Ладлэм Роберт. На повестке дня - Икар

   — Ну и идиоты же вы! — сказал человек из разведслужбы. — Его фамилия Макдоналд, жуир и пьяница из Каира. Отец его жены владеет фирмой, в которой он работает, а сюда его заслали, потому что он полное ничтожество и фирмой заправляет его заместитель в Каире. Ну что, что скажете теперь насчет интуиции, которая неожиданно проснулась в такую рань? Могу я спросить вас, господа, где вы провели ночь?
   — Ну вот, Джек, я ж говорил, что ты все преувеличиваешь, дело вовсе не существенное.
   — Постойте-ка. — Второй разведчик неожиданно задумался, взяв в руки увеличенную паспортную фотографию и внимательно разглядывая ее. — Год или около того назад один из наших связался с нами и попросил организовать встречу по проблеме «ОИ», которая, по его мнению, имела место быть.
   — Проблемы чего? — поинтересовался атташе.
   — "Оценки имущества". Следует понимать как шпионаж. По телефону он сказал немного, разумеется, но сообщил, что кандидатура подозреваемого нас изумит. «Заплывший жиром спившийся англичанин, работающий в Каире» — так или примерно так описал его. Может, это он?
   — Вот, — воодушевился Дики, — я и начал подгонять Джека проследить за ним, а не бросать дело.
   — Да нет, старина, ты вовсе не проявлял энтузиазма. А знаешь, мы еще можем успеть на самолет, как ты и хотел.
   — Как прошла встреча? — спросил атташе, наклоняясь к сотруднику разведслужбы.
   — Она не состоялась. Наш офицер был убит в порту, его нашли возле одного из пакгаузов с перерезанным горлом. Власти преподнесли это как ограбление, поскольку в карманах у него ничего не нашли.
   — Думаю, нам стоит попытаться попасть на тот самолет, Джек.

* * *

   — Махди? — воскликнула Зайя Ятим. Она сидела за столом в кабинете, который тремя неделями раньше занимал посол США. — Ты должен доставить одного из нас к нему в Бахрейн? Сегодня?
   — Как я уже сказал твоему брату — Кендрик сел в кресло рядом с Абиадом напротив женщины. — Полагаю, инструкции были подробно изложены в письме, которое я должен был доставить.
   — Да-да, — нетерпеливо прервала его Зайя. — Он мне все объяснил, когда мы ненадолго остались наедине. Но ты ошибаешься, Бахруди. Я не общаюсь напрямую с Махди, никому не известно, кто он.
   — Полагаю, ты связываешься с тем, кто передает информацию ему.
   — Разумеется, но обычно это занимает день или два. Добраться до него нелегко.
   — А как быть в экстренной ситуации?
   — Таковая недопустима, — вмешался Азрак. Он стоял, прислонившись к стене возле высокого окна, через которое в кабинет лился яркий солнечный свет. — Я уже объяснял.
   — А вот это, друг мой, недальновидно. Нельзя хорошо делать свое дело, не беря в расчет возможность возникновения непредвиденных ситуаций.
   — Разумно, — кивнула Зайя Ятим, а затем покачала головой. — Однако здравый смысл в словах моего брата есть. Мы должны быть способны действовать в любой, самой сложной обстановке, как бы долго она ни длилась, если придется. В противном случае нам не доверили бы руководство.
   — Хорошо, — сказал конгрессмен из штата Колорадо, чувствуя, как пот струйкой стекает по его спине, несмотря на то что в комнате было прохладно из-за проникающего в окна легкого утреннего ветерка. — Тогда вам самим придется объясняться с Махди сегодня вечером, почему вы не у него. Свое дело я сделал, включая то, что спас Азраку жизнь.
   — В этом он прав, Зайя, — подтвердил Азрак. — Если б не он, я был бы мертвецом.
   — За это я благодарна тебе, Бахруди. Но мне не под силу совершить невозможное.
   — Думаю, тебе стоит попытаться. — Кендрик бросил взгляд на Абиада, затем снова посмотрел на Зайю. — Махди стоило немалых усилий и расходов доставить меня сюда, из чего могу заключить, что в экстренной ситуации находится он сам.
   — Сообщение о том, что тебя схватили, все объяснит, — сказал Абиад.
   — Неужели ты думаешь, что оманские власти сообщат о моем задержании лишь затем, чтобы признать, что я ускользнул из их рук?
   — Нет, конечно, — сказала Зайя Ятим.
   — Махди дергает вас за ниточки, — проговорил Кендрик. — Он может управлять и моими действиями, что мне не по душе.
   — Нам не хватает средств, — вмешался Абиад. — Нам необходимы быстрые суда из Эмиратов, иначе все, что мы делаем, окажется напрасным. Вместо того чтобы осаждать, мы сами окажемся в осаде.
   — Выход можно найти, — сказала Зайя, внезапно поднимаясь из-за стола. Ее взгляд был устремлен в никуда — Мы планируем на сегодняшнее утро пресс-конференцию. Все, кому необходимо, будут ее смотреть, в том числе и Махди. В своей речи я упомяну, что мы посылаем срочное сообщение нашим друзьям. Сообщение, которое требует немедленного ответа.
   — Какой в этом толк? — спросил Азрак. — Вся конференция записывается, мы это знаем. Ни один из людей Махди не рискнет связаться с нами.
   — Это и не потребуется, — возразил Эван, наклоняясь вперед. — Я понял мысль твоей сестры. Ответ последует не в словесной форме, переговоры ни к чему. Мы не просим инструкций, мы сами даем их. Это, Азрак, как раз то, о чем мы говорили с тобой несколько часов назад. Я знаю Бахрейн. Я выберу место, где мы будем ждать, и пусть один из твоих агентов здесь, в Маскате, подстегнет его, сказав, что это то самое срочное дело, о котором твоя сестра говорила во время пресс-конференции. — Кендрик повернулся к Зайе Ятим: — Ты ведь так все себе представляла?
   — В деталях продумать еще не успела, — призналась Зайя, — но в целом да. Все, что я хотела, — это поскорей связаться с Махди. Но твой план кажется вполне осуществимым.
   — Это решение! — воскликнул Абиад. — Бахруди нашел решение!
   — Ничего толком еще не решено, — сказала Зайя, снова опускаясь в кресло. — Есть проблема. Как доставить моего брата и Бахруди в Бахрейн?
   — Об этом уже позаботились, — ответил Эван. Сердце его стучало в груди, в висках пульсировала кровь, но голос его звучал спокойно. Он был уже у цели! Очень близко к Махди. — Мне нужно позвонить. Номер я вам сообщить не имею права. И к нашим услугам будет самолет.
   — Так просто? — изумился Абиад.
   — Твой благодетель здесь, в Омане, имеет такие связи, о которых ты и не подозреваешь.
   — Все телефонные разговоры прослушиваются, — возразил Азрак.
   — То, что скажу я, может быть услышано, но только не слова человека, с которым я буду говорить. Меня уверили в этом.
   — Хитроумный глушитель? — спросила Зайя Ятим.
   — Часть нашего оборудования, которое мы используем в Европе. Простая насадка, прикрепленная к микрофону на телефонной трубке. Искажение звука полное, но не для того, кто звонит по номеру.
   — Звоните! — сказала Зайя Ятим, быстро поднимаясь с кресла и уступая место Кендрику.
   Прикрывая рукой диск, Эван набрал номер.
   — Это я.
   Ахмат ответил прежде, чем прозвучал второй гудок.
   — Самолет, — произнес Кендрик. — Два пассажира. Где? Когда?
   — О Боже! — охнул султан Омана. — Дай подумать... Аэропорт, разумеется. Дорога за четверть километра до грузового терминала поворачивает. Вас там подберут на военном джипе. Скажи, что джип краденый, если возникнет вопрос, и что так проще проехать через посты без остановок.
   — Когда?
   — На это потребуется время. Сотрудники службы безопасности, необходимые распоряжения... Можешь назвать пункт назначения?
   — Двадцать вторая буква, поделенная на два.
   — "Ц"... Не понимаю.
   — Нет, в цифрах.
   — Двадцать вторая... Два. "Б"?
   — Да.
   — Бахрейн!
   — Верно.
   — Так, понятно. Мне нужно сделать несколько звонков. Когда вам требуется быть там?
   — В самый разгар событий. Надо выбраться в суматохе.
   — Где-нибудь в районе полудня.
   — Как скажешь. Кстати, один знакомый врач обещал мне выписать лекарство.
   — Пояс с деньгами, как я понимаю. Он будет передан тебе.
   — Отлично.
   — Поворот перед грузовым терминалом. Будь там.
   — Непременно. — Эван повесил трубку. — Мы должны быть в аэропорту в районе полудня.
   — В аэропорту?! — воскликнул Азрак. — Нас схватят!
   — На дороге в аэропорт нас встретит краденый военный джип.
   — Я позабочусь о том, чтобы один из наших людей в городе отвез вас, — сказала Зайя Ятим. — Ему ты сообщишь, где в Бахрейне намерен организовать встречу. У вас в распоряжении пять часов, прежде чем вы уедете.
   — Нам нужна чистая одежда и отдых, — сказал Азрак. — Не припомню, когда спал последний раз.
   — Я бы хотел осмотреться здесь, — сказал Кендрик, вставая. — Могу узнать что-нибудь полезное для себя.
   — Как пожелаешь, Амаль Бахруди. — Зайя Ятим подошла к Кендрику. — Ты спас жизнь моего дорогого брата, и мне трудно подобрать подходящие слова, чтобы отблагодарить тебя.
   — Просто доставь меня в аэропорт к полудню, — ответил Кендрик, голос его звучал сдержанно. — Сказать по правде, я хочу скорее вернуться в Германию.
   — К полудню. Будет сделано! — кивнула Зайя Ятим.

* * *

   — Вайнграсс будет здесь в полдень, — сообщил офицер Моссада пяти бойцам оперативного отряда «Масада» и Бен-Ами.
   Они находились в подвальном помещении дома недалека от английского кладбища, где уже много столетий покоились морские пираты.
   Обычный каменный подвал был оборудован под Центр израильской секретной службы.
   — Как он доберется сюда? — спросил Бен-Ами. Без готры, в темной рубахе навыпуск и в джинсах он чувствовал себя комфортнее. — С его израильским гражданством могут возникнуть трудности на въезде.
   — Как он доберется, его дело. Уверен, у него имеется нег мало фальшивых паспортов. Он велел ничего не предпринимать, пока не приедет. «Абсолютно ничего» — таковы его слова, если быть точным.
   — Странно, вы уже, похоже, ничего против него не имеете, не в пример тому, что говорили раньше, — заметил Иаков, кодовое имя Синий, сын заложника и командир оперативного отряда «Масада».
   — Просто на этот раз мне не придется подписывать чеки! Их просто не будет. Стоило мне упомянуть имя Кендрика, как он тут же согласился приехать.
   — Едва ли он сможет сократить свои расходы, — хмыкнув, возразил Бен-Ами.
   — Нет-нет, я задал вполне конкретный вопрос. Я спросил, сколько будет нам стоить его помощь, на что он ответил, чти никаких денег не возьмет.
   — Мы теряем время! — воскликнул Иаков. — Мы уже должны быть в посольстве. Все планы здания и прилегающей территории изучены. Имеется с полдюжины путей проникнуть внутрь и вызволить моего отца!
   Мужчины повернулись к нему, в глазах застыло недоумение.
   — Мы все понимаем, — сказал офицер Моссада.
   — Простите, я совсем не то имел в виду.
   — Вы, как никто другой, имеете право так говорить, — сказал Бен-Ами.
   — Однако не должен. Простите еще раз. Но все же почему мы ждем этого Вайнграсса?
   — Поскольку он способен оказать нам неоценимую помощь, без него операцию провернуть не удастся.
   — Понятно! Моссад решил сменить приоритеты. Спасти американца, оказывается, важнее, чем спасти того, ради кого мы здесь... Да, черт возьми, ради моего отца!
   — Результат может быть один, Иаков...
   — Я не Иаков! — выкрикнул командир. — Для вас я Синий, сын человека, который наблюдал за тем, как разлучают его отца и мать в Освенциме для того, чтобы отправить в газовую камеру. Я хочу, чтобы отец вышел из посольства живым и невредимым. И знаю, что способен сделать это! Сколько может этот человек страдать? Детство, наполненное ужасом. Его сверстников отправляли на виселицу за то, что рылись в мусорных баках в поисках съедобного куска, насиловали, вынуждали голодать, прятаться в лесах по всей Польше, пока не пришли союзные войска. И потом, когда Бог благословил его тремя сыновьями, двоих убили — разделали, словно мясник на бойне, — арабские террористы! И теперь я должен переживать из-за какого-то американского ковбоя, политикана, которому не терпится стать героем?
   — Судя по тому, что мне о нем сказали, — спокойно произнес Бен-Ами, — вы ошибаетесь. Этот американец рискует своей жизнью, не надеясь ни на поддержку своих людей, ни на награду за свои труды, если, конечно, останется жить. Как сообщил наш здешний друг, причина, по которой он решился на такой шаг, мало чем отличается от вашей. Отомстить за зло, причиненное когда-то его семье.
   — Не желаю больше слышать о нем! Как можно сравнивать одну семью и целый народ! Хватит, отправляемся в посольство!
   — А я говорю, что мы остаемся, — сказал офицер, медленно выкладывая свой пистолет на стол. — Сейчас вы действуете от имени Моссад и должны выполнять наши приказы.
   — Свиньи! — вскрикнул Иаков. — Все вы свиньи!
   — Даже если так, — проговорил Бен-Ами, — это относится ко всем нам.

* * *

   В 10 часов 48 минут утра по оманскому времени запланированная пресс-конференция завершилась. Репортеры и телевизионщики складывали оборудование и собирались покинуть здание посольства. Весь путь из зала, где проходила встреча, до ворот был огорожен вооруженными террористами-мужчинами и укутанными в чадру женщинами. Один толстяк из числа журналистов прорвался через охранников к столу, за которым сидела Зайя Ятим. Дула винтовок тут же ткнулись ему в висок, но он, не обратив на это внимания, сказал:
   — Я посланник Махди, того, кто платит за все, что у вас есть.
   — И ты тоже? Ситуация в Бахрейне, похоже, и в самом деле серьезная.
   — Прошу прощения?..
   — Его обыскали? — спросила Зайя охранников. Те кивнули.
   — Отпустите его.
   — Спасибо, мадам. О какой серьезной ситуации в Бахрейне вы говорите?
   — Нам об этом не известно. Один из наших людей отправится сегодня туда, чтобы выяснить, и вернется к нам с новостями.
   Макдоналд смотрел в глаза женщины, чувствуя, как острая боль сдавила грудь. Что происходит? Почему Бахрейн решил действовать в обход его? Что толкнуло их на то, чтобы отказаться от его услуг? Что эта грязная арабская шпионка натворила?
   — Мадам, — осторожно, взвешивая слова, заговорил англичанин. — Ситуация в Бахрейне — вопрос, конечно, крайне серьезный, только я здесь затем, чтобы обсудить другой, не менее серьезный вопрос. Наш благодетель пожелал выяснить — причем сделать это надо немедленно, — каковы функции женщины по имени Калейла здесь, в Маскате.
   — Калейла? Среди нас нет женщины по имени Калейла. Хотя что значат имена, не так ли?
   — Нет, конечно, здесь — нет, но мне известно, что за пределами этих стен она входила в контакт с вашими людьми, вашим братом, если говорить точнее.
   — Моим братом?
   — Именно. Трое сбежавших пленников направлялись на встречу с ней по дороге в Джабаль-Шам. Направлялись на встречу с нашим врагом!
   — Что вы такое говорите?
   — Я не просто говорю, мадам, я требую объяснений. Мы требуем объяснений. Махди самым решительным образом настаивает на этом.
   — Не понимаю, о чем идет речь. Одно вы сказали верно. Трое заключенных сбежали из тюрьмы. Один из них мой брат, вместе с ним были Иосиф и посланник нашего благодетеля, человек по имени Амаль Бахруди. Он из Восточного Берлина.
   — Из Восточного... Из Берлина? Мадам, не так скоро.
   — Если вы действительно явились от Махди, странно, что не знаете о нем. — Зайя Ятим замолчала, пристально вглядываясь в лицо Макдоналда. — С другой стороны, вы могли явиться откуда угодно, от кого угодно.
   — В Маскате я один уполномочен передавать его волю! Позвоните в Бахрейн, мадам, и выясните это сами.
   — Вы отлично знаете, что подобные звонки недопустимы.
   Зайя щелкнула пальцами, подзывая охранников. Те бросились к ней.
   — Проводите этого человека в комнату для переговоров. Затем разбудите моего брата, Иосифа и найдите Амаля Бахруди. Я созываю еще одно совещание. Живо!
   Одежда, которую Эван выбрал для себя, была типичным одеянием террористов. Своего рода террористская униформа — брюки защитного цвета, куртка и темная рубашка, расстегнутая до середины груди. Несмотря на то, что возраст и цвет глаз могли выдать Эвана, он не слишком отличался от большинства фанатиков, занявших посольство. К тому же потемневшая кожа делала его моложе, а глаза прикрывал козырек матерчатой кепки. Наряд довершал нож в кожаных ножнах, прикрепленный к обшлагу куртки, и револьвер, покоящийся в нагрудном кармане. Ему доверяли. То, что он достоин доверия, он доказал тем, что спас жизнь Азрака, лидера террористов. И теперь Эван мог свободно передвигаться по территории захваченного террористами посольства, наблюдая леденящие душу сцены.
   — Я американец, — шептал он обезумевшим от страха заложникам, не спуская глаз с вездесущих охранников, у которых создавалось впечатление, что он выкрикивает ругательства, выплескивает на головы пленников грязные оскорбления в припадке ярости. — Про вас никто не забыл! Мы делаем все возможное! Не обращайте внимания на мои крики, это для отвода глаз.
   «Слава Богу!» — первое, что слышал Кендрик от заложников, затем слезы.
   — Они всех нас убьют! Им на все наплевать! Эти грязные животные не боятся умереть, им все равно, если прихватят в могилу и нас с собой!
   — Постарайтесь сохранять спокойствие, прошу вас! Ни за что не показывайте своего страха, это очень и очень важно. Не вступайте с ними в конфликт, но и не ползайте перед ними на коленях. Ваш страх — все равно что наркотик для них. Помните это.
   В один момент Кендрик выпрямился и разразился бранью в адрес группы из пяти заложников, заметив появившихся в поле зрения личных охранников Зайи Ятим. Один из них направился прямиком к нему:
   — Ты, Бахруди!
   — Да?
   — Зайя хочет немедленно видеть тебя. Жди ее в комнате для переговоров.
   Эван последовал за охранником, вместе они пересекли крышу, спустились вниз, отсчитав три лестничных пролета, и прошли по длинному коридору. Эван снял кепку, потемневшую от выступившей на лбу испарины, остановился у двери в указанную комнату и вошел внутрь. Четыре секунды спустя мир вокруг него взорвался от слов, которые он меньше всего ожидал услышать:
   — Боже правый! Эван Кендрик!

Глава 12

   Стараясь не выдать своего потрясения, Эван поинтересовался на арабском у Зайи, кто этот тучный человек, который говорит по-английски.
   — Утверждает, что он посланник Махди, — ответил за сестру Азрак, стоящий рядом с Иосифом и Абиадом.
   — Как это следует понимать?
   — Ты слышал его слова. Он говорит, что ты — некто по фамилии Кендрик.
   — Кто это такой? — Эван адресовал свой вопрос Энтони Макдоналду, прилагая все усилия к тому, чтобы оставаться спокойным и попытаться как-то привыкнуть к мысли, что видит этого человека здесь, в этой самой комнате спустя пять лет с их последней встречи. Это же надо, Макдоналд из Каира! Любитель заложить за воротник!. — Меня зовут Амаль Бахруди, а тебя?
   — Ты отлично знаешь, кто я! — воскликнул англичанин, затем повернулся к четырем собравшимся в комнате арабам, устремив взгляд на Зайю Ятим. — Он никакой не Амаль, как его там, и к Махди отношения не имеет! Он американский подданный Эван Кендрик.
   — Я учился в двух американских университетах, — с легкой улыбкой произнес Эван, — но никто не называл меня Эваном Кендриком. Другие прозвища давали, но чтобы такое!..
   — Ты лжешь!
   — Напротив. Если кто и лжет, так это ты, раз утверждаешь, что явился от Махди. Я видел фотографии всех европейцев, как бы это назвать, состоящих у него на службе, и тебя среди их числа нет. Такого человека, как ты, я бы, несомненно, запомнил — едва ли забудешь такую физиономию и телосложение!
   — Лжец! Самозванец! Ты работаешь на пару с Калейлой, этой шлюхой, с нашим врагом! Сегодня утром на рассвете она мчалась, чтобы встретиться с тобой!
   — Что ты несешь? — Кендрик переглянулся с Азраком и Иосифом. — Я не знаю никакой Калейлы. Ни шлюхи с таким именем, ни врага. Я и мои друзья сегодня утром совершили побег. Времени развлекаться у нас не было, уж поверь.
   — А я говорю, ты лжешь. Я был там и все видел. Ее, тебя...
   — Ты видел нас? — Эван вскинул брови. — Каким образом?
   — Я съехал с Дороги...
   — Ты видел нас и не помог? — гневно оборвал его Эван. — И еще утверждаешь, что работаешь на Махди?
   — Да, англичанин, как ты это объяснишь? — спросила Зайя. — Почему ты не помог им?
   — Я был на задании, должен был выяснить... И вот теперь все понял. Калейла... и он!
   — Фантазии, фантазии... Кто бы ты ни был, я тебя не знаю. Но выяснить это не составит труда. Мы отправляемся в Бахрейн, чтобы встретиться с Махди. Тебя возьмем с собой. Великий человек, несомненно, будет рад тебя видеть, если ты представляешь для него хоть какую-то ценность.
   — Согласен, — проговорил Азрак.
   — Бахрейн? — На лице Макдоналда отразилось изумление. — Как, черт возьми, вы собираетесь попасть туда?
   — Хочешь сказать, что ты не знаешь? — спросил Кендрик.

* * *

   Машина остановилась возле кладбища в Джабаль-Са-Али. Сотрясаясь всем своим хрупким телом от очередного приступа кашля, Эммануил Вайнграсс выбрался из машины, повернулся к водителю, придерживающему дверцу, и заговорил, повадками и манерами пытаясь изобразить англичанина:
   — Я намерен помолиться за своих английских предков. Знаю, это мало кто делает в наши дни. Возвращайся через час.
   — Через час? — Водитель для убедительности поднял палец.
   — Да, мой друг. Я совершаю паломничество сюда каждый год. Понимаешь?
   — Да-да. — Шофер усиленно закивал, уверяя Вайнграсса, что понимает тех, кто молится за своих предков. При этом толстенькая пачка денег грела ему ладонь — вознаграждение оказалось гораздо больше, чем он ожидал, и он знал, что получит даже больше, если вернется сюда через час.
   — А теперь оставь меня. Я хочу побыть один.
   — Да-да! — Шофер захлопнул дверцу, обежал машину, сел за руль. . Вскоре машина скрылась из виду.
   Мэнни вновь зашелся кашлем, на этот раз приступ был еще сильнее, чем прежде. Медленно обвел взглядом окрестности, затем направился через кладбище к стоящему в стороне, в нескольких сотнях метров, каменному строению. Десять минут спустя он уже спешил по лестнице вниз, в подвал, где располагался штаб израильской разведки.
   — Вайнграсс! — воскликнул офицер Моссад. — Рад снова видеть тебя.
   — Неправда. Ты никогда не рад видеть меня. Да и о деле, которым занимаешься, понятия не имеешь. Ты всего-навсего бухгалтер, да к тому же скупой.
   — Ну, Мэнни, давай не будем начинать...
   — Нет-нет, я настаиваю, чтобы мы начали прямо сейчас. — Вайнграсс взглянул на Бен-Ами и пятерых членов отряда «Масада». — Ну что, неудачники, у кого-нибудь найдется виски? Знаю наверняка, что у этого, — Вайнграсс ткнул пальцем в сторону офицера Моссад, — никогда ничего нет.
   — Даже вина предложить не можем, — сказал Бен-Ами. — В списке нашего довольствия спиртное не значится.
   — Догадываюсь, кто его составлял. Ладно, бухгалтер, выкладывай, что тебе известно. Где мой сын Эван Кендрик?
   — Здесь. Это все, что мы знаем.
   — Ну конечно, что еще вы можете сказать! Вечно вы на три шага позади.
   — Мэнни...
   — Успокойся, иначе тебя удар хватит, а я вовсе не хочу, чтобы Израиль потерял своего лучшего бухгалтера. Кто способен сообщить мне больше?
   — Я! — сказал Иаков. — Мы обязаны уже сейчас быть в посольстве. У нас свое задание, не имеющее к вашему американцу никакого отношения.
   — Так, значит, помимо бухгалтера здесь еще имеется сорвиголова, — сказал Вайнграсс. — Кто еще?
   — Кендрик находится здесь без каких-либо на то санкций, — ответил Бен-Ами. — Он прилетел нелегально и действует самостоятельно, не рассчитывая на поддержку в случае провала.
   — Откуда у вас такая информация?
   — От одного из наших людей в Вашингтоне. Кто он, из какого департамента или агентства, не знаю.
   — Придется подарить вам телефонную книгу. Этот телефон прослушивается? — спросил Вайнграсс, садясь за стол.
   — Никаких гарантий, — ответил офицер Моссад. — Его устанавливали в страшной спешке.
   — И потратили так много денег... Знаю, знаю.
   — Мэнни!
   — Да ладно тебе. — Вайнграсс достал из кармана записную книжку, пролистал несколько страниц, пока взгляд не выхватил нужное имя и нужный номер. Он поднял трубку, набрал номер, через несколько секунд заговорил: — Спасибо, мои дорогой друг из дворца, за то, что столь вежлив. Моя фамилия Вайнграсс, абсолютно ничего не говорящая вам. Однако хорошо известная великому султану Ахмату. Само собой, я бы не стал беспокоить столь значительного человека, но если бы вы передали ему, что я звонил, то оказали бы мне неоценимую услугу. Если позволите, я назову вам номер телефона, по которому со мной можно связаться. — Мэнни, прищурившись, прочитал цифры на телефонном аппарате. — Спасибо, дорогой друг, и, если позволите, добавлю, что дело, по которому я звоню, очень срочное и султан может наградить вас за проявленное усердие. Еще раз спасибо. — Вайнграсс повесил трубку, откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнул и выдохнул, воздух со свистом вырывался из его легких. — А теперь подождем, — сказал он, глядя на офицера Моссад. — И понадеемся на то, что мозгов и денег у султана больше, чем у вас... Боже мой, он вернулся! Через четыре года он снова услышал меня, и мой сын вернулся.
   — Почему? — спросил Иаков.
   — Махди, — ответил Вайнграсс тихо, с затаенной злостью.
   — Кто?
   — Узнаешь. Сорвиголова.
   — Но ведь на самом деле, Мэнни, он не твой сын.
   — Он — единственный сын, какого я хотел бы иметь... Зазвонил телефон. Вайнграсс схватил трубку, прижав ее к уху:
   — Да!
   — Эммануил?
   — Помнится когда-то, еще в Лос-Анджелесе, ты обращался ко мне куда менее формально.