Лаптухин Виктор Владимирович. Тайные фрегаты

   — Эх ты, моряк! Земное у тебя на уме, — снисходительно промолвил хозяин. Тем не менее, познания Ивана его не удовлетворили, и все с благоговейным вниманием выслушали историю Всемирного потопа и семьи Ноя.
   — Но был грех у нашего прародителя, — заключил он свой рассказ. — Однажды он крепко выпил и уснул в прохладной тени. Сын его, Хам, увидел отца в таком виде и посмеялся над ним. Когда же Ной проснулся и узнал о случившемся, то разгневался и проклял непочтительного сына. И повелел он потомкам Хама быть рабами других его сыновей — Сима и Иафета. С тех пор и пошло разделение народов. Сыны колена Хамова стали чернокожими жителями жарких стран, потомки Сима поселились в горных восточных странах, а Иафета на морских берегах и островах. Так само Проведение указало нам главенствовать над ленивыми и глупыми чернокожими дикарями.
   — Ну уж не такие они и глупые, свою пользу всегда стараются получить, — возразил Балтазар.
   — Все знают, что ты дружишь с бушменами. Этих дьяволов-невидимок даже готтентоты боятся. Понимаю, что они помогают тебе на охоте, но, смотри, не погуби свою душу, общаясь с такими колдунами, — предупредил Абрахам. — Ты, молодой баас, скоро сам ужаснешься, когда встретишь этих оборотней.

Глава 35

   Дом Абрахама скрылся за перевалом, и потянулись безлюдные места. Возле ближайшего брода охотники нашли кучи золы, мусор и утоптанные скотом речные отмели.
   — Уходят готтентоты из этих мест, — сказал Балтазар. — Теснят их буры, захватывают пастбища.
   — А в Капштаде не хватает еды.
   — Дороги еще не построены. Абрахам и его соседи ездят в город два-три раза в год, продают зерно и сало. В лавках закупают порох, кофе, одежду и просто общаются с земляками, чтобы самим не одичать. Вот когда проложат настоящий торговый путь, весь край будет заселен. Взгляни, сколько свободной земли лежит кругом!
   Быки не спеша топтали красно-бурую африканскую землю, тянули фургоны с холма на холм. Перед путниками открывались все новые дали, просторные долины и светлые реки. Плоские вершины поднимались над поросшими лесом и кустарниками склонами, а горные цепи, словно морские волны, вздымались одна над одной и растворялись в небесной голубизне где-то на востоке. Все чаще встречались большие стада диковинных зверей, о которых не упоминалось даже в чудесных сказках. Были среди них кони с белыми и черными полосами на боках, лохматые быки с крутыми рогами, долгоногие бескрылые птицы с пушистыми хвостами, высоченные пятнистые зверюги с длинными шеями, которые забавно скакали на своих ногах-ходулях. По берегам проток плескались толстые твари, так похожие на громадных свиней. Они хрюкали и разевали страшные клыкастые пасти. На одной поляне показалось приземистое коротконогое чудовище с длинным рогом на конце носа. Но больше всего встречалось больших и мелких то ли коров, то ли козлов, которые паслись на открытых местах и никого не подпускали близко к себе.
   Львов Иван опознал сразу. Они были очень похожи на тех, что украшают гербы и носы кораблей. Балтазар показал и гиен, которые мерзкими голосами визжат и хохочут по ночам. Про каждого зверя он говорил подробно, упоминал, надо ли его опасаться и какая от него может быть польза. Встретились стаи обезьян. Каждый раз при виде фургонов их дозорные били себя в грудь, зло скалились и бросали камни в приближавшихся к ним собак. Тем временем самки с уцепившимися за них малышами громко верещали и карабкались на соседние деревья и скалы.
   Поэтому Иван очень удивился, когда увидел, как одно из таких лохматых существ смело вышло из кустов навстречу каравану и размахивает руками. Собаки с радостным лаем бросились к нему, а сам Балтазар громко закудахтал.
   Вскоре Иван понял, что это существо — человек. Невысокий худощавый парнишка, на плечах которого накинута баранья шкура, а на голове в растущие пучками курчавые волосы воткнуты белые перышки. На поясе колчан со стрелами и кожаный мешочек, за спиной лук, в руках дубинка. На кафра совсем не похож, скуластый, кожа светлого цвета, как опавшие листья. Широко улыбается, что-то щебечет и прищелкивает языком. Балтазар протянул ему плитку табака, и тот подскочил от радости. Из мешочка достал трубку и накрошил в нее табак, а потом в его руках оказались две палочки. Он ловко вставил одну в отверстие сделанное на другой и начал быстро вращать ее ладонями. Подкинул сухой травы, подул, и все увидели вспыхнувший огонек. Парнишка затянулся дымом, и даже глаза закрыл от удовольствия.
   — Это мой старый приятель, бушменский капитан Кау, — сказал Балтазар. — Он поможет нам, приведет на слоновьи выпасы.
   — Такой молодой и уже капитан? — усмехнулся Иван.
   — Ты не смотри, что он ростом мал. Бушмены все такие — жилистые и тонкокостные. Но все они искусные охотники и неутомимые ходоки. Раненого зверя могут преследовать два-три дня, пока тот не выбьется из сил. Но обычно подкрадываются бесшумно и незаметно, а потом стреляют наверняка. Их стрелы, хотя и с каменными наконечниками, но смазаны смертельным ядом.
   — Значит, они не голодают?
   — Всякое бывает, но они умеют долго обходиться без пищи. В буше находят всякое пропитание — мелких зверюшек, разные ягоды и корешки, дикий мед, съедобных насекомых. Всю жизнь бродят с места на место, домов не строят, никому не подчиняются. Иногда делают укрытия из ветвей и шкур, но только для женщин и детей. А вот без табака не могут, за него готовы все отдать.
   — Сколько же их в буше?
   — Никто не знает. Сами себя называют народом сан и делятся на множество мелких родов. Мы же называем их бушменами, а их вожаков — капитанами.
   — Язык у них странный. Где ты ему научился?
   — От своего отца. Он не любил сидеть в колонии под присмотром губернаторских чиновников. Стал ходить на охоту, подружился с бушменами. Никогда их не обижал и не обманывал, а они умеют ценить доброту. Хотя и не верят в Христа, но не дикари и не людоеды.
   — Совсем в Бога не верят?
   — Почитают своего Великого создателя Гауа и страшатся духа смерти Дсао. Самым большим грешником считают того, кто ударит или, не дай Бог, убьет человека. О воровстве не имеют понятия, но чужой скот угоняют постоянно у буров и у готтентотов. Просто не видят разницы между коровами и дичью, которая бродит в буше.
   — Так сколько же лет этому капитану?
   Бур задал вопрос, и Кау хитро прищурился. Внимательно посмотрел на Ивана и ответил. В щелкающих звуках его речи послышалось что-то складное.
   — Он говорит, что молод, как самые прекрасные желания, которые таятся в его сердце. И так же стар, как его несбывшиеся мечты, — перевел Балтазар. — Кау пропел тебе стих из старинной бушменской песни. Они любят исполнить их, сидя вечерами у костра. А что касается возраста, то для бушмена он стар. Ему около сорока.
   Бур и Кау продолжили разговор. Из камешков и веточек выложили на земле какие-то непонятные узоры. Потом заспорили и начали тыкать пальцами в небо. Наконец успокоились и закурили.
   — Теперь можем спокойно ехать дальше, — произнес Балтазар. — Пройдем вон те перевалы и через три ночи, так бушмены считают время в пути, спустимся в долину Слоновьей реки. А сегодня, когда солнце окажется над второй горой справа, сделаем привал.
   Как и обещал бушменский капитан, на место прибыли через три дня. В пути к каравану присоединились еще с десяток земляков Кау. Таких же низкорослых молодцов, которые выглядели настоящими детьми. Приказы своего старшего они выполняли беспрекословно, а находившиеся в фургонах вещи не тронули даже пальцем. С радостными улыбками приняли плитки табака, но небольшая скрипка, которую Балтазар протянул одному из них, вызвала всеобщий восторг. Оказалось, что все они большие любители музыки, но обычно обходятся пустыми тыквами, на которые натягивают струны из сухих жил. Теперь бур выполнил свое обещание и привез настоящий инструмент!
   Лагерь разбили в лощине на берегу белого от пены ручья. Выходы из нее завалили ветвями колючих кустарников и всю ночь слушали тявканье шакалов, уханье гиен и недовольное ворчание голодных львов. Порой на гребне лощины светились чьи-то недобрые глаза, но никто из хищников не решился спуститься по крутым склонам к кострам, возле которых находились быки и лошади. Привязанные у фургонов собаки заливались истошным лаем, а Кау что-то грозно выкрикивал в темноту. Балтазар объяснил, что бушмен требует защиты у своих предков, чьи души обязаны охранять сон охотников.
   Еще не рассвело, когда Ивана разбудил голос напарника:
   — Вставай, пора знакомиться со слонами. Бери ружье и заряды.
   Ощупью выбрались из лощины и зашагали через заросли. В слабом свете звезд Иван с трудом различал окружающие предметы, спотыкался, цеплялся за кусты. Каждый раз рядом оказывался один из бушменов, помогал найти дорогу.
   — Скоро рассветет, «Вестник утра» уже вышел из-за горизонта, — ободрил его бур.
   — Какой еще вестник?
   — Вон та желтая звезда.
   — Это же планета Юпитер.
   — Бушмены называют ее «Сердце утренней зари». В честь древнего охотника, чью жену приревновала и убила гиена. Эта тварь приняла облик красивой женщины и расстелила свою циновку у его костра. Охотник заметил обман и решил наказать колдунью, но та убежала в буш. Теперь каждое утро он появляется на небе, и каждая гиена боится поплатиться за ее преступление. Поэтому все эти ночные хищницы спешат укрыться от гнева несчастного мужа.
   — Красивая сказка.
   — Земляки Кау про каждую звезду могут рассказать что-нибудь подобное. Для них Южный Крест это лев с тремя львицами…
   Впереди послышался треск ветвей и топот.
   — Спугнули стадо антилоп, — сказал бур. — Сейчас выйдем на равнину, и слоны пойдут мимо нас на водопой. Вот тогда смотри и молчи.
   Быстро светало, и красный шар солнца выглянул из-за зубчатых гор. Утренний ветерок сдул туман над заводью, в воздухе заклубилась мошкара, в воде заиграла рыба, на прибрежных кустах защебетали птицы. Все радовались свету и теплу. Зашевелились даже темные коряги у противоположного берега. Иван не поверил своим глазам, когда увидел, как ожило такое серо-зеленое бревно и на коротких лапах заковыляло по песку. Раскрыло зубастую пасть и распласталось на солнышке. Не дай Бог искупаться в такой протоке! Это понимают все звери, идут на водопой подальше от этого места. Вожаки настороженно всматриваются в воду, остальные звери глубоко не заходят.
   Слонов Иван узнал сразу. Они были точно такие же, как на картинке в «Букваре» — лопоухие и с длинными носами, которые свешивались до самой земли.
   В тучах красной пыли, прямо через заросли колючек, стадо шло к водопою стеной. Казалось, болотистый берег опустился под тяжестью этих серых богатырей. Вожак ухватил хоботом стоявшую на пути сухостоину, вывернул с корнем, отбросил в сторону. На солнце сверкнули гладкие бело-желтые клыки длиной в добрую сажень, толщиной в человеческую ногу. Вот это сила! Что сделает такому ружейная пуля, кусочек свинца не больше вишни? Тут пушка нужна!
   Тем временем зубастый гад и его собраться поторопились очистить водопой и укрылись в воде. Передовые слоны напились и расступились, на берег высыпала малышня. Озорники начали плескаться и поливать друг друга водой и жидкой грязью. Некоторые облюбовали глинистый обрывчик и начали скатываться с него, как с ледяной горки. Один смельчак направился на глубокое место, где блаженствовали взрослые. Тут же получил несколько звонких шлепков, и обиженно похрюкивая, выбрался на берег.
   За всем эти внимательно наблюдал Балтазар, задумчиво поглаживавший бороду. Когда стадо слонов удалилось, он о чем-то заговорил с Кау. Тот кивнул и кому-то махнул рукой. Сразу же из невысокой травы явились двое парней — как только они ухитрились в ней укрыться? — Выслушали щебетание капитана и перемахнули через заводь. Задержались возле куч слоновьего навоза, вымазались с ног до головы и опять исчезли в траве.
   — В этом стаде, не считая малышей, будет около сорока голов, — сказал Балтазар. — Хорошие бивни только у троих. Ребята Кау пойдут дальше, посмотрят другие стада. Заметил, как они умеют прятаться и оставаться невидимыми?
   — Зачем они обмазались навозом?
   — Он отбивает запах человека. Тогда охотник сможет вплотную подойти к слону. Даты не морщись, эти звери едят листья и кору с различных деревьев, всякие пахучие корешки. Их навоз не воняет, если его высушить, можно курить вместо табака. Хотя должной крепости в нем нет… Охоту начнем завтра.
   — Собак возьмем?
   — Ни в коем случае. Они поднимут шум, станут облаивать слонов, а те примут их за нахальных шакалов. И чтобы припугнуть такую мелочь, начнут страшно реветь. От этого собаки дуреют, жмутся к охотнику, мешают стрелять. Тут слон и нападает! Да ты не опасайся, целься спокойно. Наши бушмены не струсят, а я всегда буду рядом.
   На следующий день началась добыча слоновой кости. Охотникам пришлось долго идти через заросли, а потом неподвижно стоять в жидкой тени кустов, осторожно отмахиваясь от назойливых насекомых. Тем временем бушмены старались изо всех сил. Почти не скрываясь, медленно приближались к стаду слонов, которые кормились в зарослях, и начинали скакать и визжать, подражая голосам обезьян. А то разводили костры, так чтобы ветер относил дым в сторону стада. Такие проделки смущали слонов, и вожаки, недовольно ворча, уводили своих родичей подальше от беспокойных соседей. Но всегда получалось так, что они выходили прямо на засаду охотников.
   Балтазар молча поднимал палец, указывал Ивану его слона. Сам он обычно убивал зверя с первого выстрела, а из запасного ружья попадал и во второго. Хотя за эти дни Иван потренировался и стал лучше стрелять, но первому своему слону не смог попасть в уязвимое место, что находится впереди ушного отверстия. Подранка добил бур, который неоднократно повторял — раненый зверь может отправиться и тогда охотника ожидает смерть.
   Однажды бур, как обычно, первой пулей наповал уложил могучего вожака с бивнями, которые касались земли. Иван же своего только поцарапал. Все стадо неуверенно потопталось на месте, а затем развернулось и начало наступать на охотников, укрывшихся за тушей вожака. Серая стена надвигалась медленно, передние звери недобро ворчали, нюхали воздух. Иван спешно заряжал ружье, краем глаза следил за Балтазаром. Тот стоял неподвижно, улыбался побелевшими губами. Указал на раненого слона, а потом ткнул себе пальцем в середину лба. Когда стадо подошло шагов на тридцать, скомандовал: «Огонь!»
   Оба выстрела грянули разом, третий, из запасного ружья бура, чуть позже. Справа пронзительно завизжал Кау, выскочил из зарослей, размахивая пучком горящей травы. Стадо поспешно отступило, оставив на земле еще трех своих родичей.
   Вожак другого стада был более сообразительным. Он решил, что один из бушменов приблизился слишком близко. Стремительно обвил его хоботом и отшвырнул в кусты, а потом решил растоптать нахала. Но человек оказался более проворным, он вскочил на ноги и успел встать позади слона. Так они и вертелись на одном месте. Слон гневно ревел, поворачивался и безуспешно пытался схватить юркого бушмена. Меткий выстрел бура прекратил это состязание.
   Неделя шла за неделей, и каждый вечер Балтазар напоминал, что в поединке человека и слона один из них обязательно погибает. Осуждал тех охотников, которые начинают убивать всех слонов подряд и даже не пытаются предварительно выбрать тех, у кого самые лучшие бивни. Жадность губит таких людей, и больше двух лет они не живут.
   — Слоны в долине озлобились, стали беспокойными и скоро начнут нападать первыми, — однажды сказал он. — Вчера Кау едва спасся, а его младший брат совсем оплошал. Слон достал его хоботом, сломал руку. Как только добудем тридцатую пару бивней, вернемся в Капштад. У нас будет отборный товар, а здешняя мелочь пускай успокоится и подрастет. Да и наши бушмены потеряли прежнюю резвость, каждый день объедаются свежим мясом.
   Иван тоже отдавал должное слонятине. Отбивные из нее напоминали говяжьи, и хотя порой казались жестковаты, но после корабельной солонины были вполне съедобны. А уж ломтики жареного языка или хобота, сдобренные душистыми кореньями и соком диких лимонов, оказались восхитительными. Прохладные ветры с гор и купание в горячих целебных источниках, которые указал Кау, прибавили сил. Так что от прежних хворей не осталось и следа.

Глава 36

   — Вас не узнать, сэр! — изумился Тим. — Какая борода! Какой загар! Вы стали настоящим буром.
   Старый моряк встретил Ивана у дверей губернаторского дома, после окончания всех денежных расчетов. Поспешил сообщить, что за прошедшее время из больных моряков «Ярмута» умерли не больше четверти. Губернатор действительно приказал улучшить питание, и это спасло многих. Вот только не все дождались своего лейтенанта, чтобы сказать ему «спасибо». Самые проворные успели наняться на торговые суда голландцев, где нет военной дисциплины и питание намного лучше. А остальные вновь оказались в хлеву одного из морских телят Джона Буля^[50].
   — Почему не забрали и тебя? — Иван окинул взглядом рейд Капштада. Суда первого в этом году азиатского каравана уже стояли на якорях, но среди них не было английских военных кораблей. — Или ты вовремя спрятался и решил остаться в Капской колонии?
   — Ну что вы, сэр! Я еще мальчишкой бежал из своей деревушке в Линкольншире. Терпеть не могу копаться в земле или на скотном дворе. До сих пор радуюсь тому, что в порту Лондона меня сразу забрали в матросы. Я и теперь нахожусь на королевской службе. Один джентльмен предложил мне исполнить долг британца на африканской земле. Кстати, он очень хочет встретиться с вами, сэр!
   — Кто это?
   — Его зовут Годфри Ричардсон, сэр. По бумагам он всего лишь купец, но наши офицеры обращались с ним как со старшим по званию.
   — Что ему нужно?
   — Он много расспрашивал про острова в Индийском океане, на которых мне удалось побывать. Про вас знает, что вы служили на голландском судне и отличились во время штурма Гибралтара. Поверьте мне, это не простой купец, сэр!
   Мистер Ричардсон оказался невысоким мужчиной средних лет, с выразительными карими глазами. На левом виске змеится тонкий рубец, прячется под седыми коротко подстриженными волосами. На Ивана взглянул лучезарно, завел разговор о слонах и бушменах. Между делом поинтересовался здоровьем.
   С такими любознательными джентльменами уже приходилось иметь дело. Поэтому в ворохе красивых слов надо найти что-то, имеющее практический смысл. Чаще всего такие незнакомцы интересуются деньгами. В этом ему можно помочь: в конце похода Балтазар не только хвалил за смелость и выносливость, но, ссылаясь на мнение Кау, высоко оценил молодого охотника. Потом прямо предложил стать компаньоном. Обещал взять в новый поход на восток и указать тайные тропы, что ведут в такие места, куда не забирались отчаянные арабские и португальские торговцы. Там на туманных плоскогорьях могучие реки падают в глубокие ущелья, на крутых холмах возвышаются таинственные города, окруженные каменными стенами и башнями. Там хранятся клады древних африканских царей, а в горных ручьях, что бегут по отмелям с золотым песком, вода в солнечных лучах мерцает как мед!
   Рассказ Ивана собеседник выслушал внимательно и попросил все изложить на бумаге. Дал понять, что таинственные клады в глубине южноафриканского буша его мало интересуют. Но он, капитан британского флота, передаст такие ценные сведения в секретариат Адмиралтейства, где проявляют живой интерес к самым отдаленным уголкам нашей планеты.
   — Если в голландском Адмиралтействе больше интересуются торговыми сборами и таможней, чем боевой подготовкой, то наши лорды Адмиралтейства избавлены от таких забот. Они настоящие хозяева и кормильцы военного флота Британии, — произнес мистер Ричардсон.
   — Кормильцы? Вы уверены в этом? — Иван недоверчиво усмехнулся.
   — Как иностранец вы можете не знать, что в староанглийском слово «лорд» означало кормилец. Наши короли жаловали крупные земельные наделы самым верным своим приближенным, чтобы они могли содержать по 50 — 60 хорошо вооруженных рыцарей. В наши дни многое изменилось, и сегодня на попечении лордов Адмиралтейства находится гораздо больше людей. Поэтому случаются досадные ошибки.
   Все стало ясно, и больше Иван не задавал вопросов.
   Его сочинение получилось до неприличия кратким, описанием красот природы и странных обычаев дикарей не блистало. Но содержало довольно точные данные о расположении горных хребтов и рек к востоку от границ колонии. Чтобы хоть как-то дополнить такое сухое описание, пришлось перечислить сорта слоновьей кости, цены на них и указать возможности поставок свежей говядины для нужд экипажей кораблей, заходящих в Капштад.
   При новой встрече мистер Ричардсон уже не играл роль любознательного путешественника.
   — Лейтенант Карпентер, ваша наблюдательность и умение думать делают честь всему офицерскому корпусу британского флота, — карие глаза собеседника весело блеснули. — Мало знать навигацию, но нужно быть осведомленным и о том, что творится на берегу. Теперь понимаю, что ваши действия в Гибралтаре не были случайными. Умеете оценивать обстановку не только на подходах к гавани, но и на ее рынке. Думаю, придет время и Капштад станет такой же базой британского флота, какой становится сейчас Гибралтар.
   — Рад был оказаться полезным, сэр! Теперь мне необходимо следовать к месту службы. Не знаете, когда очередное судно отправляется в Бомбей?
   — Перед тем, как прибыть в Капштад, я ознакомился со списками новых офицеров, посылаемых в Индию, — продолжал мистер Ричардсон. — Старшие офицеры отметили, что умеете действовать в трудных условиях и способны к самостоятельным и рискованным действиям. К сожалению, мне не удалось лично побеседовать с теми, кто давно вас знал и поставил свои подписи под ходатайством о вашем производстве в лейтенанты. Я говорю об адмирале Остине и капитане Франклине. Они оба погибли в бою…
   От такой новости сердце стукнуло не в лад. Смерть этих двоих словно оборвала что-то внутри. Память о прошлом? Или надежду на возвращение домой? Они знали, что лейтенант Джон Карпентер — русский, насильно завербованный на фрегат «Кентавр». Для всех остальных ты один из многочисленных голландцев, немцев, скандинавов, которые служат в британском флоте. Конечно, в военное время никто не будет копаться в твоих бумагах, тем более что Адмиралтейство утвердило решение экзаменационной комиссии о присвоении офицерского звания. Сам о своем прошлом не болтаешь, служишь старательно, британский обычаи не осуждаешь… Многие и не задумываются о твоем происхождении…
   Но теперь ты действительно остался один и должен рассчитывать только на самого себя…
   Мистер Ричардсон заметил волнение Ивана. Истолковал это по-своему.
   — Понимаю ваши чувства, лейтенант. Но идет война, потери неизбежны.
   — Вы правы, сэр. Война…
   — В Европе британская армия под командованием славного Джона Черчилля, герцога Мальборо, одерживает многочисленные победы. Теперь французские дивизии уже не считаются непобедимыми. В Атлантике и на Средиземном море наши корабли добились полного превосходства. Но противник еще очень силен и предстоит долгая борьба, тем более что наши союзники не всегда готовы идти на жертвы. По их вине у Британской короны возникли трудности в Индийском океане. Но ее подданные готовы исполнить свой долг. Не так ли, лейтенант?
   — Так точно, сэр!
   — Рад услышать такой ответ. В Южной Африке вы действовали самостоятельно, и нашли удачный выход из очень сложного положения. Остроумная сделка с голландскими властями прошла отлично, и вы спасли жизнь многим нашим морякам. Ведь из числа больных с других судов в живых осталась лишь пятая часть. Вы поступили как настоящий британский моряк и патриот! Я уверен в вас, лейтенант Джон Карпентер!
   — Благодарю вас, сэр!
   — Теперь о деле. Необходимо выполнить важное задание Адмиралтейства. Предупреждаю, разглашать его подготовку или обсуждать результаты с кем-либо категорически запрещено. Даже если после его выполнения вас будут допрашивать члены парламентской комиссии или очень высокопоставленные особы.
   — Все ясно, сэр. Военная тайна.
   — Военная и политическая, лейтенант! — последовал пристальный взгляд прямо в глаза Ивана и значительная пауза.
   Затем мистер Ричардсон произнес целую речь: «В настоящее время в Индийский океан стали сотнями прибывать пираты из Вест-Индии. В прошлом они могли безнаказанно грабить торговые суда и города во владениях испанского короля на берегах Южной Америки, у Гаити, Кубы и других островов. Но сейчас в этих водах действуют эскадры Англии, Голландии и предприимчивые каперы из наших североамериканских колоний. С такими грозными конкурентами пиратам не справиться, и они уходят на промысел в новые теплые моря. А тут еще власти британских колоний и капитаны кораблей недавно получили право самостоятельно судить захваченных пиратов. Теперь их можно вешать без лишних разговоров. Это раньше злодеев отправляли в Лондон и годами ожидали решения королевского суда. Недавно в Нью-Йорке только за один день вздернули 25 пиратов. Остальные сразу поняли, что в Атлантике становится слишком жарко!»