Квик Аманда. Другой взгляд

   Венеция перебрала в памяти все экспонаты из коллекции, которые ей довелось фотографировать. Вспомнить сундук оказалось несложно.
   – Я помню его, – отозвалась она. – Вы говорили, что сам он не представляет особой ценности, но вот золотая крышка…
   Гейбриел повел плечами.
   – Это очень тоненький листок.
   Венеция прочистила горло.
   – Не обижайтесь, мистер Джонс, но все в мире относительно. В конце концов, золото – это золото. Сундук мог показаться гораздо привлекательным бедному голодному вору, нежели вам и членам тайного общества.
   – Если бы ворам нужны были деньги, они бы захотели украсть маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, а не тяжелый сундук, который с трудом могут поднять двое мужчин.
   – Понимаю, к чему вы клоните, – медленно проговорила Венеция. – Наверное, с точки зрения воров, самое ценное находилось внутри сундука?
   – Сундук был пуст и открыт. То, что раньше в нем находилось, было украдено еще несколько месяцев назад.
   – Простите меня, мистер Джонс, но мне кажется, что у общества большие проблемы с сохранностью экспонатов.
   – Должен признать, вещи воруют все больше из-под носа у меня.
   Венеция решила проигнорировать эту странную ремарку.
   – А что раньше хранилось в сундуке?
   – Записная книжка.
   – И все?
   – Поверьте, я так же обескуражен, как и вы, – проговорил Гейбриел. – Позвольте объяснить вам. Сундук и записная книжка находились в секретной лаборатории знаменитого алхимика, жившего во второй половине семнадцатого века. Алхимик умер в своей келье. В течение двух веков никто не мог отыскать лабораторию. Но недавно ее обнаружили и вскрыли.
   – Как же ее нашли? – поинтересовалась девушка.
   – Двоим членам общества удалось расшифровать несколько закодированных писем, написанных за несколько дней до того, как он в последний раз удалился в свою лабораторию. В письмах содержались разрозненные ключи и намеки. Их надо было только сложить воедино.
   – Это те два члена общества, о которых вы только что говорили? Они раскопали лабораторию? – предположила Венеция.
   – Да.
   – И в числе этих двоих были вы? – предположила Венеция.
   Гейбриел остановился и посмотрел на нее.
   – Да, второй – мой двоюродный брат. Мы взялись за это дело, потому что алхимик – наш предок, основатель тайною общества.
   – Понятно. Продолжайте.
   – Алхимик был уверен, что обладает некими сверхъестественными способностями. Многие годы он потратил на то, чтобы вывести формулу, способную приумножить этот дар. Он был попросту одержим этой идеей. В одном из своих последних писем наш предок упоминает, что уже близок к разгадке. – Гейбриел слегка повел рукой. – Мы с братом думаем, что именно об этом ученый и писал в своем блокноте, который похитили из сундука.
   – Ради всего святого, какой человек в здравом уме поверит, что живший двести лет назад алхимик открыл такую формулу?
   – Не знаю, – растерялся Гейбриел, – но одно могу сказать наверняка: этот человек готов пойти на убийство ради этой проклятой формулы.
   Венецию вновь охватил леденящий страх.
   – Кто-то поплатился жизнью за этот блокнот?
   – Один из рабочих помогал упаковывать вещи из лаборатории в ящики для транспортировки. Его явно подкупили, чтобы он похитил блокнот и передал кому-то. Вскоре тело его обнаружили в парке. Его зарезали.
   Девушка тяжело сглотнула.
   – Как ужасно!
   – Мы с братом потратили уйму времени, чтобы выяснить, кто же подкупил рабочего и убил, но след потерялся, – продолжал Гейбриел. – А три месяца назад два человека проникли в Аркейн-Хаус в попытке украсть сундук.
   – Не понимаю, зачем кому-то понадобилось засылать воров за сундуком, когда блокнот был уже у него в руках?
   – Отличный вопрос, миссис Джонс, – сказал Гейбриел. – Я сам пока не знаю на него ответа.
   – Что-то много у нас скопилось вопросов без ответов, сэр.
   – В самом деле. И я боюсь, что если вскоре ответы не будут найдены, кто-то еще может умереть.

Глава 8

   Впечатление от услышанного моментально отразилось на живом, выразительном лице молодой женщины. Венеция была потрясена до глубины души. Гейбриел не хотел ее пугать, но понимал, что так будет лучше. Она должна осознавать, что ситуация сложилась очень серьезная.
   Брови ее нахмурились.
   – А где же двоюродный брат, помогавший вам при раскопках?
   – Калеб уехал домой по семейным обстоятельствам. Боюсь, мне самому придется выяснять судьбу похищенной записной книжки и искать человека, похитившего ее.
   Венеция прочистила горло.
   – Не обижайтесь, сэр, но разве у вас имеется опыт ведения подобных дел?
   – Нет. Такое в тайном обществе случается нечасто. Я ученый и исследователь, а не частный детектив.
   – Ясно, – вздохнула Венеция.
   «До чего же приятно вновь оказаться в обществе этой женщины», – подумал Гейбриел.
   Она казалась гораздо прекраснее наяву, нежели в его мечтах. Строгое черное платье модного покроя явно имело целью отпугнуть потенциальных ухажеров, но его оно почему-то еще сильнее возбуждало.
   Облегающий корсаж с квадратным вырезом красиво подчеркивал высокую грудь молодой женщины, ее тонкую талию и изящные округлые бедра. Юбка с разрезами приоткрывала лодыжки, а кружевной турнюр придавал всему облику некую игривость.
   Удивительно, почему эта женщина, будучи талантливым фотографом, не осознавала ту особую привлекательность, которую придавали ей глубокие цвета ночи?
   Некоторых мужчин ее сила и решительность вполне могли бы испугать, но Гейбриела эти качества возбуждали ничуть не меньше, чем изящные лодыжки.
   – И насколько же вы продвинулись в поисках? – осведомилась Венеция.
   «Она явно сомневается в моих способностях», – подумал Гейбриел.
   – К сожалению, я не ближе к цели, чем в тот день, когда воры пытались проникнуть в Аркейн-Хаус, – признался он.
   Венеция на мгновение закрыла глаза.
   – Я так и думала.
   – Все это время мы с братом подозревали, что кражу попытался совершить кто-то из членов тайного общества, удачно скрывший свое лицо, но теперь я начинаю в этом сомневаться. Если же тут замешан кто-то из посторонних, то круг подозреваемых бесконечно расширяется.
   – Вряд ли список окажется слишком длинным. Сомневаюсь, чтобы многие люди вообще знали о существовании этого вашего алхимика, не говоря уже о том, что лабораторию его обнаружили. И уж надо быть сумасшедшим, чтобы охотиться за записной книжкой двухсотлетней давности.
   – Надеюсь, вы правы. – Гейбриел удержал взгляд молодой женщины, стараясь внушить ей всю серьезность ситуации. – Венеция, должен признаться, я не в восторге оттого, что вы оказались замешаны в эту историю.
   – Да я и сама не слишком рада. Должно быть, вы заметили, мистер Джонс, что у меня теперь есть собственный бизнес. Я не могу допустить, чтобы мое имя упоминалось в связи с алхимией, убийством и покойным супругом, которому не пришло в голову ничего умнее, чем восстать из мертвых. Я рискую все потерять. Если это произойдет, моей семье не на что будет жить. Вам понятно, сэр?
   – Да, я обещаю сделать все, чтобы защитить вас и вашу репутацию, но не просите меня держаться подальше от вас и вашего дома. Ситуация сложилась слишком опасная.
   – А что может грозить мне? – испуганно переспросила Венеция.
   – Что угодно, раз уж вы представились вдовой Гейбриела Джонса.
   – Если бы вы не дали того интервью…
   – Венеция, я встретился с репортером, потому что должен был действовать быстро. Когда я узнал, что вы сотворили, мне не оставалось ничего, кроме как решительно встать на вашу защиту.
   – От кого меня защищать? – удивленно заметила она.
   – От человека, похитившего формулу и пытавшегося похитить сундук.
   – А какой интерес для него представляю я?
   – Очень большой, – ответил Гейбриел, тщательно подбирая слова. – Если преступник узнает о вас и свяжет ваше имя с моим, он может что-то заподозрить. Во всяком случае, он может почувствовать, что за ним до сих пор охотятся.
   Венеция очаровательно нахмурилась.
   – Охотятся? Что за странное выражение?
   Гейбриел стиснул зубы.
   – Не цепляйтесь к словам. Дело в том, что рано или поздно вы обязательно привлечете внимание преступника. Это вопрос времени. Слишком уж много совпадений.
   – Что ему с меня взять? Я простой фотограф.
   – Фотограф, снимавший экспонаты в Аркейн-Хаусе, – медленно проговорил Гейбриел. – Фотограф, на котором я якобы женился.
   Глаза ее расширились.
   – Ничего не понимаю!
   «Да нет, она начинает понимать, – подумал Гейбриел. – Видно по глазам».
   – Преступнику зачем-то понадобился сундук, – продолжил Гейбриел. – Он понимает, что после неудачной попытки ограбления сундук наверняка спрячут в большом склепе. Тогда он уже не сможет завладеть им. Но в то же время преступнику известно, что где-то существует фотография этого сундука.
   Венеция прокашлялась:
   – Все ясно!
   – Узнав, что экспонаты фотографировали вы, он может подумать, что у вас сохранились негативы. Вы же сами сказали, что большинство фотографов хранят у себя негативы.
   – Господи!
   – Теперь вы понимаете, почему вам грозит опасность, миссис Джонс?
   – Да. – Венеция изо всех сил сжала ручку. – Но что вы предлагаете?
   – Если преступник решил проследить за вами, как я предполагаю, то он будет держаться поблизости. Он очень хочет узнать, действительно ли вы моя жена и жив ли я сам до сих пор.
   – Откуда вы знаете?
   – Этим-то я и намерен заняться.
   Венеция удивленно посмотрела на Гейбриела. Он проигнорировал ее выражение.
   – В любом случае если я мыслю в правильном направлении, то смогу установить личность преступника, прежде чем он сумеет навредить еще кому-либо.
   – И что вы намерены предпринять, сэр? Поставить охранников у парадного и черного входов? Господи, разве вы не понимаете, что так только распалите слухи? Я не могу допустить такого!
   – Нет, я буду действовать более тонко.
   – Неужели вы считаете, что неожиданное появление и страстное желание воссоединиться с супругой, о котором вы недавно поведали прессе, это тонкий подход?
   – Должен заметить, всю эту кашу заварили именно вы.
   – Не пытайтесь повесить это на меня, сэр. Откуда мне было знать, что вы инсценировали собственную смерть? – Венеция резко поднялась на ноги и буквально накинулась на Джонса. – Вам ведь даже в голову не пришло, прислать мне весточку о том, что вы живы и здоровы.
   Гейбриел почувствовал, что она не на шутку разозлилась.
   – Венеция…
   – Вы думаете, как я себя почувствовала, когда прочла в газете о вашей смерти?
   – Я не хотел вмешивать вас в это дело, – спокойно проговорил Гейбриел. – Я не поддерживал с вами связь, потому что боялся за вас.
   Венеция расправила плечи.
   – Это слабое оправдание.
   Гейбриел начал терять контроль над собой.
   – Вы же сами сказали, что желаете сохранить в секрете ту ночь в Аркейн-Хаусе. Насколько я помню, вы планировали закрутить коротенькую интрижку?
   Губы Венеции сжались в тонкую линию. Она опустилась в кресло.
   – Это смешно! Поверить не могу, ведь мы спорим из-за того, что вы оказались живы.
   Гейбриел помолчал, не зная, как реагировать на перепады ее настроения.
   – Я понимаю, вы были шокированы.
   Сложив руки на груди, Венеция подняла на него глаза.
   – Что вам от меня нужно, мистер Джонс?
   – Хочу, чтобы вы играли ту роль, которую выбрали сами для себя. Ведите себе так, будто вы моя жена.
   Венеция молча смотрела на Гейбриела, словно тот сошел с ума.
   – Мой план очень прост и понятен, – заверил ее Гейбриел. – В нем нет ничего сложного. Газеты уже растрезвонили о моем неожиданном возвращении. Вам нужно только не опровергать слухи. В качестве супруга я смогу не только защитить вас, но и выследить вора, который наверняка будет где-то рядом.
   – И в самом деле, ничего сложного, – поморщилась Венеция. – Только скажите мне, сэр, как я смогу притвориться, что живу с мужем, хотя еше совсем недавно с таким трудом уверила всех, что он мертв?
   – Очень просто. Я поселюсь в этом доме, и никаких вопросов.
   Венеция моргнула.
   – Вы хотите переехать ко мне?
   – Знаете, многим покажется странным, что вы заставили собственного мужа поселиться на другом конце города.
   Она покраснела.
   – Да, но в сложившихся обстоятельствах другого выхода я не вижу. Вы не можете переехать сюда, сэр.
   – Ведите себя разумно, миссис Джонс! Вы же знаете, мой дом – моя крепость. Выгнав меня, вы тем самым шокируете общество.
   – Этот дом на крепость не похож. – возразила Венеция. – Нам и без вас тесновато. Нет ни одной свободной спальни.
   – А как же слуги? Где спят они?
   – У нас живет только экономка, миссис Тренч. Она занимает маленькую комнатку возле кухни. Я не смогу ее выгнать. Она тут же нас выдаст. Вы знаете, как трудно сейчас найти хорошую экономку?
   – Наверняка в доме есть место, где я мог бы спать. Уверяю вас, я не привередлив. Я много лет провел в странствиях и умею приспосабливаться к любым условиям.
   Венеция посмотрела на него долгим взглядом.
   – Ну, одна свободная комната все же найдется, – проговорила она после небольшой паузы.
   – Уверен, она мне подойдет. – Гейбриел бросил взгляд на дверь. – А теперь вы, может быть, представите меня своей семье? Думаю, они сидят в гостиной и сгорают от нетерпения узнать, что же у нас с вами происходит.
   Венеция нахмурилась.
   – Откуда вы узнали, что они там? Ладно, ничего страшного.
   Молодая женщина встала, обошла вокруг стола и пересекла комнату. Когда она открыла дверь, Гейбриел увидел несколько обеспокоенных лиц: экономку, пожилую даму, напоминавшую старую деву, миловидную девушку лет шестнадцати и мальчика девяти-десяти лет.
   – Это мистер Джонс, – объявила Венеция. – Он некоторое время будет жить у нас.
   Четыре пары глаз одновременно уставились на Гейбриела с выражением удивления и любопытства.
   – Это моя тетя, мисс Сойер, – начала церемонию представления Венеция. – Моя сестра, Амелия, мой брат, Эдвард, и наша экономка, миссис Тренч.
   – Дамы, – учтиво поклонился Гейбриел, затем улыбнулся Эдварду, который сжимал в руках угрожающего вида кухонный нож, – Мне кажется, вы готовы вырвать у меня сердце.

Глава 9

   – Ты поместила его на чердаке? – Амелия от греха подальше опустила на стол поднос с инструментами для ретуши. – Но он ведь твой муж!
   – Боюсь, вы меня не так поняли. – Венеция вцепилась в край большого металлического стенда, к которому крепился лист с изображением итальянского сада. – Мистер Джонс мне не муж.
   – Да знаю я, знаю, – нетерпеливо проговорила Амелия. – Но люди-то считают, что вы женаты.
   – А вот это обстоятельство меня совершенно не волнует!
   – Это как посмотреть. – Амелия начала перебирать реквизит. – Что подумают соседи, если узнают, что мистер Джонс квартирует у нас на чердаке?
   – У меня не было выбора. – Венеция выпустила из рук стенд и отошла подальше, чтобы оценить результат своей работы. – Я не намерена уступать свою спальню и жить на чердаке. И вам с Эдвардом и Беатрис такого не позволю. Это неправильно.
   – Не думаю, что мистер Джонс настолько нас стеснит, – неожиданно сказала Амелия, вертя в руках итальянскую вазу. – Он производит впечатление настоящего джентльмена.
   – Когда ему это выгодно, – мрачно заметила Венеция.
   Она до сих пор мучилась от нервного напряжения и постоянного беспокойства, охвативших ее после того, как прошла первая радость от возвращения Гейбриела. Венеция очень быстро поняла, что он вернулся вовсе не для того, чтобы вновь побыть в ее обществе.
   «О нет. – думала мисс Милтон, – этот человек появился в нашем доме исключительно потому, что считает меня помехой своим планам по поимке преступника».
   Да, пока их связывали только деловые отношения, об этом не стоило забывать. Венеция твердо решила, что не позволит этому человеку разбить ее сердце.
   Амелия задумалась.
   – Да уж! Не стоит соседям знать о том, что твой муж живет на чердаке. Впрочем, вряд ли они будут осматривать наш дом сверху донизу.
   – Нет, конечно. – Венеция подошла к треноге, на которой стоял фотоаппарат, и принялась настраивать объектив.
   Благодаря недюжинному живописному таланту Беатрис, итальянский сад выглядел необычайно натурально. Классическая статуя бога Гермеса и изысканные развалины римского храма были как настоящие. Несколько дополнительных штрихов типа итальянской вазы должны были завершить эффект. Арендная плата за галерею, располагавшуюся в нескольких минутах ходьбы от Саттон-лейн, превышала плату за дом, так как находилась на более оживленной улице, однако все члены семьи сочли, что здание того стоит. Его месторасположение играло важную роль в построении репутации их заведения.
   Галерея разместилась в элегантном двухэтажном особняке. Владелец переоборудовал его для помещений под съем. Верхний этаж, оснащенный отдельным входом, пока пустовал.
   Венеция, Амелия и Беатрис единодушно выбрали под галерею самые большие комнаты на первом этаже. На стенах были развешаны фотографии Венеции, выставленные на продажу; в остальных помещениях располагались фотолаборатория, кладовая и комнаты отдыха для посетителей.
   Под студию была отведена бывшая оранжерея. В хорошую погоду стеклянные стены и потолок обеспечивали хорошее освещение. Когда же приходилось делать фотографии в туманные или облачные дни, Венеция зажигала газовые лампы или магниевые ленты.
   Через некоторое время она решила приобрести небольшой газовый аппарат, чтобы поэкспериментировать с электрическим светом. Качество слабеньких маленьких лампочек, которые к тому же стоили больших денег, ее решительно не устраивало.
   Венеции крупно повезло, что она нашла дом с комнатой, в которой стены были выполнены из стекла. Многие ее коллеги были вынуждены работать в тесных темных кабинетах, гостиных и других плохо освещенных помещениях, в которых невозможно было фотографировать в пасмурную погоду.
   Отчаявшиеся фотографы вынуждены были прибегать к использованию взрывчатых пиротехнических порошков из смеси магния и других ингредиентов. В отличие от ровного пламени, которое давал чистый магний, взрывчатые смеси были совершенно непредсказуемы. В фотографических журналах постоянно публиковались заметки о взорвавшихся домах, серьезных увечьях и даже смертях горе-фотографов.
   Для того чтобы контролировать доступ дневного света, Венеция, Амелия и Беатрис разработали сложную систему занавесей, приводимых в движение при помощи шнуров и блоков. Несколько больших приспособлений в форме зонтов, покрытых разноцветными тканями, помогали рассеивать свет. Зеркала и другие отполированные отражающие поверхности помогали создавать интересные художественные эффекты.
   На сегодняшний день назначили две съемки, обе клиентки были богатыми дамами. Они обратились к Венеции по рекомендации третьей ее клиентки, миссис Чилкотт. Несмотря на бурные события сегодняшнего утра, Венеция решительно взялась за дело, желая полностью удовлетворить заказчиц. Она и так уже приобрела известность в определенных кругах в качестве модного фотографа, но сейчас благоприятный отзыв от представительниц высшего света мог сослужить хорошую службу.
   – Дамская уборная готова? – спросила Венеция.
   – Да. – Амелия поставила вазу возле стула. – Мод убралась там с утра.
   Обстановка дамской уборной обошлась весьма недешево, но мраморный стол, бархатные портьеры, ковры и зеркала того стоили. Венеция знала, что некоторые заказывали у нее свои портреты, только чтобы воочию полюбоваться этой знаменитой комнатой.
   – Интересно, как скоро мистеру Джонсу удастся поймать этого преступника? – протянула Амелия.
   – Боюсь, никогда. Особенно если он намерен действовать в одиночку, – уточнила Венеция. – Он сам признался, что не имеет опыта в подобных делах. А еще он сказал, что за последние три месяца ни на шаг не продвинулся в своих поисках. Похоже, мне придется еще и помогать ему.
   Амелия резко вскинула голову.
   – Ты собираешься помогать ему в расследовании?
   – Да. – Венеция слегка поправила треногу. – Если я отойду в сторону, мы никогда не избавимся от моего мнимого мужа. Не может же он вечно обитать у нас на чердаке!
   – А мистер Джонс знает, что ты хочешь помочь ему отыскать преступника?
   – Я пока не посвящала его в свои планы, – отозвалась Венеция. – Со всей этой суматохой у нас не было возможности поговорить о деле. Я расскажу ему обо всем сегодня вечером после закрытия выставки. Он настоял на том, чтобы сопровождать меня туда.
   – Гм-м, – многозначительно протянула Амелия.
   – Что такое?
   – Конечно, я мало знаю мистера Джонса, – заметила девушка, – но мне кажется, он не нуждается в советах и покровительстве с твоей стороны.
   – Плохо, – ответила Венеция, занятая расстановкой зонтиков. – Он сам решил жить у нас в доме. Если же он хочет находиться с нами под одной крышей, ему придется прислушиваться к моему мнению.
   – Кстати, о сегодняшней выставке фотографии, – добавила Амелия. – Думаю, там будет много народа. И все эти люди будут интересоваться подробностями возвращения таинственного мистера Джонса.
   – Понимаю, – вздохнула Венеция.
   – Что ты наденешь? У тебя же все платья черные, как у вдовы. Нет ни одной модной вещи другого цвета!
   – Я надену то, что давно решила надеть. – Венеция в очередной раз поправила зонтик. – Черное платье с отделкой из черных атласных роз.
   – Восставший из мертвых супруг живет на чердаке, а супруга продолжает носить траур, – покачала головой Амелия. – Кажется, это все довольно странно.
   – Мистер Джонс и сам очень странный, – сказала Венеция.
   К удивлению сестры, Амелия многозначительно улыбнулась.
   – Знаешь, моя дорогая сестричка, многие люди и тебя сочли бы странной, знай они о твоих сверхъестественных способностях.
   Венеция в последний раз поправила зонтик.
   – У меня по крайней мере хватает ума скрывать свои странности от почтенной публики.

Глава 10

   – Не принимайте это близко к сердцу, сэр, – сказала миссис Тренч, слегка запыхавшись от подъема по лестнице и открывая дверь на чердак. – Уверена, миссис Джонс сейчас попросту не в себе, иначе она ни за что не поместила бы вас в эту ужасную дыру. Как только ей станет лучше, она тут же изменит свое решение.
   – Интересное наблюдение, миссис Тренч, – отозвался Гейбриел. С помощью Эдварда он втащил один из больших дорожных чемоданов в тесную комнатушку. – Когда я сегодня беседовал с миссис Джонс у нее в кабинете, мне она показалась такой же собранной и здравомыслящей, как обычно. – Молодой человек бросил взгляд на Эдварда, державшего другой конец чемодана. – Давай поставим его здесь.
   – Да, сэр, – ответил Эдвард. Он осторожно опустил чемодан на пол, явно довольный тем, что ему предложили помочь в столь мужском деле.
   Миссис Тренч раздвинула полинявшие шторы на единственном в комнате окне.
   – Мне кажется, нервная система миссис Джонс была сильно расшатана вашим неожиданным возвращением, сэр. Насколько мне известно, она успела побыть молодой женой совсем немного, прежде чем вас у нее отняли. Такие события не проходят бесследно для чувствительных молодых женщин. Дайте ей время прийти в себя.
   – Благодарю за совет, миссис Тренч. – Гейбриел отряхнул руки и кивнул Эдварду: – Спасибо за помощь.
   – Не за что, – смущенно улыбнулся Эдвард. – Не бойтесь, на чердаке вам будет не так уж плохо. Тут нет ни паутины, ни мышей. Я часто играю здесь, когда идет дождь.
   – От этой мысли мне стало намного легче, – пошутил Гейбриел и повесил длинное серое пальто на крючок.
   Миссис Тренч фыркнула.
   – Разумеется, здесь нет ни паутины, ни мышей. И не будет, пока этим домом занимаюсь я.
   – Я полностью доверяю вам, миссис Тренч, – сказал Гейбриел.
   – Спасибо, сэр. – Уперев натруженные руки в бока, пожилая женщина окинула взглядом узкую кровать, затем перевела взгляд на Гейбриела и одобрительно оглядела его с ног до головы. – Этого-то я и боялась.
   – Чего именно, миссис Тренч?
   – Кровать для вас слишком мала, сэр. Вам на ней будет неудобно.
   – Пока меня все устраивает, миссис Тренч.
   Экономка недовольно вздохнула.
   – Думаю, прежние владельцы отдавали эту комнату в распоряжение экономки. Как можно поселить здесь главу семьи!
   – Мне эта комната нравится. – Эдвард подошел к окну и обвел рукой целое поле видневшихся за стеклом крыш. – Отсюда просматривается вся дорога до парка. В ветреную погоду в небе полно воздушных змеев, а иногда по ночам бывает фейерверк.
   Гейбриел развел руками и улыбнулся миссис Тренч.
   – С таким авторитетом не поспоришь, миссис Тренч. Похоже, это лучшая спальня в доме.
   Миссис Тренч покачала головой:
   – Нет уж, эта комната совершенно вам не подходит. Но поскольку изменить ничего нельзя, оставим пока все как есть. Сразу предупреждаю, что завтрак подается ровно в восемь утра, так как миссис Джонс начинает работу в галерее с самого утра. Она любит работать при дневном освещении. По вечерам мы ужинаем в семь, чтобы мастер Эдвард мог присоединиться к нам. Вам подходит такое расписание, сэр?