Страница:
– Да, к сожалению, да, – ответил тот, отводя взгляд в сторону. Но Тане почему-то показалось, что голос его чуть – чуть дрогнул при этих словах, и в нем промелькнула слабая искра неуверенности.
– Не смей трогать сына!
– Ну, а это, милая, зависит только от тебя.
– Чего ты хочешь?
– Чего я хочу? Сейчас ты это узнаешь. Только не вздумай орать. Артем ведь ждет меня на улице, и он полностью в моих руках. А ты на данный момент всего лишь умалишенная, и все твои заявления не будут иметь законной силы. После этого любимый в прошлом мужчина подошел к ней вплотную, быстро расстегнул халат, оторвав на нем половину пуговиц, и стянул до колен трусы. Затем посадил опешившую женщину на кушетку, сорвал все нижнее белье и бросил в дальний угол комнаты. При этом он зло шипел себе под нос:
– На колени, быстро, голову на пол клади, а локти вперед себя, и спину прогни.
Пришлось сделать все, как он сказал. Вернее сказать, Таня вообще не понимала, что делает. После этого насильник накинул халат ей на голову, спустил до колен ранее расстегнутые штаны и начал делать свое дело. Почти потеряв сознание, непроизвольно вдруг вскрикнула от боли.
– Молчать, я сказал!
Всё это продолжалось минут двадцать. Потом Вадик встал, застегнул штаны и, уходя, небрежно бросил своей жертве:
– Ну, одевайся давай. Понравилось, что ли?
Пошатываясь, с трудом завернулась в халат.
– Я буду иногда приходить сюда и делать с тобой это, а если будешь вредничать, то отдам санитарам. Они ребята молодые, здоровые, ну, в общем, сама понимаешь, аминазин начнут колоть и все равно сделают с тобой все, что захотят. А беременна ты или нет, это ни для кого здесь значения не имеет. Ну, а Артем – он мальчик умный. Я ему зла не желаю пока. Мы пошли, а ты не скучай тут.
Вадим улыбнулся и вышел на улицу. Слез уже не было, она все их давно выплакала.
Вернувшись к себе в комнату, умылась и, переодевшись, направилась прямо к главврачу больницы.
У входа в кабинет дежурный санитар, детина огромного роста, коротко подстриженный, вопросительно посмотрел на странную визитершу.
– Можно мне поговорить с врачом?
– Сейчас узнаю, – сухо ответил он и, нажав какую-то кнопку, проговорил в микрофон:
– Михаил Алексеевич, к Вам тут посетительница.
– Заводи, – послышался громкий голос из-за двери.
Главврач больницы оказался приятным мужчиной на вид лет сорока – сорока пяти.
Вошедшая, вкратце рассказала свою историю. Внимательно выслушав рассказ, человек улыбнулся и, глянув на непрошеную гостью поверх красивых очков в золотой оправе, и тихо проговорил:
– Ну, это еще ничего, милочка. У нас здесь и Шерлок Холмс есть, и доктор Ватсон, и даже этот, как его, кажись, Элькюль Пуарро. Уж они-то наверняка мигом распутают твое запутанное дело.
– Да Вы, да Вы что, Вы что, мне не верите? Ее душили гнев, обида и жалость к самой себе одновременно. Все это сплелось в один клубок, засевший далеко внутри.
– И не переживайте так сильно. Мы Вас вылечим. Случаются случаи и потяжелее.
Таня с трудом могла стоять на ногах. Голова сильно кружилась.
– Помоги женщине, проводи до палаты, – уже совершенно другим тоном произнес сидевший, обращаясь к санитару.
– Сейчас все сделаю, Алексеич, – живо отозвался детина из-за двери и вывел её в коридор.
– Ну, катись быстро отсюда, пока в памяти, – зло бросил он на – последок.
Несчастная поняла, что попала в западню.
Часть 2
Глава 1
– Выступаем прямо сейчас. Свернем с дороги в километре от избы. Остаётся надеяться, что наши преследователи клюнут на эту удочку и пойдут по следу. Ну, Серега, двинули, что ли, – закончил Александрыч свои рассуждения. Сергей ничего ему не ответил, но все, что нужно, старик прочитал в его глазах.
В голове у парня за эти несколько секунд промелькнуло очень многое. Но сейчас, достаточно ясно ощущая на своем затылке холодное дыхание смерти, уже ни о чём не жалел, ни в чем не раскаивался.
«Возможно, в жизни было совершено немало ошибок, но божьих заповедей я старался не нарушать». Нельзя сказать, что смерть была ему совсем безразлична. Просто слишком много пришлось испытать за последние несколько лет. Слишком много для того, чтобы ее испугаться. Боль и обман, обиды и унижения и еще очень многое, что вообще нельзя выразить никакими словами. Хотя, с другой стороны, он прекрасно понимал, что «там» – есть люди, которые хотели бы видеть его именно живым, есть дела, которые нужно во что бы то ни стало закончить. И именно поэтому человек решил вступить со смертью в тот последний и решающий поединок, и именно во имя жизни на земле.
Наверное, это была одна из первых жизненных истин, которую поведали странному незнакомцу эти горы. Тех истин, что невозможно постигнуть, сидя в уютной городской квартире, где порою даже самые мелочные и никчемные события могут показаться весьма значимыми и весомыми. И только сейчас мужчина, кажется, начинал понимать настоящую цену вещам, событиям да, пожалуй и людям, вовсе не жалея, что для того, чтобы осмыслить это, ему пришлось заглянуть в стеклянные глаза старухи с косой. Ибо, только постигнув самую главную истину, душа обретает то необыкновенное состояние покоя, когда человек начинает смотреть на окружающий его мир уже совершенно по-другому.
Шли хорошо знакомой обоим дорогой, внимательно всматриваясь вперед и прислушиваясь к каждому шороху зимнего леса. Столкнуться лицом к лицу с неизвестными гостями желания не возникало. Шансов на выживание при такой встрече оставалось маловато. Отойдя с километр от избы, свернули в лес и пошли вверх по склону. Сейчас этим людям в их ситуации оставалось только одно – бежать. Бежать, бежать и еще раз бежать, чтобы как можно скорее добраться до поселка. Но до жилья еще очень и очень далеко, несколько суток ходу. А если идти по незнакомому лесу, да еще и без компаса, то вообще неизвестно, чем может закончиться такой переход.
Первые километров пять прошли, не останавливаясь и не проронив ни единого слова. Затем пятиминутный отдых. Сердце бешено колотилось в груди. Ноги и руки дрожали. На пятке вдруг начала ныть старая мозоль. Но это было еще только начало, и Сергей прекрасно это понимал. Дальше станет гораздо тяжелее. Александрычу тоже приходилось несладко, хотя он и старался вида не подавать.
– Что, Серега, скис? Не переживай. Скоро дома будем.
Напарник сдаваться вовсе не собирался, но легче от этого не становилось. Старик вдруг рассмеялся, причем не поддельным, а самым что ни на есть натуральным смехом. Посмотрев на него, Парень сам, не понимая от чего, но тоже начал безудержно хохотать.
– Не знаю, как ты, Александрыч, а я люблю вот этот лес, эти горы – посмотри, красотища-то какая!
– Это ты верно, брат, подметил, что красотища. Я вот всю жизнь по тайге мотаюсь и не могу привыкнуть, не могу насмотреться. Каждый раз открываю для себя что-то новое, чему-то радуюсь, чему-то удивляюсь. Каждый раз душа переполняется неимоверным трепетом и благоуханием, которым сверху донизу пронизаны эти леса.
На минуту оба замолчали, внимательно вслушиваясь в тишину. Солнце постепенно скатывалось к закату. Горы хранили немое молчание. Они не были ни на чьей стороне.
Маленькие серые птички весело щебетали в ветвях стоящей рядом березы, а белка, только что без устали бегавшая вверх и вниз по стволу огромной сосны, сейчас уже успокоилась, усевшись на ее нижней ветке, и с интересом разглядывала двуногих существ, которых раньше никогда здесь не видела и потому совсем не боялась.
– Сколько сможем, будем идти по солнцу, – успокоившись, наконец, произнес старик.
– Ночью станет сложнее. Погода портится. Звезд на небе, наверное, не будет. А может и вообще пурга начнется. Останавливаться нельзя. «Охотники» преследуют нас, идя по следу. И здесь у них неоспоримое преимущество. Но выбора нет.
На этом разговор закончился. Хотя Сергей и без слов давно уже все понял, а выплескивать свои чувства наружу сейчас почему-то вовсе не хотелось. Он мужчина и должен уметь держать себя в руках. Люди встали и вновь пошли вперед, не произнося больше ни слова.
Предчувствие не обмануло старого таежника. Через полчаса солнце скрылось за тучей, поднялся сильный ветер. А еще через час в тайге уже бушевала самая настоящая буря. Деревья скрипели и стонали. Ветер ныл и больно хлестал по лицу. А два человека медленно, но всё-таки продвигались вверх по склону, наперекор стихии, не обращая внимания на сбивающий с ног ветер, на то, что порой нельзя было разглядеть ничего, что находилось дальше собственного носа.
К вечеру сильно похолодало. Ноги постепенно коченели от мороза. Пришлось идти еще быстрее, порою почти бежать. Остановиться значило умереть. Долго ли еще сможет не приспособленный к борьбе с жестокой стихией организм сохранять внутри себя хрупкую человеческую жизнь в таких нечеловеческих условиях, этого они не знали. Зато хорошо знали другое. Знали то, что будут держаться до конца, до последнего вздоха. И пока в теле остаётся хоть капля жизни, несмотря ни на что, будут идти вперед.
Примерно через час после того, как Александрыч с Сергеем свернули с дороги, к этому самому месту подошли человек двенадцать, вооруженных до зубов. Заметив след, они остановились в растерянности. Разговаривал не – высокий человек с седыми волосами на лицо лет пятидесяти. Говорил тоном, не терпящим возражений, а остальные лишь внимательно его слушали и в знак согласия качали головами, уважительно называя батей. Разговаривал быстро, но довольно разборчиво, особенно если учитывать ветер, бросающий в лицо хлопья снега и затрудняющий дыхание.
– Леха, возьмешь с собой еще шестерых и пойдете до избы. Стукач донес, что их пятеро, а здесь прошли только два человека. Возможно, что остальные решили уходить по другой дороге. Их обязательно нужно найти и уничтожить. Встречаемся в избушке. Сейчас делимся на две группы, и немедленно вперед. Давайте кончать со всем этим, и как можно скорее.
Пролить чужую кровь для этих людей значило просто хорошо сделать свое дело. Наверно, впоследствии они поймут свою ошибку, хотя потом это будет им, пожалуй, уже ни к чему.
Человек, которого «батя» назвал Лёхой, на вид казался мужчиной довольно крепким. По тому, как он двигался, по его походке опытный глаз сразу мог определить старого следопыта. И действительно, в тайге это был далеко не новичок, а противник сильный и, кроме того, еще жестокий и беспощадный. Остальных он называл по кличкам. Те чувствовали себя куда менее уверено, хотя старались изо всех сил.
– Шустрый, не отставайте. Нужно идти быстрее. Покончим с бродягами, потом можно и отдохнуть, а не то «батя» с нас самих шкуру спустит.
Его напарники шли молча. Никто, конечно же, не сомневался в искренности слов Алексея. Наверное, попросту говорить в эти минуты никому не хотелось.
Подойдя к избе, сразу же вошли внутрь.
– Смотри-ка, даже печка еще не остыла.
– Сейчас для всех пять минут отдыха, а я пока пойду на улицу и осмотрюсь. Думаю, что ушли на вырубки.
И он не ошибся. От избы в сторону хребта уходил совсем еще свежий след. Всё встало на свои места. Человек вернулся в дом.
– Шустрый и вы двое, останетесь здесь. В такую погоду эти придурки должны неминуемо заблудиться в лесу. Стукач доложил, что компаса у них нет. Начнут кружить и вновь набредут на избу. Здесь вы их и встретите. Я с остальными пойду по следу. И чтобы не спать, а то перебьют, как мух, сонных. Дверь изнутри заприте.
Последние слова говорил, уже выходя на улицу вместе со своими спутниками.
Пурга усилилась, но вьюга пока еще не успела замести след людей, что прошли здесь совсем недавно. Это значительно облегчало продвижение вперед отряда преследователей.
Выйдя из избы, двинулись в путь, незамедлительно выстроившись в ровную цепочку. Первыми шли Толик и Саня по очереди. Дядя Гриша протаптывать дорогу уже не мог. Он замыкал колонну. Наступившее было молчание нарушил Толик:
– Александрыч говорил, что нужно идти так, чтобы вон тот хребет находился справа от нас. Но через полчаса в тайге, наверное, начнется такое, что не только хребет, друг друга на расстоянии в несколько шагов различить не сможем.
Григорий нахмурил брови.
– Другого выхода нет. Нужно уходить, и ни в коем случае не оставаться на месте. Убийцы, наверное, уже идут по следу.
Ни задавать вопросы, ни получать на них ответы больше никто не хотел. Мысли путались в голове. Они никогда раньше не попадали в подобные передряги. Роль дичи, убегающей от охотников, оказалась довольно неприятной, если только не сказать большего. Идти стало вдруг невыносимо трудно. Снега в лесу выпало немало. Ветер сбивал с ног. Но три человека по-прежнему упрямо пробирались вперед, несмотря ни на что. Через два часа непрерывной борьбы идущий впереди Сашок остановился в нерешительности.
– Дядя Гриша, посмотри-ка.
Он указал рукой на знакомое всем место. Посреди поляны стояла изба, где ещё совсем недавно ребята топили печь и пили горячий чай.
– Вот это да! А нас там, видно, уже поджидают. В маленьком окошке еле заметно мерцало пламя свечи.
– Там чай растет, но мне туда не надо, – мрачно пошутил Толик.
То, что творилось на душе у людей в эти минуты, вряд ли можно описать при помощи великого и всемогущего русского языка. Силы иссякли, а от сознания того, что три часа непрерывной ходьбы потрачены попусту, руки опускались, а ноги наотрез отказывались слушаться.
– В избу заходить нельзя – там смерть. А позади – там смерть тоже. И казалось, что они уже чувствовали на своём затылке ее леденящее дыхание.
Первым пришел в себя Григорий.
– Ребята, я понимаю, тяжело, но здесь стоять не стоит.
Других слов у него, наверное, попросту не было.
– По старому следу не пойдем, там может быть засада.
И вновь три человека упрямо пробирались вперед наперекор разбушевавшейся непогоде. Иногда падали, затем поднимались и вновь шли, порой даже сами переставая понимать, кто они, и куда же все-таки идут этой страшной ночью.
Казалось, что вьюга попросту сошла с ума. Она бесилась, верещала, кричала, стонала, приходя в неистовую ярость от того, что упрямые люди до сих пор еще не умерли, несмотря на все её неимоверные усилия. Так продолжалось часа четыре, пока идущий впереди Толик вдруг не повалился лицом в снег и не заявил, что никуда дальше не пойдет:
– Лучше уж здесь умереть.
– Ну что же, пожалуй, я тоже останусь, – спокойно произнёс дядя Гриша, – Я стар, а ты, Сашок, иди, авось выберешься.
– Да вы что, я вас не брошу. А может быть, нас никто уже и не преследует. Они-то, небось, тоже люди, устали поди, да в избе отдыхают, чай пьют. Давайте костерок разведем, обогреемся, перекусим чего, а там можно и в путь тронуться.
Но на этот раз путники сильно ошиблись в своих суждениях. По следу шел сильный, не знающий жалости ни к себе, ни к другим зверь. Сразиться с ним они не могли, для этого нет ни сил, ни оружия. Всего один нож на всех. Нужно было расходиться. Это давало хоть кому-то шанс выжить, пусть даже очень и очень сомнительный. Ведь человек вряд ли смог бы долго протянуть в одиночку в такой враждебной для него стихии. Но только так можно получить ту слабую, одну-единственную, но все-таки возможность, которая позволила бы бороться дальше, только в этом мог заключаться единственный, хотя и очень трудный, но все-таки путь к спасению.
Что же, со стороны, пожалуй, судить всегда намного проще, а в тайге чувства в очередной раз взяли верх над разумом. Все устали и находились в полном изнеможении, буквально на грани срыва. А на то, чтобы бороться тогда, когда сил уже не осталось, способны, наверное, очень немногие.
Леха шел впереди. Остальные еле поспевали за ним.
– Никуда они, голубчик, от нас не денутся, – говорил он с ухмылкой на лице. – А вот и изба. Кружат милые. Айда зайдем. Войдя, налил себе кружку горячего чая, отхлебнул глоток и уселся на стул.
– Лысый, пойдете со мной, а вы здесь останетесь. Устали, небось. И повторяю ещё раз: ни в коем случае не спать.
Сказав, поднялся и вышел за дверь. Новые напарники поспешили следом.
– Будьте наготове. Автоматы снять с предохранителей. Стрелять без предупреждения. Пленных брать не станем.
Костер разложили возле огромной сосны. Ее густая крона служила путникам крышей. Сбоку от ветра спасал густой осинник. Три человека сидели и грели руки возле огня. Чайник уже закипал.
– Будем по очереди дежурить, чтобы нас не застали врасплох.
Толик вызвался заступить первым.
– Вон с того бугра, в ста метрах отсюда, дорога хорошо просматривается в обе стороны. Если что замечу подозрительное, сразу к вам. Ну, я пошел.
Минут пять Григорий с Саней сидели в полном молчании. Вдруг тишину глухой зимней ночи разорвал дикий крик Толика:
– Ребята, беги…
Его голос на полуслове оборвал треск автоматной очереди. Все стихло, но ненадолго. Через несколько секунд снег вокруг сидящих возле костра людей вздыбился фонтанчиками снега от пуль. Лес вокруг вновь наполнился грохотом выстрелов и криками умирающих. Дядя Гриша с глухим стоном повалился на землю. Саня упал рядом с ним. Одна пуля прошла ему навылет через плечо, вторая попала в живот. Он потерял сознание, лежа в луже собственной крови.
– Ну, вот, кажется и все, – с удовлетворением проговорил Леха. Поставив автомат на землю, он растивал у костра озябшие руки.
– Сейчас в избу пойдем, греться и спать.
Но говоривший даже в кошмарном сне, пожалуй, не смог бы предположить себе того, что произойдет с ним в следующую минуту, а иначе наверняка не стал бы строить таких долгосрочных прогнозов. Трое его товарищей, что остались в избе, были уже мертвы, а он со своими спутниками переживет друзей совсем ненадолго.
Возвращаясь обратно, бандит вдруг увидел перед собой невысокого, странного вида человека. Ему показалось, что он вырос прямо из-под земли. Не успев даже поднять свое оружие, Алексей повалился на снег. Через его голову пролетела маленькая, блестящая звездочка и, оставив в ней неширокую щель, воткнулась в стоящую позади сосну. Лысый с товарищем упали рядом. Умирая, они даже не успели понять, что же все-таки с ними произошло за последние несколько секунд.
А в лесу, между тем, бушевала уже самая настоящая буря. В неистовом и зловещем свисте ветра, балом в полной мере правили смерть и ужас. Метрах в двадцати-тридцати не было видно ничего. Александрыч говорил, как всегда, спокойно.
– Дальше идти наугад нельзя. Начнем кружить и топтаться на месте. Лучше двигаться по руслу ручья. Он выведет на хребет, а дальше посмотрим. Старик сделал шаг вперед и вдруг замер на месте. В десяти метрах от них, на пригорке, стоял волк. Огромных размеров зверь пристально смотрел на людей, не моргая и не шевелясь. Ветер начал вдруг дуть с каким-то особенным, диким остервенением. Вьюга просто взбесилась от злости. Но огромный матерый хищник, казалось, не замечал того, что творится вокруг. Здесь был его дом. Наверное, непогода вовсе не причиняла стоявшему особенных неудобств, и он не снисходил до того, чтобы обращать на пургу хоть какое-то внимание. Сейчас зверь был гораздо сильнее природы, так как сам является ее творением, созданным именно для того, чтобы бороться и выживать. Да, пожалуй, и сильнее людей, что с неподдельным удивлением таращили на него свои забитые снегом глаза, и всё никак не могли сообразить, привиделось им всё это или происходит на самом деле.
Сергей вдруг негромко начал бормотать себе под нос:
– Человек вынул нож. Серый, ты не шути. Хочешь крови – ну, что ж, я такой же, как ты.
Александрыч оборвал его на полуслове.
– Слушай, ты, Серый, помолчал бы лучше. Переохладился, видать. В планы этого зверюги явно не входит то, чтобы пустить нас на мясо сейчас, иначе бы он вел себя совсем по-другому, уж ты мне поверь. А вот что ему нужно, я и сам пока понять не могу. Ведь не заблудился же, в конце-то концов.
Старик хихикнул.
– И какой-то взгляд странный. Я бы сказал даже, почти человеческий.
Вновь посмотрев на пригорок, говорящий даже рот открыл от удивления. Там никого не было.
– Вот тебе и на?! Видение какое-то, да и только.
Он протер глаза, но от этого ничего не изменилось.
– Ладно, пошли давай. Нечего время зря терять.
Люди вновь шагали вперед, навстречу своей, пока еще им не известной судьбе. А перед газами долго еще маячил странный силуэт серого цвета, что совсем недавно неподвижно, словно каменное изваяние, стоял на близлежащем снежном бархане. И то, как зло насмехался он над стихией своим равнодушием, а также непоколебимой волей и уверенностью в собственной правоте, возможно, придаст путникам в самый ответственный момент ту недостающую, но вместе с тем так жизненно необходимую каплю сил, без которой они, быть может, не смогли бы выжить.
По руслу речки подниматься стало немного легче. В низине ветер дул не так сильно. Густой ольховник, росший плотной стеной по краям оврага, смягчал его порывы. Пройдя километра три вверх по ручью, добрались, наконец, до скалистого гребня хребта.
– Дальше пойдем вдоль скал. Километров через пять они закончатся. Там берет начало другой ручей. Он впадает в ту самую речку, вдоль которой мы и пришли в эту злополучную долину. Проговорив, Александрыч долго тёр уставшие от не стихающего ни на минуту ветра глаза замёрзшими руками. Вскоре двинулись дальше. Но силы были уже на исходе. Ноги постепенно переставали слушаться своих хозяев.
– Ух ты, смотри-ка, а вот и наш серый спутник. Серега указал на совсем еще свежие, продолговатые отпечатки волчьих лап.
– И чего это он крутится здесь, – дед в растерянности почесывал затылок. И вдруг откуда-то слева, из-под скалы, перекрывая шум бури, послышался протяжный вой волка.
Оба от неожиданности вздрогнули.
– Странно как-то воет. Как будто зовет кого. Пойдем, Серега, посмотрим. Назад нам все равно нельзя. А значит, нужно вперед двигаться. Правильно?
– Правильно.
– Ну, так пошли, чего встал-то.
Сергей, конечно, не поверил своему напарнику. Вряд ли волк на самом деле звал кого-то, если только, конечно, не готовился к обеду. Но идти действительно нужно вперед. И, пожалуй, не так уж важно, какой именно дорогой.
Поднявшись немного вверх по склону, наконец, нашли то, что искали. Волчий след проходил по самому краю источника с чистой, словно слеза, водой.
– Смотри-ка, сам попил и нас позвал, значит, – говоривший довольно хмыкнул себе в усы.
Сергей про себя тоже улыбнулся.
– Вы только посмотрите, он еще и шутит, – и добавил вслух:
– Александрыч, а вода-то ведь теплая. Вон как парит. И минеральная к тому же. Старый геолог, казалось, внимательно рассматривал огромные сосны, стоящие на краю поляны.
– Интересно, что этому зверюге от нас нужно. Может, хочет, чтобы мы прожили немного подольше, покуда он успеет проголодаться. Хотя размышлять после будем. А сейчас две минуты на отдых и дальше в путь. Промедление, как говорится, смерти подобно.
Зачерпнув чуть теплую, кристально чистую воду большой алюминиевой кружкой, принялся жадно пить. После чего, довольно крякнув, передал кружку Серёге.
– Эх, хороша водица. На вкус, вроде, горькая немного.
Сергей последовал примеру товарища.
Перекусили на скорую руку. Времени на отдых не было. Странно, но идти стало как будто легче.
– Послушай, Александрыч, сдаётся мне, не совсем обыкновенная это вода. Усталость вроде подевалась куда-то. Ты знаешь, хочется бегом бежать.
Старик, казалось, не замечал, что всё сказанное относится именно к нему. Но спустя минуту все-таки заговорил.
– От старожилов слыхал я, что есть на этих горах такая вода, что может придать человеку необыкновенную силу, помогает раны лечить и болезни. Батя мой тоже про то сказывал. Раньше-то я думал, что все это выдумки, но сейчас, кажется, начинаю верить.
Дальше пошли быстрее. Усталости почти не чувствовалось. Наконец, скалы кончились, и друзья стали спускаться вниз по ручью, который, как и предполагал Александрыч, брал здесь свое начало. Кромешная тьма, что в мгновение ока заполнила собой весь лес, сильно мешая идти. Но бурелом вдруг кончился. Они вышли на большую поляну, неизвестно как здесь появившуюся. Вдали, на скалах, отчетливо различался огонек костра.
– Наши «друзья», похоже, решили устроить себе привал, а вот мы с тобой Серёга, чуть позже передохнём, внизу.
– Не смей трогать сына!
– Ну, а это, милая, зависит только от тебя.
– Чего ты хочешь?
– Чего я хочу? Сейчас ты это узнаешь. Только не вздумай орать. Артем ведь ждет меня на улице, и он полностью в моих руках. А ты на данный момент всего лишь умалишенная, и все твои заявления не будут иметь законной силы. После этого любимый в прошлом мужчина подошел к ней вплотную, быстро расстегнул халат, оторвав на нем половину пуговиц, и стянул до колен трусы. Затем посадил опешившую женщину на кушетку, сорвал все нижнее белье и бросил в дальний угол комнаты. При этом он зло шипел себе под нос:
– На колени, быстро, голову на пол клади, а локти вперед себя, и спину прогни.
Пришлось сделать все, как он сказал. Вернее сказать, Таня вообще не понимала, что делает. После этого насильник накинул халат ей на голову, спустил до колен ранее расстегнутые штаны и начал делать свое дело. Почти потеряв сознание, непроизвольно вдруг вскрикнула от боли.
– Молчать, я сказал!
Всё это продолжалось минут двадцать. Потом Вадик встал, застегнул штаны и, уходя, небрежно бросил своей жертве:
– Ну, одевайся давай. Понравилось, что ли?
Пошатываясь, с трудом завернулась в халат.
– Я буду иногда приходить сюда и делать с тобой это, а если будешь вредничать, то отдам санитарам. Они ребята молодые, здоровые, ну, в общем, сама понимаешь, аминазин начнут колоть и все равно сделают с тобой все, что захотят. А беременна ты или нет, это ни для кого здесь значения не имеет. Ну, а Артем – он мальчик умный. Я ему зла не желаю пока. Мы пошли, а ты не скучай тут.
Вадим улыбнулся и вышел на улицу. Слез уже не было, она все их давно выплакала.
Вернувшись к себе в комнату, умылась и, переодевшись, направилась прямо к главврачу больницы.
У входа в кабинет дежурный санитар, детина огромного роста, коротко подстриженный, вопросительно посмотрел на странную визитершу.
– Можно мне поговорить с врачом?
– Сейчас узнаю, – сухо ответил он и, нажав какую-то кнопку, проговорил в микрофон:
– Михаил Алексеевич, к Вам тут посетительница.
– Заводи, – послышался громкий голос из-за двери.
Главврач больницы оказался приятным мужчиной на вид лет сорока – сорока пяти.
Вошедшая, вкратце рассказала свою историю. Внимательно выслушав рассказ, человек улыбнулся и, глянув на непрошеную гостью поверх красивых очков в золотой оправе, и тихо проговорил:
– Ну, это еще ничего, милочка. У нас здесь и Шерлок Холмс есть, и доктор Ватсон, и даже этот, как его, кажись, Элькюль Пуарро. Уж они-то наверняка мигом распутают твое запутанное дело.
– Да Вы, да Вы что, Вы что, мне не верите? Ее душили гнев, обида и жалость к самой себе одновременно. Все это сплелось в один клубок, засевший далеко внутри.
– И не переживайте так сильно. Мы Вас вылечим. Случаются случаи и потяжелее.
Таня с трудом могла стоять на ногах. Голова сильно кружилась.
– Помоги женщине, проводи до палаты, – уже совершенно другим тоном произнес сидевший, обращаясь к санитару.
– Сейчас все сделаю, Алексеич, – живо отозвался детина из-за двери и вывел её в коридор.
– Ну, катись быстро отсюда, пока в памяти, – зло бросил он на – последок.
Несчастная поняла, что попала в западню.
Часть 2
Глава 1
Уходить решили, разделившись на две группы. Толик, Сашок и дядя Гриша – через хребет, а оттуда по лесовозным дорогам к человеческому жилью. Григорий знал эту дорогу достаточно для того, чтобы не сбиться с пути. По крайней мере, так казалось ему самому. Александрыч и Сергей пошли обратно по той же самой тропе, по которой экспедиция пришла в долину. Этим они отвлекут внимание бандитов на себя, что, возможно, поможет спастись товарищам.
Тайга, стихия тьмы и света,
Жестока, зла, но справедлива.
И для нее порой утехой
Бывает смерть. Она красива.
Но к слабым, жалости не знает.
Погибнуть в дебрях мало проку.
Вороны тело растерзают
И разлетятся. Без умолку
Крича, смеясь и наслаждаясь,
Кровавой жизни смысл знали.
И вновь, над жертвой измываясь,
Злодейки, пиршество собрали.
Сложнее выжить, не погибнуть,
Собрав в кулак остаток воли,
Идти, ползти, дышать, не сникнуть
Перед своею злою долей.
И лишь тогда, в борьбе со страхом
Ты обретешь лицо и имя.
И лишь тогда, не станешь прахом,
Пройдя рубеж неодолимый.
– Выступаем прямо сейчас. Свернем с дороги в километре от избы. Остаётся надеяться, что наши преследователи клюнут на эту удочку и пойдут по следу. Ну, Серега, двинули, что ли, – закончил Александрыч свои рассуждения. Сергей ничего ему не ответил, но все, что нужно, старик прочитал в его глазах.
В голове у парня за эти несколько секунд промелькнуло очень многое. Но сейчас, достаточно ясно ощущая на своем затылке холодное дыхание смерти, уже ни о чём не жалел, ни в чем не раскаивался.
«Возможно, в жизни было совершено немало ошибок, но божьих заповедей я старался не нарушать». Нельзя сказать, что смерть была ему совсем безразлична. Просто слишком много пришлось испытать за последние несколько лет. Слишком много для того, чтобы ее испугаться. Боль и обман, обиды и унижения и еще очень многое, что вообще нельзя выразить никакими словами. Хотя, с другой стороны, он прекрасно понимал, что «там» – есть люди, которые хотели бы видеть его именно живым, есть дела, которые нужно во что бы то ни стало закончить. И именно поэтому человек решил вступить со смертью в тот последний и решающий поединок, и именно во имя жизни на земле.
Наверное, это была одна из первых жизненных истин, которую поведали странному незнакомцу эти горы. Тех истин, что невозможно постигнуть, сидя в уютной городской квартире, где порою даже самые мелочные и никчемные события могут показаться весьма значимыми и весомыми. И только сейчас мужчина, кажется, начинал понимать настоящую цену вещам, событиям да, пожалуй и людям, вовсе не жалея, что для того, чтобы осмыслить это, ему пришлось заглянуть в стеклянные глаза старухи с косой. Ибо, только постигнув самую главную истину, душа обретает то необыкновенное состояние покоя, когда человек начинает смотреть на окружающий его мир уже совершенно по-другому.
Шли хорошо знакомой обоим дорогой, внимательно всматриваясь вперед и прислушиваясь к каждому шороху зимнего леса. Столкнуться лицом к лицу с неизвестными гостями желания не возникало. Шансов на выживание при такой встрече оставалось маловато. Отойдя с километр от избы, свернули в лес и пошли вверх по склону. Сейчас этим людям в их ситуации оставалось только одно – бежать. Бежать, бежать и еще раз бежать, чтобы как можно скорее добраться до поселка. Но до жилья еще очень и очень далеко, несколько суток ходу. А если идти по незнакомому лесу, да еще и без компаса, то вообще неизвестно, чем может закончиться такой переход.
Первые километров пять прошли, не останавливаясь и не проронив ни единого слова. Затем пятиминутный отдых. Сердце бешено колотилось в груди. Ноги и руки дрожали. На пятке вдруг начала ныть старая мозоль. Но это было еще только начало, и Сергей прекрасно это понимал. Дальше станет гораздо тяжелее. Александрычу тоже приходилось несладко, хотя он и старался вида не подавать.
– Что, Серега, скис? Не переживай. Скоро дома будем.
Напарник сдаваться вовсе не собирался, но легче от этого не становилось. Старик вдруг рассмеялся, причем не поддельным, а самым что ни на есть натуральным смехом. Посмотрев на него, Парень сам, не понимая от чего, но тоже начал безудержно хохотать.
– Не знаю, как ты, Александрыч, а я люблю вот этот лес, эти горы – посмотри, красотища-то какая!
– Это ты верно, брат, подметил, что красотища. Я вот всю жизнь по тайге мотаюсь и не могу привыкнуть, не могу насмотреться. Каждый раз открываю для себя что-то новое, чему-то радуюсь, чему-то удивляюсь. Каждый раз душа переполняется неимоверным трепетом и благоуханием, которым сверху донизу пронизаны эти леса.
На минуту оба замолчали, внимательно вслушиваясь в тишину. Солнце постепенно скатывалось к закату. Горы хранили немое молчание. Они не были ни на чьей стороне.
Маленькие серые птички весело щебетали в ветвях стоящей рядом березы, а белка, только что без устали бегавшая вверх и вниз по стволу огромной сосны, сейчас уже успокоилась, усевшись на ее нижней ветке, и с интересом разглядывала двуногих существ, которых раньше никогда здесь не видела и потому совсем не боялась.
– Сколько сможем, будем идти по солнцу, – успокоившись, наконец, произнес старик.
– Ночью станет сложнее. Погода портится. Звезд на небе, наверное, не будет. А может и вообще пурга начнется. Останавливаться нельзя. «Охотники» преследуют нас, идя по следу. И здесь у них неоспоримое преимущество. Но выбора нет.
На этом разговор закончился. Хотя Сергей и без слов давно уже все понял, а выплескивать свои чувства наружу сейчас почему-то вовсе не хотелось. Он мужчина и должен уметь держать себя в руках. Люди встали и вновь пошли вперед, не произнося больше ни слова.
Предчувствие не обмануло старого таежника. Через полчаса солнце скрылось за тучей, поднялся сильный ветер. А еще через час в тайге уже бушевала самая настоящая буря. Деревья скрипели и стонали. Ветер ныл и больно хлестал по лицу. А два человека медленно, но всё-таки продвигались вверх по склону, наперекор стихии, не обращая внимания на сбивающий с ног ветер, на то, что порой нельзя было разглядеть ничего, что находилось дальше собственного носа.
К вечеру сильно похолодало. Ноги постепенно коченели от мороза. Пришлось идти еще быстрее, порою почти бежать. Остановиться значило умереть. Долго ли еще сможет не приспособленный к борьбе с жестокой стихией организм сохранять внутри себя хрупкую человеческую жизнь в таких нечеловеческих условиях, этого они не знали. Зато хорошо знали другое. Знали то, что будут держаться до конца, до последнего вздоха. И пока в теле остаётся хоть капля жизни, несмотря ни на что, будут идти вперед.
Примерно через час после того, как Александрыч с Сергеем свернули с дороги, к этому самому месту подошли человек двенадцать, вооруженных до зубов. Заметив след, они остановились в растерянности. Разговаривал не – высокий человек с седыми волосами на лицо лет пятидесяти. Говорил тоном, не терпящим возражений, а остальные лишь внимательно его слушали и в знак согласия качали головами, уважительно называя батей. Разговаривал быстро, но довольно разборчиво, особенно если учитывать ветер, бросающий в лицо хлопья снега и затрудняющий дыхание.
– Леха, возьмешь с собой еще шестерых и пойдете до избы. Стукач донес, что их пятеро, а здесь прошли только два человека. Возможно, что остальные решили уходить по другой дороге. Их обязательно нужно найти и уничтожить. Встречаемся в избушке. Сейчас делимся на две группы, и немедленно вперед. Давайте кончать со всем этим, и как можно скорее.
Пролить чужую кровь для этих людей значило просто хорошо сделать свое дело. Наверно, впоследствии они поймут свою ошибку, хотя потом это будет им, пожалуй, уже ни к чему.
Человек, которого «батя» назвал Лёхой, на вид казался мужчиной довольно крепким. По тому, как он двигался, по его походке опытный глаз сразу мог определить старого следопыта. И действительно, в тайге это был далеко не новичок, а противник сильный и, кроме того, еще жестокий и беспощадный. Остальных он называл по кличкам. Те чувствовали себя куда менее уверено, хотя старались изо всех сил.
– Шустрый, не отставайте. Нужно идти быстрее. Покончим с бродягами, потом можно и отдохнуть, а не то «батя» с нас самих шкуру спустит.
Его напарники шли молча. Никто, конечно же, не сомневался в искренности слов Алексея. Наверное, попросту говорить в эти минуты никому не хотелось.
Подойдя к избе, сразу же вошли внутрь.
– Смотри-ка, даже печка еще не остыла.
– Сейчас для всех пять минут отдыха, а я пока пойду на улицу и осмотрюсь. Думаю, что ушли на вырубки.
И он не ошибся. От избы в сторону хребта уходил совсем еще свежий след. Всё встало на свои места. Человек вернулся в дом.
– Шустрый и вы двое, останетесь здесь. В такую погоду эти придурки должны неминуемо заблудиться в лесу. Стукач доложил, что компаса у них нет. Начнут кружить и вновь набредут на избу. Здесь вы их и встретите. Я с остальными пойду по следу. И чтобы не спать, а то перебьют, как мух, сонных. Дверь изнутри заприте.
Последние слова говорил, уже выходя на улицу вместе со своими спутниками.
Пурга усилилась, но вьюга пока еще не успела замести след людей, что прошли здесь совсем недавно. Это значительно облегчало продвижение вперед отряда преследователей.
Выйдя из избы, двинулись в путь, незамедлительно выстроившись в ровную цепочку. Первыми шли Толик и Саня по очереди. Дядя Гриша протаптывать дорогу уже не мог. Он замыкал колонну. Наступившее было молчание нарушил Толик:
– Александрыч говорил, что нужно идти так, чтобы вон тот хребет находился справа от нас. Но через полчаса в тайге, наверное, начнется такое, что не только хребет, друг друга на расстоянии в несколько шагов различить не сможем.
Григорий нахмурил брови.
– Другого выхода нет. Нужно уходить, и ни в коем случае не оставаться на месте. Убийцы, наверное, уже идут по следу.
Ни задавать вопросы, ни получать на них ответы больше никто не хотел. Мысли путались в голове. Они никогда раньше не попадали в подобные передряги. Роль дичи, убегающей от охотников, оказалась довольно неприятной, если только не сказать большего. Идти стало вдруг невыносимо трудно. Снега в лесу выпало немало. Ветер сбивал с ног. Но три человека по-прежнему упрямо пробирались вперед, несмотря ни на что. Через два часа непрерывной борьбы идущий впереди Сашок остановился в нерешительности.
– Дядя Гриша, посмотри-ка.
Он указал рукой на знакомое всем место. Посреди поляны стояла изба, где ещё совсем недавно ребята топили печь и пили горячий чай.
– Вот это да! А нас там, видно, уже поджидают. В маленьком окошке еле заметно мерцало пламя свечи.
– Там чай растет, но мне туда не надо, – мрачно пошутил Толик.
То, что творилось на душе у людей в эти минуты, вряд ли можно описать при помощи великого и всемогущего русского языка. Силы иссякли, а от сознания того, что три часа непрерывной ходьбы потрачены попусту, руки опускались, а ноги наотрез отказывались слушаться.
– В избу заходить нельзя – там смерть. А позади – там смерть тоже. И казалось, что они уже чувствовали на своём затылке ее леденящее дыхание.
Первым пришел в себя Григорий.
– Ребята, я понимаю, тяжело, но здесь стоять не стоит.
Других слов у него, наверное, попросту не было.
– По старому следу не пойдем, там может быть засада.
И вновь три человека упрямо пробирались вперед наперекор разбушевавшейся непогоде. Иногда падали, затем поднимались и вновь шли, порой даже сами переставая понимать, кто они, и куда же все-таки идут этой страшной ночью.
Казалось, что вьюга попросту сошла с ума. Она бесилась, верещала, кричала, стонала, приходя в неистовую ярость от того, что упрямые люди до сих пор еще не умерли, несмотря на все её неимоверные усилия. Так продолжалось часа четыре, пока идущий впереди Толик вдруг не повалился лицом в снег и не заявил, что никуда дальше не пойдет:
– Лучше уж здесь умереть.
– Ну что же, пожалуй, я тоже останусь, – спокойно произнёс дядя Гриша, – Я стар, а ты, Сашок, иди, авось выберешься.
– Да вы что, я вас не брошу. А может быть, нас никто уже и не преследует. Они-то, небось, тоже люди, устали поди, да в избе отдыхают, чай пьют. Давайте костерок разведем, обогреемся, перекусим чего, а там можно и в путь тронуться.
Но на этот раз путники сильно ошиблись в своих суждениях. По следу шел сильный, не знающий жалости ни к себе, ни к другим зверь. Сразиться с ним они не могли, для этого нет ни сил, ни оружия. Всего один нож на всех. Нужно было расходиться. Это давало хоть кому-то шанс выжить, пусть даже очень и очень сомнительный. Ведь человек вряд ли смог бы долго протянуть в одиночку в такой враждебной для него стихии. Но только так можно получить ту слабую, одну-единственную, но все-таки возможность, которая позволила бы бороться дальше, только в этом мог заключаться единственный, хотя и очень трудный, но все-таки путь к спасению.
Что же, со стороны, пожалуй, судить всегда намного проще, а в тайге чувства в очередной раз взяли верх над разумом. Все устали и находились в полном изнеможении, буквально на грани срыва. А на то, чтобы бороться тогда, когда сил уже не осталось, способны, наверное, очень немногие.
Леха шел впереди. Остальные еле поспевали за ним.
– Никуда они, голубчик, от нас не денутся, – говорил он с ухмылкой на лице. – А вот и изба. Кружат милые. Айда зайдем. Войдя, налил себе кружку горячего чая, отхлебнул глоток и уселся на стул.
– Лысый, пойдете со мной, а вы здесь останетесь. Устали, небось. И повторяю ещё раз: ни в коем случае не спать.
Сказав, поднялся и вышел за дверь. Новые напарники поспешили следом.
– Будьте наготове. Автоматы снять с предохранителей. Стрелять без предупреждения. Пленных брать не станем.
Костер разложили возле огромной сосны. Ее густая крона служила путникам крышей. Сбоку от ветра спасал густой осинник. Три человека сидели и грели руки возле огня. Чайник уже закипал.
– Будем по очереди дежурить, чтобы нас не застали врасплох.
Толик вызвался заступить первым.
– Вон с того бугра, в ста метрах отсюда, дорога хорошо просматривается в обе стороны. Если что замечу подозрительное, сразу к вам. Ну, я пошел.
Минут пять Григорий с Саней сидели в полном молчании. Вдруг тишину глухой зимней ночи разорвал дикий крик Толика:
– Ребята, беги…
Его голос на полуслове оборвал треск автоматной очереди. Все стихло, но ненадолго. Через несколько секунд снег вокруг сидящих возле костра людей вздыбился фонтанчиками снега от пуль. Лес вокруг вновь наполнился грохотом выстрелов и криками умирающих. Дядя Гриша с глухим стоном повалился на землю. Саня упал рядом с ним. Одна пуля прошла ему навылет через плечо, вторая попала в живот. Он потерял сознание, лежа в луже собственной крови.
– Ну, вот, кажется и все, – с удовлетворением проговорил Леха. Поставив автомат на землю, он растивал у костра озябшие руки.
– Сейчас в избу пойдем, греться и спать.
Но говоривший даже в кошмарном сне, пожалуй, не смог бы предположить себе того, что произойдет с ним в следующую минуту, а иначе наверняка не стал бы строить таких долгосрочных прогнозов. Трое его товарищей, что остались в избе, были уже мертвы, а он со своими спутниками переживет друзей совсем ненадолго.
Возвращаясь обратно, бандит вдруг увидел перед собой невысокого, странного вида человека. Ему показалось, что он вырос прямо из-под земли. Не успев даже поднять свое оружие, Алексей повалился на снег. Через его голову пролетела маленькая, блестящая звездочка и, оставив в ней неширокую щель, воткнулась в стоящую позади сосну. Лысый с товарищем упали рядом. Умирая, они даже не успели понять, что же все-таки с ними произошло за последние несколько секунд.
А в лесу, между тем, бушевала уже самая настоящая буря. В неистовом и зловещем свисте ветра, балом в полной мере правили смерть и ужас. Метрах в двадцати-тридцати не было видно ничего. Александрыч говорил, как всегда, спокойно.
– Дальше идти наугад нельзя. Начнем кружить и топтаться на месте. Лучше двигаться по руслу ручья. Он выведет на хребет, а дальше посмотрим. Старик сделал шаг вперед и вдруг замер на месте. В десяти метрах от них, на пригорке, стоял волк. Огромных размеров зверь пристально смотрел на людей, не моргая и не шевелясь. Ветер начал вдруг дуть с каким-то особенным, диким остервенением. Вьюга просто взбесилась от злости. Но огромный матерый хищник, казалось, не замечал того, что творится вокруг. Здесь был его дом. Наверное, непогода вовсе не причиняла стоявшему особенных неудобств, и он не снисходил до того, чтобы обращать на пургу хоть какое-то внимание. Сейчас зверь был гораздо сильнее природы, так как сам является ее творением, созданным именно для того, чтобы бороться и выживать. Да, пожалуй, и сильнее людей, что с неподдельным удивлением таращили на него свои забитые снегом глаза, и всё никак не могли сообразить, привиделось им всё это или происходит на самом деле.
Сергей вдруг негромко начал бормотать себе под нос:
– Человек вынул нож. Серый, ты не шути. Хочешь крови – ну, что ж, я такой же, как ты.
Александрыч оборвал его на полуслове.
– Слушай, ты, Серый, помолчал бы лучше. Переохладился, видать. В планы этого зверюги явно не входит то, чтобы пустить нас на мясо сейчас, иначе бы он вел себя совсем по-другому, уж ты мне поверь. А вот что ему нужно, я и сам пока понять не могу. Ведь не заблудился же, в конце-то концов.
Старик хихикнул.
– И какой-то взгляд странный. Я бы сказал даже, почти человеческий.
Вновь посмотрев на пригорок, говорящий даже рот открыл от удивления. Там никого не было.
– Вот тебе и на?! Видение какое-то, да и только.
Он протер глаза, но от этого ничего не изменилось.
– Ладно, пошли давай. Нечего время зря терять.
Люди вновь шагали вперед, навстречу своей, пока еще им не известной судьбе. А перед газами долго еще маячил странный силуэт серого цвета, что совсем недавно неподвижно, словно каменное изваяние, стоял на близлежащем снежном бархане. И то, как зло насмехался он над стихией своим равнодушием, а также непоколебимой волей и уверенностью в собственной правоте, возможно, придаст путникам в самый ответственный момент ту недостающую, но вместе с тем так жизненно необходимую каплю сил, без которой они, быть может, не смогли бы выжить.
По руслу речки подниматься стало немного легче. В низине ветер дул не так сильно. Густой ольховник, росший плотной стеной по краям оврага, смягчал его порывы. Пройдя километра три вверх по ручью, добрались, наконец, до скалистого гребня хребта.
– Дальше пойдем вдоль скал. Километров через пять они закончатся. Там берет начало другой ручей. Он впадает в ту самую речку, вдоль которой мы и пришли в эту злополучную долину. Проговорив, Александрыч долго тёр уставшие от не стихающего ни на минуту ветра глаза замёрзшими руками. Вскоре двинулись дальше. Но силы были уже на исходе. Ноги постепенно переставали слушаться своих хозяев.
– Ух ты, смотри-ка, а вот и наш серый спутник. Серега указал на совсем еще свежие, продолговатые отпечатки волчьих лап.
– И чего это он крутится здесь, – дед в растерянности почесывал затылок. И вдруг откуда-то слева, из-под скалы, перекрывая шум бури, послышался протяжный вой волка.
Оба от неожиданности вздрогнули.
– Странно как-то воет. Как будто зовет кого. Пойдем, Серега, посмотрим. Назад нам все равно нельзя. А значит, нужно вперед двигаться. Правильно?
– Правильно.
– Ну, так пошли, чего встал-то.
Сергей, конечно, не поверил своему напарнику. Вряд ли волк на самом деле звал кого-то, если только, конечно, не готовился к обеду. Но идти действительно нужно вперед. И, пожалуй, не так уж важно, какой именно дорогой.
Поднявшись немного вверх по склону, наконец, нашли то, что искали. Волчий след проходил по самому краю источника с чистой, словно слеза, водой.
– Смотри-ка, сам попил и нас позвал, значит, – говоривший довольно хмыкнул себе в усы.
Сергей про себя тоже улыбнулся.
– Вы только посмотрите, он еще и шутит, – и добавил вслух:
– Александрыч, а вода-то ведь теплая. Вон как парит. И минеральная к тому же. Старый геолог, казалось, внимательно рассматривал огромные сосны, стоящие на краю поляны.
– Интересно, что этому зверюге от нас нужно. Может, хочет, чтобы мы прожили немного подольше, покуда он успеет проголодаться. Хотя размышлять после будем. А сейчас две минуты на отдых и дальше в путь. Промедление, как говорится, смерти подобно.
Зачерпнув чуть теплую, кристально чистую воду большой алюминиевой кружкой, принялся жадно пить. После чего, довольно крякнув, передал кружку Серёге.
– Эх, хороша водица. На вкус, вроде, горькая немного.
Сергей последовал примеру товарища.
Перекусили на скорую руку. Времени на отдых не было. Странно, но идти стало как будто легче.
– Послушай, Александрыч, сдаётся мне, не совсем обыкновенная это вода. Усталость вроде подевалась куда-то. Ты знаешь, хочется бегом бежать.
Старик, казалось, не замечал, что всё сказанное относится именно к нему. Но спустя минуту все-таки заговорил.
– От старожилов слыхал я, что есть на этих горах такая вода, что может придать человеку необыкновенную силу, помогает раны лечить и болезни. Батя мой тоже про то сказывал. Раньше-то я думал, что все это выдумки, но сейчас, кажется, начинаю верить.
Дальше пошли быстрее. Усталости почти не чувствовалось. Наконец, скалы кончились, и друзья стали спускаться вниз по ручью, который, как и предполагал Александрыч, брал здесь свое начало. Кромешная тьма, что в мгновение ока заполнила собой весь лес, сильно мешая идти. Но бурелом вдруг кончился. Они вышли на большую поляну, неизвестно как здесь появившуюся. Вдали, на скалах, отчетливо различался огонек костра.
– Наши «друзья», похоже, решили устроить себе привал, а вот мы с тобой Серёга, чуть позже передохнём, внизу.