Леджен Тамара. Скандал и грех

   Тем временем герцог страшно волновался, поглядывая на часы Рыжего.
   – Не могу понять, Ритчи. Мои слуги больше часа ищут ее. Похоже, ее здесь нет.
   – Кэри, – прошептала Абигайль, – а вдруг мистер Рурк взял мою карету, но только вместе с твоей сестрой?
   – Что вы сказали? – обернулся герцог.
   – Сэр, я здесь вместо того, чтобы быть там. Вдруг мисс Уэйборн там вместо того, чтобы быть здесь?
   – Какого дьявола, что там за стук? – в пятый раз спросил Кэри, пока карета герцога не остановилась на тихой Кенсингтон-роуд.
   Окленд распахнул дверцу, которая ударила слугу по спине, затем отскочила и ударила герцога, когда тот спрыгивал на землю. Великан даже не обратил на это внимания. Стук прекратился, но где-то рядом истерично залаяла собака. Боудич тем временем пытался удержать вырывающуюся молодую женщину.
   – Абигайль! – раздраженно произнес Кэри, выбираясь из кареты. – Я велел тебе остаться в Карлтон-Хаусе с отцом.
   Она укусила руку, закрывающую ей рот. Боудич, выругавшись, освободил ее, и Абигайль уткнулась прямо в герцога.
   – Вы уже второй раз похищаете меня, сэр! – закричала она, топнув ногой. – Если вы еще хоть когда-нибудь запихнете меня под сиденье, я… я… – Воображение покинуло ее, и она честно призналась: – Я не знаю, что сделаю!
   – Боже мой, Смит! Почему ты не дала нам знать? – удивился Кэри.
   – А вы что, не слышали, как я стучала кулаками в сиденье. У меня все руки в синяках!
   – Значит, это была ты. Послушай, тебе лучше подождать в карете.
   – Она может нам пригодиться, – возразил герцог, – если мы собираемся торговаться с Рурком.
   – Никакого торга, – процедил Кэри.
   – Поймите! Он не хочет Джули. Он хочет ее.
   – Нет, осел! Ему нужны чертовы бриллианты.
   У герцога вытянулось лицо.
   – Ритчи предложил их мне, а я, как дурак, отказался. Вместо них взял карету. Думаете, он возьмет карету Джули в качестве выкупа?
   – Карету он уже взял, – напомнил Кэри.
   – Черт побери! Сколько у вас в кошельке? У меня полкроны.
   – А у меня вообще ничего. Я сегодня оплатил счет у Хэтчарда.
   – Какого дьявола вы это сделали? – огорчился герцог. – Вряд ли он согласится на полкроны.
   – У меня в ридикюле два флорина и гинея, – сказала Абигайль. – Но я оставила его в театре.
   – Очень глупо с вашей стороны, – заметил Окленд.
   – Я не знала, что меня похитят.
   – Не важно. Я не собираюсь платить ему выкуп.
   – Боже мой! – побледнел герцог. – Ведь речь идет о вашей кузине.
   – Рурк получит лишь пинок римского преторианца в его ирландскую задницу. – Кэри тихо выругался. – Хоть бы кто-нибудь заставил умолкнуть эту проклятую собаку! Я не могу думать при таком дьявольском шуме.
   – Это Ангел. Разве ты не узнаешь его голос? Кто-то запер его в саду. Тебе известно, как он не любит, когда его запирают, а в доме посторонние люди.
   Они вчетвером стали подкрадываться к дому. Окна нижнего этажа были освещены.
   – Это музыкальная гостиная, – объяснила Абигайль, пока терьер продолжал лаять.
   Кэри оглядел дом – огромный, современный, построенный из белого мрамора в неоклассическом стиле.
   – Где слуги?
   – Пагглс в Танглвуде. Остальных папа забрал с собой в Карлтон-Хаус, чтобы разносить напитки. Все для принца-регента.
   – Это твой дом?
   – Конечно.
   – Здесь полно французских окон, Смит, – строго произнес Кэри. – Не понимаю, отчего я тогда не могу вставить французские окна в своем чудовище Тюдоров, если ты можешь вставить их в храм проклятого Аполлона.
   – Твое чудовище Тюдоров – оригинал, – честно сказала она. – А мой храм – подделка.
   Кэри засмеялся. Это не очень понравилось герцогу, который страшно беспокоился, что его Джульет сейчас поддается чарам ирландца.
   – Может, нам перелезть через стену? – предложил он.
   – В потайном месте стены есть ключ, – ответила Абигайль. – Я вам покажу.
   Кэри тут же схватил ее за руку:
   – Нет, ты останешься здесь.
   – Это мой дом, Кэри. Я всегда могу туда попасть. В саду стоит дуб, который дорос уже до моего окна. Потом можно сойти вниз и захватить мистера Рурка.
   – Давайте так и сделаем, – проворчал герцог. – Фейерверки могут зажечься в любой момент.
   – А вам отсюда видно фейерверк? – спросил Кэри, пока они пробирались сквозь рододендроны, окаймлявшие лужайку. – Я имею в виду из Кенсингтона.
   – Да, особенно хорошо смотреть с крыши. Приблизившись к дому, они услышали доносившуюся оттуда музыку, и Абигайль узнала «Лунную сонату».
   – Это играет Джули, – уверенно сказал герцог. – Вы можете побыстрей?
   Абигайль прошла мимо окон, достала спрятанный ключ и впустила их в сад. Терьер приветствовал хозяев радостным повизгиванием. Музыка в доме резко смолкла, и Кенсингтон накрыла зловещая тишина.
   – Ради Бога, заставьте собаку лаять, – прошептал герцог.
   – Хлопните руками, сэр. Ангел тут же залает на вас.
   – Боудич, хлопай.
   Слуга хлопнул, собака залаяла, мисс Уэйборн продолжила играть Бетховена.
   – Вот дерево, – шепотом сказала Абигайль. – А вот мое окно.
   – Ну, Смит, лезь. – Кэри подставил ей руки.
   – Я? А вы не можете?
   – Это твое дерево. Тебе и лезть.
   – Она твоя сестра! В любом случае я не могу. – Абигайль придвинулась к мужу и прошептала ему на ухо: – Я оставила панталоны в комнате мистера Рурка.
   – О! – произнес он. – Это большая неприятность. Преторианцы не ходили в штанах, и свои брюки я оставил в Карлтон-Хаусе, как поется в одной песне. Черт побери, Смит, твой жемчуг я тоже оставил, боюсь, ты никогда его больше не увидишь.
   Абсолютно равнодушная к переменчивой судьбе жемчуга, Абигайль внимательно изучила тело мужа ниже пояса.
   – Ты хочешь сказать, что все это время у тебя под юбкой ничего не было?
   – Это не юбка, а туника, – поправил Кэри. – Я хотел быть… тоже оригиналом.
   – Ваша светлость?
   – Не рассчитывайте на меня, – ответил Окленд, подкрадываясь к дому. – Я сенатор. Мы должны просто разбить одно из французских окон.
   – Каждое стоит тридцать фунтов, – запротестовала Абигайль.
   Увы, экономия себя не оправдала. Герцог уже стартовал на полной скорости к ближайшему окну, но тут мисс Уэйборн была настолько любезна, что распахнула его для отвергнутого жениха. Благодаря ее любезности герцог с разбегу влетел в окно и сокрушил обитое атласом французское канапе стоимостью в пятьдесят гиней.
   – Джули! – крикнул герцог, вскочив на ноги. – Джули, все в порядке! Ты уже в безопасности.
   Джульет одарила его пощечиной.
   – Ты отправился в Карлтон-Хаус в этом дурацком костюме без меня? Знаешь ли ты, что мне пришлось вынести этим вечером?
   – Тебя похитил Рурк? Моя бедная девочка. Мой ангел! Я убью его за это.
   – Ты мог бы его убить. – Кипя от злости, она вышла в сад. – Если б появился здесь на полчаса раньше.
   – Ты позволила ему бежать? – спросил герцог, тенью следуя за ней.
   – Почему твой слуга так нелепо хлопает руками?
   – Чтобы заставить собаку лаять.
   – Теперь он может остановиться.
   Боудич остановился. Ангел воспользовался моментом и бросился на него.
   Пока хозяева отрывали терьера от Боудича, герцог осмелился коснуться гордой спины мисс Уэйборн.
   – Дорогая, не имеет значения, если ты позволила Рурку бежать. Я затравлю его, как ирландскую собаку, кем он и является.
   – Нет, ты этого не сделаешь, – процедила Джульет. – Через минуту он уйдет отсюда.
   – Ты хочешь сказать, он еще в доме?
   – Он вернется в Олбани, – продолжала она. – А ты оплатишь его счет.
   – Я?! С какой стати? – прорычал герцог.
   – Да. Такова была ставка пари.
   – Какого пари?
   – Разве я тебе не сказала? Я бы давно это сделала, если б ты занялся моим спасением, вместо того чтобы развлекаться в Карлтон-Хаусе. Хоть кого-нибудь из вас беспокоило, что меня похитили? Кэри, ты, кажется, мой брат!
   Кэри оттащил Ангела от лежавшего на земле Боудича и передал лающего терьера Абигайль, которая, поразмыслив, бросила пса в дом и закрыла французское окно.
   – Все в порядке, Боудич? – спросила Абигайль, отряхивая человека, дважды запихнувшего ее в ящик под сиденьем кучера.
   – Прости, Джули, – умолял под дубом герцог. – Прости за все. Я знаю, ты просто хотела рассмешить меня, украв табакерку Хораса. Прости за мою чертову ревность. Но почему ты не позволяешь убить его? Может, я сам бросил тебя в его объятия? Скажи прямо сейчас.
   – В его объятия? – прошипела Джульет. – Мне следовало избить тебя за подобные слова. Я тебе говорила, мы просто друзья. Это полностью твоя вина! Он делал это из-за денег, поскольку ты лишил его содержания. Можешь представить его замешательство, когда он понял, что похитил не ту женщину?
   – Не могу, – ответил герцог. – Это непростительно. Сунуть тебя в мешок из-под гнилой картошки и запихнуть в ящик под сиденьем!
   – Мешок из-под картошки, – усмехнулась Джульет. – Что за больное воображение. Он просто ссадил кучера, взял поводья и умчался прежде, чем слуги поняли, что произошло. Он неплохо правит, за всю дорогу не сделал ни одной ошибки. Потом открыл дверцу кареты и чуть не умер. Он был в таком замешательстве, бедняга, что я предложила ему пари: если ты не найдешь меня до полуночи, я отпускаю его. А сейчас двенадцать тридцать. Как видишь, ты сам виноват, что не можешь его убить.
   – Это ее вина, – сказал герцог, указывая на Абигайль. – Я хотел похитить тебя, но Боудич по ошибке схватил ее. Эта маленькая дьяволица сунула мне в лицо раскаленную кочергу!
   – Дай посмотрю. – Джульет внимательно оглядела при лунном свете лицо герцога. – Я думала, что ударила тебя рамой! – воскликнула она, доставая носовой платок и осторожно касаясь его лица. – Мой бедный Джинджер! Ты действительно хотел меня похитить? Это не пустая болтовня?
   Видимо, почувствовав, что разговор слишком затянулся, герцог схватил Джульет в объятия и начал целовать. Мисс Уэйборн не оказала сопротивления, более того, усиленно помогала ему в этом.
   Пока все были заняты своими делами, Ангел вбежал в комнату хозяйки, продолжая беспрерывно лаять в распахнутое над их головами окно.
   – Простите, – раздался голос из ветвей дуба, – могу я теперь спуститься?
   – Что вы там делаете, мистер Рурк? – спросила Джульет.
   – Кажется, собака хотела, чтобы я ушел. Естественно, я выпрыгнул из окна. Насколько я понял, вы уладили свою небольшую ссору с его светлостью, мисс Уэйборн?
   – Да, вы можете уйти, – заверила Джульет.
   Мистер Рурк спрыгнул с дуба, все еще одетый как Марк Антоний и тоже…
   – Кэри, он тоже без штанов, – прошептала Абигайль, отводя глаза.
   Актер уже целовал руку мисс Уэйборн.
   – Вы можете взять карету его светлости, чтобы вернуться в Олбани. Она стоит посреди дороги. Выпейте сегодня столько шампанского, сколько захотите. А летом я ожидаю вашего приезда в Окленд-палас для постановки «Двенадцатой ночи». Кстати, – прибавила Джульет, снимая кольцо и протягивая Рурку, – я хочу, чтобы вы это взяли.
   Герцог был потрясен.
   – Джули, я запрещаю тебе отдавать Рурку мой рубин! Он был в нашей семье уже сто лет. Как ты можешь?
   – Это не твой рубин, дорогой. Неужели я отдала бы его ирландцу? Это изумруд. – Она взглянула на Абигайль, и та громко вскрикнула. – Да, я забрала его днем у мистера Грея, мисс Ритчи. Я лучше отдам его мистеру Рурку, чем видеть, как его носите вы! Я уверена, мой брат согласится с этим, когда поймет, кто вы на самом деле.
   Абигайль открыла рот.
   – Стерва!
   – Боже мой! Я не хотела так сказать, – испугалась Абигайль.
   – Ты и не сказала, – ответил Кэри, тряся кулаком под носом Джульет. – А теперь послушай меня, дрянь. Ты немедленно вернешь кольцо Абигайль, или, клянусь, я скормлю тебя моей собаке.
   Похоже, Джульет испугалась, но потом вскинула подбородок.
   – Он принадлежит мне по закону. Ты дал изумруд ей, она дала его мне, передав расписку. Я даю его мистеру Рурку. Это мое последнее слово.
   Кэри выхватил свой деревянный меч и ударил сестру по заднице. Абигайль подумала, что взорвется от счастья и гордости. По ее мнению, в Англии не было другой задницы, более заслуживающей этого. Даже задница виконта Далиджа.
   – Кэри, что ты делаешь! – кричала Джульет, прикрывая зад обеими руками. По щекам у нее катились слезы. – Ее отец торговец! Она никто.
   – Она моя жена.
   – Что?! Не может быть. Ты же только недавно ее встретил.
   Кэри молча отвернулся и теперь с мечом в руке стоял перед актером.
   – У вас есть кое-что принадлежащее моей жене, сэр.
   – Кроме ее панталон, вы хотите сказать? – засмеялся Рурк.
   – Ты за это заплатишь.
   Кэри сделал выпад, но его короткий деревянный меч был остановлен металлическим.
   – Как видите, у меня тоже есть меч, – сказал Рурк, отводя удар. – Правда, мой сделан из металла и я умею им пользоваться.
   – На сцене, – процедил Кэри. – А я убивал людей в бою.
   – Только не этим куском дерева, – ответил Дэвид Рурк. Его странного цвета глаза блеснули в лунном свете, и Абигайль вдруг очень испугалась.
   – Кэри, не надо. Это не имеет значения.
   – Вам следует прислушаться к словам вашей очаровательной жены, – холодно улыбнулся актер. – Я тоже убивал людей в бою. И не боюсь вас.
   – Как вы смеете нападать на моего брата! – закричала Джульет.
   – Это он напал на меня. Но поскольку я ирландец, а он англичанин, кажется, вы думаете, что я должен просить у него прощения. Теперь, как я понимаю, – любезно продолжал Рурк, когда поединок возобновился, – вы дали изумруд любимой жене, которая, по неизвестным мне причинам, отдала его вашей очаровательной сестре, которая, в свою очередь, передала его мне. Следовательно, по закону он мой, не так ли?
   – Он принадлежит моей жене, – скрипнув зубами, ответил Кэри. – По праву высшего закона.
   – Высшего закона? Ну да, вы, англичане, создаете высшие законы, не так ли? Один для себя, другой – для всех остальных.
   При следующем выпаде деревянный меч Кэри разломился пополам.
   – Какая неприятность, – заметил Рурк. – Мне остается лишь нанести последний удар. – И он угрожающе поднял меч.
   – Нет! – крикнула Абигайль, закрывая собой Кэри. Удар пришелся ей в грудь, отбросив ее в объятия мужа.
   Красная струя залила платье, когда Рурк отдернул руку.
   – Еще одна неприятность, – холодно заметил он. Побелев от страха, Кэри опустил жену на землю.
   – Эбби! Эбби, ты слышишь меня?
   Она слышала, только не могла ответить. Ей было трудно дышать.
   – Эбби, не покидай меня, – шептал Кэри, качая ее в объятиях.
   Лицо у Джульет стало пепельным, и она прижалась к герцогу.
   – Я думаю, – наконец сказала Абигайль, ощупывая на груди римскую столу, – что со мной все в порядке.
   – Нет, совсем не в порядке, – шептал Кэри. – Он убил тебя, ублюдок!
   – Правда, все в порядке, – настаивала Абигайль, пытаясь сесть.
   – Это шок, – размышлял герцог. – Помнишь, когда мы перевернулись и тебя выбросило из кареты, Джули? Ты даже прыгала, крича на меня, пока не поняла, что сломала ногу. Шок.
   – Иисус, Мария и Иосиф, – с досадой произнес ирландец и показал Кэри, что клинок убирается в рукоятку. – Это лишь театральный реквизит, как вы и предполагали. Я просто хотел слегка поучить вас манерам, я не знал, что внутри осталось немного краски. Я думал, что израсходовал всю в сцене моей смерти.
   Лицо Кэри оставалось белым.
   – Ублюдок!
   Актер поднял бровь.
   – Вы что, хотели, чтобы я действительно убил ее? Вот. – Рурк бросил изумруд на колени Абигайль. – Вам нужно было только попросить. Но разве англичанин может попросить ирландца? Вы предпочли угрожать мне.
   Абигайль схватила кольцо и тут же надела.
   – Сегодня ночью я буду пить за ваше здоровье, миссис Уэйборн, – с вежливым поклоном добавил Рурк.
   – Остановить его? – спросил герцог, когда тот направился к воротам.
   – Нет, пусть идет. Он же, в конце концов, выиграл пари, – ответил Кэри, помогая Абигайль подняться. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?
   – Уверена. – Она стала вытирать носовым платком сценическую кровь, пахнувшую чем-то сладким. – Удар просто вышиб из меня дух, только и всего.
   – Эбби, ты любишь меня.
   – Ты хочешь сказать, что ты любишь меня, – нежно поправила Абигайль.
   – Я хотел сказать то, что сказал! Ты любишь меня. У тебя что, привычка становиться перед мечом, предназначенным другим людям? Черт возьми, я уже думал, ты умрешь, так и не сказав мне этих слов. Почему ты просто не можешь признать, что любишь меня?
   – Конечно, я тебя люблю. И всегда любила, думаю, с нашей первой встречи.
   – Но ты никогда этого не говорила. Даже наоборот, была со мной довольно жестока.
   – Я уверена, что говорила, – возразила Абигайль, пытаясь вспомнить. – Или нет?
   – Ни разу. И я все это время страдал.
   – Ты должен был догадаться. С твоей-то самонадеянностью. Не могу поверить, что ты в этом сомневался. Я же вышла за тебя замуж!
   – Без всякой охоты, как я помню. Мне пришлось силой увезти тебя в Литтл-Стрейтон. Это было чертовски унизительно. Но помню, я думал, что моей любви хватит на двоих.
   – Нет, – возмутилась Абигайль. – Это я так думала.
   – А когда мы были в театре, – нахмурившись, продолжал Кэри, – ты несла вздор о наших отношениях. По-твоему, они были только плотскими. Ты обидела меня до глубины души.
   – Я говорила о тебе, Кэри. Я всегда любила тебя.
   Они молча смотрели друг на друга.
   – Ладно, – сказала Джульет. – Полагаю, свежего воздуха с меня достаточно. Я бы хотела вернуться домой, Джинджер. – Она сделала паузу. – Мистер Рурк уехал в карете герцога. Вы не против, если я возьму свою карету, мисс Рич… миссис Уэйборн?
   – Пожалуйста, зовите меня Абигайль.
   – Хорошо, Смит, я так и сделаю, – нахально ответила Джульет. – Я рада, что вас не проткнули мечом. Нет, этого недостаточно, – твердо произнесла она. – Я по-свински вела себя с вами, признаю это. Скажу вам, что я сделаю. Этим летом вы приедете в Окленд и сыграете графиню Оливию в нашей «Двенадцатой ночи». Я буду играть Виолу, а Кэри – моего брата Себастьяна. Ведь так, Кэри?
   – Разумеется, – добродушно сказал тот, обнимая жену. Позже, когда остальные уехали, Кэри спросил:
   – Итак, Смит? Отправимся на крышу смотреть фейерверк? Или прямо в спальню и устроим там собственный?
   – Кэри, мы до сих пор не сказали моему отцу, что женаты, – возразила она.
   – Утром мы скажем ему за завтраком, – ответил Кэри, когда маленький терьер прыгнул из комнаты на ветки дуба.