Квиннел А. Дж.. Пока летит пуля

   Когда жестокая и кровавая война с мафией закончилась, Кризи снова вернулся на Гоцо, но на этот раз тайно. Он снова был тяжело ранен. Лаура с Надей выходили его, а Надя к тому времени уже забеременела от Кризи.
   – Должно быть, он очень сильно ее любил, – задумчиво проговорила Леони.
   – Это уж точно, – ответила Лаура. – Но он никогда ничего особенно не показывал, да и на разговоры был совсем скуп.
   – Но Надя-то знала, что он ее любит?
   Лаура кивнула.
   – О да. Он готов был за нее жизнь отдать. – Она пристально взглянула в глаза Леони и очень тихо произнесла: – Может быть, так ему и придется сделать.

* * *

   Кризи стоял рядом с Джорджем Заммитом на платформе, с противоположной стороны от движущихся целей подземного тира в крепости Святого Эльма. Их окружали бойцы отряда по борьбе с терроризмом. Все следили за Майклом, стоявшим внизу с автоматом «узи» в правой руке. Он поднял левую руку. Джордж обернулся и нажал вмонтированную в стену кнопку. Тут же в конце длинного и узкого подвала стали появляться цели, в виде мужчин в камуфляжной форме. Они возникали по краям и в центре стены. Изредка между ними попадались фигуры женщин или детей. Кризи на цели не смотрел, его взгляд был прикован к Майклу, который опустился на одно колено и бил короткими очередями по мишеням. Он видел, как Майкл быстро вынул разряженную обойму и сменил ее полной. Когда и второй магазин был опустошен, Майкл снял его, проверил, не осталось ли пули в стволе, потом обернулся и взглянул на зеленоватый экран, установленный в дальнем правом углу подвала. Кризи, Джордж и все остальные смотрели в том же направлении. Высветившиеся на нем цифры показали шестьдесят пять процентов.
   – Неплохо, – заметил Джордж. – Тебе надо будет еще две-три недельки потренироваться, чтобы вернуться к лучшему из прежних результатов. Если не ошибаюсь, у тебя было семьдесят три процента.
   Майкл положил автомат и две пустые обоймы на металлический стол, поднялся по ступенькам к остальным и взглянул на Кризи, который сказал:
   – Ну что ж, Майкл, совсем неплохо.
   Молодой человек печально покачал головой.
   – Раньше я стрелял лучше. А сейчас женщину одну сбил, ритм потерял.
   – Нет, все нормально, – снова сказал Кризи. – Но тебе надо больше работать, чтобы скорее менять обойму. Ведь именно в этот момент ты больше всего уязвим.
   Один из бойцов отряда широко улыбнулся и многозначительно сказал:
   – Эти слова я уже как-то слышал.
   Кризи улыбнулся ему в ответ.
   – Ты бы, Грацио, лучше помолчал. Единственное, что ты быстро научился заменять, так это презервативы.
   Раздался громкий взрыв хохота. Когда он стих, Майкл спросил Кризи:
   – А ты когда-нибудь стрелял по таким мишеням?
   Вместо Кризи ему ответил Джордж.
   – Пять лет назад, Майкл, он эту мишень спроектировал и объяснил, как пользоваться ею и многими другими вещами. – Он обернулся к Кризи. – Ну что, не хочешь тряхнуть стариной?
   – Я совсем не прочь, – ответил Кризи. – А потом – пострелять в другом подвале из пистолета.
   Он спустился по ступеням с платформы. Молодежь придвинулась к перилам, глядя, как он взял «узи», разобрал автомат и собрал его. Все произошло в считанные секунды. Кризи вставил одну обойму в автомат, а вторую сунул в левый карман джинсов. Потом встал у нарисованного на полу черного креста и поднял левую руку. Джордж нажал на кнопку.
   Позже Майкл вспоминал, что сразу же за этим последовало нечто, похожее на бальный танец. Цели появлялись не больше чем на две секунды. Кризи присел на корточки. Как он сменил обойму, Майкл даже не заметил. Он видел, что пустой магазин упал на пол, но звуки выстрелов практически не прерывались. Закончив стрельбу по мишеням, Кризи подошел к металлическому столу и вынул из автомата вторую пустую обойму. Положив ее на стол, он проверил автомат, после чего повернулся к зеленоватому экрану. Цифры, высветившиеся на нем, показали девяносто шесть процентов. Стоявшие на платформе застыли в молчании. В дальнем конце подвала мишени все еще появлялись и исчезали. Потом один из новобранцев вздохнул и ошеломленно пробормотал:
   – Глазам своим не верю.
   – Можешь поверить, – сказал Грацио. – Я видел, как однажды он выбил девяносто восемь.

Глава 34

   Сенатор Грэйнджер и Фрэнк Миллер как раз закончили ужин, когда зазвонил телефон. Мигель разливал кофе. Сенатор попросил его ответить.
   – Если это Боб Холден, меня нет дома, – сказал он.
   Мигель подошел к буфету и снял с аппарата трубку. Сначала он внимательно слушал, потом быстро что-то затараторил по-испански.
   Грэйнджер хорошо знал этот язык. Он прислушался к словам Мигеля. Мигель положил трубку и обернулся. Он был очень взволнован.
   – Беда с моей матерью, – сказал он. – У нее случился сердечный приступ. Состояние тяжелое, это мой брат звонил.
   Сенатор тут же подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. Когда на другом конце провода ответили, он сказал:
   – Фрэнсис, это Джим говорит. Мне нужно одно место на ближайший самолет, вылетающий в Мехико. Нет, не мне, а Мигелю. У его матери сердечный приступ. Хорошо, подожду. – Прикрыв рукой микрофон трубки, он сказал Мигелю: – Уже через несколько часов ты будешь у постели своей матери, даже если мне придется зафрахтовать тебе специальный самолет.
   – Благодарю вас, сэр. А как же вы?
   – Обо мне не беспокойся, – сказал сенатор. – Я попрошу в агентстве, чтобы мне кого-нибудь прислали на время твоего отсутствия. Можешь там оставаться столько, сколько необходимо.
   Мигель начал было что-то говорить, но сенатор прервал его. Потом он выслушал, что ему говорили в трубку, взглянул на часы и ответил:
   – Он там будет за несколько минут до вылета, но только смотри, чтобы самолет без него не улетел. Позвони Гарри Робсону. Если нужно, сошлись на меня. Возьми из сейфа в моем кабинете пять тысяч долларов. Передашь их Мигелю в аэропорту. – Положив трубку на рычаг, он сказал Мигелю: – Иди собирай вещи. Через сорок пять минут вылетает самолет на Даллас, там сделаешь пересадку на рейс до Мехико. Будешь дома через четыре-пять часов.
   Мигель стал бессвязно бормотать слова благодарности. Сенатор махнул рукой.
   – Давай собирайся скорее.
   Мигель поспешил в свою комнату, а Грэйнджер спросил Миллера:
   – Может быть, один из твоих ребят подбросит его в аэропорт?
   Миллер покачал головой.
   – Это невозможно. Рене спит, ему нужно отдохнуть, а Макси меня страхует.
   – А те два парня, которых я так и не видел?
   – Они где-то снаружи и должны там оставаться.
   Грэйнджер снова снял трубку и набрал номер. Когда ему ответили, он сказал:
   – Привет, Глория, это Джим. Мне срочно нужна твоя помощь. Мигелю только что позвонили из Мехико и сказали, что у его матери сердечный приступ. Я заказал ему билет на самолет, который вылетает через сорок минут. Сам я его туда отвезти не могу, а такси ждать долго. Там есть кто-нибудь из твоих ребятишек поблизости? Ладно, спасибо тебе. Через десять минут он будет готов… В аэропорту его будет ждать Фрэнсис. – Сенатор положил трубку и сказал Миллеру: – Иногда очень полезно поддерживать с соседями добрые отношения.
   После того как Мигель сел на заднее сиденье «мерседеса» и уехал в аэропорт, сенатор прошел на кухню сварить еще немного кофе. Австралиец, как обычно, неотступно следовал за ним.
   – Мне порой кажется, что мы с тобой стали неразлучны, как сиамские близнецы, – заметил сенатор.
   – Так оно и есть, – ответил Миллер.
   Внезапно сенатора осенило.
   – Знаешь, – сказал он, – мы ведь могли бы отвезти Мигеля в аэропорт все втроем – ты, я и Макси.
   Миллер покачал головой и прижал палец к губам. Рядом с холодильником на стене висел блокнот. Миллер подошел к нему, снял со стены, взял карандаш и указал Грэйнджеру на стул, стоявший у кухонного стола. Сенатор слегка удивился поведению телохранителя и сел. Миллер устроился напротив. Он быстро написал что-то на листке из блокнота и передал его через стол сенатору. Тот прочел: «Возможно, все было подстроено специально. Нас могли поджидать на дороге отсюда до аэропорта».
   Озадаченный сенатор поднял взгляд и собрался было уже что-то сказать, но Миллер снова приложил палец к губам и указал на блокнот. Сенатор сердито оторвал верхний листок, и написал на следующем: «Мигель служил мне и моей жене восемь лет. Я ему готов доверить свою жизнь».
   Миллер взял карандаш, написал еще строчку: «А я бы не доверил. Давайте выйдем в сад и там поговорим».
   Около бассейна Грэйнджер ехидно спросил:
   – Теперь, надеюсь, можно говорить без опаски?
   Миллер невозмутимо ответил:
   – Да, сенатор, только, пожалуйста, не громко.
   – Что, черт возьми, здесь происходит?
   Миллер подошел к нему совсем близко и зашептал:
   – Мне очень не нравится, когда происходит что-то непредвиденное. Если Моретти продолжают вести за вами наблюдение – а я готов об заклад побиться, что так оно и есть, – они уже знают, что у вас есть только один слуга и по вечерам вы отпускаете водителя. Не секрет для них, что сейчас вы постоянно находитесь с тремя телохранителями, двое из которых не отходят от вас ни на шаг, а третий отдыхает. Они вполне могли вычислить самый быстрый путь от Денвера до Мехико по расписанию самолетов и организовать звонок Мигелю, чтобы вынудить вас отвезти его в аэропорт… Когда нужно устроить засаду, успех всего дела решает точный расчет времени. Они могли все распланировать с точностью до пяти минут.
   – Но ведь Мигелю звонил его брат.
   – Это он вам так сказал.
   Подумав над словами австралийца, Грэйнджер как-то нерешительно произнес:
   – Значит, ты считаешь, что у его матери не было никакого сердечного приступа?
   – Я бы не исключал такую вероятность, – ответил Миллер. – Мое дело учитывать любые возможности. И если вам хотели подстроить ловушку, значит, Мигель наверняка понатыкал в доме микрофонов. Вот почему мы с вами сейчас разговариваем в саду. Когда мы вернемся в дом, сделайте вид, будто ничего не произошло, говорите таким же тоном, как раньше. Если мы обнаружим микрофоны, все должно остаться, как есть. Иначе они сразу же насторожатся.
   Миллер вынул из кармана небольшую металлическую коробочку и дважды нажал на кнопку. Тут же из-за деревьев в глубине сада вышел Макси. Доберман насторожился. Миллер пошел навстречу Макси и что-то быстро ему прошептал. Макси кивнул. Оба телохранителя подошли к сенатору. Миллер спросил у него:
   – У вас есть адрес родственников Мигеля в Мехико?
   – Конечно.
   Миллер ткнул большим пальцем в сторону родезийца и сказал:
   – У Макси есть один приятель-испанец, тоже бывший наемник. Он женился на мексиканке и живет сейчас с ней в небольшом городке в пятидесяти милях от Мехико. Макси с ним постоянно поддерживает связь. Он ему сейчас позвонит с улицы, передаст адрес родственников Мигеля. К завтрашнему вечеру друг Макси выяснит, действительно у матери Мигеля случился сердечный приступ.
   Миллеру и Макси понадобилось три часа, чтобы обнаружить все жучки. С двумя основными телефонными аппаратами и шестью, подсоединенными к ним, особых сложностей не было. Труднее было найти микрофоны, спрятанные в стенах и мебели. Все они были расположены в радиусе трех метров от телефонных аппаратов, чтобы можно было прослушивать разговоры, ведущиеся во всех основных помещениях дома. Кроме того, если бы жучки были бы вынуты из телефонов, все равно было бы слышно, что говорят обитатели дома по телефону.
   Вскоре после полуночи все вновь собрались у бассейна.
   – Просто поверить не могу, что Мигель вмонтировал эти микрофоны, – сказал сенатор.
   – Он этого не делал, – ответил Миллер. – Жучки ставил мастер своего дела, но кто-то должен был впустить его в дом, пока мы с вами были в Вашингтоне. А это мог сделать только Мигель.
   – Может быть, они сами ворвались, – продолжал настаивать сенатор.
   Миллер снова покачал головой.
   – Для этого им прежде всего пришлось бы убить собаку, а это не осталось бы незамеченным. Кроме того, ваш дом оборудован отличной охранной сигнализацией – как внутренней, так и внешней.
   – Да, это действительно так, – признал Грэйнджер. – Мне пришлось ее усовершенствовать после того, как я однажды вечером вернулся домой, а около моего бара сидел Кризи и спокойно себе выпивал.
   Миллер с улыбкой спросил:
   – Что же он сделал с доберманом и Мигелем?
   – И того и другого усыпил до утра зарядами со снотворным.
   Макси усмехнулся.
   – Он этому научился в Родезии. Мы освоили такой прием, когда пришлось спасать десятки тысяч животных. Тогда, после возведения плотины «Кариба», был затоплен водой огромный район в долине Замбези. Иногда Кризи брал увольнительные и помогал тем, кто перевозил спящих зверей в безопасные места.
   – Что же, по-вашему, нам теперь надо делать? – вернулся к текущим проблемам Грэйнджер.
   – Ровным счетом ничего, – ответил Миллер. – Мы оставим все как есть. Только при разговорах между собой и по телефону надо всегда помнить, что все они прослушиваются. Кстати, именно это обстоятельство дает нам некоторые преимущества.
   – Как это понять?
   Миллер тщательно подбирал слова для ответа.
   – Засада или похищение – это типично военная ситуация. Она подразумевает наличие нападающих и обороняющихся. Для тех, кто защищается, решающее значение имеют два фактора – точное время и место, где будет устроена засада.
   – Как же мы узнаем об этом?
   – Все дело в том, что сейчас мы сами имеем шанс определить время и место нападения.
   – Каким образом?
   Все три телохранителя одновременно улыбнулись. На этот вопрос ответил Рене.
   – Дня через два-три вы, сенатор, позвоните из дома и условитесь с молодой женщиной о свидании… Во время беседы скажите, что на встречу придете без телохранителей.
   Сенатор взглянул на них и тоже улыбнулся.

Глава 35

   – Я хочу, чтобы ты отрастил усы.
   Майкл обернулся и удивленно посмотрел на Кризи.
   – Зачем?
   – Потому что по статистике пятьдесят процентов молодых палестинцев носят усы. – Кризи ухмыльнулся. – У некоторых палестинок они, как известно, тоже есть. Кроме того, с усами ты будешь выглядеть лет на двадцать.
   Они сидели рядом на бортике бассейна, спустив ноги в воду.
   – Месяца через четыре, – сказал Кризи, переходя на серьезный тон, – ты будешь готов. Тогда мы и проведем операцию. – Подсчитав что-то в уме, он продолжил: – Леони уедет отсюда через пять недель. После этого вся твоя подготовка будет проходить здесь. В подвале я оборудую тир для стрельбы из пистолета, а снайперскую винтовку с глушителем возьму у Джорджа. Стрелять из нее сможешь в пустынных скалах за Та-Ченчем.
   – Джордж говорил мне, что снайперская винтовка – мое самое слабое место, – сказал Майкл.
   – К сожалению, это слабое место всех бойцов отряда Джорджа, включая его самого.
   – В чем же здесь дело?
   – В темпераменте, – ответил Кризи. – В средиземноморском темпераменте, иначе говоря, в нетерпении. Это качество прекрасно, когда речь идет о пистолете или автомате. С автоматом, кстати, ты управляешься отлично, чувствуешь ритм стрельбы. Через четыре месяца у тебя будет неплохой шанс превзойти самого себя.
   – Думаешь, я смогу стрелять так же, как ты?
   – Нет, как я, ты стрелять не будешь, но у тебя это получится лучше, чем у меня, когда я был в твоем возрасте. А когда тебе придется иметь дело со снайперской винтовкой, нужно будет целиком изменить образ мышления, учиться терпению и сосредоточенности. Тебе необходимо будет научиться часами лежать не двигаясь. Лучшие в мире снайперы – гуркхи.
   – Гуркхи?
   – Да, это народ, живущий в Непале. Они и по сей день служат наемниками в английской и индийской армиях. Мужчины у них, как правило, очень маленького роста, но они – лучшие солдаты из всех, каких мне доводилось встречать… и лучшие снайперы. После отъезда Леони один из них приедет сюда. Ему уже за шестьдесят, он вышел в отставку, но я, наверное, не ошибусь, если скажу, что этот человек – лучший в мире снайпер. Он будет учить тебя этому искусству.
   – А ты разве плохой снайпер? – распаляясь спросил Майкл.
   – Нет, – спокойно ответил Кризи. – Но я и в подметки не гожусь Рамбахадуру Раи. Он может пролежать совершенно неподвижно в течение сорока восьми часов, а потом отбить горлышко пивной бутылки, которая будет стоять в четырех сотнях метров от него. Сразу после отъезда Леони он прилетит сюда и месяц будет учить тебя своему искусству.
   – Мне кажется, Леони не хочется уезжать, – тихо заметил Майкл.
   – У нее нет другого выхода, – ответил Кризи. – Это предусмотрено нашим контрактом. Ты же знаешь о нем.
   Майкл ударил ногами по воде, так что брызги разлетелись по всему бассейну.
   – Знаешь, с тобой почему-то стало гораздо легче иметь дело, – сказал он. – А мне будет очень недоставать ее стряпни… и тебе тоже.
   Кризи пожал плечами и проговорил:
   – Да, она отлично готовит. Леони – замечательная женщина. Должен признать, что первые три месяца я себя с ней вел слишком жестко. Но, как бы то ни было, через пять недель она должна будет уехать.
   Именно в этот момент Леони вышла из кухни с подносом в руках, как будто почувствовала, что мужчины говорят о ней. Она поставила поднос на стол под решетчатым навесом и громко сказала:
   – Обед готов.
   На столе стояли аппетитные мясные блюда, салаты, разные сыры и холодное вино. За едой Майкл взглянул на Леони и спросил ее:
   – Я вечером собираюсь в Ла-Гротту. Не хочешь со мной туда пойти?
   – Ничего не имею против. Но только при том условии, что ты выпьешь не больше четырех бутылочек пива. Тебе еще неделю надо соблюдать режим.
   – Обещаю, – серьезно сказал Майкл.
   – А почему бы нам туда всем вместе не пойти? – спросил Кризи.
   Леони в удивлении взглянула на него.
   – Всем туда пойти? На дискотеку?
   – Конечно. Почему бы и нет? Музыка там отличная, да и пиццу делают неплохую.
   – Забавно… И что, ты, может быть, со мной там еще и танцевать собираешься?
   – Обязательно.
   – Я тоже с тобой танцевать хочу! – воскликнул Майкл.
   Их застольную беседу прервал телефонный звонок. Майкл пошел на кухню. Скоро он вернулся и сказал:
   – Это тебя, Кризи. Какой-то мужчина звонит по международной. Имени он не назвал, только просил передать, что говорит австралиец.
   Кризи вернулся через десять минут. Он сел на свое место и сказал:
   – Да, давайте сегодня вечером хорошенько повеселимся. Завтра утром мне придется уехать. Меня не будет неделю, может быть, дней десять.

Глава 36

   – Николь, дорогая, я страшно по тебе соскучился.
   Фрэнк Миллер с сильнейшим австралийским выговором ответил:
   – Милый, мне тебя тоже очень недостает.
   Сенатор Джеймс Грэйнджер хрипло рассмеялся. Они сидели за столиком в дальнем конце бассейна. Каждый держал исписанный листок бумаги. Миллер очень сдержанно произнес:
   – Сенатор, нужно произнести эту фразу очень выразительно. Это крайне важно. Звонок этот надо будет сделать сегодня вечером. Вы должны говорить совершенно естественно, это жизненно важно.
   Грэйнджер усмехнулся.
   – Ты имеешь в виду, что я должен изобразить беседу с любовницей?
   – Именно этого я от вас и добиваюсь. Давайте начнем с самого начала.
   Сенатор глотнул виски, бросил взгляд на бумагу и повторил:
   – Николь, дорогая, я страшно по тебе соскучился.
   – Милый, мне тебя тоже очень недостает.
   Грэйнджер снова разразился хохотом, а австралиец в отчаянии вздохнул.
   Успокоившись, сенатор попросил:
   – Фрэнк, расскажи мне что-нибудь об этой девушке. Сколько ей лет?
   – Думаю, двадцать семь-двадцать восемь.
   – Она красива?
   – Да, очень.
   Сенатор широко развел руками и сказал:
   – Знаешь, если бы за столом напротив меня сидела очаровательная молодая женщина, а не волосатый детина, я бы, наверное, произнес эту фразу гораздо естественнее и без такого надрыва.
   Австралиец в упор уставился на собеседника.
   – Может, мне купить себе парик и сделать пару инъекций силикона?
   Как раз в этот момент их беседу прервал Макси Макдональд. Он подошел и сказал:
   – Сенатор, у меня для вас, к сожалению, невеселые новости. Мне только что позвонили из Мехико. Мать Мигеля отлично себя чувствует. Настолько, что сегодня утром она со своим только что вернувшимся и, очевидно, очень разбогатевшим сыном была в ювелирном магазине. Он купил ей там очень дорогой золотой браслет.
   На лице сенатора не осталось и следов веселья. Он обескураженно пробормотал:
   – Ну и сволочь… А мы с женой так хорошо к нему относились.
   Телохранители хранили молчание, потом Макси спросил:
   – Вы хотите, чтоб с ним стряслась какая-нибудь неприятность?
   – Какая именно?
   Макси пожал плечами.
   – Мой приятель, который там живет, официально удалился от дел, но за небольшой гонорар, который будет скорее всего существенно меньше, чем цена браслета, он с удовольствием отвинтит Мигелю голову… или любую другую часть тела.
   Взглянув на сенатора, Фрэнк заметил, что он напряженно размышляет о предложении Макси. В конце концов Грэйнджер покачал головой.
   – Нет, Макси, спасибо тебе, но я этого делать не стану. Пусть такого рода делами занимаются типы вроде братьев Моретти.
   – Как скажете, сенатор.
   – Поставь свой стул рядом со стулом мистера Грэйнджера, – сказал Фрэнк, обратившись к Макси, – и если он снова начнет смеяться, разрешаю тебе хорошенько ему врезать. – Он кивнул сенатору. – Давайте продолжим, мистер Грэйнджер.
   Сенатор взял листок.
   – Хорошо, поехали дальше. Николь, дорогая, я страшно по тебе соскучился.
   – Джим, милый, мне тебя тоже очень недостает.
   Теперь от смеха чуть не задохнулся Макси Макдональд. Миллер бросил на него испепеляющий взгляд и со злостью прошипел:
   – Иди-ка ты лучше отсюда подальше и займись чем-нибудь полезным.
   Родезиец ушел, давясь от смеха.
   – Не переживай, – успокаивающе сказал Грэйнджер. – Я знаю, как это важно, и сейчас сосредоточусь. Не беспокойся за меня, Фрэнк, в колледже я играл в нашем любительском театре. Должен тебе сказать, я был просто отличным актером. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Любой мало-мальски заметный политик обязательно должен быть хорошим актером.
   Они снова начали репетировать, и на этот раз все прошло гладко. Голос Грэйнджера звучал совершенно искренне.
   – Николь, дорогая, я страшно по тебе соскучился.
   – Джим, милый, мне тебя тоже очень недостает.
   – Так больше не может продолжаться. Мы должны встретиться.
   – Но как, милый? Если тебя днем и ночью опекают эти телохранители?
   Грэйнджер вздохнул.
   – Дорогая, если бы это продолжалось несколько дней или даже пару недель, я бы еще мог с этим смириться. Но такое положение может сохраняться месяцы… Знаешь, я здесь кое о чем подумал…
   – О чем, Джим?
   – Я подумал о том, чтобы снять квартиру и время от времени ускользать от своих телохранителей, хотя бы на пару часов.
   – Как же тебе это удастся, Джим?
   – Положись на меня, дорогая. Как только я найду приличное место, тут же пошлю тебе ключ. А потом перезвоню, и мы договоримся о времени.
   – Но я уже не могу ждать, любимый… Мне так без тебя одиноко.
   – Мне тоже, радость моя. Я уже просто одурел от работы и всей этой нервотрепки с телохранителями. Мне давно уже пора немного расслабиться.
   Миллер попытался выдавить из себя лукавый женский смешок, потом сказал:
   – А это, любимый, ты уж мне предоставь.
   Грэйнджер усмехнулся, но голос его продолжал звучать серьезно.
   – Конечно, дорогая. Слушай, мне уже пора бежать. Я скоро с тобой свяжусь. Чао.
   – Чао, – ответил Миллер, оторвал взгляд от текста и одобрительно кивнул. – Неплохо получилось, сенатор, просто очень хорошо. Еще пару раз порепетируем, и вечером можно звонить.
   – У меня к тебе есть вопрос, – серьезно сказал Грэйнджер.
   – Слушаю вас.
   – Когда наконец ты и два твоих помощника перестанете величать меня сенатором, перейдете на ты и будете называть меня просто Джим?
   Со столь же серьезным видом австралиец ответил:
   – Как только мы перестанем на вас работать, сенатор… Так будет лучше… Долго эта бодяга не продлится. Думаю, через неделю все завершится. – Он взял со стола карандаш и легонько постучал им по своему листку бумаги. – Теперь я хочу, чтоб вы перечислили названия и адреса здешних ресторанов, в которых бываете.
   – Хорошо, – сказал сенатор, – только сначала в двух словах набросай мне план операции.
   – Этот план, – ответил Миллер, – на самом деле очень прост, как, впрочем, и все реалистичные замыслы. Мы проверим все рестораны из списка, который вы мне передадите, и выберем такой, откуда вы сможете исчезнуть через черный ход. После этого мы подыщем квартиру, в пяти минутах езды от этого ресторана. Вы договоритесь с парой друзей об ужине, перешлете Николь ключ и скажете ей номер квартиры. В доме, который мы выберем, будет несколько свободных квартир. Накануне ужина днем вы позвоните Николь. Обязательно назовете ей номер дома, но номер квартиры не укажете. Кроме того, вы скажете, что позже перезвоните ей в снятую квартиру, потому что точно не знаете, когда сможете прийти, но покинуть ее вы должны ровно в одиннадцать вечера. Макси будет сопровождать вас на ужин, он сядет с вами за столик. Рене, как обычно, будет стоять у входа в ресторан. Я буду в снятой квартире вместе с Николь. После первого блюда вы отправитесь в туалет, а оттуда выйдете из ресторана через заднюю дверь. Там вас будет ждать машина. На ней вы доедете до дома, где мы снимем квартиру. Это первый из двух опасных моментов нашего плана, я к нему вернусь позже. – Миллер потянулся к стоявшему перед ним стакану и отпил глоток минеральной воды. – Всю эту информацию, – продолжил он, – Моретти получат, прослушивая ваши телефонные разговоры. Они будут знать адрес дома, но не номер квартиры. Также они будут знать, когда вы выйдете из дома, а когда вы туда приедете, будет им неизвестно. Если у них есть мозги – а они у них есть, – Моретти попытаются вас похитить, когда вы будете выходить из дома прямо у дверей.