Легостаев Андрей Анатольевич. Любовь опаснее меча (Наследник Алвисида - 1)

   Скупые капли воды, сочившейся с потолка, звонко в тишине шлепались о пол, отмеривая время - последнюю ночь жизни отважных рыцарей.
   Словно труба архангела проскрипел засов.
   - За нами пришли, - хладнокровно сказал герцог Вольдемар. Приготовимся принять смерть как подобает.
   Дверь натужно распахнулась и в свете факела пленники увидели освобождение.
   - Барон Ансеис, бычья требуха! - воскликнул Гловер. Отчаяние мгновенно сменилось в нем жаждой возмездия.
   За спиной барона стояла Аннаура в неподобающей ей мужской одежде, в трех шагах дальше валялся труп варлака с размозженной головой. С меча француза стекала теплая кровь.
   - Выходите быстрее, - попросил барон. - Дворец переполнен варлаками, надо уходить.
   - Надо освободить всех остальных рыцарей! - воскликнул Гловер. Он нагнулся над мертвым варлаком, разжимая пальцы трупа, сомкнутые на рукояти меча.
   - Мы не можем покинуть дворец без наших жен и дочерей! воскликнул герцог Вольдемар. - И без принцессы Рогнеды!
   - И, кроме рыцарей, во дворце были наши оруженосцы и воины! сказал граф Маридунский.
   - Граф, - вздохнул барон. - Первый бой вами проигран, но не вся война. Если же враги коварством и подлостью захватят ваш замок... то у бриттов почти не останется шансов вновь поднять голову.
   Граф пристально посмотрел на барона. Откуда француз знает? Но не время сейчас выяснять подробности, а сомневаться в честности и благородстве барона Ансеиса теперь-то уж у Отлака не было никаких оснований.
   - Но было бы низостью с нашей стороны бежать, бросив здесь товарищей и женщин на растерзание врагам. Даже если мы погибнем, мы обязаны попытаться.
   Герцог Вольдемар уже отодвигал засов ближайшей темницы.
   Барон низко склонил голову в поклоне.
   - Я здесь иноземец, граф. Вы здесь хозяин, вам решать. Но мой меч и моя рука принадлежит вам.
   - Спасибо, барон. Вы самый благородный и храбрый рыцарь, которого я знал.
   Бриттские рыцари прекрасно знали внутренние расположения дворца верховного короля. Наземной его части. Но никто из них никогда не бывал в подземелье. Нельзя сказать, что они не догадывались о его существовании. Они знали, что в каждом замке должна быть тюрьма, просто интересоваться подземельем королевского дворца им было ни к чему. И теперь, если бы не герцог Вольдемар, которому приходилось спускаться сюда по долгу службы, рыцари просто заблудились бы в сложных и запутанных лабиринтах мрачных подземных переходов.
   Через четверть часа или чуть больше все рыцари были освобождены из темниц. Часть из них вооружилась короткими мечами охранников. Убивали всех варлаков и саксов без предварительных разговоров во-первых, кипела ярость и жажда мести, а, во-вторых, бритты не желали поднимать во вражеском стане тревоги. Рыцари понимали, что сил их недостаточно, что в дворцовых переходах их просто задавят, как давеча в пиршественном зале, и что для спасения страны от нашествия врага необходимо выбраться из столицы и дать бой врагу в чистом поле - как и подобает рыцарям.
   У выхода из подземелья бритты остановились и граф Маридунский обратился к ним с речью:
   - Благородные бриттские рыцари! Коварный враг вероломством занял нашу столицу и собирается уничтожить наш народ. Но мы не склонимся пред саксом и будем защищать наши земли до последнего вздоха. Нам надо быть всем вместе и мы изгоним сакскую скверну не только с наших земель, но и со всей Британии, исконно нашей страны. Род Пендрагонов не прервался! - Рыцари зашумели и Отлак поднял руку, призывая к вниманию. - Наследник Пендрагона юный Этвард жив, он находится в моем замке, в Рэдвэлле. Он был на воспитании у меня, а не у предателя Пенландриса. Я представлю в замке все необходимые доказательства!
   Рыцари, взволнованные этим сообщением, зашумели. Герцог Вольдемар сказал:
   - Но туда мчатся сакские убийцы! Мы должны их опередить. Замок Отлака будет местом, откуда мы начнем священную освободительную войну!
   Рыцари криками выражали поддержку. Сэр Отлак вновь призвал к вниманию.
   - Сейчас мы разделимся! Все, у кого есть дома в столице, пусть пойдут в них, возьмут всех коней, воинов и все оружие, что есть. Оставшиеся разделятся на три части. Одна, под началом герцога Вольдемара пойдет выручать наших женщин. Другая, под руководством Гловера и моим, - оруженосцев и воинов, вряд ли их уже убили. Третья, - герцог поискал в толпе глазами, - с сэром Блэкмором попытается уничтожить охрану конюшен и вывести всех коней. Встречаемся за Ирландскими воротами. Я не знаю, сколько сейчас времени, но даю всем полтора часа. Потом мы уже должны мчаться к замку, где находится наш новый верховный король. Все согласны с моим планом?
   Одобрительный гул был ответом на его слова.
   - Самим врагов не искать! - напоследок сказал герцог Вольдемар. - Нам необходимо покинуть столицу с наименьшими потерями. Каждый рыцарь будет необходим в битве. Но и ни одного встреченного варлака или сакса живым не оставлять!
   Последние слова рыцари выслушали с наибольшим удовольствием.
   - Да благословит нас Бог, благородные господа! Удача будет на нашей стороне! - напутствовал герцог Вольдемар.
   - А не захочет быть на нашей стороне, бычья требуха, вполголоса пробормотал сэр Гловер, рвущийся в бой, - мы ее заставим!
   x x x
   Через два с половиной часа Сэр Отлак, сэр Вольдемар, сэр Гловер и сэр Ансеис, рядом с которым находилась Аннаура, так и не сменившая мужской костюм, сидели на конях в полном вооружении на дороге за Ирландскими воротами. Мимо них проезжали бриттские рыцари, воины и дамы, а также слуги с лошадьми, гружеными оружием и самыми дорогими вещами, бывшими у рыцарей в столице. Сэр Отлак распорядился просить следовать за ними и архиепископа Камелотского со всеми священнослужителями. Святые отцы не хотели покидать столицу, но граф лично посетил епископский дворец и нашел веские аргументы убедить владыку покинуть захваченный врагами город.
   Великий Камелот спал. Он не вздрогнул и не проснулся, когда умер верховный король Эдвин Пендрагон; не застонал во сне, когда цвет рыцарства, словно псов распихали по тесным клеткам. Горожане купцы, ремесленники, нищие, калеки и стражники спали, пили, любились. Им еще предстояло завтра узнать, что власть переменилось. И в некоторых сердцах зажжется огонь негодования и жажда сопротивления сакским поработителям, но многие останутся совершенно безразличны к переменам - их будет волновать только как изменения отразятся на их личной судьбе. А пока они спали, в полной уверенности, что завтра увидят общее сражение рыцарей на благородном празднике.
   Спали и варлаки - дворец не заметил бегства пленников. Герцог Иглангер отдыхал, охраняемый отрядом отборных варлаков от внешних врагов и плотной магической стеной Ансеиса от внутренних возбуждений. Бриттам удалось спасти всех женщин и оставшихся в живых воинов. Граф Маридунский нашел тела погибших сыновей и забрал с собой, чтобы похоронить их как подобает рыцарям в родовом замке. Нигде не нашли лишь Рогнеды, как ни искали - ее не было во дворце. И нигде не нашли Пенландриса, чтобы прервать его подлую жизнь. Принц Вогон валялся в глубоком обмороке, истекая кровью, но жизнь еще теплилась в нем бриттский же рыцарь принял его за мертвого.
   - Черт нас побери! - не сдержался Гловер, глядя на проезжающих всадников. - Ведь целая армия, бычья требуха! Цвет бриттского рыцарства - почти все здесь. Зачем нам уезжать, раздери меня гром? Ведь мы можем дать бой прямо здесь!
   - Барон Ансеис немного владеет магией, - ответил Отлак. - И он говорит, что поистине неисчислимые армии варлаков и саксов окружили Камелот. Нам необходимо будет собрать все силы, чтобы сразиться с ними.
   - Я не понимаю, почему мы должны, бычья требуха, верить Ансеису, а не собственным глазам.
   - Граф, вы упрекаете меня в трусости? - спокойно спросил француз.
   - Нет, бычья требуха, но...
   - Если бы был малейший шанс победить, я бы первый призвал вас на справедливый бой. Но враг коварен и сейчас намного сильнее. Разумнее будет укрыться в неприступном замке. Уверяю вас, благородный Гловер, сражаться нам придется в самое ближайшее время.
   - Хорошо, - не унимался отважный воин. - Но для чего, бычья требуха, мы везем с собой в замок наших дам. Они будут только мешать нам сражаться.
   - Да, - заметил герцог Вольдемар. - Действительно, почему не отправить их куда-нибудь подальше на север, скажем в замок графа Винвика под охраной части рыцарей. И сердце будет за них спокойно. У герцога в столице были жена и две взрослые дочери и он волновался за них.
   - Врагам помогает колдун, - терпеливо пояснил Ансеис. - Вы уже, наверное, догадались об этом сами, благородный герцог. Этот колдун обязательно узнает, куда мы отправили женщин. И можете не сомневаться, он непременно захватит их, и воспользуется ими, чтобы получить наши головы. Нет, герцог, все дорогое на войне, рыцарь должен носить с собой.
   - Вы правы, барон, - после недолгих раздумий сказал герцог Вольдемар. - Я счастлив, что судьба послала вас к нам именно в эти суровые часы. Знаете о чем я лишь жалею?
   - О чем же?
   - Что вы не бритт по крови!
   - И вы правы, бычья требуха, - поддержал герцога Гловер. Это рука Судьбы или Божьего провидения, что барон с нами.
   x x x
   Гнали коней, что есть сил, не жалея бедных животных. Солнце поднялось высоко над небом и лишь тогда остановились немного перекусить и отдышаться. Женщины еле держались в седлах.
   Барон Ансеис попросил собрать краткий совет старших рыцарей.
   - Нам нельзя ехать дальше, - сказал барон. - Герцог Иглангер - колдун, он знает куда мы направляемся. Впереди нас ожидает армия варлаков, ею руководит брат Иглангера герцог Линксангер, тоже колдун.
   - Что же вы предлагаете? - спросил герцог Вольдемар.
   - Я не знаю, - пожал плечами Ансеис. - Принимать бой, смерти подобно.
   - А нам необходимо добраться до замка, - твердо сказал Отлак. - Там юный король Этвард, которому угрожает смертельная опасность.
   Сэра Отлака гнала домой не только тревога за Этварда, но и за Уррия. Его последнего сына, и последней надежды. Отлак хорошо помнил слова Пенландриса на пиру.
   - Впереди, значит, - смерть, и сзади - смерть, констатировал Гловер. - Остается, бычья требуха, одно - нападать первыми и погибнуть с честью.
   - Если мы погибнем, погибнет Британия, - сказал герцог Вольдемар. - Все лучшие и знатные рыцари здесь. Наш народ никогда не оправится от такой потери.
   - Но другого выхода, раздери меня Преисподняя, я не вижу! воскликнул Гловер.
   - Выход есть, - неожиданно сказал Отлак и с досадой хлопнул себя по лбу: - Как я раньше не догадался.
   Все вопросительно посмотрели на него.
   Граф думал.
   - Да, - наконец произнес он. - Завтра к вечеру мы будем в моем замке.
   - Но как?
   - Я знаю тропу. Через Честерские болота.
   - Честерские болота! - выдохнули бриттские рыцари. Они много слышали об этом зловещем месте.
   - Да. Я ездил той тропой лет шесть назад. Надо вернуться по дороге мили две назад и повернуть влево, в лес. Мы проедем. Я знаю одного лесовика. Он, возможно, умер, но у него было семь сыновей и все должны меня помнить, я тогда...
   - Но нам не пройти по болоту с женщинами, - перебил его Вольдемар, не желая терять драгоценного времени на воспоминания.
   - Пройдем, - уверенно сказал Отлак. - С нами слуги и солдаты - помогут.
   - Но если они откажутся идти в болото? - вновь спросил Вольдемар, прекрасно знающий характер свой жены.
   - Как это - откажутся, бычья требуха? - не понял сэр Гловер.
   - А так - слезут с коней, сядут на придорожный камень и скажут: "Хоть режь, а туда не пойдем!"
   - Тогда, герцог, - холодно сказал сэр Гловер, - лишь вам придется решать: гнать их вперед кнутом, бычья требуха, или заколоть мечом на месте, чтобы они не достались врагу.
   Герцог оглядел остальных рыцарей. Лица их были мужественны и суровы.
   Разговор был закончен. Решение принято. Длинная вереница всадников повернула в обратную сторону.
   Глава двадцатая. ЭКСКАЛИБУРН
   "- Пусть король его подымет! Пусть верховный король покажет нам
   меч Максена! - И последний одинокий, грубый голос Лота: - Да. Пусть
   он берет его себе. Я все видел, клянусь смертью бога, с меня
   довольно. Если это его меч, значит, и бог с ним, мне он ни к чему."
   Мэри Стюарт "Полые холмы"
   Озеро Трех Дев совсем не было похоже на Герранбиль, Гуронгель или другие, знакомые друзьям озера. Ярдов на восемьдесят берег был чист - ни кустика, ни деревца, ни валуна, только невысокая янтарная трава. Почти идеально круглой формы озеро было небольшим - не более трехсот ярдов шириной, за несколько минут переплыть можно. В центре озера из воды торчали три гранитные скалы, формой отдаленно напоминающие трех женщин, одна в центре - с воздетыми к небу руками, а две, по бокам, словно стоящие на коленях и плачущие. Много красивых легенд было связано с этими каменными девами. Берег у озера тоже был необычен - обрывался резко, будто котел, наполненный доверху водой. Глубина казалось небольшой - протяни руку и достанешь до дна, усеянного разноцветными камешками, но прозрачность воды обманчива, как известно.
   И стеной, мрачной и плотной, окружал озеро лес, не осмеливающийся подступаться близко. В единственном месте было разорвана лесная ограда - где дорога подходила к озеру. И ворота в это волшебное место, средь дремучего леса, охраняла одинокая часовня из серого известняка. Рядом со входом в нее стояли три гранитных изваяния, копирующих природные в озере, но выделанные детально, с любовью и невероятным терпением.
   Когда отряд подъехал к часовне, навстречу вышел отшельник, живущий в ней. Юноши видели его впервые, но неоднократно слышали его историю. В последний раз им ее рассказывал сэр Бан, который знает, что говорит.
   В те времена, когда сэр Бан был несмышленым младенцем и сосал материнскую грудь, а может быть и еще раньше, слава сэра Тауласа гремела по всей Британии. Был он лучшим рыцарем верховного короля Артура IV, и не было равных сэру Тауласу во владении мечами и копьем. Он неизменно побеждал на всех турнирах и в битвах, был первым среди храбрейших. И женился он на самой красивой женщине Британии праправнучке знаменитой феи Морганы, сестры короля Артура, которая пошла по следам прабабки.
   Но был сэр Таулас буен нравом и вспыльчив. И однажды в ссоре зарубил мечом собственного отца. Перед смертью старый рыцарь проклял его: будет жить отцеубийца вечно, не теряя здоровья, но не будет ему прощения и никогда в жизни не сможет держать он в руках боевого оружия. Что может быть страшнее подобного проклятия для рыцаря? Не иметь возможности защититься от любого бродяги, которому вздумается оскорбить тебя?! Это для сэра Тауласа было самое жуткое проклятие. У смертного одра отца, раскаявшись, пока отец еще не умер, он пытался заколоть себя мечом, хотя рукоять оружия жгла руку каленым железом. Но меч прошел сквозь тело сэра Тауласа не причинив ему вреда проклятье вступило в силу! Жестоко заплакал сэр Таулас у одра умирающего. Отец пожалел о проклятии, умирая, и простил раскаявшегося сына. Но снять проклятье было уже не в его силах. Отец перед смертью обратился за помощью к жене сэра Тауласа, знающей науки магические, и она сумела смягчить проклятие: до тех пор оно будет действовать, пока кто-либо не поднимет Экскалибурн из вод озера Трех Дев. Тогда снова сможет держать сэр Таулас в руках оружие и станет верным помощником человеку, взявшему меч и должен будет защищать его, не жалея жизни самой.
   Много времени прошло с тех пор. Жена сэра Тауласа умерла от старости, а он оставался полон сил и здоровья. И был он неутешен, ибо действовало на него проклятье убитого им отца. Он не мог держать в руках никакого оружия - железо жгло ладони огнем адовым и никакие рукавицы не помогали. Тогда сэр Таулас дал обет быть отшельником у озера Трех Дев, дожидаться там своего будущего господина, который еще, может быть, не родился. Каждого, кто несмотря на строжайший королевский указ приезжал испытать судьбу, отшельник встречал с тайной надеждой. Но все бесполезно: рыцари приезжали и, разочарованные, уезжали, говоря, что прав был король Элизар - нет никакого Экскалибурна, унес его король Артур с собой в сказочный Авалон, а здесь лишь изображение, призрак легендарного меча. Бывали дни, когда сэр Таулас и сам верил в это и убивался, кляня свою никчемную жизнь и не имея возможности прекратить ее.
   Уже десятилетия сэр Таулас, отшельник часовни у озера Трех Дев не надеялся на чудо, он просто привык здесь жить и разговаривать о ратных подвигах с приезжими рыцарями.
   Дорога к озеру Трех Дев дальше никуда не вела и цель путешествия рыцарей была ясна без слов, хотя многие утверждали, что заблудились, и случайно забрели сюда. Королевский указ был строг, но не исполнялся. Во всяком случае не сэр Таулас желал бы помешать достойному вытащить Экскалибурн из водяного плена. Отшельник всегда оставлял гостя наедине с озером, чтобы не мешать и удалялся в часовню. В стене часовни было проделано смотровое отверстие и сэр Таулас бежал к нему, надеясь, что этот-то юноша вынет наконец меч и проклятие будет снято. Но тщетно, увы. Рыцари привозили ему еды, вина и свежие вести. Сэр Таулас уже свыкся с мыслью провести в унылой часовне у озера целую вечность и давно уже перестал тренироваться с деревянной имитацией меча - он не верил, что испытает еще когда-нибудь в жизни счастье сразиться насмерть с беспощадным врагом. Вести о предстоящей окончательной битве с сакскими захватчиками еще больше удручали его, ибо не мог он принять в сражении участия!
   - Зачем побеспокоили мое уединение, благородные рыцари? спросил отшельник. Борода его была почти до самых колен и каштановые, тщательно расчесанные волосы свисали до пояса, десятилетия тело его не чувствовало на себе шлема и кольчуги, но сердце его по-прежнему не знало страха и рвалось в бой, чтобы в бою обрести почетную долгожданную смерть. Одежда на нем была простая, как у горожан, но чистая и заштопанная. Он с любопытством смотрел на трех юношей впереди отряда, и странная, забытая надежда защемила у него где-то глубоко в груди.
   - Здравствуйте, сэр Таулас, - сказал Руан, как старший в отряде телохранителей. - Меня зовут Руан, может быть вы меня помните, я вассал графа Маридунского. Я был у вас несколько лет назад, вы меня напоили вашим самодельным ежевичным вином. Мы проезжали мимо дороги к вам, и я уговорил своих спутников заехать, поклониться вам и трем чудесным девам.
   Отшельник знал, что молодой воин лжет - но что с того? Ему будет с кем приятно поговорить часок-другой, тем более, что Руан предусмотрительно взял с собой домашнюю еду из замка и пузатый бочонок с элем.
   Отшельник посмотрел на трех юношей - их не интересовала часовня и ее хранитель, взгляды их устремлены к легендарному озеру. Каждый из них думал о своем.
   - Что ж, - вздохнул отшельник, - заходите, отдохните с дороги. А юноши пусть... погуляют по бережку, пока вы поговорите со стариком. - На вид отшельник был крепок и силен, так оно и было, но возраст его измерялся почти сотней лет и он вправе был называть себя стариком.
   Воины поклонились каменным изваяниям, которые вытесал сэр Таулас от скуки за несколько десятилетий, и прошли в часовню. Лишь Триан остался с юношами. Друзья переглянулись - что ж, в случае удачи Эмриса скрывать ничего не надо будет, а в случае неудачи - ничего не скроешь.
   Юноши спешились, привязали коней к деревьям, рядом с остальными лошадьми, и пешком направились к коричневатой глади воды.
   Всю долгую дорогу из Маридунума до озера Ламорак говорил и говорил: хвастался своими ночными подвигами, рассказывал истории, услышанные в отцовском замке и происшедшие с ним самим за зиму. Он не умолкал, потому что едва возникала пауза, как Эмрис тут же погружался в мрачные мысли о предстоящем испытании, а Ламорак резонно рассудил - чего зря мучится, приедут к озеру и выяснят эту проблему. Поэтому трещал воистину как сорока под крышей замка, не давая задуматься ни на мгновенье. У Уррия настроение против вчерашнего заметно выправилось, он улыбался, слушая Ламорака, с удовольствием потягивался в седле, время от времени доставал из ножен Гурондоль и размахивал им, разминая руку.
   Друзья подошли к берегу озера Трех Дев и всмотрелись в прозрачность воды.
   Вот он, легендарный Экскалибурн, меч короля Артура!
   Лежит в воде у самого берега на каменистом дне, дюймах в трех от поверхности, отполированное лезвие отражает лучи солнца. Крестообразный эфес украшали бесчисленные рубины, ограняя огромный бриллиант, вделанный в перекрестье. Два камня поменьше были по краям креста, а еще один огромный бриллиант венчал торец рукояти. Поистине королевский меч, лишь герой может владеть им. Неудивительно, что никто не мог взять его - такой меч сам вправе выбирать себе хозяина. Тысячи рыцарей за полтора столетия приезжали сюда, но могли лишь любоваться им, не более. Нет во всей Британии рыцаря, кто не знал был Экскалибурн воочию - все видели его, несмотря на королевские строжайшие указы.
   И вот теперь Эмрис, Уррий и Ламорак встали на берегу озера на колени, склонившись над волшебным мечом, и замерев смотрели на него. Казалось, сердца их на минуту остановились. Немой Триан аж цокнул от восхищения, он тоже встал рядом с юношами, разглядывая легендарный клинок.
   Не описать, что чувствовал каждый из троих друзей, да они и сами затруднились бы ответить.
   Уррий восхищался Экскалибурном, но подумал, что Гурондоль все же чуть подлиннее, да и в руке, по всей видимости, поудобнее будет.
   Ламорак смотрел на это чужое сокровище и думал, что полжизни оставшейся отдал бы за него. Даже три четверти - лишь бы хоть немного владеть им.
   А Эмрис глядел на него восторженно и думал, что не сможет взять его. Он не мог поверить, что такой изумительный меч, меч самого короля Артура, может принадлежать ему. Но так хотелось взять его, так хотелось обладать им и носить его с такой же гордостью, как Уррий свой Гурондоль, что в голове мелькнула мысль: если он не возьмет Экскалибурн жизнь потеряет для него всякий смысл. Он покончит жизнь самоубийством и плевать, что его не отпоют в церкви. Разве это имеет какое-нибудь значение, когда без хозяина в равнодушной воде лежит такое сокровище?!
   - Можно я попробую? - спросил Ламорак у Эмриса.
   Тот кивнул. Он хотел как можно быстрее взять меч, но боялся неудачи и с радостью согласился еще потянуть время.
   Ламорак бесстрашно засунул руку в воду - а чего ему бояться, все равно он понимал, что этот меч никогда ему принадлежать не будет. До усыпанной драгоценными камнями рукояти Экскалибурна пальцы Ламорака не дотянулись какие-то доли дюйма, манжет погрузился в воду. Сердце Эмриса замерло от ужаса, Уррий был спокоен. Казалось, Ламорак сейчас возьмет меч.
   Ламорак не спеша вытащил руку, стряхнул жемчужные капли воды, снял куртку и закатал рукав рубашки.
   - Зря стараешься, - лениво сказал ему Уррий. - Хоть разденься и ныряй - не донырнешь. Не ты первый.
   Ламорак хмыкнул, лег животом на берег и погрузил руку по самое плечо - не дотянулся все те же доли дюйма. Азарт овладел Ламораком, он чуть не сполз с травянистого берега и действительно чуть не оказался весь в воде, ныряя за недоступной мечтой. Он встал, вытер руку об рубашку и, надевая куртку, сказал:
   - Ты прав, Уррий, не судьба. Это меч Эмриса, а у меня есть Неустрашимый!
   "Господи милосердный, как Уррий и Ламорак уверены в том, что я возьму Экскалибурн! - подумал Эмрис. - Если мне не удастся, я не смогу посмотреть им в глаза. Порази меня тогда сразу молнией, Боже милостивый, чтобы я не мучился стыдом всю жизнь!"
   Ламорак оправил на себе одежду и отошел на несколько шагов от берега, чтобы не смущать Эмриса. Но искры в его глазах выдавали безумное любопытство. Знал бы он сколько еще глаз сейчас наблюдают за Эмрисом и Уррием!
   - Давай, Эмрис! - сказал Уррий. - Меч ждет тебя!
   Но Эмрис не мог решиться. Жизнь четко разделилась на два отрезка: тот, что прошел, что был до того, как увидел он Экскалибурн, и тот, что будет. Но будет либо с Экскалибурном, либо не будет вообще. И Эмрис боялся. Он презирал себя за трусость, но ничего не мог с собой поделать. Боже, какие муки! Как выдерживали их, как правили после этого предыдущие верховные короли, которые, несмотря на собственные указы, конечно же были здесь!
   Они стояли на корточках вдвоем над Экскалибурном (Триан присоединился к Ламораку), Уррий смотрел на Эмриса, Эмрис не отрывал взгляда от Экскалибурна.
   - Ну, давай же! Бери! - не выдержал в конце концов Уррий. Эмрис!!!
   Эмрис как пироман на языки огня, как маньяк на свой фетиш, смотрел сквозь толщу воды на волшебный меч. Рука, дрожа от охватившего Эмриса напряжения, потянулась было к воде, но замерла на полдороге.
   Уррий разозлился. Умом он мог понять страх сводного брата, но сердцем - нет. Не пристало рыцарю бояться поражений!
   Уррий почувствовал в затылке уже знакомую, едва заметную тупую боль.
   - Да бери же ты, в душу-то осиновый кол! - заорал он на брата. - Бери, это же так просто! Вот!
   В сердцах Уррий запустил руку в воду, схватил усыпанную драгоценными камнями рукоять меча и поднял из воды.
   - Видишь как просто, - выпалил он, - Чего тут бояться?!
   Эмрис посмотрел на Уррия, как на жуткого монстра, внезапно появившегося перед ним. Глаза Эмриса округлились.
   Ламорак охнул и замер, улыбка сползла с его лица.
   Сэр Таулас вознес искреннюю благодарность Богу, за то что тот услышал наконец его мольбы и послал ему господина. Он лихорадочно стал вспоминать, какой из трех имеющихся у него клинков в лучшем состоянии - сколько лет не пользовался, проржавели наверное от безделья!