Страница:
Мишка на секунду опешил и остановился. Собака, которая вдруг перед ним выросла, словно из-под земли, казалась совсем не похожей на тех двух, что бегали вокруг. Она не лаяла и не кидалась на него, а просто стояла и смотрела в глаза, не моргая. Но в ее взгляде, пожалуй, была та холодная и непоколебимая уверенность в себе и своей правоте, сочетавшаяся с такой неистовой злобой, что даже у бывалого вояки неприятный холодок пробежал по всему телу. Он понял, что противника, наверное, можно будет убить, но заставить отступить вряд ли удастся.
Той секунды, на которую от неожиданности застыл косолапый бандит, оказалось вполне достаточно для того, чтобы сделать тот один-единственный точный бросок и вцепиться врагу в горло. Но мишка тоже оказался бойцом опытным и приемам борьбы с волками обучался с детства. Сильным ударом лапы по голове он стряхнул серого со своей шеи. Но тот так и не разжал челюсти, оставив у себя в зубах клок медвежьего горла. Упав на снег, потерял сознание от сильного удара. Но, повинуясь давно выработанному рефлексу – никогда не лежать перед наступающим врагом и не просить милости у победителя, даже находясь в бессознательном состоянии, все же сумел вновь подняться на ноги. На его морде застыла такая свирепая улыбка, с куском медвежьей шеи в зубах, что враг вновь на мгновение опешил. Он нанес этой собаке весом не более пятидесяти килограммов удар, которым валил с ног лося, содрав когтями шкуру со спины так, что она свисала лохмотьями по бокам, а окровавленные лопатки, уродливо торчали наружу. В этот момент мишка, наверное, уже понял, что перед ним не простая собака.
«Но почему? Почему волк заступается за человека»? Силы оставалось еще очень много, и бандит хотел уже броситься вновь в атаку и смять под собой обоих своих противников, но не успел. Пользуясь данной ему передышкой, дядя Федор перезарядил ружье и, приставив его к огромной мохнатой голове, выстрелил.
Больше уже ничего не помнил. Сознание окончательно улетучилось. Очнулся только дня через три в избе у старика.
Глава 4
Вадим же сразу после звонка подруги развил необыкновенно кипучую трудовую деятельность. Сам он – бывший геолог, в свое время немало полазил по Уральским хребтам, но сейчас, как говорится, остепенился. Уже третий год этому человеку не давали покоя мысли о странной золотой долине, в народе называемой попросту Урочищем дьявола. Среди аборигенов про те места ходила недобрая слава. Но современный человек на подобные глупости внимания обращать не станет.
«Через два дня отправлю троих верных людей. Их задача – разведать, есть ли там на самом деле золото, или это всего лишь приукрашенные людские фантазии. А завтра нужно закончить формирование второго отряда и уже завтра забросить его в тайгу. В эту группу войдут еще семь геологов. Собственно, эти семеро и займутся капитальной разведкой запасов драгоценного металла в урочище».
Лишние свидетели в таком деле ни к чему. И об этом Вадик тоже позаботился заранее. Именно поэтому тем троим он дал автоматы, а геологам, якобы из-за отсутствия у них разрешения на хранение огнестрельного оружия, брать его с собой запретил.
«Все семеро должны умереть». Так рассудил человек, ни на минуту не усомнившись в правильности своего решения.
Отправляя в тайгу Сергея, он «убивал» при этом сразу «двух зайцев»: во-первых, тот мог принести пользу как опытный специалист (Серёга в свое время закончил геологоразведочный факультет), а во-вторых, после его смерти Таня становится совершенно свободной, и больше никто не станет мешать ему вдоволь с ней позабавиться. Убить ради этого человека и вовсе ничего не стоило.
Оттягивать отправку обеих экспедиций время не позволяло. Выход и так уже задержали недели на две из-за различных технических трудностей, а холода приближались с каждым днем.
«Дней через восемь в тайгу уйдут еще десять человек, до зубов вооруженных головорезов. Они должны незаметно проникнуть в долину, и если кто-либо останется в живых, обязательно уничтожить всех, кроме двоих информаторов, которые и представят общий отчет». То, сколько крови прольется при осуществлении этого дьявольского плана, Вадима нимало не смущало. Он привык жертвовать чужими жизнями, и это было для него нормой.
То хладнокровие, с которым нечеловек планировал убийства, людей бросало в дрожь, а посторонний принял бы «комбинатора» за маньяка. Но это был далеко не маньяк и не слабоумный, а, совсем напротив, очень умный зверь в человеческом обличье.
«Сама же мне еще и спасибо скажет, когда очередную золотую погремушку подарю», – с умилением рассуждал он про Таню.
Не откладывая дело в долгий ящик, Вадик набрал номер подруги. В трубке сразу послышался знакомый голос.
– Танечка, милая, здравствуй, моя хорошая, я так соскучился по тебе, просто ужас.
Женщина не перебивала. Он знал, чего она ждет от его звонка.
– Ты знаешь, – сладким голосом продолжил говорящий, – у меня вопрос с работой для твоего супруга решился положительно.
– Что за работа?
Какое-то неприятное чувство на секунду вдруг овладело ею, но даже себе самой сидевшая не смогла бы, наверное, объяснить, что это было за ощущение. Тем не менее, быстро справившись с минутной слабостью, добавила:
– А какая у него будет зарплата, Вадим Валерьевич?
– А-а, понимаю, понимаю, – смеясь, ответил человек на другом конце провода. – Понимаю Ваши тревоги. Работа не пыльная. Сначала несложная двухнедельная экспедиция на Северный Урал, а когда вернется, пристрою на работу при институте. Будет собирать и отправлять на экспертизу образцы пород. Деньгами не обижу. Я думаю, довольна останешься. С собой брать ничего не нужно. Все снаряжение и продовольствие давно закуплено. Рассчитаться с работы желательно побыстрее, я помогу. Пусть напишет заявление на увольнение. На прием – позже, с этим проблем не будет. Ну да ладно, что это мы все о работе да о работе. У тебя-то как дела? Как дома, как Артем? Мы ведь уже целых три дня не виделись.
Женщина слушала внимательно. Мозг в лихорадочном темпе перерабатывал информацию.
«Точной суммы зарплаты не назвал. О том, что будет после возвращения из экспедиции, тоже говорил как бы вскользь, словно вовсе на это и не рассчитывая. Предположение косвенно подтверждается и тем, что Вадим, похоже, пока не собирается оформлять Серегу на работу. Решил отложить дело до лучших времен. Ой, что это я!» – тут же на полуслове прервала она свои рассуждения.
«Вадик – хороший человек, не жадный. Вон и подарков мне каких надарил. Все будет нормально, и нечего здесь думать». Интуиция сыграла на этот раз злую шутку. Таня сильно обманулась в своих суждениях, но поймет это лишь много позже.
Последние слова Вадима уже не слышала, а вернее сказать, просто не воспринимала их смысла. Голова была слишком занята другими мыслями. А из всего сказанного поняла лишь то, что у нее спрашивают, как дела.
– Да нормально все. Ну, ладно! Мне пора. Тут работа.
– Танечка, тебе что – плохо? Тебе нужна помощь? Что? Все нормально? – Вадим уже почти кричал в телефонную трубку. – Ну, слава богу. Давай часов в семь, после работы, встретимся с тобой сегодня. В «Радуге». Заодно и заявление от Сергея принесешь. Пока, до вечера!
Серега лежал один в пустой комнате. Дома никого не было, и он дремал, отчего-то вновь и вновь вспоминая племянника. Этот парень стал близок ему, как свой собственный сын. В голове проплывали сцены из детства. Когда Игорь был совсем еще ребенком, они вместе постоянно ремонтировали старый велосипед, который почему-то все время ломался. Иногда делал с мальчиком уроки. В общем, помогал, чем мог, где советом, а где делом. Мать Игоря, сестра Сергея, растила сына одна, и тому так не хватало мужской ласки и крепкой руки, на которую всегда можно было бы опереться в трудную минуту. А Серега принадлежал как раз к той редкой породе людей, на которых можно положиться всегда. Человек добрый и спокойный, даже, может быть, слишком. Обычно он всегда мог контролировать ситуацию, а одним из главных правил его жизни было то, что с каждым человеком нужно разговаривать только тем языком, которого он заслуживает. На память вдруг пришел эпизод, благодаря которому мужчина понял, как дорог и близок ему Игорек.
Они играли в футбол во дворе вместе с еще четырьмя мальчишками из соседнего подъезда. Неподалеку пожилая дамочка выгуливала свою собачку. Собачка, ростом с небольшого теленка, приходилась ей чуть выше пояса и вела себя как-то странно, время от времени искоса поглядывая на прыгающую и кричащую ватагу ребятишек. Но на это тогда никто внимания не обратил. Не обратили они внимания и на то, что пес гулял без намордника. Ребята просто играли в футбол, а волкодав вдруг вырвался из рук старушки, которая при этом упала лицом в грязь, и кинулся в сторону галдящей толпы мальчишек. Что именно так взбесило собаку, неясно до сих пор. Все бросились врассыпную. Игорю исполнилось тогда пять лет. Сергей схватил ребенка на руки и забросил на крышу стоявшей неподалеку беседки, а сам, ни секунды не раздумывая, шагнул навстречу бегущему прямо на него четвероногому чудовищу. Оружия не было, но человек твёрдо решил, что когда животное достаточно приблизится, он прыгнет на него, повалит на землю и станет душить, а если этого будет недостаточно, то вцепится зубами в горло.
Стоявший смотрел приближающемуся зверю прямо в глаза. Так легче сконцентрироваться для прыжка. И, наверное, та холодная решимость, которой был пронизан этот взгляд, несколько озадачила видавшего виды четвероногого разбойника.
«Так нормальные люди не смотрят, – подумал он про себя. – Мало того, что этот идиот меня не испугался, он еще и встал в какую-то не естественную позу и приготовился к схватке». Пес остановился, словно вкопанный.
А когда Серега, пользуясь его замешательством, вдруг схватил камень и швырнул что было сил, он понял: с этим лучше не связываться и, поджав хвост, кинулся к своей перепачканной грязью с ног до головы спутнице. Выпучив глаза, наклоняя голову то вправо, то влево, мохнатый разбойник ещё долго продолжал как-то растерянно рассматривать своего необычного противника. Серега улыбнулся. Позднее, когда племянник уже подрос, они не раз вспоминали этот случай, а потом много и весело смеялись. Но в тот момент ни тому, ни другому было совсем не до смеха.
Став постарше, Игорь увлекся радиоделом. Сергей, совсем немного, правда, но понимал в этом и поначалу помогал чем мог. Позднее, когда парень стал паять схемы намного сложнее, приходилось смотреть на то, что тот делает, уже как баран на новые ворота.
К десятому классу юный радиолюбитель мог без труда починить испортившийся телевизор или магнитофон, даже самой сложной конструкции. Более того, ему просто нравилось ремонтировать такие аппараты, от которых другие мастера отказывались. Заменяя дефицитные радиодетали на схемы, состоящие из более простых и дешевых, всегда находил правильное решение. Денег за работу почти никогда не брал. Последним увлечением стали сотовые телефоны. Один из таких аппаратов подарил и Сергею, предупредив, что пользоваться им без крайней нужды не стоит. Трубка нигде не зарегистрирована и не включена в телефонную сеть. Но, несмотря ни на что, телефон имел выход на междугородную АТС, как говорил Игорь, через спутник. Серега в это почему-то не верил. Но, тем не менее, телефон работал. К тому же это была память, последний подарок перед уходом в армию. А тот номер, что записан в памяти телефона, являлся той самой незримой нитью, что связывала друг с другом двоих людей. И от сознания этого на душе у обоих становилось чуть-чуть теплее.
Но часто звонить, а особенно в черте города, не стоило. Помешав работе городской АТС, легко нажить кучу неприятностей. А в случае обнаружения придётся заплатить крупный денежный штраф. Включением специальной красной клавиши труба могла превратиться в радиомаяк, издающий довольно сильный сигнал определенной частоты.
Щелчок замка входной двери прервал рассуждения. На пороге стояла Таня. Серёга сразу же обратил внимание на немного необычное поведение своей супруги. Она казалась как-то странно возбужденной. Обычно, войдя в прихожую, женщина сразу начинала раздеваться, снимать верхнюю одежду и обувь. Сейчас она просто заговорила с мужем. Он даже рот открыл от неожиданности.
– Ну, все, Сережа, пиши скорее заявление на увольнение. Кажется, скоро тебе можно будет заняться нормальным делом.
Сергей, хотя и считал дело, которым занимается, нормальным, предпочел не спорить с супругой, быстро написав заявление на увольнение с работы по семейным обстоятельствам.
Забрав бумагу, вошедшая повернулась и сразу же вышла обратно на улицу. Она опаздывала и поэтому временами почти бежала.
Кафе «Радуга» являло собой небольшое уютное заведение в центре города. Здесь неплохо кормили, но цены держали под стать хорошему ресторану, и поэтому посетителей, как правило, было немного. Войдя в вестибюль, перевела дыхание и сейчас уже не торопилась. Сняв пальто, не спеша расчесалась. Негоже появляться здесь запыхавшись. Не стоит показывать Вадиму то, как она так спешила к нему.
В зале сразу же увидела того, кто был сейчас так нужен. Вадик сидел за отдельным столом в дальнем углу и тоже ее приметил, так как ждал уже давно и с нетерпением. Заговорили сразу о деле.
– Ну вот, кажется, все и налаживается, – с этими словами протянула ему листок бумаги.
– Это заявление на увольнение с работы.
– Завтра я заеду на завод и улажу все формальности.
Мужчина закурил, развалившись в кресле.
– А к вечеру пусть будет дома. В восемнадцать ноль-ноль машина соберет всех и доставит на место. Да не напрягайся ты так. Ведь не навечно же его отправляешь. Вернется скоро, да и денег заодно подзаработает.
В ответ Таня лишь растянула губы в искусственной улыбке. Видимо, её женское чутье подсказывало, что уедет супруг надолго, если вообще не навсегда. К тому же она все еще не могла справиться со странной неизвестной тревогой, исходящей откуда-то из самой глубины души.
Разговор в этот вечер не клеился. Возможно, оттого, что у Вадима голова была занята своими проблемами, а его собеседница все время думала о своем.
– Сегодня днем, когда ты позвонила, то говорила каким-то странным голосом. С тобой все в порядке?
У женщины не возникало ни малейшего желания объяснять своему другу то, какие мысли теснились в тот момент у нее в голове и почему голос, звучал так отвлеченно.
– Да так, голова немножко закружилась. Я же беременная, Вадик. – Сказала первое, что пришло в голову.
– Да?!
– А ты что, не знал, что ли? – прикусив язык, густо покраснела.
На лице у Вадима застыла гримаса удивления. Такого ответа он никак не ожидал.
– От кого, от него, что ли?
– Ну, а от кого же еще, от тебя-то вроде по сроку не подходит.
Говорила улыбаясь и уже окончательно оправившись от смущения. В конце концов Сергей – ее муж, а это всего-навсего знакомый, пускай, и очень хороший.
– Послушай, Танюха, ты что, с ума сошла, что ли? В наше время иметь двоих детей?! Этого себе даже богатые люди не позволяют. Тебе что, с одним мало мороки, что ли? А Сергей, ты и сама понимаешь, плохой помощник в воспитании ребенка.
С первым ребенком, действительно, мороки было предостаточно, и она задумалась. Вспомнила постоянные ссоры с Артемом, бессонные ночи, когда тот был совсем еще маленьким, его постоянные скандалы с мужем. Мальчик как будто за что-то злился на отчима и пытался специально поссориться с ним, используя при этом любую мало-мальскую возможность. Сына Таня жалела, он ведь рос без отца, и поэтому всегда за него заступалась. Она только сейчас вдруг поняла, что во многих ссорах с мужем виноват был именно Артем. Косвенным подтверждением этого являлось и то, что когда мальчика не было дома, они почти никогда не ругались. Но материнский инстинкт оказывался, как всегда, сильнее голоса разума. Все шло своим чередом.
Женщина не исключала, что у нее может появиться и третий муж, и боялась, что с ним и ребенком, которого она сейчас в себе носит, может повториться та же самая история. Это было бы уже слишком.
«Но какое дело до всего этого Вадиму? Возможно, что он на что-то рассчитывает. Но я никогда не пошла бы замуж за этого лысоватого человека с масленой улыбкой на лице. Хотя, как знать, как знать. Жизнь – штука такая, что никогда ничего нельзя загадывать наперед».
– Я подумаю, Вадик, – наконец, справившись с эмоциями, ответила невнятно, словно выжимая из себя каждое слово.
– Пойду, пожалуй. Что-то устала сегодня. Завтра позвони мне.
– Постой, я подвезу, – с готовностью произнес её собеседник.
– Нет – нет, тут совсем близко. Пожалуй, прогуляюсь.
Он поцеловал ее на прощание в щеку. Таня вышла в вестибюль. Пожилая, полная и вечно чем-то недовольная дама в гардеробе долго искала пальто, бормоча себе под нос что-то непонятное.
Осенний вечер встретил колючим снегом и резкими, пробирающими до самых костей порывами ветра. Поежившись от холода, не торопясь, пошла в сторону дома по уже опустевшей улице, освещенной светом неоновых фонарей. Мысли путались в голове, но мало-помалу они выстраивались в определенный ряд, в котором постепенно вырисовывался план убийства под названием аборт. Смена названия, естественно, никак не влияет на его смысл и не меняет суть дела. Лишение человека жизни, даже если с момента зачатия прошло всего несколько месяцев, как бы мы его ни называли, все равно остаётся убийством. Женщина это прекрасно понимала, но сейчас она была не склонна к сантиментам. Незаметно для себя, занятая своими мыслями, дошла до дома, поднялась по знакомой лестнице и вставила ключ в замочную скважину. Войдя в прихожую, разделась, сняла сапоги и сразу прошла в комнату. Сергей смотрел телевизор с совершенно безразличным, на первый взгляд, лицом.
– Сережа, я хотела с тобой поговорить, – неожиданно для самой себя обратилась она к мужу таким тоном, каким никогда раньше с ним не разговаривала. Сердце человека неприятно защемило. Супруга отчего-то сильно хотела его заранее утешить. Он прекрасно это понимал и, пожалуй, даже догадывался отчего.
– Сережа, ты знаешь, я решила сделать аборт. – Над комнатой повисла не предвещающая ничего хорошего тишина. Лицо мужчины внешне никак не изменилось, и только он один знал то, что творилось в тот момент у него на душе. Сказав то, что хотела сказать, просто уставилась в телевизор, всем своим видом показывая, что вовсе не собирается спрашивать ни у кого совета. Она сама для себя давно уже все решила и сообщила сейчас о своём решении лишь для того, чтобы потом это не было для мужа неожиданностью.
В ответ ожидала услышать крик, ругань, мат, – ну, в общем, все, что угодно, но только не молчание. От этого стало как-то не по себе, и Таня украдкой, искоса взглянула на супруга. А то, что увидела, заставило вдруг вздрогнуть. Мертво-бледное лицо и безразличный, ничего не выражающий взгляд отдавали леденящим душу холодом.
– Ты знаешь, – наконец, проговорил он, – ты хочешь убить ребенка, не спросив на то моего мнения? Но ты забыла, что у тебя тоже есть сын. И если ты убьешь самое дорогое, то, – он на секунду замолчал, – я не знаю, что я тогда сделаю.
То, каким тоном это было произнесено, заставило мамашу поверить его словам. Она поняла, что прежде, чем исполнить замысел, нужно будет прикончить и этого человека, что лежит напротив неё на диване, а поскольку он завтра уже уезжает и приедет неизвестно когда, то затее, по всей видимости, сбыться не суждено. Осталось слишком мало времени.
Заснуть не могла. В ушах стояли слова Сергея, слова Вадима. Только сейчас, она, кажется, начинала понемногу понимать, что та забота, которую проявлял Вадик к ее семье, была какой-то наигранной и неестественной. Если бы он действительно искренне любил ее, то должен был бы вести себя по-другому. Как именно, не знала. Наверное, это вновь что-то подсказывало ей женское «чутьё».
Сергей спал, мирно посапывая. Во сне он сам чем-то походил на ребенка. Тане вдруг стало жаль мужа, но это была лишь минутная слабость, с которой она сумела сразу же справиться.
«Что это я расклеилась? Ведь не на смерть же его отправляю. Съездит и скоро вернется. А там видно будет».
Рассвет наступил незаметно. Утром позвонил Вадим.
– Танечка, машина заедет после обеда. Будьте дома.
Разговор получился короткий. Ему, наверное, было как всегда некогда.
Сергей лишь безразлично спросил:
– Во сколько?
– После обеда. Точно пока не знаю. Будем ждать. За тобой заедут.
Мужчина пошел завтракать, а жена стала собирать его нехитрые пожитки.
«Вот уж действительно, всё своё ношу с собой». Она усмехнулась.
Машина подъехала часа в два. Остановившись прямо у подъезда, водитель посигналил.
– Не нужно, не провожай.
Говорил тихо. Поцеловав жену на прощание в щеку, вышел из дома, тихонько прикрыв за собой дверь. Человек быстрыми шагами направлялся к стоящему на улице автомобилю. Двое – те, что сидели на лавках возле заднего борта, помогли забраться в кузов, и Урал покатился вперед, трясясь и вздрагивая, по многочисленным ямам и колдобинам давно не знавших ремонта городских улиц. Выехав за город, автомобиль взревел мотором и устремился в сторону синеющих в дали гор.
По шоссе ехали часа четыре, а потом еще примерно столько же по размытой осенними дождями горной дороге. Когда, наконец, уже в полной темноте грузовик остановился у кромки леса, взобравшись почти на самую вершину хребта, люди начали буквально вываливаться наружу. Все очень устали. Выбросив находящееся в кузове снаряжение и продовольствие, устроили привал. А машина, обдав всех очередной порцией грязи и копоти, уже исчезла за деревьями. Еще минут пятнадцать был слышен натужный рев её двигателя, то взбирающегося вверх по крутому склону, то захлебывающегося водой при преодолении очередной разбушевавшейся речушки. Вскоре все стихло. Они остались совершенно одни, один – на – один с диким и необузданным горным краем, где человек появляется не так часто. Один – на – один с краем, который не слишком-то приветливо относится к людям. И, наверное, у гор есть на это свои причины.
Закрыв за Сергеем дверь, Таня еще долго стояла возле окна и разглядывала снующих туда-сюда по тротуару людей. Неприятное предчувствие грызло душу. Она вдруг стала понимать, что этот человек, который только что уехал в кузове скрывшегося за поворотом грузовика, был бесконечно дорог и, несмотря на то, что они все время ссорились и ругались, казался сейчас гораздо надежнее и ближе всех остальных. Что-то подсказывало женщине, что она долго не встретится теперь со своим мужем. Стоявшая гнала эти мысли прочь, но они возвращались вновь и вновь и, казалось, вовсе не собирались спрашивать ни у кого на это разрешения.
«Тьфу ты, – разозлилась вдруг на саму себя, – ерунда какая-то», – и, отойдя от окна, пошла на кухню греть кофе. Скоро должен прийти из школы сын.
Стук в дверь отвлек от мрачных мыслей. На пороге стоял Артем. Мать поцеловала школьника в щеку.
– Проходи, раздевайся, будем обедать.
Мальчик подсел к ней за стол.
В последнее время его поведение вызывало сильную тревогу. Ученик иногда стал прогуливать занятия, не проявляя ни малейшего желания учиться. Уроки делал из-под палки, и с каждым днем становилось все сложнее и сложнее совладать с ребёнком. Так долго продолжаться не могло. Разговора не получалось. Он постоянно спорил о чем-то, не желая даже выслушать. Это выводило из себя. Таня начинала кричать, ругаться, а иногда даже хваталась за ремень.
А Артем, между тем, хотя и не желал учиться и совершенно ничего не читал, вместе с тем рос подростком очень неглупым.
– Мам, а мам, – проговорил он, тщательно пережевывая бутерброд, – а что, дядя Сережа надолго уехал?
Той секунды, на которую от неожиданности застыл косолапый бандит, оказалось вполне достаточно для того, чтобы сделать тот один-единственный точный бросок и вцепиться врагу в горло. Но мишка тоже оказался бойцом опытным и приемам борьбы с волками обучался с детства. Сильным ударом лапы по голове он стряхнул серого со своей шеи. Но тот так и не разжал челюсти, оставив у себя в зубах клок медвежьего горла. Упав на снег, потерял сознание от сильного удара. Но, повинуясь давно выработанному рефлексу – никогда не лежать перед наступающим врагом и не просить милости у победителя, даже находясь в бессознательном состоянии, все же сумел вновь подняться на ноги. На его морде застыла такая свирепая улыбка, с куском медвежьей шеи в зубах, что враг вновь на мгновение опешил. Он нанес этой собаке весом не более пятидесяти килограммов удар, которым валил с ног лося, содрав когтями шкуру со спины так, что она свисала лохмотьями по бокам, а окровавленные лопатки, уродливо торчали наружу. В этот момент мишка, наверное, уже понял, что перед ним не простая собака.
«Но почему? Почему волк заступается за человека»? Силы оставалось еще очень много, и бандит хотел уже броситься вновь в атаку и смять под собой обоих своих противников, но не успел. Пользуясь данной ему передышкой, дядя Федор перезарядил ружье и, приставив его к огромной мохнатой голове, выстрелил.
Больше уже ничего не помнил. Сознание окончательно улетучилось. Очнулся только дня через три в избе у старика.
Глава 4
После того, как Таня объявила Сергею о возможной скорой смене места работы, жизнь в семье ничуть не изменилась. Снова работа, снова вечная нехватка денег и раздоры с супругой. Но Серега всегда считал, что пока есть хоть малейшая возможность сохранить семью, нужно ее использовать.
А люди ль вы, асфальта дети,
Взрослея, выросли так рано.
Готовы были все на свете
Продать, ступив на путь обмана.
Накинув на судьбу уздечку,
Смеясь, вонзали в ребра шпоры.
Считая, что гнедая лошадь
Помчит вас через реки, горы
К мечте, единственно так нужной,
Залившей очи ярким светом.
И лошадь в бешеном галопе
Вперед неслась, круша при этом
Все, что дорогу преграждало,
К сиянью идола слепого.
Там пустота, его начало,
Жестокого, и неземного.
Не знали вы: судьбой коварной
Узда, давно уже не правит.
Она летит своей дорогой,
Внимания не обращает
Уж ни на что вокруг. Лишь только
Свистит в ушах свирепый ветер.
Тот, что совсем еще недавно
Лицо ласкал, и свеж, и светел.
Конца пути вдали не зрея,
Не знали, что же будет дальше.
Разжались пальцы вдруг, слабея,
Во взгляде не было уж фальши.
И на скаку с коня сорвавшись,
Упав на землю в чистом поле,
Подумайте о том, как дальше
Прожить, греха не зная боле.
Вадим же сразу после звонка подруги развил необыкновенно кипучую трудовую деятельность. Сам он – бывший геолог, в свое время немало полазил по Уральским хребтам, но сейчас, как говорится, остепенился. Уже третий год этому человеку не давали покоя мысли о странной золотой долине, в народе называемой попросту Урочищем дьявола. Среди аборигенов про те места ходила недобрая слава. Но современный человек на подобные глупости внимания обращать не станет.
«Через два дня отправлю троих верных людей. Их задача – разведать, есть ли там на самом деле золото, или это всего лишь приукрашенные людские фантазии. А завтра нужно закончить формирование второго отряда и уже завтра забросить его в тайгу. В эту группу войдут еще семь геологов. Собственно, эти семеро и займутся капитальной разведкой запасов драгоценного металла в урочище».
Лишние свидетели в таком деле ни к чему. И об этом Вадик тоже позаботился заранее. Именно поэтому тем троим он дал автоматы, а геологам, якобы из-за отсутствия у них разрешения на хранение огнестрельного оружия, брать его с собой запретил.
«Все семеро должны умереть». Так рассудил человек, ни на минуту не усомнившись в правильности своего решения.
Отправляя в тайгу Сергея, он «убивал» при этом сразу «двух зайцев»: во-первых, тот мог принести пользу как опытный специалист (Серёга в свое время закончил геологоразведочный факультет), а во-вторых, после его смерти Таня становится совершенно свободной, и больше никто не станет мешать ему вдоволь с ней позабавиться. Убить ради этого человека и вовсе ничего не стоило.
Оттягивать отправку обеих экспедиций время не позволяло. Выход и так уже задержали недели на две из-за различных технических трудностей, а холода приближались с каждым днем.
«Дней через восемь в тайгу уйдут еще десять человек, до зубов вооруженных головорезов. Они должны незаметно проникнуть в долину, и если кто-либо останется в живых, обязательно уничтожить всех, кроме двоих информаторов, которые и представят общий отчет». То, сколько крови прольется при осуществлении этого дьявольского плана, Вадима нимало не смущало. Он привык жертвовать чужими жизнями, и это было для него нормой.
То хладнокровие, с которым нечеловек планировал убийства, людей бросало в дрожь, а посторонний принял бы «комбинатора» за маньяка. Но это был далеко не маньяк и не слабоумный, а, совсем напротив, очень умный зверь в человеческом обличье.
«Сама же мне еще и спасибо скажет, когда очередную золотую погремушку подарю», – с умилением рассуждал он про Таню.
Не откладывая дело в долгий ящик, Вадик набрал номер подруги. В трубке сразу послышался знакомый голос.
– Танечка, милая, здравствуй, моя хорошая, я так соскучился по тебе, просто ужас.
Женщина не перебивала. Он знал, чего она ждет от его звонка.
– Ты знаешь, – сладким голосом продолжил говорящий, – у меня вопрос с работой для твоего супруга решился положительно.
– Что за работа?
Какое-то неприятное чувство на секунду вдруг овладело ею, но даже себе самой сидевшая не смогла бы, наверное, объяснить, что это было за ощущение. Тем не менее, быстро справившись с минутной слабостью, добавила:
– А какая у него будет зарплата, Вадим Валерьевич?
– А-а, понимаю, понимаю, – смеясь, ответил человек на другом конце провода. – Понимаю Ваши тревоги. Работа не пыльная. Сначала несложная двухнедельная экспедиция на Северный Урал, а когда вернется, пристрою на работу при институте. Будет собирать и отправлять на экспертизу образцы пород. Деньгами не обижу. Я думаю, довольна останешься. С собой брать ничего не нужно. Все снаряжение и продовольствие давно закуплено. Рассчитаться с работы желательно побыстрее, я помогу. Пусть напишет заявление на увольнение. На прием – позже, с этим проблем не будет. Ну да ладно, что это мы все о работе да о работе. У тебя-то как дела? Как дома, как Артем? Мы ведь уже целых три дня не виделись.
Женщина слушала внимательно. Мозг в лихорадочном темпе перерабатывал информацию.
«Точной суммы зарплаты не назвал. О том, что будет после возвращения из экспедиции, тоже говорил как бы вскользь, словно вовсе на это и не рассчитывая. Предположение косвенно подтверждается и тем, что Вадим, похоже, пока не собирается оформлять Серегу на работу. Решил отложить дело до лучших времен. Ой, что это я!» – тут же на полуслове прервала она свои рассуждения.
«Вадик – хороший человек, не жадный. Вон и подарков мне каких надарил. Все будет нормально, и нечего здесь думать». Интуиция сыграла на этот раз злую шутку. Таня сильно обманулась в своих суждениях, но поймет это лишь много позже.
Последние слова Вадима уже не слышала, а вернее сказать, просто не воспринимала их смысла. Голова была слишком занята другими мыслями. А из всего сказанного поняла лишь то, что у нее спрашивают, как дела.
– Да нормально все. Ну, ладно! Мне пора. Тут работа.
– Танечка, тебе что – плохо? Тебе нужна помощь? Что? Все нормально? – Вадим уже почти кричал в телефонную трубку. – Ну, слава богу. Давай часов в семь, после работы, встретимся с тобой сегодня. В «Радуге». Заодно и заявление от Сергея принесешь. Пока, до вечера!
Серега лежал один в пустой комнате. Дома никого не было, и он дремал, отчего-то вновь и вновь вспоминая племянника. Этот парень стал близок ему, как свой собственный сын. В голове проплывали сцены из детства. Когда Игорь был совсем еще ребенком, они вместе постоянно ремонтировали старый велосипед, который почему-то все время ломался. Иногда делал с мальчиком уроки. В общем, помогал, чем мог, где советом, а где делом. Мать Игоря, сестра Сергея, растила сына одна, и тому так не хватало мужской ласки и крепкой руки, на которую всегда можно было бы опереться в трудную минуту. А Серега принадлежал как раз к той редкой породе людей, на которых можно положиться всегда. Человек добрый и спокойный, даже, может быть, слишком. Обычно он всегда мог контролировать ситуацию, а одним из главных правил его жизни было то, что с каждым человеком нужно разговаривать только тем языком, которого он заслуживает. На память вдруг пришел эпизод, благодаря которому мужчина понял, как дорог и близок ему Игорек.
Они играли в футбол во дворе вместе с еще четырьмя мальчишками из соседнего подъезда. Неподалеку пожилая дамочка выгуливала свою собачку. Собачка, ростом с небольшого теленка, приходилась ей чуть выше пояса и вела себя как-то странно, время от времени искоса поглядывая на прыгающую и кричащую ватагу ребятишек. Но на это тогда никто внимания не обратил. Не обратили они внимания и на то, что пес гулял без намордника. Ребята просто играли в футбол, а волкодав вдруг вырвался из рук старушки, которая при этом упала лицом в грязь, и кинулся в сторону галдящей толпы мальчишек. Что именно так взбесило собаку, неясно до сих пор. Все бросились врассыпную. Игорю исполнилось тогда пять лет. Сергей схватил ребенка на руки и забросил на крышу стоявшей неподалеку беседки, а сам, ни секунды не раздумывая, шагнул навстречу бегущему прямо на него четвероногому чудовищу. Оружия не было, но человек твёрдо решил, что когда животное достаточно приблизится, он прыгнет на него, повалит на землю и станет душить, а если этого будет недостаточно, то вцепится зубами в горло.
Стоявший смотрел приближающемуся зверю прямо в глаза. Так легче сконцентрироваться для прыжка. И, наверное, та холодная решимость, которой был пронизан этот взгляд, несколько озадачила видавшего виды четвероногого разбойника.
«Так нормальные люди не смотрят, – подумал он про себя. – Мало того, что этот идиот меня не испугался, он еще и встал в какую-то не естественную позу и приготовился к схватке». Пес остановился, словно вкопанный.
А когда Серега, пользуясь его замешательством, вдруг схватил камень и швырнул что было сил, он понял: с этим лучше не связываться и, поджав хвост, кинулся к своей перепачканной грязью с ног до головы спутнице. Выпучив глаза, наклоняя голову то вправо, то влево, мохнатый разбойник ещё долго продолжал как-то растерянно рассматривать своего необычного противника. Серега улыбнулся. Позднее, когда племянник уже подрос, они не раз вспоминали этот случай, а потом много и весело смеялись. Но в тот момент ни тому, ни другому было совсем не до смеха.
Став постарше, Игорь увлекся радиоделом. Сергей, совсем немного, правда, но понимал в этом и поначалу помогал чем мог. Позднее, когда парень стал паять схемы намного сложнее, приходилось смотреть на то, что тот делает, уже как баран на новые ворота.
К десятому классу юный радиолюбитель мог без труда починить испортившийся телевизор или магнитофон, даже самой сложной конструкции. Более того, ему просто нравилось ремонтировать такие аппараты, от которых другие мастера отказывались. Заменяя дефицитные радиодетали на схемы, состоящие из более простых и дешевых, всегда находил правильное решение. Денег за работу почти никогда не брал. Последним увлечением стали сотовые телефоны. Один из таких аппаратов подарил и Сергею, предупредив, что пользоваться им без крайней нужды не стоит. Трубка нигде не зарегистрирована и не включена в телефонную сеть. Но, несмотря ни на что, телефон имел выход на междугородную АТС, как говорил Игорь, через спутник. Серега в это почему-то не верил. Но, тем не менее, телефон работал. К тому же это была память, последний подарок перед уходом в армию. А тот номер, что записан в памяти телефона, являлся той самой незримой нитью, что связывала друг с другом двоих людей. И от сознания этого на душе у обоих становилось чуть-чуть теплее.
Но часто звонить, а особенно в черте города, не стоило. Помешав работе городской АТС, легко нажить кучу неприятностей. А в случае обнаружения придётся заплатить крупный денежный штраф. Включением специальной красной клавиши труба могла превратиться в радиомаяк, издающий довольно сильный сигнал определенной частоты.
Щелчок замка входной двери прервал рассуждения. На пороге стояла Таня. Серёга сразу же обратил внимание на немного необычное поведение своей супруги. Она казалась как-то странно возбужденной. Обычно, войдя в прихожую, женщина сразу начинала раздеваться, снимать верхнюю одежду и обувь. Сейчас она просто заговорила с мужем. Он даже рот открыл от неожиданности.
– Ну, все, Сережа, пиши скорее заявление на увольнение. Кажется, скоро тебе можно будет заняться нормальным делом.
Сергей, хотя и считал дело, которым занимается, нормальным, предпочел не спорить с супругой, быстро написав заявление на увольнение с работы по семейным обстоятельствам.
Забрав бумагу, вошедшая повернулась и сразу же вышла обратно на улицу. Она опаздывала и поэтому временами почти бежала.
Кафе «Радуга» являло собой небольшое уютное заведение в центре города. Здесь неплохо кормили, но цены держали под стать хорошему ресторану, и поэтому посетителей, как правило, было немного. Войдя в вестибюль, перевела дыхание и сейчас уже не торопилась. Сняв пальто, не спеша расчесалась. Негоже появляться здесь запыхавшись. Не стоит показывать Вадиму то, как она так спешила к нему.
В зале сразу же увидела того, кто был сейчас так нужен. Вадик сидел за отдельным столом в дальнем углу и тоже ее приметил, так как ждал уже давно и с нетерпением. Заговорили сразу о деле.
– Ну вот, кажется, все и налаживается, – с этими словами протянула ему листок бумаги.
– Это заявление на увольнение с работы.
– Завтра я заеду на завод и улажу все формальности.
Мужчина закурил, развалившись в кресле.
– А к вечеру пусть будет дома. В восемнадцать ноль-ноль машина соберет всех и доставит на место. Да не напрягайся ты так. Ведь не навечно же его отправляешь. Вернется скоро, да и денег заодно подзаработает.
В ответ Таня лишь растянула губы в искусственной улыбке. Видимо, её женское чутье подсказывало, что уедет супруг надолго, если вообще не навсегда. К тому же она все еще не могла справиться со странной неизвестной тревогой, исходящей откуда-то из самой глубины души.
Разговор в этот вечер не клеился. Возможно, оттого, что у Вадима голова была занята своими проблемами, а его собеседница все время думала о своем.
– Сегодня днем, когда ты позвонила, то говорила каким-то странным голосом. С тобой все в порядке?
У женщины не возникало ни малейшего желания объяснять своему другу то, какие мысли теснились в тот момент у нее в голове и почему голос, звучал так отвлеченно.
– Да так, голова немножко закружилась. Я же беременная, Вадик. – Сказала первое, что пришло в голову.
– Да?!
– А ты что, не знал, что ли? – прикусив язык, густо покраснела.
На лице у Вадима застыла гримаса удивления. Такого ответа он никак не ожидал.
– От кого, от него, что ли?
– Ну, а от кого же еще, от тебя-то вроде по сроку не подходит.
Говорила улыбаясь и уже окончательно оправившись от смущения. В конце концов Сергей – ее муж, а это всего-навсего знакомый, пускай, и очень хороший.
– Послушай, Танюха, ты что, с ума сошла, что ли? В наше время иметь двоих детей?! Этого себе даже богатые люди не позволяют. Тебе что, с одним мало мороки, что ли? А Сергей, ты и сама понимаешь, плохой помощник в воспитании ребенка.
С первым ребенком, действительно, мороки было предостаточно, и она задумалась. Вспомнила постоянные ссоры с Артемом, бессонные ночи, когда тот был совсем еще маленьким, его постоянные скандалы с мужем. Мальчик как будто за что-то злился на отчима и пытался специально поссориться с ним, используя при этом любую мало-мальскую возможность. Сына Таня жалела, он ведь рос без отца, и поэтому всегда за него заступалась. Она только сейчас вдруг поняла, что во многих ссорах с мужем виноват был именно Артем. Косвенным подтверждением этого являлось и то, что когда мальчика не было дома, они почти никогда не ругались. Но материнский инстинкт оказывался, как всегда, сильнее голоса разума. Все шло своим чередом.
Женщина не исключала, что у нее может появиться и третий муж, и боялась, что с ним и ребенком, которого она сейчас в себе носит, может повториться та же самая история. Это было бы уже слишком.
«Но какое дело до всего этого Вадиму? Возможно, что он на что-то рассчитывает. Но я никогда не пошла бы замуж за этого лысоватого человека с масленой улыбкой на лице. Хотя, как знать, как знать. Жизнь – штука такая, что никогда ничего нельзя загадывать наперед».
– Я подумаю, Вадик, – наконец, справившись с эмоциями, ответила невнятно, словно выжимая из себя каждое слово.
– Пойду, пожалуй. Что-то устала сегодня. Завтра позвони мне.
– Постой, я подвезу, – с готовностью произнес её собеседник.
– Нет – нет, тут совсем близко. Пожалуй, прогуляюсь.
Он поцеловал ее на прощание в щеку. Таня вышла в вестибюль. Пожилая, полная и вечно чем-то недовольная дама в гардеробе долго искала пальто, бормоча себе под нос что-то непонятное.
Осенний вечер встретил колючим снегом и резкими, пробирающими до самых костей порывами ветра. Поежившись от холода, не торопясь, пошла в сторону дома по уже опустевшей улице, освещенной светом неоновых фонарей. Мысли путались в голове, но мало-помалу они выстраивались в определенный ряд, в котором постепенно вырисовывался план убийства под названием аборт. Смена названия, естественно, никак не влияет на его смысл и не меняет суть дела. Лишение человека жизни, даже если с момента зачатия прошло всего несколько месяцев, как бы мы его ни называли, все равно остаётся убийством. Женщина это прекрасно понимала, но сейчас она была не склонна к сантиментам. Незаметно для себя, занятая своими мыслями, дошла до дома, поднялась по знакомой лестнице и вставила ключ в замочную скважину. Войдя в прихожую, разделась, сняла сапоги и сразу прошла в комнату. Сергей смотрел телевизор с совершенно безразличным, на первый взгляд, лицом.
– Сережа, я хотела с тобой поговорить, – неожиданно для самой себя обратилась она к мужу таким тоном, каким никогда раньше с ним не разговаривала. Сердце человека неприятно защемило. Супруга отчего-то сильно хотела его заранее утешить. Он прекрасно это понимал и, пожалуй, даже догадывался отчего.
– Сережа, ты знаешь, я решила сделать аборт. – Над комнатой повисла не предвещающая ничего хорошего тишина. Лицо мужчины внешне никак не изменилось, и только он один знал то, что творилось в тот момент у него на душе. Сказав то, что хотела сказать, просто уставилась в телевизор, всем своим видом показывая, что вовсе не собирается спрашивать ни у кого совета. Она сама для себя давно уже все решила и сообщила сейчас о своём решении лишь для того, чтобы потом это не было для мужа неожиданностью.
В ответ ожидала услышать крик, ругань, мат, – ну, в общем, все, что угодно, но только не молчание. От этого стало как-то не по себе, и Таня украдкой, искоса взглянула на супруга. А то, что увидела, заставило вдруг вздрогнуть. Мертво-бледное лицо и безразличный, ничего не выражающий взгляд отдавали леденящим душу холодом.
– Ты знаешь, – наконец, проговорил он, – ты хочешь убить ребенка, не спросив на то моего мнения? Но ты забыла, что у тебя тоже есть сын. И если ты убьешь самое дорогое, то, – он на секунду замолчал, – я не знаю, что я тогда сделаю.
То, каким тоном это было произнесено, заставило мамашу поверить его словам. Она поняла, что прежде, чем исполнить замысел, нужно будет прикончить и этого человека, что лежит напротив неё на диване, а поскольку он завтра уже уезжает и приедет неизвестно когда, то затее, по всей видимости, сбыться не суждено. Осталось слишком мало времени.
Заснуть не могла. В ушах стояли слова Сергея, слова Вадима. Только сейчас, она, кажется, начинала понемногу понимать, что та забота, которую проявлял Вадик к ее семье, была какой-то наигранной и неестественной. Если бы он действительно искренне любил ее, то должен был бы вести себя по-другому. Как именно, не знала. Наверное, это вновь что-то подсказывало ей женское «чутьё».
Сергей спал, мирно посапывая. Во сне он сам чем-то походил на ребенка. Тане вдруг стало жаль мужа, но это была лишь минутная слабость, с которой она сумела сразу же справиться.
«Что это я расклеилась? Ведь не на смерть же его отправляю. Съездит и скоро вернется. А там видно будет».
Рассвет наступил незаметно. Утром позвонил Вадим.
– Танечка, машина заедет после обеда. Будьте дома.
Разговор получился короткий. Ему, наверное, было как всегда некогда.
Сергей лишь безразлично спросил:
– Во сколько?
– После обеда. Точно пока не знаю. Будем ждать. За тобой заедут.
Мужчина пошел завтракать, а жена стала собирать его нехитрые пожитки.
«Вот уж действительно, всё своё ношу с собой». Она усмехнулась.
Машина подъехала часа в два. Остановившись прямо у подъезда, водитель посигналил.
– Не нужно, не провожай.
Говорил тихо. Поцеловав жену на прощание в щеку, вышел из дома, тихонько прикрыв за собой дверь. Человек быстрыми шагами направлялся к стоящему на улице автомобилю. Двое – те, что сидели на лавках возле заднего борта, помогли забраться в кузов, и Урал покатился вперед, трясясь и вздрагивая, по многочисленным ямам и колдобинам давно не знавших ремонта городских улиц. Выехав за город, автомобиль взревел мотором и устремился в сторону синеющих в дали гор.
По шоссе ехали часа четыре, а потом еще примерно столько же по размытой осенними дождями горной дороге. Когда, наконец, уже в полной темноте грузовик остановился у кромки леса, взобравшись почти на самую вершину хребта, люди начали буквально вываливаться наружу. Все очень устали. Выбросив находящееся в кузове снаряжение и продовольствие, устроили привал. А машина, обдав всех очередной порцией грязи и копоти, уже исчезла за деревьями. Еще минут пятнадцать был слышен натужный рев её двигателя, то взбирающегося вверх по крутому склону, то захлебывающегося водой при преодолении очередной разбушевавшейся речушки. Вскоре все стихло. Они остались совершенно одни, один – на – один с диким и необузданным горным краем, где человек появляется не так часто. Один – на – один с краем, который не слишком-то приветливо относится к людям. И, наверное, у гор есть на это свои причины.
Закрыв за Сергеем дверь, Таня еще долго стояла возле окна и разглядывала снующих туда-сюда по тротуару людей. Неприятное предчувствие грызло душу. Она вдруг стала понимать, что этот человек, который только что уехал в кузове скрывшегося за поворотом грузовика, был бесконечно дорог и, несмотря на то, что они все время ссорились и ругались, казался сейчас гораздо надежнее и ближе всех остальных. Что-то подсказывало женщине, что она долго не встретится теперь со своим мужем. Стоявшая гнала эти мысли прочь, но они возвращались вновь и вновь и, казалось, вовсе не собирались спрашивать ни у кого на это разрешения.
«Тьфу ты, – разозлилась вдруг на саму себя, – ерунда какая-то», – и, отойдя от окна, пошла на кухню греть кофе. Скоро должен прийти из школы сын.
Стук в дверь отвлек от мрачных мыслей. На пороге стоял Артем. Мать поцеловала школьника в щеку.
– Проходи, раздевайся, будем обедать.
Мальчик подсел к ней за стол.
В последнее время его поведение вызывало сильную тревогу. Ученик иногда стал прогуливать занятия, не проявляя ни малейшего желания учиться. Уроки делал из-под палки, и с каждым днем становилось все сложнее и сложнее совладать с ребёнком. Так долго продолжаться не могло. Разговора не получалось. Он постоянно спорил о чем-то, не желая даже выслушать. Это выводило из себя. Таня начинала кричать, ругаться, а иногда даже хваталась за ремень.
А Артем, между тем, хотя и не желал учиться и совершенно ничего не читал, вместе с тем рос подростком очень неглупым.
– Мам, а мам, – проговорил он, тщательно пережевывая бутерброд, – а что, дядя Сережа надолго уехал?