Лау Миллер. Талискер

   — Да, я здесь, Алессандро. — Густой туман немного приглушал все звуки.
   — Не называй меня так, Талискер. Ты мне вовсе не друг. — Чаплин находился справа от него.
   — Дункан, ты можешь встать? — заволновался Малки. Он обнажил меч и встал в боевую позицию, напряженно вглядываясь в туман.
   — Тебе надо изменить свою жизнь, Чаплин, — с трудом выговорил Талискер.
   — Лучше я отниму твою.
   Инспектор полиции появился из-за угла, и Дункан выругался, поняв, что тот выслеживал его по голосу.
   Рука с пистолетом дрогнула перед лицом Талискера. Похоже, что, добравшись до своей жертвы, Чаплин лишился решимости.
   — Ну давай, — подбодрил его Дункан. — Стреляй.
   Пальцы почти нажали на спусковой крючок, но внимание Алессандро привлекло движение справа. Он обернулся и махнул пистолетом в сторону Малки.
   — Эй, ты. Это тебя никак не касается. Убирайся отсюда.
   Настало мгновение тишины.
   — Ты его видишь? — изумился Талискер.
   — Что за чушь ты несешь… — начал было Чаплин и тут осознал, что читает заголовки «Вечерних новостей» прямо сквозь призрака. Он резко обернулся к своему врагу, явно собираясь задать вопрос, однако Талискер слушать не стал — рванулся вперед и дернул Алессандро за ногу правой рукой, повалив на землю.
   Драка длилась недолго. Талискеру повезло, и он оказался верхом на поверженном полицейском. Придерживая коленями его руки, он схватил инспектора за плащ и хорошенько встряхнул.
   — Почему, Чаплин? Почему ты не оставишь меня в покое?
   Немного помолчав, тот ответил, точнее, с трудом выговорил, явно теряя сознание:
   — Я знаю… про Мирранон.
   — Ты слышал его, Малки? — изумился Талискер. — Скажи мне, что я не выдумал все это.
   — Да. Слышал.
   — Откуда он знает про мой сон? — шепотом спросил Дункан.
   — Он не умер, случаем? Ты не стукнул его головой о камень?
   — Нет.
   Талискер с трудом слез с распростертого на земле Чаплина.
   — Знаешь, когда он засадил меня за решетку, я почти уважал его. Он был единственным, кто меня вообще слушал. Я решил: ну ладно, этот парень просто делал свое дело, но теперь…
   — Да. Понимаю.
   Они шли очень медленно. Талискер потерял много крови, голова кружилась. Когда они остановились передохнуть, он обернулся, посмотрел на Чаплина и выругался:
   — Черт. Пистолет. Я не подобрал его. Ты видел эту штуковину, Малки?
   — Нет, должно быть, он уронил ее во время вашей потасовки.
   — Потасовки? — невесело рассмеялся Талискер. — Тебя, похоже, так просто не удивить.
   — Парень, я сражался в Баннокберне, — просто ответил призрак. — Идем, уже недалеко.
   — Куда мы идем?
   — Туда, — показал Малки.
   — Это Городские Палаты.
   — Да.
   Главный вход в офисы лорд-провоста^[1] был закрыт, но одна неприметная маленькая дверь, терявшаяся в белесом тумане, была распахнута. За дверью шла ведущая вниз лестница. Малки начал спускаться.
   — Нам туда, Дункан.
   Талискер с трудом держался за перила, перед глазами плыли круги. Голос Малколма доносился как будто издалека.
   — Дункан, пожалуйста, пойдем. Там тебе помогут.
   Талискер направился к белому облаку впереди, и тут ночной сумрак уступил место тьме.
 
   В темноте двигались неясные, смутные тени. Потом вспыхнул красноватый свет, и Талискер пришел в себя. Первым делом он подвигал левой рукой.
   — Дункан?
   Не открывая глаз, он поднес руку к лицу, чтобы заставить себя поглядеть на рану. Боли не было.
   — Он приходит в себя…
   Талискер не узнал голос и открыл глаза.
   Руку явно исцелили. Только засохшая кровь напоминала о том, что рана вообще была. Он подвигал пальцами, а потом огляделся.
   — Иисусе Христе!
   — Все в порядке, Дункан, — донесся голос Малки. — Это друг. Ее зовут Деме, она тебя вылечила.
   Деме Ринтоул смотрела на Талискера со странным восторгом, будто не веря своим глазам. В полутьме комнаты ее кожа отливала золотом, а свет факела выхватывал из сумрака острые, точеные черты лица. В целом облик был вполне человеческий, причем осанка явно говорила о благородном происхождении. Деме обезоруживающе улыбнулась, откинула капюшон плаща, и по плечам рассыпались сияющие золотистые волосы.
   — Дункан Талискер. — Голос оказался красивым и мелодичным. — Мое имя Деме Ринтоул, хотя друзья порой зовут меня Грустинкой. Я ждала этого момента много лет.
   Талискер был в шоке.
   — Сп-пасибо, что вылечили руку. Можно мне идти?
   Она удивилась и огорчилась одновременно.
   — Нет! Нет, пожалуйста, останься. Неужели тебе неинтересно, кто был готов ждать тебя двести лет?
   — Я знаю некоторых, — горько рассмеялся он, — которые не смогли прождать и пятнадцати.
   Деме нахмурилась, явно не понимая, о чем он, и Талискеру, который имел в виду Шулу, стало стыдно, словно он предал свою давнюю подругу.
   — Простите, я немного запутался. — Дункан немного помолчал, вглядываясь в лицо незнакомки. — Вы знаете Мирранон?
   — Мирранон? — Глаза женщины расширились. — Великая Орлица? Что тебе ведомо о ней?
   Талискеру очень не хотелось рассказывать о своем сне, но он заметил, как отреагировала на имя Деме, и надеялся, что она все объяснит. Дункан сбивчиво поведал ей о ночи на горе, снеге, об огромной птице, в которую превратилась хрупкая женщина… Казалось, комнату заполнил шум огромных крыльев.
   Слушая рассказ Деме откинулась на спинку старого стула. Судя по всему, ее взволновало услышанное. Малки сидел на полу возле ее ног, словно демонстрируя преданность. Освещающие комнату факелы на мгновение вспыхнули ярче, как будто их коснулась струя воздуха.
   — Мирранон — мой предок, как Малколм — твой. Она была… и есть великая волшебница непревзойденной силы. Мне внушает надежду то, что она все еще может посещать наши земли.
   — Зачем ей встречаться со мной?
   — Из-за того, кто ты такой.
   — А кто я такой?
   — Как я могу объяснить, чем твоя душа отличается от остальных? — рассмеялась Деме. — Тебе лучше знать.
   Талискер посмотрел на свои обтрепанные и окровавленные джинсы.
   — Ты за мной следила?
   — Почти всю твою жизнь, Дункан. Сам того не зная, ты приближался к этому моменту. Но кое-чего я не понимаю: почему ты так долго жил только среди мужчин, почему не гулял по солнышку и не искал общества других людей?
   — Он не мог, — горько рассмеялся Малколм. — Дункан сидел в тюрьме.
   — Почему?
   Талискер заглянул ей в глаза и не заметил там и следа презрения.
   — Может, ты мне расскажешь? Или не знаешь?
   Малки не выдержал и возмущенно воскликнул:
   — То есть как это не знаешь?
   — Не знает что? — нетерпеливо спросила Деме. — Чем он заслужил такое обращение с собой?
   Талискер хотел было ответить, но Малки снова вмешался, криво улыбаясь:
   — Говорят, что наш Дункан убил шестерых женщин.
   — Что?!
   — Нет, подожди. Он говорит, что не помнит. Не знает точно, виновен или нет, — вот чего я никак не могу понять. Я имею в виду, что обычно люди знают про себя такие вещи.
   Талискера начало злить поведение призрака.
   — Заткнись. Меня очень сильно избили в тюрьме. Я чуть не умер. Их было пятеро или шестеро, и они хотели меня убить. Но сначала унизить.
   Малки опустил лицо.
   — Я получил сотрясение мозга и много черепных травм — лежал в больничном крыле шесть месяцев. После этого я многое забыл. Кое-что вернулось ко мне во снах. Однако некоторые воспоминания… я очень сильно надеюсь, что они не мои.
   — Да, — Деме поднялась на ноги, — я помню, что чуть тебя не потеряла. Лет десять назад я искала твой разум, признаки бытия, но они оказались совсем слабыми. Должно быть, ты хочешь узнать, какая часть твоей жизни мне известна? Боюсь, я немногим смогу тебе помочь. Долгие годы ничего не случалось, и я была не особенно внимательна. Я думала о тебе раз в несколько недель, и ничто не указывало, что ты убийца. — Она сделала несколько шагов, опустилась на корточки перед плитой, на которой сидел Талискер, коснулась его лица и пристально посмотрела ему прямо в глаза. — Прости, Дункан. Поверь, я знаю, как тяжело иметь человеческую жизнь на совести. Но… — Она снова принялась ходить взад-вперед по комнате. — Надо быть практичной. Как я могу отправить тебя к феинам, если ты убийца? — Она помолчала немного, а потом продолжила: — С другой стороны, хуже уже некуда. Время на исходе, и мы должны…
   — Отправить меня куда? — Талискер посмотрел на Малки, но тот только пожал плечами.
   Деме бросила на него оценивающий взгляд.
   — Так просто не объяснить. Мне нужно отправить тебя прочь из этого мира, Дункан. Думаю, ты не особенно расстроишься — здесь на твою долю не выпало ничего, кроме презрения и боли. В моем мире твое имя будет легендой. — Она кивнула на черную дыру в стене за Талискером. — Врата в него здесь. Мне нужно только твое согласие.
   Талискер отвернулся от нее.
   — Да, конечно. — Он встал. — Спасибо за исцеление, Деме. Мне, пожалуй, пора. Еще пара минут здесь, и я сойду с ума.
   Он пошел к выходу из комнаты, однако дорогу ему загородил Малки.
   — Прочь с дороги, предок, — ровным голосом выговорил Талискер.
   — Дункан, приятель, послушай… Мне тоже нелегко было смириться с происходящим, и я тебя прекрасно понимаю, но выслушай Деме. Просто выслушай, хорошо? Ее народу — и народу Мирранон — нужна помощь. — Призрак попытался похлопать Талискера по плечу; как всегда, его рука прошла сквозь человеческую плоть, обдав холодом.
   — Уходи, Малки. Оставь меня в покое.
   — Ты просто не хочешь верить своим глазам и ушам, — резко перебил его призрак, по-прежнему перегораживая дверь, хотя Талискер мог просто пройти сквозь него. — Но ты же не сомневаешься в моем существовании, а я самое настоящее привидение!
   — Пожалуйста, Дункан. Пожалуйста, выслушай, — попросила Деме. — Я покажу тебе кое-что, и ты поймешь.
   — Я не хочу понимать.
   Неожиданно голос Деме заполнил маленькую комнату и эхом отразился от стен подземных переходом, которые некогда были улицами.
   — Ты не оставляешь мне выбора.
   Талискер резко обернулся.
   — И что ты хочешь этим ска…
   Его почти ослепила яркая вспышка, и он закрыл лицо руками. Когда в комнате снова стало темно, Талискер открыл глаза, и оказалось, что он не может двинуться с места. Его ноги обвивали лучи света, подобные небесным виноградным лозам. Пока он в ужасе смотрел на них, побеги обвили его целиком, примотав руки к телу и угрожающе стянув горло.
   — Деме! — крикнул Талискер, пытаясь вырваться из уз, которые только сильнее затянулись. — Деме, выпусти меня, и я клянусь, что выслушаю!..
   Он перестал вырываться и постарался медленно и спокойно дышать, чтобы не поддаваться панике. Наконец Талискер окликнул своего предка уже более спокойно:
   — Малки? Ты ведь не покинул меня?
   — Не говори ерунды, — раздался знакомый голос с шотландским акцентом.
   Яркая вспышка, и горец появился в дальнем конце комнаты. Он как будто висел в воздухе (что вполне естественно для призрака, решил Талискер), а рядом с ним сидела серебристо-серая кошка. Она была куда больше обычной, с коротким хвостом и огромными желтыми глазами. Малки поймал его взгляд и ухмыльнулся.
   — Кажется, ты начинаешь понемногу понимать. Это она, Дункан. Деме обращается в рысь.
   — Дункан Талискер… — Теперь голос сида попадал в его сознание, минуя уши. — Мне жаль, что пришлось поступить так грубо. Я не предвидела, что ты будешь сопротивляться, и, хотя я понимаю тебя, все же я не могу позволить предсказанию не сбыться. Ты должен принести надежду кланам феинов в самый темный час.
   — Соглашайся, Дункан. Это же здорово. Станешь героем, — подбодрил его Малки.
   — Нет! Черт побери! — Талискер снова принялся бороться с путами. — Ты не понимаешь, Деме. Пятнадцать лет моя жизнь была расписана день за днем, час за часом. Меня выпустили всего две недели назад, а ты пытаешься мне диктовать. Знаешь, что происходит, когда ты делаешь хотя бы маленький шажок в сторону? Именно это! Тебя связывают, как барашка перед закланием!
   Малки выразительно посмотрел на Деме.
   — Похоже, ты поступила не лучшим образом, подружка. Вряд ли он проникся важностью твоей миссии.
   Рысь сидела молча, глядя на бьющегося в узах пленника. Ее волнение выдавало только подрагивание хвоста.
   — Посмотри на него, — мысленно обратилась она к Малки. — Этот смертный так легко теряет над собой контроль. Как его отправить в Сутру, если он так слаб и неустойчив? Мы ничего не достигнем, а он сойдет с ума.
   — Нет, минуточку, Деме. Мой опыт общения с ним говорит о другом. Дункан держался более чем достойно в последние несколько дней, да и раньше тоже. Не думаю, что он на самом деле убийца. А сейчас… ты просто наступила на больную мозоль, связав его.
   — Надеюсь, что ты прав, Малколм Маклеод. — Рысь внимательно посмотрела на него, а потом явно решилась, повернулась к Талискеру и мысленно обратилась к обоим: — Дункан, послушай меня, пожалуйста. Если ты перестанешь вырываться, путы не будут так сильно давить. Мне в самом деле жаль, и я дам тебе то, чего ты так желаешь, — некоторую возможность проявить свободную волю, сделать выбор. Я пошлю тебя через врата…
   — Что? — прошипел Талискер.
   — Не похоже на право выбора, честно говоря, — заметил призрак.
   — Подождите. Я отправлю с тобой Малколма и дам ему средство вернуть тебя сюда при необходимости. — Женщина из народа сидов обернулась к горцу:
   — Или ты хороший судья характеров, или просто дурак. Ради всеобщего блага надеюсь на первое. А теперь загляни в свой кошель.
   Малки повиновался, развязал веревочку, и из кожаного мешочка хлынул яркий свет. Внутри лежал драгоценный камень, который светился сам собой. Горец присвистнул, а потом поглядел на Деме, чье лицо выражало тревогу.
   — Что-то не так?
   Рысь оглядела комнату, нервно дергаю хвостом.
   — У нас мало времени, Малколм. Этот камень меньше и не такой могущественный, как тот, что лежит в кармане Талискера…
   — Откуда ты знаешь? — требовательно спросил призрак.
   — Не важно. Он должен отнести тот камень Мирранон. А этот, — она внимательно посмотрела на драгоценность в руке Малки, словно не веря своим глазам, — будет светиться именно так, когда жизнь Талискера окажется в опасности в Сутре или здесь .
   — Здесь? Как он может быть в двух местах одновременно? Это ведь невозможно!
   — Возможно. Душа Талискера как бы разделится между двух миров. Это часть его… — она бросила взгляд на связанного Дункана, — …уникального дара.
   Горец нахмурился, пытаясь понять, что стоит за ее словами.
   — То есть здесь время будет идти по-прежнему? И с ним будут случаться всякие вещи?
   — Да, но совсем с другой скоростью . — Казалось, Деме думает о чем-то другом. — Если он попадет в опасную ситуацию — там или здесь, — камень засветится вот так. Ты сможешь вернуть Талискера, Малколм, пока держишь эту вещь в руках. Понимаешь?
   — Я не дурак, подружка, хоть и говорю с акцентом, — отрезал Малки. — Просто считаю, что это не совсем честно. Получается, что он сможет вернуться, только оказавшись на волосок от гибели. Я не назвал бы это возможностью выбора.
   — Мне жаль, Малколм , — вздохнула Деме. — Но я просто друг и слуга Мирранон. Большего я не могу предложить. Хуже того…
   — Что?
   — Боюсь, сила камня ограниченна. Ты сможешь использовать его всего несколько раз, а потом он иссякнет. Но, — поспешно добавила она, — дальше вам поможет Мирранон.
   — И сколько раз?
   — Три. Может быть, четыре.
   — Что здесь происходит, черт побери? — раздался новый голос.
   В комнату ввалился Чаплин и пошел, шатаясь, к связанному Талискеру.
   — Какого хрена… — Он непонимающе уставился на путы и протянул к золотым нитям дрожащую руку.
   — Нет! — мысленно закричала Деме. — Не позволяйте ему их касаться! Это опасно!
   Слишком поздно. Яркая вспышка, и Чаплин, вскрикнув от боли, отлетел на другой конец комнаты. Малколм и Деме бросились к нему.
   — С ним все в порядке . — Деме почуяла запах алкоголя. — Он просто без сознания. Быстрее, у нас мало времени. Мне нужно открыть врата. Вам лучше отвернуться — я должна принять обличье женщины, вас снова ослепит вспышка света.
   Деме начала превращаться из рыси в женщину, почти как Мирранон во сне Талискера. Ее окутало серебристо-серое сияние, которое становилось все ярче, пока Талискер и Малколм не отвернулись, чтобы не ослепнуть. Через несколько мгновений перед ними вновь стояла Деме. Теперь Дункан заметил, что она движется с кошачьей грацией даже в этом облике.
   Чаплин шевельнулся.
   — Готов поспорить, — заметил Малки, — что в результате он протрезвел.
   — Деме, я еще не согласился… — начал Талискер.
   — Прости, но выбора у тебя нет. Мирранон все объяснит. А теперь отойди от стены, Малколм.
   Деме вышла в центр комнаты и начала произносить заклятие, слова которого были непонятны людям. Она подняла руки ладонями вперед, а потом соединила их на груди. Из-под пальцев вырвался яркий свет, сделавший ее лицо белым, как снег.
   Талискер увидел странную вещь — сияющий шар, окруженный маленькой круглой радугой. «Можно загадать желание», — отрешенно подумал он. Деме бросила шар в стену. Раздался странный звук, который никак не вязался с темной и мрачной комнатой, — казалось, в него влилось все радостное и прекрасное на свете. Потом наступила тишина, а на стене возникла картина удивительной красоты.
   Чистая, прозрачная вода озера тихонько билась о берег, окруженный зелеными и красновато-коричневыми деревьями. Ярко-синее небо отражалось в озере с такой ясностью, что, когда над ним пролетел стриж, почти задев поверхность крылом, почудилось, будто две птицы пересеклись в середине пути.
   Все в комнате умолкли, любуясь делом рук Деме. Она смотрела на озеро с радостью, к которой примешивался горьковатый привкус печали — ей не дано было пока пройти через эти врата, а следовало ожидать призыва Мирранон, как та просила. И все же вода и небо, до боли знакомые, находились так дразняще близко…
   — Это место, — тихо проговорила она, — зовется Светом Небес. — Деме собралась, вспомнив о своем долге. — Ты должен пройти через воду по пути к Сутре. Так предначертано.
   — Сутра? — удивленно спросил Малки. — Я знаю это слово.
   — Это древнее название, и некогда оно было известно и в вашем мире, — кивнула Деме. — Ты готов к пути? Он будет недолог, но довольно труден.
   — Плавать умеешь, Дункан? — нервно улыбнулся Малки.
   — Только не с этими штуковинами на руках, — проворчал Талискер. — Деме, кажется, кто-то говорил о свободе выбора…
   — К сожалению, нет времени все объяснить как следует, чтобы ты отправился туда по своей воле. — Деме встала перед ним и коснулась лба в знак печали. — Пожалуйста, верь мне, Дункан. Я сниму твои узы, как только ты окажешься в воде. Надеюсь, Сутра принесет тебе радость и позволит простить меня.
   Талискер мрачно улыбнулся. Он понял, что путь назад закрыт. Деме говорила, что вся его жизнь шла к этому моменту; быть может, воды озера смоют вину и боль. Дункан боялся неизвестности, ожидающей его впереди, но страх смешивался с надеждой.
   — Я тоже надеюсь на это.
   Деме отступила в тень. Малки шагнул вперед, и Талискер ощутил, что узы влекут его ко входу в таинственный мир — Деме не хотела рисковать. Возможно, в чем-то она и права, но это было уже слишком — возле врат он понял, что сейчас окажется в воде полностью связанным.
   — Черт возьми, убери эти проклятые веревки!
   Невидимая сила влекла его и Малки, причем действовала она не только на тело. Талискер почувствовал, как его охватило спокойствие, вернулась способность прощать и забывать обиды. Перед ними предстала неимоверная толща воды, всего несколько секунд отделяли их от входа в озеро Света Небес…
   — Талискер!
   Голос доносился издалека, но не узнать его было невозможно. Дункан обернулся и заметил, что вставший Чаплин грубо оттолкнул Деме в сторону. Он был уже едва различим сквозь пелену, и Талискер скорее догадался, чем увидел, что тот все еще не в себе и сжимает в руках пистолет. В этот миг узы исчезли, и вода начала поглощать его. Талискер протянул руку Деме, словно хотел предупредить, но она тоже исчезла. На него обрушился холод.
 
   Чаплин совершенно не понимал, что происходит в комнате. Голова все еще болела после драки, а руки горели, будто он обжегся. Что-то было неправильно — откуда взяться озеру под Хай-стрит? Алессандро заковылял к Свету Небес, оттолкнув в сторону женщину, которая помогла странному бегству Талискера. Почувствовав Силу, он попытался отступить, но было поздно. За его спиной кто-то вскрикнул, и инспектор поднял пистолет, ожидая увидеть своего заклятого врага. В тумане сияло золотистое существо, которое протягивало ему руку. «Держись за меня!» Донесся странный, мелодичный голос, похожий на эхо прекрасной песни. Существо сделало шаг, он выстрелил… И воды поглотили его.
   Вот, оказывается, как люди тонут. Холод, легкие горят, пытаясь сохранить последние глотки воздуха, руки безумно бьют во все стороны. Заметались мысли:
   …я умираю…
   …Диана…
   Мимо гаснущего взора промелькнула маленькая серебряная рыбка. Чаплин еще раз дернулся и застыл.

ГЛАВА 6

 
   Талискер со стоном открыл глаза и увидел синее небо.
   Деме.
   Имя всплыло в голове, но он не стал задумываться почему и тихо лежал, радуясь теплу солнца, сонному плеску воды и птичьим трелям. Потом все же поборол усталость, сковавшую все члены, и сосредоточился.
   Деме.
   Дункан сел. От резкого движения его скрутил приступ кашля, который, впрочем, помог избавиться от воды, остававшейся в носу и горле. Перед ним простиралось озеро Свет Небес, и прозрачная вода сверкала в лучах вечернего солнца. Рядом высились шесть огромных дольменов; казалось, они спокойно смотрят на него. Талискер вздрогнул — мокрая одежда неприятно холодила, а от ощущения, что за ним наблюдают, становилось не по себе.
   На берегу озера, там, где скрещивались тени камней, сидел заяц, и только дрожание усов выдавало в нем живое существо. Талискер встал, ожидая, что зверек бросится наутек, но тот остался на месте, невозмутимо изучая его. Дункану почудилось, что ушастый неодобрительно качает головой, и сразу же вспомнился заяц, привлекший внимание к изумруду.
   — Снова ты, приятель?
   Он посмотрел на берег. На гальку выкинуло тело Малки.
   — Господи Христе, — пробормотал Талискер и обернулся к зайцу. Тот исчез.
   Малки изменился. Теперь он был настоящий, из плоти и крови, только, судя по всему, мертвый. Белая кожа была холодной на ощупь, губы посинели. В лучах заходящего солнца отчетливо выделялись вены на висках и веках. Как ни странно, раны, которые покрывали тело при первой встрече, исчезли. Должно быть, Малки утонул в озере.
   В этот миг Малки открыл глаза и улыбнулся, показав абсолютно белые десны.
   — Вот уж не знал, что ты обо мне беспокоишься. Перепугался? Я умею плавать.
   Талискер сел на влажную траву, прислонившись спиной к дольмену. Малки посмотрел на свои руки и ущипнул безжизненную плоть.
   — Вот вам хорошие новости, а вот и плохие… — Горец замолчал, и Талискер понял, что тот борется со слезами. — Ну ладно. Зато вполне возможно, что меня теперь так просто не уничтожишь.
   Они посидели, слушая успокаивающий плеск воды. Потом Малки снова заговорил, все с тем же чудовищным шотландским акцентом:
   — Мне почудилось, или твой старый добрый друг Чаплин последовал за нами даже сюда?
   — Какая разница? — пожал плечами Дункан. — Деме наверняка с ним разобралась. Что предлагаешь делать?
   — Ты уже высох? Я мокрый, как мышь.
   — Значит, так, — проворчал Талискер. — Мы насквозь промокли, у нас нет сухой одежды, еды и оружия.
   — У меня есть, — возразил Малки.
   — И до заката осталось часа два.
   — Пойду соберу дров, хорошо?
   — Славная идея. — Талискер порылся в карманах разложенного на траве черного шерстяного пальто. — По крайней мере у нас есть зажигалка. Надеюсь, фитиль не промок… О, все не так плохо! — В кармане нашлась большая шоколадка с орехами.
   При виде сладости Малки просиял.
   — Всегда хотел попробовать… В мое время таких не было, по крайней мере для бедных.
   — Сейчас расплачусь от жалости. — Талискер разломил плитку надвое. — Давай разожжем костер. Здесь полно плавника.
   Зажигалка сработала со второй попытки, и вскоре они сидели возле огня.
   — Предлагаю снять одежду, пока не стемнело, — заметил Талискер. — Повесим ее на ветки, и пусть сохнет. До захода солнца еще час.
   — Хорошо, — кивнул Малки. — Но, по-моему, пора съесть шоколадку.
   Медленно смеркалось. Мужчины молчали, погруженные в свои мысли, глядя на яркие языки пламени.
   — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Малколм через некоторое время. — Мне жаль, что так вышло. Не ожидал, что Деме пошлет тебя сюда против твоей воли.
   — Все в порядке, Малки, — слабо улыбнулся Талискер. — Только не думай, что я не зол на тебя, — пошутил он. — Впрочем, что ни случится, все будет к лучшему.
   — Мама говорила, что мужчина — это его битвы; они делают его сильнее, мужественнее. И все, что произошло с тобой… тебе не кажется, что тут кроется нечто большее, чем слепой случай?
   — Не хочу сказать о твоей матери ничего дурного, Малки, но это чепуха. Люди часто себя успокаивают. Все, что тюрьма делает с человеком…