Лайелл Гейвин. Темная сторона неба

   Здесь мы увидели несколько золотых кувшинов, не слишком хороших по исполнению, словно они были слеплены из полос какой-то металлической пластической массы. В места соединения были вставлены рубины.
   Все предметы были влажными и в комочках грязи, но все равно смотрелись на миллион.
   Никто из нас не проронил при этом ни слова. И не притронулся ни к чему. Будь мы наедине с этим, любой из нас мог бы взять что-то в руки, подержать, погладить, ощутить, как следы этого богатства остаются на ладонях. Но такое было слишком интимно, сродни любви.
   Второй ящик мы даже не открывали.
   Кен достал сигареты и подал мне одну, затем повернулся к окну.
   - Проясняется, - сказал он.
   Я взглянул на часы.
   - Через полчаса все пройдет.
   - Да. - Кен подошел и закрыл крышку. - Они видели с Саксоса, как мы садились. Только просветлеет, они будут тут. Понесли это отсюда.
   Вернулся Моррисон, в чистой рубашке, чистых брюках, умытый и причесанный. Он взглянул на ящики, затем на нас.
   - Посмотрели? - поинтересовался он.
   Я кивнул.
   - И что вы теперь собираетесь делать?
   - Выносить. Когда наваб прикатит сюда, ему лучше не знать, что ты когда-нибудь видел их. Так что оставайся Николаосом.
   - А когда вы?..
   - Потащили на берег, - сказал Кен.
   Моррисон взглянул на него и ничего не произнес.
   С каждой стороны ящики имели веревочные ручки. Прежние сопрели, но Моррисон перед этим, как видно, заменил их на проволочные. Он дотащил их в одиночку из рощи, а втроем-то тут и делать было нечего.
   Я взялся за ручки одного и другого ящика, Кен здоровой рукой взял один ящик, Моррисон - другой, а свободной рукой открыл дверь.
   Держа в одной руке мокрый плащ, а в другой - "люгер", вошел Хертер.
   Будь у нас хоть в каждом кармане по автомату, в таком положении мы с Кеном были не менее пацифисты, чем статуя Ганди.
   Хертер, должно быть, рассчитывал на это, ждал этого, прислушиваясь за дверью. В комнату он вошел бочком, приглядываясь к нам, на лице у него появилась слабая улыбка. Он выглядел мокрым и усталым: пересечь море в такую погоду - не большое удовольствие. Но на ногах он стоял уверенно, а "люгер" в руке лишь добавлял ему этой уверенности.
   Что такое "люгер", я хорошо знал. Я стоял спокойно, зная манеру наваба посылать впереди себя этого мистера, чтобы он сделал всю грязную работу.
   - Привет, мистер Китсон. Мы очень соскучились по вам.
   Кен не ответил. В глазах Хертера я увидел блеск за стеклами очков, которого раньше не наблюдал. Теперь он сам тут хозяин, он выполняет приказ босса, и его босс предпочел бы не видеть, как он это делает.
   Он был похож на человека, которому хочется кого-то убить.
   - Медленно опустите ящики, - приказал он.
   Мы медленно опустили ящики.
   - Теперь поднимите руки вверх, пожалуйста.
   Мы подняли руки.
   Дверь в соседнюю комнату отворилась и вошла женщина. Хертер резко обернулся, и его рука аж побелела, сжимая "люгер". Я покачнулся вперед, открыв было рот, но пистолет резко передвинулся в мою сторону.
   Это была маленькая смуглая женщина со впалыми щеками и иссиня черными волосами, собранными в пучок. Ей было лет тридцать пять, на ней была черная юбка, белая блузка, плечи окутывала черная шаль.
   Мне как-то не приходила в голову идея, что Моррисон мог жениться. Но за десять лет попыток стать частью этого острова со всеми его жителями это должно было произойти.
   Она смотрела на "люгер" своими широко раскрытыми от испуга темными глазами. Моррисон сказал что-то по-гречески, и пистолет рывком переместился на него.
   - Пусть встанет рядом с вами, - приказал Хертер.
   Моррисон перевел. Она с какой-то стеснительностью прошла и встала рядом с Моррисоном, глядя то на него, то на Хертера.
   Хертер обратился к нам с Кеном.
   - "Вальтер" и "беретту", пожалуйста, - и он улыбнулся оттого, что знает, какие у нас пистолеты. - Вначале мистер Китсон.
   Кен расстегнул куртку, достал пистолет, держа его двумя пальцами, и положил на стол.
   Потом я положил "беретту". Потом мы отступили, а Хертер собрал их левой рукой и сунул в карман плаща.
   - Теперь, - объявил он, - мы потащим ящики на берег.
   А больше и делать было нечего. Мы подняли ящики в прежнем порядке и двинулись - мы четверо впереди, Хертер за нами. Мы вышли во двор, в проулочек и вышли на главную улицу.
   Дождь вот-вот собирался прекратиться, но ещё капал и в воздухе висела влага. Ветер стал менее порывистым и приобрел устойчивое западное направление. Белые в обычное время стены домов посерели или покрылись мокрыми разводами, бурные ручьи бежали между камнями, которыми была вымощена улица. Деревня словно стала нашей: если кто и видел, что мы идем, то никак на это не реагировал.
   Мы вышли за пределы деревни и начали спускаться по ступенчатой тропинке к берегу. "Пьяджо" стоял там чистенький и блестящий среди скал и травы, словно модник посреди невыразительного окружения. С ящиками спускаться по тропе было не просто.
   На берегу не видно было никакой лодки. Волны ещё не успокоились, разве что казались не такими высокими, как тогда, когда мы приземлялись.
   Мы двинулись к "Пьяджо".
   - Теперь поставьте на землю, - приказал Хертер.
   Мы опустили ящики на землю, я медленно распрямился и осторожно повернул голову в сторону Хертера.В кармане рубашки у меня все ещё лежал маленький пистолет Юсуфа, но я сейчас был не в такой позиции, чтобы моментально выхватить его. Мне нужно было время достать его и время пустить в ход. Там имелось только три патрона, и я совершенно не знал этого пистолета. Если я неправильно воспользуюсь им, то мои 0,22 дюйма могут и не причинить Хертеру большого ущерба, а его 9-миллиметровая пуля из "люгера", куда бы ни угодила в меня, выведет из строя.
   - Открыть дверь, - приказал он Моррисону, и Моррисон открыл.
   - Китсон и Клей - положить ящики внутрь.
   Мы подняли ящики - по одному за раз - и забросили их в кабину "Пьяджо". Можно было сейчас достать свой пистолетик, пока я находился спиной к нему. Когда мы поднимали второй ящик, я бросил взгляд в его сторону.
   Прямо перед ним стояла жена Моррисона.
   Я захлопнул дверцу и вернулся на место. А пистолет все лежал в кармане рубашки.
   Хертер кивнул своим мыслям и полез в карман. Оттуда он достал пистолет "верей" - из моей "Дакоты", - отступил на шаг и выстрелил в воздух. В воздух над скалами, огораживающими равнину, взвилась красная ракета. Описав дугу, ракета упала возле рощи. Операция завершена, опасности больше нет, его превосходительство может пересекать море, чтобы сосчитать захваченное.
   - А теперь, - сказал Хертер, - мы подождем.
   Я спросил:
   - Как сильно повреждена "Дакота"? Роджерс не ранен?
   Хертер кисло улыбнулся.
   - Несомненно, вы это сделали бы лучше, командир, но никто не ранен.
   - Я спросил о Роджерсе, - снова сказал я. - Остальные меня не волнуют.
   Это едва не стоило мне жизни. Улыбка мигом поблекла не его лице, он немного согнулся вперед, выставляя "люгер" так, чтобы стрелять с хорошим упором. Мне это мгновение показалось очень долгим.
   Но он не имел приказа убивать меня или ему нужна была для этого причина посерьезнее, чем простой словесный выпад. Он медленно распрямился, но глаз с меня не спускал.
   Кен спросил:
   - Вы не возражаете, если мы покурим?
   - Вы не будете курить, - ответил Хертер, не переводя на него взгляда, продолжая пристально смотреть на меня, словно что-то вспоминал обо мне. Наконец он вспомнил. Расплывшись в улыбке, он протянул левую руку. Деньги, командир, пожалуйста.
   - Какие деньги?
   Улыбка сделалась ещё шире.
   - Доллары и франки. За первую партию, прошу вас.
   Я взглянул на него, потом поднял руку к карману рубашки. Это я полез в карман, где лежали деньги. "Люгер" был нацелен точно мне в живот. Это не тот шанс, нужно дождаться получше.
   Я бросил пачку на траву перед ним. Он быстро наступил на неё ногой, медленно нагнулся и поднял деньги. Затем сделал шаг назад.
   - Теперь, - сказал он, - подождем.
   36
   Мы ждали минут двадцать с лишним. Все время ожидания прошло в молчании, только Моррисон раз сказал что-то своей жене по-гречески. Дул все ещё холодный ветер, и мне хотелось застегнуть куртку на молнию, но это затруднило бы доступ к пистолету. Пришлось просто стоять и ждать.
   Вскоре мы увидели прыгающую на волнах утлую рыбацкую лодчонку, входящую в залив. Рыбак удачно подвел её к берегу, выбрав промежуток между двумя волнами, но люди в лодке все равно уже достаточно намокли.
   Хертеру пришлось дать им выбираться на берег самостоятельно. Наваб был одет в спортивную габардиновую куртку, которая в такой обстановке выглядела слишком дорого. Мисс Браун одела белый подпоясанный макинтош. Они медленно шли к нам по высокой траве, оба мокрые, бледные и укачанные. Драгоценности, оказываются, имеют куда более притягательную силу, чем я предполагал.
   Хертер сделал движение, похожее на поклон, но пистолет при этом не шевельнулся.
   - Драгоценности в кабине, ваше превосходительство. Может быть, вы захотите проверить их по списку.
   Наваб стал рассматривать Кена - неторопливым, внимательным, удовлетворенным взглядом.
   - Теперь я вижу, - еле слышно произнес он, - что это было глупо с моей стороны считать человека с такими особыми талантами, как у вас, утонувшим, мистер Китсон. - Кен и не посмотрел на него. Хертер напрягся и сжал "люгер". Наваб, нахмурившись, покачал головой. - О вероломстве мистера Китсона мы поговорим попозже. - Затем он обернулся ко мне. Вслед за ним то же сделали Хертер и "люгер". - Теперь капитан Клей. - Он отпустил мне мимолетную улыбку. - Насколько я помню, вы мастерски ведете деловые переговоры. Что вы попросите за эту часть драгоценностей?
   - Обычные условия, - ответил я. - Пять процентов наличными.
   Он снова улыбнулся. Он, видно, не чувствовал ещё полного удовлетворения от того факта, что мы стояли под дулом пистолета, наверно, его ещё мутило после перехода, но все же такая ситуация навеивала ему приятные воспоминания о добрых старых временах, когда навабы были действительно навабами.
   Мисс Браун резко спросила его:
   - Али, и долго мы тут будем стоять?
   Он взглянул на нее. Она стояла, глубоко засунув руки в карманы белого макинтоша, втянув в плечи голову, замерзшая и усталая.
   - Хочешь посмотреть на эти изделия? - спросил он её.
   Мисс Браун пожала плечами. Хертер сунул руку в карман и достал список. Она взяла у него список, нетерпеливым движением откинула назад свои длинные черные волосы и проплыла мимо меня в "Пьяджо".
   Наваб посмотрел на нее, потом обвел внимательным взглядом равнину и берег. Лодочник вытаскивал свою старую посудину на берег, подальше от волн. Так он мог повредить винт, но ему важнее было держаться денежных клиентов. Волны продолжали набрасываться на берег с прежней силой.
   Сильный прибой вызвал явное неудовольствие наваба. Он повернулся к Моррисону.
   - Сколько времени потребуется, чтобы волна успокоилась?
   Моррисон пожал плечами.
   - Чтобы совсем - минимум сутки. Но через три-четыре часа будет достаточно спокойно.
   Я похолодел: Моррисон разговаривал на нормальном английском.
   Но псевдонемецкий акцент все-таки присутствовал, и наваб ничего не заметил. Он кивнул и обратился к Хертеру:
   - Вы смогли бы продержать их здесь ещё с пару часов?
   Хертер сдержанно поклонился.
   - Конечно, ваше превосходительство. - Он поколебался, а потом спросил: - Как ваше превосходительство желает, чтобы я поступил с ними?
   "Ну, спасибо, парень, Очень хороший вопрос".
   Наваб медленно обвел всех нас горящим взглядом.
   - Я хотел бы видеть, чтобы их всех пристрелили, как паршивых свиней! брезгливо выкрикнул он. - Чтобы знали, как я наказываю такое предательство! Чтобы поняли, как много беспокойства они мне доставили!
   Судя по всему, у него уже прошли тошнотные ощущения и он мог позволить себе выплеснуть на нас свой гнев, не опасаясь при этом уронить свое достоинство и выплеснуть себе на ноги содержимое собственного желудка.
   Меня так и разбирало громко рассмеяться, но я отказал себе в этом. Наваб не зря так говорил: мы почти что одурачили его превосходительство наваба Тунгабхадры, и это было наихудшее из зол, которое мы могли причинить ему. Сами сокровища в списке наших прегрешений имели второстепенное значение.
   - К сожалению, мы здесь на иностранной территории, так что нам придется обходиться с вами любезнее, чем мне того хотелось бы.
   Дверца "Пьяджо" распахнулась, и появилась мисс Браун. Она заметно посвежела и пришла в себя.
   - Все на месте, Али.
   Это утихомирило его гнев. Он кивнул, взглянул на меня и произнес:
   - Жаль, что мы не в Пакистане, командир. - Он повернулся к Хертеру. Я предоставляю вам разрешение делать с ними что вам угодно, если они будут не подчиняться вам, герр Хертер.
   Хертер снова сдержанно кивнул и блекло улыбнулся, а наваб обратился к мисс Браун:
   - Не пойти ли нам в деревенское кафе?
   Она кивнула и тут же пошла. Наваб пошел было за ней, но остановился и посмотрел на Моррисона, а затем спросил Хертера:
   - А как этот Димитриу оказался втянутым?
   - Драгоценности находились в его доме, ваше превосходительство.
   - Как они оказались там?
   - Я не знаю, ваше превосходительство. Выяснить?
   Наваб пожал плечами.
   - Если хотите.
   И пошел по траве вслед за мисс Браун.
   Хертер отступил на пару шагов, чтобы занять удобную дистанцию, и помахал "люгером", собирая нас в кучу.
   Я торопливо спросил Хертера, надеясь отвлечь его от последней мысли наваба:
   - Ну а теперь мы можем закурить?
   Хертер покачал головой.
   - Вы не будете курить, командир.
   - Ну ради Бога, - не унимался я.
   - А ну спокойно!
   Я пожал плечами.
   - Вы могли бы разрешить женщине уйти. Она не причинит вам зла.
   - Подождем.
   В его глазах опять появился голодный блеск, и "люгер" нацелился мне в живот. Ему разрешили перестрелять всех нас, если он найдет нужным, и такие вещи он помнил без дополнительного напоминания.
   - Прости меня за все это, Джек, - сказал Кен.
   - Брось ты. При чем ты тут?
   - Знаешь, я не хотел...
   - Говорю тебе, брось.
   - А ну спокойно там! - повторил Хертер.
   Кен стал потирать свою перевязанную руку. Мы стояли и ждали. По крайней мере, мне показалось, что я сумел отвлечь внимание Хертера от Моррисона. Но я ошибался.
   Внезапно из-за уходящих облаков выглянуло солнце, и мы сразу почувствовали тепло его лучей. Скалы и песок снова начали обретать яркую расцветку.
   Хертер поменял свою позицию так, чтобы солнце светило ему в спину. Мы стояли тесной группой: я - крайний слева, Моррисон - крайний справа, а Хертер - в добрых футах пятнадцати от нас.
   И Хертер спросил Моррисона:
   - Почему драгоценности оказались в вашем доме?
   Моррисон поднял на него глаза и молча пожал плечами.
   - Отвечайте! - прорычал Хертер.
   Моррисон не ответил.
   Хертер навел пистолет на Моррисона и сделал пару шагов вперед. Жена Моррисона со страхом следила за движениями Хертера.
   - Вас зовут Николаос Димитриу?
   Моррисон медленно кивнул. Видно было, что он устал и потерял всякий интерес к происходящему.
   Хертер нахмурился и о чем-то задумался. Я понадеялся, что это не придет ему в голову, но напрасно. И Хертер спросил-таки:
   - Вы немец по рождению, nicht wahr?*
   Моррисон молча продолжал смотреть на него.
   - Und bei welchem Regiment haben Sie gedient?** - выпалил Хертер.
   * ...не правда ли?
   ** И в каком полку вы служили?
   Я вмешался.
   - Ради Бога, никакой он не немец, он француз и еле-еле говорит по-английски.
   А ведь это я убедил Моррисона, всего несколько часов назад, что, мол, хватит ему выдавать себя за другого. Моррисон покачал головой и с усталым видом промолвил:
   - Я англичанин, меня зовут Моррисон, это я привез сюда драгоценности.
   Хертер машинально сделал три шага вперед и остановился, несколько пригнулся и направил на Моррисона пистолет. И спросил, почти не веря в возможность положительного ответа:
   - Это вы, - подчеркнул он последнее слово, - украли их у его превосходительства?
   Моррисон молча кивнул.
   Хертер трижды выстрелил ему в живот.
   И я бросился на Хертера. "Люгер" переметнулся на меня, но я ударил по нему левой рукой, и выстрел прогремел у меня под мышкой. Тут же правой рукой я схватил его за запястье правой руки, державшей пистолет, и всей своей тяжестью навалился на руку.
   Мы свалились на землю, но я цепко держал в этот момент его руку. "Люгер" отлетел в сторону. Я бросил Хертера и перекатился к пистолету.
   Женщина закричала, её крик вылился в один нескончаемый и беспрерывный звук.
   И вот моя рука оказалась на "люгере", но требовались мгновения, чтобы принять удобное положение.
   Кен тем временем бросился к Хертеру, но оказался между нами.
   - В сторону! - закричал я.
   Кен остановился и обернулся в мою сторону.
   Я увидел, что Хертер и не пытается встать. Стоя на коленях, он доставал из кармана "вальтер" Кена. Об этом я забыл.
   Моя рука, казалось, действовала медленно и никак не могла совладать с тяжелым "люгером". А Хертер тем временем уже выхватил "вальтер" и без подготовки выстрелил. Песок ударил мне в лицо.
   Наконец мои пальцы как следует легли на "люгер". Я выстрелил, потом ещё раз. Пули угодили ему вниз, по ногам. "Вальтер" ещё раз дернулся, пуля прошла у меня над головой.
   Я выставил руку и выстрелил в третий раз, прицельно.
   Хертер медленно завалился на спину и замер, распростершись на мокрой траве.
   Я неторопливо встал. Звуки выстрелов "люгера" ещё стояли у меня в ушах, а руки чувствовали его отдачу. Женщина перестала кричать. Я подошел к Хертеру, взял "вальтер" у него из руки, а затем достал из кармана и "беретту". С Хертером было покончено.
   Моррисон лежал на спине, жена подложила ему под голову руку. Рубашка у него на животе была порвана, через неё текла темная кровь, очень много крови.
   - Достань аптечку, - сказал я Кену.
   Рассовав пистолеты по карманам, я опустился на колени возле Моррисона.
   Он был ещё живой, но жизнь еле теплилась в нем. Три пули в животе, и одна из них порвала главную артерию. После такого оставшееся время жизни исчисляется на секунды.
   Кен принес аптечку, открыл её и поставил рядом со мной. Там имелась лишь одна вещь, которая годилась в данной ситуации - ампула морфия.
   Моррисон открыл глаза, когда я взял в руку ампулу, узнал её и хрипло произнес:
   - Не надо морфий. Дайте мне... дайте мне...
   Женщина взглянула на меня, что-то резко произнесла, и я положил ампулу обратно в аптечку.
   Она нежно протерла ему лоб шалью, что-то нашептывая ему. Он что-то сказал ей, потом повернул голову в мою сторону.
   - Ты Джек Клей? - еле слышно промолвил он.
   Я кивнул.
   - Да.
   - А он... Он - Китсон?
   - Да.
   Он слабо улыбнулся.
   - Я помню о вас обоих. - Он закрыл глаза. Пот струился у него по лбу. - Вы оба... о вас говорили об обоих. Два лучших... в своем деле... в транспортной авиации... - Он снова посмотрел на жену. - Странно... оба здесь. - Пот ручьями тек со лба, он закрыл глаза.
   Я медленно поднялся. Через несколько мгновений Моррисон открыл глаза и что-то нежно произнес по-гречески, а она прошептала ему в ответ. Моррисон что-то ещё сказал, улыбнулся - и умер.
   Я неслышно отступил под крыло и встал рядом с Кеном. Женщина нежно опустила голову Моррисона, чтобы ему было удобно, затем накрыла ему лицо шалью.
   Она встала и посмотрела на нас сухими глазами, полными ненависти.
   Мне нечего было сказать ей. Что бы я ни сказал ей, на каком бы языке ни сказал, она с ненавистью отнесется и к моим словам. Я принес ему смерть на остров, и только это имело для неё значение. И она была права.
   Она повернулась и пошла, медленно, но выпрямившись, в сторону тропинки, поднимающейся в деревню.
   Кен тихо сказал:
   - А теперь давай быстро в самолет, парень.
   Ноги у меня дрожали. Я сел в раскрытой двери "Пьяджо" и достал из кармана пистолеты.
   - Не сейчас, - сказал я. - Двое убитых, надо дать объяснения, чтобы на нас это не висело.
   Кен с удивлением посмотрел на меня.
   - Господи, из-за этого?
   Я передал ему "вальтер".
   - Твой, кажется. Не только из-за этого.
   Я взглянул на Хертера, неряшливо валяющегося на земле. Мертвый он выглядел раскованнее, чем живой. В нескольких ярдах от него лежал Моррисон, прибранный и прямой.
   - Ты не знаешь, - спросил я Кена, - даты последнего вылета Моррисона? Ну, когда он умыкнул драгоценности?
   Кен посмотрел на меня некоторое время, затем сообщил:
   - Десятое февраля. А за каким чертом тебе это?
   Я только молча кивнул. Это было лишь за неделю до того, как мы в горящем самолете сели на мокрое поле в Каче. Об этой стороне деятельности Китсона и Клея Моррисон не мог слышать.
   Я встал, подошел к Хертеру и, нагнувшись, достал у него из кармана большую пачку денег. Верхние купюры были сложены и слегка помяты - это были мои доллары и франки. Я взял их, а остальное сунул обратно. Там было, вероятно, тысяч на двадцать пять долларов, в различной валюте.
   Потом я объявил Кену:
   - Я пойду наверх, надо заключить одну сделку.
   И я повернулся и пошел, не дожидаясь, что скажет Кен. Но через несколько шагов он был уже рядом.
   37
   Наверху на тропинке мы встретили много людей. Жены Моррисона среди них не было. Они остановились, пропуская нас, за исключением одного пожилого человека, который, видно, считал, что если тут кто-то и способен принимать решения, то только он. Но он ещё и сам точно не знал, какие, а я ему был не помощник. Он спросил меня по-гречески, потом на подобии французского, но в этот день я ни слова не знал из французского. Ему оставалось лишь беспомощно стоять и смотреть на меня. Между нами было куда больше проблем, чем просто языковый барьер. Потом он покачал головой, скорее от безнадежности, чем рассердившись, и отступил в сторону. Мы пошли дальше в деревню, и никто больше не пытался нас останавливать.
   Дверь в кофейню была незаперта. Я отворил её ногой и остановился. После солнечного света, отраженного от белых стен, внутри все казалось кромешной тьмой, но я смог различить там смутное белое пятно. Я осторожно спустился по ступенькам с "люгером" Хертера в руке.
   Оба оказались там. Они сидели за столиком в дальнем углу, где за час-два до этого сидели мы. Наваб, казалось, удивился, увидев нас. Хозяина рядом не было.
   Я сунул "люгер" в карман брюк, прошел через помещение кофейни и налил два небольших стаканчика коньяку. Кен вошел и затворил дверь.
   Мисс Браун тихо произнесла:
   - А мы слышали стрельбу.
   - Ну да. И тут же вскочили и побежали посмотреть, кто же убит, сказал я. - Ваше здоровье. - И я залпом выпил коньяк.
   Наваб смотрел на меня, нервозно прищурившись.
   - Хертер убит, - сообщил я ему.
   Он моргнул пару раз и несколько сжался.
   - Вы его убили? - прошептал он.
   Мисс Браун холодно произнесла:
   - Рано или поздно его должны были убить.
   - Вот именно, - согласился я с нею.
   Наваб словно не слышал нас.
   - Вот так взяли и убили? - снова шепотом промолвил он.
   - Что значит - "вот так взяли и убили"? - жестким тоном произнес я. В последний раз, когда вы нас видели, это он наставлял на нас оружие. Он застрелил невооруженного человека. И он сделал это потому, что вы этого хотели. Он был вашим палачом, и я полагаю, он умер счастливым.
   Наваб снова часто заморгал.
   Кен поставил свой стакан на стойку и расстегнул куртку, показав "вальтер" на поясе. Потом он взглянул на меня и вопросительно поднял брови. Я налил ещё коньяку, потом сделал несколько шагов и оперся на спинку стула напротив стола наваба. Кен стоял, прислонившись к стойке.
   - И что вы теперь собираетесь делать? - спросил наваб.
   Мисс Браун коротко и выразительно усмехнулась.
   - Я пришел получить вознаграждение за остальные драгоценности. Они там, в самолете, вы их пересчитали. Теперь я пришел за вознаграждением.
   Наступило долгое молчание, в течение которого все взоры были обращены на меня. Наконец Кен тихо произнес за моей спиной:
   - Ну и шуточки у тебя.
   Мисс Браун спросила:
   - И это все, командир?
   Я кивнул.
   - За этим я и пришел.
   Внезапно мисс Браун снова засмеялась, на этот раз искренне и громко. Маленькое помещение наполнилось её смехом. Она покачала головой.
   - Извините меня, командир, но вы человек с весьма ограниченными амбициями.
   - Да, такой вот я. - Я продолжал смотреть на наваба. - Ну как?
   К нему на лицо вернулись краски. Он несколько отвалился от стола и изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся.
   - Так что вы хотите - ваши пять процентов?
   Я кивнул и спросил:
   - Как вы оцениваете всю партию? Около полутора миллионов фунтов?
   Он галантно наклонил голову, продолжая улыбаться.
   - Полагаю, это доходит где-то до этой цифры.
   - Что ж, это довольно-таки справедливо. А если бы вы торговались, то могли бы сказать, что груз "Пьяджо" составляет миллион фунтов?
   Он снова наклонил голову.
   - Отлично. В этом случае наша доля составляет пятьдесят тысяч.
   Наваб улыбнулся ещё шире.
   - Это в высшей степени честно, командир. К несчастью, - он развел руками, - вы не сможете получить это наличными. Как вы знаете, я никогда сам не ношу деньги. Но чек я вам, конечно, дам.
   Кен зло сказал:
   - И остановит его действие, как только доберется до ближайшего узла связи. - Он со стуком поставил стакан на стойку. - Ладно, парад закончен. Пойдем, надо взлетать, пока наш ветер.