Страница:
– Папа, ради Бога! – Она вспыхнула.
– Черт побери! Значит, так оно и есть? Этот негодяй заставил тебя влюбиться в него! Запомни мои слова, дорогая, человек вроде него хочет от девушки вроде тебя лишь одного.
– Некоторые мужчины очень страстные.
– Я говорю о твоем состоянии! – закричал Рыжий. Поняв, что сделала опасный промах, Абигайль быстро прибавила:
– Если он предполагает жениться, то я не вижу в этом ничего плохого.
– Значит, он собирается жениться. – Заложив руки за спину, Рыжий прошелся по комнате. – Могу поспорить, так оно и есть. Абигайль, как можно быть настолько глупой? Он же просто охотник за приданым.
– Он даже не знает о моем состоянии, – возразила она. – Мистер Уэйборн думает, что я некая Смит. Он вообще не собирается жениться на богатстве.
– Так говорят все охотники за приданым. Запомни, он уже все о тебе разузнал и хочет присвоить твои деньги. Мои деньги!
– В этом нет смысла. Если он знает, что я твоя дочь, и охотится за приданым, тогда он бы оплатил твои счета. И не вернул бы скотч.
– Должно быть, он пытается сбить нас со следа, – подумав, ответил Рыжий.
– Мистер Уэйборн не охотник за приданым, – твердо повторила Абигайль. – Деньги не интересуют его. Семья уговаривает его жениться на богатой женщине ради благополучия поместья, а он решительно отказывается.
– Хорошо. Тогда я могу не волноваться. Ты от него в полной безопасности.
Ее задел сарказм отца.
– Мистер Уэйборн слишком горд, чтобы жениться на деньгах. Ты думаешь, он корыстен, потому что не знаешь его. У мистера Уэйборна много прекрасных качеств. Я думаю, он до некоторой степени герой. Когда ему было восемнадцать лет, он бросил университет и записался в армию рядовым. Почти два года он воевал в Испании. Его могли убить.
– Хорошо бы! Тогда бы он не дурил голову моей дочери.
– Разве это не героизм? – настаивала Абигайль. – Он мог спокойно учиться в Оксфорде и не знать никакой опасности.
– Ну и что из этого? – нетерпеливо спросил Рыжий. – Тебе герой не требуется. Наступающая армия тебе не угрожает. Единственная для тебя угроза – это неподходящий жених. Тебе нужен твердый, разумный, заслуживающий доверия парень, с головой на плечах, собственными деньгами и, конечно, с титулом. Это твой долг перед собой, твоей матерью и передо мной. В конце концов, я столько вложил в твое воспитание, наряды, драгоценности, образование! Я не жалел расходов и не позволю, чтобы все оказалось впустую.
– Ты бы хотел, чтобы вместо него я вышла за Далиджа? Он-то и был охотником за приданым. Ты собирался заплатить ему пятьдесят тысяч фунтов!
– Хорошая цена! Не забывай, после смерти лорда Инчмери он унаследует графский титул. Я не возражаю против охотника за приданым, если у него есть что предложить взамен. Человеку с титулом не стыдно искать богатую жену. А твоя мать хотела, чтобы я вернул тебя в свет, который она вынуждена была покинуть, выйдя за меня. И я обещал ей.
– Мама хотела видеть меня счастливой, – возразила Абигайль. – Она, я уверена, не презирала бы мистера Уэйборна. Хотя бы потому, что он ее родственник. Он джентльмен. Его брат – баронет. И если поместье сейчас не приносит доход, в моей власти сделать его таким. Когда ты женился на маме, такую же услугу ты оказал ее отцу.
– Как ты посмела сравнить твою светлую мать с этим негодяем? Клянусь Богом, Абигайль, если ты выйдешь за этого человека против моей воли, мне останется только одно: лишить тебя наследства. Когда я говорил, что не дам ему в кредит ни фартинга, я так и поступлю. Твой джентльмен не увидит от меня ни пенса, жив я или умер. И он тоже узнает об этом. Полагаю, тогда его интерес к тебе поуменьшится.
Абигайль закрыла глаза. Случилось то, чего она так боялась, но теперь, когда гром грянул, она вдруг успокоилась. Ей больше нечего бояться.
– У меня есть собственные деньги, папа. Мне двадцать один год, и я могу сама выбрать себе мужа. Таков закон. А ты, естественно, можешь делать со своими деньгами что захочешь.
Такого ответа Рыжий не ожидал. Никогда в жизни Абигайль ему не противоречила, любое разногласие без особого труда разрешалось в его пользу, и сегодняшнее упорство дочери сильно встревожило его.
– Эбби! – жалобно сказал он. – Не могу поверить, что ты всерьез со мной споришь, защищая этого никчемного молодого человека. Мы же никогда по пустякам не ссорились, мы с тобой настолько близки, как могут быть близки отец и дочь. Ты всегда была самой почтительной из дочерей. Такую перемену в тебе я могу приписать только нездоровому влиянию этого человека.
– Мы с тобой по пустякам не ссорились только потому, что я всегда тебе уступала, – сказала Абигайль с мрачным спокойствием, которое поразило Рыжего больше, чем любые истерики. – Я всегда уступала тебе, потому что хотела видеть тебя счастливым.
– А теперь мое счастье тебе уже не интересно?
– Сожалею, если вы несчастливы, сэр, – ответила Абигайль, удивленная собственным равнодушием.
– Ты не ослушаешься меня. Возможно, ты и совершеннолетняя, но я все еще твой отец. Я знаю, что для тебя лучше. Когда у тебя найдется время подумать над этой сделкой, ты поймешь, что я прав. Ты еще поблагодаришь меня, что я удержал тебя от заключения столь неудачной сделки.
– Брак не торговая сделка, папа.
– Нет. Это игра на бирже! Ты стала бы рисковать всем своим будущим только потому, что на тебя обратил мимолетное внимание красивый мужчина? Я знаю этот сорт людей. Такой не успокоится, пока не влюбит в себя каждую из присутствующих в комнате девиц. Полагаю, ты думаешь, он любит тебя?
Абигайль вздохнула. Она не могла утверждать, что Кэри любит ее. Он никогда этого не говорил. Рыжий уловил в ее вздохе капитуляцию.
– Не расстраивайся, Абигайль, – с облегчением сказал он. – Ты не первая девушка, влюбившаяся в неудачного молодого человека, ручаюсь тебе. Но это скоро пройдет. Я куплю тебе самый красивый фаэтон, какой смогу найти. Ты научишься править. А также пару белоснежных рысаков или скакунов, не знаю, как теперь молодые люди называют лошадей. Ты станешь брать уроки, научишься ими управлять.
Без сомнения, ее многолетнее подчинение желаниям отца дали ему основание считать, что он всегда добьется ее согласия либо уговорами, либо дорогим подарком. Абигайль не могла его винить. Как не могла найти способа вырваться из пожизненной ловушки. Продолжать спор бесполезно, последуют обещания новых подарков, а результат будет все тот же. Рыжий не меняет свое мнение, а тем более не сделает этого под ее влиянием.
Ей оставалось только бежать.
Хотя Абигайль после необычного проявления характера, смутившего Рыжего, сдалась, он был огорчен ее разочарованием и собирался выложить любую сумму, чтобы сделать дочь счастливой.
– Раз уж ты вернулась в Лондон, у нас теперь есть чем заняться, – быстро сказал он. – Я могу свозить тебя в Воксхолл, где мы давно не были. А в конце сезона даже съездить за границу, если хочешь.
– За границу? – искренне удивилась Абигайль.
– Да. Война закончилась, почему бы и нет? Я думал о Флоренции, но если ты предпочитаешь Уилтшир, я не возражаю. И если на этот раз дела задержат меня в Лондоне, я найму тебе компаньонку, и ты сможешь поехать куда захочешь.
Представив себе миссис Спурджен посреди замка в долине Луары, требующую у метрдотеля английское божоле, Абигайль улыбнулась.
Рыжего так обрадовала слабая улыбка дочери, что его щедрость поднялась до невиданных высот.
– Я дам тебе на карманные расходы десять тысяч фунтов, – заявил он. – И мы никогда больше не вернемся к разговору об этом неудачном деле.
– Похоже, бессмысленно даже пытаться, – согласилась Абигайль.
– Знаешь, я начинаю думать, что все это время ты хотела бросить его, – вдруг сказал он. – Плутовка!
– Ты сказал, мы больше не вернемся к этому разговору, – ответила Абигайль, вставая из-за стола.
– Конечно, – удовлетворенно пробормотал Рыжий. – Беги к себе и надень свой костюм. Скоро я должен уезжать и, пожалуй, возьму тебя с собой в Карлтон-Хаус. Никто не станет возражать, если ты развлечешься в саду. Ты увидишь, как зажигают в саду факелы, мне говорили, это изумительное зрелище.
– Нет.
Хорошее настроение Рыжего сразу испортилось.
– Нет? – повторил он. – Думаю, глупостей было сказано достаточно, Абигайль. Ты сделаешь, как я говорю, и сделаешь это немедленно.
– Прости, забыла тебе сказать. Герцог Окленд пригласил меня вечером в театр. И попросил о чести проводить меня после спектакля в Карлтон-Хаус. По-моему, это очень любезно с его стороны.
– О, это меняет дело, – обрадовался Рыжий. – Почему ты не сказала мне раньше? Неудивительно, что ты бросила мистера Уэйборна, раз можешь поймать на удочку герцога.
– Значит, ты согласен?
– Конечно! Только я не заказал тебе билеты! – воскликнул отец.
– У герцога своя ложа, папа. Я – приглашена.
– Да, порой я забываю, что не единственный богатый человек на свете. Разумеется, ты должна пойти, Эбби, дорогая. Я еще, пожалуй, увижу тебя герцогиней.
– Это вряд ли, сэр.
– Дай время. Он же пригласил тебя в театр? Уже кое-что. Скоро ты познакомишься с его друзьями. Люди увидят тебя в его обществе и станут лучше к тебе относиться. Герцог наверняка знает в стране всех лордов. Я буду просто счастлив увидеть тебя маркизой или графиней. Только прошу, не чувствуй себя обязанной выходить за герцога, если поймешь, что он тебе не нравится.
Абигайль наконец сделала то, чего давно хотела: она бежала.
По крайней мере отец не заставил свою бледную, веснушчатую, рыжеволосую дочь надеть костюм египтянки. Римский наряд Абигайль состоял из белой туники, несшитые рукава которой были скреплены на плечах и локтях золотыми брошами в виде маленьких виноградных лоз и пурпурной бархатной паллы, богато украшенной золотой каймой. Предполагалось, что она будет искусно драпировать одно плечо, но тяжелый бархат постоянно соскальзывал, и Абигайль решила оставить ее в карете на время спектакля. Ей хотелось бы сделать то же самое с лайковыми золотыми сандалиями, которые зашнуровывались до икр и были ужасно неудобными. Короткие волосы она закрепила по крайней мере в греческом, если не в римском стиле, украсив прическу лавровым венком из чистого золота. В довершение Абигайль надела великолепный старинный гарнитур агатовых камей, состоявший из ожерелья, серег и браслета. Она даже не могла вспомнить, надевала его раньше или нет.
Изучив себя в зеркале, Абигайль поняла, что выглядит слегка нелепо, как и полагалось любому человеку, присутствующему на бале-маскараде.
Огромная карета с голубыми дверцами и серебряными колесами, подъехавшая ровно в шесть часов к Парк-лейн, была тут же оккупирована слугами мисс Уэйборн со снопами оранжерейных роз. Цветы настолько заполнили внутреннее пространство кареты, что едва хватило места для самой мисс Уэйборн, которая только через четверть часа явила себя в образе молодой и соблазнительной Клеопатры. Ее длинные темные волосы украшали золотые монеты, веки были покрыты блестящей синей краской, а брови подведены черным углем. Наряд – из эфемерных слоев плиссированного золотого полотна, на шее – огромный золотой воротник, инкрустированный лазуритовыми скарабеями. На ногах – золотые туфли с загнутыми носами.
Абигайль зачарованно смотрела на Джульет. Хотя сестра Кэри была отнюдь не красавица, но такое ослепительное создание Абигайль видела первый раз в жизни. Она собралась узнать о самочувствии мисс Уэйборн, но банальные слова умерли, не успев родиться.
– Вы опоздали, – заявила Джульет, мельком оглядев ее костюм. – Но у вас по крайней мере хватило ума одеться римской матроной.
– Я приехала ровно в шесть, – возмущенно ответила Абигайль.
– Вы должны были знать, что моим слугам потребуется время, чтобы уложить мои розы в карету. А теперь у входа будет настоящее столпотворение.
Абигайль поморщилась.
– Вы что, собираетесь бросить все эти цветы актеру?
Джульет взглянула на нее загадочными египетскими глазами.
– Все зависит от того, что он сделает с помидорами.
– Я уверена, его светлость на самом деле не собирается бросать помидоры в мистера Рурка.
– Разумеется, нет, дурочка. Потому что я привезла розы.
Абигайль с трудом подавила желание придушить свою золовку.
Как и предсказывала Джульет, у входа стояла толпа зевак, казалось, ежеминутно подъезжали и отъезжали кареты. Мисс Уэйборн приказала кучеру объехать театр и остановиться у заднего входа.
– Здесь всегда так, если королевская семья вылезает из своих дворцов, – сообщила она Абигайль.
Абигайль почувствовала радостное возбуждение.
– Вы думаете, здесь будет и королева?
– Разумеется, нет. Сегодня выход принца-регента. Он вообще не заслуживает того, чтобы на него смотреть, если вы спросите меня. Но мои тетушки клянутся, что в молодости он был чертовски красив. Ну, вот мы и приехали.
Джульет спрыгнула с подножки, монеты в ее волосах звякнули, словно колокольчики. Она тут же щелчком пальцев отправила слуг вносить розы в театр. Абигайль покинула карету с большой настороженностью, поскольку они находились в темном безлюдном переулке.
Затем перед ним открылась дверь, откуда вылился свет и шум. Но головы и тела слуг были едва видны за красно-белой стеной роз и зеленых листьев.
– Идемте, кузина Абигайль, – скомандовала Джульет. – Сейчас вы познакомитесь с мистером Рурком.
Глава 18
– Черт побери! Значит, так оно и есть? Этот негодяй заставил тебя влюбиться в него! Запомни мои слова, дорогая, человек вроде него хочет от девушки вроде тебя лишь одного.
– Некоторые мужчины очень страстные.
– Я говорю о твоем состоянии! – закричал Рыжий. Поняв, что сделала опасный промах, Абигайль быстро прибавила:
– Если он предполагает жениться, то я не вижу в этом ничего плохого.
– Значит, он собирается жениться. – Заложив руки за спину, Рыжий прошелся по комнате. – Могу поспорить, так оно и есть. Абигайль, как можно быть настолько глупой? Он же просто охотник за приданым.
– Он даже не знает о моем состоянии, – возразила она. – Мистер Уэйборн думает, что я некая Смит. Он вообще не собирается жениться на богатстве.
– Так говорят все охотники за приданым. Запомни, он уже все о тебе разузнал и хочет присвоить твои деньги. Мои деньги!
– В этом нет смысла. Если он знает, что я твоя дочь, и охотится за приданым, тогда он бы оплатил твои счета. И не вернул бы скотч.
– Должно быть, он пытается сбить нас со следа, – подумав, ответил Рыжий.
– Мистер Уэйборн не охотник за приданым, – твердо повторила Абигайль. – Деньги не интересуют его. Семья уговаривает его жениться на богатой женщине ради благополучия поместья, а он решительно отказывается.
– Хорошо. Тогда я могу не волноваться. Ты от него в полной безопасности.
Ее задел сарказм отца.
– Мистер Уэйборн слишком горд, чтобы жениться на деньгах. Ты думаешь, он корыстен, потому что не знаешь его. У мистера Уэйборна много прекрасных качеств. Я думаю, он до некоторой степени герой. Когда ему было восемнадцать лет, он бросил университет и записался в армию рядовым. Почти два года он воевал в Испании. Его могли убить.
– Хорошо бы! Тогда бы он не дурил голову моей дочери.
– Разве это не героизм? – настаивала Абигайль. – Он мог спокойно учиться в Оксфорде и не знать никакой опасности.
– Ну и что из этого? – нетерпеливо спросил Рыжий. – Тебе герой не требуется. Наступающая армия тебе не угрожает. Единственная для тебя угроза – это неподходящий жених. Тебе нужен твердый, разумный, заслуживающий доверия парень, с головой на плечах, собственными деньгами и, конечно, с титулом. Это твой долг перед собой, твоей матерью и передо мной. В конце концов, я столько вложил в твое воспитание, наряды, драгоценности, образование! Я не жалел расходов и не позволю, чтобы все оказалось впустую.
– Ты бы хотел, чтобы вместо него я вышла за Далиджа? Он-то и был охотником за приданым. Ты собирался заплатить ему пятьдесят тысяч фунтов!
– Хорошая цена! Не забывай, после смерти лорда Инчмери он унаследует графский титул. Я не возражаю против охотника за приданым, если у него есть что предложить взамен. Человеку с титулом не стыдно искать богатую жену. А твоя мать хотела, чтобы я вернул тебя в свет, который она вынуждена была покинуть, выйдя за меня. И я обещал ей.
– Мама хотела видеть меня счастливой, – возразила Абигайль. – Она, я уверена, не презирала бы мистера Уэйборна. Хотя бы потому, что он ее родственник. Он джентльмен. Его брат – баронет. И если поместье сейчас не приносит доход, в моей власти сделать его таким. Когда ты женился на маме, такую же услугу ты оказал ее отцу.
– Как ты посмела сравнить твою светлую мать с этим негодяем? Клянусь Богом, Абигайль, если ты выйдешь за этого человека против моей воли, мне останется только одно: лишить тебя наследства. Когда я говорил, что не дам ему в кредит ни фартинга, я так и поступлю. Твой джентльмен не увидит от меня ни пенса, жив я или умер. И он тоже узнает об этом. Полагаю, тогда его интерес к тебе поуменьшится.
Абигайль закрыла глаза. Случилось то, чего она так боялась, но теперь, когда гром грянул, она вдруг успокоилась. Ей больше нечего бояться.
– У меня есть собственные деньги, папа. Мне двадцать один год, и я могу сама выбрать себе мужа. Таков закон. А ты, естественно, можешь делать со своими деньгами что захочешь.
Такого ответа Рыжий не ожидал. Никогда в жизни Абигайль ему не противоречила, любое разногласие без особого труда разрешалось в его пользу, и сегодняшнее упорство дочери сильно встревожило его.
– Эбби! – жалобно сказал он. – Не могу поверить, что ты всерьез со мной споришь, защищая этого никчемного молодого человека. Мы же никогда по пустякам не ссорились, мы с тобой настолько близки, как могут быть близки отец и дочь. Ты всегда была самой почтительной из дочерей. Такую перемену в тебе я могу приписать только нездоровому влиянию этого человека.
– Мы с тобой по пустякам не ссорились только потому, что я всегда тебе уступала, – сказала Абигайль с мрачным спокойствием, которое поразило Рыжего больше, чем любые истерики. – Я всегда уступала тебе, потому что хотела видеть тебя счастливым.
– А теперь мое счастье тебе уже не интересно?
– Сожалею, если вы несчастливы, сэр, – ответила Абигайль, удивленная собственным равнодушием.
– Ты не ослушаешься меня. Возможно, ты и совершеннолетняя, но я все еще твой отец. Я знаю, что для тебя лучше. Когда у тебя найдется время подумать над этой сделкой, ты поймешь, что я прав. Ты еще поблагодаришь меня, что я удержал тебя от заключения столь неудачной сделки.
– Брак не торговая сделка, папа.
– Нет. Это игра на бирже! Ты стала бы рисковать всем своим будущим только потому, что на тебя обратил мимолетное внимание красивый мужчина? Я знаю этот сорт людей. Такой не успокоится, пока не влюбит в себя каждую из присутствующих в комнате девиц. Полагаю, ты думаешь, он любит тебя?
Абигайль вздохнула. Она не могла утверждать, что Кэри любит ее. Он никогда этого не говорил. Рыжий уловил в ее вздохе капитуляцию.
– Не расстраивайся, Абигайль, – с облегчением сказал он. – Ты не первая девушка, влюбившаяся в неудачного молодого человека, ручаюсь тебе. Но это скоро пройдет. Я куплю тебе самый красивый фаэтон, какой смогу найти. Ты научишься править. А также пару белоснежных рысаков или скакунов, не знаю, как теперь молодые люди называют лошадей. Ты станешь брать уроки, научишься ими управлять.
Без сомнения, ее многолетнее подчинение желаниям отца дали ему основание считать, что он всегда добьется ее согласия либо уговорами, либо дорогим подарком. Абигайль не могла его винить. Как не могла найти способа вырваться из пожизненной ловушки. Продолжать спор бесполезно, последуют обещания новых подарков, а результат будет все тот же. Рыжий не меняет свое мнение, а тем более не сделает этого под ее влиянием.
Ей оставалось только бежать.
Хотя Абигайль после необычного проявления характера, смутившего Рыжего, сдалась, он был огорчен ее разочарованием и собирался выложить любую сумму, чтобы сделать дочь счастливой.
– Раз уж ты вернулась в Лондон, у нас теперь есть чем заняться, – быстро сказал он. – Я могу свозить тебя в Воксхолл, где мы давно не были. А в конце сезона даже съездить за границу, если хочешь.
– За границу? – искренне удивилась Абигайль.
– Да. Война закончилась, почему бы и нет? Я думал о Флоренции, но если ты предпочитаешь Уилтшир, я не возражаю. И если на этот раз дела задержат меня в Лондоне, я найму тебе компаньонку, и ты сможешь поехать куда захочешь.
Представив себе миссис Спурджен посреди замка в долине Луары, требующую у метрдотеля английское божоле, Абигайль улыбнулась.
Рыжего так обрадовала слабая улыбка дочери, что его щедрость поднялась до невиданных высот.
– Я дам тебе на карманные расходы десять тысяч фунтов, – заявил он. – И мы никогда больше не вернемся к разговору об этом неудачном деле.
– Похоже, бессмысленно даже пытаться, – согласилась Абигайль.
– Знаешь, я начинаю думать, что все это время ты хотела бросить его, – вдруг сказал он. – Плутовка!
– Ты сказал, мы больше не вернемся к этому разговору, – ответила Абигайль, вставая из-за стола.
– Конечно, – удовлетворенно пробормотал Рыжий. – Беги к себе и надень свой костюм. Скоро я должен уезжать и, пожалуй, возьму тебя с собой в Карлтон-Хаус. Никто не станет возражать, если ты развлечешься в саду. Ты увидишь, как зажигают в саду факелы, мне говорили, это изумительное зрелище.
– Нет.
Хорошее настроение Рыжего сразу испортилось.
– Нет? – повторил он. – Думаю, глупостей было сказано достаточно, Абигайль. Ты сделаешь, как я говорю, и сделаешь это немедленно.
– Прости, забыла тебе сказать. Герцог Окленд пригласил меня вечером в театр. И попросил о чести проводить меня после спектакля в Карлтон-Хаус. По-моему, это очень любезно с его стороны.
– О, это меняет дело, – обрадовался Рыжий. – Почему ты не сказала мне раньше? Неудивительно, что ты бросила мистера Уэйборна, раз можешь поймать на удочку герцога.
– Значит, ты согласен?
– Конечно! Только я не заказал тебе билеты! – воскликнул отец.
– У герцога своя ложа, папа. Я – приглашена.
– Да, порой я забываю, что не единственный богатый человек на свете. Разумеется, ты должна пойти, Эбби, дорогая. Я еще, пожалуй, увижу тебя герцогиней.
– Это вряд ли, сэр.
– Дай время. Он же пригласил тебя в театр? Уже кое-что. Скоро ты познакомишься с его друзьями. Люди увидят тебя в его обществе и станут лучше к тебе относиться. Герцог наверняка знает в стране всех лордов. Я буду просто счастлив увидеть тебя маркизой или графиней. Только прошу, не чувствуй себя обязанной выходить за герцога, если поймешь, что он тебе не нравится.
Абигайль наконец сделала то, чего давно хотела: она бежала.
По крайней мере отец не заставил свою бледную, веснушчатую, рыжеволосую дочь надеть костюм египтянки. Римский наряд Абигайль состоял из белой туники, несшитые рукава которой были скреплены на плечах и локтях золотыми брошами в виде маленьких виноградных лоз и пурпурной бархатной паллы, богато украшенной золотой каймой. Предполагалось, что она будет искусно драпировать одно плечо, но тяжелый бархат постоянно соскальзывал, и Абигайль решила оставить ее в карете на время спектакля. Ей хотелось бы сделать то же самое с лайковыми золотыми сандалиями, которые зашнуровывались до икр и были ужасно неудобными. Короткие волосы она закрепила по крайней мере в греческом, если не в римском стиле, украсив прическу лавровым венком из чистого золота. В довершение Абигайль надела великолепный старинный гарнитур агатовых камей, состоявший из ожерелья, серег и браслета. Она даже не могла вспомнить, надевала его раньше или нет.
Изучив себя в зеркале, Абигайль поняла, что выглядит слегка нелепо, как и полагалось любому человеку, присутствующему на бале-маскараде.
Огромная карета с голубыми дверцами и серебряными колесами, подъехавшая ровно в шесть часов к Парк-лейн, была тут же оккупирована слугами мисс Уэйборн со снопами оранжерейных роз. Цветы настолько заполнили внутреннее пространство кареты, что едва хватило места для самой мисс Уэйборн, которая только через четверть часа явила себя в образе молодой и соблазнительной Клеопатры. Ее длинные темные волосы украшали золотые монеты, веки были покрыты блестящей синей краской, а брови подведены черным углем. Наряд – из эфемерных слоев плиссированного золотого полотна, на шее – огромный золотой воротник, инкрустированный лазуритовыми скарабеями. На ногах – золотые туфли с загнутыми носами.
Абигайль зачарованно смотрела на Джульет. Хотя сестра Кэри была отнюдь не красавица, но такое ослепительное создание Абигайль видела первый раз в жизни. Она собралась узнать о самочувствии мисс Уэйборн, но банальные слова умерли, не успев родиться.
– Вы опоздали, – заявила Джульет, мельком оглядев ее костюм. – Но у вас по крайней мере хватило ума одеться римской матроной.
– Я приехала ровно в шесть, – возмущенно ответила Абигайль.
– Вы должны были знать, что моим слугам потребуется время, чтобы уложить мои розы в карету. А теперь у входа будет настоящее столпотворение.
Абигайль поморщилась.
– Вы что, собираетесь бросить все эти цветы актеру?
Джульет взглянула на нее загадочными египетскими глазами.
– Все зависит от того, что он сделает с помидорами.
– Я уверена, его светлость на самом деле не собирается бросать помидоры в мистера Рурка.
– Разумеется, нет, дурочка. Потому что я привезла розы.
Абигайль с трудом подавила желание придушить свою золовку.
Как и предсказывала Джульет, у входа стояла толпа зевак, казалось, ежеминутно подъезжали и отъезжали кареты. Мисс Уэйборн приказала кучеру объехать театр и остановиться у заднего входа.
– Здесь всегда так, если королевская семья вылезает из своих дворцов, – сообщила она Абигайль.
Абигайль почувствовала радостное возбуждение.
– Вы думаете, здесь будет и королева?
– Разумеется, нет. Сегодня выход принца-регента. Он вообще не заслуживает того, чтобы на него смотреть, если вы спросите меня. Но мои тетушки клянутся, что в молодости он был чертовски красив. Ну, вот мы и приехали.
Джульет спрыгнула с подножки, монеты в ее волосах звякнули, словно колокольчики. Она тут же щелчком пальцев отправила слуг вносить розы в театр. Абигайль покинула карету с большой настороженностью, поскольку они находились в темном безлюдном переулке.
Затем перед ним открылась дверь, откуда вылился свет и шум. Но головы и тела слуг были едва видны за красно-белой стеной роз и зеленых листьев.
– Идемте, кузина Абигайль, – скомандовала Джульет. – Сейчас вы познакомитесь с мистером Рурком.
Глава 18
Сначала Абигайль вообще не могла ничего различить. Помещение выглядело так, будто в середине кто-то принялся возводить строительные леса, а потом вдруг бросил эту затею. Люди, по большей части одетые римлянами или египтянами, толпились вокруг, но цели их пребывания здесь Абигайль не понимала.
– Что здесь? – спросила Абигайль.
– Восхитительно, правда? Вы за кулисами, – ответила Джульет. – Бывали здесь когда-нибудь?
Абигайль молча покачала головой. Засмеявшись, Джульет повела кузину за угол, потом вниз по узкой лестнице, заполненной актерами и танцовщицами в ярких костюмах. Джульет уверенно вела Абигайль в дальний конец коридора, где находилась гримерная мистера Дэвида Рурка.
Тот как раз накладывал грим на свое знаменитое лицо. На сцене он выглядел признанным красавцем, а теперь, при свете лампы, показался Абигайль нелепым. Он был в костюме Марка Антония, и пурпурная тога, похоже, была единственным предметом одежды. Волосы по римскому обычаю коротко подстрижены. Золотой нагрудник и короткая алая туника, предназначенные для выхода в следующих актах, ждали своей очереди на манекене в углу. Когда Рурк встал, чтобы поздороваться с Джульет, то оказался невысокого роста. Абигайль не сочла его очень привлекательным, но ведь не многие мужчины обладали физическим совершенством Кэри Уэйборна, напомнила она себе. Тем не менее от недостатка самоуверенности ирландец явно не страдал и дерзко расцеловал Джульет в обе щеки на иностранный манер.
– Дорогая мисс Уэйборн! – сказал он, пока Абигайль жалась в углу возле большого ящика, прикрытого красной тканью. – Как бы мне хотелось выйти на сцену с вами. Но увы, моя Клеопатра стара и толста.
– Миссис Арчер совсем не толстая, – с притворной скромностью ответила Джульет. – Мне бы тоже хотелось выйти на сцену с вами, мистер Рурк, но, увы, этого никогда не будет.
К ужасу Абигайль, знаменитый актер вдруг перевел взгляд на нее, и она почувствовала себя кроликом перед голодным львом.
Слава Богу, мистер Рурк только поклонился, не пытаясь ее поцеловать или взять за руку.
– И кто это очаровательное создание? Еще одна страстная поклонница театра?
– Это моя кузина Абигайль. Пожелайте мистеру Рурку сломать ногу, дорогая.
Абигайль в замешательстве смотрела на золовку.
– Вы должны сделать мне такое пожелание, чтобы удался спектакль, – с улыбкой объяснил актер.
– Понимаю, – медленно произнесла Абигайль. – Чтобы все произошло наоборот.
– Если вы пожелаете мне удачи, боги театра сделают все наоборот.
– В таком случае надеюсь, что вы упадете и сломаете обе ноги и обе руки тоже.
Актер засмеялся.
– Думаю, она поняла, мисс Уэйборн. А теперь уведите ее, пока она не пожелала, чтобы я сломал себе шею. Наслаждайтесь спектаклем.
– Я так и сделаю, – ответила Абигайль. – Нет, простите. Ни за что не буду!
Джульет выпустила ее руку, когда они уже шли к лестнице, и, чтобы не потерять ее в толпе, Абигайль сосредоточилась на блеске золотых монет у нее в волосах. Дорогу ей преградила огромная стена, изображающая поле битвы в Сирии, а когда декорацию унесли, Джульет уже пропала из виду.
Абигайль испуганно оглядывала толпу. Она видела десятки молодых женщин, одетых в египетском стиле, но золовки среди них не было.
– Все по местам! – властно закричал кто-то.
Мимо, окруженная женщинами, прошла знаменитая миссис Арчер в короне из павлиньих перьев. Когда Абигайль встала на цыпочки, чтобы увидеть «настоящую» Клеопатру, перед ней возник незнакомец.
– Ты дублерша Оливии? – подозрительно спросил он.
– Нет, я Абигайль.
– Никаких Абигайль здесь нет, – рассердился он, заглядывая в сценарий.
– Я не играю в спектакле. Я буду смотреть его из ложи. Понимаете, я заблудилась, вы не покажете мне, как отсюда выйти? Я могу заплатить вам, – быстро прибавила она.
Золотой соверен весьма заинтересовал незнакомца, но Абигайль отдернула руку, когда он попытался схватить монету.
– Вы ее получите только после того, как проводите меня в ложу герцога Окленда.
– К счастью для вас, я не занят до третьего акта, – пробормотал незнакомец. – Сюда.
Но ему не пришлось вести Абигайль до самой ложи герцога, тот ждал ее на верху покрытой ковром лестницы. Рыжий великан остался некрасивым, хотя, без сомнения, потрудился над своей внешностью. Он был в черном вечернем фраке, красивом жилете из белого шелка с серебряным узором, в белых атласных брюках и туфлях с пряжками.
– Вы здесь, – хрипло сказал он, пока Абигайль платила человеку из третьего акта и желала ему сломать ноги.
Герцог потащил Абигайль к ложе, которая напоминала театр в миниатюре, отделенный от коридора тяжелыми бархатными портьерами.
– А где Джульет и Кэри? – спросила она герцога.
– Там.
Абигайль проследила за направлением указующего пальца. Брат и сестра Уэйборны находились в ложе на противоположной стороне зала. Джульет сидела впереди, Кэри стоял за ней. Как и герцог, он был в вечернем костюме.
– Но я считала, что мы все будем в одной ложе, сэр, – расстроенно сказала Абигайль. – Что они там делают? И что это за отвратительный запах?
– Это? – с гордостью улыбнулся герцог. – Мой человек сумел найти картошку. Для голодающих.
– Вы хотите сказать, гнилую! – воскликнула Абигайль.
– Не важно какую. – Герцог беззаботно пожал плечами. – Главное, она заставит Рурка вспомнить о старой доброй Ирландии и поторопит его туда вернуться. Садитесь, дорогая. Осторожно, там ступенька.
Абигайль искусно обошла несколько дурно пахнущих корзин.
– Вы же не собираетесь бросать картошку в мистера Рурка? Это слишком жестоко.
– Она же принесла розы, – мрачно ответил герцог. – Посмотрите на нее.
Абигайль посмотрела. Кэри махнул ей рукой; поколебавшись, она помахала в ответ.
– Клянусь, она устроила чертово великолепие, чтобы поразить меня. А на самом деле эта ложа вашего дяди. Я мог бы в любой момент вышвырнуть ее оттуда, у нее даже нет чертовых билетов!
– Моего дяди, сэр? Вы имеете в виду лорда Уэйборна?
Герцог кивнул, не сводя глаз с Джульет, которая смотрела только на сцену, хотя занавес еще не подняли.
– Пока граф Уэйборн не вернулся из Дербшира, она беззастенчиво пользуется его собственностью. Уверен, если б он вдруг появился здесь, она бы просто убила его и выкинула труп. Почему ее брат мне постоянно машет? Это чертовски раздражает.
– Думаю, он хочет привлечь мое внимание, сэр.
– Игнорируйте его, – посоветовал герцог. – Он безвреден. Не спускайте глаз с нее. Это она нарушитель перемирия. И если она хочет начать войну, я сделаю ей одолжение. У меня тут полно овощей, я не побоюсь их все использовать.
В этот момент вошел принц-регент, вызвав овацию своих подданных. Абигайль чуть не выпала из ложи, чтобы разглядеть будущего короля. Возможно, его королевское высочество был немного старый, немного обрюзгший, но ей он казался героем из сказки. Как только принц-регент сел на привилегированные места прямо за оркестровой ямой, свет погас, зажглись лампы на сцене, и за поднявшимся занавесом открылся дворец Клеопатры в Александрии, где великий полководец Антоний стал комнатной собачкой египетской царицы.
Прежде чем закончилась вторая сцена, слуга принес в ложу герцога записку на серебряном подносе. Тот схватил ее, опередив Абигайль.
– «Встретимся на верхней площадке лестницы. Ваш… и так далее». – Прочтя, герцог с презрением бросил записку в ближайшую корзину. – Черта с два! Я твои фокусы знаю. Пытаешься выманить меня отсюда с помощью брата, чтобы кидать за моей спиной розы, да? – И он крикнул Джульет: – Придумай что-нибудь получше, дорогая!
Кэри показал на Абигайль, затем пальцами изобразил на ладони ходьбу.
– Наверно, мне следует пойти и узнать, чего он хочет, – сказала Абигайль.
– Хорошая мысль, – согласился герцог. – Займите его и не выпускайте из виду. А я присмотрю за ней. Будьте осторожны, Абигайль, она что-то задумала. Я это знаю, чувствую. И ее брат может быть в этом замешан.
– Я буду крайне осторожна, сэр, – заверила Абигайль, выбираясь из ложи.
Слава Богу, она удержалась от крика, увидев Кэри, идущего к ней с другого конца коридора. Хотя мимо прошел слуга с подносом винных бокалов, она бросилась к мужу, обняла за шею. Его сюртук, который она смогла теперь рассмотреть, был не черным, а темно-баклажанового цвета и пах розами. Она только надеялась, что от нее самой не разит гнилой картошкой.
– Моя бедная девочка, – шептал Кэри, касаясь губами ее волос, – представляю, как ты страдаешь с этим неотесанным человеком.
Она почувствовала, что у нее за спиной он снимает перчатки, затем его руки скользнули ей на шею, притянули ее голову, и Кэри стал очень нежно, словно боялся причинить ей боль, целовать ее. Абигайль задрожала от их близости.
– Он заполнил всю ложу гнилыми овощами, – пожаловалась она. – Это ужасно. А твоя сестра невыносима.
– Ладно, сейчас все хорошо, – сказал Кэри, закрывая ей рот поцелуем и подталкивая к занавесям, чтобы укрыться за ними.
Сначала Абигайль страстно отвечала ему, но, когда он принялся ласкать ее грудь, она попыталась отстраниться. Увы, Кэри был слеп и глух ко всему, кроме своего желания.
– Я скучал по тебе, Смит, – хрипло шептал он. – Ты не представляешь, как я хочу тебя прямо сейчас. – Он положил ее руку на свои брюки: – Смотри, что ты со мной сделала.
Но Абигайль отдернула руку. Этого Кэри уже не мог не заметить.
– Я думала, ты хочешь поговорить со мной, – едко заметила она, пытаясь выбраться из бархатной ловушки. К счастью, в этот момент коридор был пуст. – Ты еще помнишь, как разговаривают? Мне кажется, все, чего ты хочешь… это посадить меня на кол. Думаю, мы иногда могли бы разговаривать.
– О чем? – спросил Кэри. – Как тебе нравится спектакль? Не думаешь ли ты, что пойдет дождь?
Абигайль вдруг разозлилась. Целый день все, казалось, только и делали, что бранили, оскорбляли, использовали ее, – отец, мисс Уэйборн, герцог. Она думала, что хотя бы с Кэри отдохнет душой. Но ведь их отношения, напомнила она себе, только плотские, по крайней мере с его стороны. Ей вдруг расхотелось быть для него лишь вожделенным телом.
– Ты полагаешь, я должна забыть, что ты назвал меня воровкой? – процедила Абигайль. – Только потому, что ты меня поцеловал?
– Я собирался извиниться, – обиженно сказал Кэри.
– Неужели?
– Ты сама обняла меня, Смит. Ты первая начала. Я уже придумал извинение, чтобы все уладить… а ты погубила мои намерения своими нежными маленькими…
– О! – произнесла Абигайль.
– Тебе легко говорить. Смотри, – добавил он, вынимая из кармана плоский голубой футляр. – Я тебе кое-что принес.
Абигайль готова была заплакать. Она терпеть не могла отцовскую манеру примирения.
– Кэри, ты не можешь купить мне подарок и думать, что все прощено.
– Я и не думал. Почему я должен покупать тебе подарок? Они, по-моему, твои.
Заподозрив очередную шутку, Абигайль все же открыла футляр.
– Мои жемчуга! – воскликнула она. – Какого черта ты с ними делаешь?
– Возвращаю их тебе, конечно, – удивленно сказал Кэри. – Разве ты не знаешь, что они были украдены?
– Вообще-то у меня довольно много жемчуга, – оправдывалась Абигайль. – Но эти я редко надеваю. Значит, я оставила их в твоем доме? Почему ты говоришь, что они были украдены?
– Потому, Смит, что они были украдены вместе с бабушкиной чашей для пунша и другими вещами, которые также нашлись. Хочешь, чтобы они побыли у меня? – спросил Кэри, оглядывая ее роскошный гарнитур итальянских камей. – В данный момент твоя шея и без того прекрасно украшена.
– Так, значит, вор пойман, он отдал все назад? – спросила Абигайль. – Это замечательно, Кэри. Правда.
– Нет, обезьянка, вор остался на свободе. Но когда я вернулся на Боу-стрит, там был мистер Лейтон, он возвращал мое серебро и твои жемчуга.
– Мистер Лейтон! Мой мистер Лейтон?
– Что здесь? – спросила Абигайль.
– Восхитительно, правда? Вы за кулисами, – ответила Джульет. – Бывали здесь когда-нибудь?
Абигайль молча покачала головой. Засмеявшись, Джульет повела кузину за угол, потом вниз по узкой лестнице, заполненной актерами и танцовщицами в ярких костюмах. Джульет уверенно вела Абигайль в дальний конец коридора, где находилась гримерная мистера Дэвида Рурка.
Тот как раз накладывал грим на свое знаменитое лицо. На сцене он выглядел признанным красавцем, а теперь, при свете лампы, показался Абигайль нелепым. Он был в костюме Марка Антония, и пурпурная тога, похоже, была единственным предметом одежды. Волосы по римскому обычаю коротко подстрижены. Золотой нагрудник и короткая алая туника, предназначенные для выхода в следующих актах, ждали своей очереди на манекене в углу. Когда Рурк встал, чтобы поздороваться с Джульет, то оказался невысокого роста. Абигайль не сочла его очень привлекательным, но ведь не многие мужчины обладали физическим совершенством Кэри Уэйборна, напомнила она себе. Тем не менее от недостатка самоуверенности ирландец явно не страдал и дерзко расцеловал Джульет в обе щеки на иностранный манер.
– Дорогая мисс Уэйборн! – сказал он, пока Абигайль жалась в углу возле большого ящика, прикрытого красной тканью. – Как бы мне хотелось выйти на сцену с вами. Но увы, моя Клеопатра стара и толста.
– Миссис Арчер совсем не толстая, – с притворной скромностью ответила Джульет. – Мне бы тоже хотелось выйти на сцену с вами, мистер Рурк, но, увы, этого никогда не будет.
К ужасу Абигайль, знаменитый актер вдруг перевел взгляд на нее, и она почувствовала себя кроликом перед голодным львом.
Слава Богу, мистер Рурк только поклонился, не пытаясь ее поцеловать или взять за руку.
– И кто это очаровательное создание? Еще одна страстная поклонница театра?
– Это моя кузина Абигайль. Пожелайте мистеру Рурку сломать ногу, дорогая.
Абигайль в замешательстве смотрела на золовку.
– Вы должны сделать мне такое пожелание, чтобы удался спектакль, – с улыбкой объяснил актер.
– Понимаю, – медленно произнесла Абигайль. – Чтобы все произошло наоборот.
– Если вы пожелаете мне удачи, боги театра сделают все наоборот.
– В таком случае надеюсь, что вы упадете и сломаете обе ноги и обе руки тоже.
Актер засмеялся.
– Думаю, она поняла, мисс Уэйборн. А теперь уведите ее, пока она не пожелала, чтобы я сломал себе шею. Наслаждайтесь спектаклем.
– Я так и сделаю, – ответила Абигайль. – Нет, простите. Ни за что не буду!
Джульет выпустила ее руку, когда они уже шли к лестнице, и, чтобы не потерять ее в толпе, Абигайль сосредоточилась на блеске золотых монет у нее в волосах. Дорогу ей преградила огромная стена, изображающая поле битвы в Сирии, а когда декорацию унесли, Джульет уже пропала из виду.
Абигайль испуганно оглядывала толпу. Она видела десятки молодых женщин, одетых в египетском стиле, но золовки среди них не было.
– Все по местам! – властно закричал кто-то.
Мимо, окруженная женщинами, прошла знаменитая миссис Арчер в короне из павлиньих перьев. Когда Абигайль встала на цыпочки, чтобы увидеть «настоящую» Клеопатру, перед ней возник незнакомец.
– Ты дублерша Оливии? – подозрительно спросил он.
– Нет, я Абигайль.
– Никаких Абигайль здесь нет, – рассердился он, заглядывая в сценарий.
– Я не играю в спектакле. Я буду смотреть его из ложи. Понимаете, я заблудилась, вы не покажете мне, как отсюда выйти? Я могу заплатить вам, – быстро прибавила она.
Золотой соверен весьма заинтересовал незнакомца, но Абигайль отдернула руку, когда он попытался схватить монету.
– Вы ее получите только после того, как проводите меня в ложу герцога Окленда.
– К счастью для вас, я не занят до третьего акта, – пробормотал незнакомец. – Сюда.
Но ему не пришлось вести Абигайль до самой ложи герцога, тот ждал ее на верху покрытой ковром лестницы. Рыжий великан остался некрасивым, хотя, без сомнения, потрудился над своей внешностью. Он был в черном вечернем фраке, красивом жилете из белого шелка с серебряным узором, в белых атласных брюках и туфлях с пряжками.
– Вы здесь, – хрипло сказал он, пока Абигайль платила человеку из третьего акта и желала ему сломать ноги.
Герцог потащил Абигайль к ложе, которая напоминала театр в миниатюре, отделенный от коридора тяжелыми бархатными портьерами.
– А где Джульет и Кэри? – спросила она герцога.
– Там.
Абигайль проследила за направлением указующего пальца. Брат и сестра Уэйборны находились в ложе на противоположной стороне зала. Джульет сидела впереди, Кэри стоял за ней. Как и герцог, он был в вечернем костюме.
– Но я считала, что мы все будем в одной ложе, сэр, – расстроенно сказала Абигайль. – Что они там делают? И что это за отвратительный запах?
– Это? – с гордостью улыбнулся герцог. – Мой человек сумел найти картошку. Для голодающих.
– Вы хотите сказать, гнилую! – воскликнула Абигайль.
– Не важно какую. – Герцог беззаботно пожал плечами. – Главное, она заставит Рурка вспомнить о старой доброй Ирландии и поторопит его туда вернуться. Садитесь, дорогая. Осторожно, там ступенька.
Абигайль искусно обошла несколько дурно пахнущих корзин.
– Вы же не собираетесь бросать картошку в мистера Рурка? Это слишком жестоко.
– Она же принесла розы, – мрачно ответил герцог. – Посмотрите на нее.
Абигайль посмотрела. Кэри махнул ей рукой; поколебавшись, она помахала в ответ.
– Клянусь, она устроила чертово великолепие, чтобы поразить меня. А на самом деле эта ложа вашего дяди. Я мог бы в любой момент вышвырнуть ее оттуда, у нее даже нет чертовых билетов!
– Моего дяди, сэр? Вы имеете в виду лорда Уэйборна?
Герцог кивнул, не сводя глаз с Джульет, которая смотрела только на сцену, хотя занавес еще не подняли.
– Пока граф Уэйборн не вернулся из Дербшира, она беззастенчиво пользуется его собственностью. Уверен, если б он вдруг появился здесь, она бы просто убила его и выкинула труп. Почему ее брат мне постоянно машет? Это чертовски раздражает.
– Думаю, он хочет привлечь мое внимание, сэр.
– Игнорируйте его, – посоветовал герцог. – Он безвреден. Не спускайте глаз с нее. Это она нарушитель перемирия. И если она хочет начать войну, я сделаю ей одолжение. У меня тут полно овощей, я не побоюсь их все использовать.
В этот момент вошел принц-регент, вызвав овацию своих подданных. Абигайль чуть не выпала из ложи, чтобы разглядеть будущего короля. Возможно, его королевское высочество был немного старый, немного обрюзгший, но ей он казался героем из сказки. Как только принц-регент сел на привилегированные места прямо за оркестровой ямой, свет погас, зажглись лампы на сцене, и за поднявшимся занавесом открылся дворец Клеопатры в Александрии, где великий полководец Антоний стал комнатной собачкой египетской царицы.
Прежде чем закончилась вторая сцена, слуга принес в ложу герцога записку на серебряном подносе. Тот схватил ее, опередив Абигайль.
– «Встретимся на верхней площадке лестницы. Ваш… и так далее». – Прочтя, герцог с презрением бросил записку в ближайшую корзину. – Черта с два! Я твои фокусы знаю. Пытаешься выманить меня отсюда с помощью брата, чтобы кидать за моей спиной розы, да? – И он крикнул Джульет: – Придумай что-нибудь получше, дорогая!
Кэри показал на Абигайль, затем пальцами изобразил на ладони ходьбу.
– Наверно, мне следует пойти и узнать, чего он хочет, – сказала Абигайль.
– Хорошая мысль, – согласился герцог. – Займите его и не выпускайте из виду. А я присмотрю за ней. Будьте осторожны, Абигайль, она что-то задумала. Я это знаю, чувствую. И ее брат может быть в этом замешан.
– Я буду крайне осторожна, сэр, – заверила Абигайль, выбираясь из ложи.
Слава Богу, она удержалась от крика, увидев Кэри, идущего к ней с другого конца коридора. Хотя мимо прошел слуга с подносом винных бокалов, она бросилась к мужу, обняла за шею. Его сюртук, который она смогла теперь рассмотреть, был не черным, а темно-баклажанового цвета и пах розами. Она только надеялась, что от нее самой не разит гнилой картошкой.
– Моя бедная девочка, – шептал Кэри, касаясь губами ее волос, – представляю, как ты страдаешь с этим неотесанным человеком.
Она почувствовала, что у нее за спиной он снимает перчатки, затем его руки скользнули ей на шею, притянули ее голову, и Кэри стал очень нежно, словно боялся причинить ей боль, целовать ее. Абигайль задрожала от их близости.
– Он заполнил всю ложу гнилыми овощами, – пожаловалась она. – Это ужасно. А твоя сестра невыносима.
– Ладно, сейчас все хорошо, – сказал Кэри, закрывая ей рот поцелуем и подталкивая к занавесям, чтобы укрыться за ними.
Сначала Абигайль страстно отвечала ему, но, когда он принялся ласкать ее грудь, она попыталась отстраниться. Увы, Кэри был слеп и глух ко всему, кроме своего желания.
– Я скучал по тебе, Смит, – хрипло шептал он. – Ты не представляешь, как я хочу тебя прямо сейчас. – Он положил ее руку на свои брюки: – Смотри, что ты со мной сделала.
Но Абигайль отдернула руку. Этого Кэри уже не мог не заметить.
– Я думала, ты хочешь поговорить со мной, – едко заметила она, пытаясь выбраться из бархатной ловушки. К счастью, в этот момент коридор был пуст. – Ты еще помнишь, как разговаривают? Мне кажется, все, чего ты хочешь… это посадить меня на кол. Думаю, мы иногда могли бы разговаривать.
– О чем? – спросил Кэри. – Как тебе нравится спектакль? Не думаешь ли ты, что пойдет дождь?
Абигайль вдруг разозлилась. Целый день все, казалось, только и делали, что бранили, оскорбляли, использовали ее, – отец, мисс Уэйборн, герцог. Она думала, что хотя бы с Кэри отдохнет душой. Но ведь их отношения, напомнила она себе, только плотские, по крайней мере с его стороны. Ей вдруг расхотелось быть для него лишь вожделенным телом.
– Ты полагаешь, я должна забыть, что ты назвал меня воровкой? – процедила Абигайль. – Только потому, что ты меня поцеловал?
– Я собирался извиниться, – обиженно сказал Кэри.
– Неужели?
– Ты сама обняла меня, Смит. Ты первая начала. Я уже придумал извинение, чтобы все уладить… а ты погубила мои намерения своими нежными маленькими…
– О! – произнесла Абигайль.
– Тебе легко говорить. Смотри, – добавил он, вынимая из кармана плоский голубой футляр. – Я тебе кое-что принес.
Абигайль готова была заплакать. Она терпеть не могла отцовскую манеру примирения.
– Кэри, ты не можешь купить мне подарок и думать, что все прощено.
– Я и не думал. Почему я должен покупать тебе подарок? Они, по-моему, твои.
Заподозрив очередную шутку, Абигайль все же открыла футляр.
– Мои жемчуга! – воскликнула она. – Какого черта ты с ними делаешь?
– Возвращаю их тебе, конечно, – удивленно сказал Кэри. – Разве ты не знаешь, что они были украдены?
– Вообще-то у меня довольно много жемчуга, – оправдывалась Абигайль. – Но эти я редко надеваю. Значит, я оставила их в твоем доме? Почему ты говоришь, что они были украдены?
– Потому, Смит, что они были украдены вместе с бабушкиной чашей для пунша и другими вещами, которые также нашлись. Хочешь, чтобы они побыли у меня? – спросил Кэри, оглядывая ее роскошный гарнитур итальянских камей. – В данный момент твоя шея и без того прекрасно украшена.
– Так, значит, вор пойман, он отдал все назад? – спросила Абигайль. – Это замечательно, Кэри. Правда.
– Нет, обезьянка, вор остался на свободе. Но когда я вернулся на Боу-стрит, там был мистер Лейтон, он возвращал мое серебро и твои жемчуга.
– Мистер Лейтон! Мой мистер Лейтон?