался подобрать нужные слова. Он никогда и никому не рассказывал об этом, только Калебу, да и то в обтекаемой форме.
   – Стоит мне почувствовать хоть намек на жестокость, как я чувствую себя так, словно принял сильнодействующее лекарство, – медленно проговорил он. – Во мне просыпается охотничий инстинкт. Я ощущаю себя хищником.
   – Это атмосфера насилия пробуждает в тебе такие инстинкты?
   Он кивнул.
   – Я могу пользоваться своими сверхъестественными способностями, но стоит мне почувствовать, что кто-то другой замыслил недоброе, как меня буквально пожирает темная страсть. Если бы я поймал человека, пробравшегося сегодня в дом к Монтроузу, то я бы убил его. Живым он был бы только до тех пор, пока я не получил от него ответов на вопросы. А это ведь грех. Я же цивилизованный человек.
   – Это он чудовище, а не ты. Ты сражался за свою жизнь и за жизнь мистера Монтроуза. Неудивительно, что твои эмоции обострились до предела.
   – Это ненормальные человеческие эмоции. Они охватили меня, как дьявольская страсть. Что, если однажды я не смогу совладать с ними? Вдруг я стану похожим на человека, который решил убить мистера Монтроуза?
   – У тебя нет с ним ничего общего, – неожиданно резко сказала она.
   – Боюсь, ты не права, – спокойно ответил он. – Мне кажется, мы с ним очень похожи. Он легко ориентируется в темноте и обладает завидной ловкостью. Более того, он знал о моих способностях, чтобы устроить хитрую ловушку. Он оставил ложный след, по которому я и стал искать его в доме. Мы с ним одного поля ягоды, Венеция.
   Молодая женщина приподнялась на цыпочки и обхватила руками его лицо.
   – Скажи мне, Гейбриел, когда тот человек скрылся, то у тебя было желание убить кого-то еще?
   Гейбриел не понял вопроса.
   – Что?
   – Твоя жертва сбежала. У тебя не было желания найти другую?
   Гейбриел потрясенно покачал головой:
   – Нет. Охота была закончена.
   – Ты не боялся причинить вред мистеру Монтроузу, находясь в состоянии охоты?
   – С какой стати мне нападать на Монтроуза?
   Венеция улыбнулась в темноте.
   – Когда диким животным овладевают низменные инстинкты, то ему все равно, с кем оно имеет дело. Только цивилизованный человек может отдавать себе в этом отчет.
   – Но я не чувствовал себя цивилизованным человеком. Вот что я пытаюсь тебе объяснить.
   – Сказать тебе, почему ты не набросился на Монтроуза или еще на кого-нибудь, после того как преступник скрылся?
   Молодой человек был в растерянности.
   – Почему?
   – Охотничий инстинкт просыпается в тебе, когда нужно защитить то, за что ты отвечаешь. Вот почему ты вообще отправился к Монтроузу посреди ночи. Иногда ты бываешь очень упрямым и высокомерным, Гейбриел, но я никогда не сомневалась в том, что ты пожертвуешь своей жизнью ради тех, кого любишь.
   Гейбриел ке знал, что сказать.
   – Я знала это с тех самых пор, как мы познакомились, – продолжила она. – Ты доказал это в ту ночь, когда отправил нас с экономкой из Аркейн-Хауса подальше от опасности. Ты доказал это довольно неуклюже, правда, когда перестал общаться со мной, не желая подвергать меня опасности. Ты соизволил объявиться только потому, что чувствовал себя обязанным защитить меня. Сегодня ты в очередной раз продемонстрировал это, когда отправился на помощь мистеру Монтроузу, а потом решил отправить мою семью за город.
   – Венеция…
   – Твои страхи беспочвенны, – не успокаивалась она. – Ты не дикое животное, находящееся во власти кровожадных инстинктов. По природе своей ты заступник, – улыбнулась молодая женщина. – Я бы даже назвала тебя ангелом-хранителем. Несмотря на то что зовут тебя Гейбриел^[1], ты был рожден для того, чтобы охранять и защищать.
   Он схватил ее за плели.
   – Если это правда, то почему я захотел наброситься на тебя, как только вошел вдом сегодня вечером? Я с трудом удерживаюсь, чтобы не сорвать с тебя сорочку. Хочу повалить на землю и любить, тебя до умопомрачения. Почему?
   – Ты не затащил меня в постель, потому что момент был неподходящий. И мы оба знаем, что ты не станешь заниматься со мной любовью здесь, в саду. Вы прекрасно умеете контролировать свои эмоции, сэр.
   – Откуда ты знаешь?
   – Знаю. – Снова приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами его губ. – Спокойной ночи, Гейбриел. Увидимся утром. Постарайся заснуть.
   С этими словами она пошла обратно в дом. Тело молодого человека мгновенно отреагировало на вызов.
   – И еще одно, – нежно проговорил он.
   Она остановилась у двери.
   – Что?
   – Интересно, что может помешать мне повалить тебя на землю и заняться любовью прямо сейчас?
   – Здесь сыро и холодно. На земле лежать неудобно, да и заболеть недолго. Завтра мы оба проснемся с ревматизмом или простудой.
   Она открыла дверь и растворилась втемноте прихожей. Ее мягкий смех напоминал экзотические духи. Он витал в воздухе еще очень долго после ее ухода, согревая его.
   Через некоторое время Гейбриел взобрался по лестнице всвою маленькую комнатку на чердаке. Монтроуз пошевелился на кровати.
   – Это вы, Джонс? – спросил он.
   – Да, сэр. – Молодой человек расстелил на полу одеяла, которые принесла миссис Тренч, и начал готовить себе спальное место.
   – Это, конечно, не мое дело, – проговорил Монтроуз. – Признаться, я пребываю в растерянности. Могу я поинтересоваться, почему вы спите на чердаке?
   Гейбриел начал расстегивать сорочку.
   – Это довольно сложно объяснить, сэр.
   – Проклятие, вы ведь женатый мужчина. И миссис Джонс – прекрасная молодая женщина. Почему вы не с ней?
   Гейбриел повесил рваную рубаху на спинку стула.
   – Я же рассказывал, что мы с миссис Джонс тайно поженились, но нас тут же разлучили события в Аркейн-Хаусе. Мы не успели привыкнуть друг к другу, как муж с женой.
   – Ну конечно.
   – Все эти невероятные события оказали большое влияние на наши хрупкие чувства.
   – Не обижайтесь, но миссис Джонс вовсе не кажется такой уж хрупкой. Наоборот, это очень сильная женщина.
   – Ей нужно время, чтобы привыкнуть к роли жены.
   – И все же ситуация весьма странная. – Монтроуз сел, облокотившись на подушки. – Но вам, молодежи, конечно, виднее. Сейчас уже все не так, как раньше.
   – Что верно, то верно, – отозвался Гейбриел.
   Молодой человек улегся на жесткий пол и подложил руки под голову.
   Всю свою сознательную жизнь он изо всех сил старался сдерживать темную сторону своей натуры из страха, что подвержен каким-то нечеловеческим инстинктам, которые способны сыграть с ним злую шутку.
   Но сегодня, сказав всего пару слов, Венеция избавила его от этого страха.
   «Пришло время попользоваться своим даром», – решил Гейбриел.

Глава 33

   Розалинда Флеминг наклонилась, пристально вглядываясь в зеркало, находившееся у нее в будуаре. Сомнений больше быть не могло. В уголках глаз начали появляться еле заметные морщинки.
   Она смотрела на свое отражение, всеми силами пытаясь спокойно воспринимать неизбежное. Пудра и румяна прослужат еще некоторое время. Года два или три. А затем ее красота начнет медленно увядать.
   Розалинда всегда считала красоту одним из двух своих главных достоинств. Впервые приехав в Лондон, она наивно полагала, что красота откроет перед ней любые двери, причем вела она себя соответственно.
   Но очень скоро она поняла, что ошиблась. Привлечь внимание мужчин из общества оказалось не так просто, как она думала. Эти люди со всех сторон были окружены красавицами. Пару раз ей удавалось заманить в сети богатых мужчин, но им быстро наскучивала игрушка.
   К счастью, ей удалось воспользоваться другим своим достоинством – способностью к гипнозу и шантажу. Эти способности позволили ей зарабатывать на жизнь в качестве медиума, но до недавнего времени ей никак не удавалось заработать столько денег, сколько она хотела, и занять желанное место в обществе.
   В Лондоне было полно хорошеньких женщин, а также шарлатанов, которые утверждали, что обладают сверхъестественными способностями. Ожесточенная конкуренция наблюдалась в обеих сферах, что даже по-настоящему одаренный гипнотизер не мог рассчитывать на многое. Проблема заключалась в том, что приходилось постоянно обновлять и усиливать команды, чтобы заставить объект гипноза действовать по желанию гипнотизера. Это требовало немалых усилий, но не всегда давало результат.
   В последние месяцы Розалинде стало казаться, что удача ей улыбнулась. У нее появились немыслимые финансовые возможности и положение в обществе.
   Но ее золотая мечта была на грани развала.
   И виновата в этом была Венеция Джонс.

Глава 34

   Несмотря на то что накануне все легли спать поздно, завтрак накрыли рано утром. Сразу после еды Беатрис поднялась из-за стола.
   – Пора собираться, – сказала она. – Эдвард, Амелия, идемте. Нам нужно успеть сделать очень много до отъезда на станцию.
   Все поднялись из-за стола.
   Когда они ушли, встал и Монтроуз.
   – Я должен послать записку экономке. Она уже наверняка пришла и думает, куда я пропал. Я попрошу ее собрать мне чемодан, а заберу его по дороге на вокзал.
   Венеция поставила на стол чашку.
   – Можете написать записку в моем кабинете, сэр.
   – Спасибо, миссис Джонс, – сказал он и вышел из столовой.
   Венеция с Гейбриелом остались одни. Молодая женщина смотрела настороженно, приготовившись к очередному спору.
   Однако Гейбриел не был расположен к перепалке. У него был синяк под глазом. Она заметила, что он поморщился, когда потянулся за газетой, но в целом пребывал в прекрасном расположении духа.
   – Как ты себя чувствуешь? – спросила Венеция, наливая себе вторую чашку чая.
   – Как будто меня переехала карета. – Он взял с тарелки последний тост. – Но в целом отлично, спасибо.
   – Может, тебе стоит сегодня полежать?
   – Я умру со скуки, – с полным ртом проговорил Гейбриел. – Если ты, конечно, не захочешь полежать со мной. Правда, в кровати на чердаке мы с тобой вдвоем не поместимся. Нам придется лежать в твоей кровати.
   – О таких вещах за завтраком не говорят, сэр.
   – Мне подождать до ужина?
   Венеция скорчила гримаску.
   – Для человека, который всего несколько часов назад опасался, что превратится в дикое животное, вы пребываете в очень хорошем настроении.
   Отправив в рот еще кусочек тоста, Гейбриел на минуту задумался.
   – Не помню, чтобы я говорил «дикое». Но вы правы, миссис Джонс, сегодня я действительно чувствую себя намного лучше.
   – Я рада. Какие у тебя планы на сегодня?