Ладлэм Роберт. Иллюзии "Скорпионов"

   — Я только домоправительница, сэр. Сенатор не докладывает мне, куда отправляется, да я и не ожидаю от него этого. Мое дело вовремя подать ему еду.
   — Проклятье! — прорычал Тайрел, швыряя трубку бежевого телефона.
   — А в офис к нему ты не пытался звонить? — спросила Филлис, входя на веранду.
   — Конечно, пытался, но там автоответчик твердит обычный текст: сенатор или его персонал свяжутся с вами по телефону или по почте, если вы продиктуете свою фамилию, адрес и номер телефона. Сенатора всегда можно застать... Ну и так далее!
   — А как насчет его персонала? — продолжала настаивать Филлис. — Когда Генри нужна была информация, ему частенько удавалось получить ее у кого-нибудь из служащих. Во всяком случае, быстрее, чем от человека, с которым он не мог связаться.
   — Но это не так уж просто. У меня нет никаких сведений о служащих Несбита.
   — А у Хэнка были, — сказала Филлис. Она быстро подошла к шкатулке из темного дерева с резными восточными узорами. — Это его личное домашнее досье, — продолжила Филлис, шаря рукой по правой стенке шкатулки. — Вот беда! Она заперта, а я никогда и не знала комбинации, которая ее открывает. Хэнк сказал, что мне это ни к чему.
   — О чем ты говоришь, Филл?
   — Это китайская шкатулка, мы купили ее много лет назад во время поездки в Гонконг. Кроме бокового замка, действует еще и блокировка — нужно в определенной последовательности нажать на вырезанные фигуры.
   — Я имел в виду: что там внутри?
   — Генри хранил там списки всех важных людей в Вашингтоне и их персонала — на тот случай, если потребуется срочная информация, — включая всех сенаторов и конгрессменов. Он...
   — Я знаю, — остановил ее Тайрел. — У него был пунктик насчет таких вещей. Но как мы ее откроем?
   — Мы ее разобьем. — Филлис выдернула из розетки шнур лампы на массивной подставке. — Бей, Тайрел!
   Хоторн принялся молотить тяжелой подставкой лампы по крышке шкатулки. После седьмого удара крышка разлетелась на части. Они с Филлис стали лихорадочно вытаскивать из шкатулки хранящиеся там папки.
   — Вот она! — воскликнула Филлис, доставая толстую папку. — Белый дом и сенат. Все здесь!
   Первый, кому дозвонился Тай, был служащим средней руки в персонале сенатора, просто его фамилия начиналась на букву "А".
   — Ходили слухи, что сегодня вечером он собирается в Белый дом, коммандер, но я не знаю деталей. Я работаю у него недавно, но, надо сказать, хорошо разбираюсь в политике...
   — Желаю удачи, — бросил Тайрел, повесил трубку и повернулся к Филлис. — Давай следующего и поищи кого-нибудь рангом повыше.
   — Вот вроде более подходящая кандидатура, она личная секретарша Несбита.
   От первых же слов секретарши Хоторн остолбенел, боль, грозившая разорвать грудную клетку, разлилась по всему телу.
   — Да, это просто замечательно, коммандер. У сенатора сегодня личная аудиенция у президента. Он сопровождает графиню Кабрини и ее племянника, сына очень богатого итальянского барона, чьи инвестиции значительно...
   — Графиню и ее племянника? Женщину и молодого человека.
   — Да, сэр. Возможно, мне и не следовало этого говорить, но для моего босса эта аудиенция очень важна. Миллионы для нашего штата...
   — Когда назначена аудиенция?
   — В восемь или восемь пятнадцать. При таких неофициальных аудиенциях допускается небольшая неточность.
   — Встреча будет проходить в личных апартаментах президента?
   — О нет, сэр. Первая леди не очень любит это, особенно когда у них находятся внуки. Она будет проходить в Овальном кабинете.
   Смертельно бледный Хоторн положил трубку.
   — Бажарат на пути в Белый дом! — прошептал он и вдруг закричал:
   — С ней мальчишка! Она проскользнула сквозь все расставленные сети... Филл, эти патрульные на улице, на них можно положиться?
   — Но им запрещается покидать дом, Тай.
   — А у меня нет времени договариваться, чтобы их отпустили. Но я знаю, что делать, у меня машина госдепартамента с сиреной.
   — Ты поедешь один?
   — У меня нет выбора. До Палиссера я не могу дозвониться, ЦРУ само может быть замешано, о Пентагоне и речи нет, служба безопасности меня не слушает, а полиция просто упрячет в каталажку!
   — Чем я могу помочь?
   — Обзвони каждого сукина сына из военно-морской разведки или из другой шпионской конторы, с которыми работал Генри. Пусть устроят, чтобы меня пропустили в Белый дом!
   — У меня есть кое-кто на примете, включая адмирала, который постоянно играет в покер с начальником охраны Белого дома.
   — Звони, Филл!

* * *

   19 часов 51 минута
   Лимузин сенатора остановился у южных ворот Белого дома. Морские пехотинцы из охраны нашли фамилию сенатора в списке приглашенных, отсалютовали, и через несколько секунд лимузин быстро направился прямо к главному входу, а не к западному крылу, где находился Овальный кабинет. Когда они остановились возле небольшой лестницы у входа, Несбит помог графине и ее племяннику выбраться из машины, любезно поблагодарил охранников, распахнувших двери, и провел своих спутников внутрь.
   — Это мой коллега из штата Мичиган, — представил Несбит встретившего их мужчину, — еще один сенатор от нашего штата. — После представления и обмена рукопожатиями в дверях появился фотограф с камерой. — Как я уже говорил вам, графиня, мой коллега состоит в одной партии с президентом, он приложил много усилий для организации этой аудиенции.
   — Да, я помню, — подтвердила Бажарат. — Вы и ваш коллега хотели сфотографироваться с Данте Паоло?
   — И с вами, конечно, если пожелаете.
   — Нет, синьор, ваш главный козырь — мой племянник, а не я. Пожалуйста, поторопимся.
   Было сделано четыре снимка, когда из коридора появился еще один мужчина в темном костюме и подошел к ним.
   — Прошу прощения! — воскликнул он. — Маленькое недоразумение, вы должны были подъехать ко входу в западное крыло.
   — Недоразумение, черт побери, — прошептал второй сенатор от штата Мичиган Несбиту. — Неужели ты думаешь, что глава администрации позволил бы нам сфотографироваться там?
   — Тс-с, — шепнул в ответ Несбит. — Сделаем вид, что просто произошла ошибка.
   — Да... конечно.
   — Если бы охрана не передала нам по радио, что вы подъехали сюда, вам бы долго пришлось ждать, — пояснил сопровождающий. — А теперь идемте, я провожу вас в западное крыло.
   Путешествие по залам заняло сорок шесть секунд. Наконец сенаторы и графиня с племянником вошли в Овальный кабинет, где их встретил глава администрации президента — худощавый мужчина невысокого роста с бледным лицом и настороженным взглядом, как будто бы ожидавший внезапного нападения оттуда, куда не проникал его взгляд. И все же манеры его были приятными, говорил он усталым голосом, как человек, который очень много работает.
   — Для меня большое удовольствие видеть вас обоих, — произнес он, здороваясь за руку с Бажарат и Николо. — Президент уже спускается, но надеюсь, вы понимаете, графиня, что это будет очень короткая встреча.
   — Большего мы и не просим, синьор, только фотографию для моего брата барона ди Равелло.
   — Президент хочет, чтобы вы знали — и он, возможно, сам скажет вам об этом, — что краткость этой аудиенции вызвана важными государственными делами, но, между нами, дело еще в том, что на этой неделе собралась вся его большая семья, включая двенадцать внуков, и у первой леди свои семейные планы.
   — Какая заботливая мать и бабушка, не так ли? У нас, итальянцев, обычно бывают большие семьи, и нас не пугают связанные с этим трудности.
   — Очень любезно с вашей стороны, графиня. Садитесь, пожалуйста.
   — Какое величественное место, Данте Паоло, не правда ли?
   — Не понимаю, — отозвался Николо на итальянском. Бажарат повторила свою фразу по-итальянски.
   — О да, конечно.
   — Здесь сосредоточена власть над вселенной... Нам оказана большая честь!
   — Не знаю, как насчет вселенной, графиня, но наверняка над большей частью мира... Не хотите ли присесть, господа сенаторы?
   — Спасибо, Фред, — откликнулся один из сенаторов, — но ведь у нас мало времени, не так ли?
   — Молодой человек?.. Господин барон?..
   — Мой племянник слишком нервничает, чтобы сидеть, синьор.
   Внезапно из коридора, ведущего в Овальный кабинет, послышался голос, и вошедший человек остановился перед сенаторами.
   — Ну, если еще хоть один ребенок пнет меня в живот, или схватит за лицо, или начнет бороться со мной, я издам закон, ограничивающий рождаемость.
   Президент США Дональд Бартлетт поздоровался за руку с сенаторами и прошел в кабинет. Ему было к семидесяти, среднего роста, прямые седые волосы, привлекательное, но покрытое морщинами лицо состарившегося актера, держащегося на энтузиазме прошедших лет. И вместе с тем искусный политик, способный в нужной ситуации продемонстрировать и силу и чувство юмора.
   — Графиня Кабрини и ее племянник, барон... барон, господин президент, — объявил глава администрации.
   — О, прошу извинить меня! — искренне воскликнул Бартлетт. — Мне казалось, что я пришел даже рано...
   Примите мои извинения, графиня, — добавил президент по-итальянски.
   — Вы говорите по-итальянски, господин президент? — спросила удивленная Бажарат, вставая с кресла.
   — Не очень хорошо, — ответил президент, пожимая ей руку. — Прошу вас, садитесь. — Бажарат опустилась в кресло. — Был вынужден немного выучить итальянский во время войны. Тогда, во время нашей высадки в Италии, я был интендантом, и должен сказать вам, что многие ваши знатные семьи оказали нам большую помощь. Вы знаете, те, кто не очень любил Муссолини.
   — Дуче — свинья!
   — Мне часто приходилось это слышать, графиня. Еще до нашей высадки мы летали по ночам над территорией Италии и сбрасывали на парашютах провиант и боеприпасы на тот случай, если продвижение нашего десанта на север будет остановлено. Мы называли эти места пунктами снабжения. Я говорил сенатору, что, по-моему, встречался с вашим братом в Равелло.
   — Думаю, что это был наш отец, господин президент. Благородный человек, который терпеть не мог фашистов.
   — Возможно, вы и правы. Я уже так постарел, что десятилетия кажутся мне годами! Конечно, это был ваш отец. Вы в то время были еще ребенком, если вообще родились.
   — Во многих смыслах я до сих пор еще ребенок, сэр. Ребенок, который многое помнит.
   — Да?
   — Это неважно. Разрешите представить вам моего племянника, младшего барона ди Равелло. — Бажарат снова встала, а президент повернулся и пожал руку Николо, застывшему в благоговейном трепете. — Мой брат, собирающийся вложить крупные средства в американскую промышленность, просил всего об одной фотографии его сына рядом с вами.
   — Это не проблема, графиня. Однако, по-моему, этот юноша больше похож на принимающего игрока из команды «Вашингтон Редскинз», чем на барона... Эй, ребята, может быть, мне стать на ящик, чтобы казаться с ним одного роста?
   — Я все предусмотрел, господин президент, — сказал фотограф. — Предлагаю вам обоим сесть в кресла возле стола и пожать друг другу руки.
   Пока фотограф и глава администрации готовили съемку, Бажарат сунула свою маленькую вечернюю сумочку между подушками кресла, а когда засверкала фотовспышка, она еще дальше засунула сумочку, так что теперь ее совсем не было видно.
   — Это чудесно. Господин президент, мой брат будет чрезвычайно рад и благодарен вам!
   — А я буду чрезвычайно благодарен барону, если он осуществит один-два промышленных проекта в нашей стране.
   — Можете не сомневаться, сэр. Почему бы вам не обсудить с нашими друзьями сенаторами детали проектов? Я им рассказала о намерениях моего брата и уверена, что они не разочаруют вас, господин президент.
   — Это я и собирался сделать, графиня, — с улыбкой сказал Бартлетт. Он и Николо поднялись с кресел. — По крайней мере, можно будет выпить чего-нибудь прохладительного и провести несколько минут в спокойной обстановке, подальше от безобразников, ожидающих меня наверху.
   — Вы просто шутите, синьор! — рассмеялась Бажарат, пожимая протянутую президентом руку. — Я знаю, что вы очень любите свою семью.
   — Конечно, люблю. Передайте мои наилучшие пожелания вашему брату.
   — Мне надо торопиться! — воскликнула Бажарат, посмотрев на свои украшенные бриллиантами часики. — Обязательно надо через полчаса позвонить брату по нашему специальному телефону.
   — Мой автомобиль отвезет вас назад в отель, — сказал Несбит.
   — А я провожу вас до выхода, — добавил сопровождавший их сюда мужчина. — Я уже дал распоряжение, чтобы автомобиль сенатора подъехал туда.
   — Мы и так отняли у вас много времени, господин президент, да и барон очень расстроится, если я не позвоню ему.
   — Специальные частоты, определенное время, специальные телефоны и даже спутники, — вздохнул президент. — Наверное, я так и не привыкну ко всей этой электронике.
   — Но вы сражались с фашистами, лейтенант Бартлетт! Вы спасли человечество, что может быть грандиознее?
   — Знаете, графиня, я слышал от своего окружения много хорошего и плохого, но ваши слова самые лучшие, когда-либо звучавшие в мой адрес.
   — Подумайте об этом, господин президент. На этой планете всегда должна побеждать человечность, иначе ничего... Пойдем, Паоло, не надо забывать о твоем отце.

* * *

   20 часов 02 минуты
   Хоторн беспрепятственно проехал на машине госдепартамента в южные ворота Белого дома. Как только он свернул к воротам, его автомобиль попал в поле действия радара охраны, и у него даже не проверили документы. Видимо, сработал звонок какого-то высокопоставленного лица по красному телефону, значит, Филлис Стивенс справилась со своей задачей. Тайрел свернул направо ко входу в западное крыло и, визжа тормозами, остановил машину у лестницы. Выскочив из автомобиля, он взбежал по мраморным ступенькам и подскочил к капитану морской пехоты, позади которого стояли четверо охранников из службы безопасности Белого дома.
   — В Овальный кабинет! — крикнул Хоторн.
   — Надеюсь, черт побери, у вас есть на это разрешение, коммандер, — заявил капитан, держа руку на расстегнутой кобуре. — Мне сказали, что есть, но ничего подобного раньше не случалось, и откуда мне знать, может быть, вы просто псих!
   — Психов не пропускают через ворота, капитан. Идемте!
   — Постойте. Что вам нужно в Овальном кабинете?
   — Мне нужно прервать аудиенцию. Куда идти?
   — Никуда! — крикнул капитан, отступил на шаг назад и выхватил из кобуры «кольт» 45-го калибра. Он сделал знак своим людям, и у них в руках тоже моментально появилось оружие.
   — Да вы что? — закричал Хоторн, войдя в ярость при виде направленного на него оружия. — У вас же есть приказ!
   — Приказ не может быть выполнен, потому что вы откровенно лжете.
   — Что?
   — Там нет никакой аудиенции, — многозначительно произнес капитан. — Нам позвонили пятнадцать минут назад, и я сразу проверил насчет аудиенции. Сам лично проверил.
   — Кто вам позвонил?
   — Тот, кто приказал пропустить вас, воспользовавшись кодом чрезвычайной ситуации. Будь я проклят, если знаю, как вам удалось это сделать, но дальше вы не пройдете.
   — Что вы говорите?
   — Нет никакой аудиенции! Мы пошли в Овальный кабинет и встретили там не кого-нибудь, а главу администрации. Он сказал нам — мне лично сказал, — что нам следует внимательнее изучать журнал распорядка дня. Сегодня вечером нет никаких аудиенций, и если мы собираемся куда-то увести президента, то надо подняться в его личные апартаменты и сначала убедить в этом первую леди, потому что там сейчас находится вся семья, включая внуков.
   — У меня совсем другая информация, капитан.
   — Можете оставить ее при себе, коммандер. Мы чрезвычайный патруль, и глава администрации ясно дал понять, что, если пресса пронюхает о нашей беготне по Белому дому и растрезвонит об этом в своих треклятых газетенках, нам смело можно будет прощаться с самой хорошей работой, когда-либо достававшейся морским пехотинцам.
   — Но это же глупо...
   — Я объяснил вам все своими словами — глава администрации выражался более корректно, но вполне четко. А теперь вы несете какую-то чепуху. Один идете в ногу, а вся служба безопасности...
   — Заткнись, идиот! — завопил Тайрел. — Я не знаю, в какие здесь играют игры, но знаю, как высоки ставки! Сейчас я изо всех сил побегу к Овальному кабинету, капитан, и вы можете открыть огонь, если хотите, но единственной моей целью является попытка предотвратить убийство президента!
   — Что ты сказал? — еле слышно спросил оцепеневший капитан морской пехоты.
   — Вы все поняли правильно, капитан. Уведите президента с этой аудиенции.
   — Там нет никакой аудиенции! Глава администрации сказал...
   — Может быть, он просто не хочет, чтобы вы знали о ней, поскольку ее нет в расписании, но раз уж меня пропустили сюда, то мы просто обязаны это выяснить! Идемте!
   Хоторн рванулся вперед по широкому коридору, начальник чрезвычайного патруля посмотрел на своих людей и кивнул. Через несколько секунд морские пехотинцы уже бежали рядом с Хоторном.
   — Кого мы ищем? — спросил на бегу капитан.
   — Женщину и мальчишку.
   — Мальчишку... маленького мальчишку?
   — Большого мальчишку, молодого человека лет двадцати.
   — Как они выглядят?
   — Не имеет значения, мы их сразу узнаем... Далеко еще?
   — Сразу за углом слева большая дверь, — ответил капитан, кивая вперед, в сторону Т-образного тупика в двадцати футах впереди.
   Тайрел вскинул вверх руку, призывая всех остановиться, и медленно двинулся к концу коридора. Внезапно послышались слова прощания на английском и итальянском, и вслед за этим в противоположном коридоре появились трое мужчин. Двое из них были в темных костюмах, а третий в серой шоферской форме и кепке с козырьком. У всех троих к пиджакам были прикреплены пластиковые пропуска.
   — Ашкелон! — крикнул шофер кому-то невидимому в другом конце коридора.
   — Кто вы такие, черт побери? — спросил удивленный капитан морской пехоты.
   — Агенты ФБР, прикомандированные к госдепартаменту для охраны дипломатов, — сказал мужчина, шагавший рядом с шофером. Глаза его перебегали с капитана на людей, выходящих из Овального кабинета, которых охране еще не было видно. — Мы сопровождаем графиню в отель. Разве дежурный не предупредил вас?
   — Какой дежурный? ФБР вы или нет, но когда дело касается Овального кабинета, наша служба безопасности докладывает мне ситуацию каждый час. Таков порядок!
   — Он лжет, — прошептал Хоторн, отступая за спину капитана и вынимая из-за пояса пистолет. — Они воспользовались паролем «Ашкелон», а это означает только одно... Бажарат! — внезапно закричал Хоторн, выскочил вперед из-за капитана и выстрелил в потолок, понимая, как глуп этот его предупредительный выстрел. Моментально раздались выстрелы, первым рухнул капитан морской пехоты, из живота у него текла кровь. Остальные морские пехотинцы прижались к стенам коридора. Террористы отскочили назад, яростно стреляя и крича кому-то, что обеспечат прикрытие. Они ослабили огонь, и тогда морские пехотинцы выглянули из-за угла и пятью выстрелами уложили двух человек, назвавшихся агентами ФБР. Один из них, скорчившись на полу, продолжал стрелять, и в этот момент в коридор выскочила женщина, крича на ходу:
   — Убейте его, убейте мальчишку. Его нельзя оставлять в живых!
   — Каби... Каби! — послышались из-за угла крики юноши. — Что ты говоришь?.. Ах!
   Один из морских пехотинцев рванулся вперед и выстрелил дважды, размозжив череп шоферу, рухнувшему на пути Бажарат. Тайрел схватил моряка за руку.
   — Уведите оттуда президента, — закричал он. — Уведите всех!
   — Что, сэр?
   — Выполняйте!
   Бажарат оттолкнула с дороги труп шофера, схватила его пистолет и побежала по коридору. Морские пехотинцы поспешили в Овальный кабинет, а Тайрел с пистолетом в руке обернулся и увидел убегающую женщину, которую когда-то любил или думал, что любит, а теперь ненавидел. Ядовитая змея со стеклянными глазами. Она уже подбегала к концу коридора! Тайрел изо всех сил рванулся вперед, швы раны на бедре разошлись, и брюки намокли от крови.
   Когда он добежал почти до середины коридора, в Овальном кабинете раздался взрыв. Ошеломленный Хоторн обернулся, увидел дым и летящие осколки, но тут же облегченно вздохнул, заметив за открытой боковой дверью бегущие по лужайке фигуры. Морские пехотинцы справились со своей задачей, президент и еще несколько человек в панике убегали, но они были уже га пределами Белого дома, вне опасности. Тайрел снова обернулся и замер. Где же Бажарат? Она исчезла! Он бросился вперед и оказался в большом круглом зале с тремя коридорами позади широкой лестницы. Она забежала в один из коридоров! Но в какой? Внезапно по всему зданию разнеслись звуки сирен и пронзительные звонки, потом послышались голоса — крики, команды, истерические вопли. И среди всего этого хаоса по лестнице медленно спустился человек с одной рукой. Лицо его было напряжено, широко раскрытые глаза сверкали, эта сцена жестокости явно возбуждала его.
   — Свершилось, не так ли, генерал? — крикнул Хоторн. — Вы все-таки сделали это, да?
   — Вы? — воскликнул председатель Объединенного комитета начальников штабов. Через зал, спеша к Овальному кабинету, пробежали морские пехотинцы и люди в гражданском, не обратив внимания на доблестного генерала и стоящего перед ним у нижней ступеньки лестницы окровавленного человека. — А вы опоздали, мистер, не так ли? — Заметив в руке Тайрела пистолет, Майерз сунул руку за спину. — Я смотрел в лицо тысяч орудий, и они не испугали меня!
   — Насчет этого можете не беспокоиться, генерал. Я разобью вам выстрелами колени, но вы мне нужны живым. Я хочу, чтобы весь мир увидел, как вы корчитесь на электрическом стуле, потому что я не опоздал. Вы проиграли.
   Не выдав себя ни единым движением, Майерз вдруг резко выбросил из-за спины руку с зажатым в ней штыком, направляя удар в грудь Хоторна. Тайрел отшатнулся назад и выстрелил. Рубашка на его груди окрасилась кровью, а Максималист Майк Майерз рухнул с лестницы лицом вперед. Пуля Хоторна попала генералу в шею, вырвав из нее порядочный кусок. При виде этой окровавленной плоти, казалось, что голова генерала едва держится на теле.
   Бажарат! Где она?
   Выстрел — крик! Из дальнего правого коридора. Доминик снова убила — нет, Бажарат!
   Прижимая рубашку к ране на груди, Хоторн подбежал к коридору, из которого донеслись выстрел и крик. Стены коридора были выкрашены в мягкий желтый цвет, освещали его хрустальные люстры. Коридор был небольшим, с двумя дверьми справа и двумя слева. Трупа в коридоре не было, но ко второй двери справа тянулся кровавый след, как будто труп протащили туда по полу. Подстроивший ловушку убийца совершил ошибку, которую мог разгадать только другой убийца. В такой ситуации никогда не надо обращать внимание на кровавый след, опасность следует ожидать совсем с другой стороны. Тайрел двинулся по коридору, прижимаясь спиной к левой стене, рана на бедре кровоточила теперь еще сильнее. Подойдя к первой двери, он собрался с силами, повернул левой рукой ручку и резко ударил плечом в дверь. Изысканно обставленная комната была пуста, в нескольких больших зеркалах Тайрел увидел свое отражение. Он быстро выскочил назад в коридор и двинулся ко второй двери слева. Убийца подстроил ловушку с правой дверью, но Тайрел чувствовал, что затаился он слева.
   Чувствуя, что слабеет, Тайрел снова левой рукой повернул ручку и, толкнув плечом дверь, ворвался в комнату. Никого. И вдруг его осенило, он резко обернулся и отскочил вправо. Зная, кто ее преследует, Бажарат устроила ловушку, но сделала все наоборот! Дверь комнаты напротив распахнулась, и из нее выскочила Бажарат в разорванной одежде. Лицо ее было лицом демона — бешено горящие глаза, искаженные яростью черты. Она выстрелила дважды: первая пуля просвистела у виска Тайрела, вторая разбила зеркало. Бажарат третий раз нажала на спусковой крючок... щелчок. В пистолете, который она взяла у убитого шофера, кончились патроны.
   — Стреляй! — крикнула Бажарат. — Убей меня!
   Удары грома раздались в голове Тайрела, вспышки молний ослепили сознание, оставив ему только боль. Словно порыв ветра разделил ненависть и воспоминания о любви, когда он посмотрел на искаженные черты этого порождения сатаны, которое когда-то, в другой жизни, спало в его объятиях.
   — Кого же я убью? — тихо спросил он, с трудом переводя дыхание. — Доминик или террористку Бажарат?
   — Какое это имеет значение? Ни одна из нас не может больше жить, неужели ты не понимаешь этого?
   — Часть меня понимает, а другая часть не уверена. — Ты слабак. И всегда был жалующимся на судьбу слабаком! Ты просто жалок. Ну давай, сделай же это! Неужели у тебя совсем нет мужества?
   — Думаю, что мужество здесь совершенно ни при чем. Не требуется храбрости, чтобы пристрелить бешеную собаку, но, возможно, все же нужно немного храбрости, чтобы поймать ее, вскрыть и выяснить причину ее болезни. А заодно и узнать, какие еще бешеные собаки бегают с ней в одной стае.
   — Никогда! — крикнула Бажарат, сорвала с запястья золотой браслет и бросилась на Хоторна. Рана в бедре не позволила Тайрелу устоять, и он упал на спину. Силы совсем покидали его, он уже почти не мог сопротивляться яростному натиску обезумевшей Бажарат. И когда рука Бажарат, которую он с трудом удерживал за запястье, приблизилась к его горлу с зажатым в ней золотым браслетом, Тайрел увидел крохотное отверстие в одном из шипов браслета, из которого сочилась жидкость. Он понял, что это яд, предназначенный ему, и выстрелил в грудь Бажарат.