Ладлэм Роберт. Иллюзии "Скорпионов"

   — Хорошо сказано, на самом деле очень хорошо! Я сенатор от штата Мичиган, где, честно говоря, много различных проблем, но, по моему мнению, в этом штате также существует много возможностей для инвестиций, особенно в плане сегодняшних цен. Будущее штата связано с ростом образованной, квалифицированной рабочей силы, и мы возлагаем на это большие надежды.
   — Пожалуйста, сенатор, позвоните нам завтра. Я предупрежу портье о вашем звонке и расскажу Данте Паоло, какое большое впечатление произвели на меня ваше высокое положение и ваши суждения.
   — Вообще-то я на отдыхе, — сказал седовласый мужчина, уже третий раз за четыре минуты взглянув на своз часы, демонстрируя как символ благополучия «Роллекс», инкрустированный бриллиантами. — Но обязательно должен находиться рядом с телефоном, вот-вот позвонят эти сонные гиены из Женевы. Вы меня понимаете?
   — Безусловно, синьор, — ответила Бажарат. — На младшего барона я меня большое впечатление произвели ваши предложения. Замечательное поле деятельности для инвестиций!
   — Должен сказать вам, графиня, что семья ди Равелло сможет получить ощутимые доходы. На долю моих компаний в Калифорнии, без преувеличения, приходится семь, процентов ассигнований Пентагона, я эта цифра может только увеличиваться. У нас более современная техника и технология по сравнению с остальными компаниями, они могут потерпеть неудачу, а мы нет. У нас в штате двенадцать бывших генералов и восемь адмиралов.
   — Пожалуйста, позвоните вам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.
   — Вы понимаете, мадам, что я не имею права раскрыть вам или вашему молодому титулованному спутнику все детали, но дело касается космоса, я мы работаем в этой области. На нашей стороне все перспективно мыслящие члены конгресса и многие из них приобрели на крупные суммы акции нашего Центра исследования и развития в Техасе, Оклахоме и Миссури... и выплаты будут грандиозными! Я могу связать вас, естественно не афишируя этого, с рядом конгрессменов и сенаторов.
   — Пожалуйста, позвоните нам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.
   — Вечеринки с участием политиков — это просто национальная игра, — усмехнулся рыжеволосый мужчина лет тридцати, поздоровавшись за руку с младшим бароном и поклонившись — ниже, чем того требует этикет, — графине. — Вы сразу поймете это, если походите среди гостей без сопровождения нашей хозяйки.
   — Уже поздно, и я думаю, что ей это надоело, — ответила, смеясь, Бажарат. — Она оставила нас недавно, решив, что Данте Паоло уже познакомился со всеми заслуживающими внимания гостями.
   — О, тогда она забыла обо мне, — возразил рыжеволосый. — Ей бы следовало знать, что я получил срочное приглашение на этот прием.
   — А кто вы?
   — Один из самых ярких организаторов политических кампаний в этой стране, но, к сожалению, моя репутация не выходит за рамки штата... ну, скажем, нескольких штатов.
   — Тогда вы на самом деле не такая уж важная фигура, — подытожила графиня. — Непонятно, каким образом вы получили приглашение.
   — Меня пригласили потому, что мои уникальные таланты убедили «Нью-Йорк Таймс» привлечь меня к регулярному сотрудничеству, чтобы я высказывал им свою точку зрения. Платят мало, но это мой бизнес. Бели мое имя будет достаточно часто появляться в таком солидном издании, то со временем придут и деньги. Так что все очень просто.
   — Да, очень приятно было побеседовать с вами, но боюсь, что мы с бароном уже устали и должны попрощаться с вами, синьор.
   — Подождите, пожалуйста, графиня. Вы можете не поверить мне, но я на вашей стороне, если вы действительно являетесь теми, за кого себя выдаете.
   — Откуда это у вас такие мысли?
   — Видите вон того человека? — спросил рыжеволосый журналист, кивнув в сторону стоящего в толпе человека среднего роста с загорелым лицом, который наблюдал за ними. Это был репортер «Майами геральд», говорящий по-итальянски. — Он считает, что вы дурачите всех.
   Тело Хоторна ныло от всей этой бешеной кутерьмы, происходившей там, на дымящемся холме. Они с Пулом, сбросив черные костюмы, сидели в одних рубашках на тускло освещенном луной пляже. Они ждали, когда из субмарины, стоявшей на мелководье, появится Кэтрин Нильсен.
   — Как нога? — усталым голосом спросил Тайрел.
   — Переломов нет, просто несколько чертовски болезненных ушибов, — ответил лейтенант. — А как твое плечо? Кровь до сих пор течет из-под повязки, которую наложила Кэти.
   — Кровь уже останавливается. Кэти просто плохо затянула повязку, вот и все.
   — Ты критикуешь мое начальство? — улыбнулся Пул.
   — Мне бы не хотелось делать этого в твоем присутствии... мой дорогой.
   — Тебя на самом деле задевает эта фраза, да?
   — Нет, Джексон, она меня нисколько не задевает. Просто я нахожу ее несколько загадочной в свете нашего предыдущего разговора, где ты говорил об отсутствии взаимности.
   — Мне кажется, что я тогда говорил о «настоящей страсти», а не просто об обычных человеческих отношениях.
   — А сейчас я слышу голос другого Пула?
   — Нет, сейчас ты слышишь голос несостоявшегося мужа из Луизианы, чья невеста так и не явилась в церковь.
   — Не понял, о чем ты? — спросил Хоторн, поднимая отяжелевшие ресницы и вглядываясь в усмехающегося офицера ВВС.
   — Ох, мне в своей жизни приходилось столько извиняться... Это даже превратилось в своего рода шутку вроде «мой дорогой».
   — Ты не мог бы объяснить мне, в чем здесь дело?
   — Конечно. — Пул улыбнулся и задумался. — Меня обманули, — и я тронулся умом — вот что произошло. Я вместе со своей суженой отыскал лучшую баптистскую церковь в Майами, и в назначенное время наши семьи собрались там. Мы прождали два часа, а потом с криком прибежала ее горничная... Оказалось, что моя невеста сбежала с гитаристом.
   — Прости...
   — Не извиняйся. Лучше уж тогда, чем когда у нас появились бы дети... Но у меня помутился рассудок.
   — Помутился рассудок? — Несмотря на огромное желание поспать, Тайрел не мог оторвать взгляд от лейтенанта.
   — Я выскочил из церкви как угорелый, купил несколько бутылок виски, сел в свадебную машину с лентами и разукрашенными стеклами и поехал в самый грязный притон со стриптизом, который только смог отыскать. Чем больше я пил, тем больше склонялся к мысли о самоубийстве...
   — Ну и что было дальше?
   — Ладно. Кэти, Сал и Чарли поняли, что я не в себе, и отправились разыскивать меня. Не такими уж они оказались ловкими, как считали, просто моя машина была слишком приметной. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   — Да. И что произошло потом?
   — Потом, коммандер, была буйная сцена. Они нашли меня в притоне, где я вел себя слегка по-хулигански, приставая к любимой девочке владельца заведения. Сал и Чарли довольно уверенно чувствовали себя в драке... Конечно, до меня им далеко, но все же... Поэтому они сумели убедить моих противников оставить меня в покое, но возникла проблема с тем, чтобы увести меня оттуда. — Почему?
   — Потому что я все еще хотел покончить жизнь самоубийством.
   — Ну и ну, — Хоторн опустил голову на грудь — и огорошенный рассказом Пула, и от усталости.
   — Поэтому Кэти обхватила мою голову руками и все время громко шептала мне в ухо: «Мой дорогой, мой дорогой, мой дорогой». И ей удалось вытащить меня оттуда. Вот так все и было.
   — Так все дело в этом?
   — Да, в этом.
   Наступило молчание! потом Тайрел тихо произнес:
   — А знаешь, ты и на самом деле слегка не в себе.
   — Эй, коммандер, а кто отыскал это место?
   — Ладно, ты не совсем потерянный псих...
   — Послушайте! — крикнула майор Нильсен, выбравшись из субмарины и спрыгнув в воду. — Получен приказ с британского патрульного катера, подтвержденный Вашингтоном в Парижем. К счастью, пилот гидроплана остался жив. Сломана нога, нахлебался воды, но выкарабкается. К рассвету здесь будет гидроплан с базы Патрик, часа через три-четыре. Он нас и заберет.
   — Куда? — спросил Хоторн.
   — Они мне не сказали. Просто заберет отсюда.
   — А как насчет собачек? — поинтересовался Пул. Вдалеке еще раздавался лай сторожевых собак, — Я себя неуютно чувствую в их присутствии.
   — С гидропланом прилетит кинолог, который позаботится и о животных, и о стороже. Он будет в составе следственной группы.
   — Я повторяю вопрос: куда отвезет нас гидроплан с базы Патрик?
   — Не знаю. Возможно, на базу.
   — Ни в коем случае! Я высажусь на Горде, даже если мне для этого придется прыгать с парашютом, — запротестовал Тайрел. — Раньше мне приходилось прыгать.
   — Но почему?
   — Потому что там убили двух моих друзей, и я хочу знать, кто это сделал и почему! Там можно найти след, по которому я собираюсь пойти, и его единственное разумное решение. Эта сучка-психопатка действует где-то на островах.
   — Когда сядем в самолет, ты сможешь связаться с кем угодно. Как ты уже доказал, ты на самом деле контактируешь с людьми, принимающими решения.
   — Ты права, — согласился Хоторн, понижая голос. — Прости, я не имею права кричать на тебя.
   — Да, не имеешь. Ты потерял двух друзей, но и мы потеряли друга. Я считаю, что мы действуем заодно, и несколько часов назад ты прекрасно понял это.
   — Майор, наверное, просто пытается втолковать тебе, что если ты собираешься высадиться на Верджин-Горде, то и мы последуем за тобой, — сказал Пул. — Мы четко помним приказ находиться в твоем распоряжении и хотим помочь, — добавил он и, приподнявшись, поморщился от боли.
   — В твоем состоянии от тебя будет мало толку, лейтенант.
   — Через день все пройдет, нужно только несколько горячих ванн и, может быть, мазь кортизон, — заверил его Джексон. — Я разбираюсь в физическом состоянии, тем более в своем.
   — Хорошо, — устало кивнул Тайрел, не в силах больше сопротивляться. — Но если я отменю свой приказ, вы согласитесь, что всем руководить буду я? Будете меня слушаться?
   — Конечно, — ответила майор. — Ты командир.
   — Когда-то ты не была такой покладистой.
   — Она имеет в виду, коммандер...
   — Не надо говорить за меня, — оборвала Пула майор, садясь, скрестив ноги, на песок и внимательно глядя на лейтенанта.
   — Хорошо, я беру вас в свою команду, но, правда, один Бог знает для чего.
   — Если уж зашла речь о команде, — сказала Нильсен, глядя на Тайрела. — Ты не ладишь с капитаном Стивенсом, так ведь?
   — Это не имеет значения. Я ему не подчиняюсь.
   — Но он же твое начальство...
   — Черта с два. Меня наняли англичане, МИ-6.
   — Наняли? — воскликнул Пул.
   — Совершенно верно. Их устроила моя цена, лейтенант. — Хоторн устало опустил голову.
   — Но ведь ты говорил об этой невероятной террористке, об армии фанатиков, стоящих за ней и поддерживающих ее, о том, что они готовят массовые убийства в Лондоне, Париже и Иерусалиме... И ты взялся за это из-за денег?
   — Да, именно так оно и было.
   — Странный ты парень, коммандер Хоторн. Я совсем не уверена, что понимаю тебя.
   — А это и необязательно для этой операции, майор.
   — Конечно, нет... сэр.
   — Это необязательно, Кэти, потому что ты задеваешь его больные места, — сказал Пул.
   — Черт побери, о чем ты говоришь? — спросил Хоторн. Глаза его почти закрылась, он отчаянно боролся со сном.
   — Я тоже слышал твой разговор со Стивенсом по телефону. Главное, что я понял, так это то, что ты не можешь простить убийство твоей жены и не вернешься на старую службу, даже если тебе предложат за это пол Вашингтона.
   — Ты очень наблюдателен, — тихо произнес Хоторн, уронив голову на грудь. — Если даже не знаешь того, о чем говоришь.
   — Случилось еще кое-что, — продолжил Пул. — Когда мы забрали тебя с Сабы, ты сделал вид, что не будешь лезть в наши дела, а сам все-таки влез. Ты сидел как на сковородке, когда мое оборудование начало выдавать данные, ты увидел то, о чем раньше не имел представления, и страшно разозлился. Ты даже на Сала Манчини набросился как удав на кролика.
   — К чему ты клонишь, Джексон? — вмешалась в разговор Кэти.
   — Он что-то знает, но не говорит нам, — ответил Пул.
   — Ублюдки, — прошептал Тайрел, уронив голову и закрыв глаза.
   — Как долго ты не спал? — спросила Кэтрин, подвигаясь к Хоторну.
   — Я в порядке.
   — Как бы не так, — возразила Кэтрин, обнимая Тайрела за плечи. — Ты совсем разбит, коммандер.
   — Доминик? — внезапно пробормотал Хоторн. Он начал медленно валиться назад, но Кэтрин поддержала его.
   — Обожди, Кэти, — продолжал допытываться Пул. — Доминик, это твоя жена?
   — Нет, — сонно промямлил Тайрел. — Ингрид...
   — Это ее убили?
   — Лжецы! Они сказали... что она была платным агентом Советов.
   — А это не так? — спросила Нильсен, держа его на руках, как сонного младенца.
   — Не знаю. — Тайрела почти не было слышно. — Она хотела все остановить.
   — Что все? — настойчиво допытывался лейтенант.
   — Я не знаю... все.
   — Поспи, Тай, — посоветовала Кэтрин.
   — Нет! — возразил Пул. — Кто такая Доминик? — Но Хоторн уже не услышал его. — У этого человека какие-то проблемы.
   — Заткнись и разведи костер, — приказала майор.
   Через восемнадцать минут пламя костра уже отбрасывало тени на песчаный пляж. Успокоившийся Пул сел на песок и бросил взгляд на Кэти, которая внимательно рассматривала спящего Тайрела.
   — У него на самом деле есть проблемы, так ведь? — сказала майор.
   — Больше, чем когда-либо было у нас, включая Пенсаколу и Майами.
   — Он хороший парень, Джексон.
   — Не надо говорить мне то, что я знаю, Кэти. Я следил за тобой, а ты слышала, что коммандер назвал меня очень наблюдательным. Вы с ним могли бы составить чертовски хорошую пару.
   — Не смеши меня.
   — Посмотри на него. Он лучше того, из Пенсаколы. Я имею в виду, что он настоящий мужчина, а не хлыщ, который вертится перед зеркалом.
   — И не такой уж он был ужасный, — возразила майор, укладывая голову Тайрела себе на колени.
   — Слушай, что я говорю, Кэти. Я ведь гениален, ты помнишь это?
   — Он еще не готов к этому, Джексон. Да и я тоже.
   — Тогда окажи мне любезность.
   — Какую?
   — Веди себя естественно.
   Майор посмотрела на лейтенанта, потом перевела взгляд на безмятежное лицо Хоторна, покоящееся у нее на коленях, нагнулась и поцеловала Тайрела в приоткрытые губы.
   — Доминик?..
   — Нет, коммандер. Это кто-то другой.
   — Добрый вечер, синьор, — сказала Бажарат, подводя упирающегося младшего барона ди Равелло к репортеру «Майами геральд», говорящему по-итальянски. — Рыжеволосый молодой человек предложил нам поговорить с вами. Ваше мнение о вчерашней пресс-конференции было чрезвычайно лестным для нас. Спасибо.
   — К сожалению, мы представляли только провинциальные газеты, графиня, — сказал журналист. — Однако вы оба внушаете мне определенные опасения. Кстати, меня зовут Дель Росси.
   — Так, значит, вас что-то тревожит?
   — Можно и так сказать, но я еще не готов выступить с этим на страницах печати.
   — А в чем конкретно дело?
   — Что за игру вы ведете, леди?
   — Я не понимаю вас...
   — Но он понимает. Он понимает каждое слово, которое мы произносим по-английски.
   — Почему вы так считаете?
   — Потому что я свободно говорю на обоих языках, как вы, вероятно, свободно говорите на многих. Ведь все можно увидеть по глазам, не так ли? Проблеск понимания, негодования или юмора не имеет отношения к тону голоса и выражению лица.
   — Или может быть частично вызван переводом предыдущей фразы... Разве это не так, мой милый лингвист?
   — Все возможно, графиня, но он все-таки понимает английский и говорит на этом языке. Не правда ли, молодой человек?
   — Что? — спросил Николо по-английски, но тут же поправился и повторил свой вопрос по-итальянски.
   — Вот вам и подтверждение, леди — улыбнулся Дель Росси уставившейся на него Бажарат. — Но я не обвиняю вас ни в чем, графиня, просто все это чертовски интересно.
   — И какой смысл вы вкладываете в свои слова? — холодно поинтересовалась Бажарат.
   — Такой прием называется спорным толкованием в результате непонимания. Такие вещи практиковали бывшие Советы, Китай да и Белый дом! Можно говорить что угодно, а потом отказываться от своих слов якобы в результате ошибочного понимания.
   — Но для чего это нужно? — не отставала от него Бажарат.
   — Этого я еще не выяснил, поэтому и не сообщаю об этом в газету.
   — Но разве вы, как и другие журналисты, не говорили лично с бароном ди Равелло?
   — Да, говорил, но, если честно, он показался мне не лучшим источником информации. Он все время повторял: все, что он говорит, — правда. Что это за правда, графиня?
   — Речь, естественно, идет об инвестициях семьи ди Равелло.
   — Возможно, но почему у меня создалось впечатление, что беседовать с бароном так же бесполезно, как и с автоответчиком?
   — У вас слишком развито воображение, синьор. Но уже поздно, и нам пора. Спокойном ночи.
   — Мне тоже пора, — сказал репортер. — На автомобиле до Майами довольно далеко.
   — Нам надо еще найти хозяина и хозяйку. — Бажарат взяла Николо под руку и увела его.
   — А я пойду в двадцати шагах позади вас, — крикнул им вслед Дель Росси, удовлетворенный поспешной ретирадой графини.
   Бажарат обернулась, лед в ее глазах внезапно исчез, и теперь она уже с теплотой смотрела на репортера.
   — Почему, синьор журналист? Это будет очень недемократично с вашей стороны. Может показаться, что вы ее одобряете ни нас, ни наши дела.
   — О нет, графиня. Я вообще не выношу каких-либо одобрений, или неодобрений. В нашем бизнесе мы только представляем информацию, но не даем никаких оценок.
   — Тогда так и поступайте. А теперь вы должны пойти рядом со мной, и я окажусь между двумя симпатичными итальянцами.
   — Какая разительная перемена, леди. — Дель Росси подошел в графине и вежливо предложил ей опереться на его руку.
   — У вас какое-то предвзятое мнение обо мне, синьор, — сказала Бажарат, и они все втроем пошли через лужайку. Внезапно графиня упала на траву и стала дергать ногой, как будто каблук ее туфли застрял в какой-то ямке. Она закричала, в Николо с Дель Росси моментально опустились возле нее на колени, пытаясь поднять. — Моя нога! Вытащите ее, пожалуйста, или снимите туфлю!
   — Уже сделано, — сказал репортер, аккуратно приподнимая ногу графини за лодыжку.
   — О, благодарю вас! — воскликнула Бажарат, ухватившись для опоры за ногу репортера. К ним уже спешили гости.
   — Спасибо... всем вам большое спасибо. Со мной все в порядке, на самом деле все хорошо. Мне просто стыдно за свою неловкость! — Со всех сторон раздались возгласы сочувствия, и графиня в сопровождении эскорта продолжила свой путь к хозяевам дома, которые прощались с отъезжающими гостями. — Боже мой! — воскликнула Бажарат, заметив тоненькую струйку крови на правой брючине у журналиста. — Когда я схватилась за вашу ногу, этот проклятый браслет разорвал вам брюки и, хуже того, поранил вас! Простите великодушно!
   — Ничего страшного, графиня. Просто царапина.
   — Вы должны прислать мне счет за брюки! Их фасон мне нравится, но вот эти золотистые крапинки выглядят ужасно. На вашем месте я бы не стала их больше надевать!
   — Теперь им место только в магазине для уцененных товаров. Но не беспокойтесь по поводу счета. С вами все в порядке, леди? Но помните, что я не прекращу копать.
   — Копать что, синьор? Грязь?
   — Грязь я не трогаю, графиня, я ее оставляю другим, а вот отравленная земля, это совсем другое дело.
   — Тогда копайте на здоровье, — сказала Бажарат, бросив взгляд на золотой браслет на запястье правой руки. Кончик золотого шипа был красным от крови, а крохотное отверстие — открыто. — Вы все равно ничего не найдете.

* * *

   «Майами геральд»
   ГИБЕЛЬ НАШЕГО РЕПОРТЕРА В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ
   "ВЕСТ-ПАЛМ-БИЧ, вторник, 12 августа. Лауреат премии Пулитцера, талантливый репортер нашей газеты Анджело Дель Росси погиб прошлой ночью на шоссе № 95, когда его машина съехала с дороги и врезалась в бетонное здание трансформаторной будки. Предполагается, что Дель Росси уснул за рулем. Понесшие тяжелую утрату коллеги выражают не только сожаление по этому поводу, но и определенные сомнения. «Он бил настоящим газетным волком, — говорит один из них. — Работая над материалом, мог не спать по несколько дней». Прошлым вечером Дель Росси возвращался с приема, устроенного в честь приезда Данте Паоло, младшего барона ди Равелло. Будущий барон был потрясен случившимся и выразил себе сожаление по поводу гибели репортера, сообщив через свою переводчицу, что он сразу сдружился с говорящим по-итальянски репортером, который пообещал научить его играть в гольф. Дель Росси жил в Майами с женой Рут и двумя дочками".

* * *

   «Прогрессе Равелло»
   БАРОН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В КРУИЗ ПО СРЕДИЗЕМНОМУ МОРЮ
   «РАВЕЛЛО, 13 августа. Карло Витторио, барон ди Равелло, в связи с ухудшением здоровья намерен совершить длительный круиз по Средиземному морю на борту своей яхты. „Острова нашего великого моря восстановят мое здоровье, и я смогу вернуться к своим делам“, — сказал барон провожающим в порту Неаполя».

Глава 13

   Первые оранжевые лучи солнца заплясали на поверхности сине-зеленых волн. Разыскивающие пищу птицы защебетали на верхушках пальм в среди свисающей тропической листвы. Тайрел резко открыл глаза, удивленно посмотрел вокруг и с изумлением обнаружил, что его голова лежит на плече Кэти, а ее спящее лицо находится совсем рядом. Он медленно повернулся, встал на четвереньки, щурясь от яркого света, и сразу окончательно проснулся при виде Пула, который, прихрамывая, подошел в костру и швырнул в него охапку веток и щепок. Темный дым от костра потянулся сквозь прозрачный воздух к безоблачному небу.
   — Для чего это? — спросил Хоторн и тут же повторил свой вопрос шепотом, увидев, как лейтенант поднес палец в губам.
   — Я подумал, что если пилоту сообщили не правильные координаты, то он заметит огонь. Так что это просто сигнал.
   — Но ты ходишь...
   — Я же говорил тебе, что у меня просто несколько ушибов. Устроил своей ноге получасовую морскую ванну, так что чувствую себя вполне сносно.
   — Когда должен прилететь самолет?
   — В шесть часов — примерно, в зависимости от погоды, — ответила Кэтрин Нильсен, не открывая глаз. — Можете не шептаться. — Кэтрин приподнялась, задрала рукав черного костюма и взглянула на часы. — Ну и ну, уже пятнадцать минут седьмого!
   — И что? — спросил Пул. — Можно подумать, что ты записалась к косметичке.
   — Не так уж ты далек от истины, Джексон. Мне надо пойти в виноградник и привести себя в порядок... Кстати, если уж об этом зашла речь, то не будете ли вы любезны, джентльмены, надеть костюмы? Двое мужчин в одних рубашках и женщина-офицер на этом явно пустынном острове... Мне не хотелось бы, чтобы о такой картине говорили на базе Патрик.
   — На базе Патрик? — резко возразил Хоторн. — А кто говорит об этой базе?
   — Мы же обсудили это, Тай, в если ты не помнишь, то никто не станет винить тебя в этом. Три часа назад ты был самым усталым человеком, какого мне приходилось видеть. Тебе надо отсыпаться целую неделю.
   — Ты права, но не по поводу сна, а по поводу того, что мы обсуждали эту тему, и я все помню. Несмотря на все приказы, я свяжусь со Стивенсом я высажусь на Горде.
   — Не правильно, — запротестовал Пул. — Не ты высадишься на Горде, а мы высадимся. У тебя могут быть свои дела, но и у нас с Кэти есть очень важное дело. Чарли, ты не забыл это имя?
   — Я все помню, — сказал Тайрел, внимательно глядя на лейтенанта. — Мы высадимся на Горде.
   — А вон и самолет! — крикнула Кэти, вскакивая с песка. — Мне надо поспешить!
   — Поверь мне, что они не улетят, пока ты не сделаешь завивку, — сказал лейтенант.
   — Надевайте костюмы! — крикнула майор, пробегая мимо них в сторону деревьев.
   — Ашкелон, — прошептал в трубку голос в Лондоне.
   — Да здравствует Ашкелон! — ответила Бажарат. — Возможно, что я не смогу в течение нескольких дней звонить вам в установленное время. Мы вылетаем в Нью-Йорк, и там будет много дел.
   — Это неважно. У нас дела идут хорошо. Одного из наших людей приняли на работу в специальный гараж, обслуживающий Даунинг-стрит.
   — Чудесно.
   — А как у тебя дела, Баж?
   — Тоже хорошо. Круг знакомств расширяется, и в нем появляются влиятельные люди. Мы отомстим, мой друг.
   — Обязательно.
   — Передайте мои новости в Париж и Иерусалим, но скажите, что в случае непредвиденной ситуации пусть строго придерживаются наших сроков и планов.
   — Я сегодня утром разговаривал с Иерусалимом, этот нетерпеливый все рвется в бой.
   — В чем дело?
   — Он познакомился с группой высокопоставленных военных в ресторане в Тель-Авиве. У них была крупная пьянка, и им понравилось, как он поет, так что они пригласили его на несколько вечеринок.
   — Передайте ему, чтобы был осторожен. Его документы такая же липа, как и его форма.
   — Он лучше всех прикрыт, Бажарат. Он узнал двух из этих военных, это подручные кровавого мясника Шарона.
   — Очень интересно, — сказала Бажарат после некоторого молчания, — Шарон — это лакомый кусок.
   — И в Иерусалиме так считают.
   — Но передайте ему, что это не должно помешать нашему главному делу.
   — Он это понимает.
   — Какие новости в Париже?
   — Ты же знаешь, что она спит с высокопоставленным членом палаты депутатов, близким другом президента. Очень хитрая девушка и очень умная.
   — Было бы лучше, если бы она спала с самим президентом.